При ООН подвязается множество дармоедов: комиссии, подкомиссии, группы, объединения, эксперты... Кормятся они с ООНовского бюджета, естественно,--денежки-то "дармовые"! Но особенно меня умиляют всяческие "региональные" объединения, строчащие "доклады" и дающие "экспертные оценки", с высоты своего "регионального" опыта. Как например Экономическая и социальная комиссия для Западной Азии (United Nations Economic and Social Commission for Western Asia--ESCWA)--одна из пяти региональных комиссий, окормляющих под покровительством ООН, только наш регион.
Да, и, как пространно 
Во второй часть трилогии «Русские евреи» Леонид Парфенов сомневается, стоит ли выделять евреев среди русских. Рассуждая о Троцком, уверяет, что тот навряд ли считал себя евреем. И тут же называет его «местечковым златоустом». Сказать такое о Троцком – это как назвать самого Парфенова «провинциальным дарованием».
Дело в том, что до 1917 года ассимиляция евреев была все-таки делом выбора. Это было решение, принимавшееся с большой долей драматизма на фоне продолжающего существовать традиционного еврейского мира. С началом советской истории почти все альтернативы по выстраиванию жизни в обществе для евреев исчезли – если не принимать во внимание некоторые эксперименты и изолированные культурные ниши вроде Еврейского театра. Это во многом означало разрыв со значительной частью наследия и традиций, а значит, по сути, стирало национальный вопрос.
Тем не менее о том, что его герои – евреи, Парфенов, разумеется, не забывает. Взявшись рассказывать о 1918 годе, он, безусловно, не может избежать и болезненного вопроса о роли евреев в русской революции. Нейтрального и устраивающего всех языка для изложения этой темы, кажется, до сих пор и не выработано. И Парфенов экспериментирует с разными приемами, не избегая и банальных. Например, подсчитывает долю евреев в ЧК, в команде, расстреливавшей царскую семью, в группах советских функционеров, принимавших те или иные жесткие решения. Впрочем, этим он скорее пытается доказать, что «еврейский фактор» во всех этих случаях, мягко говоря, преувеличен. В остальном же евреи в русской революции обрисованы крупными мазками – Парфенов выделяет Льва Троцкого и Якова Свердлова как сооснователей нового советского государства. Этот образ представлен в картине наглядно – исполинские портреты Троцкого и Свердлова появляются перед безликой народной массой на фоне русского сельского пейзажа.
Парфенов не был бы собой, если бы не уделял внимания бытовым и стилистическим деталям. Например, о Свердлове он рассказывал в том числе как о создателе нового образа – большевистского начальника, облаченного в кожу. По одной из версий, именно в подражание Якову Свердлову, предпочитавшему кожаные куртки, партийные функционеры стали использовать эту одежду в качестве неофициальной формы. Партийный комиссар в кожаной куртке, которого Парфенов призывает считать условным евреем, назван «сооснователем русской диктатуры».
За два часа Парфенов успевает рассказать о самых разных траекториях движения евреев по советскому политическому и культурному ландшафту. Он перемещается из революционного бронепоезда вконтору Соловецкого лагеря, с крыши Шагаловского дома в Витебске в квартиру опального наркома иностранных дел Максима Литвинова в Доме на набережной в Москве. Уделено внимание самым разным деталям – от роли еврейских композиторов в создании главных эстрадных шлягеров 30-х до межнациональных браков. И да, далеко не все из представленных примеров могут быть однозначным поводом для гордости. В целом Парфенов просто показывает, что евреи и русские были единой элитой нового советского государства. И в качестве представителей этой элиты проявили себя как в добрых делах, так и в злодействах.
После премьеры фильма «Русские евреи» Леонида Парфенова спрашивали, в основном, почему в фильме почти не отражена тема государственного антисемитизма в России. Парфенов отбивался как мог, объясняя, что снимал фильм о другом. Действительно, первая часть этой долгожданной трилогии – вдохновенный рассказ о встраивании евреев в русскую жизнь и сделанном ими выборе в пользу России.
