Пан Кристоф-Христофорус, несмотря на свои восемьдесят три
и все прогрессирующую болезнь Альцгеймера,
свеж и бодр яко младой огурчик.
На груди его красуется огромный православный крест,
и на той же златой цепи
освящает его спину крест католицкий.
Родился он на Буге, границе Польши и Захидной Вкраины,
в еврейском местечке,
третьим сыном именитого хасида.
В 1943-ом бендеровцы на его и очах его матери
расстреляли отца и двух старших братьев:
"Не вбивай його - вин же ще сосун!" -
жалостливое словесе одного из ОУНовцев
спасло ему жизнь.
И не напраслево: из малэнкаго сосуна
взрос матерый волкодавище.
В 1957-ом пан Крист окончил высшую школу МГБ СССР
и в том же году был заброшен в Западную Германию,
где, проживаючи под легендою
польского шляхтича-белоэмигранта,
не за страх, а за совесть
вкрадчиво шел по следу недобитых ОУНовцев,
вырывая око за отцовское око,
зуб за зуб каждого из родимых братьев...

Варшавскому пану Станиславу
и московитой пани Ольге
очень нравится Оксфорд,
и они в маниловских мечтаниях
порою грезят о том,
как на старости лет
будут неспешливо выгуливать на лужайке мопсов
пред махоньким, но собственным особнячком
в три миллиона злосчастных фунтиков.
Их дуэт об Англии и англичанах - нескончаемая песня:
"Сначала мы стали расистами, следом - антисемитами,
затем - "и, кажется, уже навсегда" - саксофобами!"
Раздражает их в туманном Альбионе
фактически все: погода,
"двушки с затхлым, сырым запашком,
со стенами толщиною в кирпич,
окнами в одинарное стекло и без подоконников,
с разводами на стенах
грибковой "зеленки",
и раздельными кранами горячей и холодной воды
в ванной.
Как и все завзятые саксы, пан Станислав и пани Ольга
зимою свою двушку не отапливают вовсе:
ходят и спят в вязанном - толщиною в палец - исподнем:
"А что Вы хотите? Спим,
как и все эти англосаксные чукчи,
в холодрыжном леднике - бережем здоровие!"

Ольга - московитка с двумя высшими гуманитарными,
из двадцати пяти лет эмиграционных скитаний,
уже двадцать, как прокуковала на брегах
туманного Альбиону.
В 1988-ом выскочила замуж за поляка из Варшавы,
что по тем временам считалось верхом удачи -
таким Макаром свалить из совдепии.
Когда экономика стала заваливаться и в вольной Польше,
младая чета перебралась в поисках счастия в Лондон,
в грезах представлявшийся им златою Меккою.
Сейчас бывший инженер Станислав,
пакует помидоры для супермаркетов,
за пять фунтиков в час,
а Ольга - "за восемь" - высиживает на рецепшен
в махоньком отеле,
на окраине Лондона.
Смимают они "двушку" - "представляете большую!" - в 28 кв. метров
на той же самой улице, где и отель,
в полмили длиною,
с единственным оставшимся в живых костелом
и уже четырнадцатью мечетями:
"Что Вы хотите? Для англичан - мы люди второго сорта,
нам и платят вдвое меньше,
и проживать нам суждено в пакистанском районе..."

Анатолий Манушкин - душа любой компании,
краснобай и заговариватель зубов,
преизрядливой бла-бла-болист
и знаток советского анекдоту,
по антуражу своему
напоминает мне
"самого доброго негодяя" -
покойного Романа Трахтенберга.
Есть что-то в потерявшейся
и вот уже два десятилетия
мыкающейся по белу свету
его личности и от сказочного Иванушки-дурачка,
и от былинного Сил Силыча,
и от петушинского Венечки Ерофеева.
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19071502/
Русский богатырь,
с хорошими актерскими данными,
самое важное, добрый,
однако, увы, еще один калик перехожий,
невостребованный ни в отечестве нашем,
ни днем сегодняшним...
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19133859/

Анатолий Манушкин - хороший человек,
которого по габаритам всегда было много.
Арабские невесты
обжигают его огроменную хвигуру
огньпалимыми - с ног до головы - оценочными поглядами:
вот он настоящий, по представлению Ежипского Востоку,
настоящий русский "мильонэ-эр:
дородный, вальяжный,
с российских просторов,
фактурный денди и бонвиан:
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19071492/
Бывший инженер с советской оборонки,
в начале 90-х выброшенный в никуда,
Анатолий Манушкин в Шарме
нынче вновь без полушки денег,
но, несмотря на сей, казалось бы, изрядливой изъян,
он и здесь старается "жить с преизбытком:
за фунтик на арабском подкидыше
он доезжает до Наама бей,
ещё за два фунтика, сторговавшись,
выкуривает кальян
и за полсотни ежипских "баунти"
умудряется подработать в местном кабаке
"ласковым и нежным зверем" в ростовой кукле,
хохмящим над всеми и вся
обезьянным рылом.
И ежели кого из "милых дам"
в потемках облапит сие чудо-юдище,
не пужайтесь - это снова краснодарский джиголо
изшел на поиски сердечной зазнобушки.

"Аллах акбар!" - первый намаз с соборной мечети Старого города
оглашает окрестности в 4.05 утра.
Сегодняшним утром муэдзинов глас
был скорбен и весьма печален:
"Все, кто ныне бодрствует, да помолится
об отце нашем Мубареке.
Да смягчит Аллах сердца судящих его,
да направит умы их
к вынесению оправдательного вердикта.
Мубарек - символ мира и благоденствия!
Без его твердой руки и железной воли
великая страна наша ввержена нынге в пагубу и нищету.
Мубарек - это имя нашей надежды!
Мубарек жив и будет жить всегда
в сердцах благодарных потомков!"
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19071400/

Старейшиной и вторым парнем в Шармской деревне,
в русский сезон, по праву считается Боб,
породистый копт, с панагией на вые
и таких же ебискупских размеров
огроменным златым распятием,
мастер недельной выдержки тату
на лядвиях, гузнах, пупках и персях
отечих чуваков и чувих.
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19046237/
Синайский плейбой,
рассекающий на хромированном Harley-Davidson,
не курит ни табака, ни гашиша,
ничего не пиет кроме простой воды,
основы русской премудрости постигал "из уст - в уста"
у постсовковых недорослей начала двухтысячных.
Семейная троица из Питеру: он и она - уже сорокалетки,
и, как итог семейной идиллии - тринадцатилетнее чадушко
с проколотым пупком,
и в догонку родакам взыскающий
обрести гравировку только на попе.
"Ты почему Че Гевару хочешь на попу, а не на сердце?" -
вопрошает его Боб -
"Приколько, а на всех пох...!" - ответничает чадо. -
"А ты чо хочешь, мама? -
"А я скорпиониху на попу!" -
"А папа че хочет?" -
"А я крест на попу!" -
"Ну когда сердца нету, только жопа одна на всех и остается!"
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post19046158/

Ридный Синай вновь барикадируется, ставит заслоны,
выпендрежнижничает и бахвалится "ЧП" -
чрезвычайным военным положением.
Проверки на дорогах в Шармской резервации
увеличились вдвое: черные полицейские "вороны",
в черной форме и увесистых бронежилетках -
автоматчики с "калашами" наперевес.
Белый человек и здесь в неприкосновенном почете,
а лущат в хвост и гриву,
исключительно, "черномазого" аборигена.
И, как итог, у здания местного КГБ
из обезъянников выгружают пачками,
с заломленными и в наручниках дланями,
спойманных нарушителей военного режиму.
По нощам, когда пустыня остывает до + 16,
у проверочных оселков
жгут сугревательные кострища
из бензина и старых покрышек - червонно-сизое амбре ещё то,
но и у него, сгрудившись,
вповалку дрыхнут доблестные защитники "террористо от туристо".
"Сабах эль хир!" - глас велодрандулетчика дедуси kalakazo
будит в 4.30 утра заспанное воинство:
"Аллах акбар! Царство Небесное проспите!"

Первым парнем в шармской деревне
в русское межсезоние следует почитать,
конечно же, Альфредо - италийского шеф-повара
из развозимой на заказ пиццы и хог-дога.
За вот уже пятнадцать лет, что я его ведаю,
Альфредо из стройного, как тополь, вьюноши
оплешивел и обрюхатился,
обзавелся столь же увесистым местом пониже спины,
но все одно - все также самодостаточен, самодоволен
и для русских барышень - брутален и неотразим.
Словарный запас "великого и могучего" за эти годы
у него не увеличился ни на йоту,
однако "склеивает" Альфредо русских красавиц,
независимо от их образовательного ценза и культурного багажа,
всё за те же пятнадцать минут.
Первое, что он бросает, точно невод в бурливое море,
это - "Приветик, мой Светик!":
пять минут уходит у Альфредо
на томные погляды с поволокою,
затем следует: "Давай плавать!"
Плавать Альфредо так и не научился,
посему следующие пять минуток
уходит на бултыхание с избранницей
и нашептывание ей огненных глаголов
на дивном сицилийском наречии.
Русскую рыпку вытаскивает он
волосатой рыбарской ручищей,
охамутанною и сдавшейся на милость победителя.
Пять минут они сохнут, одеваются,
опосля чего Альфредо и увозит русскую дикарку
на служебной мотоциклетке,
с присобаченным к нему ящиком,
в свою берложку.
На следующий день Альфредо появляется снова:
один-одинёшенек
и без, словно аннигиляции подвергшейся, дикарки.
"Альфредо, - вопрошаю я его, - куда ты дел свою Наташу?"
Мой италийский друг
загадочно усмехается
и, похлопуя себя по трудовой мозоли,
ответствует столь же загадочным слоганом:
"Итальяно пицца и русская деушка - пальчики оближешь!"

