I TELL my secret? No indeed, not I:
Perhaps some day, who knows?
But not today; it froze, and blows, and snows,
And you\'re too curious: fie!
You want to hear it? well:
Only, my secret\'s mine, and I won\'t tell.
РОССЕТТИ 1860 |
РОССЕТТИ 1860
The work known under this title was originally planned to be the central panel of a triptych that was to adorn a cabinet belonging to William Morris.
Работа первоначально планировалась как центральная часть триптиха для украшения дверей шкафа в доме Уильяма Морриса. Она осталась незаконченной.
The flanking panels depicted (on the left) Dante's meeting with Beatrice in Florence, recorded in the Vita Nuova chapter 3, and (on the right) Dante's meeting with Beatrice recorded in the Purgatorio Canto XXX. The central panel was not completed, however, although DGR did finish a pen and ink drawing in which all the elements of the original conception are depicted. This drawing is now in the Birmingham City Museum and Art Gallery. The unfinished oil on panel is in the Tate Gallery, and there is a pencil study on the verso of the unfinished watercolor of The Gate of Memory.
The work is completely symbolic. The central figure is Love who is holding a sundial. In the finished drawing this figure wears a pilgrim's hat, an accoutrement that recalls Dante's preoccupation with the idea of the pilgrim (see especially the Vita Nuova chapters 40-41). He stands against a hieratic background divided along a diagonal running from upper right to lower left. In the upper left quadrant is the head of Christ, figured as the sun, looking down across a heavily stylized field of sun rays that emanate from the circle containing his head. His gaze is directed toward the figure of Beatrice, whose face is inscibed in a crescent moon in the lower right quadrant against a background of stars.
The picture is a symbolistic representation of the death of Beatrice and the meaning of that death. As the central panel of the projected triptych, that death stood “between” the two salutations given to Dante by Beatrice. Grieve says that the picture “represents the essential truth of both the Vita Nuova and the Divina Commedia, that Love is the generating force of the universe” (see the 1984 Tate catalogue The Pre-Raphaelites, 179). In his left hand the figure of Love holds a bow and arrow, in his right the sundial which points at the ninth hour, the hour of Christ's and of Beatrice's death alike. Ainsworth says that the work specifically illustrates the Vita Nuova chapter XXVIII, “when the Lord God of justice called my most gracious lady unto Himself” (see Ainsworth, “DGR's ‘Dantis Amor,’” 72).
The work is deeply literary, its most obvious reference point being the last line of Dante's Paradiso (“L'Amor che muove il sole e l'altre stelle”. Almost equally important is the Vita Nuova, as the inscription surrounding Christ's head indicates (“qui est per omnia seacula benedictus”); these are the concluding lines of Dante's spiritual autobiography. In its completed form, as the finished drawing at Birmingham shows, Beatrice's head was to have been circled with the immediately preceding words from Dante's autobiography: “quella beata Beatrice che mira continualmente nella faccia di colui.”
The title has a double significance, with the genitive case signalling both Dante's love (for Beatrice, for Love, for God) and Rossetti's (for Dante as the emblem of visionary art, and for Love as idea and experience). DGR's work is a move to re-imagine Dante's love-ideal in a secondary devotional act. As in his various pastiche texts—in this case the reference would be to “Piangendo star con l'anima smarrita”— the picture involves a kind of magical act whose aim is to recover Dante's spiritual values for a more secular world. In DGR's case, art becomes not so much the vehicle of those values as their incarnation.
For further information see the commentary for the Tate Gallery oil.
Production History DGR went to the Morris's house in Upton in October 1860 to do this picture. The drawing on the back of The Gate of Memory may have been done at that time, though Ainsworth thinks it is a later production (see Ainsworth, “DGR's ‘Dantis Amor,’” 70). The finished drawing dates from 1860 as well. Left unfinished at that time, the oil picture was returned to DGR in 1863 and worked on again. When it was sold to the dealer Gambart in 1865 DGR had it placed in its striking frame.
Literary The text directly related to this picture is Dante's “Sonnet. On the ninth of June 1290”. Electronic Archive Edition: 1 Source File: s117.raw.xml
Description: The central figure in this picture is Love, who is holding what would have been a sundial (if the picture had been completed). He stands against a decorative background divided along a diagonal running from upper right to lower left. In the upper left quadrant is the head of Christ, figured as the sun, looking down across a heavily stylized field of sun rays that emanate from the circle surrounding his head. His gaze is directed toward the figure of Beatrice, whose face is inscribed in a crescent moon in the lower right quadrant against a background of stars.
This picture, which was not completed, was to have been the central panel of three for a cabinet at William Morris's Red House, Bexley Heath. The cabinet is still there, but some time before August 1863, the two finished panels were removed and made into a diptych with a narrow central separator where a schematic form of the figure of Love (as depicted in this work) appears. This two-panel work is The Salutation of Beatrice,
Описание: центральной фигурой на этой картине является Любовь, держащая то, что будь картина закончена, стало бы циферблатом солнечных часов. Он (любовь в английском мужского рода) стоит на декоративном фоне, разделённом по диагонали справа налево. В левом верхнем квадранте изображена голова Христа в виде Солнца, голова смотрит через стилизованные лучи, исходящие из окружающего её круга. Его взгляд направлен на Беатриче, чьё лицо помещено в серп месяца и расположено в нижнем правом квадранте на фоне звёзд. Эта картина, которая не была завершена, должна была стать центральной панелью триптиха для кабинета Красного дома Вильяма Морриса. Кабинет и сейчас тут, но перед августом 1863 года две законченные панели были превращены в диптих с разделяющей панели схематически изображенной фигурой Любви. Это диптих The Salutation of Beatrice.
This unfinished work was intended to be the center panel of the cabinet at Red House from which The Salutation of Beatrice was later removed.
Love, dressed as a pilgrim, holds a sundial dated 1290, the year of Beatrice's death.The central figure in this picture is Love, who is holding what would have been a sundial (if the picture had been completed). He stands against a decorative background divided along a diagonal running from upper right to lower left. In the upper left quadrant is the head of Christ, figured as the sun, looking down across a heavily stylized field of sun rays that emanate from the circle surrounding his head. His gaze is directed toward the figure of Beatrice, whose face is inscribed in a crescent moon in the lower right quadrant against a background of stars.This picture is the finished design for the oil painting, but its details are more elaborated.
Included Text The three inscriptions are all from Dante: the first two come from the concluding sentence of the Vita Nuova; the third from the last line of the Paradiso. QUI EST PER OMNIA SAECULA BEN BENEDICTUS QUELLA BEATA BEATRICE CHE MIRA CONTINUALMENTE NELLA FACIA DI COLUIL'AMOR CHE MUOVE IL SOLE E L'ALTRE STELLE Note: The first inscription surrounds the head of Christ; the second surrounds the head of Beatrice; the third runs along the dividing diagonal.
Annie Miller 1860
Annie miller 1860 Этот рисунок напоминает по стилю серию портретов, начатых Россетти в 1858 году (Jane Morris, ruth Herbert, Fanny Cornforth). Портреты воспевают женскую красоту (в понимании прерафаэлитов), подчёркивается длина шеи, чёткий профиль, "губы Купидона", тяжелые веки, обилие вьющихся волос. На Миллер хотел жениться Хант и только после того, как помолвка была расторгнута в 1859 году она снова поступила в пользование всех прерафаэлитов в качестве модели. The picture is a symbolistic representation of the death of Beatrice and the meaning of that death. As the central panel of the projected triptych, that death stood between the two salutations given to Dante by Beatrice, the one in the Vita Nuova (see chapter III), the other in the Purgatorio Canto XXX. Grieve says that the picture, “represents the essential truth of both the Vita Nuova and the Divina Commedia, that Love is the generating force of the universe” (see Tate 1984, 179). In his left hand the figure of Love holds a bow and arrow, in his right an (unfinished) sundial; the latter would have pointed to the ninth hour, the hour of Christ's and of Beatrice's death alike. The time is represented in the versions of this picture that are complete. Ainsworth says that the picture specifically illustrates the Vita Nuova, chapter XXVIII, “when the Lord God of justice called my most gracious lady unto Himself”
Ларец короля Рене, или Ларец «Медовый месяц короля Рене» — созданный в 1860—1862 годах компанией Уильяма Морриса ларец из дуба, инкрустированного другими видами древесины с иллюстрированными панелями авторства Данте Габриэля Россетти, Эдварда Бёрн-Джонса, Форда Мэдокса Брауна и Вэла Принсепа. Панели иллюстрируют романтическую историю короля Рене Анжуйского и его второй супруги Жанны де Лаваль; по большей части художники руководствовались изображением короля в романе Вальтера Скотта «Карл Смелый, или Анна Гейерштейнская, дева Мрака». В настоящее время хранится в собрании Музея Виктории и Альберта.
Название этого ларца, возможно намеренно, вводит в заблуждение: это не собственно «Ларец короля Рене» (принадлежавший ему), а попытка создать воображаемый объект — ларец, который король мог бы заказать для себя и своей супруги Жанны для медового месяца (подобный ларец никогда не упоминался Вальтером Скоттом).
Джонсом, Данте Габриэль Россетти создал «Музыку» (по которой он позже создаст полноценную картину) и «Садоводство»
Dante Gabriel Rossetti - King René's Honeymoon - Gardening - Design for a painted Panel for the Cabinet
Метки: ларец короля рене? |
ТАРАНТИНО ФЕТИШИСТ |
ТАРАНТИНО ФЕТИШИСТ |
|
Режиссер, которого большинство фанатов помимо других особенностей считает фут-фетишистом, почти во всех своих фильмах показывает босые женские ноги. Эта фишка Тарантино началась с культового разговора Джулса и Винсента о массаже ног в «Криминальном чтиве», и с тех пор Квентин Тарантино любым способом, даже самым неуклюжим, пытается вставить в фильм хотя бы один крупный план женских ножек. В прошлогодней картине «Однажды в… Голливуде» Квентин установил рекорд: сразу три актрисы обнажали свои ноги на экране — Маргарет Куэлли, Марго Робби и Дакота Фаннинг.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СМЕРТИ
|
ИСКАТЕЛЬ 2 |
Очевидно, публике не удастся избежать знакомства с моим последним (крайним?) романом, ибо я внедрю творение моего неудержимого гения (никаких скобок) силком в ноосферу путём обнародования в сети Интернет. И не надо, не надо не я всё это понаизобретал (Интернет и социальные сети имеются в виду) , все претензии к Биллам-Цукерманам и иже с ними. В пору моего отрочества, экран телевизора можно было кепкой пятидесятого размера прикрыть, если не было линзы с дистиллированной водой, конечно. А вы говорите Интернет. Что хочу, то и пишу, провайдеру уплочено. Более того, роман не закончен и на одну десятую часть, а так как «Мастер» в моём лице любит растечься мыслию на досуге, то в Сеть поступит не законченный продукт, а скорее процесс создания романа.
Непредвзятый читатель, если таковой обнаружится, имеет возможность следить за динамикой течения мысли. "Читатель", я имею в виду, а не "непредвзятый", такой птицы гага вообще не существует под озоновой дырой.
Люблю людей, люблю природу,
Но не люблю ходить гулять,
И твердо знаю, что народу
Моих творений не понять.
В. Ф. Ходасевич
Немного о себе. А…страшно? Хорошо, о себе не буду. Зато много о процессе написания. Роман новаторский по форме и, хочется надеяться, по содержанию. Новаторство формы поймёте в процессе, хотел запатентовать, но, не поверите, идеи не патентуют!!! Трёхтысячепервый способ обрезания, пожалуйста, а новаторский интерактивный интернет-роман, хренушки.
Perhaps a history such as mine had better die with me, but a feeling that I cannot define leads me on and I am too weak both in body and mind to resist the slihgtest impuls.
Mathilda & other stories. MARY SHELLEY
Возможно ли было удержаться от создания романа? Борис Егоров писал: "Прочитайте сто басен и сто первую напишите сами". Уж сотню романов я осилил, к бабке не ходи. Sapienti sat.
With the exception of actual personages identified as such, the characters and
incidents in this volume are entirely the product of the author’s imagination
and have no relation to any person or event in real life.
Для очень уж простодушного читателя замечу, что енгры и збеуки это дань политкорректности, той самой, которая подвигла создателей оперы Фауст на сцене Мариинки превратить честного военнообязанного немца Зибеля в лесбиянку, а пидарасы – это крик души. Мог бы переделать в дарописы, но не буду, кончается тута моя политкорректность.
Cyanometer (англ) - прибор для измерения голубизны.
РОМАН.
Посвящается мне, любимому.
ЭПИГРАФИЩЕ.
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо леет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
А.С. Пушкин. Глава 4. ХХ11 Евгений Онегин.
A.S. Pushkin. Chapter 4. XX11 Eugene Onegin.
1. ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ.
2. ПИКАДИЛЛО.
3. НА СВОЮ или интимное литературоведение.
4. ЛУКАВОЕ МУДРСТВОВАНИЕ.
5. ГРОШОВИЙ ПЕРЕКАЗ.
6. AB OVO!
Никак не выбрать достойное название для романа. В процессе писания появляются всё новые гениальные идеи. Каждое название мне нравится, отражает грани, расстаться не могу. Дойдя до страницы номер три (нумерация по центру, внизу листа, с первой страницы), выписал в столбик шестое, но к концу, возможно, добавятся ещё или родится одно единственное и как тощие коровы пожрёт все остальные, не знаю.
Непростая это работа – выбор названия, оно должно бить не в бровь, а в глаз. Привожу примеры. Зюскинд - Парфюмер, сразу понятно, что речь пойдёт о маньяке, выпаривающим эссенции из замученных девушек. Иду я давеча мимо некоего книжного магазина, а в витрине реклама очередного бестселлера – Кулинар. Ну, умному достаточно. Сам грешен, есть у меня роман Учитель. Не маленькие, понимаете, какие такие штудии в нём происходят по ходу дела. Извиняет меня только то, что и у самого Гоголя есть повесть Учитель. В одном мэйнстриме мы великие русские писатели плывём. Ну, разверзлись хляби эрудиции. А первый роман Шарлотты нашей Бронте как назывался? Учитель, естественно.
Кстати, о книжных магазинах. Работал я одно время с водителем служебного автомобиля, после смены, передав руль сменщику он всегда просил подкинуть его до книжного. Пивной ларёк располагался как раз перед входом в храм культурушки. Вот такой эвфемизм получается.
В голове теснится множество мудрых мыслей, однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что большинство из них уже придумано другими.
- Старик всех нас обокрал: за что ни возьмёшься – уже им написано.
А.И. Куприн (о Л.Н. Толстом).
Хорошее слово «однако», куда как приятнее лошадиного «но». Родное мне слово, хотя и не урождённый чукча, разве что чуток по жизни. Ещё бывают хорошие слова: «сикамбр». А то ещё есть – транс-сцедентальный… или, к примеру, вышедшее из моды «безусловно». Как блистало словечко в перестроечные годы! На вопрос почему вы коммуняки такие гады: в Катыни всех поляков постреляли, Сахарова в Нижний бортанули и т.д. и т.п. , умные социалистические пиаровцы начинали аргументированный отлуп с «безусловно». Сразу послать риторически вопрошающего (а то ты сам не знаешь, гадюка!) не интеллигентно и не демократично. Безусловно, имелись отдельные, но в целом сами вы енгров угнетаете.
Очень хочется ненавязчиво вставить чужую мудрость в свою книжку. Но красть грешно, особенно попадаться стыдно и не хочется дать пропасть доброму, поэтому выписываю перлы чужой мудрости этаким тотальным эпиграфом в столбик, предваряющий поток собственной мозговой продукции. Метод применён мною ранее в процессе поиска названия. Пусть мысль моя бьётся о гранитный утёс титанов духа и брызги переливаются многоцветной радугой…да. В социалистические времена на стене студенческой съёмной комнатёнки моего дружка фарцовщика красовался нафарцованный плакат; огромный чёрный енгрище с дальней дистанции из огромного чёрного енгритянского XXLля… писает в хрустальную вазу. Струя насквозь пронизывается солнцем, сверкает хрусталь и сверкающие брызги переливаются радугой…да. Где та наивная толерантность новизны. Енгры писают на каждом углу и никакой радуги.
Наверняка приём тотальной выписки ссылок во главу угла тоже не нов, но, вспомнить, откуда это появилось в моей голове, не могу. Так что вибачте громадяни. Кто не обучен языку хронически рецидивирующего потенциального противника пусть пеняет на себя, в восьмом классе не девок надо было тискать за свеженалитые титьки, а неопределённый артикль выучить. Поехали:
1. Тут кроется какая-то великая и страшная загадка. Существуют слова, которые осуждены на то, чтоб не быть услышанными. И вместе с тем, по-видимому, кому-то или чему-то нужно, чтоб эти слова время от времени произносились во всеуслышание. Древний и таинственный образ: глас вопиющего в пустыне.
Иегуда Лейб Шварцман. «Афины и Иерусалим».
2. Full many a flower' is born to blush unseen,
And its swetness on the desert air.
Elegy Written in a Country Church Yard.
3. The mass of men lead lives of quiet desperation.
Henry David Thoreau.
4. …Expressionism sprang from fear of ‘that utter loneliness that would reign if art were to fail and each man remained immured in himself’.
E.N. Gombrich ‘Story of Art’.
5. Какое дело нам, страдал ты или нет?
На что нам знать твои волненья,
Надежды глупые первоначальных лет
Рассудка злые сожаленья?
М.Ю. Лермонтов. Не верь себе. 1839г.
6. Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине.
А.С.Пушкин. Медный всадник.
Идеи для романа приходят в мою голову чаще всего во время утренней пробежки. Причина не ясна, возможно, где-нибудь на третьей версте мозг отчаянно просит кислорода и, не получив достаточно, приходит в состояние транса, ноги парят над асфальтом, в голове щебечут райские птички и рождаются оригинальные мысли.
Абрам Терц утверждал, что Пушкин не занимался ЗОЖем, а вовсе предпочитал творить, валяясь в постели: Постель для Пушкина не просто милая привычка, но наиболее отвечающая его духу творческая среда, мастерская его стиля и метода.
" Я осознавал, что все действительно хорошие идеи, когда-либо приходившие мне в голову, посещали меня, когда я доил корову". Грант Вуд.
Грант Вуд. Американская готика. 1930
Менделееву Дмитрию Ивановичу идея периодической таблицы его имени пришла во сне. А идея разбавлять спирт водой именно до 40 градусов, стесняюсь спросить, пришла наяву, на трезвую голову? Так что, бегайте господа по утрам, доите корову или беззаветно квасьте, не важен метод, важен результат. Мастерство не пропьёшь.
МЕНДЕЛЕЕВ Д.И. в яйце.
Сложные взаимоотношения у нас с Харукой сложились. Привлекает его творчество и, одновременно, раздражает шибко. Путём интроспекции и глубокого литературоведческого анализа ( анализ – анал (глубокий литературный анал – эк я завернул!), только сейчас обратил внимание на похожесть слов, хотя, согласитесь, не каждый анализ есть анализ кала на яйцеглист. Глубоки еси бездны этимологии!) пришёл к следующим умозаключениям: привлекает (раздражает?) личностная близость и манера самовыражения, будто с языка у меня слова снимает. Хотя выводы делает иногда прямо противоположные. Вот, например, в повести «О чём я говорю, когда говорю о беге» 2007 года Харука утверждает, что крайне редко использует в романах мысли, приходящие при прохождении дистанции.
Харука Мураками – монстр триатлона:
Ещё о методах, прочитал я тут некий опус Марухи Курахами, шучу, Харуки Мураками и сам роман мне понравился и идея выписывания двух параллельных сюжетов, которые в конце романа должны сойтись и обрести смысл целого. А ещё саундтрек к роману! Убил Кураха, без ножа зарезал.
Но что точно бесит, так это литературный процесс (мне недоступный) – побуквенная регистрация мельчайших перипетий быта и параллельных понейронных мозговых реакций. Отмотка от рулона порции туалетной бумаги может занять пару страниц печатного текста. О философском осмыслении процедуры я уже не говорю. Как будто вместо одного глаза у такого рода писателей ввинчена линза микроскопа, а вместо другого воткнут телескоп (с целью общего картины обозрения).
За те долгие годы, что пишу я свой последний бесконечный роман натаскал я в свой интеллект много всякой всячины. Прочёл и
Killing Commendatore (Japanese: 騎士団長殺し, ) is a 2017 novel written by Japanese writer Haruki Murakami
Some critics criticized the book for lacking the "particular energy" that is seen through Murakami's other impressive stories, and that his "attempt to explore the artistic process,
Родной мой! Он тоже "процесс" исследует. Родственная душа.
Книга всё-таки хорошая, выбросить описания бесконечные жратвы и неизвестной (мне) музыки и можно читать. Но Мураками я не завидую. Объясняю почему. Вот сидит маститый японский романист, грызёт перо и думает чем заполнить триста-четыреста страниц романа, писать надо, писать не о чем. И вдруг на помощь приходит...Кто бы вы думали? Простая японская ворона. "Мимо окна пролетела ворона, чернота её крыльев..." Птичек в Японии много и Мураками нещадно их в роман вставляет вместе с птенцами. Полезная всё-таки вещь орнитология.
На восьмой-десятый год написания романа мозг мой внезапно (на десятый год, наконец!) озарила догадка, почему все герои данного произведения находятся внутри яйца?
Ну, и что бы вы думали, без Харуки и тут не обошлось, икается ему в Японии, частенько всуе поминаю.
«Когда я пишу роман, — заявил Мураками, — у меня всегда в душе живёт образ яйца, которое разбивается о высокую прочную стену. „Стеной“ могут быть танки, ракеты, фосфорные бомбы. А „яйцо“ — это всегда невооружённые люди, их подавляют, их расстреливают. Я в этой схватке всегда на стороне яйца. Есть ли прок в писателях, которые стоят на стороне стены?»
Глубоко уважаемый мною Курт Воннегут (покойный ныне, увы) творил методом древовидной схемы или цепной реакции. Из одного действующего лица или события, как из матрёшки появляется другое из него, в свою очередь, третье и так до … необидного слова не могу подобрать. А Харука будто чётки перебирает, да ещё каждая его книга (моё личное мнение) – бесконечный подростковый девичий дневник с сердечками на обложке.
Мураками писал свой роман (с его слов) половинками мозга поочерёдно. У диплодоков было два мозга, думали они тем, что был побольше и располагался в крестце. А я соригинальничаю и напишу роман при помощи целого и притом головного мозга.
2017 и опять Мураками нобелевку не выдали! Мураками сан, мы с тобой!
Идею параллельных сюжетов я у тебе Маруха тисну, извиняй, и не надо присылать мне набор для харакири-сипуку в шёлковом платке, я честно сослался. Как тонко заметил Сологуб, на упрёки Тэффи по поводу покражи у неё стихотворения Пчёлки: «Это очень дурно для того, у кого крадут и очень недурственно тому, кто украл». В моём романе Заголовок AB OVO! Означает переход на параллельный путь.
Забавная это штука - параллельные. Больше бы драли Лобачевского Николая Ивановича лозой в приготовительных классах гимназии, глядишь, они бы так и не пересеклись. А ещё папу геодезиста имел. Вот тебе братец Коля лозанов, не отходи от канонов! Ой, только не бросай меня братец Евклид в колючие кусты, в пятый постулат!
ЛОБАЧЕВСКИЙ Н.И. в яйце.
А если бы другого казанского университетчика знатно пороли, глядь и состоялся бы ныне социализм в отдельно взятой стране. Вот тебе братец Володенька аргументов горяченьких! Ой-ой, только не бросайтесь, братцы, в дебри империокритицизма! Хорошее обращение – братец, надо взять на вооружение, с одной стороны и не панибратство с великими, а что-то былинное повествованию придаёт.
Название №7 FUR WENIGE (для немногих)
Знаете ли, теперь пока мы курим, расскажите-ка мне повесть вашей жизни.
(Неоконченные повести. В.А. Соллогуб)
|
О меланхолии. |
AB OVO!
…пришли мне какой-нибудь новый роман, только, пожалуйста, не из нынешних.— Как это, grand'maman?— То есть такой роман, где бы герой не давил ни отца, ни матери и где бы не было утопленных тел. Я ужасно боюсь утопленников!
А.С. Пушкин. Пиковая дама.
Жизненная Одиссея Петра Яковлевича. (ЖОПЯ).
О меланхолии.
П.Я. позиционировался на фоне окружающей действительности как отъявленный меланхолик. Состояние душевного строя известное также под диагнозом «мрачное помешательство». Продолжая процесс индукции, отметим, что понятия на букву «М» были близки характеру П.Я.: мизантроп, меланхолик и мудак, последнее в порядке самокритики, на самом деле это не так.
Не кажется ли вам
Холин
Что вы мудак
Не кажется
Но возможно
Что это так.
ИГОРЬ ХОЛИН.
В уравнение темперамента, разновидностей коего, как известно, четыре (холерический, сангвинический, меланхолический и флегматический) входят понятия стихий, времён года, сезонов, ветров, времени дня и возраста. Меланхолику присущи: земля, чёрная желчь, осень, Борей, вечер и поздний средний возраст. Не буду полемизировать с древними по поводу Борея, хрен с ним, с Бореем, но поздний средний возраст под мышку не спрячешь и П.Я. принимал его как данность.
Темперамент формирует умственную и физическо-физиологическую конституцию, как масло сквозь бумагу проступая в облике человека. Ни с чем не спутать затравленный взгляд, мутно бултыхающийся во лбу меланхолика, выражая состояние мрачной, тоскливой бездеятельности, при которой разум бодрствует, но нет сил, а, главное, желания, что-либо делать.
Св. Павел.
Типичный меланхолик по Дюреру.
Аллегория Меланхолии Дюрера.
Обратите внимание на баннер с надписью "Меланхолия 1", которую держит в лапах хрюндель летучий, обыкновенный ( Меланхолия, именно - 1, а не 2 и не 3). Цифрой 1 обозначена первая категория меланхоликов - художники, поэты, то есть люди с богатым воображением. П.Я. Относился именно к меланхоликам первой категории, вся жизнь его была мечтание одно, а уж как он мрачно и тоскливо бездействовал! Дюреру в кошмарном сне не приснится.
Эта история началась с того момента, когда Петра Яковлевича поразила идея простоты. Нет, очевидно, раньше. Пётр Яковлевич последнее время непрерывно ощущал тягучую нудность в нутре, знакомое и неоднократно с различными последствиями испытанное чувство приближения депрессивной фазы циклотемии или лёгкой формы маниакально-депрессивного психоза. О, как коротка и быстротечна искристая маниакальная стадия и как длинна и тягостна стадия депрессивная.
Обычно он перетерпливал накат вселенской печали как данное, не трепыхаясь, но в этот раз отважно решился применить аналитический метод, покопался в ощущениях и удивлённо понял, что завидует, страстно до кусания подушки в ночи завидует тёзке П.Я.Чаадаеву. Жил же человече, творил, что хотел. Хаял-лаял классических греков как класс и лично Гомера позорил-макал как лоха. Безнравственная, говорил личность был тот Гомер, хоть и слепой. Да что древние, на современного ему императора плевать хотел. Правда, после неудачи в карьерном росте придворном плевки предполагалось начать, но это детали. Да и не плюнул, пренебрёг. И повыше императора авторитеты были. Общественное мнение – тиран всех времён и народов. А ему хоть хны. Портрет свой повесил Пётр Яковлевич между парсунами Байрона и Наполеона. Не слабо? Это как сейчас бы между Гитлером и, к примеру, Закаевым. И ничего, народу даже понравилось. Друг Пушкин стих посвятил – К портрету гусара.
(Невозможно работать!!! И пяти лет роман не пишу, а в телевизоре все морды лица поменялись, кто этого Закаева помнит? Эфемериды какие-то. Поменяю-ка я его на менее потасканного безбородого обманщика Навального).(автор)
Интересно, как у гусар обстояло дело с выпечкой? Откуда появлялся утренний рогалик к чаю? Не каждое же утро похмелялись, вероятно, и завтракали изредка. В библиотеке имени уважаемого мною поэта Маяковского, ему всё равно, а мне приятно. Это я об уважении. Так вот, видел на стеллаже книгу «Повседневная жизнь гусар при Александре Первом», если в процессе написания романа прочитаю, то вопрос с выпечкой будет на данных страницах прояснён.
Пётр Яковлевич проживал в силикатно-кирпичном двухэтажном одноподъездном доме послеаншлюссной постройки. Ныне, будь он попристойнее, обозвали бы таунхаузом. Но англоязычное слово не шло на язык главным образом потому, что в единственном подъезде с деревянной лестницей стойко пахло какашками, воняло говном, стоял короче запах сточных вод. Как дом построили, так он и встал сразу и навечно. Археологи будущих тысячелетий будут привлечены к курганному холмику специфическим запахом. В говне, как понятии, вещи в себе, вообще то ничего плохого нет. Если вы, к примеру, декадент, то очень даже в тон. А запор? Каждой какашечке возрадуешься. Если эстет и дэнди – купите орхидею. Название сего цветка произошло от греческого орхис, сиречь яйцо, не куриное. Что классификаторы разглядели в орхидее такого яйцеобразного? Ныне цветок символ женской сексуальности.
Итак, об эстетических принципах. Чаадаев и Уальд разминулись во времени, а занятные могли бы завязаться отношения, не дружеские, нет – одноимённые полюса отталкиваются. Занятно смоделировать их беседу в светском салоне: дебаты о прекрасном, об отношении полов, сверкают молнии парадоксов, рассыпаются окатные перлы остроумия. Дамы уходят в соседнюю комнату есть мороженое, женщины остро чувствуют отсутствие интереса к себе и не прощают. О половом вопросе. С принцем зелёной гвоздики ясно. «Что за скверная манера у людей говорить за твоей спиной то, что является чистой правдой». Сам сказал. В современных условиях мог бы и не напрягаться на парадокс. Чаадаев? История умалчивает. Как-то сам обходился. Какая это роскошь – довольство собой, самодовольство, самодостаточность, мир с самим собой. Огромная экономия средств. Натуральное хозяйство, всё своё. Окружающий мир с его дорого обходящимся импортом впечатлений и оценок совершенно не нужен. Просто автаркия какая-то, именины сердца. Чаадаев гомиком не был. Кто был, о тех современники соответственные оставили воспоминания. Вигель - чаадаевский антипод, был. Сам Пушкин от Вигеля зад берёг. Почтенно. Главное, сынок, делать что-либо лучше других и люди проторят к тебе дорожку. Интересен в данной связи вопрос о половых проблемах Евгения Онегина. Казалось бы вопрос яснее некуда, а всё таки? Татьяну плотско не любил, в конце произведения изобразил что-то латиноамериканское, но не менее платоническое. В порочащих его связях поэтом отмечен не был. Найдите хоть одну строчку типа: он в бане девок всех пристроил и лучше выдумать не смог. Не найдёте, и это символично.
И Вигель и Жихарев были паразиты. Не в плане оскорбить, просто определяю их место под солнцем, имею мнение.
Вроде бы один биографию написал дядину, другой ругался ругательски, но оба чаяли популярности и вечности снискать через Чаадаева. Паразит он ведь соками хозяина жив. Или как у Курта Воннегута обитатели Меркурия – питается вибрацией. В этом плане желчные вигелевские «Записки» ничуть не предосудительнее жихаревского унитарного предприятия по эксплуатации гениального сумасшедшего. И правильно. Не пропадать же добру. Сходство натур поразительное, определённое сходными мотивациями – пожизненной мукой неудовлетворённого самолюбия в худшем, злокачественнейшем его варианте – творческого самолюбия. «Моральная болезнь, врождённая, хотя и не наследственная, которую ни религия, ни рассудок, ни опыт доселе совершенно излечить не могли, жестокое самолюбие, источник немногих для меня наслаждений и бесчисленных страданий в жизни, сия болезнь впервые открылась во мне с некоторую силою» - Не я, Фёдор Фёдорович сам сказал.
Неблагодарное человечество можно принудить к любому виду почитания, заставить расстаться с материальными благами, путём убиения нескольких миллионов, добиться славы полководца или завоевателя, но вынудить-вымучить массовое искреннее восхищение интеллектуальным продуктом – дудки. Примеров тьма от Нерона с его песнями и соцреализма с миллионными тиражами до попсовых дисков нового американского золота. Самый заядлый потребитель искусства – дилетант, побуждаемый ревностью к успеху. Жихарев и Вигель страстно любили театр. Оба. Предполагаю в страсти сей сублимацию самолюбия и творческой импотенции. Любой зритель в зале – бог всемогущий. И хотя, как любой бог, в происходящее вмешиваться возможности не имеет, но самым смертоносным для творца даром – не обратить внимание, пренебречь, заскучать, наделён в полной мере. Горе автору, подобно спартанской матери принёсшей младенца на суд старейшин и видящей, как низвергают несовершенное творение в пропасть, где и пребывать негорючей литературной продукции в забвении и ныне и присно и вовеки веков. Тезис о негорючести оригинален, но спорен. Вопрос долговечности артефактов глубоко не исследован. Обыкновенная кислотная бумага живёт лет сто, видеомагнитофонная кассета двадцать пять, компакт диску обещают пятьдесят. Но вопросом долговечности носителя тема не ограничивается. Некоторые искусствоведы среди других причин гибели произведений искусства упоминают смену моды и драгоценность материала. Практически не сохранилась, превращённая в бытовые изделия бронзовая греческая скульптура классического периода, на извёстку пережгли арабы мрамор геликарнасского мавзолея, испанцы переплавили пластические шедевры индейцев в золотые слитки, уже упомянутую соцреалистическую литпродукцию во времена расцвета мильёнами томов косил макулатурный бум. Драгоценность макулатурного сырья перевесила нетленную ценность конъюнктурных творений. Я лично творю на компьютере (на бумаге дублирую на всякий случай) так что пятьдесят лет DWD-RWплюс бумажные сто и читатель попал, наслаждается моим творчеством в трёх своих поколениях.
