"Репутационными потерями", а ещё точнее "позорищем церковным",
следует считать и выборы Его Святейшества генваря 2009-го,
когда и без того ручные деспоты
в капитаны церковного "Титаниуса"
избрали ни ебискупа-молитвенника,
ни ебискупа-монася,
ни "образец кротости и воздержаня учителя",
каковые ещё имелись в деспотном серпентарии,
а "кризисного топ-менеджера".
Брошенная невзначай диаком всея Руси
кликуха из мира профанного,
как это ни звучит дико,
органично сроднилось с имемем того,
кто в мире сакральном до того дни почитался
духовным отцом нации,
молитвенным предстателем
и Главным за нея Печальником.
Что-то должно было основательно мутировать
в кутейных умах,
чтобы своим предстоятелем
избрать человека абсолютно беспринципного,
весьма громко оскандалившегося
и уже нанесшего сурьезный репутационный урон
матери нашей Церкви:
"Мнозии дедулькины читатели
всю сию неделю пребыли в ажиотажном мандраже,
словно они игроки на ипподромном тотализаторе:
лихорадочно и трясущими руками всё "делали ставки"
то на одну, то на другую "хорошую" лошадку,
когда внезапенно вперёд вырвался шалый мерин -
с виду неказистой и бледной
и, укатав других сивок крутыми горками
и загнав их всех в галопирующем поскаке,
пришёл к финишу с фатальным отрывом.
Другие лошадушки,
выстаивая в стойлах,
ещё недавенно брезгливо фыркали
в сторону бледнопоганочного соседушки,
от какого за версту несло перегаром
изрядного ирландского виски и
запахом дорогущих гаванских сигар.
Сам мерин на месте никогда не стоял,
а вкрадчиво подбирался то к одному лошаку, то к другому:
хвостом приветливо помашет,
задними копытцами приветственно взбрыкнёт,
да ещё холкой доверительно потрётся,
и смотрит так, словно калачом одарит - всю жизнь, похоже,
так и мечтал об этой самой любовии и дружбе на век.
И вскорости уже в том загоне
никто ни фыркнуть не осмеливался,
ни покоситься на шалого мерина -
всех одолел книксетным политесом.
Только одна лошадушка от того взгляду ворожейного
вдруг поёжилась да тревожливо взбрыкнулася:
словно душу тем приворотным поглядом,
из неё вынуть норовилися.
"Конокрад среди нас, конокрад затесалси, - взоржала она,
но кто ж паникёрше внимать-то осмелиться и
какие среди лошадей могут быть, прости Господи, конокрады?
А после тех гонок победитель, даже не оглянувшись
на измочаленных кляч,
деловито приказал: "Всех загнанных на живодёрню,
а оклемавшимся - всем в стойло: ипподромных гонок
при их жизни им уже никогда не видать..."
http://kalakazo.livejournal.com/415559.html