Несмотря на погожий март - воздух +32, вода +24,
мертвый сезон в любимой игрушке Мубарека - Шарм эшь Шейхе,
должится без временного конца:
"резервация для белых" иль лучший курорт мира,
по-прежнему гулок и пуст.
На улицах Каира и Александрии - очевидный запах крови
и вот уже скорой гражданской войны:
восемнадцать миллионов безработных
и арабский гегемон, толпами роющийся в помойках.
В государевой казне пусто, как в шопе,
а сама Арабская Республика Египет -
на грани полного банкротства.
Но всем смертям назло в ридном Шарме - по-прежнему "русский сезон",
и съезжаются на него
самые отважные: гашисты, марихуанщики, наркоманы,
секритутки и лебляди
с достодолжным для русских матрон "секс-туризмом",
и, конечно же, сбираются "бывшие" - навсегда уже списанные в утиль
банкроты по судьбе и по жизни...
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21374493/

"Враг народа" Генрика Ибсена.
Премьера на сцене Малого Драматического театра.
Постановка Льва Абрамовича Додина.
Удивителен лаконизм сего маленького театрального шедевра -
это самая аскезная, по черно-белой графике, режиссура
в творчестве великого мистификатора.
И разительно художное поспешение,
с каковым оно репетировалось:
обычно Лев Абрамович репетирует
каждую пиесу год-два-три,
здесь он уложился в три месяца.
"Враг народа" Льва Абрамовича Додина,
по своей неизбывной минорности,
созвучен 15-му квартету Дмитрия Шостаковича,
его предсмертной альтовой сонате.
Это попытка выпростаться
за рамки лицедейного искусства
и поставить метафизную точку
в конце собственного жизненного пути.
У земной правды есть два лица: человеческое и Божеское.
"Враг народа" Льва Додина - попытка вглянуть на себя и свое творчество
уже со стороны Вечности.
И звучит это взгляд, как элегия прощаний,
как Калхасная песнь
неизбывно уставшего и трагически одинокого Мастера,
последнего из могикан
русского психологического театра,
после ухода коего в мир иной,
подлинному театральному катарсису
уже нигде нет места...

"Враг народа" Генрика Ибсена.
Премьера на сцене Малого Драматического театра.
Постановка Льва Абрамовича Додина.
"Враг народа", как и многие другие пиесы норвежского драматурга, -
это сказ о человеческой личности
с обостренным чувством правды,
в притворнопривременном веце
пытающейся "жить не по лжи"
В годы Брежневского застою
таких правдоискателей,
едва слышно кричавших,
что советский Титаник
рано или поздно, сам по себе,
безо всякого внешнего супостата
утонет в разливанном море лжи,
клеймили званием "очернителей".
Правдорубство в институте имени Сербского
слыло явственным симптомом "вялотекущей шизофрении",
а сами носители сего смертоносного вируса
подлежали полнейшей изоляции от общества.
Все семь десятин советской власти
пьеса "Враг народа", написанная в далеком 1882-ом,
была под негласным запретом:
Отговаривали ныне от постановки сей пиесы
и Льва Абрамовича,
правда уже по другим причинам: "Ибсен устарел и весьма зануден,
а сама пиеса слишком многословна"
Лев Додин сократил Ибсеновский текст наполовину,
лишил ее сценического движения
и обратил её - от первого лица - в исповедальный монолог
не о стране патологических лгунов и лицедеев,
а собственном жизненном пути.
"Враг народа" в Малом драматическом - это исповедь великого Мастера,
в силу фанатичной преданности Его Высочеству Театру
неизбежно конфликтующего с подмостной коньюктурой,
какую за подлинный театр он почитать никак не может.
"Враг народа" - это метафоричный сказ о мимикрии,
случившейся с феатронными единомышлениками,
об измене и предательстве со стороны наперсных учеников и друзей,
каковые шарахаются от него, как от прокаженного
и, как итог - о собственном, уже вселенском одиночестве:
"Но я сделал великое открытие.
Дело в том, видите ли, что самый сильный человек на свете -
это тот, кто наиболее одинок!"
http://az.lib.ru/i/ibsen_g/text_0050.shtml

"Враг народа" Генрика Ибсена.
Премьера на сцене Малого Драматического театра.
Переломный оселок
меж девятнадцатым и двадцатым
в матушке России
слыл эпохой ибсенизма.
Норвежским ровесником Льва Толстого
и европейским "властителем дум"
зачитывались отечье-провинциальные бурсаки, и гимназисты,
стриженные Бестужевки и питерские студиозы.
Henrik Johan Ibsen своим творчеством
оказал подспудное влияние и на анархизм Льва Толстого,
и на бунтошное "босячество" Максима Горького,
и на "лишнелюдность" Антона Павловича Чехова.
Значимый кус феатронных постановок
пиес Хенрика Йогана Ибсена,
на русской сцене,
принадлежит по праву
его трепетному почитателю - Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду:
"темному гению" и "красному арлекину",
бунтарю и ниспровергателю
на театральном подиуме,
режиссеру многомильонных перфомансов
на Красной площади
и автору идеи передвижного
кощунно-богоборного театра.
Подпись Мейерхольда, в православном крещении
раба Божьего Всеволода,
стоит наряду с факсимиле Максима Горького
под прошением к партии и советскому правительству -
снести храм Христа Спасителя.
Жизнь и творчество Всеволода Эмильевича
весьма сродственна ибсеновским героям
и, тем паче, удивительна "гримаса судьбы",
когда в 1939-м гордость совдепного подиума
объявляется вдруг, совсем по-ибсеновски, "врагом народа":
"...Когда следователи в отношении меня, подследственного, пустили в ход физические методы своих на меня воздействий и к ним присоединили еще так называемую "психическую атаку", то и другое вызвало во мне такой чудовищный страх, что натура моя обнажилась до самых корней...
Нервные ткани мои оказались расположенными совсем близко к телесному покрову, а кожа оказалась такой нежной и чувствительной, как у ребенка, глаза оказались способными (при нестерпимой для меня боли физической и боли моральной) лить слезы потоками. Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться, корчиться и визжать, как собака, которую плетью бьет хозяин..."
http://his95.narod.ru/doc22/51.htm
Предприговорно-предсмертные письма Всеволода Мейерхольда к Молотову -
один из самых жутких и последних приговоров
той страшной эпохе:
"Меня здесь били - больного шестидесятишестилетнего старика. Клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам ( сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты..."
http://his95.narod.ru/doc22/51.htm

"Враг народа" Генрика Ибсена.
Премьера на сцене Малого Драматического театра.
Постановка Льва Додина.
Лев Абрамович Додин выпустил
самую крамольную пиесу Нового времени.
В 1901-м, во время гастролей МХАТа,
где доктора Стокмана играл сам Станиславский,
студенты после представления Ибсеновской пьесы
собрались дружным сходом у Казанского собора,
почав выкрикивать: «Справедливо ли, чтобы глупцы
управляли людьми просвещенными»?
"Враг народа" - любимая пиеса русских революционеров,
откуда они черпали и идеи, и вдохновение,
и саму пиесу разодрали на множество расхоже-крамольных цитат:
"Доктор Стокман. Я сказал, что буду говорить о великом открытии, которое я сделал на этих днях. Я открыл, что все наши духовные жизненные источники отравлены, что вся наша гражданская общественная жизнь зиждется на зараженной ложью почве..." http://az.lib.ru/i/ibsen_g/text_0050.shtml
Первым из них восторженно о "Враге народа"
отозвался в 1901-ом Лев Троцкий:
"История европейского общественного сознания никогда не забудет тех пощечин, тех поистине славных пощечин, которые Ибсен нанес чисто вымытой, хорошо причесанной и блещущей самодовольством мещанской физиономии."
http://www.norge.ru/trotskij_ibsen
И он-то самый первый, в стране Советов,
в речи Вышинского и был клеймен: "Троцкий - враг народа".
"Враг народа" - самое расхожее и самое зловещее обвинение
в стране Котлована и зияющих высот,
а сама пиеса норвежского бунтаря и нарушителя покоя
в СССР ни разу и не была представлена на подмостках...

В вербальных откровениях архимандрита Саввы Тутунова,
одного из непосредственных созидателей
внутри русской православной Церкви
"вертикали страха",
впервые за два возрожденческих десятилетия
так ясно и доходчиво изъясняется
потаенный смысл послевоенного пророчества
преподобного Лаврентия Черниговского:
"Незадолго до воцарения антихриста и закрытые храмы будут ремонтировать, оборудовать не только снаружи, но и внутри. Будут золотить купола как храмов, так и колоколен, а когда закончат главный, то наступит время воцарения антихриста. Молитесь, чтобы Господь продлил нам это время для укрепления: страшное ожидает нас время. Ремонты храмов будут продолжаться до самого коронования антихриста, и у нас благолепие будет небывалое, - говорил старец Лаврентий Черниговский.
- И видите, как все это коварно готовится? - продолжал со слезами батюшка. - Все храмы будут в величайшем благолепии, как никогда, а ходить в те храмы нельзя будет, так как там не будет приноситься Бескровная Жертва Иисуса Христа. Поймите: церкви-то будут, но православному христианину нельзя будет их посещать, так как там будет все "сатанинское сборище" (Апок. 2;9)! Еще раз повторяю, что ходить в те храмы нельзя будет: благодати в них не будет!
http://pravoslavrazgovor.mirtesen.ru/blog/43390234942/Prepodobnyiy-Lavrentiy-CHernigovskiy-(1868-1950-g.g.).-O-nashem-
Черниговский старец был причислен к лику святых,
и от его наводящих тень на плетень
туманных глаголов
с самого начала возрождения церковного
церковное начальство
просто отмахивалось,
как от малограмотной чуши
и просто стариковского бреда.
Теперь только, со слов высокого полета
церковного функционера,
становится понятно, почему
возрожденные святыни
"православному христианину нельзя будет посещать":
"К какой-то вертикали снизу: выборам священников, епископа и так далее – мы не готовы даже просто потому, что у нас нет приходской системы... Когда созывался собор 1917-1918 года, основной формой прихода являлся сельский приход. Был храм, и вокруг него – одна деревня, две деревни, три деревни. И было понятно, кто эти люди. Сейчас социальные условия изменились..."
http://www.religare.ru/2_101328.html
В переводе с церковно-олбанского
сие означает, что между Тихоновской церковью,
и Церковью сегодняшней
отсутствует фактическое преемство:
"вертикаль страха" не есть апостольское служение,
а само понятие прихода и церковной общины
мутировало до неузнаваемости,
да и сам люмпенизированный церковный гегемон
тоже прошел через необратимую метаморфозу,
по подобию своему
весьма став близким и соприродным, согласно святому Лаврентию,
к "сатанинскому сборищу"...