Оскар Уальд умер и его закопали на кладбище Баньо. Потом выкопали и на бис закопали на Пер-Лашез. Приятели догадались, что писатель умер задолго до похорон, когда впервые увидели Уальда с грязными ногтями. Занимался повышением посмертного статуса Уальда его нелюбимый и отвергнутый сексуальный партнёр. Говорят, что верный любовник и сам лёг в эту же могилу. Лет через тридцать после Оскара. А любимый до последнего вздоха Альфред Дуглас, лорд хренов, плевать хотел на Уальдовы нежности и только денежки при жизни с него тянул. Так вознаграждается земная любовь и верность. Такова жизнь половая. Немного о небесной верности. Уальд друга в коммунальную могилку не приглашал, а Модильяни свою гражданскую жену приглашал. Загибался от туберкулёза в муниципальной больнице и такую вёл речь: Давай, говорит, воссоединимся на небесах. Сам то понял, что сказал, биографию свою почитал бы внимательнее. Небеса, скажет тоже. Ну а Жанна верная была. С пятого этажа – насмерть. На восьмом месяце беременности и в одну могилку. Хочется верить, что она с младенцем на небесах, а гениальный художник нет. На могиле Уальда памятник работы модернистского скульптора Джекоба Эпстайна (с транскрипцией имён выдрючиваются всё более, эдак у них скоро и творец теории относительности Энстайном окажется). Памятник – крылатый сфинкс. Идея не плохая. Уальд – крылатая загадка. (для отгадки смотри роман «Крылья» М. Кузьмина). Но тот, кто видел портрет принцессы той, задаётся вопросом - почему это названо сфинксом? Крылатый – понятно, крылья присутствуют. Но женщина с телом льва игде? Сфинкс конечно ещё тот. Такими бетонными блоками Ангару хорошо перекрывать, или Енисей в районе Саян. Полёта нет в бетонных крыльях. Эпштейн скульптор спорный при жизни. Такое впечатление, что на острове Пасха он училище промышленного дизайна заканчивал. Поругивали Эпштейна современные ему британцы. Что ты лепишь? Вместо облика просвещенного островитянина - полинезийские гидроцефалы какие-то.В подтверждение вышесказанного привожу фото:
Есть ещё фотодокумент, где вокруг памятника всё загажено. Думал ли Оскар, что будут так густо срать на его могилку эстета?
У Оскара папа был окулист. Сам Оскар очков не носил. Никогда. До самого сфинкса бетонного. Эдипов комплекс вероятно. Эдип и сфинкс. Эдип разгадал загадку сфинкса и тот с горя умер, покончил с собой. Уальд не разгадал и сам умер. Жизнь полна символов. И смерть. Символизм. Зато папа прописывал очки королеве Виктории, был её личным окулистом. Должность не хилая. Стал пэром, мэром, баронетом, лордом и эсквайром – весь в шоколаде. Даже подумать страшно каких высот достиг личный гинеколог королевы. Генералиссимусом стал, не иначе и папой Римским. А ведь были и медработники других специальностей. И только стоматолога в 33 года пожаловала королева камер-юнкером. Шутка. На самом деле он был расстрелян противным туманным Лондонским утром, и офицер королевской охраны, всаживая в него из нагана пулю за пулей, гнусно улыбался золотыми коронками. Дочери стоматолога пошли на панель, а сыновья погрузились на самое дно криминального Лондона. То самое дно, которое специально из Америки Джек Лондон приезжал изучать, в колючую фуфайку переодевался. В Америке своих гадючников стало быть не было. Их послушать, так и сейчас нет. Стоматолог Сталина воспоминаний без права переписки не оставил. Мао зубы принципиально не лечил и не чистил. Никогда. Так, зелёного спитого чаю пожует для гигиены, а безработные стоматологи спокойно в деревенской коммуне перековываются, занимаются общественно полезным трудом. Зубы народу требовались редко, жрать было особенно нечего. Я против стоматологов ничего личного не держу.
Я спокоен.
Толерантен.
НО КАКИЕ ЖЕ ОНИ ЖАДНЮЩИЕ ГАДЫ!!!!!!!!!!!
Зубов у меня практически уже нет, не достать им меня теперь.
Сейчас модно писать мемуары с заголовком от первого лица. Не очень скромно, но правдоподобнее как-то: «Я сражался на Т-34. Или «Как я поднял целину». Представляете мемуары гинеколога королевы? «Я лечил королевскую…». Или «Что скрывалось под юбкой государыни». «Внутри королевы» тоже неплохо. Так вот об эстетике. О. Уальд гастролировал с лекциями о ней среди шахтёров американского запада. Кто не понял, повторяю: на лекции по эстетике ходили шахтёры. Шахтёр ( и в Америке), это человек, который занимается тяжёлым физическим трудом в шахте. Крепкий, выпивающий с устатку мужчина, владеющий ненормативной лексикой. Подобное существо по определению на лекции по эстетике ходить не может, даже задарма, даже выпивши, даже крепко пьяный. А Уальду ещё и за билеты платили. Шахтёр эстет, это оксюморон. Горячий лёд. Тот, кто держал в руках отбойный молоток или хотя бы вибратор (не тот вибратор, а тяжеленную железную дрожалку для уплотнения бетона) тот оценит подвиг Оскара Уальда. Чудные дела твои, Господи.
Квартира Петра Яковлевича потрясала непривычного человека нежилым видом и неухоженностью. Нечто среднее между бандитской малиной и явочной квартирой бомбистов-народовольцев. Не то, чтобы особенно грязно, но ясно ощущалось, что тут человеческие существа постоянно не обитают. Зачем бомбисту мещанский уют? Сегодня ты нитроглицериновое желе удачно по жестянкам расфасовал, а завтра мимо капнул. И всё, привет жандармскому ротмистру – на руинах найден мизинец с обкусанным ногтем. Непривычные люди в квартиру не ходили. К Петру Яковлевичу вовсе никто не заглядывал. Последнюю отчаянную попытку пристроить его по семейному делу зрелого бальзаковского возраста соседка предприняла лет пять назад. Негативным результатом эксперимента она в деталях поделилась с заинтересованным контингентом одиноких дам. Детали операции потрясли контингент, и на покойное одиночество Петра Яковлевича никто более не покушался. В единственной комнате доминировавшей деталью было «французское» окно, то есть балконная дверь, выходившая на то, что балконом не являлось, а представляло собой как бы огороженный железными перильцами и зацементированный палисадник. За низенькими железными перильцами буйно разрасталась, застя белый свет, бузина-калина и вздымался необыкновенной высоты куст жасмина. Растительность цвела и пахла редко и непродолжительно, в остальное время, служа питомником комаров или, в холода, изображала из себя лохматую вязанку хвороста, поставленную врастопыр.
Книг у Петра Яковлевича было много, и личных и библиотечных. Личные книги он берёг, никогда не ставил на них сковородку с яичницей и не делал пометок, отмечая нужные места закладками с указанием номера страницы. Библиотечные книги подвергались с этой же целью загибанию углов и карандашным пометкам. Политика двойных стандартов в действии. Между прочим, никто не утверждает, что Пётр Яковлевич хороший человек, автор для себя не выяснил даже вопрос, будет ли он главным героем романа, а до оценок ещё как до Пекина пешим ходом. Владимир Ильич Ленин тоже чиркал в энциклопедии Британика и в других хороших книжках Британской библиотеки. Чиркал карандашом. Хотел бы я посмотреть, как бы он чернильницу в библиотеку протащил. Из хлебушка с молочком. Ему бы этой чернильницей устроили бы обструкцию. Мнения о том, был ли Ильич хорошим человеком, среди учёных разошлись. История наука партийная, а этика и подавно. Но мы об эстетике. А вот интересно, если бы поймали его за этим чирканьем и больше не дали книжек в библиотеке британской. Фигос под нос, не стал бы он таким умным, не написал бы апрельские тезисы и рабочие никогда бы не узнали, что вооружённое восстание надо срочно устраивать, а не мирно мантулить на стройках капиталистического хозяйства. Кстати Сперанский от слова итальянского сперанца – надежда. Вот и сбылась бы его надежда, была бы у нас стабильная Россия. А всё вот чирканье в библиотечных книжках. Плохо это, не хорошо. Думаете, я Сперанского со Столыпиным спутал? А вот и нет, был ещё один Сперанский, и, в отличие от французского агента влияния, пёкся о благе родины.
|
О гусарах и проспекте. |
Роман мой пишется неспешно, и между данной строкой и предшествующей прошло, эдак, с полгода.
„Писатель должен много писать, но не должен спешить.“ — Антон Павлович Чехов Из письма О. Л. Книппер-Чеховой, 20 января 1902 г.
Книжку про гусар я добыл и прочитал. Называется она «Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра Первого». Молодая гвардия 2000. Автор дама - Алла Бегунова. Написано суховато. Но написано, следовательно, гусарская идея будоражит дамское сердце через столетия. Чаадаев служил в лейб-гвардии Гусарском полку. В гусары не брали «задумчивых». Отсутствие же шести зубов с одной стороны не служило препятствием для службы, главное сохранившиеся передние зубы – скусывать патрон. В офицеры не производили «безобразных». Имеется в виду не безобразники, а уроды. Кавалерист-девица (мать двоих детей) была рябой. Ну и т.д. Чаадаев отговаривал Пушкина идти в гусары. Наврал, говорил, всё Давыдов, никакого особенного пьянства и разврата и героических ратных будней, одна муштра. Да и гулять не на что было, крепостных в армейских частях имели единицы, на жалованье особенно не пошикуешь. Пиши, Сашок, лучше стишки.
AB OVO
Итак, Пётр Яковлевич сначала пренеприятно удивился, а потом поразился идее простоты. Чтобы добыть пропитание и ежедневную порцию некоторого рода жидкостей от жилища Петра Яковлевича необходимо пройти метров двести по Речному переулку до первого непрезентабельного магазинчика. Можно пойти дальше и, вырвавшись на простор проспекта Ленина, посетить ряд солидных гастрономов, круглосуточников, ларьков с зеркальными стёклами и уличных лотков. Можно, только зачем, если вы не гурман и не алкоголик извращенец, тренирующий жировое перерождение печени коньяком Хеннеси или виски Белая лошадь. Подлинность вышеуказанных спиртосодержащих столь же вероятна, как и медовухи за полтинник пол-литра.
О просторе и проспекте.
Речной переулок необычайно широк и просторен. Речной понятно, но почему он переулок – загадка топонимики. Ни одной из характеристик, положенных переулку по определению Речной не обладает. «Переулок» пересекает речку по капитальному автомобильному мосту и упирается в некое подобие деревенского просёлка, застроенного по одну сторону гнилыми муниципальными «строениями» и заросшего кустами по другую. Кусты жрут наглые козы, причём начинают с верхушки, встав торчком на задние лапы и подозрительно оглядываясь. Выпасает коз этнографический дед, ломающий шапку перед каждым проезжающим автомобилем. Дед либо не заметил отмены крепостного права, либо имел случай убедиться в мощи автомобильного транспорта. Имеется в виду черепно-мозговая травма. Тяжело должно быть пострадал селадон, даже периодически везомый домой внуком в пьяном виде на навозной тачке, заслыша гудение мотора, дёргает дед рукой в направлении макушки. Внук алкоголь не переносил и в результате докатился до нужды в пятистах рублях ежедневно на поддержание необходимой концентрации опиатов в кровеносном русле. Руководитель из деда никакой. Хворостину он почему-то стеснительно прячет за спину. Козы не уважают его пьяного и игнорируют трезвого. Ходят на выпас и вечером на дойку самостоятельно и даже вопреки его слабым попыткам вмешаться в процесс.
Противоположный конец переулка заканчивается вытрезвителем. Вытрезвитель адреса не имеет, как место плохое, затерянное в пространстве и времени, зато окружён бревенчатым частоколом на манер каторжной тюрьмы или славянского поселения. Переулок обязан располагаться между улицами, а не соединять идею вытрезвления козлов в переносном смысле и природоохранную зону непуганых натуральных козлов. Кстати деревенский просёлок носит название Второй улицы красных конников. Излишне говорить, что нога красного кавалериста и коня его не ступала на неё никогда, как и на первую улицу красных конников, которой в городе вовсе и нет. Разнообразные оккупанты приходили и уходили, но как-то сами, без вмешательства красных кавалеристов. Зато есть кривейшая Прямая улица и прямые, как стрела, Кривая, Ломаная и Круглая и совсем уже загадочная Баррикадная. Пётр Яковлевич, не обладая задором первопроходца, бродить по городу не любил, кривые и ломаные забрасывали его каждый раз в новые, необжитые закоулки и медвежьи углы, а проверенный Речной каждый раз выводил к магазину и обратно. И пока Пётр Яковлевич идёт переулком к магазину, автор хотел бы вернуться к тезису невозможности изобретения ничего нового в этом подлунном мире вообще и в литературе в частности.
Человек, я бы даже сказал чиловик (поясню позднее), нарисовавший на шершавой пещерной стенке охряного аппетитного мамонта и нацарапавший неуверенной клинописью: бац-бац, ням-ням, вау! Исчерпал не только литературу, но и все репрезентативные искусства гамузом. Ибо далее неизбежно следуют: корнеплодовка, буги-вуги, заспивали, и, в зависимости от дозы корнеплодовки, фак-фак или опять же бац-бац. Ничего нового никто придумать не в состоянии. Это факт, а факты не признавал и призывал бороться с ними только философ Лев Шестов, да и тот оригинальничал, умствовал лукаво. Отдавая себе в этом отчёт, в чём же автор видит цели и задачи искусства и зачем пишет и пишет свой бесконечный роман (ны)? На хрена попу гармонь? В предисловии к своему последнему роману я at length коснусь этого вопроса. А то, чего ты сейчас не читаешь, мой дружок, это, как автор только что догадался, и есть предисловие к его последнему роману. А раз так, то да будет оно отчасти и критическим эссе и литературоведческим исследование моего творчества. Исследовать его существует несколько причин. Во-первых, оно (творчество) существует и это факт. Я таки маститый романист, дорогой нечитатель меня. Подчёркиваю – романист, а не графоман.
Сам писатель определил жанр повести как своеобразные раздумья о судьбе человека в нынешнем мире о времени и смысле бытия.
Литературная Россия 1967г. О повести В. Катаева Святой колодец.
Романист я, потому что пишу романы, маститый, так как пишу их с отрочества второй век кряду, а не графоман, потому что читаю их сам. Не часто, но перечитываю. Вот Вальтер Скотт ни разу ни один из своих романов дважды не прочёл. Это я не к тому, что Вальтер графоман, упаси Боже. Никому я своими писаниями не надоедаю, даже интернету-блогу-самъиздату. Жену не смог заставить прочесть самый коротенький опус, а могла бы совесть поиметь, любимая. А я бы что-нибудь на потребу публике вставил про романтический фак гламурный, с потерей памяти. А вот и не вставлю, гордый я. Ну да. Из вышеизложенного следует, что деньги литературным трудом не зарабатываю. Гордый ты мой, никто и не даст. В итоге, совершенно бескорыстный писатель романов. Удивительный факт. Еду сейчас в трамвае, в пустом вагоне чудовищно ранним воскресным утром, пишу в коричневой книжечке с надписью АЛФАВИТ оранжевой шариковой ручкой «простоквашино», а в вагон на остановке входит девушка хорошенькая и ухоженная, в руках клетка огромная с не выспавшимся попугаем недовольным задрипанного негламурного вида. Будь я Улицкая, тут же вставил бы её в книжку и денежку срубил. Бодливой корове. А интересно, куда она в шесть утра в воскресенье на бальных шпильках с попугаем и сна ни в одном глазу, свежа как роза, а попугай сонный? То-то же, и мне интересно. Потому я и романист, а не алкоголик, что тоже, в профессиональном исполнении с чувством весьма почтенное время провождение.
В пути по Речному переулку встречались Петру Яковлевичу разнообразные люди. Именно встречались, попутчиков не наблюдалось. Все пёрли встречь. Символично, однако. Встретился мужик с загорелой плешью в седом пухе, в серой китайской болоньевой курточке с бежевым треугольником лейбла на рукаве. Авторское отступление: хитрые китайцы не пишут нынче на товарах своего производства мэйд ин чайна, а скромно CPR. Что означает Китайская Народная Республика (англ). Никакого мошенства. При советах раз выглянул из окошка вагонного на пути в курортный Крым, а поперёк степного «вокзала» - полустанка наискось кумачовый плакат КПРС! Крутая Партия Революционных Саботажников! Ну, Махно, тачанки, анархия – мать порядка. А это оказывается Коммунистична партия радянского союза. Затейники эти хохлы, всё у них с вывертом, даже тогда. У мужика через плечо чёрная сумка с надписью ANCORD, из неё торчит кавказский нос зонтика. Брюки кримпленовые в серую зыбь.
За первым повстречался второй мужичина. Чёрная сумка, поменьше через плечо. Куртка болотного цвета. Пух доминирует над намечающейся плешью. Третий и вовсе занятный. Плешь, пух, сумка – всё на месте, а в левой рученьке свежеошкуренная сучковатая дубина аршина полтора. И озирается через плечо. А дубина аж лоснится. Что-то не то с тобой мужичок. Вот свести тебя с девкой с попугаем. Птицу дубиной, девку в койку, роман в печать. Бабки, слава, тираж двести тысяч. Ну да. Продолжаем разговор. За мужиками шарит навстречу из магазина мальчонка с полиэтиленовым пакетом. Не сумки, ни куртки, но что-то подозрительное под взъерошенной шевелюрой, не загорелая ли скрывается прогалина?
|
РЕЧКА-ГОВНОТЕЧКА |
РЕЧКА-ГОВНОТЕЧКА
Речка-говнотечка, в народной микротопонимике – Жемчужинка у-под мостом обустроила уютный уголок. Немного о микротопонимике и говнотечке. Согласно Википедии, свои имена имеют и очень мелкие объекты: леса, луга, болота, изгибы и затоны рек, отвершки (что за хрень?) оврагов, холмы и ямы, балки, части сёл и деревень. Такие названия, как правило, не зафиксированы в географических справочниках, их хорошо знают лишь местные жители. Это, знатся, топонимика, а говнотечка не ругательство, а фольклор, народная этимология (ложная этимология, возникающая под влиянием просторечия, но позднее воспринимаемая также и классическим литературным языком) и географическое описание в одном флаконе. Местные жители хорошо знали оба речных названия, а также историю их происхождения. Жемчужинкой русифицированный ручеёк стал после освобождения законно занимаемых финнами территорий от глупого туземного населения, не пожелавшего менять финскую Ривьеру на залежи бокситов несколько севернее. Не расчухала чухна своего счастья, сейчас бы в баксах полоскались, тёмный народ, дай им родные шхеры и все, как говорится херы. Рифма автора. Тёк себе финский ручеёк из болотца, водилась в его прозрачных водах минога, лососи в положенное природой время заходили нереститься, лоси мягкими губами разгребали кувшинки, фурыкали на вертлявых стрекоз, попивая водичку в летней лесной духоте.Отходы жизнедеятельности творческой интеллигенции Российской империи (художника Серова, например) и прочих бездельников и любителей летнего отпускного промискуитета,облюбовавших прибрежный дачный посёлок, бесследно растворялись в окружающей среде. И действительно, чего бы им не растворяться, ни тебе пакетов полиэтиленовых, ни гондонов пуленепробиваемых ароматизированных, ни бутылок пепсикольных непотопляемых. Однако, с ходом исторического процесса говнистость интеллигенции возрастала по экспоненте (не хочу обидеть пролетариат и трудовое крестьянство, но тут им до гнилой прослойки далеко), вследствие чего получила развитие канализация сточных вод и на месте реликтового болотца были сооружены поля аэрации. Вы спросите, что есть аэрация? Объясняю: предполагается, что после пяти лет экспозиции на свежем воздухе яйца аскариды теряют жизнеспособность, и удобрения можно вывозить с полей аэрации на обычные поля.Тщательное мытьё овощей и термическая обработка не отменяются.
Исток ручейка из навозных полей и предопределил его топонимику. Откровенное говно по ручью не путешествовало, отфильтровывалось по ходу дела, местами прозрачность водички доходила до того, что невооружённым глазом возможно было различить на дне свежие консервные банки, старые покрываются ржавым мохнатым налётом и сливаются с фоном дна. Перед мостом русло сужалось и ручеёк весело журчал на камешках миниатюрных «порогов». Вот напечатал я «весело журчал» и задумался, а как ещё можно ручейку журчать? Типа, ревела буря, гром гремел, грозно журчал ручеёк и как-то там молнии сверкали. Гибель Ермака. Песня Ревела буря (народная).
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии летали,
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...
Короче, цветы не растут на матросской могилке.
А вот и сам Тимофеич, прикольный, согласитесь. Народный герой России. Ни Татарстан ни Башкиртостан в герои его почему-то не записали. Даже в народные. Кучюма им подавай. А чего дрались то спрашивается? В Сибири одни китайцы живут. Упс! Или китайцы тоже не политкорректно? Енгры, збеуки и цытайки. Так лучше. Дай Бог здоровьица.
А вот Ермак в яйце.
Употребляя эзопов язык, чувствую какое-то нездоровое возбуждение, нет, просто здоровенное возбужденьище. Как в застойные времена, именины сердца. Власть советская кончилась, а порядочки то остались на месте, раньше гнобили за нелюбовь к коммунистам, а ныне к пидарасам. Их власть, банкуют. Правда и захватили эту самую власть пидоры как-то странно, через задний проход, в свойственной себе манере. Зимний не штурманули, народу погубили чуть. На броневик, правда один влез, но как-то неуверенно-геморроидально. Нет, извращенцы, так в России дела не делаются, ты миллиона два истреби, пяток посади, а потом требуй уважения масс.
Об эзоповом языке.
Как тонко подметила москвовед (хорошая специальность, а есть ещё кремлевед и серпентолог, хи-хи) Татьяна Бирюкова [ЧП 4.2013] :"Речь русского человека издавна отличается смесью мудрости и шуток-прибауток". Хотелось бы, правда, уточнить с каких конкретно "издревле" стал русский народ пошучивать-прибаутничать. Со времён Ивана №4, осмелюсь предположить. Глубока и неисчерпаема женская мудрость. Женский ум, женский ум - лучше, лучше всяких дум. Я ведь в глубине души тоже шутник, вот как сейчас про начальство прибаутку опубликую... Нет, не можно:"Задница тигра неприкосновенна" - китайская мудрость. Мужская. Наряду с женской мудростью, китайская - мой излюбленный предмет. Конфунций! Лао цзы! Всё прочитал, ни черта не понял. А вот цитатник Мао книга доступная, рекомендую. Мао любил пошутить, оторвём, говорит, их "собачьи головы". Имел он в виду свой зажравшийся номенклатурный аппарат. Ну и? Оторвал? А съезд и ныне там. На одной из полок моей обширнейшей библиотеки стоит сборник документов последнего (крайнего?) съезда КПСС. По ходу повествования читатель будет должным образом ознакомлен с решениями данного благородного собрания с "былым и думами" последних комуняк. До цитатника не дотягивает, но чтиво забавное, шутки-прибаутки русского народа.
Ладно, поехали дальше. В нашей работе, есть такая профессия – романы писать, главное не задумываться, всем легче будет и читателю в первую очередь.
Берега ручья заросли разнообразными кустами, названия коих мне не известны. Пусть будет ивняк, но заросли с разумной осторожностью, не доходя метра два до обреза воды, памятуя о сокрушительных, в масштабах ручья весенних паводках и ещё более сокрушительных ледоходах. Вдоль воды тянулась полоска песка сантиметров двадцать в ширину, а остальное свободное пространство выстилалось мягкой трухой, сухими листьями (ивняка я полагаю) и суставчатыми бывшими веточками. Сама природа предназначила это тенистое местечко для того, чтобы любо-дорого упасть тут, утеряв сознательность вследствие злоупотребления или передоза. И не ушибёшься, и отряхнуться легко, и никому до тебя дела нет, не общественное место, личного пользования локус. И так бы и прошёл по мосту Пётр Яковлевич, покрикивая противным голосом на непослушную свою собачку и не зыркая по сторонам, но парки уже стянули несколько жизненных прядей в тугой узелок и жизнь Петра Яковлевича, простая и размеренная как расписание школьного автобуса уже сошла с накатанных рельсов. Ну, нет, ни за что. Не будет вам «накатанных рельсов» и прочих штампов, пусть жизнь Петра Яковлевича сойдёт с ржавых рельсов заброшенной в лесу узкоколейки, заросшей чертополохом, лопухами и т.д. (далее следует Тургеневское описание природы на шести страницах) и…понеслось говно по трубам, как говаривала одна знакомая мне техничка, женщина грубая, но справедливая.
Где та стрелка, что переводит жизнь в неотвратимую колею. Незаметен удар колёс на стыке и вот, оп ля, из умилительной куколки в лысую бабочку. Одно за другим нанизываются колечки, вьётся марксова спираль бесконечной мясорубкой. Сколь верёвочке не виться, а конца не миновать. Разложить жизнь на кожаной кушетке психоаналитика, разъять на органы колкими инструментами разума. А зачем? А интересно. Уважаемый Лев Шестов (Иегуда Шварцман, это для справки, без подтекста) ЕВРАМП, считал разум негодным для сей операции инструментом, верить говорит надо в Бога, а не вопросы задавать. Есть у меня подозрение, что Чаадаев изловчился и воплотился в Шварцмана, борца с необходимостью, а потом в Вернадского с его ноосферой, а потом не скажу в кого. Чаадаев в Бога верил, но опять оригинальничал, западную церковь выше православной почитал. Папа у них, конечно, того, но в целом, безусловно.
О бабочках.
Пётр Яковлевич телевизор смотреть не любил и поэтому смотрел его практически без отрыва. Телевизионный пожароопасный аппарат Радуга 716 исправно снабжал его впечатлениями. Впечатлений недоставало катастрофически. У человека можно отнять воду, пищу, кров и он через некоторое время умрёт. Имеется в виду человек типа хомо и особенно сапиенс, а не человекоподобный лишайник. Отнимите у человека сигналы внешнего мира и он умрёт задолго до того, как скажется недостаток воды и пищи. Не зря палили себя ламповым керосином революционеры в обитых войлоком одиночках, ой не зря. О лампах. Ламповый телевизор Радуга, между прочим, с японской импортной трубкой 69 см, по качеству цветопередачи современным плазмам и жидким кристаллам не превзойти никогда, а всё дело в лампах, они мягче, роднее, чем транзисторы. Впрочем, это личное мнение, я не настаиваю. Продолжаем о бабочках. Среди прочего одним прекрасным вечером Радуга снабдила Петра Яковлевича зрелищем экранизации Уэллсовской TimeMachine. Вернее, экранизации по мотивам Машины Времени. Экранизация и театральные постановки случаются по мотивам. Мотивы испокон веку существуют разные. Например – корыстный. Наиболее распространённый – трахнуть покойного классика в извращённой форме и к чужой славе примазаться. О театральных постановках в другом месте, у меня о них накипело, есть у меня лебединые песни театрального критика, но это потом, не торопясь. Оперу хоть бы не трогали изверги, экспериментаторы. Руки прочь от Пиковой дамы! Нет, попозже выпью валерьянки и об экспериментальной Пиковой даме и о модернистском живом трупе препарированном на святой сцене Александринки и о… Всё, я спокоен. Так вот, о бабочках. Из Машины времени экранизаторы удалили хирургическим путём социальное жало, смысл, склад и лад. Фильма американская, что с них возьмёшь. Изобретателя-профессора озадачили маниакальным стремлением вернуться в прошлое, спасти возлюбленную, вернуться в современное ему настоящее и реализовать свой генофонд. Прошлое он хотел изменить, пустить судьбу по нужному руслу. В этом месте Пётр Яковлевич крепко призадумался. Мне бы его заботы. Вот имей я возможность изменить… А что конкретно изменил бы я в своём прошлом? В какой момент яркие краски, запахи, свет и блёстки, майский день и брызги шампанского превратились в душную, обитую войлоком нутотень с мельтешащим глазком телевизора и неотвратимым и малоэстетичным концом? Где та бабочка, которую раздавил сандалеткой ещё тот, курчавый и прыщавый Пётр Яковлевич? Вот и бабочка, правда, не уэллсовская, а азимовская получилась, добрались и до неё, а то читатель отчаялся. Брызг шампанского и в молодости не было, но деньки майские, сентябрьские, февральские случались. Кстати, половина ныне живущих на земле бабочек, это не махаоны, а крошечные (миллиметр длиной) насекомые наукой именуемые микрочешуекрылыми. Впервые появились они около 60 миллионов лет тому назад, динозавры к тому времени миллионов десяток лет, как вымерли. Так что маху дал Азимов в своём «И грянул гром», либо тиранозавра подстрелить, либо бабочек давить, что-то одно.
|
ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ |
ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ ИЛИ НЕТ, СЕРЁЖА, ДАВАЙ ЛЁЖА. |
|
Проблема лежания тел разной степени одушевлённости в общественных местах глубока и ждёт своего исследователя. В конкретные исторические эпохи простая в своей сути программа – водка пить, земля валяться исполнялась с поразительным разнообразием эндемических, национальных и всех немыслимых вариаций на заданную тему. В советской России трудящийся валялся на поверхности планеты с эпическим размахом и славянской удалью. « У павильона пиво-воды лежал рабочий человек, вышел он весь из народа, вышел и упал на снег». Каково? Перед глазами так и встаёт зимний брейгелевский пейзаж, образ выписан ярко, пастозно. Истоки характера, настоящее и будущее персонажа поданы как на ладони. Классика. Советский человек труда возлежал в средней степени опьянения непалёной магазинной водкой с достоинством, неким социальным вызовом и, главное, уверенностью в том, что Родина-мать не покинет своего злоупотребляющего сына и, худо-бедно, если не в коммунистическом завтра, то в завтрашнем выпуске из медицинского вытрезвителя он окажется непременно.
У павильона «Пиво-воды»
Лежал счастливый человек.
Он вышел родом из народу,
Ну, вышел и упал на снег.
In the pavilion » Beer — water»
Lay a happy man.
He came originally from the people ,
Well, came and fell on snow.
Зарубежная информация.
В конце 1980-х, когда потихоньку начали «пущать», палёная водка существовала в виде gaga raris, когда доллар стоил 64 коп. и у них уже всё было, а водки дешёвой эстонцы покуда не навезли, Пётр Яковлевич с целью наживы неправедной запасся «Сибирской» по 45 градусов, перекупил у нищих в Выборге энное количество финских марок и посетил с дружественно-коммерческим визитом ничего не подозревающего северного соседа. О времена! Увлажняются мои глаза при воспоминаниях о реэкспортных Жигулях по сто марок на ходу и отсутствии квоты на спиртное на границе. Но хождение за Сайменский канал в подробностях будет описано где-нибудь далее, в процессе развития сюжетной идеи. А вы знаете, что бывает бесфабульный сюжет? Но я отвлёкся. О финских алкашах. Бойко разошлась «Сибирская» по пятнадцать марок (Жигули – сто!!!) на улицах и площадях столичного города Хельсинки. Отведав натурпродукт, граждане скандинавской державы благодарно плакали у Петра Яковлевича на плече, утирая вязаными шапочками до боли примелькавшиеся на родине пропойные морды. Морды финские алкогольные от русских запьянцовских не рознились ни по каким параметрам. Взять такой образчик человеческой руины в состоянии беспамятства и из-под Александра на соборной площади Хельсинки переместить под копыта Петровского скакуна на Декабристов, никто подмены и не заметит. В застойные времена ходила байка о лётчиках аэрофлота, таким манером хохмы ради переместивших по меридиану алкаша из-под Петра под Богдана с говорящей фамилией. Чуть головой не заболел сердешный. В кошмарном сне не приснилось бы в те патриархальные времена, что не только целого алкаша, но маленькой початой бутылочки минералки нельзя будет брать на борт авиалайнера. Так вот, выпили финны сибирскую и легли на мощёную карельскую мерзлоту родной им столицы. Вечером того же дня Пётр Яковлевич фланировал по улицам, трепался с компатриотками первой древнейшей профессии и, познавательности ради, дивился на поверженные отечественным этиловым алкоголем финские тела. Нет, не по-хозяйски лежали демократы на своей родной почве, скукожившись от сознания своей маргинальности и бесприютности в каменных джунглях, лежали они. Знали, что не подкатит к ним на мягких шинах их финский «луноход» и не пошлют на службу извещение из вытрезвителя с опрятной розовой свиньёй в левом верхнем углу.
Женщины пьют не слабже, но бесхозно валяются реже. В чём причина?
|
КРАСАВЕЦ И ЧУДОВИЩНАЯ (ДРАМА С СОБАЧКОЙ). |
КРАСАВЕЦ И ЧУДОВИЩНАЯ (ДРАМА С СОБАЧКОЙ).
Жизненная Одиссея Петра Яковлевича. (ЖОПЯ)
Шёл я как-то через мост
Глядь – ворона мокнет
Взял ворону я за хвост,
Положил её на мост –
Пусть ворона сохнет!
Под сенью разлапистого «ивняка» протекал незатейливый эпизод существования постперестроечного периода. П.Я. за неимением альтернативы времяпровождения и имением дефицита роскоши человеческого общения остановился поглазеть, облокотившись на перила моста и оттопырив зад в обвисших джинсах. Перманентно солидарная с хозяином собачка сунула мордочку между стойками перил и тоже (с меньшим интересов, больше из вежливости) воззрилась в подмостную тень, где два «работника» скорой помощи путём внутривенного введения волшебного препарата налоксон (Naloxonum 4 мг/мл) возвращали из мира грёз, плавно переходившего в загробный очередноЕ наркошу. В ассоциативный ряд со «скорой помощью» чаще всего выстраиваются «санитары» и «носилки». К сведению читателя – носилки (старые, рваные и ломаные) на скорой имеются, а вот санитаров (как физических лиц) нет, не было и «уже не будь хоть никогда». С выражением небритых лиц легко транслитерируемым в: «достали эти наркоши! Мля!» скорую помощь оказывали два фельдшера этой самой помощи. Один ковырял катетером «дорогу» на предплечье с целью внутривенного доступа, а другой, придавив приятно голубевший нос наркоши маской, осуществлял ИВЛ, вяло тиская мешок АМБу. Вся инсталляция, она же хэппенинг напоминала анимированную скульптурную группу Лаокоон и сыновья, с той лишь разницей, что Лаокоон валялся на земле и не имел бороды.
Вот в бороде то вся заковыка. Роль наркоши, котороЕ злые фельдшера пытались лишить доброкачественного наркотического опьянения исполняла дама неопределённо молодого возраста. Ой, боюсь! В данном абзаце автор вступает на зыбко-неверную почву гендерного вопроса и вводит в повествование персонаж, обладающий парой ХХ хромосом, тобиш - женщину. Сотворил Господь три зла: бабу чёрта и козла (всех феминисток отсылаю к … народному творчеству). Хотя, если под козлами подразумевать сильный пол, то даже толерантно звучит. А то, что дамы на первом месте, то ladies first– святое.
О дамах либо хорошо, либо ничего.