Цикл «Русские евреи» будет разбит на три части. Сейчас публике была представлена первая часть, включающая наиболее обширный в хронологическом плане период – история евреев от начала русской истории до 1917 года. В следующих будет рассказано о периоде с 1917 по 1948 годы, который назван периодом интернационализма и юдофильства в советской истории. Позже речь пойдет о том, что происходило с евреями с 1948 года, когда в Советском Союзе начала проводиться политика фактического государственного антисемитизма, и как еврейский вопрос в России потерял какую-либо актуальность. Возможно, с последним тезисом Парфенова захотят согласиться не все, однако спорить о еще не вышедших частях цикла в любом случае бессмысленно.
Леонид Парфенов показывает нам несколько знаменитых прежде еврейских местечек, ставших теперь обычными украинскими поселками – в частности, Броды и Сатанов. Он заходит в полуразрушенные синагоги, восстанавливаемые сейчас как памятники культуры, бродит среди полустертых могильных плит, которые сейчас никто не посещает, – в общем, показывает места запустения на месте когда-то вполне шумной жизни. Как ни странно, это может вызвать ассоциацию с предыдущим фильмом Парфенова – «Цветом нации», посвященным фотографиям Прокудина-Горского и также показывающим, как потускнело и запустело то, что когда-то расцветало. Однако при посещении местечек у Парфенова нет интонации грусти, которая присутствовала при виде русских городов и деревень. Покинутый и разрушенный временем мир не кажется ему заслуживающим слез и сентиментальности. Собственно, главное, что, с его точки зрения, оставили миру местечки – это происходящие от их названий фамилии бывших жителей, чьи потомки сыграли важную роль в русской культуре и вообще в жизни России – Шкловский, Бродский, Турецкий и так далее.
Так почему жалко одно и не жалко другое. Отвечая на этот вопрос после показа фильма, Парфенов привел аргумент: русская деревенская цивилизация была насильно уничтожена коллективизацией, местечки же были сами покинуты многими их жителями, причем покидавшие не испытывали сожаления. Конечно, не вполне удобно напоминать, что окончательную гибель цивилизации местечек принесла Вторая мировая война. Впрочем, это в любом случае тема следующей части трилогии.
Сведением к единой точке всех имевшихся противоречий в русско-еврейских отношениях оказывается дело Бейлиса, которое ярко реконструируется в фильме. Разумеется, судебный процесс по средневековому обвинению еврея в ритуальном убийстве не мог быть обойден стороной. В фильме рассказывается об обстоятельствах дела и о том, какую роль оно сыграло в российской общественной жизни. Именно случай Бейлиса показывает, как вдохновенный рассказ о встраивании евреев в русскую жизнь, ведущийся Парфеновым, может натыкаться на печальные жизненные противоречия. В конце концов, Менахем Мендл Бейлис, работая на кирпичном заводе, меньше всего мечтал об ассимиляции и встраивании в русскую культуру. Да и само позорное и скандальное дело – пусть и вызвавшее громкие возмущения многих выдающихся представителей русского общества – показывало, что общественная и политическая среда, в которую встраивались евреи, могла с легкостью порождать и такие судебные процессы, и погромы, тоже очень ярко показанные в фильме.
Впрочем, погромы и суд над Бейлисом в картине Парфенова показаны скорее как печальная экзотическая девиация. Основная же дорога все равно ведет евреев вдаль, в насыщенное культурное поле Российской империи, способной дать свое место и позволить раскрыть потенциал если не всех, то довольно многих евреев.
Британия вкачивает огромные суммы иностранной помощи в палестинские школы, а те готовят массовых убийц и исламистских боевиков, открыто поощряют терроризм и призывают учеников видеть в убийцах детей образцы для подражания.
Венесуэльский художник-реалист Эллери Гутиэррес (Ellery Gutierrez) родился в городе Маракай, штат Арагуа, Венесуэла, 1 сентября 1969 года. Он с детства начал увлекаться рисованием, но получил образование лишь косвенно связанное с живописью. Вдохновленный картинами старых итальянских мастеров эпохи Возрождения, он самостоятельно начал экспериментировать с живописью и изучать рисование по книгам об искусстве.
В результате как художник Гутиэррес самоучка, ещё до переезда в Каракас, где он начал брать курсы живописи в различных арт-студиях, Эллери начал рисовать портреты и фигуры людей, сегодня специализируется на натюрмортах в стиле реализм, пишет маслом. Первая выставка его работ состоялась в 1993 году, в Венесуэле. С того времени и по сей день регулярно участвует в различных групповых и персональных выставках. В настоящее время живёт и работает в Каракасе.
.jpg)
.jpg)
A