"Елейный юноша" архимандрит Савва Тутунов -
один из созидателей новой церковной Системы,
коему, в отличие от церковного мужа Георгия Митрофанова,
апологетствовать в защиту православной Церкви дозволено,
доглаголался до следующего сакраментальнаго откровения:
"К какой-то вертикали снизу: выборам священников, епископа и так далее –
мы не готовы даже просто потому, что у нас нет приходской системы..."
http://www.religare.ru/2_101328.html
То бишь, в переводе с церковно-олбанского -
это означает только одно: что за все 24 года
"неслыханно духовного возрождения",
возставив из "мерзости запустения" тысячи и
десятки тысяч церковных храмин
и заново построив столько же церквей,
в нашей церковной Системе
фактически не существует
сверху признаваемого
общинно-приходского бытия -
возрожденческая гора породила мышь:
"Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку"
А ежели точнее, в качестве "выблядков",
озверушилась по всей матушке России
"комбинатами ритуальных услуг".
Приходские общины, созидавшиеся в начале 90-х,
были разогнаны вместе с духовенством
вполне сознательно
и выпростаны из тела русской Церкви,
как нечто инородное для её природы.
Мнозии епархии и доселе напоминают
выжженной напалмом Вьетнам,
а "право правящие" в них деспоты
вообще не понимают таких слов,
как "духовность", "соборность", "община" или "приход".
"Административная единица", своевременно доящаяся
и ежемесячно приносящая пенязный доход - вот как на деспотном новоязе
именуется то, что должно быть
самодостаточным христианским приходом.
Да и нынешний ритуальный потребитель,
в своем кукло-барбном аутизме,
вовсе уже не врубается: "А зачем и кому потребна
такая досужая блажь как община?"
И как часто приговаривала про приход
одна дамочка в дедусином ЖЖ:
"Ты что сюда жрать пришла?"

Вчитываться в стенограмму заседания Священного Синода РПЦ
от 30 июля 1968 года с разбором дела епископа Ермогена Голубева -
занятие не для слабонервных.
И не только потому, что это вовсе не братский диалог
равных по благодати епископов,
а суд Линча, где, в качестве жертвы,
выступает исповедник правды Христовой,
радетель о подлинном благе Церкви,
а в качестве его палачей -
синодальные деспота-волчата,
из кожи вон лезущие
лишь бы засвидетельствовать свою лояльность
пред своим, как бы незримо в кабинетце Чистого
председательствующим Хозяином - богоборным Кесарем.
Митрополит Филарет Денисенко: "Неужели архиепископ Ермоген не понимает, что он наносит вред нашей Церкви. Мы ездим заграницу и знаем, как раскольники поднимают на щит архиепископа Ермогена и его писания...
Митрополит Алексий Ридигер: "В течение 50 лет церковные раскольники и всякого рода русские политиканствующие эмигранты, не признающие Матери-Церкви, придумывают любые версии, чтобы оправдать свое пребывание вне Матери-Церкви. И когда архиерей Русской Православной Церкви говорит, что епископ неканоничен, а раз так, то и Церковь неканонична и безблагодатна, это как раз то, что нужно раскольникам: "Вот почему мы не с Московским Патриархом".
http://krotov.info/acts/20/1960/19680730.htm
Но из сего документа 45-ти летней давности
становится понятным и другое:
что точка невозврата к соборным положениям 1917-18 годов
уже пройдена,
и младые тогда "святители Божии",
из рук афеисткого Владыки
стяжавшие ярлык на управление церковным гетто,
в деспотный междусобойчик
будут делегировать только себе подобных:
идеальных советских людей -
временщиков, без лица и без чести...

Июнем 1990-го года следует помечать
зачало Синодальной борьбы супротив неуправляемой
церковной соборности,
прямо пред изумленно деспотными очами в те дни
выродившуюся в казачью вольницу.
Поместный собор лета 1990-го,
избравший митрополита Ленинградского и Новгородского
на патриарший стол,
дался Алексию Ридигеру
великим эмоциональным перенапрягом и душевным испугом.
Архимандрит Агафангел Догадин из Старой Руссы
и участник тогдашнего Поместного собора
рассказывал мне о том,
как трижды за те всего лишь два соборных дня
митрополит Алексий Ридигер
был близок к состоянию инфаркта:
шесть раз Его Высопреосвященство
кололи прямо через рясу,
а в ночь с 7-го на 8-го июня
Алексий Ридигер пролежал под капельницей.
Причиной того архипастырского болезнования
стало не только закулисное интриганство
двух враждебных претендентов
на патриарший стол - Филарета Денисенко и Питирима Нечаева,
но и появление на соборе
прытких и бойких протопопов,
явственно манипулировавших
своими престарелыми и малодушными владыками.
Именно с подачи такого протопопа,
архиепископ Могилевский Максим Кроха
предложил, по примеру Поместного Собора 1917 года,
избрать Патриарха жребием из трех кандидатов.
А волгоградский деспота Герман Тимофеев,
подзуживаемый своим попом,
поднял вопрос о канонизации новомучеников,
что и вовсе напугало вновь избранного патриарся -
не ко времени и слишком преждевременно.
А ещё более "дикой", по выходкам,
оказалась прыткость соборян-мирян -
с требованием к собору
осудить печально знаменитую декларацию Сергия Страгородского
и насовсем отказаться от экуменизма...

Накануне дня новомучеников и исповедников Российских,
тихосапно свершившаяся деканонизация 36-ти страдальцев
безо всякого на то соборного или синодального решения
(лично у меня, как человека из советского "вчера")
навевает воспоминание о вошедшем в моду в 1964-м
иностранном словесе "волюнтаризм".
Обозначало оно причину и тяжкую вину,
в силу каковой первый секретарь ЦК КПСС,
и единовременно председатель Совета Министров СССР,
Никита Сергеевич Хрущев
с треском вылетел из обоих кресел.
"Волюнтаризм", в переводе с совдепного новояза,
означало - "что хочу, то и ворочу":
"Хочу - кукурузой Колыму засеваю,
хочу - последнего попа по телевизии показываю!"
Волюнтаризмом объяснялись и хрущебные "перегибы"
в отношении Церкви:
"Раз уж объявили построение коммунизму к 1980-му году,
то и "вымирающее сословие" кутейников
надлежало соответствующим макаром прижучить,
чтоб жисть им сахаром не казалася!".
Бесследное исчезновение имен 36-ти кутейников
из церковного календаря
напоминает мне ещё одно словечко
из будней советской цензуры - "вычерки":
"У Виктора Петровича Астафьева - "затеси", а у этих - "вычерки".
За всю более чем 1000-летнею историю русского православия,
прецедент с деканонизацией у нас был единственный -
с разславлением преподобной Анны Кашинской,
деянием неправедным и несправедливым,
печатию позора покрывший и патриарся Иоакима
и участников Поместного собора 1678—1679 годов,
утвердивших сие разбойное деяние.
Отныне же, "аще изволит настоятель, творим в Церкви полное беззаконие"
уже безо всяких на то писулек.
Привыкли ведь Его Святейшество именовать "кризисным топ-менеджером"?
Привыкли, так что привыкайте, братцы кролики,
тяперича к церковенным "вычеркам"
и эпохе духовеннаго "волюнтаризму"...
http://my.mail.ru/mail/drev.com/video/523/506.html
"К зияющим высотам или правильной дорогой идете товарищи!" -
сюр 1990-го от неподражаемого Збигнева Рыбчинского.

Из 93-х лет земнаго бытия святителя Алексия Симанского,
35-ть приходится на эпоху его блаженного патриаршества,
но последние 15-ть лет Его Святейшество
пребывало в сумерках сознания: то прояснявшегося иногда,
то снова погружаясь в долговременную тьму.
"Едиными усты и единем сердцем" в 1970-м
избрание на Поместном соборе
патриарся Пимена Извекова
воспринималось, поначалу, как веяние новаго ветерка.
Однако, ежели веровать художному словесе
игумена Иоанна Экономцева,
именно устами будущего патриарся Кирилла
и суждено сему правлению припечаться
суровливым глаголом:
"- Вы не подумaйте, что я желaю ему смерти, однaко фaкт есть фaкт, это позорнейший понтификaт в истории нaшей Церкви, и единственнaя услугa, которую он мог бы окaзaть ей, тaк это уйти нa покой.

- Нa покой он не уйдет. И дело дaже не в нем. Есть влиятельные силы, зaинтересовaнные в том, чтобы понтификaт, который вы нaзвaли позорнейшим, продолжaлся кaк можно дольше.

- Знaю, знaю и должен вaм скaзaть, что влaсти совершaют непростительную ошибку, делaя стaвку нa тaких людей, кaк Пимен. Безусловно, их легче держaть в рукaх, ими легче упрaвлять. Но ведь положение в стрaне может измениться, выйти из-под контроля. Смогут ли тогдa успокоить и повести зa собой верующих aрхиереи и священники, скомпрометировaвшие себя в их глaзaх? Они будут изгнaны из хрaмов и с епископских кaфедр. Их место зaймут нетерпимые фaнaтики и демaгоги. В Церкви и стрaне возникнет хaос. Вот что нaм грозит..."
http://www.rulit.net/books/zapiski-provincialnogo-svyashchennika-read-238949-8.html
А завершался сей понтификат весьма печально:
"В 85-м, в Чистом, в качестве массажистки
у постели мучительно и долго умиравшего патриарха
появилась Надежда Николаевна,
супруга протоиерея Петра Дьяченко из храма Ильи Обыденного.
Содействовал её тамошнему появлению
тогдашний управделами митрополит Алексий Ридигер,
в надежде иметь там "своего человечика",
но Надежде Николаевна, вместо того, чтобы быть пешкой,
в том раскладе стала королевою:
"Я одна говорю тебе правду, - говаривала она,
разминая патриарси лядвия, -
все остальные вкруг тебя -
сплошные воры, негодяи, подхалимы, мерзавцы и лгуны".
При таком внезапенном обороте,
первым поплатился своим местом Алексий Ридигер:
его с треском вышибли с должности управделами...
В течении трёх лет заседания Синода не созывались вовсе,
патриарх оказался недоступен даже синодалам,
церковью полновластно управляла Надежда всея Руси,
что позволяло Алексию Ридигеру
в приватном кругу горестно говаривать:
"Разве не очевидно, что мы стали заложниками
самого института патриаршества:
владыка Пимен пребывает в маразме, и им кукловодит,
к нашему неслыханному позору,
совершенно вздорная бабища!"
http://kalakazo.livejournal.com/414684.html