Женщины, фемины, бабы, принцессы. Приступая к склизкой гендерной теме решил я укрепиться духом, прильнуть к азам и истокам, на манер Антея припадавшего к матушке Земле. Ну, коллеги толстописатели, не потревожить ли нам прах Генри нашего Джеймса, столпа и основоположника теории романа как категории. Не знавали такового? Что естественно, то не стыдно. Куда естественней наворачкать левой пяткой "фэнтези" листов на двадцать и в кассу, стыд не дым и ссы в глаза, за требу воздаяние. Как вещь в себе я романист добросовестный, пишу не на прилавок, наслаждаюсь процессом. А насчёт процесса Джеймс первый дока, всё расписал, каждый кирпичик романа должен место своё найти, для стройности романной архитектуры. Кирпич на кирпич - гони бабка магарыч.
КРАСАВЕЦ И ЧУДОВИЩНАЯ (драма с собачкой).
Битва со смертью вступала в решающую фазу. В результате медицинских процедур цвет пациентки из приятного голубого перешёл в густо буряковый. В советские незапамятные, но и незабываемые тож времена овощ сей разливал свои соки исключительно в банки ёмкостью три литра, укупоренные ржавой жестяной крышкой. А колер под ржавый сурик обсохшего на аральской мели траулера приобретался путём купажа и 3-х - 4-х летней выдержки на солнечных полках сельпо. Вены на шее страдалицы набухли, глаза полезли из орбит… Стоп, это Шварценеггер на Марсе. Глаза аддикторши утеряли на данный момент способность вылезать куда-либо, а так же наивно распахиваться и очаровательно округляться, так как представляли собой две невнятно прорезанных щелки между мешками век. Как молвит контингент – всё моё богатство в мешках, а мешки под глазами. Приняв позу Буратино, сидящего на поле дураков на деревянном заду с раскинутыми в стороны нижними сучками, девушка добросовестно силилась блевануть, целясь в собственную туфлю. Тщета её усилий пронзила сердце Петра Яковлевича, безвозвратно утерявшего свой рвотный рефлекс в эпоху Солнцедара, Агдама и незабвенной Херсы, чего так не хватило в первом женском космическом вояже первой женщине космонавту. Два стакана Агдама в день и остался бы незаблёванным космический корабль «Восток – 6», гордость и детище советской науки и техники. А они: центрифуга, центрифуга.
СПРАВКА:
1963 г.51 год назад.
Состоялся космический полет первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой
Терешкова довольно тяжело перенесла полет. Однако, несмотря на тошноту и физический дискомфорт, она выдержала 48 оборотов вокруг Земли и провела почти трое суток в космосе, где вела бортовой журнал и делала фотографии горизонта, которые позже были использованы для обнаружения аэрозольных слоёв в атмосфере.
Источник: http://www.calend.ru/event/3727/
© Calend.ru
Пошел налоксончик – удовлетворённо поискав в бороде, заметил мохнорылый фельдшер. Действительно, клиентка кое-как задышала и, как и было отмечено в карте вызова «оскорбляла бригаду нецензурной бранью», что явно свидетельствовало о возвращении к бренному существованию. Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, об ощущениях тех, кто регулярно посещает эти «минуты» после небольшого перерыва наука умалчивает. Туннель там со светом, говорят. Дело тёмное, но со временем каждый узнает как чего.
Тут Пётр Яковлевич внезапно заметил, что Дусик-3 органично вписался в подмостную группу и, тщательно обнюхав, сочувственно лизнул страдалицу в лодыжку. «Вот ведь, живая душа, понимает, падла шерстяная» - в очередной раз умилился Пётр Яковлевич задушевности своего четвероногого друга. Явление собачки привлекло внимание медицинского персонала к личности хозяина. Задрав голову и поставив бороду торчком на манер думного дьяка, обходящего дозором свой департамент, фельдшер воззрился на мост, где в позе наблюдателя ОБСЕ удобно расположился Пётр Яковлевич. Безошибочно внеся Пётра Яковлевича по степени поношенности костюма и физиономии к одной референтной группе с подмостной страдалицей, фельдшер мгновенно разрешил задачу уборки общественного места. Задачу, необходимо заметить, непростую в условиях состоявшейся ликвидации женских вытрезвителей как наследия мрачного совкового прошлого. «Эй, дядя! Твоя что ли?» - дружелюбно осведомился он, коварно планируя переложить на хрупкие плечи Петра Яковлевича тяжкий груз медицинской клятвы и ответственности за беспомощного пациента. Внутренне заметавшись, Пётр Яковлевич наружно впал в привычный для себя при неожиданных жизненных коллизиях ступор. Дело в том, что из двух психологических типов – «газель» и «корова» Петру Яковлевичу выпала безнадёжная медлительность бурёнки. Испытывая невыносимое психологическое давление, он сунул руку в карман и сжал в потной ладони весь свой наличный капитал – пятьсот рублей. Дусик-3 проанализировал ситуацию первым, глянув в мутные глаза хозяина, он ободряюще тявкнул и … свершилось. Через пять минут дама была выгружена навалом в «палисадник», медицина откланялась, не забыв бросить в подол хозяйки синюю туфлю и унося вдаль триста рублей из золотовалютного резерва Петра Яковлевича. Довольный донельзя Дусик, исполнил команду «к ноге!» которую ему никто не подавал и, склонив голову на правое плечо ел глазами начальство.
Пауза затягивалась, удобно поёрзав на мохнатом задике, Дусик политесно поинтересовался, не утомит ли присутствующих повествование о его, Дусика жизненном пути, но ответа почему-то дожидаться не стал и начал так:
ИСТОРИЯ ДУСИКА-ТРЕТЬЕГО, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ.
Прежде всего, вас, конечно, интересует происхождение моего родового имени-звания. Появился я на свет в благородной, но обедневшей дворянской семье. Родителей помню смутно, с папой, по чести говоря, познакомиться мне так и не пришлось. Помню мамкин тёплый живот, шершавый язык на шкурке и «тупые, твёрдые предметы» - головы братьев и сестёр постоянно и весьма некстати встречавшиеся на моём тернистом пути к сиське. Рано вырванный из лона семьи, я очутился в руках неких малолетних негодяев, нещадно тискавших меня за неимением другого занятия, и пытавшихся кормить fast и junk food-ом, совершенно не предназначенным для особ моего нежного возраста. Я так и загнулся бы в качестве мягкой игрушки, затисканный до смерти на потребу препубертатной любви к фауне, если бы не был вызволен из рук мелких мерзавцев Человеком с большой буквы, который стал сначала моим наставником педагогом-ментором, а затем и Другом, а, отчасти, и Большим братом (а также спонсором, промоутером и т.д). Вы, вероятно, заметили, что я упорно избегаю произносить пошлое слово «хозяин». Хозяев, как известно, в 1917-ом всех попотчевали гранёным штыком в брюхо, а нечаянно уцелевших, эмигрировали кованым сапогом в зад по направлению Парижа-Константинополя. (Дусик, в силу крайней занятости, не имел времени следить за прессой, поэтому его политические взгляды несколько устарели и он совершенно не ориентировался в последних (крайних?) социально-исторических катаклизмах. Прим автора).
Как мне удалось впоследствии выяснить, мой Друг всю природную живность делил на дусиков и гусиков. Дусики бегали по почве, а гусики парили в небесах. Дусики, в свою очередь, бывали мелкими, злобными или достойными. Гусики подразделялись на наглых гусиков и гордых гусиков. Человеческое существо, как двуногое без перьев, в зависимости от личностных особенностей могло быть классифицировано и как дусик и как гусик. Те ещё гусики попадались моему Другу на жизненном пути.
ОБ ИМЕНАХ
Отнимая у живности собственно-научные имена, Пётр Яковлевич не желал обидеть братьев наших меньших, указать им на скромное место в природе и пищевой цепи, так сказать. Отнюдь, он делал это из инстинктивно-гуманных соображений. Например, прозываетесь вы Ноктилюка многотысячная. Обидно, слушай. А назови её «дусик»? Может та Ноктюлюка и от мамы ласки подобной не видывала.
"И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым;" Бытие. 2;20. Так что, скоты, кому не нравится имя собственное, все претензии к Адаму, он первый этимолог и таксономист с него и взятки.
Плавно перейдём от фауны к флоре. Если вас, бабушка, в трамвае назовут эктофлойная сифоностель, будет обидно, а ведь существует себе растение и в ус не дует, а ещё Ferula Аssafoetida в переводе с латинского – Сверхвонючка. Много ещё несправедливости творится на нашей грешной планете, так то. Совсем я закончил с темой обиженных поимённо и стело положил, так нет, лезет прямо в глаза из умной книжки KAKABEKIA (читать по русски), вымерла несчастная растения КАКАБЯКА от обиды в докембрийском периоде, не перенесла латинской классификации. А вот пример от обратного. Дикое чудовище Megazostrodon великий и ужасный на поверку оказывается зверьком величиной с крысёнка и общим выражением организма, свидетельствующим о крайне степени забитости в мире грубых динозавров.
С Дусиком, я надеюсь, вопрос решён. Почему третий? Собирая информацию по крохам, я узнал, что сменил на своём почётном посту Дусика 2-го, а он в свою очередь Дусика 1-го. Эти достойные барбосы, исполнив свой долг до конца, оставили сей мир в силу разных, не всегда естественных причин. Память о них, а также личные вещи благодарный Друг бережно хранит до сих пор. Мне случалось обнаружить в укромных местах изгрызенный футляр от очков, покусанный и обмусоленный теннисный мячик, старый ошейник от блох. Sic transit Gloria mundi. Тёмные предания глубокой старины донесли до нас упоминание о будто бы проживавшем до дусиков в квартире Друга некоем щенке по имени Дрищ. Но он канул в Лету, не оставив материальных свидетельств-артефактов. В силу чего неизвестно, чем был знаменит вышеупомянутый Дрищ и как окончил свой собачий век. Но тут Дусик внезапно прекратил дозволенные речи и резко свинтил через никогда не закрывавшееся «французское окно» во двор, где, судя по фонограмме, затевались какие-то собачьи разборки.
|
ЗАПАХ ЖЕНЩИНЫ |
ЗАПАХ ЖЕНЩИНЫ |
AB OVO!
Перед Петром Яковлевичем во всей нелицеприятности встал вопрос, обозначились контуры подхода к проблеме, короче, необходимо было переместить и побыстрее молодое женское тело из «палисадника» внутрь помещения. Ах, если бы это было натруженное мускулинное тело павшего собутыльника! Друг спасает друга, а если б водку гнать не из опилок! Никого бы не удивили логистические экзерциции, но бессознательная женщина могла привлечь внимание чутких соседей с последующими угрозами, шантажом и вымогательством «на поправку».
Когда на экране хрупкая девушка-санитарка в телогрейке и короткой юбчонке без труда забрасывает на плечо шестипудового раненого бойца, эвакуируя его в медсанбат – не верьте, это спецэффект и голливудчина. Бездыханное тело один человек поднять практически не в состоянии – взятые под мышки руки выворачиваются в плечах, одежда задирается на голову, ухватиться не за что. Тот, кто такое пишет или снимает сам никогда не пробовал. Надо признать, ОДНАКО, что традиция застарелая.
Или: «Старец с трудом (спасибо, хоть не «играючи» прим. Автора) приподнял неизвестного, понёс в свою келью»
Александр Вельтман. Святославич – вражий питомец.
Решить проблему было необходимо и «старый бес под кобылку подлез» но не вдруг. Для почину Пётр Яковлевич, на ходу подтягивая треники, отошёл в дальний угол каморки и уже оттуда двинулся к «снаряду» умудрившись вложить в три небольших шага всю развалистую тяжесть поступи пауэрлифтера. Все штангисты знают, что главное – это подход к снаряду, отойти или отползти и дурак сумеет, а вот мощно приблизиться, только мастер. Крепко обхватив девушку со спины да под белы груди Пётр Яковлевич сначала перевёл её в сидячее положение а затем доволок и водрузил на лежанку, несколько по диагонали, но надёжно. При этом происходили разнообразные внутренние и наружные процессы. Внутри Пётр Яковлевич представлял себе песчаный берег тёплого моря и мускулистого мачо, легко несущего по краю прибоя заливающуюся смехом девицу. Снаружи произошло следующее; кофта девицы задралась на голову, под кофтой ничего, кроме голых сисек надето не было, юбка сползла на коленки, но под ней хоть какие-никакие обнаружились трусы (уф), даже в кружавчиках, последняя туфля слетела с ноги, но в том направлении Пётр Яковлевич даже смотреть боялся, он практически ко всему привык в этой жизни, но грязных ног не переносил органически. Ноги, кстати, как, выяснилось впоследствии, были удовлетворительной чистоты.
"...я и не думал о сближении с нею, да при этом пуще боялся испытать отвращение от запекшейся грязи на ее ногах и затхлого запаха крестьянского платья,.." В. Набоков. Другие берега.
А дальше что? A boy does what a boy has to do. Ну, какой я к свинячьим хренам бой, внутренне простонал Пётр Яковлевич, которому внутренний же многоопытный голос предъявил на выбор длинный список грядущих неприятностей, связанных с совершенно ненужной ему по всем параметрам девкой. Внутреннему голосу отозвались ноющей болью сломанная вдрызг правая нога, помятая голова и прочие свидетельства, что в целом, в предыдущей жизни Пётр Яковлевич «отдохнул неплохо».
И перед внутренним взором Петра Яковлевича живо предстали красочные иллюстрации главы медицинской энциклопедии посвящённой инфекциям, передаваемым преимущественно при половом контакте, включая вагинальный, анальный и оральный секс. И что интересно, их более тридцати, причём, сифилис, гонорея, хламидиоз и трихомониаз излечимы, а остальные, как повезёт.
|
УТРО ТУМАННОЕ. ДЕТСТВО ПЕТИ. |
ИСКАТЕЛЬ 2 УТРО ТУМАННОЕ. ДЕТСТВО ПЕТИ. |
|
Хорошо творить слегка выпимши, из под пера так и прёт нетленка. Но. Извечная запинка №22, перечитываешь на трезвую голову, стыдно и грустно. Плевать, сейчас я в первой фазе, поехали.
Детство Пети.
Петр Яковлевич отжмурил несильно один глаз и попробовал сориентироваться. Он лежал на плоском и тонком от длительной эксплуатации матрасе, сохранившем память о всех валившихся нераздеваясь и куривших в "постели" владельцах. Матрас в свою очередь находился на крашеных в коричневый колер досках пола. Взрослый Пётр Яковлевич не любил спать на полу, это предполагало бурно проведённый предшествующий сну отрезок времени. А вот в мальчишестве, при очередном набеге многочисленной родни на бабушкин дом, когда остро вставал вопрос спальных мест и взрослые занимали Петину кровать с хромированными шариками, которые так легко отвинчивались, он без обиды располагался ночевать на полу. Конечно, мелкому тогда Петру Яковлевичу нашлось бы место на пуховике, настоящем пуховике, а не китайском самозванце, настоящей пуховой перине в которой утопаешь с головой, а подушки, огромные подушки! Петя не любил душный пуховик, лёжа в котором хорошо было только болеть простудой, потеть и принимать вкусности от соболезнующих. На полу он чувствовал себя взрослым, особенно когда удавалось укрыться дедушкиным полушубком с мягкими колечками овчины внутри, а не колючим верблюжьим одеялом, окопавшимся в бабушкином хозяйстве в войну прибыв по какому-то монгольскому ленд-лизу.
Спальные места в бабушкином доме были разнообразны и затейливы. Прабабушка, упрекавшая всех иждевением на её тридцатирублёвую пенсию (она считала по курсу 1914 года) из принципа спала на сундуке, когда то содержавшем её девичье приданое. Мрачную тайну его нынешнего содержимого не мог раскрыть никто. Сухонькая старушка с запасом помещалась на мощной крышке, а так как сундук раскорячился на проходе, могла контролировать все перемещения в доме и никем не замеченная шмыгала по своим нуждам. Спали на кроватях, лавках и даже на печке, что нынешнему поколению кажется фантастикой. Петя любил просыпаться у бабушки. В перспективе бесконечного детского дня, заполненного различными не вспоминаемыми взрослыми делами и делишками первым была интересная но ответственная обязанность - налёт на куриные гнездовья.
Хитрые, как им казалось, куры, не желая снабжать население дома яичницей, а, напротив. желая плодиться и размножаться,с целью снести яичко забирались под дом. Надеялись бестолковые несушки, что в низеньком пространстве их никто не побеспокоит, сюда могла бы пробраться кошка, но испытав на своей полосатой шкурке, что тощий цыплёнок не стоит таких трудов и неприятностей, она такой возможностью пренебрегала. Дворовая дворняжка тоже хорошо знала что следует за попыткой придушить курёнка. Корове и овцам куры были неинтересны в принципе, но Петя, был ещё мелкий Петя, легко прникавший под дом через выломанную под крыльцом доску и отыскивавший тёплые с приставшим пухом яички в сухой шуршащей темноте,из которой он не выбирался сразу,алюбил посидеть, глядя на светящиеся над головой щели, стараясь угадать по шагам, что происходит там, в "верхней жизни".
Отжмурив глаз Петр Яковлевич быстренько его крепко зажмурил заново. В голове мелькнула мысль о грядущей катастрофе, а на оборотной стороне века успела отпечататься картинка - выходящая из совмещённых мест общего пользования наяда в его Петра Яковлевиче рубашке с обтрёпанным воротником и с махровым полотенцем на голове.
В голове Петра Яковлевича теснились мысли, вернее мчались друг за другом бегущей строкой, без пробелов : у меня есть махровое полотенце? вчера на ней были трусы? как теперь пописать? Последний вопрос был особо животрепещущим, пожилой пузырь Петра Яковлевича требовал действий, но находился он внутри не очень новых но достаточно поношенных "семейных" трусов и предстать в таком виде перед "наядой" Петру Яковлевичу запрещали остатки тестостерона в организме. Натянув до подбородка солдатское одеяло Пётр Яковлевич затих насовсем и приготовился встретить смерть от разрыва мочевого пузыря.
Чтобы отвлечься от проблем мочеиспускания Пётр Яковлевич решил попристальнее обозреть приобретённое на свою задницу. Сквозь щёлочку в предательски дрожащих веках он следил за целеустремлённо порхавшей по комнатёнке девицей. Следил надо сказать довольно беспристрастно, намётанным глазом естествоиспытателя, что его самого несколько удивило и огорчило в тоже время. Когда перед глазами мужчины вертится полуприкрытая молодая задница, а его эмоции ограничиваются удивлением, напрашивается вывод о необходимости покинуть арену большого секса. В утешение Пётр Яковлевич принялся отыскивать в девке недостатки. Возраст 22 -25 лет таковым не являлся. Зад был так себе, подростковый. Бюст Петру Яковлевичу вынужденно пришлось оценить ещё вчера. «Горбушки ей надо есть и три стакана молока в день, может чего-нибудь и заведётся за пазухой» - злорадно подумал он и несколько успокоился, привычно свалив свои проблемы на женщину. Девушка размотала полотенце и принялась причёсываться единственной расчёской имевшейся в доме Петра Яковлевича, да и та вследствие поредения шевелюры в употреблении была нечасто. Зато за зеркало стыдится хозяину не приходилось – огромное, под потолок ( cheval-glass) ничуть не потускневшее в своём долгом пути из князи в грязи, в богатой резной раме чёрного дерева оно смотрелась в каморке папы Карло как портал в иной мир.
Вероятно почувствовав спиной взгляд Петра Яковлевича, девушка, продолжая расчёсываться, прошла на кухню.
- Хорош, мужик, притворяться. Вставай завтракать. Я в холодильнике два яйца нашла, богато живёшь, олигарх типа.
- Тебя как зовут? - Пётр Яковлевич пошарил под одеялом и,обнаружив треники, несколько воспрял духом. Откинув одеялку он побыренькому прошёл последовательные фазы вставания от позы "мальчика, играющего в бабки" до "дискобола" вместо диска держащегося за поясницу и телепортировался в сортир где и предался мочеиспусканию, одной из немногих оставшихся (у кого не осталось, тот понимает) радостей пенсионного возраста.
- Елена - после короткой запинки (отмеченной Петром Яковлевичом) - ответствовала девица и сделала книксен, вследствии чего надетая на неё и незастёгнутая на нижние пуговицы рубашка Петра Яковлевича распахнулась. Не успев отвести глаза, Пётр Яковлевич, однако, успел сделать некоторые наблюдения и выводы из них. "Экстерьер дохловатый, зада нет, но передок таки присутствует".
- А я Пётр Яковлевич.
- Тогда будешь дядька, дядя Петя. "Спасибо, не дедушка" - подумал Пётр Яковлевич и погрустнел. "На хавчик её пробило ,очевидно. Когда успела поправиться и где добыла в такую рань?
эффект наблюдателя
I am whatching you whatching me whatching you.
В физике эффектом наблюдателя называют теорию, что простое наблюдение явления неизбежно изменяет это явление. Наиболее необычным для нас является проявление эффекта наблюдателя в квантовой механике. А вот и нет, наиболее необычным для нас является проявление данного эффекта в нашей жизни. Пример:
вы вышли из палатки в пустынной дикой местности пописать на пенёк и не потрудились надеть штаны, под луной кремнистый путь блестит, ночь тиха. Теперь проделайте подобное на Невском проспекте, скажем, у постамента памятника Барклаю де Толли в непроглядно чёрную питерскую осеннюю ночь и прочувствуйте разницу.
А ведь существует так называемая «Копенгагенская интерпретация»: вне нас нет объективной реальности, ничего не существует до произведения измерений. (Я так и знал, как только помру, декорации мгновенно свернут и спрячут в ящик. Автор).
С младых ногтей око Большого брата в бесчисленных проявлениях изменяет нас. Просто наблюдая, мы постоянно стремимся вписаться в окружающий мир, не надо шлепков по попе, мы сами всё сделаем, чтобы соответствовать. В одиночной камере, издавая последний вздох на больничной койке мы жаждем внимания этого мира. Вероятно, в эпоху лайков и инстаграмма, тиктоков и блогов этот процесс стал настолько банален, что потерял прелесть новизны, выкристаллизовался, приобрёл хрустальную чёткость. И никого не удивляет хомо сапиенс лезущий на крышу электрички жариться на контактном проводе или разбивающийся в лепёшку, упав с высоты, в попытке сделать сэлфи. Кому это надо? Дорогой мой, никого из смеющихся над твоей дуростью в сети ты никогда не встретишь. Зачем же ты так упорно, любой ценой стремишься стать самой популярной девочкой в школе? Эффект наблюдателя. Казалось бы, можно прожить и без контактов с этим миром живых, прими позу лотоса и в тихой гималайской пещерке наблюдай бег столетий. Неа, не получается. Готовя космонавтов к одиночеству пространства их помещали не только в сурдокамеру, но и в тёплую ванну во взвешенном состоянии с завязанными глазами, в тишине, полностью отсекая афферентацию. Плохо кончалось.
И куда же тебя батенька пропёрло, ты же не популяризатор, не Азимов какой-нибудь, а романист и как таковой обязан глубоко раскрывать тему художественными средствами (насчёт фабулы и хрии смотри выше, или ниже не помню). Нет, зудит аналитическое мышление, покоя не даёт. Добавлю пару строк.
Не только внимания мы от мира жаждем, но и ответ-обратку стремимся предъявить. На первом месте естественный момент – окрыситься, холку вздыбить и грызануть кого конкретно или всех абстрактных гадов за наиболее податливое место. Что естественно, то не стыдно. Но. Ведь и приголубить кого хочется, заботу проявить. Ведь правда, согласитесь мезантропы вы мои ненаглядные, истину глаголю. Не может без этого человек. Кошечки-собачки, рыбки-птички, экзальтированные babushki с кулёчками. Так и тянет навязать свои услуги данному миру (на миру и смерть красна) а ему похрен. Упс.
|
искатель 2 |
Об искусстве, его целях, о себе в искусстве.
Герои вялотекущего нынешнего романа подождут. Дольше ждали. Могу я порефлексировать, сладостно покопаться в интеллигентском своём нутре? Имею полное право. Интеллигент я, или так, погулять вышел? Во всяком случае слово это ( и винегрет) пишу грамотно без помощи компьютера. Второй роман, коротенький, был о сумасшедшем маньяке. И назывался скромно: «Аз воздам». Прошу учесть, что это не эпиграф, как у классика, а название. Люблю писать про ненормальных; легко, приятно и никакой ответственности. Рыцари моего первого романа с головой тоже не очень дружили, не так хронически, как рыцарь печального образа, но на грани психической нормы, квиксотики. Бич поликлиник – психосоматические заболевания. И нынешний роман о психе. Эта тенденция в моём творчестве настораживает. На фоне практического воздержания от алкоголизма. В конце романа у Петра Яковлевича по мановению моего пера наступит стойкая ремиссия. Рыцарям легче было, первый Бедлам открыли в 17 веке, или в 16? В «Аз воздам» все герои стойко сидят в психушке. Источник темы автору понятен, как говорят англоязычные – накопились некоторые жизненные опыты. Время такое было, кто помнит – девяностые, одиозная фаза перестройки и ускорения. Требовалось розжувати и переварити. Тотальный бедлам. А вот с истоками моего нынешнего романа исследователи зашли в тупик. Зачем четвёртый роман? Тебя спрашиваю, автор, плодовитый ты мой. Единственное объяснение-извинение, что последний. Решу все глобальные проблемы и скрипку в печку. Прощай стило, здравствуй ТВ и бытовое пьянство. Уря, господа! Про рыцарей я тоже люблю писать, не менее, чем про психов. В сущности, я всегда о них пишу, о психованных рыцарях. Интересна мне эта тема. Дамы романистки пишут про любовь, вне зависимости от заявленной темы. В дамском детективе что главное? Интрига? Сюжет? Неа, главное – лямур и гламур. Немножко пиф-паф и много-много розового мыла. Женщины не должны писать романы. Это не естественно, противоестественно и отвратительно. Претернатуралис. Гарриет Бичер Стоу написала и в результате енгры вырвались на свободу. А вырвавшись, тут же запретили роман, как расистский. Так тебе, Бичер, и надо. Тётьки, отдайте наши штаны и романы, это я вам говорю расист и антифеминист. Хорошо, когда читатель и писатель в одном лице, можно и про женщин и про енгров. Молчу, молчу толерантность– святое.
Жизнь и память людская, что в сущности одно и то же, действуют на манер сталинских фальсификаторов истории. Вот фотография, на которой Иосиф Виссарионович в тесной компании Троцкого, Рыкова, Бухарина и других врагов народа – оп ля, и он же на фоне отретушированной природы и балясин дома в горках в гордом одиночестве. Но памяти человечества не нужны искусственные уловки. Вот Лев Давидович отдыхает на Кавказе, окружённый бравыми горскими товарищами. Кто они эти молодцы в раскидистых усах из-под папах? Ретушь народной памяти оставила лишь Троцкого, окружённого вершинами Эльбруса и балясинами кавказского санатория. Занятно, что ни Лев Давидович, ни Иосиф Виссарионович ни минуты своей жизни не посвятили реальной, нужной людям деятельности, палец о палец не ударили. Владимир Ильич пытался в суде кого-то защищать, без особенного успеха, Адольф живописанием венских достопримечательностей перебивался, Владимир Владимирович шпионил, а эти два гаврика ни за что, литературный труд и баста. По поводу Троцкого в фотографиях. Политические деятели прошлого любили фотографироваться среди людей, не боялись, что их харизма потеряется в массе. Как мало осталось видеоряда о таком незаурядном человеке. Сейчас о каждом политическом микропуте вагоны байтов, правда, на хрен никому не нужных. Гримасы информационных технологий. Когда Сталин выплыл из ретуши? В двадцатые годы, по словам Троцкого, уже обладал неоспоримой властью. До этого, по словам того же автора его не знал даже аппарат, на который Сталин опирался в захвате той самой власти. Механика трюка из грязи в князи остаётся тёмной. Троцкий нигде не пишет «революция», исключительно «переворот». Ему виднее.
Чтобы читающий сии строки не утерял окончательно нить, сюжет и фабулу, краткое изложение предыдущих серий и планы на будущее: главный герой, прогуливаясь по улицам пригородного муниципального образования и размышляя о многом, находит главную героиню, валяющуюся на указанных улицах в пьяном безобразии, сиречь в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Далее любовь-морковь и разнообразные приключения. Но сначала о бессюжетной фабуле.
СЮЖЕТ, ФАБУЛА И ПРОЧАЯ ХРИЯ.
Сейчас я вас, дорогие читатели лишу невинности и вы узнаете что есть сюжет и фабула в чём их единство и борьба противоположностей. Я предупреждал, сами виноваты, не надо было мой роман открывать. Нижеследующие перлы критической мысли не мои, цитаты выделять не буду, а то автор на меня в суд подаст, в лигу защиту животных за свежесодранную меховую шкурку. Итак, сюжетом «Анны Карениной» Л.Толстого являются тесно переплетающиеся друг с другом истории отношений Анны и Вронского, Левина и Кити.
"Содержание этой повести очень просто, если только то, чем она наполнена, может называться "содержанием". Скорее это род порядковой хрии на заданную тему..." (Хрия, это, господа не род хрени, как вы могли подумать, а термин ораторского искусства. Я посмотрел в сети, что это такое. авт.)
"Если б в этой повести были характеры и все лица не говорили на один лад - книжным языком старых резонёрок; если б в ней была интрига, завязка и развязка, словом, содержание, а в содержании естественность, правдоподобие и занимательность; если б, наконец, язык повести, при правильности и вылощенной гладкости, не был вовсе лишен движения, жизни, цвета, оригинальности, теплоты и задушевности и не был холодно-мёртв, - то повесть читалась бы с большим удовольствием.
Рецензия Виссариона Белинского на роман Ольга.
Вот перед нами портрет В.И. Ленина кисти К. Петрова-Водкина. Петров-Водкин, рассказывая о работе над портретом, говорил: «Ленин появился у меня параллельно с работой над Пушкиным. Ведь Пушкин одно время, как солнышко, захватил всех, как прилив свежего воздуха. Ленина же я давно думал написать и рисовать его с натуры в гробу…» Мы видим, что, изображая своего героя в отдельный момент его бытия, художник отлично «знает», что делал тот до и будет делать после этого момента.
Ну, как? С сюжетом прояснилось? Мне бы проблемы этого художника, который «знает».
Фабула есть один из видов сюжета, такая его форма, которая особенно близко «подходит» к реальности, отражая её динамику и развитие. Хочется от автора выдать пару ремарок: первое, мои соболезнования людям, прошедшим обучение в литературном институте. Второе, кавычки как хитро подсунуты (это для протокола, вероятно) : «знает», «подходит». Вот следователь отхлебнёт чайку и спросит – что такое знает автор и куда это он подкрадывается, к какой такой реальности. А кавычечки то зачем? Ничего «не знаю», никуда «не подхожу». Далее варианты – реабилитация или посадка по статье «мужеложество и валютные махинации».
Чехов считал, что сюжет должен быть нов, а фабула может и отсутствовать. И в бесфабульном сюжете существенную, хотя и не главную роль играет внешнее действие, развёртывание событий, их связь друг с другом.
Вот работа свердловского художника Г. Мосина «Портрет героя итальянского Сопротивления А.Кубышкина». В правой её части изображён стоящий во весь рост уральский бурильщик Кубышкин. Классический состав фабульного сюжета: экспозиция (вступление), завязка, развитие действия, кульминация, развязка, эпилог. (Такое неприятное чувство возникло, что я в экспозиции завяз, до завязки-развязки дело никак не дойдёт.(авт)).
На опыте Микеланджело и Л. Толстого хорошо видно, что великие художники если и нарушали принцип абсолютного единства содержания и формы, то скорее в строну первого, нежели последней. (Ну слава тебе, Господи! Если уж великие нарушали, то мне простительно.(авт)).
С удовлетворением хочу отметить ещё одну особенность моей прозы, роднящей её и произведения корифеев - бессобытийность моей писанины. Вот уж чего не отнять стать.
"Бессобытийность прозы Соллогуба (графа, едри его качель! (примечание автора)) внутренне связана с её фрагментарностью.
А.С. Немзер в предисловии к Повестям и рассказам графа.
А фрагментарность у меня и покруче графской будет. Вопрос требует завострения-затримки. Я учитель -гуру или хрен с горы? Зачем мне притворяться, поучу ка я вас жизни без художественных закидонов.
К чему фабула? К чему художественные иллюзии? Искренний искатель веры, правды жаждет простого, ясного слова учителя, всякая художественность ему только мешает.
Илья Репин о философии Толстого.
|
БЕГ Часть 1 |
БЕГ
Часть 1
Unforeseen concourse of circumstances или
Свинья грязь везде найдёт.
Если скажут: «отчего же на руках у тебя рубцы?» И он ответит: «оттого, что меня били в доме любящих меня».
Книга Захарии 13.6
The time cometh, that whosoever killeth you will think he doeth God service. (John 16.2).
- Пётр Яковлевич, Пётр Яковлевич, писклявый голос соседки со второго этажа легко проницал филёнки квартирной двери – выгляни на минуту.
Пётр Яковлевич в «домашнем» - трениках и шлёпанцах выбрался на площадку подъездной лестницы. Построенная пленёнными фашистскими захватчиками из русского леса, лестница, скрипя и шатаясь, но в остальном достойно, служила не первый десяток (пятидесяток?) лет. Единственным конструктивным недостатком этой совершенной конструкции служила нечеловеческая высота ступеней. Пленные были, вероятно, из гренадёрской дивизии ваффен СС и строили под свой размер. Нормальному русскому ундерменшу приходилось при использовании мегалитического сооружения поднимать коленки чуть не до пупа. Многослойно окрашена была лестница той же «эмалью» что и пол в жилище Петра Яковлевича.
- Слушай, - соседка перегнулась через шаткие перильца и обращалась к Петру Яковлевичу с высоты второго этажа, для секретности убавив голос до трагического шёпота.
- Тут вчера мужик заходил, сказал, что наш участковый. Он бы ещё Моше Даяном представился, урод.
Зинаида Фёдоровна была более чем хорошо знакома с обликом участкового инспектора Григория Ивановича Могильного и без труда раскусила самозванца. Но и поверхностное знакомство с инспектором не позволяло ни с кем спутать его колоритную фигуру (160 см. в прыжке). Кроме того, самозванец был в штатском, довольно приличном прикиде, чего Григорий Иванович себе никогда не позволял, а ходил исключительно в форме. На одном боку форменной портупеи находилась кобура с исходящим из неё кожаным ремешком, на другом уравновешивало конструкцию метровое резиновое дубьё. Назвать дубинкой это приспособление не поворачивался язык.
