Мы ни на минуту не должны забывать, что живём в эпоху сдвига парадигм и, если уже при переходе от премодерна (эпохи Традиции) к модерну (Новому Времени), мы вынуждены констатировать начало процесса десакрализации и, разумеется, деонтологизации, то в нынешней ситуации, в условиях постмодерна, сакральность и вовсе превратилась в симулякр; таким образом, в наши дни уже не может идти никакой речи о сакроцентричной реальности. Тотальная десакрализация, которой был модерн, привела исторический процесс в ту точку, где «Бог умер», и заключение Ницше становится приговором целой эпохе. Превращение мира в бездуховную пустыню, образование зияющих пустот и руин, проходило в несколько стадий. Началом наблюдаемого нами кошмара стал «разрыв онтологического характера, вследствие которого из человеческой жизни исчезли все реальные связи с трансцендентностью», как пишет Юлиус Эвола в своём труде «Оседлать тигра». Так были заложены предпосылки предсказанного Фридрихом Ницше «европейского нигилизма». Мир вступил в рационалистическую стадию, подчинившись «человеческому, слишком человеческому»: человеческому долгу, человеческим принципам, человеческой морали, ставшей «автономной». Далее констатирует Эвола, появляется социальная этика, основанная на соображениях практического, утилитарного толка, вслед за чем наступает полное торжество нигилизма. Бог, оставивший этот мир, не нужный этому миру, есть «отчуждение Я»; вспомним слова Батая, написанные им во «Внутреннем опыте»: «Бог есть отпадение моего Я от Бога. Бог настолько мёртв, что только удар топора может дать знать о его смерти». Ещё один приговор. Но кому? Миру, человеку или…может быть Богу? В эпоху постмодерна уже неясно, кого можно приговорить, поскольку никого попросту не осталось.

Человек в эпоху постмодерна становится жертвой тех разрушительных процессов, что стремительно его обезличивают, лишая последней возможности сопротивления. Экзистенциальный кризис, с которым он сталкивается, выявляет посредством травматического опыта, испытания, человек какого типа бьётся в темнице последнего века. Юлиус Эвола говорил о людях особого склада, которые, признавая, что в этом мире больше нет и не может быть никаких опор, поворачиваются лицом к мраку современности, отныне находя опору только в себе самих. Такие люди, по мнению Эволы, принадлежат другому миру. Это «позитивные нигилисты», прошедшие испытание «смертью Бога»: «Степень силы воли измеряется тем, насколько человек может позволить себе обессмыслить вещи, насколько он способен выдержать жизнь в мире, не имеющем смысла». Отделённый от своих корней человек попадает во власть экзистенциального страха – оставленность, покинутость, присутствие в мире, где бога нет, наедине с самим собой, вызывают мысли об обретённой свободе, которая так развязала человеку руки, что они стали предательски дрожать. Человек привычно ищет опору во внешнем мире, превращая в подмогу, в костыль все, на что проецируется его мысль о спасении и, прежде всего, на Бога. Сверхчеловек Бога не ищет – он его побеждает. Это Радикальный Субъект, чья воля к власти или, пользуясь понятиями Новой Метафизики, Постсакральная Воля, утверждает его трансцендентность, не образуя никаких связей с бытием как таковым, включая его сакральные (если они вообще могли остаться) аспекты.

фрагмент доклада "Радикальный Субъект и начало эсхатологического гнозиса. На подступах к Новой Метафизике"