Православный папоцезаризм неизбежно
к положению безмолвных статистов низводит
и Поместный собор, и собор Архирейский,
и даже заседания Священного синода
не более, как пышная бутафория
некоей церковной коллегиальности.
Издержи патриарше-монархисткого управления
одни и те же и всегда налицо: приватное, шуры-муры,
дергающее за веревочки закулисие,
сродни распутинщине фаворитизм
и свойственные преклонному возрасту церковного первостоятеля
"огрехи памяти": "Приблизительно с 1956 года, когда возраст Патриарха подошел к 80 годам, окружение его стало замечать, что он все чаще забывает собственные слова, не помнит своих же решений и распоряжений. Пришлось вести тонкую дипломатию, чтобы на этой почве не возникало нелепых ляпсусов.
http://religion.ng.ru/printing/2012-11-07/7_alexi1.html
За большинством кадровых решений
патриарся Алексия Симанского,
даже в его относительно младые годы,
стояла воля его бессменного келейника Данилы Остапова:
"Наиболее влиятельным человеком возле него был Даниил Остапов или, как все звали его за спиной, Данилушка, из семьи бывших лакеев дворян Симанских. Этот тип стал «министром финансов» Патриархии. Перед ним пресмыкались даже митрополиты. А за спиной его кипела лютая ненависть к нему. И самое бытие его при Патриархе (как некогда Распутина при царе) роняло и унижало в глазах многих самого Патриарха."
http://religion.ng.ru/printing/2012-11-07/7_alexi1.html
Однако в 60-е годы хрущевских гонений на Церковь,
как это ни удивительно,
кукловодною властию Данилы Остапова
православие на Руси и спасалось
от полного расточения:
"Данилу Остапова - отца Лени, боялись
и, заслышав в Чистом переулке скрип его ботинок,
трусливый Пимен, тогдашний митрополит Крутицкий и Коломенский
и "единодушно" потом избранный Патриарх,
несмотря на тучность,
проявлял достойную удивления прыть,
скрываясь "по нужде" в туалете.
Тот же Пимен, в "другом" переулке,
беспрестанно жаловался, что Остапов "мешает работать":
безраздельно управляя бесхарактерным Алексием Симанским,
подначивает того отстаивать церкви, закрывавшиеся в 60-х,
как известно, "по просьбе верующих".
http://kalakazo.livejournal.com/1161.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post16987804/

Точку невозврата к началам церковной соборности
воспоминания отреченца Александра Осипова
датируют началом 1945-го года:
"Перед Собором келейно было решено нарушить древние традиции и не рисковать, не полагаться на выбор «благодати Святого Духа»... А вот когда на этот Собор прилетел архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) – знаменитый автор «Очерков гнойной хирургии», мистик-неокантианец, и спросил у протопресвитера Николая Колчицкого («министра внутренних дел» Церкви):
– Из кого же будем выбирать?
Колчицкий ответил: – А мы уже выбрали...
– Позвольте! Позвольте, отец протопресвитер! А как же воля благодати свыше?
– Ну, Ваше преосвященство, какая тут воля, мы же с вами не дети!..
Да, на Соборе господствовала воля человеческая. Воля И.В.Сталина дала РПЦ новый устав («Положение о РПЦ»), которым отменялись ленинские наметки максимально демократического построения приходской жизни Церкви и вводилось старое монархическое церковное право. Воля правящей клики РПЦ выбрала заранее единственного кандидата в Патриархи, обработала церковное общественное мнение и инсценировала (очень пышно и очень фальшиво) патриаршие выборы и последующую интронизацию."
http://religion.ng.ru/printing/2012-11-07/7_alexi1.html
Осиповские мемуары весьма тенденциозны,
но, к сожалению, похожи на правду,
и православное гетто с новым ея возлавителем
патриарсем Алексием Симанским,
и единогласно избравшим его Поместным собором
вряд ли стоит строго судить:
советская Церковь была лишь только калькой
совдепного социума
с бывшим бурсаком на троне кремлевского диктатора,
и состоящими из одних токмо статистов съездами КПСС,
немудрено, что и статистам Поместного собора
отводилась та же самая роль
дорогих и сановных проститутов:
"Вообще, следует прямо сказать – Сталин Патриарху (Алексию Симанскому) импонировал. Он сам сторонник сильной централизованной монархически организованной Церкви с руководителем непререкаемого авторитета и видел в нем государственный «пандан» себе и своим идеалам.
Эта же великодержавность соблюдалась и в решениях Патриарха. Бывало, что Патриарх начертывал явно ошибочную, вредную резолюцию. [Но] во имя сохранения его реноме, его авторитета она не могла быть отменена. Личный авторитет Патриарха, его «непогрешимость» были явно поставлены выше интересов и пользы той самой Церкви, во имя которой Патриарх якобы и бережет так этот свой авторитет.
http://religion.ng.ru/printing/2012-11-07/7_alexi1.html
Православное Королевство кривых зерцал,
как зеркальное отражение советского симулякра,
ежели чем от него и отличалось,
то только масштабами
и, вследствие этого,
ещё большей "маниловщиной" - грезами о "православном Ватикане"
с барскими покоями и соответственной "людской" в Чистом переулке,
и посему зловеще карикатурной пародией
на Римский "папоцезаризм":
"В нем было много от помещика прошлого века, дореформенной эпохи, когда барин считал, что его дело травить зайцев, а управляющего – думать об овсе и навозе, оброках и пахоте...
Вокруг Святейшего кипела борьба. За место под солнцем и ближе к солнцу. За знаки внимания и подачки. Патриарх знал и понимал, что это все есть. Но с сибаритством большого барина стоял над всей этой мышиной возней, как бы раз и навсегда решив не вмешиваться в «дела лакейской». Тем не менее наиболее ловкие умели до него доходить, умели топить врагов и достигать своих целей.
http://religion.ng.ru/printing/2012-11-07/7_alexi1.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post4141488/

Неча дуть деспотны губки и зело забижаться,
ежели кто из всегда небратского нам
православного Константинополя
бросит в наше, родимой сторонушки, болотце
свой "тижолый" камушек: "Это уже не Церковь, а жидовская лавочка".
Русская церковь уже почти столетие
является заложницей собственного соборного решения -
восстановления патриаршества.
Оно и при патриарсе Тихоне,
в силу отсутствия параллельных ему органов,
оказалось на деле формой церковного монархизма.
Двадцать лет позорищного местоблюстительства Сергия Страгородского,
с его "и Вашим, и Нашим" спасительством церковного Титаниуса,
свело ведь его буквально к размерам
самой заурядной "жидовской лавки"
в московито-калашном ряду.
Секретом полишенеля является тот факт,
что когда митрополита Петра Полянского
намеревались отпустить из советских уз,
именно письмо митрополита Сергия Страгородского,
с архипастырской "заботою", что выход на свободу подлинного местоблюстителя
породит в церковным гетто новую смуту и новые расколы,
и привело к расстрелу митрополита Петра:
не в церкви Христовой, а именно в "жидовской" лавке
и принято было именно так устранять конкурентов...
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post16923364/

В церковно-Сурожском разломе от 2006-го года
совсем неслучайно столкнулись две "правды",
два разнородных друг другу
понимания происходящего:
владыка Иларион Алфеев
ссыскал подходящее для сего
выражение "Сурожская смута".
Уврачевать ея возможно токмо
единым макаром - унификацией,
причесыванием ершистого Сурожа
в единообразие с церковным бытом московитов:
"Проблемой епархии является наличие у нее «Устава», не признанного Московским Патриархатом и в некоторых пунктах противоречащего Уставу Русской Православной Церкви. Так например, согласно Сурожскому Уставу, епархиальный архиерей избирается Епархиальной ассамблеей и лишь утверждается Священным Синодом, тогда как в Русской Церкви архиереи избираются Синодом. По Сурожскому Уставу архиерей должен быть перед хиротонией пострижен лишь в рясофор, тогда как по Уставу Русской Церкви будущий архиерей должен быть пострижен в мантию. Внутри самой епархии отношение к Уставу неоднозначное: некоторые клирики защищают его, другие критикуют. Во всяком случае, до тех пор, пока Устав не будет утвержден Священным Синодом, он лишен легитимности, а это создает дополнительное и искусственное напряжение между Сурожем и Москвой."
http://sourozh.tserkov.info/sobornost/?ID=27
Для митрополита Антония Блума
вершившееся в его же саде "разделение"
неотделимо от мистического ужаса
свершающейся подмены,
каковой у мистически одаренного человека
может вызвать только присутствие рядом
церковного Двойника:
"Я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать...Такое строительство было возможно лишь при ПОЛНОЙ ВЗАИМНОЙ ОТКРЫТОСТИ всех членов прихода и епархии. Эта открытость требовала с самого начала готовность прислушиваться друг ко другу независимо от иерархического положения, ибо воля и истина могут открыться только через готовность слушать и слышать другого, кто бы он ни был. Этого ты не сумел принять"
http://www.metropolit-anthony.orc.ru/letter.htm
Призваность служить, а не владычествовать,
доверие и взаимная открытость,
умение слышать и слушать,
возможность диалога
и есть, в представлении владыки Антония,
те кирпичи, из коих и строится
подлинная церковная соборность.
В глаголах епископа Илариона вызревает другая "правда" -
сугубо монологичная, исключающая диалог
и строго дисциплинарная,
когда свобода наличествует токмо у кутейных жрецов и мандаринов,
и то, токмо назначенных из столицы московитов...

О Сурожской трагедии я уже писал
в одноименном цикле:
http://kalakazo.livejournal.com/tag/Сурожская%20трагедь.
Деревце духовной свободы,
привитое "пастырем добрым" на острове,
давшем когда-то прибежище Александру Герцену,
давало изобильственный плод,
однако у самого садовода
вызывало чувство тревоги и постоянного беспокойства:
"Мы в свое время предоставили Патриарху набросок возможного Устава, соответствующего и Вселенским канонам, и Постановлениям Собора 1917-1918 гг., и, что немаловажно, законам Великобритании. Патриархия на нашу повторную просьбу рассмотреть и принять этот Устав (если нужно с небольшими поправками) ни словом не отозвалась. Мы предполагали безмолвное согласие, имея в виду слова, сказанные мне покойным Патриархом Алексием I: "Мы этот Устав в данное время принять не можем, но живите по нему". Согласие, а не холодное отвержение без обсуждения. Но мы горько ошиблись: видимо, в твоем лице ОВЦС хочет безраздельно управлять всей русской диаспорой..."
http://www.metropolit-anthony.orc.ru/letter.htm
Открытое письмо митрополита Антония Сурожского
епископу Илариону Алфееву
"прозвучало как Калхасная песнь,
как одинокий и прощальный крик в нощи
с капитанского мостика,
погружающегося в пучины морския
церковного Титаника:
".. Я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать...
Ты не сумел "услышать" крик раненых душ и только вынес вражду против тех, кто с искренностью и правдивостью говорил тебе правду..."
http://kalakazo.livejournal.com/607057.html
За личиной подающего великие надежды богослова
и великого композитора
пряталась всего лишь обыкновенная чернильная душа,
образцово-церковный бюрократ
и гутапперчивой исполнитель чужой воли.
За спиной карлик-сюрприза
маячила тень и главного супротивника
сурожского "бастиона свободы" - митрополита Кирилла Гундяева.
Двух митрополитов (и Сурожского, и Смоленского)
весьма много что сближало:
и велия тяга к отечьего извода обновленчеству,
и симпатии к литургическим экспериментам Георгия Кочеткова,
и служение любимой советской родине
не за страх, а за совесть,
однако, тесто, из коего они были сваяны,
оказалось антиподно чужеродным...