Знакомство Зинаиды Фёдоровны и Григория Ивановича поверхностным назвать было невозможно. Сын Зинаиды по протекции Григория Ивановича мотал уже второй за свою недолгую жизнь срок, так и не наловчившись сбывать наркоту без эксцессов исполнителя. В его отсутствие потихонечку барыжила сама Зинаида Фёдоровна. Моральной стороной вопроса она нисколько смущена не была. Передачи в колонию кто будет посылать и на какие шиши? А свинья грязь найдёт, больше их подохнет, воздух чище будет. И действительно, несмотря на естественную убыль, с клиентской базой у «Зины» проблем не возникало. Умеренно разбавляя товар, она не только повышала доходность предприятия, но и берегла клиентов от нечаянного передоза. Сама Зина наркотики на нюх не переносила (отметим данный факт, как важный для дальнейшего развития событий).
- Интересовался, кто, кто в теремочке живёт. Портрет хмыря какого-то показывал, ни на что не похожий. Со стенки в милиции снял, наверное. Сказала, что ты квартирку у бабки одной снимаешь, а больше трепаться не стала. Я сначала струхнула, думала по мою душу или по сыну доследование какое, но Моше Даян сам по себе, не из полиции, больно гладкий, скользкий, без мыла в жопу лезет.
Пётр Яковлевич привалился спиной к двери, гулко стукнушись затылком о высохшие до страдиварного качества доски. Затряслись коленки, перед глазами рябила тусклая муть.
- И ещё, Петя, ты эту деваху выпри побыстрее, лярва известная в нашем околотке, хлопот с ней не оберёшься.
- Спасибо Зина, случайно получилось, я и не думал - Осипшим сифилитическим хрипом, откашлявшись выдавил Пётр Яковлевич.
- Ну, бывай, послушай меня, я добра желаю, въедем мы с ней по самые помидоры. "Мы? Почему мы?" Пётр Яковлевич кое-как вплыл обратно и снова привалился к двери, только потным лбом и с другой стороны. Ему было страшно до тошноты.
Настроение понизилось до гнусности.
Д.Фурманов. Чапаев.
В КРАЮ МАГНОЛИЙ.
Пишу романы, а мечтаю о высоком. Вот бы сценарий сочинить!
Например. Южный курортный город, набережная. Юный до неприличия Пётр Яковлевич фланирует вдоль и поперёк в своих нафарцованных, канареечного цвета вельветовых джинсах, вдыхает запах шашлыка и предаётся эротическим мечтам. В данный исторический момент мечты сконцентрировались на весьма экзотическом предмете. Далее детям до 18-ти. Пардон, я в 2022 году, детям до 11-ти. Они и не такое видали. Нет, ну их скабрезные мечтания юного Петра, вернусь к роману. Обрисую предмет и вернусь, вот прям сейчас.
Итак, зачем Петя выперся в душных джинсах на залитую солнцем набережную. Догадались? Сейчас появится она, дыша ... и туманами.
О ЛЮБВИ.
Как это я до этой темы не добрался, она конечно, органично вписана в ткань романа, но и отдельно разберём. Благо тестостероновая буря и спермотоксикоз не мешают ясности представлений, у старости есть свои прелести (не верьте - нет их!).
Song “Take, o take these lips away”.
Measure for Measure. Act IV. Shakespear.Song
Если вы подумали, что это карикатура на Зеленского, таки нет. Это объёмная карта чувствительности различных органов, сравните руки и ножки, где чувствительность больше? Писюн правда подкачал, он что ничего не ощущает? Мужики, брехня ведь, фейковые новости. Если придерживаться истины, то получилось
бы нечто такое: 
От любви плавно перехожу к сексу, хотя дистанция тут огромного размера. Второе никак не подразумевает наличие первого. Иллюстрирую. Кто кого тут любит?
Индийский храм Kujaraho. Хрен знает какой век.
AB OVO
Как известно, в незапамятные времена Пёт Яковлевич был мальчиком и тоже бегал в валенках по горке ледяной. Вы будете смеяться, но затем он планомерно превратился в нескладного подростка (Штамп, блин! Но куда деваться, если правда) с вечно торчащими из коротких рукавов и штанин конечностями.
Попозжее напишу главу о штампах, незаменимом инструменте (средстве производства?) писательского труда. Книжка у меня есть - "О писательском труде".Тружусь, тружусь, а книгу не читал. Гадом буду, прочитаю.
Дальше хуже, долговязый с локонами (лохмами) до плеч (Битлы же, эпоха!) и видеосалоном (кто помнит что это?) эротических мечтаний под ними юноша. Ох уж эти некстати ставшие модными мини по самое никуда, эти коленки, эти бёдра стремительно укрывающиеся ( как бы не так - всё наружу) под зубчатый обрез вельветовых юбчонок. Обтянутые попы разной степени зрелости. Как они в этих набедренных повязках сидели, нет, как сидели понятно, ножки скрестил и готово, трусов не видно, но как садиться, сам процесс не укладывается в мужском мозгу.
Но это всё цветочки. В нынешню эпоху слабоумия и отваги сексапил приобрёл бронебойный характер. Прямой наводкой по яйцам! Ну торчат трусы или зад из трусов, никого не удивляет. Так нет же, надо чтобы щелка прорисовывалась - эффект "верблюжьей лапки" (гугл, спасибо).
У некоего африканского племени самой сексуальной частью женского организма считается затылок. Жарко там, все голые, сиськи-письки не возбуждают. А затылок! Вот где эпилу то море. Припомнились мне бушменские нахренники. Вещь, кстати, полезная в жарком климате. Карманов-то нема, они в этих аппаратах махорку хранят, зажигалки. Ну, Европа не подкачай! Гульфик, извольти глянуть, вешь тоже неслабая. Короче, тема неисчерпаема, а до любви я ещё и не добрался, даже в первом приближении.
Всегда без спутников,одна. Э! Нет. Всегда со спутником, одна. Так будет вернее. Но "спутник" я живописую позже. Сначала о предмете вожделения Петра Яковлевича юниор. На кого его змей Кундалини клыки наточил? Она была...казашка. Не та декоративная наманикюренная казашка из танцевального ансамбля, а исконная казашская казашка из глубины скифских полынных степей. Впрочем, у неё никто прописку не спрашивал, может из Алма-Ата или другого казашского мегаполиса, к экстерьеру это отношения не имеет. Степная кобылица внатуре (блин, как мой внук говорит - штампец прорвался). К слову, это не первый этнографический опыт-эксперимент Пети, была у него настоящая таёжная якутка ( тайга - медьведь прокурор, это не штамп - фоьлклёр, блин). У неё даже пальцы на ногах были частично отморожены. Но о якутах позже. У меня ещё в очереди "спутник".
«Спу́тник-1» — первый в мире искусственный спутник Земли, советский космический аппарат, запущенный на орбиту 4 октября 1957 года.
Первому спутнику, (кстати сказать, ровеснику Петра Яковлевича) не пришлось вернулся на казахстанскую почву. Спутник же Прекрасной Дамы явно из неё произрос - неопределённо среднего возраста казах каждое утро в кильватерном одере, на почтительном расстоянии эскортировал свою дочь? Внучку? Кривые кавалерийские ноги обутые в покрытые степной пылью кирзовые сапоги и сельповский серый на вате пиджак в южном пекле вызывали почтительное изумление курортников. Пеший, без плётки, он всё равно был верхом и сквозь смотровые щели глаз смотрел поверх голов на марево морского горизонта также привычно как в степную даль.
Итак, по залитой (опалённой, обжаренной - на выбор читателя) набережной с непроницаемым несколько рябым плоским лицом каменной бабы казашка проносила свою племенную патентованную фертильность мимо Пети (мимо!). Но если и каменной, то бабой она была высокого накала, хоть прикуривай, такой знойный зов плоти источало её крепко сбитое (блин) тело. Фертильность была упакована в ровный степной загар и платье цвета светлорыжей охры, делавшее загар ослепительным. Шествие полынной венеры совершалось по утрам, всегда в одно и тоже время и у Пети вошло в привычку перед тем как что-нибудь сожрать на завтрак задать пир очам и из-за живой изгороди насладиться импровизированным подиумом. На пляже венера не появлялась. Купаться в полуобнаженном виде ей видно не разрешалось, а загорать - глупый вопрос. Да и зачем раздеваться, когда светложелтая охра и так туго обтягивает... Ну всё что надо, короче, обтягивает туго.
Помни обабочках или психическая зараза.
Помните о бабочках? Коварные твари. Здоровенный махаон подвернулся Пете под сандалетку. Нет, миль пардон, не махаон (погодите, никуда не уходите, я в гугл и мигом обратно).
|
о писательском труде |
Прочитал я книжку «О писательском труде» М. 1958 год. Чушь собачья, но хочу поделиться кое-какой добытой информацией. Оказывается, был такой писатель Фурманов (для людей моего поколения, помнящих кто такой Василий Иванович, это ирония-сарказм, для более молодой поросли – откровение). Вот был писарь знатный. Чапай у него жену совратил, а он не побрезговал в народные герои Василия Ивановича произвел. Ради красного словца не пожалел жёнкиного целомудрия. Два месяца в 25-й чапаевской дивизии и, оп ля! Блокбастер сляпан и от жены не убыло. Хорошо, хоть в школе его опус не проходят теперь. Со вшивой перестройки хоть шерсти клок.
Анна Никитична Фурманова . Жена писателя Дмитрия Фурманова. Сценаристка фильма «Чапаев», прототип Анки-пулеметчицы. Ааа, все анегдоты про Анку не без источника. Знала Никитична, что писала в сценарии.
|
РОССЕТТИ 1861 |
РОССЕТТИ 1861
|
1. Любовь Данте. Dantis Amor. 2 .Лукреция Борджиа Lucrezia Borgia 1861. 3. Портрет Марии Летарт. Portrait of Maria Leathart 1862. В 1861 году Россетти опубликовал переводы Данте и его современников в книге Early Italian Poets. В частности английский перевод La Vita Nuova Данте. Откуда почерпнул тему для одной из росписей Беатриче во Флоренции. Он создал фронтиспис для книги, но он не был использован и остался лишь в нескольких принтах. Моделью скорее всего послужила Лиззи Сиддал, так как лицо на гравюре схоже с изображённым на картине Regina Cordium 1860, где модель Сиддал. В обоих произведениях Россетти использовал и одинаковый фон из крестов и сердец. The Rose Garden.
Title page and frontispiece of 'The Early Italian Poets from Ciullo d'Alcamo to Dante Alighieri translated by D Gabriel Rossetti', Relief print, published 1861, 18.5 x 23.5cm, Stephen CallowayThe poet Algernon Swinburne posed for the man being kissed by the woman.This is from an extremely rare copy of the book, as Rossetti disliked the plate made from his design. REGINA CORDIUM QUEENG of HEARTS According to Marillier ‘more than one’ replica was made of this picture, but so far as can be ascertained this is the original. It is the portrait of Elizabeth Siddal, executed a few months after she became Rossetti's wife” «Regina Cordium» была написана в 1860 году как свадебный портрет после женитьбы Россетти на Элизабет Сиддал.
Это ранний пример живописных полуфигур прекрасных женщин в серии начатой в 1859 году с Bocca Baciata и продолжавшейся до 1867 года. В письме к Bell Scott Россетти объясняет свои намерения в изменении стиля. Он стремился к тому, чтобы зрителю не приходилось одновременно анализировать дизайн, рисунок, цвет и выражение, а он просто должен наслаждаться качеством живописи и декоративным эффектом. У Королевы сердец есть несколько прототипов в картинах "старых" мастеров. Также как они, Регина написана на доске.
Несколько реплик, сделанных Россетти в разные годы.
oil on canvas
Art Gallery, Kelvingrove, Glasgow
means 'Queen of Hearts'
The model was Alexa Wilding. She is surrounded by symbols of love.
|
Rossetti spent years (1851 - 59) with sketches of this subject. He was very interested in the Borgia's and looked to 17th century Venetian Art for inspiration. Here Lucrezia is shown washing her hands after poisoning her husband. She has been given a very masculine look.
|
РОССЕТТИ 1862 |
Portrait of Maria Leathart 1862
oil on panel.
Портрет Марии Летарт - двадцати двух летней жены Джеймса Летарта, основного производителя и секретаря Школы дизайна, главой которой был Вильям Белл Скотт.
The 22 year old wife of James Leathart, a lead manufacturer and Secretary of the Govt. School of Design who had William Bell Scott as its Master.
В мае 1861 года Элизабет родила мёртвого ребёнка. Она впала в депрессию, начались ежедневные ссоры с Габриэлем. Вечером 10 февраля 1862 года Элизабет умышленно или случайно приняла смертельную дозу настойки опия. Ночью Габриэль вернулся домой и обнаружил её без сознания, рядом валялся пустой флакон.
In 1862, after Elizabeth Siddal's death, Walter Knewstub went to work for Dante Gabriel Rossetti. Knewstub had a humorous, easy going temperament and fitted in well to Rossetti's uncotiventional household in Cheyne Walk. Sir John Rothenstein, the artist's grandson, takes up the story:
Walking together, Rossetti and Knewstub saw a young woman whose beauty moved them deeply; they followed her home and asked her father for his permission to call again and make portraits of her. Deepty suspicious of "artists", he consented with reluctance. My grand father fell in love with her and, anxious to remove her from a bohemian circle around Rossetti (she was quickly acclaimed as one of the Pre-Raphaelite "stunners"), he married her before he could maintain her otherwise than precariously.
The model for this sensuous, Rossettian picture was Emily Renshaw, the artists wife. Knewstub met her when he was working as an assistant to Rossetti.
The marriage to Emily seems to have caused a breach between Knewstub and Rossetti. John Rothenstein suggests that Knewstub's sense of propriety was offended when Rossetti used her head for the semi-naked figure Venus Verticordia. In addition Knewstub's salary as Rossetti's assistant was never paid. Knewstub could probably tolerate this as an easy-going.
А вот как этот герой любовник выглядел в 1862 году (автопортреты несколько льстят оригиналу).
В декабре 1862 года поселился на Cheyne Walk где недолго жил вместе со Свинбурном и George Meredith. Подружился с Sandys и Whistler через которого познакомился с Fantin-Latour и Legros. Помогал в публикации Gilchrist's Blake 1863.
Взял ассистентом W. Knewstub.
Метки: he Story of St. George and the Dragon |
РОССЕТТИ ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО 1863-64 |
1. Женщина, расчёсывающая волосы. Фанни Корнфорт. Woman combing her Hair, Fanny Cornfor 1864
2.Как Сэр Галахард, Сэр Борз и Сэр Персиваль были напитаны Святым Граалем, но сестра Сэра Персиваля умерла. Акварель 1864.
How Sir Galahad, Sir Bors and Sir Percival were Fed with the Sanc Grael; But Sir Percival's Sister Died by the Way, an 1864 watercolour.
3.АУРЕЛИЯ
НОВЫЙ ЭТАП - "ВЕНЕЦИАНСКАЯ" ЖИВОПИСЬ.
В начале 1860-х Данте Габриель Россетти отошёл от вдохновлявшей его раннее аскетической эстетики ранних итальянских художников и нашёл новый источник вдохновения в пышных работах венецианцев 16-го века. Под влиянием полотен Тициана, Тинторетто и Веронезе, Россетти создал новый тип живописи, ставшей известной как "Венецианская" - полуфигурный портрет прекрасной женщины в ограниченном пространстве, заполненном редкостями и предметами роскоши, лишённым повествовательности и служащими только для подчёркивания красоты женщины. Названия этих полотен говорят об истинном их предмете - чувственных удовольствиях. Новая техника Россетти отличалась насыщенным цветом и сиянием масляной живописи, вычурные поверхности, широкие мазки жесткой кистью из свиной щетины имитируют венецианскую живопись XIV века. Полотна Россетти 1860-х содержат явный автобиографический элемент. Для своих венецианских полотен Россетти использовал различных моделей, часто образ был собирательным. Нравилось ему писать Алексу Вайлдинг, чьё умиротворенное выражение и чеканные черты хорошо сочетались с пышными драпировками, сияющими драгоценностями и обильными цветами, заполнявшими отныне его композиции. Для Аурелии он выбрал Фанни Корнфорт - широкое лицо, длинная шея, пухлые поджатые губы и роскошные волосы.
В развитии салонного портрета Россетти сыграл первопроходческую роль. В 1860 - 1870-е происходила эволюция Россетти от поэтизации внутренних борений человека к культу умозрительного изящества, прерафаэлитизм трансформировался в эстетизм. Произведения этого периода посвящены красоте как таковой. По словам Россетти устремление к ней - " единственная абсолютная цель искусства." Ещё до возникновения движения символизма он обратил внимание на ощущение потерянности, выключенности из жизни, самоуглублённость современных ему молодых людей. Под влиянием этого в 1870-х возникли его женские портреты. Связанные с возникшим в Англии движением эстетизма, они поддерживали культ красоты как чего-то призванного заместить жизнь.
По сочетанию элегантности и меланхолии, настроению неизбывной печали, обилию символических деталей (цветок, музыкальный инструмент, знаки природных стихий) по духовной вибрации коричневых, зелёных, серебристо-пепельных или тёмно-красных тонов это был истинно символистский портрет. Сами названия - Прозерпина, Фьямента - свидетельствовали о символических замыслах художника. С ходом времени художник всё чаще приносил духовность в жертву эстетизму. О живописи Россети стали писать как о плотской разновидности поэзии, которая никогда не бывает духовной, никогда нежной, но всегда самодовольной и эстетской... ошеломляющее преобладание чувственности и болезненной животности.
Portrait of a young woman in a blue dress sat at table.
Kelmscott Manor, Kelmscott Gloucestershire.
В 1866 году Уильям Моррис попросил своего друга Россетти написать портрет его жены Джейн. Готовясь исполнить заказ, Россетти написал бесчисленное количество набросков, стараясь точнее передать особенности её облика: завитые волосы, задумчивые глаза, гибкую линию рук и шеи, всю ленивую грацию женщины. Наконец, после двух лет концентрации на одном предмете, Россетти сообщил Джейн, что готов начать.
На первые сеансы был приглашен и Моррис, но затем Джейн стала приходить одна.
|
Woman combing her Hair, Fanny Cornfor 1864 Pencil on paper.Width: 373 mm Height: 385 mm
Woman Combing Her Hair1864 Medium: watercolour Dimensions: 14 1/4 x 13 in. Signature: monogram Date on Image: 1864 Production Date: 1864 Model: Fanny Cornforth
|
АУРЕЛИЯ
Titian's Alphonse Ferrare and Laura de Dianti (Musée du Louvre, Paris)
This is one of a series of pictures, commencing with Bocca Baciata (1859, Museum of Fine Arts, Boston), that features voluptuous young women with long flaming tresses, absorbed in their own thoughts. An object of pure sensuality, Fazio's mistress is lost in reverie as she gazes at herself in the mirror and idly plaits her golden hair.
The subject is inspired by the poetry of Fazio degli Uberti (1326-1360), addressing his Lady, Agniola of Verona, which Rossetti had included in his Early Italian Poets in 1861. Fazio's description of his mistress's beauty (as translated by Rossetti) conforms extremely closely to Rossetti's image, for which he used his own mistress, Fanny Cornforth, as model:
I look at the amorous beautiful mouth,
The spacious forehead which her locks enclose,
The small white teeth, the straight and shapely nose,
And the clear brows of a sweet pencilling.
(18-21)
I look at her white easy neck, so well
From shoulders and from bosom lifted out;
And her round cleft chin, which beyond doubt
No fancy in the world could have design'd.
(35-8)
As can be gathered from these lines, the poem is specifically about the act of looking. The male poet declares himself ensnared by the woman's beauty, yet the woman can exert this power only as a result of his reciprocal observation. Aurelia (the name was presumably chosen for its classical connotations) exudes a powerful erotic appeal, emphasised in the picture by her red lips, flowing red hair and exposed shoulder and neck. Her dreamy expression and self-absorbtion render her entirely passive, the object of the artist's gaze.
Rossetti described the picture as 'chiefly a piece of colour' (quoted in Wilton, p.100), and certainly the painting displays a combination of warm colours, rich glazes and contrasting textures, clearly inspired by Venetian art. Rossetti greatly admired Titian, and much of his work of this period is said to have been influenced by Titian's Alphonse Ferrare and Laura de Dianti (Musée du Louvre, Paris). Comparisons can also be drawn with Whistler, since the subject, pose, mood and colouring of this work share much in common with Whistler's Symphony in White No.2: The Little White Girl of 1864
Одно из серии изображений "плотских", нарциссических женщин,полностью поглощенных своей чувственной красотой, моделью для которых послужила Фанни Корнфорт. Эта серия началась фронтисписом к изданию Goblin Market 1862 года и достигла высшей точки в Lilith 1864-68 годы.
В этой картине отмечали сходство с современными работами Уистлера, особенно The Little White Girl №2 1864г. Но главное влияние оказывает венецианская живопись 16 века, особенно Тициан... Название картины происходит от поэмы Fazio desti uberti, в которой описана красота дамы автора. Перевод поэмы Россетти включил в свою книгу Ранние поэты Италии 1861 года. Поэма настолько россеттинская, что, возможно, он её не перевёл, а просто сочинил. Описанные в поэме рот, созданный для любви, белоснежная шея и большие руки, гибкие и огруглые могут быть отнесены практически к любой картине Россетти данного периода,также как намёк на "приманку для мужчин": I look at the crisp golden-threaded hair, Whereof, to thrall my heart, Love twists a net:
Rossetti greatly admired Titian, and much of his work of this period is said to have been influenced by Titian's Alphonse Ferrare and Laura de Dianti (Musée du Louvre, Paris). Comparisons can also be drawn with Whistler, since the subject, pose, mood and colouring of this work share much in common with Whistler's Symphony in White No.2: The Little White Girl of 1864.
Portrait of a Lady National Gallery London.
Габриэля глубоко потрясла смерть жены. Всю последующую жизнь он страдал от приступов депрессии, кошмаров и угрызений совести. Облегчение Россетти находил в алкоголе и наркотиках. В память об Элизабет Сиддал он писал картину "Beata Beatrix", именно писал c 1864 по 1870 во многих вариантах, последний из которых был закончен уже после его смерти.
Блаженная Беатриче Beata Beatrix BEATA BEATRIX
Россетти начал картину через год после смерти Сиддал.
86,4*66 cm
Dante Gabriel Rossetti began "Beata Beatrix" a year after Siddal's death.
Крушение семейной жизни отрицательно сказалось на творчестве Россетти, только спустя годы вернулся он к жанру женского портрета. Беату Беатрикс он писал много лет, с 1864 по 1870 год. Это было воспоминание о жене. Основанная на сюжете смерти Беатриче из "Новой жизни" Данте, она стала одной из известнейших произведений символизма. В жёлтой дымке Лиззи - Беатриче сидит в позе умирающей с закрытыми глазами и поднятым подбородком, кажется,она остро сознаёт приближающуюся смерть, птица - вестник смерти вкладывает цветок мака (символ смерти) в её руку. Мак, как символ, весьма двусмысленен, если вспомнить, что Сиддал умерла (покончила с собой?) как раз от передозировки опия. На заднем планет фигуры Данте и Любви, в центе мост Веккио во Флоренции. Критики приветствовали картину за её эмоциональное воздействие, которое передаётся даже просто через колорит и композицию. Смысл истинной истории любви Россетти и его жены ещё углубляется, Лиззи всё ещё оказывала сильное влияние на его творчество.
Rossetti again represented Lizzie as Dante's Beatrice in one of his most famous works, Beata Beatrix, (1864-1870) which he painted as a memorial to Lizzie after her death. This piece also mimicked the death of Dante's love in his autobiographical work, Vita Nuova. In the work, amidst a yellow haze of relatively indistinct shapes, including Florence's Ponte Vecchio and the figures of Dante and Love, Lizzie sits, representing Dante's Beatrice. With an upturned chin and closed eyes, Lizzie appears keenly aware of her impending fate, death. A bird, which serves as the messenger of death, places a poppy in her hands. Critics have praised the piece for its emotional resonance, which can be felt simply through the work's moving coloring and composition. The true history of Rossetti and his beloved wife further deepens its meaning; although their love had waned at that point, Lizzie still exerted a powerful influence on the artist.
Последние двадцать лет жизни Россетти прожил in the Queen' House, Cheyne Row ( это одно место?)
После смерти Сиддал Россетти переехал in Tudor House in Chelsea on Cheyne Walk где некоторое время жил вместе с Swinburne, здесь продолжилась его связь с Фанни Корнфорт до того момента, как он полюбил Джейн Моррис. С этого времени её образ доминирует в его поэтической и живописной продукции. Моррис стала воплощением "Прерафаэлитической женщины". Россетти наполнил дом голубым и белым китайским фарфором 16 и 17 веков, музыкальными инструментами и экзотическими животными, домашнее хозяйство превратилось в зверинец: тут были Pomeranian Puppy, wallabies (вид маленького кенгуру), енот, попугаи, woodchucks, павлины, совы, кролики, морские свинки, ящерицы, саламандры и две вомбаты которые, правда, быстро умерли не вынеся климата (любимое животное Россетти, увековеченное на фресках в Оксфорде) Первая из вомбат по имени Топ часто гостила на его обеденном столе, устраиваясь спать по середине. Считается, что именно Топ стал прототипом Сони в книге Кэррола Алиса в Зазеркалье. Среди животных был и Brahmin bull, чьи глаза напоминали Россетти Джейн Моррис. Он держал животных и рисовал только женщин.
Among other things, his personal zoo is legendary, including owls, wombats, parrots and peacocks, among others.
РОССЕТТИ ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО 1863-64 |
The first of his wombats, named Top, was a frequent guest at his dinner table, where it habitually fell asleep in the centerpiece. Top is believed to have been the inspiration for the character of the dormouse in Lewis Carroll's book Alice's Adventures in Wonderland.
Россетти прожил здесь в доме №16 до 1882 года, и покинул его когда ему запретили держать павлинов в доме из-за шума.
После смерти Сиддал Россетти поместил в её гроб рукопись стихов, которые он планировал опубликовать после перевода Early Italian Poets (1861).
This intimate watercolour of Annie Miller is different in style from William Holman Hunt’s painting of her, The Awakening Conscience, made ten years before (which is on display in the 1840 Gallery). It reads less like a story and more like a poem or music. Miller is swathed in yellow in the manner of a Renaissance portrait to emphasise her ‘bodily beauty’, as Rossetti termed it, and the beauty of colour. A later oil version was named after the woman most famous for the enchanting power of her appearance, Helen of Troy
В конце 1864 года посетил студию Мане где видел Олимпию, Возлюбленная возможно была откликом на Олимпию. Негритёнок присутствовал.
Model: Ada Vernon
Метки: Woman in Yellow Мане Возлюбленная |
ROSSETTI 1865 - 1866 |
2.Возлюбленная. 1865-66. 'The Beloved', oil, 1865-66.
3. Regina Cordium.1866
4. Сэр Тристан и Прекрасная Изольда, пьющие любовный напиток 1867.
5. Monna Vanna 1866
6. Синяя беседка.
John Mitchell, of Bradford, commissioned the work in late 1863, when DGR made a chalk study of the subject. DGR worked hard at the picture in 1864 and must have brought it to some state of near completion in 1865. Up to this point the picture centered in the face of its first model, and its character can be seen best in two early sketches, the splendid study in the Fitzwilliam manuscript of The House of Life and the more finished study in the Birmingham City Museum and Art Gallery. Early in 1867 he was repainting Venus with Alexa Wilding as his model. At that point he must have introduced the labels in the upper right that were to bear the text of the sonnet he wrote for the picture in 1868. The labels, one with the text of the sonnet, appear in the two chalk studies he made for the painting, one done for Leyland, the other for Graham. DGR changed his mind about placing the text in the finished oil and water-colour replicas, however.
Study For Graham.
The painting epitomizes the ambiguities that invest so many of the highly decorative female portraits that DGR produced, from Bocca Baciata , The Blue Bower , Fair Rosamond , The Beloved , and Monna Vanna to a late work like Astarte Syriaca . Ruskin's comment, that “certain conditions of non-sentiment . . . underlie all you are doing now,” goes to the heart of the matter, for these female figures radiate at once great erotic power, great worldliness, and great indifference. They seem as well, perhaps paradoxically, great spiritual presences, although by no means morally sympathetic. William Sharp's descriptive analysis of the present painting is much to the point: “The Venus of this picture is no Aphrodite, fresh and white and jubilant from the foam of Idalian seas, nor is she Love incarnate or human passion; but she is a queen of Love who loves not herself, a desire that is unsatiable and remorseless, absolute, supreme. . . . She is the Lust of the Flesh that perisheth not, though around her loves and lives and dreams are evermore becoming as nought”.
Россетти мог видеть его в Брюсселе в 1863 году.
Portrait of Antoine, 'Grand Bâtard' of Burgundy, Rogier van der Weyden,
Весной 1865 встретил Alexa Wilding, АЛЕКСА ВАЙЛДИНГ ALEXA WILDING ставшую его моделью.
АЛЕКСА ВАЙЛДИНГ ALEXA WILDING
Алекса Уайлдинг родилась приблизительно в 1846/47 году.
Сама встреча произошла случайно. Россетти шел по улице и вдруг увидел в толпе красивую девушку с темными золотисто-каштановыми волосами (похоже, его так и манили золотистые волосы!), которая, как ему показалось, полностью соответствовала тому образу, который он долго искал. Художник последовал за ней, настиг в пустынном переулке, представился, рассказал о себе, и попросил позировать для картины, обещая достойное вознаграждение.
Считается, что Данте Габриэль Россетти имел любовную связь со многими своими моделями. Спорный вопрос, была ли Алекса Уайлдинг одним из исключений, потому что информации о ней очень мало. Между Россетти и Алексой Уайлдинг сложились хорошие, но в первую очередь именно деловые отношения. Он исправно платил ей за сеансы даже в те времена, когда сам испытывал финансовые затруднения.
Monna Vanna 1866
Монна Ванна.
88,9*86,4 см.
Россетти считал картину "венецианской", первоначально она и называлась Venus Veneta, и вообще рассматривал её как предмет декора.
Рукав платья напоминает Raphael's "Giovanna of Aragon"
Это одна из целой серии декоративных картин прекрасных и чувственных женщин, которые Россетти написал в шестидесятые годы. Модель Алекса Уайлдинг. Спиральная жемчужная заколка в её каштановых волосах и красное кораловое ожерелье часто появляются на женских портретах Россетти. Совместно с круговым жестом руки, зелёными розетками на плече и серьгами в виде цветов, они служат для акцентирования круговой композиции картины. Пышно расшитые бело-золотые драпировки используются Россетти в других картинах этого периода. Огромный рукав напоминает Луврский портрет Джованны Арагонской Рафаэля. Россетти первоначально назвал картину Венецианская дама Venus Veneta и предполагал, что она будет изображать венецианскую даму в богатом бело-золотом платье - венецианский идеал женской красоты. (Россетти упоминал об этом в письме 1866 года). После завершения картины он изменил название на Монна Ванна, что означает "тщеславная женщина", имя взятое из Новой жизни Данте, которую Россети перевёл ещё в 1848 году.
This is one of a series of decorative pictures of beautiful and sensual women, which Rossetti produced in the mid 1860s. The model is Alexa Wilding, who sat for some of Rossetti's best-known works, including La Ghirlandata (1873, Guildhall Art Gallery, Corporation of London) and The Blessed Damozel (1875-8, Fogg Museum of Art, Harvard University, Cambridge, Massachusetts). The spiral pearl clasp in her flowing auburn hair and the red coral necklace appear frequently in Rossetti's pictures of women. Along with the sweeping movement of her arms, the green rosettes on her shoulder and the floral earrings, they serve to accentuate the picture's circular composition. The heavily embroidered white and gold drapery is used in other pictures of this date, including Monna Rosa (untraced). The enormous sleeve recalls Raphael's portrait of Giovanna of Aragon in the Louvre.
Rossetti originally called the picture Venus Veneta, and intended it to represent 'a Venetian lady in a rich dress of white and gold, - in short the Venetian ideal of female beauty' (quoted in a letter dated 27 September 1866, Doughty & Wahl, II, p.606). After the picture was finished he changed the title to Monna Vanna, denoting a 'vain woman', a name taken from Dante's Vita Nuova, which Rossetti had translated in October 1848.
Явно парная к Королеве Сердец 1860-го года, хотя и больше чуть не втрое. Как и в первой картине "реалистичные" цветы на переднем плане и в руке и стилизованные на заднем плане. Медальоны присутствуют в обеих картинах.
Россетти начал использовать Алексу Вайлдинг в качестве модели с 1865 года.
«Монна Роза» — картина английского художника-прерафаэлита Данте Габриэля Россетти, созданная в 1867 году, где изображена Френсис Доусон Лейланд, супруга коллекционера Фредерика Лейланда.
Существует более ранняя работа Россетти (1862 год) с таким же названием, об её местонахождении на данный момент ничего не известно
В своём письме к Фредерику Лейланду, купившему впоследствии эту картину, Данте Габриэль Россетти писал, что преуспел в работе над новой картиной, увеличив её в размерах и добавив изображение струящейся одежды, а также, что ему ничего не остаётся, как вновь назвать своё произведение «Монна Роза», ссылаясь на строки поэта Анджело Полициано. В 1862 году художник написал портрет с таким же названием, где была изображена супруга Фредерика Лейланда, как и на одноимённой работе 1867 года. В 1873 году Россетти на некоторое время забрал картину для того, чтобы частично переделать её. Во время работы над «Монной Розой» Россетти познакомил Лейланда с Джеймсом Эбботом Макнилом Уистлером; детали фона картины (павлиньи перья и фарфор) схожи с расписной комнатой, которую позже Уистлер создаст для Лейланда. «Монна Роза» вместе с другими портретами авторства Россетти висела в кабинете Фредерика Лейланда
В 1866 был заменён W. Knestub как ассистент на H.D. Dunn.
“You Should have Wept Her Yesterday” 1866
was done as an illustration to one of his sister's poems. It represents the return of the Prince after many delays to find his lady has died, believing him unfaithful.
Это иллюстрация к одной из поэм его сестры. Принц возвращается после множества проволочек и обнаруживает, что его леди умерла, считая его неверным.
The painting represents the bride of the Bible's Song of Songs unveiling for her lover. The pose identifies the viewer with Solomon and thus turns the picture into a study of art's erotic structure and function.
My beloved is mine and I am his.
The negro boy is a clear borrowing from Manet's Olympia . DGR saw the picture in Manet's studio during his 1864 trip to Paris.
На картине невеста приоткрывает вуаль фаты, рядом с ней находятся четыре девушки и африканский мальчик-паж. При работе над «Возлюбленной» Россетти вдохновлялся произведениями Эдуарда Мане, в частности «Олимпией», создававшейся в том же году (в частности, эта работа навела его на создание сильного контраста между яркими волосами и чертами невесты, остальными девушками на картине и девочкой мулаткой, призванной подчеркнуть восточные черты в облике невесты), а также работами Тициана, в частности, находящейся в Лувре картиной "Allegory of Alfonso d'Avalos.
