источник

Горит Украина ползучим огнем,
Зажженным тираном русским.
Теперь я знаю, что думал о нем
Матрос c убитого «Курска»!
Война пронеслась сквозь Пасху и пост,
Молитвы в бою и на митинге...
Теперь я знаю, что думал «Норд-Ост»
Об этом кровавом политике!
Дым закрывает небо и звёзды.
Солнце Донецку не светит!
Теперь я знаю, что думали в Грозном
Сожженные заживо дети!
Проклятья московской крысе
Сливаются в стоны и крик.
Я знаю, что думал в Тбилиси
Избитый прикладом старик!
Забился в землянке луганский пацан –
Российский фашист на пороге.
Теперь мне известно, что думал Беслан,
Взлетая навеки к Богу!
А у России похмельный синдром
В преддверии нового культа!
Теперь я знаю, что думал о нем
Убитый мальчишка из ультрас!
Тысячи трупов, сожженные хаты -
Идет по Донбассу крысиный царь.
Молюсь, чтобы наши солдаты
Добили кремлевскую мерзкую тварь…
Тетяна Малахова

Пускай грозой пылает даль
И выстрелов гремит синкопа,
Свой путь пробьёт, взломав асфальт,
Зелёный стебелёк укропа.

Росток неброской красоты,
Привычный меж борщом и хлебом,
Распустит жёлтые цветы
На ярко-синем фоне неба.

Его не уничтожит тля,
Его – в движенье к небу сила,
Он независим, как земля,
Что в трудный час его родила.

Его в асфальт не закатать,
Он будет жить, определённо,
И враг не вправе растоптать
Укропа стебелёк зелёный!

Настанет к счастью перелом,
Придёт конец военным тропам,
И он нам скажет за столом:
– Меня, как вас, зовут «укропом»!

А за дверью ноябрь.
Куролесит вовсю непогода.
Ветви старого клёна с каштаном шумят в унисон.
И горчит на губах
вкус забытого дикого мёда,
как молитва звучит заунывный забытый шансон.
Я стою у окна,
затянувшись дымком сигареты,
огонёк отражается в мутном от капель стекле.
И мерещатся мне
в тёмных струях воды силуэты,
словно лики святых образов выплывают во мгле.
И скрипят еле слышно
в священной тиши половицы,
мерно ходики тикают в такт на холодной стене.
Зачерпну из ведра
я ковшом родниковой водицы,
утопив целиком в отражённой рогатой Луне.
Чернота за окном
постепенно окрасилась серым,
робкий луч заскользил в стылых лужах осенних дождей.
Ведь за дверью ноябрь.
Листьев запахом тянет горелым
С дымно-тусклых костров…Словно жертвы святых алтарей …

Удачи вам, сельские и городские 
Уважаемые учителя! 
Добрые, злые и никакие 
Капитаны на мостике корабля. 
Удачи вам, дебютанты и асы, удачи! 
Особенно по утрам, 
Когда вы входите в школьные классы, 
Одни - как в клетку, 
Другие - как в храм. 
Удачи вам, занятые делами, 
Которых не завершить всё равно. 
Крепко скованные инструкций кандалами 
И окриками из РОНО. 
Удачи вам, по-разному выглядящие, 
С затеями и без всяких затей, 
Любящие или же ненавидящие 
Этих - будь они трижды! - детей... 
...Вы знаете, 
Мне по-прежнему верится, 
Что, если останется жить земля, - 
Высшим достоинством Человечества 
Станут когда-нибудь учителя! 
Не на словах, а по вещей традиции, 
Которая завтрашней жизни под стать, 
Учителем надо будет родиться. 
И только после этого стать! 
Он, даже если захочет, не спрячется: 
На него, идущего ранней Москвой, 
Станут прохожие оборачиваться, 
будто на оркестр духовой! 
В нём будет мудрость талантливо-дерзкая. 
Он будет солнце нести на крыле... 
Учитель - профессия дальнего действия, 
Главная на Земле. 

Водка не п’ється і сало не ріжеться,
Чуб від туги посивів:
Я – вболівальник футбольного біженця.
Клубу
«Шахтар»
(Львів).
Рвуться шаблони та гнуться підвалини:
Символ донецьких країв
Втік від любителів братнього валянка
В хижий фашистський
Львів.
Ті, хто жахав нас УПА та Бандерою
Й лапті в Росію плів,
З хижою посмішкою характерною
Вже розважають
Львів.
Ті, хто лякав нас лихими нацистами
Й гімн Міхалкова ревів,
Вже полірують задами м’ясистими
Ложу «Арени
Львів»…
Час розставляє акценти незлецьки:
Хто б там про що не вів,
В нас тут фашистів тепер пів-Донецька,
В них же –
«Шахтар»
(Львів).
В матчі ідей має хтось потерпати,
Воля Арбітра свята.
В лізі не грають донецькі «Карпати» –
Грає
львівський
«Шахтар».
Отже, до шахти ментальні розбіжності!
Досить обсценних слів:
Я вболівальник футбольного біженця –
Клубу
«Шахтар»
(Львів).
Вірю, що миру Донеччина діждеться,
Знаю, що це не кінець.
Нам ще приймати в майбутньому біженців
Клубу
«Кубань»
(Донецьк)…
Юрко Космина
http://bubblic.net/po…/shahtar-lviv-pisnya-donetskogo-fanata