Другой архирей Московского патриархата,
не только живший духом соборности в Церкви,
но и на брегах туманного Альбиона
насадивший островок церковной "демократии"
по всем правилам Поместного собора 1917-18-х годов,
был митрополит Антоний Блум:
"Из Железного Занавеса митрополит Антоний Блум
смотрелся как мифической Небожитель,
единственный на всё русское Православие
церковный Златоуст,
среди деспотных "Ни бе - ни мэ" -
святитель с безукоризненно правильной
и добротной русской речью,
доступный и единовременно человечный
какой-то уже забвенной всеми неказённой добротою -
эмигрантский осколок той самой России,
"какую мы навсегда уже потеряли".
Для православного гетто в Советской Руси
владыка Антоний на долгие десятилетия
стал светочем подлинной и настоящей духовности
без сучка и задоринки, символом "живой жизни",
образом праведника,
коим и выстаивает ещё отечье Православие:
"Пускай у нас в Совдепии всё бесконечно плохо,
но есть же у нас владыка Антоний!"
http://kalakazo.livejournal.com/582402.html
"В Сурожской епархии ещё 40 лет назад,
была вполне успешно проведена литургическая реформа.
Богослужебный устав сознательно очищен от длиннот и
накладывающихся друг на дружку повторений.
Богослужебныя тексты в переводе на английский
благополучно освободились от "антисемитских" пассажей.
Практически все приходы,
кроме витринного - Лондонского собора,
обладая полагающейся приходам
свободой выбора,
добровольно остановились на новостильном служении,
и саму Пасху совершая единовременно
с "нашими братьями" англиканами.
Низведено почти до пресвитерского
было пышновизантийское,
с каждением "три по трижды живой иконы Христа",
архиреово служение.
А сам владыко Антоний,
вместо привычного для России
облика авторитарного деспоты-чинуши,
деспоты-Фельфебеля,
деспоты Герострат Геростратыча,
принял на себя апостольский образ "Ловца человеков"
и "Пастыря доброго",
рьяно радеющего
токмо об едино потерянной овце..."
http://kalakazo.livejournal.com/586392.html

Нынешнему архирейскому собору,
в день преподобного Максима Исповедника
"право правящему" в храме Христа Спасителя,
суждено стать в противу славе
чествуемого ныне святого исповедника
подлинно разбойничьим собором - сборищем ликвидаторов
церковной соборности.
Благодаря кропотливой селекции,
выведенная нынче порода деспото-попугаев
имеет внушительно сановной вид
и ярко опереточной раскрас,
обладает умением живенько кивать
в знак полного "одобряем-с"
длиннобратой багровоносостью
и, в качестве колокольной ку-клус-клаки,
"нескончаемо бурными"
чечётить в ладоши
самым отборным духовенным благоглупостям.
Двадцать-энтой съезд КПСС - вот на что более всего
и смахивает нынешний архирейский собор:
все про себя вроде как и "против", но все раболепно голосуют "За".
Правда, добрую половину любого партийного съезда
составляли почетные шахтеры, комбаньеры, дояры -
товарищи "в законотворчестве ни в зуб ногой" - от работной сохи.
Однако деспотная клака (вся, как на подбор)
обладает, хоть порою и в ректорском кабинетце
приватно прикупленным,
высшим духовенным,
но им-то ли не ведать,
что в двадцать первом веце
не сыскать ни единого,
даже самого захудало поместного православия,
где церковная власть
была бы сосредоточена
исключительно в дланях деспотной гутапперчи...

"Репутационными потерями", а ещё точнее "позорищем церковным",
следует считать и выборы Его Святейшества генваря 2009-го,
когда и без того ручные деспоты
в капитаны церковного "Титаниуса"
избрали ни ебискупа-молитвенника,
ни ебискупа-монася,
ни "образец кротости и воздержаня учителя",
каковые ещё имелись в деспотном серпентарии,
а "кризисного топ-менеджера".
Брошенная невзначай диаком всея Руси
кликуха из мира профанного,
как это ни звучит дико,
органично сроднилось с имемем того,
кто в мире сакральном до того дни почитался
духовным отцом нации,
молитвенным предстателем
и Главным за нея Печальником.
Что-то должно было основательно мутировать
в кутейных умах,
чтобы своим предстоятелем
избрать человека абсолютно беспринципного,
весьма громко оскандалившегося
и уже нанесшего сурьезный репутационный урон
матери нашей Церкви:
"Мнозии дедулькины читатели
всю сию неделю пребыли в ажиотажном мандраже,
словно они игроки на ипподромном тотализаторе:
лихорадочно и трясущими руками всё "делали ставки"
то на одну, то на другую "хорошую" лошадку,
когда внезапенно вперёд вырвался шалый мерин -
с виду неказистой и бледной
и, укатав других сивок крутыми горками
и загнав их всех в галопирующем поскаке,
пришёл к финишу с фатальным отрывом.
Другие лошадушки,
выстаивая в стойлах,
ещё недавенно брезгливо фыркали
в сторону бледнопоганочного соседушки,
от какого за версту несло перегаром
изрядного ирландского виски и
запахом дорогущих гаванских сигар.
Сам мерин на месте никогда не стоял,
а вкрадчиво подбирался то к одному лошаку, то к другому:
хвостом приветливо помашет,
задними копытцами приветственно взбрыкнёт,
да ещё холкой доверительно потрётся,
и смотрит так, словно калачом одарит - всю жизнь, похоже,
так и мечтал об этой самой любовии и дружбе на век.
И вскорости уже в том загоне
никто ни фыркнуть не осмеливался,
ни покоситься на шалого мерина -
всех одолел книксетным политесом.
Только одна лошадушка от того взгляду ворожейного
вдруг поёжилась да тревожливо взбрыкнулася:
словно душу тем приворотным поглядом,
из неё вынуть норовилися.
"Конокрад среди нас, конокрад затесалси, - взоржала она,
но кто ж паникёрше внимать-то осмелиться и
какие среди лошадей могут быть, прости Господи, конокрады?
А после тех гонок победитель, даже не оглянувшись
на измочаленных кляч,
деловито приказал: "Всех загнанных на живодёрню,
а оклемавшимся - всем в стойло: ипподромных гонок
при их жизни им уже никогда не видать..."
http://kalakazo.livejournal.com/415559.html

"Репутационным потерям" матери нашей Церкви
следовало, конечно, начинать отсчет
с пятнадцатилетней давности
табачно-водочного скандала,
к коему и оказалось припечатанным - "ни с того, ни с сего" -
и святое имячко митрополита Курилла.
Долгополые служители Христовы
пред взором изумленной публики
предстали в своем душевенном неглиже,
такими же, как и все - алчными и жадными служителями Мамоны,
цинично попирающими не только церковные каноны,
но и табу светской морали:
"Оседлаю я Мамону - купола позолочу!"
Случись что-либо подобное у католиков иль люторан,
где-нибудь в Европе,
то непосредственных участников сих шалостей
тут же вымели бы из церковной ограды
поганой метлою.
Другое дело матушка Россия - страна непуганных идиотов,
где все мы и наша мимикрирующая духовность
давно уже бытуем
за постмодерной гранию добра и зла...

Из четырех лет последнего патриаршего понтификата
первые два отличались усыпляющей тишиною.
Как верный ученик аввы Никодима Ротова,
патриарх Кирилл в точности следовал
любимой Никодимовой присказке:
"Первые два года присматривайся, примеривайся,
а потом уж что-то меняй!"
Третий понтификантной год
ославился разростанием деспотной структуры,
и уже гротескным продолжением
щедринского сказа про то,
как один попа-мужик трех ебискупов прокормил.
Увеличение количества деспота-волчат
все с тем же волчьим аппетитом
легло на монастыри и церковные приходы
бременем непосильно тройного оброка,
что не мешало попа-крепостным
и тягловым попа-лошадушкам
утешать себя заговорною мантрою:
"А мне он нравится, нравится, нравится..."
Самогипноз и духовенной аутотренинг
внутри церковной поповки
продолжался целый год,
пока не грянул гром с нано-пылию
и невидимко-брегетами,
и почались "репутационные потери"...

Живой журнал, без сомнения, является уникальной площадкой,
прежде всего, благодаря возможности "обратной связи"
и тому, что он запечатлевает в горьком словесе
то, что впоследствии уже не вырубишь и топором.
На мою неколебимую уверенность,
что именно митрополиту Кириллу Гундяеву
суждено стать нашим новым патриарсем,
православное инет-гетто реагировало,
как на очередной из дедусиных уст
"бред сумашедшего",
и почти также, как это впоследствии,
спустя три года,
проглаголали Уси Пуси:
"Нельзя молиться за царя Ирода - Богородица не велит!.. "
http://kalakazo.livejournal.com/388186.html?thread=6386778#t6386778
Любезный моему сердцу kot_pafnusha
первым подметил у кандидата в патриарси
ущербной провало-пробел в "гвардейцех кардинала":
"Супротив владыки кОты ничего не имеют
- а даже и интереснейшие попяры были когда-то у них в отделе
- навроде о.Иннокентия Павлова и др. :)))
Вот только новая челядь у деспоты - чересчур уж отвратно смотрится... Навороде о.Чаплина, Малера-ХроловЪа и пр.
- с православнутыми дружинами, благословлениями Путенского комсомола, обличениями Динамита - за скромную черезчур рясу и т.д."
http://kalakazo.livejournal.com/388186.html?thread=6387034#t6387034
А тайнозрителю церковного закулисия die_ante_bellum,
в свойственной ему желчно-ядовитой маньере
прошелся тогда же и по любимому выученику митрополита Кирилла:
"Где ж Вы увидали у Алфеева Человеческое лицо, в каком месте? Это ж чистой воды постмодернистский персонаж.
Владыко реквием-фуршетный...
Помню как его тошшым юнцом таскала по ОВЦС овским коридорам мясистая усатая маменька. Пристраивала. Пристроила таки. Эти умеют."
http://kalakazo.livejournal.com/406047.html?thread=6572831#t6572831

Сегодня, накануне американского "дня сурка",
храмовые амвоны отечих соборов
оглашаются протодиаконским ревом: "Многая лета!!!"
Четыре года минуло с того дни,
как Его Святейшество, патриарх Кирилл Гундяев,
пребывает с нами.
Цикл эссе: "Мой патриарх" http://kalakazo.livejournal.com/tag/%D0%9C%D0%BE%D...%D1%80%D0%B8%D0%B0%D1%80%D1%85
начало цикла здесь: часть 1 - http://kalakazo.livejournal.com/?skip=50&tag=%D0%9...%D1%80%D0%B8%D0%B0%D1%80%D1%85
я начал писать ещё до его честного избрания,
когда в патриаршество всея Курилл
ещё никто не веровал,
а две трети епископата были настроены
резко супротив председателя церковных сношений:
"Что делать, о недрузи кичевого православия,
что делать, ежели покойный Святейший Алексий
настолько хотел казаться барином
и последним русским помещиком,
что даже по-ноздрёвски
приписывал себя в баронскую ветвь
остзейскаго столбового дворянства,
то ево местоблюститель
всё больше смахивает
на Чеховского Лопахина,
непременно с топором
остервенело врубающегося в чащу
последнего церковно вишнёвого саду.
Кирилл, собственно, и назначен -
незнамо, впрочем, каким провидением -
взять да и вбить последний гвоздь
в крышку гроба
последней православной Обломовки..."
http://kalakazo.livejournal.com/388186.html

