До юбилейного порожика Евгению Мякишеву
остался махонький годок - пииту нумер Один
блистательного Санкт-Петербурга
стукнуло 49-ть.
Позади осталась буйная младость,
юродно-уродливое житие
главного градского задиры, ёры и забияки
и качели меж нощами,
выкукованными им в милицейском обезьяннике,
и очередною дуркою.
Да, именно таков, без прикрас,
заглавный питерской "любимец богов"
эпохи тотального культурного развоплощения,
когда Бог в ней окончательно помер.
Никогда уже у нас не будет поэзии
ни пророческой, ни теургической,
ни заклинательной, ни молитвенной, ни гимнографной.
Поэт эпохи "смерти Бога"
весьма подустал
и от жизненной круговерти,
и от литературного мейстриму,
и от самой - "мать Вашу" - поблядушечной поэзы:
сифилитически-сарказное дитя больного веку,
но никого другого, к сожалению,
у нас больше нету:
"Блудливая, глумливая весна,
Измятая, по рытвинам, по ямам,
Издалека, воспрянув ото сна,
Идет-гудет в обнимку с ветром пьяным;
Лениво длинным щелкает хвостом,
Скребет когтями за отвислым ухом,
Ночует одичало под кустом,
Валяясь средь отбросов кверху брюхом;

А днем блуждает по глухим лесам,
Зверье секретом душным возмущает,
Грозит влахатой лапой небесам,
Капельной мочевиной угощает
Крестьян дремучих. Входит в города,
Прикрытая туманом на рассвете...
Кто эту сучку выписал сюда?
Кто за проделки дерзкие в ответе?

Я в домике лежу на канапе:
Горит камин, гашиш в кальяне сладок,
Глинтвейн горяч, любимый пес, к стопе
Прижавшись, спит, в квартире беспорядок
Изысканный, мечтательный уют,
Часы идут державно и неспешно,
А за окном — позорные — снуют
Глашатаи весенние. Конечно —
Весна пришла! Любовная пора!
А я б ее — животную вакханку —
Загнал морозной розгой из двора
В спецьяльную провизорскую склянку
С достойной царской водкой золотой,
Заткнул притертой пробкой и проворно,
Как джиннов Соломон, послал в отстой
На дно морское...
За окошком вздорно
Весна хохочет, высунув язык
Весь в герпесе на волдырях прожилок,
И хамский хохот переходит в рык
Звериный, сокрушая мой затылок."
http://magazines.russ.ru/sib/2011/4/mia21.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21418078/

Наташа Романова - в Петербурге варяг
с кряжистыми народными корнями из белорусской глубинки.
В питерских поэзных садках
никогда не пестовавшаяся
и очень удачно сваявшая себя
под матерого панк-подростка.
На ее провинциально напористом фоне
местного разливу стихокропание
выглядит как "бледная немочь",
не способная выпростаться из тем
о себе любимом
и из столь же чахоточной "любовной лирики".
И где даже эпатажно "хулиганская"
поэза Жени Мякишева,
в основном, про его же
твердый "как кремень мудило""
и на бабском фронте
его славные "победы"
смотрится все тем же жевано-пережеванным
салонно буржуазным вышиванием гладью.
Кто действительно в своем
перевоплотительном творчестве
смог переступить за грань всякого добра и зла
и убедительно явить лицо новой матушки России,
следует числить именно Наташу Романову:
"На улице Демьяна Бедного, в самой гопницкой из всех школ, 98-й,
Учился, точнее мучился, один придурок – Вилков.
Он училку труда душыл шнурками, когда перешел в 8-й
Это была восьмилетка – школа для дураков,
Уродов, мелких придурков. Здесь ей не было равных.
Путь оттуда лежал в две ближних путяги – на выбор
Преподами там были старые пидоры и бараны
А у этого чувака погонялово было – Вывер,
Так как он все время себе ченить выворачивал:
Руки, ноги и шею – не вылезал из травмпункта.
А если мелкий чел себе ченить расхуячивает –
То это одна из форм подросткового бунта!"
Поэтому он заинтересовался аптекой:
Неподалеку, на Суздальском, он в жало снес аптечный киоск.
Но его догнала местная гопотека,
Объяснив, что он лох и полный обсос.
Ему сказали вывернуть карманЫ, и он их вывернул.
Хулсари загребли гликодин, а особенно – трамадол.
Он крабов заел, но часть заставили выплюнуть.
Удалось зашкерить весь кал: тизерцын, галпЕр, цыклодол.
Похуевело. Он полквартала прополз до школы.
Было темно, и он тихо пролез в сортир.
Вывернул лампочку, содрал с себя все и лег на пол голый.
И тут из-за двери начАлся интерактив.
Он понял: сюда ломицца старая библиотекарша,
Которая ночью совмещает функцыи сторожа.
Это было намного хуже, чем местная гопотека.
И херак – она вышыбла дверь, дав ему ногою по роже.
Старая гадина в темноте, нащупав децкое тело,
Стала недоброе затевать, - а лампочку-то он вывернул!
И она как давай ебать ево вантузом оголтело,
А он, перед тем, как здох, из шеи башку ей вывернул.
Вообще, это обычное школьное происшествие
С утра пришел участковый, послал всех нахуй.
Это понятно, речь не об том – бывает похуже жесть.
А этот чувак, Вилков, очнулся в штате Айдахо.
Теперь у него была внешность ево убийцы – усталой библиотекаршы, -
Той, которой он бОшку в сортире вывернул.
Но ево снимают в кинах и в сводках киноторжеств.
Придурок Вилков – это актриса Сигурни Вывер.
http://redhead-lg.livejournal.com/27558.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post11690210/