Александр Бирштейн

Мадам Берсон прихватила Межбижера за шиворот, затащила в угол двора, закрыла собой путь к бегству и стала засучивать рукава.
- Бить собралась? – горько спросил Межбижер, приученный ко всему.
- Буду! – пообещала мадам и даже не стала скрывать: - Сильно!
- За почему?
- За то, что на мене жениться не хотишь!
- Я то за… - огорошил ее Межбижер, - но Герцен…
- Шо Герцен? – не поняла мадам.
- Ревнует… - начал, было, Межбижер, но замолчал.
- Говори! – загорелась мадам.
Но Межбижер отрицательно замотал головой.
- Говори шлимазл! – осерчала мадам.
Но Межбижер молчал, как дохлая тюлька.
- Убью! – усугубила ситуацию мадам.
- И что?
Тогда мадам сдалась и показала ему рубль. Но подлец-Межбижер только сплюнул ей под ноги. В другие времена такой поступок сулил бы немедленную, но очень болезненную смерть. Тут даже к гадалке тете Симе не ходи. В другие времена… А тут…
- Пять! – потребовал Межбижер.
Пришлось раскошелиться. Ибо Герцен вам не какой-то мусорный шлимазл типа Межбижера, а самый завидный жених от Греческой до Малой Арнаутской!
Спрятав пятерку в потайной карман кальсон, Межбижер выдал тайну:
- Ревнует Герцен. Но боится признаться. Он стеснительный…
Такая ценная информация пятерки, конечно, стоила. Мадам вынула еще рубль, безропотно отдала Межбижеру и попросила – попросила! - передать Герцену, чтоб не ревновал, а, наоборот, надеялся.
Рубль Межбижер прятать не стал, а просто понес к воротам, как флажок.
- Межбижер, вы таки разбогатели? – первой заметила валюту тетя Аня.
- Немножко!
- И за где?
- Мадам Берсон выделила! – не стал врать Межбижер.
- За почему? – поразилась тетя Сима.
- За так!
- Наглый ложь! – взвыли соседи, хорошо знавшие мадам.
- Не утомляйте мне уши, - обиделся Межбижер, - мадам вообще все мои желания выполняет.
- Все?
- Все! – подтвердил Межбижер. – Могу поспорить!
- На скольки?
- На рубль! Но с каждым!
Ничего себе! Каждый из граждан рисковал рублем, а Межбижер минимум шестью. Посовещались. Решили спорить. Оставалось определить предмет спора.
- А пусть выйдет во двор голая! – предложил Камасутренко. Он, как вы знаете, фамилии соответствовал.
Но дамы возражали. Так что сошлись на трико и бюстгальтере.
Поспорили…
И Межбижер порысачил к мадам.
- Я все передал, - сообщил он, запыхавшись, - Герцен, таки, почти счастлив!
- Почти?
- Ну, да! Его волнует фигура!
- Какая фигура?
- Твоя! Бэдра… - сообщил Межбижер, потом подумал и, с сомнением, добавил: - и талия…
- И что?
- В почти приличном виде! – успокоил ее Межбижер. – И во дворе!
- А если не понравится? – застеснялась мадам.
- Как можно? – успокоил ее Межбижер.
- А как я узнаю?
Но у Межбижера ответ был готов:
- Он пошлет воздушный поцелуй!
О, это было выше всяких надежд мадам.
- При всех?
- Можно, но трудно…
Так мадам разорилась еще на два рубля.
Уточнили детали. Мадам сидит у окна и ждет. На балкон выходит Герцен, а в партер, то есть, во двор соседи. Мадам в халате выходит в центр двора, снимает халат, два раза вращается вокруг себя, надевает халат и смотрит на Герцена. Тот посылает ей воздушный поцелуй. Мадам уходит.
Решив вопрос с мадам, Межбижер побежал к Герцену.
- Герцен! Беда!
- Вус? – неприветливо спросил Герцен. Он как раз слушал по «Свободе» стихи Цветкова.
- Мадам Берсон спрыгнула с ума!
- И?
- Она раздевается и начинает смотреть на человека. Если он не посылает ей воздушный поцелуй, она идет его убивать!
- Да? – не заинтересовался Герцен.
- Да, но сегодня она объявила, что хочет смотреть на вас!
Это меняло дело!
- Я не выйду! – испугался Герцен.
Тогда Межбижер с большим сомнением посмотрел на фанерную дверь Герцена. И тот осознал. И задал свой коронный вопрос:
- Что делать?
- Выйти! Посмотреть! Послать поцелуй! – практически скомандовал Межбижер. В самом деле, какой-то фальшивый поцелуй и жизнь спасена. Обо что речь! Короче, договорились.
И Межбижер погнал к воротам.
- Пошли!
- Куда?
- На мадам зырить! У нее, кстати, шуры-муры с Герценом!
Толпа ахнула:
- Не могет быть!
- Спорим? – обрадовался Межбижер. Но поспорили только тети Аня и Сима.
В общем, все пошли во двор. Глядят, а Герцен на балконе стоит. Тоскует…
А, что я вам буду все пересказывать? Сами все знаете. И читали прямо тут. Короче, разбогател Межбижер невиданно. О новых штанах всерьез думать стал… Но не дали! Сперва пришла мадам и стала вымогать продолжения любви. Межбижер неуверенно обещал…
- Смотри мне! – пригрозила мадам и ушла.
Зато пришла тетя Сима и открыла душу. За срыв счастья мадам Берсон она готова была расстаться с десяткой.
Десятку Межбижер взял, крепко спрятал, а потом стал учить.
- Ты ж гадалка! Нагадай мадам свадьбу с Герценом!
- Отдай десятку! – огорчилась тетя Сима.
- А еще нагадай, что мадам умрет сразу после свадьбы!
Тетя Сима радостно умчалась.
Мадам Берсон резко как-то охладела к Герцену. Но стала опять поглядывать на Межбижера. Вполне приличный человек. И, видать, со средствами. Штаны, вон, новые купил.