Созыв поместного собора в 1917-м
для многострадальной русской церковности,
на протяжении двух столетий
лишенной духа канонической соборности,
самое светлое пятно в истории отечьего Православия.
Его решения: восстановление патриаршества,
выборность духовенства и епископата
и, самое важное, периодический созыв поместного собора -
призваны были уврачевать
язвы неисцельные на теле земной Церкви:
"В Православной Российской Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному Собору, периодически, в определённые сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.
Восстановляется патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.
Патриарх является первым между равными ему епископами.
Патриарх вместе с органами церковного управления подотчётен Собору."
http://www.regels.org/Hermogen.htm
До самого 1943-го - благосклонного погляда
бывшего бурсака и кремлевского горца
в сторону того, что от Церкви оставалось - мелких ошметков,
созыв поместного собора был невозможен.
После войны созидалась та же самая
иллюзия полной невозмоги:
"Собор собирать нам мешает сами знаете кто,
выборность духовенства и епископата
тоже пресекается условиями
затянувшейся окопной войны с афеистами,
да и что вы хотите: я сам - патриарсь в златой клетке!"
Однако епископ Ермоген Голубев
прямо указует на другую причину - саботаж,
причем саботаж внутрицерковный,
плетущийся из патриаршего кабинетца
в Чистом переулке:
"К сожалению, несмотря на то, что порядок избрания епископов является единственным каноническим порядком формирования епископата, несмотря на то, что его восстановил тот самый Собор, который 50 лет назад восстановил и патриаршество, епископат и сейчас формируется у нас неканоническим порядком назначений, чем наносится определенный ущерб каноническому достоинству Русской Церкви.
Между тем законы нашей страны не лишают религиозные объединения права избирать себе религиозных руководителей и этим правом пользуются евангельские христиане-баптисты: все старшие пресвитеры у них занимают свои посты чрез избрание. Поскольку согласно нашего законодательства религиозные объединения всех культов в отношении своих прав и обязанностей равны пред законом, то не должно быть препятствий со стороны гражданских властей к избранию и наших епископов...
Возвращаясь к вопросу формирования Синода, следует указать, что для избрания Синода на Соборе у нас имеется полная юридическая возможность, используемая, между прочим, христианами - баптистами для избрания себе руководства на своих всесоюзных съездах, собирающихся периодически один раз в три года..."
http://www.regels.org/Hermogen.htm

К "правилу веры и образу кротости" - честному ебискупству,
церковное предание относится двояко:
идеализируя и превознося
наследников апостольских ключей до небес,
а с другой стороны, прозревая в них
все тех же воссевших
на седалище Моисеовом
первосвящениц,
тайно лукавыми деяниями своими
Христа распинающих.
Иоанн Кассиан Римлянин дружбу с епископом
сводил к неизбежно следующей за ней
погибели души,
а адовы видения из "Луга духовного"
в архиреову бочку меда
довешивают и свою лжицу дегтя:
да, по грехам своим стою по самое горло в кипящей смоле,
но с одною ослабою - стою на главе епископа.
Епископам зачастую усваивается и вина,
по какой жизнь внутрицерковная
и обращается в свою противоположность,
ничего общего не имея с духом Евангелия.
Архиреову синедриону - Их Несытоскотинствам
и их весьма скоромному поведению
мы обязаны и отъятием у Церкви
и самостоятельности, и самого патриаршества.
Епископов, вопреки церковным канонам,
но для церковной же пользы,
на протяжении двух синодальных столетий
избирал уже обер-прокурор и
утверждал сам государь-батюшка,
что опять-таки мало способствовало
разрешению главной церковной "бяды".
Вот как гневно и желчно писал про то
Василий Осипович Ключевский:
"Как вербуется наша высшая иерархия?
Люди духовного, а в последнее время зачастую и светского звания, обездоленные природой или спалившие свою совесть поведением, не находя себе пристойного сбыта, проституируют себя на толкучку русской церкви, в монашество, и черным клобуком, как могильной насыпью, прикрывают невзрачную летопись своей жизни, какую физиология вырезывает на их невысоких лбах.
Надвинув на самые брови эти молчаливые клобуки, они чувствуют себя безопасными от своего прошедшего, как страусы, спрятавшие свои головы за дерево. Православная паства лениво следит за этими уловками своих пастырей и, равнодушно потягиваясь от усердных храмовых коленопреклонений, говорит, лукаво подмигивая, знаем-де.
Нигде высшую церковную иерархию не встречали в качестве преемников языческих волхвов с большим страхоговением, как в России, и нигде она не разыгрывала себя в таких торжественных скоморохов, как там же. В оперном облачении с трикирием и дикирием в храме, в карете четверней с благословляющим кукишем на улице, простоволосая с грозой и руганью перед дьячками и просвирнями на приемах, с грязными сплетнями за бутылкой лиссабонского или тенерифа в интимной компании, со смиренно-наглым и внутрь смеющимся подобострастием перед светской властью, она, эта клобучная иерархия, всегда была тунеядной молью всякой тряпичной совести русского православного слюнтяя.
Христос дал истину жизни, но не дал форм, предоставив это злобе дня. Вселенские соборы и установили эти формы для своего времени, цепляясь за его злободневные условия. Они были правы для своего времени; но не право то позднее узколобие, которое эти временные формы признало вечными нормами, признав учение Христа только случайным началом церковного строительства”

Разгон Привалово-Заостровской приходской общины
и добровольно-принудительная отправка
самого священника Ивана Привалова
под соборно-сыскальный присмотр,
запрет за болотные вольности иерея Дмитрия Свердлова,
заткновение кляпом
"измученных ртов"
игумена Петра Мещеринова и протопопа Георгия Митрофанава,
и, наконец, лоббирование церковным vip-менеджментом
двух лет мордовских лагерей
за разного рода вольнохудожные шалости -
звенья печальственно одной
злохудожной цепи: наступания на старые грабельки,
неизбежливо ведущей русскую церковность
не токмо к системному кризису,
но и к очередной пропасти во ржи.
Что-что, а даже в самые синодально цензурные времена
никому не приходило на ум
затыкать уста церковным историкам
с европейской именитостию,
каковым, скажем, и был профессор Московской духовной Академии
Василий Осипович Ключевский.
Живи он сейчас,
за свои пафосно-обличительные глаголы
точно бы отправился на годика так три
в мордовЛАГА исправления:
"Русский простолюдин – православный – отбывает свою веру, как церковную повинность, наложенную на него для спасения чьей-то души, только не его собственной, которую спасать он не научился, да и не желает: “Как ни молись, а все чертям достанется”. Это все его богословие. Евангелие стало полицейским уставом. Местные православные церкви, теперь существующие, суть сделочные полицейско-политические учреждения, цель которых успокоить наивно верующие совести одних и зажать крикливо протестующие рты других. Обе эти цели приводят к третьей, самой желанной для правящей церковной иерархии, – это полное равнодушие мыслящей и спокойной части общества к делам своей местной церкви: пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
Русской Церкви как христианского установления нет и быть не может; есть только рясофорное отделение временно-постоянной государственной охраны".

В весьма болезной теме церковного "выгорания",
а точнее духогашения,
кающееся в том духовенство
менее всего готово махать "красной тряпкою"
и глаголать о Двойнике церковном.
А ведь именно Он - сей Двойник,
и является главным формообразующим началом
нашей отечье земной церковности.
Ни одно светское образование
не способно похвалиться
стольким количеством моральных уродцев,
коих и выпекают на конвейерном потоке
наши отечественные бурсы.
С одной стороны, все то же долбежно-зубрежное "образование",
не востребующее ни осмысления "трагедии русской Церкви",
ни старых грабелек, на каковые русский клерикализм
вновь наступает с саморазрушительным запалом.
С другой стороны, православная бурса -
это школа раболепства, пресмыкательства,
угодничества и лакейства,
церковных Молчалиных,
в прокрустовом ложе своем
генерирующих потатчиков, лизоблюдов и ябед.
Из маленьких негодяев в поповстве уже
прорастают в негодяев больших.
В любой, даже самой крохотной епархии,
изначалу насаждается
самого затхлобрежневского пошибу
и весьма со стороны комической,
деспотный культ личности:
"Вы, драгой владыченька, ангел нашей Церкви.
Вашими святыми молитвами,
яко крины сельные,
прорастают новые монастыри, приходы, церковные школы,
благодаря Вашим неустанныи трудам
семимильными шагами шествует вперед
неслыханно духовное возрождение..."
Какие качества при деспотном дворе
прежде всего востребованы
от прошедшего курс молодого попа?
Честность, порядочность, доброта?
Дудки вам, о недрузи истиннаго православия,
напротив, на потребу дня
годятся кадильщики и потаковники,
льстецы и жопализы,
и кто не задумываясь переступит
через бренное телесе
во Христе собрата своего:
"Выгорание - оно есть. Видел много раз. Сейчас на себе испытываю - горел как факел,теперь тлею и дымлю...
Кураев прав - это проблема. И не правы те, кто это отрицает.
60% священников, которых я уважаю и которые для меня авторитет с 90-х - они заштатом...
Ныне заштатом.
Почему?
Потому что ныне наша церковь похожа на Берлин 1945 года - старых опытных воинов либо убили, либо они сбежали, а под ружье ставятся гитлерюнген и все мнят, что победа вот-вот..."
http://dan-n-n.livejournal.com/1226.html

В продолжение темы церковно-крепостного права,
преподобный priest_ali,
как снег на голову,
"обрадовал" дедулькина следующим сообщением:
"Отец Сергий Бегашов переведен на нищий приход за поддержку прот. Олега Николаева! Формально, конечно, придумали другую причину. Вчера уже получил указ. Все как всегда, формальные причины в указе не совпадают с реальными"
http://kalakazo.livejournal.com/1092218.html?thread=14712698#t14712698
Преступление бердянского протоиерея Сергия
чудовищно и не подлежит никакому архипастырскому снисхождению -
стих-некролог на погибель церковной общины друга:
"Вороны кружат над теплым Телом,
Черной мантией скрывая Божий Свет.
Не решаясь, кто же будет первым,
Кто проверит жив Ты или нет...
Свои крылья ворон расправляет,
Что б собраться в вороньиный свой совет,
Где все смотрят, что же помешает
Подкрепиться Твоим Телом на обед...."
http://pr-begashoff.livejournal.com/13948.html?mode=reply#add_comment
Весьма наивно, но вполне достаточно дерзко,
чтоб для началу и самому
быть сосланным в епархиально-медвежачий угол:
"Сегодня епископ Ефрем мне вручил указ о переводе меня в село Полоузовка. Население здесь не дотягивает и до 300 человек. Благочинный сказал, что в этом храме до меня никогда не было настоятеля. Этот храм всегда давался "в нагрузку" для окормления священниками, служащими в ближайшем райцентре. Понятно, что этот указ владыки обрекает меня, мою беременную супругу и троих сыновей на нищенское влачение...."
http://pr-begashoff.livejournal.com/14124.html
А ведь это ещё не все: следующим актом
сей церковно крепостной забавы
последует уже вековечный запрет...