Олимпию Россетти мог видеть в 1864 году в мастерской художника.
Моделью для образа «невесты» стала натурщица Мария Форд, моделью слева от главной героини стала натурщица Элен Смит.
Украшение на голове невесты — перувианское, а платье — японское; фата также изображена созданной из экзотических тканей.
Россетти закончил картину в 1866 году, но в течение жизни продолжал вносить на холст некоторые изменения.
В 2013 году картина из Галереи Тейт экспонировалась в Москве в ГМИИ имени А. С. Пушкина на выставке «Прерафаэлиты. Викторианский авангард».
BELOVED. The painting represents the bride of the Bible's Song of Songs unveiling for her lover. The pose identifies the viewer with Solomon and thus turns the picture into a study of art's erotic structure and function.
My beloved is mine and I am his.
The negro boy is a clear borrowing from Manet's Olympia . DGR saw the picture in Manet's studio during his 1864 trip to Paris.
На картине невеста приоткрывает вуаль фаты, рядом с ней находятся четыре девушки и африканский мальчик-паж. При работе над «Возлюбленной» Россетти вдохновлялся произведениями Эдуарда Мане, в частности «Олимпией», создававшейся в том же году (в частности, эта работа навела его на создание сильного контраста между яркими волосами и чертами невесты, остальными девушками на картине и девочкой мулаткой, призванной подчеркнуть восточные черты в облике невесты), а также работами Тициана, в частности, находящейся в Лувре картиной "Allegory of Alfonso d'Avalos.
Олимпию Россетти мог видеть в 1864 году в мастерской художника.
Моделью для образа «невесты» стала натурщица Мария Форд, моделью слева от главной героини стала натурщица Элен Смит.
Украшение на голове невесты — перувианское, а платье — японское; фата также изображена созданной из экзотических тканей.
Россетти закончил картину в 1866 году, но в течение жизни продолжал вносить на холст некоторые изменения.
В 2013 году картина из Галереи Тейт экспонировалась в Москве в ГМИИ имени А. С. Пушкина на выставке «Прерафаэлиты. Викторианский авангард».
Метки: The Beloved |
РЫБАК РЫБАКА |
РЫБАК РЫБАКА
Петя и Яков Михайлович отыскали таки скамеечку в благословенной кружевной тени(штампец) местнорастущего тополя ( Э, не пойдёт, посажу ка я их под раскидистую шелковицу в честь Евгенидиса).
(Дже́ффри Кент Евгени́дис (англ. Jeffrey Kent Eugenides, р. 1960) — американский писатель, лауреат Пулитцеровской премии за роман «Средний пол». В романе много про шелковицу. Авт).
Итак, шелковица, кружевная (вот привязалась) тень и фиолетовые мазки раздавленных на цементных плитках тротуара ягод. Яков Моисеевич тостует, подняв гранёный стакан на уровень правого глаза, а левым ловит сквозь розовую влагу солнечный зайчик. Вы бы хотели узнать кто такой Яков Михайлович и что есть гой еси "гранёный стакан"? Говно вопрос, просвещаю.
Гранёный стакан - символ эпохи, источник фольклёра и ностальгии по реалиям развитого социализма: "по рубчик", "на два пальца", "до дондышка". Когда незабвенный (или все забыли уже?) Н.С. Хрущёв на твёрдого картона обложку моей младшеклассной Родной речи помещал мечты о близёхоньком коммунистическом будущем (Наше поколение будет жить при коммунизме!): даму в дармовом санаторском шезлонге, бесплатный троллейбус и не помню ещё что, вместо всей этой лабуды нарисовал бы он гранёный стакан, доставался сосуд действительно даром и каждому по потребностям (Или по способностям? Историки партии меня поправят). Стаканы, кстати, Петя и Моисеевич вымыли и вернули на место. Вот такую бы сознательность всем членам общества "советский народ", жили бы мы сейчас в обложке "Родной речи". Но это всё сказки дядюшки генерального секретаря.
О сказках.
Вернёмся к задачам искусства в целом и литературы в частности. Два профессиональных изготовителя парадоксов полагали: первый, что искусство единственное лекарство от одиночества, другой, что оно утешительный приз за бессмысленность существования. А я считаю …ан умная мысль, афористичная в своей краткости не родилась. Спите спокойно орлы боевые Оскар и Бернард, вы всё придумали на триста лет вперёд. Уальд помер в 1900м, в год открытия всемирной выставки в реконструированном Лондонском Хрустальном дворце, в год, когда Баум написал Волшебника страны Оз, Фрейд «Интерпретацию сновидений», а Пучини «Тоску». Не пропсихоанализировал Зигмунд Фрэнка, представляю, каким педофилом выбрался бы из этого приключения американский сказочник, с его кукольной Дороти и маленькими ножками в серебряных (?) башмачках. А добрейший был человек, утверждал, что детям не надо рассказывать про убийства и насилие. В его книгах НИКОГО не убивают. Это Волков в Изумрудном городе охулки на руку не кладёт – людоеда (у Баума людоед не мыслим, как категория) по башке топором – хрясь, кота дикого опять же топориком на две равные половинки. Тварь я дрожащая, или право имею? Волкову простительно, он писатель отечественный, это у них буржуазный индивидуализм, а у нас народу не жалеют исторически. Людоед, вы, батенька, и враг народа. Топориком по головушке. Котик следующий. Бесконечна череда криминальных трупов в произведениях детского писателя Волкова. Тихая старушка, народная целительница-травница с подозрительной по пятому пункту фамилией Гингема мирно варила змеиный супчик и была садистски раздавлена летающим домиком. Ладно, спишем покойницу на дорожно-транспортное происшествие. Другая бабушка с не менее породистой фамилией Бастинда, бабушка больная, страдавшая омброфобией (боязнь попасть под дождь) приняла смерть жуткую. Маленькая девочка-ромашка облила гидрофильную гражданку водой. Чего же тут жуткого, спросите вы? Вода, возможно присутствующие в зале химики меня поправят, является по теории Льюиса донатором протонов, а следовательно - кислотой. Теперь фраза приняла нужный репортажный 600 секундный оттенок: несовершеннолетняя обливает пожилую гражданку кислотой. Девушка задержана до выяснения, башмачки приобщены.
AB OVO
Жидкость в стакане Якова Моисеевича это вкуснейшее, красное, креплёное вино, добытое Моисеевичем без привлечения посоха и долбёжки скалы, всего лишь за 50 коп одной монетой в разливальном автомате (О, времена! Мама, роди меня обратно).
(И поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его).
А чудесное превращение честного хохла Герасимова А. М в ортодоксального иудея Гробового Я. М. объясняется ещё проще, людям старшего поколения понятен грустный смысл 5-й статьи и невозможность без артистического псевдонима появляться на сцене без скрипки в руке если ты Моисеевич. Но хочу утешить читателя, по ходу романа артист вернёт себе родовое имя и оно прозвучит, да как ещё прозвучит!
Для почину нашего симпозиума - вещал Яков Моисеевич - хотелось бы выпить за наше случайное, хотя в случайности нашего мира я не верю, знакомство. Уверен, что оно не только продлится во времени и пространстве, но процесс послужит взаимному удовлетворению сторон. Яков Моисеевич гимназиев и пажеских корпусов не кончал, стыдно признаться, но в стране поголовного обучения он не осилил и восьми классов средней школы, однако, блеснуть эрудицией и иностранными словами (мова не в счёт) любил. В левом глазу Моисеича кроваво переливались отблески красного креплёного, что, вкупе с лысиной, придавало ему некоторое сходство с покорёженным терминатором (Стоп, какой к бесу терминатор в 197-м, анахронизм просочился. Авт).
Мудрено больно, подумал Петя, но дарового винца отхлебнул. Внезапно глаза его увлажнились, он сипло закашлялся, так что Моисеевичу пришлось треснуть его между лопаток. И совершенно зря, к красному винцу и не такой противности Петя был привычен и приступ был вызван отнюдь не попаданием продукта на голосовые связки. Петя полюбил! К скамейке приближалась трепеща крылышками феи гурия рая, стюардесса, мисс красоты краснодарского края и тд и тп. Покачивание её бёдер вступило в резонанс с трясущейся головой Пети, и из неё (головы) просыпался и растворился в туманной дали образ прекрасной казашки, будушей матери восьмерых детей.
Но, если я люблю ее, не зная,
Как полюблю, когда узнаю глубже!
Покуда мне знаком лишь облик внешний.
И что же? Мой рассудок помутился,
И, нет сомненья, мой ослепнет взор, 
Увидев совершенство в полном блеске.
Вильям Шекспир Два веронца.
Долго подбирал я картинку иллюстрирующую трам-тарарам в Петиной головушке. Ну, вот так приблизительно. (смотри выше)
Понятно, что Жанна (сценический псевдоним) A.C.A Евгения Овчаренко предстала перед Петей несколько более одетой, "не в полном блеске" по Шекспиру, но глаза влюблённого проницали лёгкий покров её одежд также легко, как рентгеновские лучи поношенную больничную простынку. Жанна служила в передвижном балагане Якова Моисеевича в качестве ассистентки, ну и так, по мелочам. Сам Яков Моисеевич Жанку не трахал, что достойно удивления, Евгения Овчаренко, учащаяся кулинарного ПТУ трахалась часто и охотно, но больше от скуки, чем за деньги. Представляете душевную тоску девушки, которую пользуют почём зря поварята, борща с помпушками сварганить не умеющие, а не только что доставить женщине удовольствие.
Выехавшую на летнюю практику в курортную столовку Евгению приметил другой ассистент Моисеича - Федя (фамилии Федора никто никогда не узнал, Федя он и есть Федя). Федя говорил мало, а физически был могуч необычайно. Евгении понравились некоторые особенности его организма, собеседник ей был не нужен, говорила она за троих и слушала только себя, поэтому без всяких угрызений совести покинула место у печки ( специализироваласть на выпечке), была приведена "за рога" в труппу Якова Моисеевича и с энтузиазмом погрузилась в полную приключений жизнь "передвижников". Толку от неё на сцене было немного, но гибкие движения впечетляющего "стана" и глубокие наклоны в миниюбке (ремешок туфельки поправить) хорошо отвлекали внимание мужского контингента публики от технических моментов фокусов Якова Моисеевича. Отвлечение внимания - учил он ремеслу Петю, краеугольный камень внушения в бодрствовании:
Словом, в состоянии рассеянности, когда наше "я" чем-нибудь занято или отвлечено в известном направлении, мы получаем состояние, благоприятствующее внушению.
Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни.
Яков Моисеевич книгу Бехтерева, естественно, не читал, а всё постигал эмпирическим путём. Он был самородком и самоучкой, если не считать краткого пребывания в школе КГБ, где его таланты пытались утилизировать на благо родины. Прикинувшись по армейской терминологии "вещь мешком" и успешно скрыв истинный масштаб своих талантов Яков Моисеевич предпочёл посмертным орденам карьеру бродячего артиста и ни разу об этом не пожалел.
БЕГ.
Второе дыхание.
Отправим наших героев на время в лирическое отступление допивать креплёное и вернёмся в каморку папы Пети. События тут приняли драматический оборот и ускорение более приличествующее диарее и ловле блох. Пётр Яковлевич на манер льва в клетке зоопарка рыскал по дагонали из угла в угол не обращая никакого внимания на недоумённые взоры девушки. Которая от нечего делать и пользуясь отвлекшимся хозяином мирно смолила запрещённую им ранее сигаретку. Можно предположить, что возбудили почтенного пенсионера воспоминания кудрявой юности или коварный план трахнуть таки гостью поднялся из предстательной железы, но нет, воспоминания присутствовали но были крайне неприятны и беспокоили Петра Яковлевича до чрезвычайности. Перед его мысленным взором, туманя взор оптический, маячило изображение обитой брезентовыми матами камеры без окон, мигающий красный огонёк в верхнем недосягаемом углу и круглый зев унитаза из мягкого пластика в досягаемом нижнем. Дополняли картину, брошенный на канвасный пол синтетический матрас и неразрываемая (пробовал) зубами подушка.
НЕТ, НЕТ, НУ УЖ НЕТ - бубнил карамболящий Петр Яковлевич и, вдруг, взглянув на Елену так, будто увидел впевые, успокоился. План, поражающий своей реальной выполнимостью, как-то сам, по пунктам выстроился в мозгу.
To scheme that way:
1. Снискать бабла. (элементарно)
2. Добыть документы (непросто).
3. Свинтить в голубую даль.
- Сиди здесь, никуда не уходи, никого не впускай - давал краткие целеуказания Пётр Яковлевич натягивая парадно-выходные брюки
- будешь слушаться, получишь сама знаешь что, брыкаться будешь, лишу довольствия.
Елена чуть не подавилась сигареткой, настолько внезапно преобразился мямля пенсионер в резвушку отставника. "Настоящий, блин, полковник" подумала она несколько робея.
Пётр Яковлевич потратил ещё некоторое время на поиски целого, незагаженного пакета и выпорхнул из дома не закрыв двери (замок всё равно пяткой можно открыть). На улице, перейдя на шаг, он направился к первому отсечному пункту намеченной траектории - ларьку, где сноровисто затарился нужными инградиентами. На этом, в результате технического дефолта, финансирование проекта временно было прекращено.
|
Киношка, Зосима и (примкнувшая к ним) Мяся. |
Киношка, Зосима и (примкнувшая к ним) Мяся.
Подходя к «пассажу», Пётр Яковлевич с чувством глубокого удовлетворения отметил радостное оживление в рядах тусующейся публики. Положительные эмоции, генерируемые видом его фигуры, могли очень поспособствовать успеху предстоящих деловых переговоров.
«Пассажем» местные прозвали галерею, за каким-то хреном или, что одно и тоже, в поисках бюджетных архитектурных излишеств, пристроенную к блочно-кирпичному 5-ти – 9-ти – 7- миэтажному 80-х годов постройки дому. Разноэтажность, наряду с плоской азиатской крышей и отсутствием лифтов посетила зачумлённый предстоящей эмиграцией на обетованную родину творческий гений архитектора в качестве мести, эдакой парфянской стрелы, пущенной в сторону ненавистной паспортной родины.
«Пассаж» с момента завершения постройки честно исполнял две функции: во-первых, своими двадцатью Камероновскими ступенями и извивами затруднял подходы к Почте, Сбербанку, парикмахерской и винному магазину (к винному!!! затруднял, гад) широко известной сети (рекламу делать не буду, сами знаете, где что). Во-вторых, давал кров клиентам этой сети, пользовавшейся им как распивочно, так и навынос, что при наших погодах, согласитесь, плюс.
Успешно таки сдриснув, архитектурный гений навечно лишил жильцов сладостной возможности замучить шлимазла до смерти. Например, повесив на шею холодильник (небольшой), устроить ему сизифовскую циркуляцию по 5-7-9-му и обратно. Вы можете возразить, что девятиэтажных домов без лифта не бывает. Ещё как бывает! Я недаром дважды в качестве эпитета к архитектору употребил слово «гениальный». Поименованные 1-1-й этаж, 1-2-й этаж 2 -1-й , 2-2-й и т.д. этажи элегантно превращают стройную девятиэтажку в 4, 5 этажный приземистый апартмент хаус. Чтоб его на плоской крыше в Хайфе солнечный удар хватил, чтоб его….нет, не толерантно.
А с другой стороны, разве я национальность преступника помянул? ГД строго запрещает, а мы строго исполняем. Может он вовсе эфиоп (его мать!).
Теперь о камероновских ступенях. Страдающая ревматизмом и артритом всех четырёх лап и хвоста, которым крутит с видимым усилием, дряхлая лохматущая собака по кличке Большая Берта, воняя псиной доживающая свой собачий век на гуманитарной подстилке перед входом в магазин Цветы, вынуждена по несколько раз в день проделывать болезненный спуск-подъём до ближайшего газона. Даже Берте понятно, что не надо гадить там, где жрёшь (это я про искунов элементов сладкой жизни за кордоном). Ах, если бы она могла говорить, икнулось бы этому безродному космополиту в далёкой африканской стране.
Камеронова галерея: не все бывали в Пушкине, для них иллюстрирую цветистость и афористичность своей речи.
КИНОШКА
Итак, Пётр Яковлевич степенно приближался к "пассажу", побрякивая целофановым, крайне неэкологичным и вредным для китов пакетом. Брякали упакованные в экологичную стеклотару жидкости, необходимые для привлечения внимания контръагентов предстоящих переговоров. На златом крыльце сидели: царь, царевич....нет, ближе к эпохе: Подгорный, суслов и Гречко. Не знавали таковых? Ах, молодость, молодость. Идеолог партии Суслов (партия, это КПСС, а не ЛДПР), показательно скончавшийся от склероза головного мозга, вечный тогдаший "мистер нет" Подгорный и министр смертоносной для хилой застойной экономики развитого социализма обороны Гречко. Зря я углубился, совершил так сказать экскурс. В одной умной книжке встретилась мне одна умная мысль- художественное произведение, опирающееся на реалии и персоналии современного ему времени, будет непременно вскоре забыто, а плоды поэтической фантазии переживут и автора и его время. Но, для наглядности, я таки потревожу прах васнецовской троицы. Киношка будет у нас Поповичем, Зосима Муромцем, а Мяся Добрыней. Так то лучше. Женщина -богатырь, толерантненько.
Приблизившись к группе «встречающих», Пётр Яковлевич в качестве приветствия бонтонно раскланялся. Рукопожатия и другие тесные контакты в данных кругах не приветствуются. Паразиты, сменив хозяина особенно кровожадны на свежатинку. Всё своё ношу собой – девиз не утерявший актуальности в данный исторический период педикулёза. Берту Пётр Яковлевич приветствовал вербально. Обычно благодарно отзывавшаяся на любое доброе, даже матерное слово, собака не поднимая головы, завела оба глаза под мохнатую чёлку на манер камбалы и с еврейской грустью посмотрела на Петра Яковлевича, хотела было гавкнуть, но поленилась и пренебрегла. Берта не любила Петра Яковлевича, в основном из-за сопровождающих его лиц. Скандальный Дусик норовил облаять старушку при каждом удобном случае. Из-за коротеньких лапок Дусик не любил дальних прогулок и в данном походе «в город» хозяина не сопровождал. Убедившись в его отсутствии, Берта успокоилась, лениво перекатилась на другой бок и заснула с открытыми глазами. Группа товарищей в большинстве своём сдержанно отреагировала на явление Петра Яковлевича и только Мяся, угадав содержимое пакета, расплылась в широкой лучезарной улыбке, которой придавал особенный шарм шахматный порядок сохранившихся зубов.
ВСТРЕЧА В ВЕРХАХ.
Здорово, комарады! Рад видеть без петли на шее. - попытался изобразить бодрость духа Пётр Яковлевич - у меня к вам дело на мильон.
- Погоди, Петя, не части - насупилась Мяся - отойдём на поговорить с лобного места, а то торчишь тут как столбик на морозе - и она вразвалку направилась под своды галереи словно линкор-мателот эсминцы ведя за собой группу в кильватерном строю. Что-то в её тоне подсказывало Петру Яковлевичу, что он неверно интерпретировал оживление публики как "радостное".
В уромном уголке за колонной у самого входа в Норман, там, где особо нетерпеливые начинали употреблять добытый в магазине продукт, Мяся, подозрительно ласковым голосом радионяни начала брифинг.- Скажи ка Петя,что ты такое отчебучил, что тебя по всему городу неприятные до крайности рожи разыскивают? К нам с вопросами подходили, вот Киношку даже пытали. Тут только Пётр Яковлевич заметил на физиономии Киношки плохо затёртые следы кровавых соплей.
- Я с лестницы упал, балаболка чёртова, Берта под ноги подвернулась и ничего я им не говорил.
- Продал тебя Петя Киноха, хреноватый из него партизан, так что в доме твоём уже наверняка гости, участковый тоже к тебе попёрся.
У Петра Яковлевича завибрировали и без того развинтившиеся коленки, нескоро ему удалось вызволить душу из пяток до степени связной речи.
- Мяся, ты где сейчас квартируешь, на даче? Сделай милость, пригласи в гости, вечерком, если удобно.
- Отчего же нельзя - проворковала подобревшая Мяся, гостинцев не забудь.
- Лады, Киношенька, можно тебя на пару тета-тетов?
Пётр Яковлевич ненавязчиво подзажал Киношку в тёмном уголке недр галереи. Поёрзав, тот неожиданно нашарил в глубине своей одежонки зеркальные светозащитные очки и поспешно нацепил их.
- Ты бы ещё голову фольгой обернул, - засмеялся Пётр Яковлевич.
- Нету фольги, а ваши штучки, Пётр Яковлевич, по телевизору подробно популизировались.
- Не дрефь, Киноха, мы ведь друзья, а друга я морочить не буду.
Киношку Пётр Яковлевич познал издревле, но оба старались держать мемуары той ненастной поры про себя. Киношка приобрёл нынешний псевдоним на вполне законных основаниях. До перехода в профессиональные алкоголики и бомжи-любители (классификация бомжей будет приведена в соответствующем месте) он сидел телеоператором на второй по высоте телебашне страны.
Сохранивший в неприкосновенности творческую натуру Киноха частенько призывал свою команду на поиски приключений, но при этом каждый раз приговаривал "заметьте, это не я предложил" предвидя очередной печальный результат.
БЕСКОНТАКТНОЙ МОРДОЙ В БОЙ или КТО НА ЧТО УЧИЛСЯ.
The are many millions of people in the world, and these are mostly fools.
H.Hunt.
O you Powers,
That can convey our thoughts to one another
Without the aid of eyes or ears,
Assist me!
Philip Massinger.
Предусмотрительно подойдя к дому со стороны палисадника, Пётр Яковлевич уловил обрывки диалога, семантика приблизительно такова: ты бля, я бля, мы бля, к фуям собачьим. Заглянув внутрь он понял настроение владевшее художником Верещагиным в процессе написания картины Апофеоз войны. Черепов, правда, было моменьше, но в целом...
Посреди разгрома возвышался на все 160 см. Григорий Иванович, деловито зачехлявший дубину. В одном углу как-то неувереннно сидел на пятой точке незнакомый Петру Яковлевичу мужчина, вероятно усвоивший увещевания участкового, подкреплённые подручным средством. В другом углу располагалась Елена в весьма растерзанном виде.
- Вынь ты эту гадюку из-за пазухи, Пётр Яковлевич, - не оборачиваясь произнёс Гриорий Иванович - жил себе тихонько, как приличный, ну и живи, солнышко светит, вино продают, что тебе ещё надо. Нет, дай ему бабу, дай ему жупел в печёнку. Тьфу. Участковый поддёрнул портупею и вышел в "французское окно", зачем-то пошаркав подошвами о порог.
- О поле, поле, кто тебя усеял этими гостями - Пётр Яковлевич обозрел оперативный простор и решил начать с незнакомца - Успокойтесь, молодой человек, собиритесь с силами, у вас впереди несколько тяжелых минут - Пётр Яковлевич поднял опрокинутую табуретку, присел и погрузился в размышления, хотел прояснить для себя, насколько тяжелыми будут минуты для молодого (лет 35, на вскидку) человека. Депутата Госдумы Колю Кувалду ему показать? Или сразу с репрессий? Пётр Яковлевич взглянул на сидевшую в углу, обхватив коленки Елену и отметил знатного размера бланш в правой скуловой области с переходом на периорбитальную. Глаз уже начал потихоньку заплывать. Ну с репрессий, так с репрессий, решил он, тяжело вздохнул и вдруг заулыбался вспомнив, канареечные джинсы, битву Моисеича с хулиганами и свои первые университеты.
- Мелкое хулиганьё - вещал Моисеевич, как правило обладает истерическим складом организма, плюс остатки мозга расторможенные алкоголем, из такого материала без всякого труда можно верёвки сучить, главное сбить клиента с шаблона поведения, вот я обратился к мальцу с понятными ему грубостями, что при моей субтильной интеллигентной внешности было необычно и сбило его с понталыку, далее ему была навязана нужная мне модель поведения и Gross alles kaput дело в шляпе. Пётр Яковлевич вновь обратился к мужчине в позе бандерлога перед голодным Каа ожидавшем своей участи.
|
Я ЛЁВА ЗАДОВ, СО МНОЙ ШУТИТЬ НЕ НАДО! |
Я ЛЁВА ЗАДОВ, СО МНОЙ ШУТИТЬ НЕ НАДО! |
|
«Я Лёва Задов, со мной шутить не надо!» Я тебя буду пытать, а ты будешь мне отвечать.
Алексей Толстой "Хождение по мукам"
Пётр Яковлевич очень спешил, но, как человек трепетно относившийся к братьям нашим меньшим, решил таки извлечь из субъекта крохи информации. - Итак, хотел было обозвать "молодым человеком" но ты уже и не юноша вовсе. Мужичёк, как тебя прозывают-кличут?
- Тимофей.
- Социальный статус, род занятий, короче, ты хто?
- Механизатор в зверосовхозе, муж этой стерляди.
- Сожитель Елены? - Какой Елены! Если ты, дедушка, про Хельку, то я ей законный муж. А если кто тут и сожитель, то это ты, пока я твои причандалы сморщенные не оторвал.
- Очень грубо. И потом вы ошибаетесь молодой ...Тьфу! Пиздите мужчина. У нас с дамой высокие и далёкие от половых отношения.
- А у меня паспорт, где сучка эта Хелена Карху чернилом вписана. Корхонен ( korho- глухой)
- Финка что ли?
- Ингерманландка, чухна болотная.
- Пётр Яковлевич перестал торопиться совсем и пригляделся к механизатору повнимательнее. "Лет сорок, тридцать пять? Тяжёлый физический труд, капризы погоды, алкоголизм, выглядает на все пятьдесят. На кого-то он похож. Опа! Да на тебя похож. Лет двадцать отмотать и ты. Это я удачно зашёл."
- Тимофей батькович, погоди отрывать причандалы, у меня делового предложение. Нет ли у тебя желания заработать не потея деньжат на беззаботный запой лет эдак на пять?
- Почку продать?
- Тимочка, ни в коем случае, никакого членовредительства и уголовной ответственности, чистый мёд. Давай прежде решим текущие вопросы. Заела текучка, понимаешь. Ты Хелену батьковну руками пока не трогай, она нам пригодиться, вот только куда бы её пристроить временно?
- Пусть домой пиздует, в зверосовхоз. Соседка третий день с ейной дочкой сидит. Дочка плачет, маму просит. У, блядина! - Тимофей было замахнулся, но вспомнив про пять лет релакса и, не пропадать же усилию, перенаправил замах со скрежетом почесав щетинистый затылок.
- А вот вас, Щтирлиц, я попрошу остаться, как я понимаю в зверском совхозе ты появляться в ближайшее время не планируешь?
- А на хрена? Денег всё едино не платят.
- Отлично, отвезёшь Хельку до дочки и завтра ранёхонько утречком возвертайся. Тверёзый, Тима, иначе не видать тебе бабла.
- Пётр Яковлевич достал из кармана несколько мятых купюр - На дорогу и лёгкий опохмел. Неосторожный опохмел ведёт к запою.
- Всё путём, цыгане из Петрозаводска дурь нормальную завезли, и денег у неё нет.
- Вчера я эту "дурь нормальную" видел в действии, чуть ласты не склеила. Аккуратней Тима, бабало шалостей не любит.
|
МОРДОЙ В БОЙ или БОЙ В КРЫМУ ВСЁ В ДЫМУ или КАНАРЕЕЧКА ЖАЛОБНО ПОЁТ. |
МОРДОЙ В БОЙ или БОЙ В КРЫМУ ВСЁ В ДЫМУ или КАНАРЕЕЧКА ЖАЛОБНО ПОЁТ.
Спец группа в составе Пети (рядовой необученный), Жанны (радистка и медийная поддержка), Феди (силовые структуры) и Якова Моисеевича в качестве командора выдвинулась к ресторану Солнышко по заранее утверждённому плану.
Единственный в городе полноформатный ресторан располагался в глубине тенистой кипарисовой аллеи, призывно мерцая из её перспективы уютными огоньками. План операции предусматривал достижение следующих целей:
1. Вернуть Петино имущество (вельветовые джинсы канареечного цвета).
2. Наказать обидчиков и (при возможности) обложить контрибуцией.
3. Отпраздновать победу в ресторане.
Яков Моисеевич имел и свой интерес, в который публику не посвятил, а именно, в ходе процесса ознакомить Петю с тонкостями шарлатанского ремесла, поднатаскать на простейших приёмах и в дальнейшем утилизировать таланты молодого дарования. Хотелось также (в этом Яков Моисеевич не признавался даже себе) блеснуть перед публикой, простительная для артиста слабость.
- Вот они - мрачно пробурчал Петя кивнув на первую от ресторанных дверей садовую скамейку, где вольготно раскинулись двое мелких местных (мелкое хулиганство по определению эндемический вид) хулигана, они же начинающие гопстопники. Один из них блистал в петиных приметных джинсах.
Статья 20.1. Мелкое хулиганство.
1. Мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества.
Статья 161. Грабеж.
Не отягощённые знанием приличествующих случаю статей ук.рф мелкие негодяи страны советов угощались дрянным креплёным из бутылки (экономы, блин, подумал Петя, живут в крае виноделия, а пьют жидкое дерьмо).
Вперёд! Не отставай! - скомандовал командор и бодро направился к скамейке.
- Может, ну их, штаны эти? - пробурчал Петя у которого кстати заныла левая скуловая область, украшенная шикарным бланшем ещё в первую встречу с начинающими бандитами, но покорно зашаркал вслед командиру.
Немного предъистории, приквел по нынешнему, чтобы читатель вник в суть происходящего конфликта.
Отправляясь на юга, Петя, бедный студент и мелкого пошиба фарцовщик со знанием языка со словарём, прихватил с собой с целью спекуляции две пары неподражаемых, вельветовых, канареечного цвета джинсов. 140 руб + 140 руб = 280 руб, плюс кое какие сбережения и два месяца крымского солнца и моря у Пети в кармане. Волюнтаризм, нереальные планы, сказал бы Никита Сергеевич Хрущёв и был бы прав! Жизнь не приминула внести свои коррективы. При первой же попытке толкнуть джинсы у вышеупомянутого ресторана Петя не получил 140 руб, но зато знатно получил в бубен. Отсюда и бланш.
Проникшийся в процессе распития (при первой встрече с Петей) сочувсвием ко всему человечеству, Яков Моисеевич не обошел вниманием и петино фуфло.
- Мы вернём ситуацию на исходную, - успел он оптимистично пообещать Пете перед отъездом в нирвану. Петя отнеся обещание на счёт красного полусухого, не очень поверил, но теперь, в глубине мрачной аллеи в готическом свете полной луны ему пришлось убедиться,что Яков Моисеевич слов на ветер (почти всегда) не бросает. Петя очень старался не торопиться, но достигнуть скамейки ему в конце концов пришлось, и он благоазумно занаял позицию за не слишком широкой спиной Якова Моисеевича. Диспозиция остальных частей была следующей: Фёдор приотстал и присел на соседнюю, вторую от ресторана скамейку. Жанна в качестве лёгкой кавалерии ёрзала коленками, забегая то с одной, то сдругой стороны Михалыча, при этом зловеще хихикала. Чему радуется? Подумал Петя у которого заныл в нехорошем предчувствии правый глаз.
Чего надо? - противным гнусавым голосом произнёс мелкий хулиган, с чмоком вынимая горлышко бутылки изо рта.
- Ты, малец, я вижу блатного фуя насосался, а в душе ты послушный мальчик - мирно проворковал Яков Моисеевич, нависая над скамейкой всей своей непрезентабельной фигурой.
Ну, щас начнётся, продолжал мысленно тосковать Петя и оглянулся с целью определения оптимальной траектории отступления. По этой аллейке он уже бегал и знал, что сцепление с посыпанной кирпичной крошкой дорожкой позволяет развить достойную крейсерскую скорость.
- Вставай, снимай штанишки, они тебе не идут, бутылочку поставь, поставь - тихонько давал указания Яков Моисеевич
- А ты посиди, отдохни, у тебя слабость в коленках образовалась - обратился он ко второму гопнику - и тот, было привстав, снова опустился на скамейку. Первый хулиган проворно скинул джинсы, обнажив тощие волосатые ноги и почти белые семейники в весёлый горошек.
- Петя, глянь в карманах.
- Двенадцать рублей - Петя разглядел бумажки в свете южной полной луны.
- Они ещё мальборо смолят, засранцы, - прошипела Жанна, достав из другого кармана красно-белую пачку.
- Ну, с паршивой овцы - заметил Моисеич и вновь обратился к хулиганам - теперь, голуби, вы быстрым походным шагом направитесь к стоянке маломерных судов у санатория Лазурит, там придёте в себя и будете долго удивлятся, как вас туда запёрло.
Километра три пересечённой местности, без штанов, прикинул Петя.
- Нет, так не пойдёт- взвизгнула вдруг Жанна и носком "лодочки" впаяла маргиналу по яйцам, ненадёжно прикрытым пёстрыми семейниками.
Из поэмы «Демон» (1838) М. Ю. Лермонтова
Ещё разок - прицелилась Жанна, но Яков Моисеевич остановил её решительным жестом.
- Это совершенно лишнее, Жанночка, в состоянии транса подопытный ничего не почувствует, его можно жечь сигаретами, колоть булавками - Жаннет, ну не надо проверять - Моисеич заметил, что Жанна начала судорожно рыться в сумочке - это научно установленный факт, мальборо у них, кстати, кишенёвское.
-А я думал, нас опять побьют - Заметил повеселевший Петя, провожая взглядом удалявшиеся в перспективу белые семейники .
- Ни в коем случае! - На казус неудачного сеанса у нас есть Федя. Правда, Феденька, выручишь если что?
-Ну - скромно потупился Фёдор. - Вы, Петя, не подумайте, Федя у нас не дурачок. Он, кстати, студент МИФИ, не помню какого курса. Такой бином Ньютона загнёт при случае, хоть святых выноси. А в быту изъясняется междометиями от непомерной могучести здоровья. Заметьте, никакого спорта-культуризма, всё натуральное от матушки-природы. Он к нам прибился по Жанкиной части и от безденежья, к осени подзаработает, вернём в столицу.
Я же его на пляже видел, только без бороды, вспомнил Петя, "крокодильчика" на одной руке исполнял.
.
- Он ещё и не такое может - вставила свои 3 копейки Жанна и мечтательно завела глаза под выщипанные брови.