Я уже не помню, кто первым стал "растлевать"
набукленный, напомаженный
и стилизующий себя
то под раннего Мандельштама,
то под позднего Ходасевича
поэзный Петербург.
Кажется, это снова был Евгений Мякишев,
и случилось это на переломе двухтысячных,
когда победно вострубил
рифмованный мат-перемат,
а своды пиитных салонов
медленно, но верно, заполонились
настоянным запашком
зассанно-засранных парадных.
Соленое русское словцо на литературном небосводе,
солирующее то ли от имени, то ли под именем
питерских же блядей.
Ирина Дудина - философ, публицист, слэмартница
(вот оно, пиитное открытие двадцать первого веку),
какая, вместо привычно дамско-виньеточной поэзы
про розочки и весну,
эпатажно рифмует то, что зрит у себя под ногами -
мать Вашу жисть-жестянку,
склизь, вонь, грязь и мрак:
"Раздадены участки. Все на старт!
Старт после финиша карьеры инженера.
И вот ползут и стар и млад. Поп-арт!
Какие попы и лачуги из фанеры!
Тележки двухколёсные скрипят.
Бухгалтер бывший, плановик сгибают спины.
Руками слабыми копаются в земле.
Белеют руки, словно черви, в тьме могилы.
Какая ёбана там в рот морковь!
Какая к херу там картошка!
Болотная земля живую любит кровь,
И урожай у старика вмещается в лукошко!
Но если шестисотке повезло,
И ей упрямый итээровец попался,
То осенью настырный награждён
Такой горой всего, что заебаться!"
http://www.guelman.ru/slava/slam/dudina.htm
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post11690207/

Евгения Мякишева ко мне привели,
как к доктору Ай-болиту, в году так 93-м:
за личиной еры и забияки,
ершистого драчуна и нахрапистого скандалиста
скрывался весьма ранимый, нежный и душевно хрупкий подросток.
В длянях его была тогда
единственная, с гулькин нос, книжица -
первый его сборник "Ловитва" -
начинающему поэту
наступал во след
уже четвертый десяток.
"Когда темно и безразлично
Движенье зданий и столиц,
Мы ищем то, что симметрично
Больной прохладе наших лиц.
Мы ищем то, что не нарушит
Ладоней знаки и ступней -
И если нас вода задушит,
То мы не растворимся в ней."
Ничем не выделяющееся,
на фоне тогдашних
пиитно-образовательных садков,
дарование средней руки версификатора
и старателя незнамо даже под кого,
но спрос на Женю
среди пиитных жен
был умопомрачительный.
Как мне говаривала
одна из жен Виктора Кривулина:
"Кривулька - конечно же, похотливое животное,
но Женя - ебарь охуительный!"
Пиитные жены стремились этого,
средь градских джунглей
внезапу обретенного, Маугли
отвести от края погибели, спасти, "до себя возвысить",
облагородить, наконец, "отмиссионерить",
но сами ухались в Мякишева,
как в топкий омут - с головою.
И поделом, потому что
никто не мог внушить столько надежд,
убаюкать в приторных грезах,
как Евгений Мякишев,
но и никто не умел
так садистски размазать по стенке,
унизить и растоптать "женское щастие",
как это у Мякишева невольственно же
в результате и выстругивалось:
"Алкоголический психоз и несуразный детский бред
Любви язвительный мороз - спасут меня на склоне лет
От суеты и пустоты, от тщетных поисков огня,
От ложной, жалкой красоты спасут безумного меня."
http://www.stihi.ru/2002/09/18-99