Мода на душевенное порно,
на разного рода духовенные разнагишания
за последние недели
средь обитателей церковного гетто
обретает поветрие всеобщей эпидемии.
Создано даже сообщество golovni
о дотлевающе догорающих головёхах,
возлежащих на церковной обочине.
Но когда очередной колокольный стриптизер
починает рвать на себе
церковные ризы,
то уже начальные аккорды
его признательного взвоя
смахивают на весьма старую
советскую песнь: самооговор по 58-й
в кабинетах Лубянки иль Большого дома.
Одним словом, детский лепет,
а голос мужа,
в том числе и касательно темы "выгорания",
давно прозвучал из скабарского угла:
"С начала XX века православное духовенство вместе с паствой понесло много печалей. Священников расстреливали, морили в тюрьмах и лагерях. Позже включили в категорию «лишенцев». Священников, их семьи ограничили в правах: лишали высшего образования, социальной защиты, права занимать должности, облагали непосильным налогом и проч. Вплоть до падения советской власти священники были лишены социального страхования и трудового стажа, разделяя участь заключённых, содержавшихся в лагерях и тюрьмах.
Теперь Русская Православная Церковь Московской Патриархии могла бы позаботиться о народе Божием, сохранившем верность в скорбях и испытаниях. Увы! В 1988 году Устав РПЦ был написан «под епископа». Устав наделил епископа неограниченной и неконтролируемой властью. В редакции 2000 г. Устав расширил власть епископа, снял ответственность за злоупотребления. В 2004 году епископам вручили для расправы со священниками суд Линча. Устав РПЦ лишил церковный народ прав, сохранив обязанности. Самый термин «право» Устав не применяет к мирянам и клирикам. Правами обладают епископы.
Бесконтрольная власть развращает. Произвол ведёт к злоупотреблениям. Несправедливость и корысть, цинизм и безответственность, исказили образ епископа, описанный апостолом Павлом в посланиях к Тимофею и Титу (1Тим.3, 2; Тит.1, 7). Епископ гнобит клириков, без вины лишает сана, храма, прихода. Причиной бывает неприязнь, корысть и другие страсти: зависть, месть и проч. Устав РПЦ лишил клириков канонической и юридической защиты и предал в крепостную зависимость. Такое положение недостойно Церкви Христовой, если верить что Церковь - организм любви. Евангелие светится огнём любви и заботы о человеке, но в мутном зеркале епархиальной жизни не отражается.
Кажется невероятным, что в правовом поле демократического государства сложились феодальные отношения, возможные лишь в дремучие времена.
Почему Высшая церковная власть позволяет и покрывает произвол, насилие и несправедливость епископов? Сказать ей нечего, и на жалобы священников покрывает гробовое молчание.
Почему нельзя уйти из организации, принявшей авторитарное развитие, грозящее самоуничтожением? Во-первых, христианину некуда уйти из Церкви Христовой. Во-вторых, христианин не должен покинуть Церковь в беде. Да, лишённый прав, народ Божий не властен остановить беду. Остаётся свидетельствовать о надвигающейся катастрофе, молиться и надеяться на чудо. Предлагаем читателям своими глазами посмотреть на противоречия между законодательством РФ, правоустанавливающими документами РПЦ МП, на ограничение прав 50 000 священнослужителей, задуматься об их судьбе, о человеческом и гражданском достоинстве. "
https://predanie.org/content/view/171/16/

Из уст двух епископов мне удалось слышать
хоть и приватное, но вполне однозначное суждение,
что решения поместного собора 1917-18 годов
были "ошибочными" - это уста митрополита Алексия Ридигера
и уста митрополита Иоанна Снычева.
Их и представления о порядках
на епархиальном крепостном дворе
сводились к единому воззрению:
хороший барин завсегда свою скотинку милует.
А ежели вдруг барин окажется самодуром
иль наемником, иль волком в овечьей шкуре?
Удалось мне застать ещё и старого пошибу духовенство,
трезво различавшее жизнь и судьбу,
выпестованную за колючей проволокой, с порядками, как на зоне,
или ту же поповскую жизнь,
но уже без уполномоченного и деспоты-каннибала.
Посему и переживало оно
церковно-крепостное право,
как свою личную драму.
Нынешняя генерация духовенства уникальна:
точно бройлерные цыплята,
они по-скорому взращёны
на скотском хуторе
и при своей тотальной безотцовщине
даже сказ про свое собственное "выгорание" починают,
как малолетки, урожденные в колонии строго режима: без начала и конца.
Рожденному в неволе век свободы не видать...

1905-й, и вместе с ним
пожалованная от государя Николая Александровича
"свобода слова",
дали возможность разверзнуть рот
церковной публицистике.
Заговорили враз, и весьма многие,
о загнанных внутрь церковных болестях.
Обнаружилось, например,
что никакого оригинального
русского богословия,
как и отечей богословской науки,
нету вовсе: все оно оказалось
переведенным с немецкаго иль французского,
переиначено на якобы православный лад
с католицких иль протестантских гроссбухов.
Духовные академии на протяжении двух столетий
клепали плагиаторов,
умудрявшихся свои богословские опусы
клеить из чужеродных цитат.
А духовные семинарии,
с введенным в учительную норму
бессмысленного и оглупляющего "долбежа, зубрежа и ковыряния в носу",
строгали, в лучшем случае, кутейных ремесленников,
ещё в мальчишестве
изрядливо искалеченных
бурсацкою управою:
слухачеством, стукачеством,
наружливым раболепством, угодничеством
и всепожизненным сознанием
своей колокольной неполноценности
пред университетскими и даже гимназистами...

Революционной вакхаканалией февраля 17-го,
со всеотечьей эйфорией
по поводу кончины "кровавого самодержавия",
и хороводными вихрями
восшедшего ему на смену
Его Высочества Карнавала,
с легкостию в дореволюционном бытии
обретается его Двойник - хлыстовский Корабль.
Большевицкая страна Советов,
с ея нескончаемо массовыми "крестными ходами"
и политическими арт-акциями,
агитпропными "мистериями",
окнами "Роста" с Володимиром Маяковским
и от Всеволода Мейерхольда -
в сто тысяч рук и ног "человеко-машин"
театрализованными перформансами - это всё тот же,
растянувшийся на добрые семь десятин,
вид хлыстовских радений:
со своими воительными "христами" - вождями и героями,
на одном едином, во всю СССР,
духоборственном "Титанике".
Ленинско-сталинской "марксизм"
вполне удачливо склеился
с сектантским хилиазмом
и чаянием вот уже скорого "Царства Божьего на земле",
аки губка впитал в себя
и его испепеляющую, от гонимых, ненависть
к "господствующей Церкви-гонительницы":
трупной, мертвенной
и способной в качестве диалога с "еретиками"
токмо на едину полицейскую расправу...

1905-й подарил русской церковности
не токмо "свободу совести",
но и возможность трезво посмотреть на себя со стороны.
Оказалось, что "Святая Русь"
не такая уж и никониянско-православная,
а по-прежнему и старообрядная,
и с хлыстовскими прихватами,
весьма сектантская,
кажется, сплошь завихренная в чаянии "новаго свету"
и круговерти богородских кораблей.
Даже "иоаниты", последователи кронштадского пастыря Иоанна Сергиева,
к неожиданости Синода
на поверку оказались самыми натуральными "хлыстами":
"сектантов, так называемых «иоаннитов», впредь именовать в официальных церковных актах и в миссионерской полемике с ними «хлыстами киселёвского толка» или просто «хлыстами-киселёвцами»...
журнал «Кронштадтский Маяк» с приложениями...предать осуждению, как содержащие в себе и защищающие кощунственное, богохульное и еретическое учение секты хлыстов киселёвского толка"
http://www.apologia.ru/mddb/327
А всероссийского масштаба
истерия вкруг имени кронштадского "чудотворца" -
не столько свидетельство "духовного подъема",
сколько системного церковного кризиса:
"Что это за пастыри и священницы,
коли крестьянину за тридевять земель приходится
наезжать в Кронштадт или к старцам в Оптину,
чтоб разрешить самое элементарное: продавать корову или же нет?"

