Саше Либуркину в значимой степени "повезло":
он не застал ни "Сайгона" с его завсегдатаями,
ни ленинградского андеграунда
с его "квартирниками" и "подпольными семинарами".
Пока Саша обживался в Ленинграде,
успел сгореть Дом писателей на Кутузовской набережной;
Союз писателей развалиться на два непримиримых лагеря,
а сама литература - обнищать до 100-экземплярных тиражей
и напрочь лишиться своего читателя.
В самом же пиитном болотце
единственным творческим посылом
к рифмоплетному ремеслу
становится смерть собрата по цеху.
Виктор Кривулин: "Я начал писать и, оглянувшись вокруг, с удивлением обнаружил,
что смерть Бродского стала как бы инъекцией творческой энергии.
Вдруг начали писать все мои знакомые..".
На смерть самого Кривулина
отозвался уже Володя Бауэр
таким ироническим макаром:
"Вчера отпет Кривулин.
Раком
утащен в мрачную нору...
Над ним кадили, толстобрюхи,
аж три противныя попа...
Семидесятников брадатый
и гладковыбритый кагал.
И Мякишев, как *** с лопатой,
меж них со свечкою стоял.
В союз писак свежепринятый,
тож, вероятно, горевал..."
http://www.stihi.ru/2003/03/03-611