- Вперёд, орлы, пропьём гонорар за вечернее представление! - и Яков Моисеевич простёр руку в сторону призывно мерцавшего огнями входа в ресторан.
- И прожрём, - неожиданно красноречиво добавил Фёдор.
|
Бывает еще оптический обман зрения. |
Автор носит сее мужественное украшение с отрочества, как заколосились, так и носит. Поэтому очень обижается на современный кинематограф, снабжающий усами исключительно шпионов, маньяков и других гадов всех мастей. Справедливости и толерантности! Усатые тоже в массе своей приличные люди. А если точнее, то мужчина без усов, словно яйца без трусов (народная мудрость. авт). Ну усы, ладно, а лошадь зацените, мимика какая!
|
О Санкт- Петербургском метрополитене имени В.И.Ленина. |
О Санкт- Петербургском метрополитене имени В.И.Ленина.
И вновь я посетил знакомые места. Нет, не то что бы совсем переставал пользоваться метрополитеном, но опускался в него и до него не в час пик и не на самых мясорубочных станциях. Великая всё-таки вещь – память тела. Бока, спина и зад живо вспомнили ни с чем не сравнимое ощущение холодной войны, мгновенно переходящей в бешеную рубку с казацкими посвистами и татаро-монгольскими визгами.
И зачем мы, люди, тискаемся друг к другу? Давно из тёмного леса не скрадывают нас саблезубые, не торчат из маслянистой трясины крокодильи рожи плезиозавров, а как страшно жить. В куче веселее. Кстати о плезиозаврах. Если выкачать из Лох-Несса студёную водичку, то в образовавшуюся ёмкость можно загрузить всё человечество, все шесть миллиардов и дофига места останется. Какая же мы жалкая кучка муравьёв в планетарном масштабе. Однако, в историческом на этот раз масштабе мгновенно засрали огромную планету. Можем, когда захотим. Силён дядя, восемь куч и всё жилится. Козы сожрали остров Робинзона – Селькирка, но пластиковых пакетов и вечных алюминиевых банок за собой не оставляли. Так, экологически чисто гадили шариками на оставшиеся после тотального выпаса голые скалы. Коз всю жизнь дёргают за титьки, потом жарят на шампурах. Козлов не дёргают, просто жарят. Вот такое барбекю получается. Козлом быть лучше. Я имею в виду мужчин. И вообще, жизнь прекрасна.
Но мгновенна.
Пой же, смейся,
Счастлив будь, кто счастья хочет
И на завтра не надейся.
Лоренцо Медичи. Милан. 16 век.
В метро хорошо думается о вечном. Особенно хорошо, когда на бесконечном перегоне Балтийская – Нарвская, притиснутый народными массами к двери, расплющишь нос о рекламную наклейку «Оставайся на связи и никаких проблем», сравнимую по степени жизнерадостности с баннером «Работа делает свободным» над воротам концлагеря.
Я люблю вас, люди!
И тебя, бабуля на шести костылях и двух подпорках с многопудовыми кутулями азартно прущую в самую что ни на есть пиковую давилку. Полчасика терпения и могла бы степенно дефилировать по гулким пустынным станциям. Чёрт с ним, с Народным универсамом и экономией 25 копеек, главное процесс, борьба. Ещё польска не згинела. И тебя, толстяк, занимающий пол вагона, я тоже люблю. Ты жертва фаст фуда и ни в чём не виноват. Надо бы тройную плату брать за транспортировку таких объёмов, но с Мак Дональдса не с тебя, бодибилдер ты наш. А алкаши, а утренний выхлоп! Однако перегон и перемирие закончились. Уря!!! Берегись бабуля!
О метростанции Технологический институт, она же Техноложка.
На суетливой Технологической, той ее части, что изукрашена общественно туалетной плиткой, есть переход между платформами типа земляной норы, если дожидаться поезда с этого конца, то при его приближении возникают звуковые феномены, имеющие несомненный научный интерес: вдруг раздаётся сухое постукивание, словно лёгкие палочки, подвешенные на верёвке, или рёбрышки подземной Карениной. Барабашка метрополитеновский, обыкновенный, короче говоря.
В мистическом Санкт-Петербурге много мистических мест. Эк я сказанул! О том, какое из них самое наизагадочнейшее ломают копья своего хрупкого интеллекта знатоки города, исследователи паранормальных явлений и прочий незанятый полезным трудом народ. Но я утверждаю, утверждал и буду твёрдо держаться своего утверждения – самое мистическое место города это его внутренности, нутро его болотное – метротруба. Станция Технологический институт на манер хитрого енота обзавелась множеством залов, каморок, переходов, перелазов и выходов на свет белый. В некие определённые дни (кем определенные? Карма вероятно) выход в вестибюль намбер ту закрыт. В эти самые (критические?) дни внизу в зале вход на эскалатор забран витиеватой решёткой, лампы погашены и в перспективу тёмной выси уходят неподвижные ступени эскалатора. Но, прислушаемся. В интервалах грохота приходящих и отправляющихся метропоездов, в тёплом полумраке бубнит ГОЛОС. Неразборчиво, но горячо обращается он в никуда с неведомыми человечеству вопросами. Очередной глас вопиющего в пустыне, и перед моим внутренним взором возникает трон и самодержец, долгие годы невыносимой ответственности глаголющий с горнего своего высока несуществующей реальности докладов с мест к неким среднестатистическим верноподданным. БУ..БУ..БУБУБУ перекатывается дальней лавиной с вершин. Пии…пи..пи.. еле слышно ответствуют из маргинальных низин. Чур меня! Пойду телевизор включу. БУ..БУ…БУБУБУ!!!
Психология пассажира милосердного, подающего нищим загадочна. Молодой, лет семнадцати парнишка, в выжженных глазницах два красных пятна – всё, что осталось от глаз и видно, что недавно. Даром тянет руку, от него шарахаются как от зачумлённого, боятся подцепить несчастье. «А вот, кто подаст слепой бабке!» - старушка, зорко вглядывается в пассажирские лица и, бодро помахивая тросточкой, мощно на манер педального коня рассекает плотный людской поток. Подают активно. Нищие в метро отдельная лебединая песня.
О сказках и метро Автово.
Никак не мог догадаться, почему мне так хочется приобрести круглые, с зелёными стёклами, в железной оправе очки. Ну, круглые и в проволочной оправе понятно (мне во всяком случае). Но почему зелёные? Озарение настигло меня на нижнем вестибюле метростанции Автово. Кроме стеклянных колонн там имеются люстры в крупных хрустальных кристаллах и хрустальных же сталагмитах. Сталагмиты это вам не сталактиты.
И я понял, что в зелёных очках я увижу сказочный Изумрудный город из Волшебника страны Оз Фрэнка Баума. Сказки хочется , господа, отлёта из серых будней. Это как бы в очках:
Станция метро Пушкинская.
Причём тут Пушкин? Я про Александра Сергеича, а вы куда посмотрели? За фотографирование памятника (не голой тётки, её там не было, а то бы сфоткал) автора оштрафовали на сто рублей. Неззя снимать в метро. Гостайна. Неисчерпаемы, бездонны дураки моей Родины.
|
ОКУДА ДРОВИШКИ или |
ОКУДА ДРОВИШКИ или
Зарыто наследство старушкино
Под камнем...
На площади Пушкина!
Сергей Михалков.
В конце нашей истори Петр Яковлевич встретит Гробового и покривит душой, заявив, что не имеет информации о его деятельности в промелькнувшие как фанера над Парижем годы. На самом деле он пристально отслеживал стремительный полёт экстрасенса на самые верхние гнездовья истэблишмента, без зависти и какого-нибудь шкурного интереса, так для самообразования. Моисеич, начав с теледурилок (поставьте банку с водой перед экраном и т.д.) лётом протиснулся в плотно сомкнутый кружок потрясающих бубнами шарлатанов приближенных к организмам сильных мира сего. Весьма успешно исцелял Яков Моисеевич головную боль, болят таки головушки и у царей и у псарей. Непросто хронически наёбывать народ, разок и дурак сумеет, а ты попробуй лет десять кряду. То то. Не брезговал целитель и другим концом (концами?) и геморрой поджимал и эрекцию налаживал и фригидность отваживал. Борт №1, президентский лайнер от порчи заговаривал. Ну, бабла фонтан открылся неиссякаемый. Но, не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычецей морскою. Решаемый вопрос, и благодарные элитарии цепляют на хлипкие плечи золотые генерал-майорские погоны, что вкупе с криво сидящей на семитской головушке фуражкой производит потрясающий эффект. Плакать или смеяться, вот вопрос вопросов.
Все герои моего романа имеют реальные прототипы, "Моисеича" в генеральском мундире не нашёл, но вот не тем будь помянута знатная эксплуататорша царской дури, в мундире и при регалиях.
Господи! Когда ты пошлёшь Родине вменяемого царя, чем прогневали ?
Пётр Яковлевич и плакал и смеялся, но завидовать не завидовал, хоть и паслись на смежных лужайках, всем в сумасшедшее то время хватало, никакой конкуренции. Пётр Яковлевич трупы из гроба не поднимал и совсем уж одиозной деятельности чурался. Фокусы его производсва были безобидны, а иногда и полезы клиенту. Деньги он брал с особей, которым их девать было некуда, а прочим страждущим старался (искренне) помочь, что иногда, не часто и удавалось. Денег собиралось много. Найти им употребление Пётр Яковлевич не мог изобрести, хоть и старался. К загулу и прочим элементам сладкой жизни он был равнодушен, за секс не платил принципиально, молодому Петру и так перепадало, а пожилому не очень и приспичивало, чтобы тратиться. Проживал Пётр Яковлевич на съёмных квартирах, непритязательных жилищах разной степени задрипанности, что, как ни странно, добавляло доверия и расположения именно от состоятельных клиентов. Цветистые бумажки валют и аскетичные рублёвые активы Пётр Яковлевич складывал в хозяйственную сумку, а когда набралось пуда два, отоварился объёмистой спортивной. До переучёта, пересчёта и сортировки дело так и не дошло. Хозяйственные нужды Пётр Яковлевич удовлетворял из карманных, в прямом смысле денег, а когда купюры начинали вываливаться из карманов, сгружал их без счёта в спортинвентарь. Со временем пришлось увязать разномастные пачки и утрамбовать содержимое. Ридикюль в отсутствие хозяйки Пётр Яковлевич укрыл под гнилыми половицами летнего домика Мяси. Отсутствие было необходимо, бывшая работница советской торговли не смогла бы удержаться а недостачу легко мотивировать плохими условиями хранения, усушкой и утруской.
У САМОВАРА Я И МОЯ МЯСЯ
В вольшанце Мяси можно попасть пройдя под железнодорожным мостом и углубившись в больше похожую на лесную просеку Паровозную улицу. Когда то (да как вчера, блин!) по берегам Паровозной располагались весёлые домики выездных детских садиков, куда мелким горохом выкатывалась на лето в автобусных колоннах пищать на природе городская мелюзга. За время капиталистического возрождения заглохла улица, замохнатились тёмные ели, загудели таёжным гнусом. В домики-развалюхи заселялись теперь на летний курортный сезон городские бомжи и местные крысы, и те и другие с наступлением холодов возвращались в городские подвалы. Если продолжить таёжный маршрут Паровозной, то заберёшься в совсем уже нехоженные дебри. По слухам там на манер йети обитают дикие лесные бомжи, изредка в поисках деликатесов вместе с лисами проверяющие городские помойки. Но сам не видел ( и йети тоже) врать не буду.
Войдя в бунгало Пётр Яковлевич без лишних прелюдий озадачил Мясю сервировкой стола, для чего не впервые использовался ящик из под картошки (советского производства, надёжный, не чета нынешним хлипакам) и газета Литературная Россия, также толстая и надёжная. Сам же Пётр Яковлевич направился в угол жилища, где из под кучи гнилых досок и слежалого хлама извлёк заветную тару. Невежливо повернувшись к хозяйке спиной, он продолжительное время копался в недрах сумы, но наконец облегчённо вздохнул, обнаружив искомое - пачку отечественных дензнаков крупного номинала в силикатный кирпич толщиной. На глаз разделив пачку Пётр Яковлевич одну половину протянул Мясе, давно скрипевшей за спиной половицами в параксизме невинного любопытства.
- Спасибо Мяся, прими на хозяйство. Много не даю, забалуете. Не поминайте лихом, уезжаю далеко и навсегда.
- Окстись, Яковлевич, кому ты там вдалеке нужен?
- Эх, Мяся. А тут кому? - Пётр Яковлевич приобнял Мясю за пухлые плечи - Думаешь хочется мотаться на старости лет? Нужда припёрла. Киношке и Зосиме отмусоль маленько. - Пётр Яковлевич закинул ремень сумки на плечё и, не оборачиваясь, вышел через то место, где во время оно располагалась дверь.
- На посошок, Яковлевич! - Мяся простёрла руку в сторону ломившегося от яств "стола". Но Яковлевич поступательно удалялся по Паровозной и лишь отмахнулся не оборачиваясь.
МЯСЯ. Или нет повести печальнее на свете.
Свой нынешний высокий статус и почётное звание бомжихи Мяся приобрела пав жертвой перестройки, гласности и (в большей степени - ускорения). Ускорили Мясю, задолжавшую какие-то пустяки за коммунальные услуги, дружеским пендулем из собственных двухъярусных апартаментов судебные приставы. Коммунальный неплатёж - официальная версия, на деле двухъярусные хоромы в курортном городке приглянулись кому-то власть или бабки имущему. А как всё прелестно начиналось! В гнусные времена застоя Мяся прибыльно торговала в ларьке картошкой-моркошкой (продукты ещё не перешедшие тогда при клятом социализме в разряд деликатесов. Так, дедушка шутит, попрошу отдел "К" не напрягаться, я в общем и целом за буржуинство, желательно не в нашей деревне, но поздно пить боржом, когда дырка в .опе). На переломе эпох Мяся хапнула целый магазин! Центральный! Но, дьявол в деталях. Масштабом Мяся ошибласть, время требовало именно масштабного воровства, а не дырки в гирях на картофельных весах сверлить. Слопали Мясю конкуренты, отжали и магазин и весь прочий хрустально-ковровый соцдостаток. Остался у Мяси неистребимый оптимизм, приверженность портвейным напиткам и круг верных друзей. О перечисленных выше трёх номенклатурах многие барыги, возлежащие в шезлонгах в шелковых носках на южном французском берегу безнадёжно мечтают. Так вам и надо, иноагентам, Мясе в портвейн друзья не плюнут, а ваш слуга малаец в мадам клико ещё как.
|
Скелеты в шкафу. |
Скелеты в шкафу.
«Из всех искусств для нас важнейшим является кино» И. И. Ленин
На облупленном комплексе зданий Ленфильма лежала хорошо различимая печать мерзости запустения.
Пронзив проходную словно нож фальсифицированное масло (несколько отечественных фантиков вахтёрше) группа достигла гримёрного цеха, где и застала в полном одиночестве и бездействии разыскиваемое лицо.
Здравствуйте, Никифор, поздаровалась в зеркало сидевшая спиной к двери гримёрша.
- Кто Никифор? Ты, Никифор, Киношка, что ли? А мы тебя всё Коля, Коля.
- По паспорту Никифор Анатольевич, а Николай это для простоты, чтобы языки не вывихивали некоторые - Киноха бросил на гримёршу взгляд полный горечи и желчи - Мы с тобой Галя, вроде на ты были.
- Были Коленька, ох как были. Скучавшая в пустом цеху Галя явно обрадовалась бесплатному развлечению.
Во всё время содержательного до крайности диалога Пётр Яковлевич внутренне страдал, вернее страдала его профессиональная гордость. Дело в том, что Коля - Никифор неожиданно оказался всплывшей из глубин прошлой жизни профессиональной неудачей. Небольшой, но всё таки неудачей, не так уж их много было у Петра Яковлевича.
Справка:
Есть несложный приём, позволяющий специалистам по отводу глаз, престидежитаторам и прочим шарлатанам умственного труда осуществлять "чтение мыслей" для расслабления клиента перед отъёмом денежек. Читать мысли на нашей планете никто не умеет, но имеется немало индивидуумов обладающих от природы высокой чувствительностью к микромимике и умеющих интерпретировать полученные данные. Оператор просит произнести про себя буквы алфавита и по сокращению зрачка определяет, какие из них составляют ваше имя.
— А можно петь, Христофор Бонифатьевич? — спрашивает он.
— Да как вам сказать? — говорю. — Особенно я не рекомендовал бы, но если нравится — пойте, только про себя.
Приключения капитана Врунгеля.
Тот же фокус при угадывании дат и прочих загаданных чисел. В случае с Киношкой Пётр Яковлевич уловил А, И, К, Л, Н и транслитерировал их в Николай, не имея терпения дойти до Ф.
"И орёл бывает поскользнётся"- внутренне махнул рукой Пётр Яковлевич и вернулся во враждебный окружающий мир к текущим проблемам.
За короткий период отсутсвия все как-то позабыли о руководителе группы. В дальнем уголке застенчиво переминался с ноги на ногу Тимофей, Коля и Галя без брудершафта вернувшиеся к "ты", ворковали вспоминая "минувшие дни и битвы, где вместе рубились они". Петру Яковлевичу предстояло по возможности правдоподобно мотивировать нужду в превращении Тимофея в своё подобие. Деликатно кашлянув, он привлёк к себе внимание аудитории. Галю, дурочкой отнюдь не бывшей, враки Петра Яковлевича о розыгрыше и прочее блабла не впечатлили нисколько, но не подав виду, она мило улыбаясь приступила к работе, про себя решив, что грохнут двойника за милую душу, но такую плесень и не очень жалко, всё равно в канаве сдохнет. В лихие криминальные годы, пообвыклась гримёрша с побочными эффектами своего ремесла как то незаметно превратившимися в основной источник дохода. Таким образом, к приятному удивлению Петра Яковлевича всё оказалось очень несложно. Правда, материально поощерить пришлось всю троицу: Тимофея за терпение при нанесении на рожу разных противно-липких субстанций, Киношку за Галины романтические воспоминания, её в свою очередь за профессиональное мастерство и понимание момента.
«Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек»
Из «Песенки бюрократа», написанной советским поэтом Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом (1889—1949) для эстрадного обозрения Московского дома печати «Вопрос ребром» (1931). Музыка Константина Листова.
На нашей улице есть дом,
Всегда закрыты ставни в нём.
(Начитанность сильно мешает оригинальному творчеству, свободному парению мыслей, так сказать. Создаётся у меня впечатление, что могу составить роман из одних цитат и ничего катастрофического с ним не произойдёт. Автор).
А вся преамбула, подход так сказать к проблеме замыслен лишь для того, чтобы читатель проникся трагичностью и судьбоносностью момента. Ну скажите на милость, почему когда что-то очень нужно, хрен получишь без запредельных усилий, а когда и не надо совсем само валится? Вот приспичило Петру Яковлевичу поиметь финскую визу и шенген и пресмыкается он в финской конторе нагло впёршейся на улицу революционного поэта своим псевдогранитным буржуинством. А вот и цитатка:
как склизкая мокрушка скрозь каменьев!"
Поднятая целина" Шолохов Михаил Александрович.
|
ОБ ИСТИНЕ. |
ОБ ИСТИНЕ.
Так "Что есть истина?"
Изучаю я тут себе творчество Фердинанда Ходлера, никому ничего плохого не делаю. И вот -бац, нате пожалуйста! Картина Ходлера Истина II.
Существует, следовательно, и Истина I. А осетрина второй свежести? При ближайшем рассмотрении полотна, обнаруживается, что истина голая и писана с натуры (угадываются черты Берты - жены художника). Лёгкий приступ дедукции и вывод - истина в жене. Или в вине (жене - вине). Вместо ясности амбивалентность какая-то, иератичность. Короче, муть голубая (суть-муть).
Приглядимся к Истине пристальней. На стопах выпирают косточки - происходит подобная деформация от хождения на каблуках. Интернет-сообщество мучительно пытается разрешить загадку мироздания - есть ли жизнь на шпильках? Однажды на секционном столе довелось мне лицезреть ножки некоего почившего с миром заслуженного ЗК. На одной была надпись: Они устали. На другой: Ходить по лагерям. "Истине" бы тату в самую тему.
А Истина на каблуках, а осетрина...? По второму кругу пошли. Припоминаются бессмертные и бесконечные вирши: Я сидел, свистел в кулак, подошёл какой-то парень, меня по уху ударил. Староста, староста, рассуди пожалуйста! (повторять пока не надоест). Но если кто-то думает, что автор сдался и бросил заострять вечные вопросы, он сильно ошибся, то ли ещё будет! (смотри главу последнюю)
О ЛЕГЕНДАХ И МИФОТВОРЧЕСТВЕ.
Некогда я был. Хотел написать был молод, но просто «был» звучит эпически, даже эхо какое-то проявляется был, был….был. Короче, я существовал и совершал поступки. Теперь я существовать продолжаю, но о поступках только рассказываю. Вспоминается (опять кстати?) анекдот. Некий кастрированный котяра длительное время не появлялся дома в марте. На вопрос, чем он столько времени занимался, при отсутствии возможности. Он ответил – теперь я консультирую. В чём окружающий меня социум нуждается меньше всего, так это в советах, однако, некоторым индивидуумам по ряду причин (меркантильных, как правило) приходится дедушку выслушивать. Поймал себя на мысли, что экспортный вариант рассказок (как мне хотелось бы чтобы было) сильно отличается от варианта для внутреннего пользования (как оно, едри его, было на самом деле). Примерно так же как экспортный продукт отечественного автопрома, блистающий хромом, от непрезентабельной шестёрки на псковском просёлке.
I have made an art according to myself.
Совсем было я перевернул эту печальную страницу, закончил интроспективное выворачивание нутра и почил на лаврах, так нет же! Youtube, едри его паляни́ця, встрял. Почему не «едрён батон», объясню далее, но сначала про выворачивание нутра.
Люблю я побачить занимательные сериалы на тему богатой событиями жизни викингов. В одной из серий мужественный викинг с целью отвлечения врага приколачивает свой кишечник к столбу и резво бегает вокруг. Враги несколько удивляются, и товарищи викинга смываются до хаты, готовиться к новым приключениям на свои и соседские задницы на тернистом пути в валгаллу . Так вот, обнародование воспоминаний о прошлых косяках и ляпах, никому на планете не интересных, но сидящих в душе занозой с детского садика до гробовой доски, очень напоминает подобную кишковёртку.
Теперь «паляниця» на очереди.
Скачал я на торрент (хрен заблокировать сайт удалось вам, душителям культуры!) Одиссею слепца Гомера.
Казалось бы, ничего не предвещало, и – извольте бриться. Где мои глаза были! 19 год. 11 хв. И странную буковку i в названии произведения я и не приметил. Ничего супротив мовы не имею, но Гомер на мове, для меня всё же крутовато.
А вот теперь и за Youtube примусь. Прислал он мне на телефон (говорил детям, когда дарили Galaxy– телефон для того, чтобы звонить, а не фигнёй разнообразной заниматься) рекламу фильмов на основе анализа (кто его просил, других делал что ли нет!) моих предпочтений. Глянул я в зеркало Ютъюба, увы мне. Неужели я такой дебил, что мне китайскую Битву у красной скалы трёхчасовую надо срочно просмотреть в качестве «шикарного исторического фильма»? А выходит, что таков я и есть перед лицом мирового киберсообщества. Опустили ниже плинтуса. Развенчали миф о тонкости моих художественных предпочтений. Но фильм я просмотрел, не зря же компьютер старался. И вот что интересно, обнаружил родственную душу.
Припадочный китайский генерал, обаяшка, хочу его на аватарку вставить. Эдакий дусик.
|
ИСКАТЕЛЬ 2 |
AB OVO!
ЧААДАЕВ В ЯЙЦЕ 1815г.
EX OVO OMNIA
I alone, from the private box of my primordial egg, saw what was going on.
Jeffrey Eugenides MIDDLESEX
AB OVO! От яйца! ABHIN CCOHLEA! От винта! Полетели, полетели и на головку сели. Хотя до полёта мне ещё далече. Курочка в гнезде, а яичко ещё … незнамо где.
В яйце, в целом, неплохо. Вот написал и поразился многогранности и бескрайней привольности семантических полей русского языка. Конечно в целом. Понятно, что в треснутом, кокнутом и дриснувшем яйце совсем хреново. Что за дело мне до мировых катаклизмов за бронёй скорлупы, комфортно (гકોમ· કિલ્લો - комфорт на языке гуджарати) согреваемой пуховым мамкиным пузом. Закинув крылья, или что там уже отросло, за голову, положив ногу на ногу, люблю я на досуге попечалиться о судьбах мирских, подивиться извилистости путей рока, посокрушаться о тщете попыток материи осознать себя самоё.
Яйцо само по себе интереснейший предмет для размышления. Вы, безусловно, как культурные люди (бескультурные хамы бросили читать моё эпохальное произведение с третьей строки) знаете о Колумбовом яйце.(Колумбово яйцо — крылатое выражение, обозначающее неожиданно простой выход из затруднительного положения). Забавно, что в Испании, задолго до Колумба существовал аналогичный фразеологизм «яйцо Хуанело»(исп. huevo de Juanelo). А вот какое –такое Хуанело это было, вы узнаете, если попробуете произнести слова, приведённые в скобках.
Что всё- таки первично – кура или яйцо? Кура есть субпродукт питания, в этом коренное отличие её от курицы, как элемента биосферы, но, ни в коем случае, не ноосферы Вернадского, ибо курица не птица, а баба не человек. Яйцо в геометрическом ракурсе и вовсе не сфера, но сложная фигура вращения. Я же фигура умолчания, та ещё фигура. Посмотри-ка высший свет на меня сквозь твой лорнет. Лорнируйте господа с гадким прищуром, хихикайте мизерабли с французским прононсом, мне не привыкать. Как-никак я первооткрыватель карательной психиатрии, злобный критикан, безродный космополит (тоже один из первых, или первый?), обладатель уникальной справки о психическом нездоровье за подписью:
(Ну, не слабое факсимиле!) монарха-самодержца всея Руси оригинальный философ и писатель (вставка из предисловия) и протчая и протчая и etc.– Пётр Яковлевич Чаадаев.
Александра я за красоты почерка вставил, на самом деле справку Чаадаеву (и больничный лист?) Николай Первый визировал.
Знатные крендельбоберы, но пожиже папиных.
А это автограф Батьки Махно, тоже красиво, чем-то похоже.
Но мы отвлеклись увлёкшись. Былое и думы. Вернёмся к яйцу. И снесла Леда яичко, не слабое было яичко, непростое с Кастором и Поллуксом внутри. Каждый из вас, читатель, в бытность эмбрионом сиживал в яйце. И папа, распушив перья и отвечая на зов природы во время исполнения супружеского долга имел (двусмысленно как-то) перед своим внутренним взором уходящую в бесконечность перспективу яиц, исполненных мрачно насупившимися горбоносыми эмбрионами. Выражение лица человеческого эмбриона на ранних сроках идиотически расслабленное.
П.Я. ЧААДАЕВ В ЯЙЦЕ 2.
Эдакая улыбка Будды блуждает на его едва очерченных губах. Не то у птиц (больших и хищных в перспективе). Грозно сводят они musculus procperus к основанию орлиных клювов, предвидя своё великое предназначение в чреде перевоплощений. Кстати (incidently), если кому-то не по нраву обилие иностранных цитат в повествовании - каркал я на него с высокой ёлки. А то вставлю ещё что-нибудь a la salon madam Sherer с мелкобуквенным переводом внизу листа. Ладно, прощаю на первый раз. Я выше этого.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Я люблю границы, грани и гренки. Грань - ницца. Границы таак разграничивают, вводят небывалую таки определённость. Я ныне длинноносее пятого пункта, моя вселенная ограничена скорлупой и мне это нравится, патриотизм – последнее прибежище негодяя. Что бьётся за стеною, не всё ли мне равно. И это я-то, первый безродный космополит на Руси, официально заклеймённый низкопоклонник перед западом. А был я там, на западе, кроме как у царя на ковре с донесением о взбунтовавшемся в припадке благодарности Семёновском полку?
Я одна шестимиллиардная двести миллионная триста двадцать тысяч пятьсот шестьдесят пятая часть человечества. И безнадёжность состоит именно в осознании себя таковой и ни на полчеловека более частью. Ощущай я себя одним из золотого миллиарда, ну из двух серебряных в крайности, был бы я Чингизхан или Шопенгауэр, Достоевский на хороший конец. Сослогательное наклонение. А я уже 6002320720 в очереди, пока писал, народу бабы ещё народили. В забавном фильме про 300 спартанцев (не бывает таких прессов у живых людей), строят они стенку защитную, используя в качестве конструктивных элементов тела убитых врагов. Ноги, руки торчат из каменной кладки. Вот так и перед моим внутренним взором торчат мои ручки-ножки из стенки на шесть миллиардов кирпичиков. Отряд не заметил потери бойца.
Метки: Сперанский М. Кузьмин |
Во, бля, память! |
Память - консервные банки на колючке (Харкотина, птенец в Симферополе, треснувшие штаны)
Но самые большие преступления вспоминаются не так тяжело, как пустая, мелкая неловкость, недоразумение, ошибка самая невинная, другими даже не замеченная; или замеченная, но такая, которую и выяснить нельзя в её ничтожности. И так она слёживается маленьким комочком в душе и порой, когда начинаешь там ворошить, - давит не больно, а тошнотно. З.Н. Гиппиус.
|
ИСКАТЕЛЬ 2 О литературной посмертной славе. |
Метки: ИСКАТЕЛЬ |
ИСКАТЕЛЬ 2 |
Метки: Пётр Яковлевич |
О литературной посмертной славе. |
О литературной посмертной славе.
Есть такая книжная серия ЖЗЛ Жизнь Замечательных Людей. Удалось угнездиться в серенькой обложке – ты часть мировой истории, замечательный людь, во всяком случае, эндемически, на родной почве. Критерии замечательности тяжёлым грузом лежат на совести авторов серии. Кто больше матери истории ценен? Будем ориентироваться на объективные показатели.
Том, посвящённый Григорию Распутину толще всех. Чингисхан и Наполеон Бонапарт раза в три субтильнее. Пользы от всех троих человечеству, кроме вреда, никакой. Завоеватели хреновы, хоть народу загубили миллионы, а Григорий, сексуальный террорист дворового (во всех смыслах) масштаба? Чудны дела Твои, Господи.
ОПИСЬ ИМЕНИЯ
оставшегося после убитого на Дуэли Тенгинского Пехотного полка Поручика Лермантова.
Учинена Июля 17 дня 1841 года.
№№
6. Собственных сочинений покойного на разных ласкуточках бумаги кусков 7.
53. Подштанников холщёвых старых 7.
54. Подштанников холстиновых одне.
60. Подштанники фланелевые одне.
65. Фуфайка и подштанники лосиные 2.
Первый Мой роман назывался …забыл. Но вернувшись домой (сейчас я в трамвае) навёл справку. Первый мой роман назывался «Исполнение желаний». Был исполнен на широкоформатной машинке «Уфа» с двухцветной черно-красной гвардейской лентой. Ленту такую достать потом не удавалось, вставлял узкую, отчего приходилось для пропечатывания заглавных буквенных верхушек виртуозно манипулировать лентоподъёмником. Таким трудоёмким образом были заполнены две книжки мелованной бумаги для дипломных работ. Кроме текста книжки содержали авторские иллюстрации пером и тушью. Произведение рождалось в муках. Черновики и подготовительные материалы долго хранились для потомков (была такая задумка – прославиться) и чтоб под моим бронзовым памятником пенсионеры в засаленных и пионеры в алых галстуках цитировали меня на память, размахивая руками. Роман, по большому счёту, был написан с целью понравиться девочкам. Девочкам, как виду, или одной абстрактной обобщённой девочке. На фоне буйного подросткового тестостерона они не дифференцируются, не распадаются на дискретных индивидуумов. Что совершить мальчику типа ботаник для решения остро поднявшегося полового вопроса? Рецепта два: банальный онанизм или писание стихов, в хронических случаях – романов. Я совсем себя не цитирую, так не годится. Цитата:
«Тёплым августовским вечером в год 6928 от сотворения мира или 1421 от рождества Христова на пригорок, скрывавший деревушку Тинтаджел, что в Корнуолле, поднимался утомлённый всадник, остановился на мгновение передохнуть и задумался, загляделся на убегающую в низину дорогу, понурила голову лошадь. Заходящее солнце…». А что? Знатное "вечерело". Мне нравится. Я таки вундеркинд был. И остался, пожилой, зато не Робертино, никакие возрастные мутации моим способностям романиста не повредят, разве что склероз сосудов головного мозга. С высоты возраста и не так остро стоящего полового вопроса мотивации первого романа кристально ясны. Написал, никому не показал. С девочками и так как-то наладилось, ничего особенно сложного, как оказалось. Нужны им эти стихи и проза. Так бы и росли неизданные тиражи, не вливаясь широкой струёй в мэйн стрим мировой культуры, но зарок есть зарок. Этот роман последний. Скорого конца не обещаю, люблю я эту работу.
О "вечерело" и прочих литературных удобствах.
Ты не поверишь, но во времена не столь отдалённые творил некий английский писатель Э́двард Бу́львер-Ли́ттон, 1-й барон Литтон ( Edward George Earle Lytton Bulwer-Lytton, 1st Baron Lytton, 25 мая 1803 — 18 января 1873). О степени его популярности свидетельствует следующий знаменательный факт - Сам Александр Сергеевич собирался писать роман Русский Пелам, по мотивам Бульвер-Литтоновского романа "Пелэм, или приключения джентльмена". 1828г. Так вот, свой роман "Пол Клиффорд" он зачал фразой "Стояла тёмная ненастная ночь" ( It was a dark and stormy night). Которая ныне служит названием конкурса на самое худшее начало художественного произведения (проводимого факультетом английского языка Университета штата в Сан-Хосе. Призовой фонд — 250 долларов США, основной критерий — «словесная избыточность, напыщенность, замысловатость, словоблудие и клинический бред). Кабы знатьё, имел бы я 250 баксов за нихрен собачий, за простой бред клинический.