Зримое зачало русской катастрофы,
по обыкновению, ведут с "кровавого воскресения"
и вправду события в гистории матушки России чудовищного,
в одночасие порушившего все многовековые скрепы и табу -
кровавой бойни у Нарвских врат,
расстрела вовсе не какой-то там "рабочей гопоты",
а многотысячного крестного хода,
солдатскими пулями
надрывно целовавшими не токмо
человеческие сердца,
но и кощунно обращавшимися в щепу
святыми иконами
и упоенными кровушкой
поверженными наземь хоругвями.
Аукнулось это в поповском болотце
всхлипывающими тяжко разводами
от невзначай брошенной туда булыги.
Так что даже в церковную печать
просочились горестливые свидетельства
об обуявшей в 1906-1907-х годах
колокольное сословие напасти "чорной тоски" -
совсем уже безбглагодатственной безнадеги
и, как следствие уже из оной,
среди сельского духовенства -
самой настоящей эпидемии
именно, что поповских самоубийств:
"Прошел еще один год в тяжком оцепенении горя,
и когда люди очнулись и взглянули вокруг себя -
над всеми мыслями и жизнью их
господствовал страшный образ идиота..."
http://az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_0810.shtml

Фотографии kalakazo : Келломяки

В переломный оселок меж девятнадцатым и двадцатым,
более чем трехсоттысячно кутейное воинство
отпечатлело себя не столько в слове,
сколько на входящей тогда в моду фотографии:
"С эпохой фотографии все вернулось на круги своя:
стилизуют под картинные позы себя уже мещане, крестьяне,
кухарки, извозчики, кондукторы трамваев
и духовенство, в том числе:
батюшка
(с распущенными, "как у девки", до пояса волосами)
в муаровой рясе,
раздобревший до размеров борова,
едва помещаясь в студийном креслице
с вальяжно свешенной с подлокотника кистью руки;
рядом - с "руками по швам" - тонкая, как спичка, матушка;
вокруг, тоже навытяжку, с натужно-вымороченными физиономиями
дети - будущие Чернышевские, Добролюбовы, Джугашвили, -
идиллия "семейного счастья",
свидетельство бесконечно долгого золотого века "Святой Руси"..."
http://kalakazo.livejournal.com/2742.html
Бурсы своей системной бесчеловечностью
штамповали на потоке
вместо смиренных "паси овец пастырей"
озлобленных и способных на все и вся бунтарей:
"В Николин день, 9 мая 1895 года, 17-летний бурсак выждал,
когда ректор Владимирской семинарии
архимандрит Никон после обедни
ушел в свой цветник,
воспользовавшись мгновением,
когда тот наклонился над клумбой,
подбежал – и с размаху ударил его топором по голове...
Размахнулся вторично: топор сорвался, в руке осталось топорище...
Клобук оказался "шлемом спасения" -
Никон отделался сравнительно легкой раной.
"Одни ругали начальство, другие – семинаристов.
Кто-то кричал: "Бей!". Возбуждение росло...
Пришлось пригнать солдат, жандармов...
Вид крови и зловещие признаки предстоящей расправы
ожесточили семинаристов:
они озверели и на следующую ночь чуть было
не закололи вилами помощника инспектора... "
http://kalakazo.livejournal.com/288405.html

Девятнадцатый век, несмотря на всю болезность
церковной жизни
и (по слову Федора Михалыча Достоевского)
"пребывающий в параличе",
подарил русской духовности
целую плеяду епископов-молитвенников,
епископов-миссионеров,
епископов-историков,
епископов-богословов.
Хоть и запечатлелся на епископском имени
и стал литературно расхожим
именно в ту синодальную эпоху
образ жестоковыйного самодура,
хладно-сердечного чинуши,
однако власть деспотного самодержца
ограничивалась церковными канонами.
Да, церковно-крепостное право -
правящий епископ мог запретить
провинившегося попа,
сослать его "на исправление"
на собственный архиреово-хозяйственный двор,
но росчерком пера лишить его прихода,
вышибить с насиженного места
был не вправе.
Порочной практики гонять духовенство
аки цыган по епархии
и переставлять их аки шахматные фигуры
в девятнадцатом веце
не существовало вовсе.
Не замечалось и другого церковного же порока - святокупства, симонии.
Да, пролезали на деспотно теплые места
подхалимы и карьеристы,
но так, чтобы за пенязи куповать
епископское кресло - такого не было и в помине.
Хотя опять-таки, предоставим горестливое слово
Василию Осиповичу Ключевскому:
"Не православные богословы, а свечегасы православия. Питаясь православием, они съели его и сходили на его опустелое место. Смотря на них, как они веруют в Бога, так и хочется уверовать в черта. Их спокойствие и философское самообладание есть не что иное, как окаменевшее и заделавшееся в монументальные рамки самообожание. Пахнет не только изо рта, но и из сердца...
Они эксплуатировали все свои права и атрофировали все свои обязанности. Великая истина Христа разменялась на обрядовые мелочи или на художественные пустяки. Верует духовенство в Бога? Оно не понимает этого вопроса, потому что оно служит Богу... Высшая иерархия из Византии, монашеская, насела черной бедой на русскую верующую совесть и доселе пугает ее своей чернотой..."

К "правилу веры и образу кротости" - честному ебискупству,
церковное предание относится двояко:
идеализируя и превознося
наследников апостольских ключей до небес,
а с другой стороны, прозревая в них
все тех же воссевших
на седалище Моисеовом
первосвящениц,
тайно лукавыми деяниями своими
Христа распинающих.
Иоанн Кассиан Римлянин дружбу с епископом
сводил к неизбежно следующей за ней
погибели души,
а адовы видения из "Луга духовного"
в архиреову бочку меда
довешивают и свою лжицу дегтя:
да, по грехам своим стою по самое горло в кипящей смоле,
но с одною ослабою - стою на главе епископа.
Епископам зачастую усваивается и вина,
по какой жизнь внутрицерковная
и обращается в свою противоположность,
ничего общего не имея с духом Евангелия.
Архиреову синедриону - Их Несытоскотинствам
и их весьма скоромному поведению
мы обязаны и отъятием у Церкви
и самостоятельности, и самого патриаршества.
Епископов, вопреки церковным канонам,
но для церковной же пользы,
на протяжении двух синодальных столетий
избирал уже обер-прокурор и
утверждал сам государь-батюшка,
что опять-таки мало способствовало
разрешению главной церковной "бяды".
Вот как гневно и желчно писал про то
Василий Осипович Ключевский:
"Как вербуется наша высшая иерархия?
Люди духовного, а в последнее время зачастую и светского звания, обездоленные природой или спалившие свою совесть поведением, не находя себе пристойного сбыта, проституируют себя на толкучку русской церкви, в монашество, и черным клобуком, как могильной насыпью, прикрывают невзрачную летопись своей жизни, какую физиология вырезывает на их невысоких лбах.
Надвинув на самые брови эти молчаливые клобуки, они чувствуют себя безопасными от своего прошедшего, как страусы, спрятавшие свои головы за дерево. Православная паства лениво следит за этими уловками своих пастырей и, равнодушно потягиваясь от усердных храмовых коленопреклонений, говорит, лукаво подмигивая, знаем-де.
Нигде высшую церковную иерархию не встречали в качестве преемников языческих волхвов с большим страхоговением, как в России, и нигде она не разыгрывала себя в таких торжественных скоморохов, как там же. В оперном облачении с трикирием и дикирием в храме, в карете четверней с благословляющим кукишем на улице, простоволосая с грозой и руганью перед дьячками и просвирнями на приемах, с грязными сплетнями за бутылкой лиссабонского или тенерифа в интимной компании, со смиренно-наглым и внутрь смеющимся подобострастием перед светской властью, она, эта клобучная иерархия, всегда была тунеядной молью всякой тряпичной совести русского православного слюнтяя.
Христос дал истину жизни, но не дал форм, предоставив это злобе дня. Вселенские соборы и установили эти формы для своего времени, цепляясь за его злободневные условия. Они были правы для своего времени; но не право то позднее узколобие, которое эти временные формы признало вечными нормами, признав учение Христа только случайным началом церковного строительства”

Через деспотное "возложение рук"
сподобившись апостольско-ангеловой благодати,
юный "паси овец пастырь"
на церковном поле чудес
пополняет собою ряды
тягловых лошадушек.
Заглавный епархиальный сеятель,
уже как два десятилетия минуло,
что есть его богатырской силушки
"насаждает структуру" -
из полных пост-богоборственных разрухи и
мерзости запустения на месте святыни,
руками клировых Буратинок,
возрождает церковные стены.
Сами Буратинки для деспоты-сеятеля
зачастую всего лишь шахматные х-фигуры,
кои он движит по епархиону
размером в две Франции,
тасуя лошадушек
аки колоду карт,
гоняя кутейной сброд по приходам аки цыган
и молодью, как правило,
затыкая дыры и образовавшиеся проплешины.
И от младого попа-бойца
востребуется, прежде всего, подвиг:
возрождать духовную жизнь
в практически вымершей и спившейся русской деревеньке
иль ежедневенно утро-вечерне служить
в нарождающейся женской обители,
где год служения в два вменяется,
иль принимать тягловое участие в соборной самотаске:
"У рядового соборного священника
поповский трудодень починается
с половины седьмаго утра:
поскору облачившись
и свершив проскомидию,
в семь утра он уже должен
возгласить "Благословенно царство...",
положив начало ранней обедни.
Следом за отслуженной ранней литургией
потребно за двадцать минут покрестить
пятьдесят орущих глоток,
а за поздней обедней,
столь же расторопно до "Отче наш" -
принять исповедь у 300-т бабулек.
Сразу же за поздней следуют
отпевания, панихиды, молебствия,
плавно перетекающие в венчания.
А вслед за чередой венчаний
пора уже в шесть вечера
и вечерню с утреней починать,
каковые старое духовенство
служить весьма тяготится,
возлагая сие бремя
на плечи исключительно младых и здоровых..."
http://kalakazo.livejournal.com/1053407.html

В качестве довеска к реалиям
торжествующего ныне церковного Двойника и
всенародной любовии к златым куполам
следует присовокупить
(не раз озвученные Главпечем
и многократно разстиражированные
его словоохотлитвым двойником -
протопопом Всеволодом Чаплиным)
словеса про то, что отечие православие,
"слава Тебе, Господи",
ничего сродственного не имеет
ни с принципами западной демократии,
ни с пресловутым европейским гуманизмом.
На деле это означает, что младой неофит,
убаюканный старцево-лубочными грезами,
решительно переступая порожек
архиреовой приемной,
и воспринятый во владычни объятия "на ура"
("жатва ведь многа, а делателей мало"),
пред честной хиротонией в "паси овец пастыря"
ставит крохотную факсимильную закорюку
на том, что именуется "ставленической присягой"
и, благодаря сей немудрено чернильной каракуле,
из мира профанно-светского
попадает в гетто духовно-сакральное,
где доселе царствует деспотный произвол
и помещичье-крепостное право,
где и судится уже по законам (а закон, что дышло) Трульского собору,
на всю оставшуюся жизнь
забривая себя и попадью с попятами
в холопы церковные...

Претензии к мифотворчеству старца Василия Швеца
те же самые, что и к "Несвято святым" Тихона Шевкунова -
когда церковный лубок вбирает в себя
самые уродливые стороны богоборной совдепии,
оправдывая и фактически реабилитируя
все семь десятин афеистского беспределу,
когда пеленою приторно слащавого гламура
покровенными оказываются
самые неуврачеванные
язвы церковной яви.
Лихорадочное строительство "Святой Руси"
и "неслыханно духовное возрождение" -
это романтика все того же "Цемента" Гладкова
иль поэтика платоновского "Котлована" -
темы для без конца и краю "производственного романа",
где в новую церковно Китайскую стену,
в качестве замеса и кирпичей,
и оказались вмурованы
младые "романтики Духа".
"И значит нам нужна одна победа!
Одна на всех, мы за ценой не постоим...", -
О чем это? Да все о той же "цене ценённого" -
строителях новаго православного коммунизму,
сработанных и высосанных аки скорлупки,
выпростанными на обочину Димочками Свердловыми...