В церковно-Сурожском разломе от 2006-го года
совсем неслучайно столкнулись две "правды",
два разнородных друг другу
понимания происходящего:
владыка Иларион Алфеев
ссыскал подходящее для сего
выражение "Сурожская смута".
Уврачевать ея возможно токмо
единым макаром - унификацией,
причесыванием ершистого Сурожа
в единообразие с церковным бытом московитов:
"Проблемой епархии является наличие у нее «Устава», не признанного Московским Патриархатом и в некоторых пунктах противоречащего Уставу Русской Православной Церкви. Так например, согласно Сурожскому Уставу, епархиальный архиерей избирается Епархиальной ассамблеей и лишь утверждается Священным Синодом, тогда как в Русской Церкви архиереи избираются Синодом. По Сурожскому Уставу архиерей должен быть перед хиротонией пострижен лишь в рясофор, тогда как по Уставу Русской Церкви будущий архиерей должен быть пострижен в мантию. Внутри самой епархии отношение к Уставу неоднозначное: некоторые клирики защищают его, другие критикуют. Во всяком случае, до тех пор, пока Устав не будет утвержден Священным Синодом, он лишен легитимности, а это создает дополнительное и искусственное напряжение между Сурожем и Москвой."
http://sourozh.tserkov.info/sobornost/?ID=27
Для митрополита Антония Блума
вершившееся в его же саде "разделение"
неотделимо от мистического ужаса
свершающейся подмены,
каковой у мистически одаренного человека
может вызвать только присутствие рядом
церковного Двойника:
"Я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать...Такое строительство было возможно лишь при ПОЛНОЙ ВЗАИМНОЙ ОТКРЫТОСТИ всех членов прихода и епархии. Эта открытость требовала с самого начала готовность прислушиваться друг ко другу независимо от иерархического положения, ибо воля и истина могут открыться только через готовность слушать и слышать другого, кто бы он ни был. Этого ты не сумел принять"
http://www.metropolit-anthony.orc.ru/letter.htm
Призваность служить, а не владычествовать,
доверие и взаимная открытость,
умение слышать и слушать,
возможность диалога
и есть, в представлении владыки Антония,
те кирпичи, из коих и строится
подлинная церковная соборность.
В глаголах епископа Илариона вызревает другая "правда" -
сугубо монологичная, исключающая диалог
и строго дисциплинарная,
когда свобода наличествует токмо у кутейных жрецов и мандаринов,
и то, токмо назначенных из столицы московитов...

О Сурожской трагедии я уже писал
в одноименном цикле:
http://kalakazo.livejournal.com/tag/Сурожская%20трагедь.
Деревце духовной свободы,
привитое "пастырем добрым" на острове,
давшем когда-то прибежище Александру Герцену,
давало изобильственный плод,
однако у самого садовода
вызывало чувство тревоги и постоянного беспокойства:
"Мы в свое время предоставили Патриарху набросок возможного Устава, соответствующего и Вселенским канонам, и Постановлениям Собора 1917-1918 гг., и, что немаловажно, законам Великобритании. Патриархия на нашу повторную просьбу рассмотреть и принять этот Устав (если нужно с небольшими поправками) ни словом не отозвалась. Мы предполагали безмолвное согласие, имея в виду слова, сказанные мне покойным Патриархом Алексием I: "Мы этот Устав в данное время принять не можем, но живите по нему". Согласие, а не холодное отвержение без обсуждения. Но мы горько ошиблись: видимо, в твоем лице ОВЦС хочет безраздельно управлять всей русской диаспорой..."
http://www.metropolit-anthony.orc.ru/letter.htm
Открытое письмо митрополита Антония Сурожского
епископу Илариону Алфееву
"прозвучало как Калхасная песнь,
как одинокий и прощальный крик в нощи
с капитанского мостика,
погружающегося в пучины морския
церковного Титаника:
".. Я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать...
Ты не сумел "услышать" крик раненых душ и только вынес вражду против тех, кто с искренностью и правдивостью говорил тебе правду..."
http://kalakazo.livejournal.com/607057.html
За личиной подающего великие надежды богослова
и великого композитора
пряталась всего лишь обыкновенная чернильная душа,
образцово-церковный бюрократ
и гутапперчивой исполнитель чужой воли.
За спиной карлик-сюрприза
маячила тень и главного супротивника
сурожского "бастиона свободы" - митрополита Кирилла Гундяева.
Двух митрополитов (и Сурожского, и Смоленского)
весьма много что сближало:
и велия тяга к отечьего извода обновленчеству,
и симпатии к литургическим экспериментам Георгия Кочеткова,
и служение любимой советской родине
не за страх, а за совесть,
однако, тесто, из коего они были сваяны,
оказалось антиподно чужеродным...