Умрёшь и повторится вновь… Умирать не хотелось. Всё так интересно. Какой был голос у Чаадаева? Судя по онегинскому будуару, красе ногтей и отсутствию тесных задокументированных контактов с дамами («Сударыня,…» в письмах не в счёт) – весьма специфический. Фонографов не было в то время. Один уважаемый мною писатель-научный фантаст и палеонтолог (Ему всё равно, а мне приятно. Так как эта понравившаяся мне фраза будет повторятся в романе частенько, в дальнейшем употребляется аббревиатура ЕВРАМП), так вот фантаст предположил, что звуковые волны могут застывать в красках. Пишут с Чаадаева портрет гусара, а он треплется по-французски, краска застывает, потомки расшифровывают. Не могу себе представить молчащего Чаадаева. Наверное, и в будуаре «онегинском» с зеркалом разговаривал. Напросился он раз к императору за бунтовавший семёновский полк просить. Император ему слово, Пётр Яковлевич в ответ десять. Привет месту адъютанта, здравствуй пенсия без повышения в чине, обидно. Но такой уж был человек, ради красного словца ни мать, ни отца, ни Россию муттер не жалел. Чаадаев умирать не планировал. Труд свой, «Письма к пресловутой сударыне» имеются в виду, потомкам адресовал. «Время и пространство, вот пределы человеческой жизни, какова она ныне. Но, прежде всего, кто может мне запретить вырваться из удушающих объятий времени.». Каково писано? Есть у меня подозрение, что Чаадаев первый времяпроходец, звёздный странник, описанный одним американским романтиком ЕВРАМП. Почему меня так влечёт нарцисс Чаадаев, а не скажем харизматичный Михаил Бакунин? Последний, кстати, к первому в гости ходил потрепаться, жили в одном доме одно время. Бакунин – демон, вагнеровский Зигфрид, палочка дрожжей брошенная в сортир – пена, суета, все в говне, включая естествоиспытателя. А Чаадаев в белом фраке. Поняли теперь?
|
На границе тучи ходят хмуро. |
На границе тучи ходят хмуро.
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.
"...Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?
Любите ли вы финскую таможню, как люблю её я? И далее по тексту Виссариона Белинского.
Ах, этот нежный шелест контрабандных финских марок в семейных трусах, этот вечерний звон сверхнормированного алкоголя укутанного тряпьём в спортивной сумке. Молодость, адреналин и первая, робкая жажда к неправедной наживе. Всё минуло. Но так и стоят перед глазами туго обтянутые серой болоньей ягодицы финской таможенницы и оттопырившийся на крутом бедре стильный ГЛОК
|
РОССЕТТИ ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО. THE LIFE AND OEUVRE. 1867-69 |
Мечтательность 1868 г.
Существует несколько вариантов мифа о Пандоре, один из которых изложен в книге The generall history of Women Author: Heywood, Thomas. экземпляром которой владел Россетти. По этой версии Пандора сама открыла ящик, содержавший все бедствия и несчастья, и выпустила их в мир, на дне осталась только Надежда.
С 1869 года Россетти всё чаще обращался к рисунку мелом, обычно на тонированной зелёной или голубой бумаге. На тему мифа о Пандоре он создал несколько работ мелом и картину маслом. Поза на данном рисунке, возможно, взята с одной из фотографий, сделанных Россетти в 1865 году с Моррис.
на многих фото подчёркнута длина и выразительность рук, во всех картинах, написанных Россетти с Моррис руки играют важную роль.
Правая рука Моррис напоминает левую у Michelangelo's "Dawn" in Medici Chapel.
EPIMETHEUS was the Titan god of afterthought and excuses. He and his brother Prometheus were given the task of populating the earth with animals and men. However, Epimetheus quickly exhausted the supply of gifts allotted for the task in the equipment of animals, leaving Prometheus' masterpiece, mankind, completely helpless. As a result the Titan brother was forced to steal fire from heaven to arm them. Zeus was angered by this theft and ordered the creation of Pandora, the first woman, as a means to deliver evil into the house of man. Despite the warnings of his brother, Epimetheus happily received her as his bride, but as soon as she arrived she lifted the lid of a jar entrusted her by the gods, releasing a plague of harmful daimones (spirits) to trouble mankind. Only Hope (Elpis) remained behind to succor the unfortunate race. Epimetheus' name was derived from the Greek words epi-, epeita, and mêtis, and means "afterthought" or "late counselling." Pindar calls Afterthought (Epimetheus) the father of Excuse (Prophasis). He was the proverbial fool.
Pandora, sketch
1874-8
Данная версия отличается от рисунка 1869 года, плечи даже более массивные чем в Astarte Syriaca и напоминают Cumaen Sibil of the Sistine ceillng. На коробке теперь надпись VLTIMA MANET SPES и крылатая голова Надежды с подсолнухами. Угрожающее и маниакальное движение заменили летаргическую мрачность ранних версий.
Cumaen Sibil of the Sistine
После смерти Сиддал Россетти поместил в её гроб рукопись стихов, которые он планировал опубликовать после перевода Early Italian Poets (1861). В 1869 году рукопись извлечена из гроба и опубликована в 1870 году. Его Poems 1870 включали эксгумированные из могилы Лиззи и новые, вдохновлённые Джейн с которой он прожил следующее лето в Kelmscort Manor.
После смерти Сиддал Россетти поместил в её гроб рукопись стихов, которые он планировал опубликовать после перевода Early Italian Poets (1861). В 1869 году рукопись извлечена из гроба и опубликована в 1870 году. Его Poems 1870 включали эксгумированные из могилы Лиззи и новые, вдохновлённые Джейн с которой он прожил следующее лето в Kelmscort Manor.
«Приветствие Беатриче» —, созданная в 1869 году. Картина не связана с одноимёнными работами Россетти, созданными в 1859 и 1880 году.
Натурщицей для образа Беатриче стала Джейн Моррис. Сюжет картины взят из стихотворения Данте Алигьери «Новая жизнь», где Данте впервые встречает Беатриче. После смерти своей супруги Элизабет Сиддал, также изображавшейся Россетти в образе Беатриче, художник ассоциировал свои чувства к Джейн Моррис, находившейся замужем, с историей Данте и Беатриче. Текст на картине вверху слева — взяты из сонета Алигьери (из XXVI части, начиная словами Tanto gentile e tanto onesta pare [Столь благородна, столь скромна бывает…]
| Приветствие Беатриче. 1869 | |
| The Salutation of Beatrice | |
| Холст, масло. 57,1 × 47 см |
|
||
| Данте Габриэль Россетти | ||
| Пия де Толомеи. 1868 | ||
| Pia de' Tolomei | ||
| Холст, масло. 105,4 × 120,6 см | ||
| Музей искусств Спенсера, Лоуренс | ||
Метки: Vampyre Maria Francesca Gabriel Charles Dante William Michael Christina Georgina |
Россетти. 1870 |
Автопортрет 1870
Self portrait (1870)
LA DONNA DELLA FINESTRA
Page 160, “D.G. Rossetti,” by H.C. Marillier, 1899. “La Donna della Finestra.” “Two studies were made in 1870. This one may be slightly the earlier of the two.” p.197. “It shows the figure only, and differs in some respects, espec- ially the arrangement of the hands”, from the real picture. “The Lady of Pity.”
The Lady of Pity
The painting illustrates the text in the later part of the Vita Nuova when Dante is grieving over the loss of Beatrice and suddenly sees “a young and very beautiful lady, who was gazing upon me from a window with a gaze full of pity, so that the very sum of pity appeared gathered together in her” (see DGR's translation The New Life).
Есть масло 1879 года начато в 1870 и ещё много набросков посмотреть позже
МАРИАНА.1870.
Mariana. 1870. Oil on canvas. Aberdeen Art Museum, UK.
Тема заимствована из начала четвёртого акта "Меры за меру" Вильяма Шекспира. Мариана, страдая от того, что её отверг её любовник Анжело, грустит, погружённая в слушание песни юноши-пажа:"О, уберите, уберите эти губы прочь." Россетти начертал песню на раме. Моделью для пажа послужил Вилли Грэйм, сын Вильяма Грэйма, заказчика картины.
The subject is taken from the opening of Act IV of Measure for Measure by William Shakespeare. Mariana, suffering from rejection by her lover, Angelo, is engrossed by the boy's song, 'Take, O Take, those lips away', which Rossetti inscribed on the frame. The pageboy was posed for by Willie Graham, the son of William Graham who commissioned the picture.
'Lo! It is done. Above the enthroning throat The mouth's mould testifies of voice and kiss, The shadowed eyes remember and forsee. Her face is made her shrine. Let all men note That in all years (O love thy gift is this!) That they would look on her must come to me.'
|
РОССЕТТИ 1871 - 74 |
«Рождественская песнь» — картина , созданная в 1874 году.
Ранее (в 1857—58 годах) Россетти уже создал работу с таким же названием, но в иной технике и композиции. Натурщицей для картины стала не столь часто появлявшаяся на его работах Эллен Смит. Россетти увидел Смит на Челси стрит в 1863 году. Красота Эллен отличалась от привычных натурщиц с работ Россетти, хотя её округлые черты лица и полные губы имели некоторое сходство с Фанни Корнфорт, красота которой, по мнению Россетти, к тому времени начала увядать. В отличие от Джейн Моррис, Алексы Уайлдинг и Рут Герберт, обладавшими острыми и характерными чертами лица и позировавших для типажей роковых женщин, Эллен Смит обладала более мягкими и чувственными чертами лица.
.jpg?uselang=ru)
Ассистент Россетти Генри Треффри Данн описывал эту картину как «Девушка в блестящей восточной одежде малинового цвета с узором из золотой нитей, играющая на струнном инструменте и поющая Hodie Jesu Christus natus est Hallelujah». Строка из песни о рождении Христа начертана на раме картины. Строки взяты из одной из колядок, которые Россетти собирал, записывал и переводил со среднеанглийского языка.
«Рождественская песнь» одна из серии женских портретов с музыкальными инструментами и схожей композицией (женщины изображены по пояс и в объёмных одеждах); за ней далее последовали музыкальные портреты «La Mandolinata», «La Ghirlandata» «Вероника Веронезе», «Морские чары» и другие. Связь женской красоты, музыки и экзотической одежды и деталей декора была одной из отличительных черт нового художественного стиля Британии 1860-х и 1870-х годов, в котором сочетались элементы эпохи Возрождения, восточного искусства и классики. Центральным образом на полотнах художников стала женщина-музыкант, отрешённая задумчивости и своей игре; при этом сама музыка может быть как романтичной, так и трагичной (как на портрете Россетти «Римская вдова»); художник стремился создать своей работой настроение, вызванное неслышимой музыкой. Восточная мандолина с двумя струнами принадлежала самому Россетти; этот инструмент уже появлялся на его других произведениях. Платье Эллен Смит уже появлялось на ней же на картине Россетти «Возлюбленная».
La Girlandata 1873.
WMR's early commentary on the picture is much to the point: “The name La Ghirlandata may be translated ‘The Garlanded Lady,’ or ‘The Lady of the Wreath.’ The personage is represented singing, as she plays on a musical instrument; two youthful angels listen. The flowers which are prominent in the picture were intended by my brother for the poisonous monkshood: I believe he made a mistake, and depicted larkspur instead. I never heard him explain the underlying significance of this picture: I suppose he purposed to indicate, more or less, youth, beauty, and the faculty for art worthy of a celestial audience, all shadowed by mortal doom” ( WMR, DGR: Designer and Writer, 86-87 ). But it seems quite clear that the picture is also a (so to speak) Venetian rendering of Keats's singing and garlanded “Belle Dame Sans Merci”. The picture thus connects back to some of DGR's earliest work, such as the drawing of La Belle Dame Sans Merci as well as to several of the late, ominous pictures, like Ligeia Siren.
DGR was working on the picture in early July 1873, and by the middle of the month it had been paid for by William Graham (£840) and was, DGR told Charles Howell, “well advanced”. On August 23 he wrote to Watts-Dunton that “I have now nearly finished [a picture] I call La Ghirlandata. It contains three heads—a lady playing on a harp and two angels listening—and an infinity of other material—and in brilliancy is more like the Beloved than any other picture of mine you have seen. It belongs to Graham, who wants it in Scotland, but perhaps I may send it for a few days to London to show to a few”. He described the picture to Treffry Dunn in these terms: “The one I am doing for him now is not B[lesse]d Dam[oze]l but that figure playing on the queer old harp which I drew from Miss W[ilding] when you were here with her. The two heads of little May are at the top of the picture. It will really be a successful thing I am sure now, and is getting fast towards completion, but I have not yet got the frame. It ought to put Graham in a good humour and I am glad he is to have it as he is the only buyer I have who is worth a damn.” And to William Bell Scott he wrote even more enthusiastically: “For some six weeks past I have been at work solely on a picture now just finished and called La Ghirlandata—about 4 feet by 3. It is a woman playing on a sort of solid harp I have—an instrument stringed on both sides and very paintable in form. Behind her two angels lean through foliage and listen, and there is an immensity of work in the picture which is quite full of flowers and leaves all most carefully done from nature. It is the greenest picture in the world I believe—the principal figure being dressed in green and completely surrounded with glowing green foliage. I believe it is my very best picture—no inch of it worse than another.”
Эта картина принадлежит к группе декоративных полотен, изображающих женщин, играющих на музыкальных инструментах. С 1871 по 1874 годы Россетти создал четыре картины этой тематики, кроме La Girlandata это Veronica Veronese, The Bower Meadow и Roman Widow.
Вильям Майкл Россетти, комментируя картину, утверждал, что название можно перевести как Леди, увенчанная гирляндой или венком. дама играет на музыкальном инструменте и поёт, а два юных ангела слушают. Россетти задумал, что цветы на переднем плане картины - ядовитый аконит, но ошибся и изобразил жимолость.
Россетти описывая картину, как "самую зелёную картину в мире". Приходит на ум "таможенник Руссо" с его джунглями и тридцатью оттенками зелёного.
Данте Россетти никогда не объяснял смысл картины, но Майкл Россетти предполагал, что он просто хотел изобразить молодость, красоту и искусство, достойное внимания свыше. И над всем этим тень судьбы всех смертных. Совершенно очевидно, что картина является "венецианской" переработкой поющей и украшенной гирляндой “Belle Dame Sans Merci” Китса. Картина имеет явную связь с ранними работами Россети, такими как “La Belle Dame Sans Merci”. и с некоторыми поздними зловещими картинами, такими как Ligeia Siren. Россетти начал работу над картиной в начале июля, а в середине месяца получил аванс 840 фунтов от William Graham . По поводу чего написал Чарльзу Charles Howell "неплохо авансирован". 23 августа он написал Watts-Dunton, что почти закончил картину, которую назвал La Girlandata. " На ней три головы - дама играющая на арфе, и два слушающих ангела, а также бесконечное количество других деталей. Из виденных тобой моих картин она по яркости больше всего похожа на Возлюбленную. Она принадлежит Graham, который хочет получить её в Шотландии, но, возможно, я пошлю её на несколько дней в Лондон, показать кое-кому.Treffry Dunn он описывал картину так: та, что я пишу сейчас, это не Blessed Damsel, это дама, играющая на странной старомодной арфе, которую я рисовал у Miss W[ilding] ,когда Вы также были у неё. В верхней части картины две головки юной Мэй. Картина быстро двигается к завершению и я уверен, что она будет успешной. Но я ещё не получил раму. Я считаю, что Graham будет доволен и рад,что именно он получит картину, так как это мой единственный стоящий покупатель. К William Bell Scott он писал с ещё большим энтузиазмом: "Около шести недель я работаю над картиной, которую почти закончил и назвал La Girlandata - 4 на 3 фута.
Изображающую женщину, играющую на старинной арфе со струнами с обеих сторон и очень живописную по форме. Сзади два ангела склоняются сквозь листву и слушают". Над картиной пришлось поработать, так как много цветов и листьев тщательно изображенных с натуры. Это самая зелёная картина в мире - главная фигура одета в зелёное и полностью окружена ярко зелёной листвой. Я считаю эту картиной моей лучшей, во всяком случае ничуть не хуже других. Арфа украшена белыми крыльями - символом пролетающего стремительно времени, а гирлянда, давшая название картине, состоит из роз и медуницы - символов сексуальности для Россетти.
May Morris 1872
Medium: Probably chalk. Surtees says oil or watercolor, but in a letter DGR describes a chalk drawing of May Morris.
Jenny Morris 1871.
Забавные картинки, не скажешь, что девочкам 9 и 10 лет соответственно. И всё Россетти на мамку сбивается.
When Frederick Stephens was preparing his article on DGR's new works for The Athenaeum, eventually published on August 14, 1875, DGR supplied him with this commentary: “Dîs Manibus. The title here suggests the subject—that of a Roman widow seated in the funeral vault beside her husband's cinerary urn, the inscription on which is headed with the invariable words as given above; and playing on two harps (as seen in some classical examples) an elegy ‘to the Divine Manes.’ She is robed in white—the mourning of noble ladies in Rome. The antique form of the harps is rendered in tortoiseshell chiefly with fittings of ebony or dark horn embossed in silver. The harp on which her right hand plays is wound with wild roses; and beneath the urn, across the wall of green marble, is a large festoon of garden roses, repeating as it were the festoon to be almost universally found on such urns and which this one displays round its inscription. About the urn is wound the widow's wedding-girdle of silver, dedicated to the dead as to the living husband. The moment chosen must be supposed to belong to those special occasions on which the Romans solemnized mortuary rites, and which recurred at intervals during the year” ( Fredeman, Correspondence, 75.93 ).
The painting is particularly important because of a set of strange and suggestive relationships that it has with other works by DGR that date from 1872-1877, especially Veronica Veronese, La Ghirlandata, and A Sea Spell. These four pictures share a number of features, motivic and compositional, even as their titles and nominal conceptions are very different. Considered together, they exhibit as it were four facets or aspects of a single iconic figure of highly ambiguous import.
For The Roman Widow in particular, DGR's own title—Dis Manibus—connects it to his trenchant epigram on Flaubert, written in 1880 after DGR had read of Flaubert's death. Titled by DGR “Dis Manibus”, the epigram draws a parallel between the decadence of Nero's Rome and the decadence of the Second Empire. DGR's treatment of all these materials draws his work into the same dark vortex, a fact underscored in the epigram, where the dying words of two Roman emperors, Vitellius and Nero, represent an antithesis of the glorious and the dreadful.
All of these pictures focus on a musical icon that traditionally represents an ideal order aesthetically pursued. Pater's famous pronouncement in “The School of Giorgione”, that “all art aspires to the condition of music”, is certainly being represented here. But in DGR's case the music—and therefore the practice of art—bears as well terrible meanings that Pater's work does not bring forward in this way.DGR began the picture around October 1873, as his letter to Leyland of October 4, describing the plan of the work indicates: “This I have cartooned from nature and am now beginning to paint it. It is called Dis Manibus—the dedicatory inscription to the Manes, the initials of which (D. M.) we find heading the epitaphs in Roman cinerary urns. In the picture, a lady sits in the ‘Columbarium’ beside her husband's urn which stands in a niche in the wall, wreathed about with roses and having her silver marriage-girdle hanging among them. Her dress is white—the mourning of nobles in Rome—and as she sits she plays on two harps (one in her arm and one lying beside her) her elegy addressed ‘Dis Manibus.’ The white marble background and urn, the white drapery and white roses will combine I trust to a lovely effect, and the expression will I believe be as beautiful and elevated as any I have attempted. Do you like me to consider this picture as yours at 800 guineas?” ( Fredeman, Correspondence, 73.293 ). On June 9, 1874 he told Hake “of a picture (now just on completion, having been some time delayed till roses could be got) called Dîs Manibus,” His account of the picture to Hake adds some important details, “representing a Roman widow by the cinerary urn of her husband, playing her elegy on two small harps, a hand to each. I think it is one of my best & indeed shows advance: I should like to have shown you the classical drapery of which it very chiefly consists. I perched your photograph of the Fates before my eyes while I painted it & tried to get a faint reflex of that kind of beauty.
Ligeia Siren 1873
Сонет Россетти к картине «Морские чары» «превращает эту сцену в развернутое
повествование». На полотне изображена девушка, играющая на лютне, на
ветвях – морская чайка. В сонете звуки лютни очаровывают девушку и птицу:
она забывает о море. «В заключительных строках сонета возникает образ
моряка, который околдованный пением разбивается о скалы. Прекрасная
девушка оказывается русалкой, роковой сиреной, обладающей губительной
силой». Сонеты и картины, по замыслу Россетти, взаимодополняют друг друга,
создавая единый синтетический жанр.
A SEA-SPELL.
(For a Picture)
Her lute hangs shadowed in the apple-tree,
While flashing flashing fingers weave the sweet-strung spell
Between its chords; and as the wild notes swell,
The sea-bird for those branches leaves the sea.
But to what sound her listening ear stoops she?
What netherworld gulf-whispers doth she hear,
In answering echoes from what planisphere,
Along the wind, along the estuary?
She sinks into her spell: and when full soon
Her lips move and she soars into her song,
What creatures of the midmost main shall throng
In furrowed surf-clouds to the summoning rune:
Till he, the fated mariner, hears her cry,
And up her rock, bare-breasted, comes to die?
1869.
"ЧАРОДЕЙКА"
(К картине)
Укрыта лютня, в листьях утопая,
Покуда пальцы лёгкие скользят,
Тревожа струны и сплетая лад
Чарующий; на зов её морская
Стремится чайка. не слышна ль иная,
Зловещая в нем музыка, как шепот
Из преисподней, порождая ропот,
Что мчится эхом вдоль реки, стеная?
не этой ли мелодией струясь,
Она, как морок, порождает чары
И будит все подводные кошмары,
С чудовищами моря единясь?
Тот, кто её услышит, обречен:
Стремясь к её скале, погибнет он.
1869.
перевод Тамары Казаковой.
Метки: Gabriel Charls Dante Rossetti Данте Габриэль Россетти Мария Франческа |
РОССЕТТИ 1871-187 |
С 1871 по 1874 годы Россетти создал четыре картины, изображающих женщин, играющих на музыкальных инструментах: La Girlandata, Veronica Veronese, The Bower Meadow и Roman Widow. Предполагалось, что их купит E. R. Layland , но он очень требовательно относился к цвету, размеру и форме картины, стремясь достичь определённого декоративного эффекта (он декорировал свой дом) он предпочёл картины с единственной женской фигурой и купил лишь Veronica Veronese, и Roman Widow.
Veronica Veronese
The painting is one of the most important among the many Venetian-inspired pictures that dominate DGR's artistic output during the 1860s and 1870s. Elaborately decorative, it is an excellent example of the abstract way DGR handles ostensibly figurative subject matter. As its various commentators have noticed, the picture represents “the artistic soul in the act of creation” (Ainsworth 97). It is a visionary portrait of that soul as it had been incarnated in the practise of Paolo Veronese.
Begun in January 1872 without any explicit commission, the painting was bought by Frederick Leyland as soon as DGR told him about it, and described his intentions for the work. DGR completed it in March of the same year and sent it to Leyland at that time.
The French quotation on the picture frame, supposedly from The Letters of Girolamo Ridolfi, was actually written by DGR or possibly Swinburne. It constitutes a kind of explanation of some of the picture's most important iconographical features: “Suddenly leaning forward, the Lady Veronica rapidly wrote the first notes on the virgin page. Then she took the bow of her violin to make her dream reality; but before commencing to play the instrument hanging from her hand, she remained quiet a few moments, listening to the inspiring bird, while her left hand strayed over the strings searching for the supreme melody, still elusive. It was the marriage of the voices of nature and the soul—the dawn of a mystic creation” (this is Rowland Elzea's translation of the French text on the picture frame). The “marriage” noted here is emblematically represented in the figure of the uncaged bird, which stands simultaneously as a figure of nature and of the soul.
Sarah Phelps Smith has explicated the picture's flower symbolism: the bird cage is decorated with camomile, or “energy in adversity”; the primroses symbolize youth and the daffodils (narcissi) stand for reflection or meditation. But David Nolta argues that the camomile is in fact celandine, which in herbal lore was a notable specific for diseases of the eyes. (Nolta's autobiographical reading of the picture is greatly strengthened by this view of the flower symbolism.)
The green velvet dress in the picture was borrowed from Jane Morris, the background drapery is a Renaissance brocade, the jewelry is Indian silver, the violin is from DGR's collection of musical instruments. The fan hanging at her side is the same as that which appears extended in Monna Vanna . The musical manuscript showing the first bars of a composition seems in debt to George Boyce, to whom DGR wrote in March 1872 asking if he “had any old written music & could you lend me such” (quoted in Surtees, A Catalogue Raisonné I. 128).
The french inscription attributed to Girolamo Ridolfi is almost certainly the work of Swinburne.
Начата в январе 1872 года без определённого заказа
ВОДЯНАЯ ИВА.
Масло. 13 на 10 1/2 дюйма.
1871 год
Модель Джейн Моррис.
Картина переписана в 1893 году Фаерфаксом Мюрреем.
В настоящее время находится в музее Вилмингтонского общеста изящных искусств в Делаваре.
Метки: Данте Габриэль Россетти Gabriel Charls Dante Rossetti Джон Уильям Полидори |
ЗОСИМА СТРАСТОТЕРПЕЦ |
ЗОСИМА СТРАСТОТЕРПЕЦ |
Зосима страстотерпец.
Зосима толст и лыс. Полосатая футболка не добравшись до пупа демонстрирует обвисшее на хронически не запираемую ширинку брюхо. Футболка носила тотально демисезонный характер и даже в лютые морозы, вместе с брюхом отсвечивала в распахнутую верхнюю БУ одежонку. Шапка не касалась головы Зосимы принципиально. И грех было скрывать колоритную, блестящую, шишковатую и вечно исцарапанную лысину. Зосимой окрестил бомжа Киношка, снимавший как-то фильм по Достоевскому.
Ста́рец Зоси́ма — персонаж романа «Братья Карамазовы» русского писателя XIX века Фёдора Михайловича Достоевского, в молодости вспыльчивый офицер Зиновий, с которым однажды происходит духовное перерождение, после которого офицер уходит в отставку и становится монахом Зосимой
Выпертый с позором из армии Зосима денщиков по мордам не хлестал, в дуэлях не участвовал. Офицером, кстати, он тоже не являлся, а был честным прапором и был изгнан из рядов даже не за пьянство (не большой порок в войсках) и не за воровство, но по полной профнепригодности. Более бестолкового прапора не обувалось в сапоги за три века существования русской армии. Страстотерпцем Зосима сподобился уже в статусе бомжа, приверженец здорового образа жизни, он с целью опьянения и для пользы сердцу обычно принимал «на грудь» 5-6 пузырьков корвалола, после чего привычные фельдшера скорой помощи под белы руки сопровождали его с обетованной скамейки домой. Благо липовый бомж Зосима был законно прописан и проживал с сожительницей и её дочуркой лет восьми в двухкомнатной квартире на первом этаже. Личину бомжа он принял как индульгенцию от всех социальных обязательств. До определённого момента статус кво всех устраивал. НО. Всегда это «но» и как часто именно женщины нарушают зону комфорта и благоденствия. В недобрый для Зосимы час, встретив его в дверях «на тройке» - под руки с двумя фельдшерами и имея, совершенно некстати, в руках скалку она мгновенно превратила на глазах изумлённых медработников ровненькую плешь Зосимы в лунный верденский пейзаж. Хуже того, опять совершенно некстати, спавшие брюки обнажили яйца Зосимы, которые и были зверски исцарапаны когтями сожительницы. Во время прогона «сквозь строй» фельдшера продолжали держать Зосиму в вертикальном положении и не смогли воспрепятствовать ( и не слишком торопились) нанесению травм. Зато потом помощь была оказана в полном объеме, густо мажа йодом исцарапанные места фельдшер удовлетворённо улыбался улыбкой Ганнибала Лектора. Зосима не улыбался. Скрыть от сотоварищей механизм получения травм не удалось и Зосима обрёл статус страстотерпца, хотя травмы и оказались совершенно неконвертируемы в получение милостыни, но моральную базу Зосимы укрепили необычайно. Он пострадал. Жизнь была к нему жестока.
Метки: С Новым Годом дорогие товарищи! |
РОССЕТТИ 1874 |
This unfinished work is extremely striking because of the uniform treatment of the gold background and the gold drapery of the damozel. The modelled head and hair appear to float not so much on as in this flat and shallow gold surface. The effect is visually contradictory, as if DGR had introduced a realistic and even voluptuous image into the kind of space typical of iconic and even byzantine work.
The picture was begun as an early version of The Blessed Damozel, but DGR cut it downto a small single head pictureâ, as he told his studio assistant Treffry Dunn, after he had begun the larger picture again (quoted in Surtees, vol. 1, 142). DGR recovered the picture (probably in 1876, when he gave the picture to the Cowper-Temples) in order to have its background completely gilded, as it in fact comes down to us. Both the gold background and the lilies are later additions, and the outer edges of the hair were also reworked when the gilding was added. In reworking the picture DGR left the damozel's gold dress unfinished. Nonetheless, since he gave the picture as a present to the Cowper-Temples, DGR must have thought it completed.
The picture not only forms part of the sequence of Blessed Damozel paintings and drawings, but relates as well to the three-quarter length work known as Sancta Lilias .
Картина названа по одноимённому стихотворению Россетти, опубликованному в журнале Росток в 1850 году.
Россетти писал:" По передал горе оставшегося в живых любовника, я решил изменить условия и попытаться передать скорбь умершей возлюбленной на небесах.
Дама Святого Грааля.
The Damsel of the Sanct Grael
92*57,7 см 1874г.
Dimensions: 49 3/4 x 24 in.
Signature: Dante Gabriel Rossetti
Date on Image: 1874
Note: The signature and the date are written in Italian on a scroll at the lower left: “Dante Gabriel Rossetti ritrasse nel capo d'anno del 1874”.
https://www.liveinternet.ru/users/3402659/rubric/1246264/
Метки: Кэрролл William Michael Rossetti Sancta Lilias The Blessed Damozel |
ПОЛИДОРИ |
Джон Уильям Полидори
(англ. John WilliamPolidori; 7 сентября 1795, Лондон — 24 августа 1821, Лондон) — английский писатель и врач итальянского происхождения. Известен как автор первого художественного произведения о вампире, так и названного, — «Вампир» (1819).
| Джон Уильям Полидори | |
|---|---|
| John William Polidori | |
 Портрет Полидори кисти Ф. Гейнсворда |
|
| Дата рождения | 7 сентября 1795 |
| Место рождения | Лондон, Англия |
| Дата смерти | 24 августа 1821 (25 лет) |
| Место смерти | Лондон |
| Гражданство | Великобритания |
| Род деятельности | писатель |
| Направление | литература ужасов |
| Жанр | вампирский роман |
| Язык произведений | латынь и английский[1] |
| Дебют | рассказ «Вампир» (1819) |
Джон Уильям Полидори родился в 1795 году в Лондоне. Был старшим сыном Гаэтано Полидори, итальянского политического эмигранта и учёного, и Анны Марии Пирс, английской гувернантки. У него было три брата и четыре сестры.
Его сестра Фрэнсис Полидори была замужем за итальянским учёным Габриэлем Россетти. Таким образом, Джон приходился дядей Марии Франчески Россетти, Данте Габриэлю Россетти, Уильяму Майклу Россетти и Кристине Россетти, хотя они и родились после его смерти.
С 1804 года Полидори был одним из первых учеников в колледже Амплфорт, а в 1810 году поступил в Эдинбургский университет, где написал диссертацию по лунатизму и получил учёную степень доктора медицины 1 августа 1815 года в возрасте 19 лет.
В 1816 году доктор Полидори стал личным врачом лорда Байрона и сопровождал его в путешествии по Европе. В том же году на вилле Диодати (Швейцария) Байрон и Полидори встретились с Мэри Годвин, её гражданским мужем Перси Биши Шелли, а также их компаньонкой (сводной сестрой Мэри) Джейн Клэр Клэрмонт.
Однажды ночью в июне, после того, как компания читала вслух «Фантасмагорину, или Собрание историй о привидениях, духах, фантомах и проч.» (1812 г.), Байрон предложил, чтобы каждый из присутствующих написал «страшный» рассказ. Мэри Шелли создала первоначальный набросок своего знаменитого романа «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1816–1817). Байрон написал фрагмент истории с главным героем по имени Август Дарвелл, но быстро отказался от этой задумки. Именно этот устный рассказ Байрона Полидори удержал в памяти, а затем на его основе создал небольшую повесть «Вампир» (1819 г.) — это была первая история о вампиризме, опубликованная на английском языке.
В том же году Байрон уволил Полидори, и тот отправился путешествовать по Италии, а затем вернулся в Англию, где обосновался в Норвиче. Он открыл медицинскую практику, но не преуспел и решил заняться литературой. Его рассказ «Вампир», главным героем которого стал лорд Рутвен, была опубликована 1 апреля 1819 года в The New Monthly Magazine под авторством Байрона. Сам Байрон пришёл в негодование и отправил в издательство письмо с протестом, отрицая своё авторство. Полидори пришлось публично рассказать об обстоятельствах создания повести, получившей к тому времени шумный успех. В ответ Байрон выпустил в свет свою подлинную повесть «Фрагмент романа». Однако вышедшие вскоре во Франции и Германии переводы «Вампира» продолжали приписывать авторство этого произведения Байрону.
Полидори умер в Лондоне 24 августа 1821 года. Несмотря на официальное заключение о естественных причинах смерти, считается общепризнанным, что он покончил с собой, приняв яд.
Текст Вампира на английском.
http://www.public.asu.edu/~cajsa/thevampyre1816/complete_text_vampyre.pdf
Памятный «готический» вечер на вилле Диодати с участием Полидори неоднократно изображался на киноэкране:
События на вилле Диодати также являются основой сюжета романа Федерико Андахази «Милосердные» (исп. Las Piadosas), изданного в 1998 году.
Повесть Полидори оказала большое влияние на восприятие темы вампиризма. Текст «Вампира» рассматривается как парадигматический[18] и — вместе с «Дракулой» Брэма Стокера и другими — «часто цитируются как почти фольклорные тексты о вампиризме»[19]. В частности, каноническими чертами «вампирских» произведений стали перемещения из цивилизованного мира в варварские, таящие угрозу, земли, а также загадочная обворожительность вампиров[18].
В 1819 году в Нью-Йорке под псевдонимом Урия Дерик Д'Арси был опубликован рассказ The Black Vampyre: A Legend of St. Domingo[en] (рус. Чёрный вампир. Легенда о святом Доминго), который по мнению некоторых исследователей мог быть написан под влиянием популярности повести Полидори[20].
Уже спустя год после первой публикации во Франции вышел роман Кипьена Берара Lord Ruthwen ou Les vampires (рус. «Лорд Ратвен, или Вампиры»), но также под другим именем, авторство приписывалось известному писателю Шарлю Нодье. Сам Нодье, написавший предисловие к французскому переводу «Вампира», в 1820 году превратил повесть в нашумевшую по всей Европе пьесу в трёх действиях Le Vampire. Рассказ лёг в основу романтической оперы «Вампир» Генриха Маршнера и одноимённой оперы[ Петера Йозефа фон Линдпайнтнера, поставленные в 1828 году. На премьере оперы Маршнера присутствовал Рихард Вагнер и «Вампир» повлиял на создание вагнеровской оперы «Летучий голландец»[21].