Заглавным "сукиным сыном"
на пиитном Олимпе
блистательного Санкт-Петербурга,
в сказах Саша Либуркина,
безо всяких на то сомнений, почитается Евгений Мякишев.
И Либуркин тут не одинок:
все поэзные дамы Питера
влюбляются или в таких убожных, как Кривулька,
или в таких хулиганов, как Мякишев.
За двадцать лет своего пиитного солнцестояния
Евгений Мякишев успел
шесть раз подшиться и восемь закодироваться,
подсесть на весьма "тижолую дурь",
заметно оплюгавиться,
однако очередь из замужних матрон и незамужних
в его, с отдельным входом, нору на Невском
множится с геометрическим прогрессом:
"Мне уже за 40, я давно не юн –
Конопляный морок, зов далёких струн,
Сладостные ласки, долгая гульба –
Всё теперь как в сказке. Истина груба:
Вот и стал я лысый – подлинный обсос –
Небогатый пысой. Ухожу вразнос.
Скоро пиздопросинь медленных пустот
Приберёт – под осень. Скоро уж. Вот-вот…
Вот и старость стучится в ворота
Костяной волокушной ногой…
И корячится из поворота –
Чёрт-те что, словно ангел благой.
Посмотрю на минувшие годы –
Да пошамкаю – ёбаный в рот:
Окружали меня лишь уроды –
В ранге тайных и явных красот.
Меркнет мир: где вы, девы былые –
Кто в земле, кто в дурдоме – адью.
Небосвода стропила гнилые
Держат квёлого солнца бадью –
безнадёжно… а хочется – щастья
напоследок полшмата уесть
из призренной лохани всевластья –
подыхающим это за честь"
http://slova.name/slova-4/evgeniy-myakishev.html
Есть, видно, что-то "роковое",
в этом закоренелом рецидивисте и "кающемся" мазохисте,
что и соделовает его по-прежнему
самым "привлекательным и обаятельным",
питерского разливу, стихокропателем:
"Главный редактор издательства «Лимбус-пресс», прозаик и критик Вадим Левенталь буквально взорвал Фейсбук своим сообщением, в котором говорилось, что питерский поэт Евгений Мякишев, находясь в состоянии наркотического опьянения, на протяжении суток насильно удерживал у себя в квартире девушку. По словам Левенталя, Мякишев бил её, унижал, связывал, заставлял лизать пол, снимая происходящее на видео, а затем вызвал полицию и объявил, что девушка подсыпала ему наркотики в кофе, поэтому он ни за что не в ответе. Жертва отделалась множественными гематомами на голове, выбитым зубом и сломанным копчиком. Также Левенталь утверждает, что Мякишев дважды судим, причём – последний раз в 2009 году за кражу...
Слушайте, а интересная жизнь у них в Питере! Вроде бы тишь да гладь, а если копнуть, то такие скелеты из-под земли полезут, что только ноги уноси. Нет, я вовсе не на стороне Мякишева, но и не берусь его осуждать. Ну заигрались люди в садо-мазо, с кем не бывает… Рубцову вон можно было колотить свою гражданскую жену Дербину, бросаться в неё зажженными спичками и тушить об неё сигареты, это же наш православный советский поэт, который за Родину денно и нощно страдал. Мякишеву почему-то нельзя, хотя он сейчас более известен, чем Рубцов при жизни..."
http://kunshtuk.livejournal.com/1497106.html