В 1820 году была опубликована пьеса Lord Ruthwen ou Les vampires Кипьена Берара, Der Vampir oder die Totenbraut (1821) Хайнриха Людвига Риттера, Vampyren (1848) Виктора Рюдберга, «Вампир» (1851) Александра Дюма, «Эра Дракулы» (1992) Кима Ньюмана, «Тайная история лорда Байрона, вампира» (1995) и «Раб своей жажды» (1996) Тома Холланда.
Орест Сомов в рассказе «Оборотень» 1829 года упоминает «байроновского» Вампира в размышлениях о страшных произведениях. Следом за ним А. С. Пушкин упоминает лорда Ратвена в III главе романа «Евгений Онегин»:
 |
Британской музы небылицы |
 |
М. Ю. Лермонтов в первоначальном варианте предисловия (1841) к роману «Герой нашего времени» также отсылает читателя к герою Полидори, перекликаясь с Пушкиным:
|
|
— Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен — а я вам скажу, что вы все почти таковы; иные немного лучше, многие гораздо хуже. Если вы верили. Если вы верили существованию Мельмота, Вампира и других — отчего же вы не верите в действительность Печорина? |
|
Слова Печорина в эпизоде ухаживания за княжной Мэри допускают отождествление героя с байроновским вампиром:
|
|
<…>она проведет ночь без сна и будет плакать. Эта мысль мне доставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира!.. А еще слыву добрым малым и добиваюсь этого названия |
|
Частично под влиянием «Вампира» была написана готическая повесть «Упырь» А. К. Толстого. С «Вампиром» у «Упыря» Толстого похожие завязки — оба произведения начинаются на светских приёмах. В романе Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» графиня Г. называет графа Монте-Кристо лордом Ратвеном за его схожесть с персонажем Полидори. Отправляя графине приз, выигранный её лошадью, Монте-Кристо подписывается именем Ратвена.
В честь главного героя рассказа в 1989 году была учреждена литературная премия Lord Ruthven Award[en] — «за лучшее произведение о вампирах»[27].
Вольной адаптацией рассказа стал фильм 1945 года «Призрак вампира» с Джоном Эбботтом в главной роли, в картине место действия перенесено из Англии и Греции в Африку. В 1992 году на телеканале BBC2 состоялась премьера музыкального мини-сериала The Vampyr: A Soap Opera, основанного на опере Маршнера и рассказе Полидори. Рипли (персонаж, списанный с лорда Ратвена),замороженный в конце XVIII века, возрождается в наше время и становится успешным бизнесменом. В 2007 году по мотивам рассказа был снят испанский короткометражный фильм The Vampyre by John W. Polidori. В 2016 году студия Britannia Pictures анонсировала полнометражную адаптацию «Вампира». Производство фильма планировалось начать в конце 2018 года, а съёмки провести в Великобритании, Италии и Греции. Режиссером фильма был назначен Роуэн М. Эш, а релиз намечен на октябрь 2019 года, но после перенесён на 2021 год.
Первый перевод «Вампира» на русский язык был сделан Петром Васильевичем Киреевским, опубликовавшим в 1828 году рассказ отдельным изданием с примечаниями и другим переводом неоконченного сочинения Байрона
|
Без заголовка |
Перейти к навигацииПерейти к поиску
|
||
| Данте Габриэль Россетти | ||
| Пия де Толомеи. 1868 | ||
| Pia de' Tolomei | ||
| Холст, масло. 105,4 × 120,6 см | ||
| Музей искусств Спенсера, Лоуренс | ||
Картина была написана во время начала длительного романа художника с натурщицей Джейн Моррис, женой художника Уильяма Морриса. В качестве сюжета был выбран мотив из Чистилища «Божественной комедии» Данте Алигьери. Пия де Толомеи — женщина, отправленная в заточение и отравленная своим мужем[2]. Россетти хотел показать, что Уильям Моррис таким же образом держал в плену свою жену. То же самое он отразил и в более поздней работе «Прозерпина». В течение жизни Россетти изобразил Джейн в образах Прозерпины, Гвиневры и Дездемоны — женщин, находившихся во власти своих мужей..
Как и на большинстве картин Россетти с Джейн Моррис, она изображена в искажённых увеличенных пропорциях. В частности, у Пии де Толомеи намеренно увеличена шея. Также художник изменил естественный, тёмно каштановый цвет волос модели на рыжий, такой же, как у погибшей жены художника Элизабет Сиддал
|
||
| Данте Габриэль Россетти | ||
| Пия де Толомеи. 1868 | ||
| Pia de' Tolomei | ||
| Холст, масло. 105,4 × 120,6 см | ||
| Музей искусств Спенсера, Лоуренс | ||
Картина была написана во время начала длительного романа художника с натурщицей Джейн Моррис, женой художника Уильяма Морриса. В качестве сюжета был выбран мотив из Чистилища «Божественной комедии» Данте Алигьери. Пия де Толомеи — женщина, отправленная в заточение и отравленная своим мужем[2]. Россетти хотел показать, что Уильям Моррис таким же образом держал в плену свою жену. То же самое он отразил и в более поздней работе «Прозерпина». В течение жизни Россетти изобразил Джейн в образах Прозерпины, Гвиневры и Дездемоны — женщин, находившихся во власти своих мужей..
Как и на большинстве картин Россетти с Джейн Моррис, она изображена в искажённых увеличенных пропорциях. В частности, у Пии де Толомеи намеренно увеличена шея. Также художник изменил естественный, тёмно каштановый цвет волос модели на рыжий, такой же, как у погибшей жены художника Элизабет Сиддал
|
|
Пия де Толомеи |
|
||
| Данте Габриэль Россетти | ||
| Пия де Толомеи. 1868 | ||
| Pia de' Tolomei | ||
| Холст, масло. 105,4 × 120,6 см | ||
| Музей искусств Спенсера, Лоуренс | ||
Картина была написана во время начала длительного романа художника с натурщицей Джейн Моррис, женой художника Уильяма Морриса. В качестве сюжета был выбран мотив из Чистилища «Божественной комедии» Данте Алигьери. Пия де Толомеи — женщина, отправленная в заточение и отравленная своим мужем[2]. Россетти хотел показать, что Уильям Моррис таким же образом держал в плену свою жену. То же самое он отразил и в более поздней работе «Прозерпина». В течение жизни Россетти изобразил Джейн в образах Прозерпины, Гвиневры и Дездемоны — женщин, находившихся во власти своих мужей..
Как и на большинстве картин Россетти с Джейн Моррис, она изображена в искажённых увеличенных пропорциях. В частности, у Пии де Толомеи намеренно увеличена шея. Также художник изменил естественный, тёмно каштановый цвет волос модели на рыжий, такой же, как у погибшей жены художника Элизабет Сиддал.
|
Метки: Пия де Толомеи |
Пия де Толомеи. La Pia |
|
||
| Данте Габриэль Россетти | ||
| Пия де Толомеи. 1868 | ||
| Pia de' Tolomei | ||
| Холст, масло. 105,4 × 120,6 см | ||
| Музей искусств Спенсера, Лоуренс | ||
Картина была написана во время начала длительного романа художника с натурщицей Джейн Моррис, женой художника Уильяма Морриса. В качестве сюжета был выбран мотив из Чистилища «Божественной комедии» Данте Алигьери. Canto V, 130-36. Пия де Толомеи — Pia de' Tolomei — дама родом из Сиены, предположительно жившая в XIII веке и убитая своим мужем, Нелло деи Панноккьески. Отправленная в заточение в замке Pietra Castle, расположенном в Maremm - нездоровом малярийном районе около Сиены её мужем она либо была отравлена им либо умерла от лихорадки. Россетти хотел показать, что Уильям Моррис таким же образом держал в плену свою жену. То же самое он отразил и в более поздней работе «Прозерпина». В течение жизни Россетти изобразил Джейн в образах Прозерпины, Гвиневры и Дездемоны — женщин, находившихся во власти своих мужей..
Как и на большинстве картин Россетти с Джейн Моррис, она изображена в искажённых увеличенных пропорциях. В частности, у Пии де Толомеи намеренно увеличена шея. Также художник изменил естественный, тёмно-каштановый цвет волос модели на рыжий, такой же, как у погибшей жены художника Элизабет Сиддал. Возможно, внимание Россетти к данному сюжету было привлечено пьесой Pia de' Tolomei by Charles Marenco которая шла в Лондоне в 1856-7 годах.
Строки из Чистилища Россетти в своём переводе поместил на раме картины.
Remember me who am La Pia: me
Siena, me Marenna, made, unmade.
This in his inmost heart well knoweth he
With whose fair juwel I was ringed and wed.
Это перевод Россетти.
La Pia is found by Dante during his travel through Purgatory, in Part II of the epic work. La Pia has died without absolution. She says to Dante “remember me, the one who is Pia;
Siena made me, Maremma undid me:
he knows it, the one who first encircled
my finger with his jewel, when he married me”
Это перевод не знаю чей.
Мой подстрочник:
Сиена меня породила, Маренна убила меня.
Он это знает,
тот кто надел мне на палец драгоценное кольцо.
The one who “first encircled my finger with his jewel” refers to La Pia’s husband, Nello, who was responsible for her death so that he could marry a Countess. La Pia’s husband imprisoned her in , which is the scene we see in Rossetti’s painting.
Lets enjoy the small details that Rossetti includes in most of his works. Often symbolic, he adds imagery that helps add to the tale. Such as the rooks flying in the sky. Rooks bring omens of death, and we should not overlook the fact that rooks play an important role in one of Rossetti’s poems, Sunset Wings:
And now the mustering rooks innumerable
Together sail and soar,
While for the day’s death, like a tolling knell,
Unto the heart they seem to cry, Farewell,
No more, farewell, no more!
В январе 1868 года Майкл Россетти записал, что Джейн Моррис дала согласие позировать и были исполнены первые наброски. Сохранился грубый набросок в записной книжке, где фигура женщины слева облокачивается на парапет, за ней расположено зеркало, в котором отражаются болота Маренны. Она трогает обручальное кольцо, а лицо её выражает печаль и сожаление.
В марте 1868 года Россетти писал Моррис, что для картины всё готово, и что её предстоит позировать в удобной позе, так что её не настигнет наказание за свою доброту.
На ранних эскизах (позировали Моррис и Алекса Вайлдинг) голова модели откинута назад, но вскоре Россетти изменил позу. Наклон головы вперёд позволяет привлечь внимание к рукам и обручальному кольцу.
Метки: Прозерпина Пия де Толомеи La Pia Dante Alighieri Divine Comedy |
РОССЕТТИ 75 |
|
11.La Bella Mano (Прекрасные руки) 1875. 12.Набросок фигуры и руки к .La Bella Mano (Прекрасные руки) 1874. 13 Эскиз рук и браслета к .La Bella Mano (Прекрасные руки) 1874. 14. Принт .La Bella Mano (Прекрасные руки). 1875-1900. 15.Фигура из La Bella Mano (Прекрасные руки) 1877.
|
Блаженная.
Fogg Art Museum - Harvard University - Cambridge, MA
The Blessed Damozel (1875-78)
68 l/2 x 37 inches
THE BLESSED DAMOSEL Благословенная
The Death of Lady Macbeth 1875 (circa) Смерть леди Макбет 1875
The Death of Lady Macbeth.Medium: pencil Dimensions: 18 3/8 x 24 1/4 in.
Dante Gabriel Rossetti, greatly admired von Holst's work and according to Browne "considered him a significant link between the older generation of English Romantic painters, such as Fuseli and William Blake, and the Pre-Raphaelite circle"
La Bella Mano (Прекрасные руки) 1875
Для ангела, возможно, позировала Мэй Моррис
Oil on canvas, 62 x 46 inches Delaware Art Museum, Samuel and Mary R. Bancroft Memorial, 1935
Россетти завершил сонет под название "Прекрасные ручки" через год после окончания картины, предполагается, что изображение послужило источником вдохновения для стихотворения. Картина представляет собой персонификацию любви - Венера и её крылатые помошники. Картина богата деталями, дополняющими тему любви, как духовной, так и земной, что воплощена в центральной фигуре. Эффект гало создан кривым зеркалом, в котором отражается кровать, что намекает на бущего любовника.
Rossetti completed the sonnet entitled “La Bella Mano” a year after the painting, suggesting the visual representation may have been the inspiration for the poem. The painting represents a personification of love—Venus assisted by her winged attendants. The canvas is rich in details all contributing to the theme of love—both spiritual and earthly—as represented in the central figure. The effect of a halo is created by the convex mirror showing the bed, which entices a present or future lover.
LA BELLA MANO
(For a Picture)
O lovely hand, that thy sweet self dost lave
In that thy pure and proper element,
When erst the Lady of Love's high advent
Was born, and endless fires sprang from the wave: -
Even as her Lovers to her their offerings gave,
For thee the jewelled gifts they bear; while each
Looks to those lips, of music-measured speech
The fount, and of more bliss than man may crave.
In royal wise ring-girt and bracelet-spann'd
A flower of Venus' own virginity,
Go shine among thy sisterly sweet band;
In maiden-minded converse delicately
Evermore white and soft; until thou be,
O hand! heart-handsel'd in lover's hand.
1875.
ЛИТЕРАТУРА. 1.В.П.Шестаков "Прерафаэлиты: мечты о прекрасном." М 2004.
От этой картины Россетти зачем-то кусок написал позже отдельно.
Дама Святого Граля.
The Damsel of the Sanct Grael
92*57,7 см 1874г.
|
РОССЕТТИ 1875 -76 |
Благословенная.
Fogg Art Museum - Harvard University - Cambridge, MA
The Blessed Damozel (1875-78)
68 l/2 x 37 inches
Художник Данте Габриель Россетти, рисуя эту картину, вдохновлялся одним из своих собственных поэтических творений двадцатипятилетней давности. Первый вариант "Дамы" был написан в 1847 году, ещё для журнала "Герм".
Священный женский лик склонён
Над входом тайным в небеса.
В её глазах глубины вод,
Застывших на века.
Над головой семь ярких звёзд, Три лилии в руках.
"Я жду, что он придёт ко мне,
Но он нейдёт никак".
Ведь он молился на земле,
А я на небесах.
А две молитвы, сдаётся мне, сильнее, чем одна.
(перевод В.Шестакова)
В 1870 году поэма Blessed Damozel переиздаётся в собрании сочинений Россетти. Уильям Грехем, патрон Россетти, заказывает ему картину по этому сюжету. Россетти пишет картину на манер итальянских алтарных икон 14-15 веков. В верхней части, символизирующей небесную, вечную жизнь, изображена прекрасная женщина, смотрящая вниз с небесного балкона, вокруг неё заключают друг друга в объятья среди невянущих райских роз вновь соединившиеся на небесах ангелы - возлюбленные. В нижней части, изображающей земную юдоль, возлежит молодой возлюбленный, обративший взор на небеса. Он мечтает о смерти и встрече с любимой. Модель - Алекса Вайлдинг. Картина представляет характерный для Россетти вариант эротического мистицизма.
МИФОЛОГИЯ и символы:
В руках женщины три лии, символизирующие чистоту. Семь звёзд - это созвездие Плеяды, одна звезда скрыта за головой Дамы. Плеяды - семь дочерей Атласа и Pleione. Скрытая плеяда, это Электра, которая закрыла лицо при виде пылающей Трои, потом она являлась смертным только как комета.
Rossetti used his most famous poem as the inspiration for this painting 25 yearsafter publishing it. He wrote the first version of \\'The Blessed Damozel\\' in 1847.The theme was inspired by Dante Alighieri.The maiden leans out of her balcony in heaven while behind her newly reconciled lovers embrace one another among the deathless roses of heaven. She seesher lover lying fully corporal on earth and yearns for his death, so that he mightjoin her forever in heaven.The seven stars are The Pleiads. One star is hidden behind her head.
Mythology:
The Pleiads were the seven daughters of Atlas and Pleione. "The lost pleiad"is Electra, who veiled her face at the burning of Troy, appearing to mortals
afterwards only as a comet...
Влюблённый, оплакивающий утраченную возлюбленную. Mourning lover.
Lovers in heaven. Влюблённые на небесах.
Картина иллюстрирует сонет Данте, адресованный Guido Cavalcanti. В сонете Данте описывает идиллическое путешествие их и ещё одного поэта в компании трёх дам -возлюбленных. Россетти перевёл сонет ещё в 1861 году и опубликовал в Early Italian Poets,а ещё ранее в 1848 году создал рисунок на этот сюжет.
Метки: Ulalume Pallas Ворон The Raven Edgar Allan Poe Часовня Подеста Palazzo del Padesta St. Reparata Vanitas Camille Bonard |
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА |
2023
Этот милый балет, поставленный в 1903 году братьями Сергеем и Николаем Легатами как аттракцион сменявших друг друга в разнообразных соло балетных звезд, в начале прошлого века исполняли Матильда Кшесинская, Вера Трефилова, Агриппина Ваганова, Ольга Преображенская, Анна Павлова, Павел Гердт, Михаил Фокин. В танцах на музыку Байера и дополнивших его партитуру фрагментах Чайковского, Дриго, Рубинштейна и Лядова звезды петербургского балета блистали своими коронными трюками.
Дебютная постановка братьев Легатов во многом своим успехом обязана и оформлению Льва Бакста. «Фея кукол» стала одной из первых театральных работ будущего фаворита взыскательной парижской публики и законодателя европейских мод. Шумный успех и новаторство парижских спектаклей «Русских сезонов» были впереди, а в кукольных костюмах и декорациях, изображавших Петербург середины XIX века, Бакст оттачивал мастерство. Как вспоминал потом друг и коллега художника Александр Бенуа, чья коллекция народных игрушек послужила поиску образов персонажей этого балета, «Левушка чрезвычайно увлекся работой над "Феей кукол"». Одной из причин, почему Бакст с особым жаром и вдохновением трудился над балетом, был роман с будущей супругой Любовью Гриценко. Заканчивая декорацию игрушечной лавки, влюбленный художник задумал написать портрет своей избранницы и приглашал ее позировать в декорационную мастерскую. Получившийся удачным портрет Бакст решил включить в декорацию. Модель не протестовала. «Фигура ее на холсте была аккуратно вырезана и пришита к общей "паддуге" среди всяких паяцов, кукол, барабанов, мячей, тележек и прочих игрушек, – вспоминал Бенуа. – Любовь Павловна висела в своем новомодном парижском черном платье и огромной черной шляпе! ‹…› Не
https://www.liveinternet.ru/community/4989775/post475941539/
Случайно увидел фильм 1982 года Спящая красавица. Ирина Колпакова просто покорила. А её Авроре 49 лет!!! https://ok.ru/video/1210577062544
Спартак – Андрей Ермаков
Фригия – Екатерина Кондаурова
Эгина – Татьяна Ткаченко
Марк Красс – Сослан Кулаев
Гармодий – Александр Сергеев
Гадитанская дева – Ольга Белик
Этруски: Шамала Гусейнова, Максим Изместьев, Ярослав Байбордин
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА |
Суббота, 02 Января 2021 г. 19:39 редактировать + в цитатник
|
МОДЕЛИ РОССЕТТИ. |
Модели Россетти.
Женщины прерафаэлитов обычно попадают в две категории: модели (по преимуществу жёны, любовницы, или в случае Кристины Россетти - сёстры художников) или женщины художники прерафаэлиты. Джейн моррис попадает в первую, а Сиддал можно отнести к обеим категориям.
The Pre-Raphaelite women generally fall into two categories: artist’s models (who were predominately wives, lovers, or in the case of Christina Rossetti, sisters of the artists) or Pre-Raphaelite women artists (Lizzie Siddal can be included in both categories). Jane Morris falls in the first category.
1. Кристина Россетти. Christina Rossetti. Кристина Россетти
2.Элизабет Сиддал. Elizabeth Siddal. 1849* встречает Элизабет Сиддал и использует её, как основную модель (не позволяя позировать другим). Элизабет Сиддал
3. Алекса Вайлдинг. Alexa Wilding. АЛЕКСА ВАЙЛДИНГ ALEXA WILDING
4. Фани Корнфорт. Fanny Cornforth 1856* встречает Фани Корнфорт и использует её, как основную модель.1863* Фани Корнфорт становится домоправительницей у кого-то другого. Фанни Корнфорт
5. Анни Миллер. Annie Miller. АННИ МИЛЛЕР ANNIE MILLER
6.Джейн Моррис Бёрден Jane Morris Burden 1857* встречает Джейн Моррис.1865• used J. Morris as the main model ДЖЕЙН МОРРИС БЁРДЕН JANE MORRIS BURDEN
7. Мари Спартали Стилман. Marie Spartali Stillman.
8. Эдвард Роберт Хьюз Edward Robert Hughes Эдвард Роберт Хьюз
9. Мэй и Дженни Моррис May and Jenny Morris.
Ссылка на видео муз Россетти:http://www.youtube.com/watch?v=KW6A...feature=related
Музы прерафаэлтов
https://kristina-lenora.livejournal.com/18390.html
1849• met Elizabeth Siddal and used her as the main model (not to be used by the others)
1858• met Fanny Cornforth and used her as the main model
1857• met Jane Morris
1863• Fanny Cornforth became somebody else's housekeeper.
1865• used J. Morris as the main model
Метки: Kelmscort Manor La Girlandata The Damsel of the Sanct Grael May Morris Дама Святого Граля |
ГЕНДЕРНЫЙ ВОПРОС |
Гендерный вопрос.
Can you imagine the Virgin, or Christina Rossetti, like this?
А вот и ещё порция ню, эскиз к Святой Елизавете венгерской. 1852. (Мог же, когда хотел). Вот что получилось
Королева сердец тоже числиться Ню
DGR thought to do this painting early in 1874, when he wrote to his brother about this pastel version he had finished. Surtees describes the picture, now in a private collection, as a “Half-length figure of a female nude turned slightly to the right. She holds a crystal globe in her right hand and her left hand is raised to her shoulder;
Ligeia Siren 1873
Сонет Россетти к картине «Морские чары» «превращает эту сцену в развернутое
повествование». На полотне изображена девушка, играющая на лютне, на
ветвях – морская чайка. В сонете звуки лютни очаровывают девушку и птицу:
она забывает о море. «В заключительных строках сонета возникает образ
моряка, который околдованный пением разбивается о скалы. Прекрасная
девушка оказывается русалкой, роковой сиреной, обладающей губительной
силой». Сонеты и картины, по замыслу Россетти, взаимодополняют друг друга,
создавая единый синтетический жанр.
Метки: Maria Rossetti Tasso and Leonora Дж. Котмен |
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ И СМЕРТЬ. |
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ И СМЕРТЬ.
Генри Треффри Дун Данте Габриэль Россетти читает сонеты и баллады Теодору Уоттсу Дантону в гостинной в своем доме в Лондоне 1882 г. (год смерти).
Выставлять свои произведения Габриэл отказался ещё в 1850 году, после яростной атаки критики на прерафаэлитов, а уже с 1856-го позволял любоваться своими работами лишь друзьям и немногим избранным.
Наиболее известны картины Россетти позднего периода. Их основными чертами являются эстетизм, стилизация форм, эротизм, культ красоты и художественного гения. Практически во всех этих работах присутствует одна и та же модель - Джейн Бёрден. С ухудшением душевного здоровья Россетти увеличивается его зависимость от Джейн, он был одержим ею и посвятил ей огромное количество полотен, обессмертив её имя так же, как и имя Элизабет Сиддал. Среди самых известных его работ - «Дневная греза», «Прозерпина» (1877), «Вероника Веронезе».
Portrait painting of a young woman in a blue dress sat at table
Kelmscott Manor, Kelmscott Gloucestershire. 1868.
В 1866 году Уильям Моррис попросил своего друга Россетти написать портрет его жены Джейн. Готовясь исполнить заказ, Россетти написал бесчисленное количество набросков, стараясь точнее передать особенности её облика: завитые волосы, задумчивые глаза, гибкую линию рук и шеи, всю ленивую грацию женщины. Наконец, после двух лет концентрации на одном предмете, Россетти сообщил Джейн, что готов начать.
На первые сеансы был приглашен и Моррис, но затем Джейн стала приходить одна.
ДЖЕЙН МОРРИС БЁРДЕН JANE MORRIS BURDEN
Что бы там ни было они нашли друг друга, однако на могилку Россетти, в отличие от Фанни, Джейн не наведывалась. В общем, высокие отношения. Это я о Моррисе, который всё знал, но как-то не особенно светился и голубкам не мешал, может учителя уважал донельзя? Вопрос открытый.
Marie Spartali Stillman активно позировала Россетти и была непрочь выйти замуж за овдовевшего художника. но не сложилось.
В последние десять лет жизни Россетти вёл жизнь затворника. Особенно он стал избегать людей после того, как эксгумировал свои стихи из могилы Сиддал и издал их в 1870 году. Он страдал от критических атак на чувственность его стихов, что привело к дальнейшему упадку душевного здоровья, особенно в 1872 году после нападок
Robert Buchanan https://en.wikipedia.org/wiki/Robert_Williams_Buchanan который intitled one of his articles "The fleshy School of Poetry" and describe Rossetti's poetry as lewd and obscene, in particular his poem Nuptial Sleep.
Obtained notoriety as a result of an article which, under the nom de plume of Thomas Maitland, he contributed to The Contemporary Review for October 1871. Entitled The Fleshly School of Poetry, this article was expanded into a pamphlet (1872), but he subsequently withdrew from the criticisms it contained, and it is chiefly remembered by the replies it evoked from Dante Gabriel Rossetti in a letter to the Athenaeum (16 December 1871), entitled "The Stealthy School of Criticism", and from Algernon Charles Swinburne in Under the Microscope (1872).
У Россетти развивается мания преследования. Он изменился внешне, стройный, хотя и не высокий в юности в среднем возрасте он стал толстым и лысым, в тоже время он стал неумолимым врагом Свинбурна, Браунинга и других прежних друзей, за исключением Мэдокса Брауна, обвиняя их в клевете. В этот период подружился с Theodore Watts и сблизился с Frederic Shields, которого знал с 1864года.
Стынут главнейшие мысли напрасно,
Стынут главнейшие мысли ума.
Осень, и падают листья, ненастно,-
Знаешь ты это? Всё в жизни напрасно,
На всё налегла полутьма.
В 1869 году обвинил F. Sandys в плагиате, указывая на сходство сюжетов и композиции (дама с сосудом) его акварели
Mary Magdalene Leaving the House of Feast (1857) и картин Сандиса Queen Eleanor, King Pelles Daughter, Mary Magdalene - картины с похожими сюжетами, названия которых путали.
Sandys's Mary Magdalene
Хотя в последние десять лет он продолжал писать стихи и картины, но стал зависим от наркотиков.
В 1868 Россетти останавливался в замке Penkill in Ayrshire принадлежавшем William Bell Scott, который приохотил Россетти к виски и выслушивал его постоянные разговоры о самоубийстве.
Чувства к Джейн Моррис углубляются у Россетти в 1869 году, когда она позировала для La Pia.
Пия де Толомеи 1868-80
В этот период развиваются отношения Россетти и Джейн моррис, чьи тёмные глаза, длинная шея и естественно вьющиеся волосы стали синонимами прерафаэлитизма. Россетти изображал Джейн множество раз в образах литературных героинь (Mariana from Shakespear's Measure for Measure, La Pia de'Tolomei from Dante's Divine Comedy ) всех их объединяет несчастная любовь или брак, намёк на отношения Джейн и Россетти. Узнаём мы Джейн и в образах мифологических богинь: Прозерпина, Astarte Syriaca. Более далёкую картину от стиля прерафаэлитов по отсутствию деталей и поэтической интенсивности трудно представить.
He lived at number 16 (where he was banned from keeping peacocks due to the noise) from 1862 to 1882. Cheyne Walk (/ˈtʃeɪni/ chay-nee) is an historic street, in Chelsea, in the Royal Borough of Kensington and Chelsea. It takes its name from William Lord Cheyne who owned the manor of Chelsea until 1712. Most of the houses were built in the early 18th century. Before the construction in the 19th century of the busy Embankment, which now runs in front of it, the houses fronted the River Thames.
В 1858 году Моррис изобразил свою возлюбленную Джейн Бёрден в средневековом наряде как королеву Геневру. С живописью у него было плоховато и заканчивали картину Россетти и Браун. В 1874 году Россетти выкупил картину у сына Брауна за 20 фунтов. He wanted it "as an early portrait of its original of whom I have made so many studies myself". Картина оставалась у Россетти до самой смерти. Джейн вышедшая за Морриса в 1859 году по экономическим соображениям, "никогда не могла ответить на его любовь". Брак их был несчастливым, а Россетти был влюблён в Джейн с самого начала, но был связан с больной женой. Любовные отношения у Джейн и Россетти установились где-то с 1869 года, и она стала музой его позднего периода.
Уильям Моррис Королева Гвиневра.
В последние годы начались трудности со зрением, страдая от бессонницы, стал злоупотреблять алкоголем и хлоралом. В мед. практику Х.-гидрат. введен только в 1869 г. Либрейхом. Дозы Х.-г. 0,5—1,0 (лучше в виде клизмы) часто достаточны для того, чтобы вызвать у больного через 10—20 минут после приема лекарства спокойный, нормальной продолжительности сон, после которого больной пробуждается без особых неприятных ощущений. Систематическое продолжительное употребление Х.-г. приводит к привыканию и к явлениям хрон. отравления — хлорализму, выражающемуся расстройством нервной и желудочно-кишечной системы , а также появлением различных кожных сыпей; часты при этом психические расстройства, аналогичные с алкогольными и паранойей. К июлю 1869 года установил интимные отношения с Джейн Моррис, послужившей моделью для нескольких важных работ.
Kelmscort Manor - каменный дом елизаветинской эпохи со старомодным садом в Oxfordshire в верховьях Темзы Россетти и Моррис сняли на паях весной 1871 года. В отсутствие выехавшего за северными сагами Морриса, Россетти и Джейн много времени проводили вместе. Чтобы оправдать этот интим Россетти написал Джейн на фоне участка поместья, за её спиной извивается река (эскиз мелом 1871 года и вариант маслом) Water Willow.
Moore was advanced as a corrective to the 'degenerate' style of Dante Rossetti and Burne-Jones. The poet Robert Buchanan had condemned Rossetti's paintings as exemplifying the taint of his 'fleshly school of poetry', both manifesting 'the same morbid deviation from healthy forms of life, the same sense of weary, wasting, yet exquisite sensuality; nothing virile, noyhing tender, nothing completely sane'(October 1871 Contemporary review).
In 1875 Liberty opened the shop in Regent Street (orient goods). An artist might almost decorate and furnish his rooms from this one shop. Liberty credited Moore, Burn-Jones, Rossetti and some more artists with initiating his course of education in artistic taste.
В июне 1872 года Россетти предпринял попытку самоубийства, выпив целую бутылку настойки опиума. Он выжил, но начал страдать манией преследования и какое-то время считался безумным. Несмотря на это, Россетти продолжал работать и писать, у него было много последователей как в художественном искусстве, так и в поэзии. В 1881 году новые издания Poems, Ballads, Sonnets.
С 1881 года он начал страдать галлюцинациями и приступами паралича. Его перевезли на морской курорт Берчингтон-он-Си и оставили на попечение сиделки. Там он и умер 9 апреля 1882 года.
"Я уверен, что умру ночью", - произнёс Габриэль 3 апреля 1882 года. Он скончался в половине десятого вечера, ему шёл пятьдесят четвёртый год.
Полная выставка произведений Россетти была показана спустя два месяца после его смерти и имела грандиозный успех.
Смерть Россетти означила фактический конец прерафаэлитской живописи, во всяком случае, креативной фазы движения.
Фредерик Джеймс Шилдс Frederic James Shields ( 1833 – 1911) был британским художником, иллюстратором и проектировщиком, тесно связанным с прерафаэлитами через Данте Габриэля Россетти и Ford Madox Brown.
His relations with the Rossetti family remained very close. He was in constant correspondence with Christina Rossetti, and in 1883, after the death of DG Rossetti, his mother commissioned from Shields "two lights in stained glass, to be placed in the little window which overlooks the grave of Dante Gabriel Rossetti in the churchyard at Birchington, near Margate.
All Saints Church, Birchington showing the grave and two stained glass lights in the little window commissioned by his mother.
The Rossetti WindowsThe first light (left side) is Rossetti's own design adapted by Shields from The Passover in the Holy Family: Gathering Bitter Herbs (watercolour, 1855–56, Tate Gallery). The second light is designed by Shields and portrays Christ leading the Blind Man Out of Bethsaida. The inscription under the window reads: “To the glory of God and in memory of my Son Gabriel Charles Dante Rossetti. Born in London 12 May 1828. Died at Birchington Easter Day 1882.”
An extract from Rossetti's brother's diary states a man from D Brucciani & Co, London was commissioned to take a cast of Gabriel's face. This proved extremely disappointing. So the family requested Shields make a drawing of him, which he duly did. Shields recorded in his diary "Made two copies (in misery) of the drawing of Rossetti's face for Christina and Watts.”
Shields's drawing of Rossetti's face
Под гробовым камнем стишок на тему загробных приключений. Россетти предполагал, что там будет так. Теперь он точно знает.
ПОТЕРЯННЫЕ ДНИ.
Все дни, что доныне терял я напрасно,
Хотел бы увидеть волшебным я взором.
С чем схожи они, валяясь как сор под ногами?
Сейчас не могу их я видеть, но там,
За гранию жизни земной,
Бог даст мне увидеть знакомые лица,
И каждый убитый мной день,
Последнее испуская дыханье
Так спросит: "Я день твой,а что сотворил ты со мною?"
И множество их повторит:"Что ты сделал?" и спросит:
"А вечною жизнью ты как распорядился?"
Корявый переводец, да свой, смысл виршей понятен.
Rossetti:
Lost Days.
The lost days of my life until today,
What were they, could I see them on the street
Lie as they fell?
I do not see them here; but after death
God knows I know the faces I shall see,
Each one a murdered self, with low last breath
‘I am thyself, - what hast thou done to me?
‘And I – and I – thyself,’ (lo! Each one saith,)
‘And thou thyself to all eternity!’
Объективности ради даю перевод Майи Квитковской:
Все дни, растраченные мной доселе,-
Чем они были? Пылью городской
Осели? Иль взошли на ниве той,
Чьи колоски стать хлебом не сумели?
Монетами ль, утекшими без цели?
От грешных стоп кровавой ли росой?
Иль той обманной, снящейся водой
Для грешных душ в их огненной купели?
Здесь я не встречу прошлых дней, а там -
Узнаю ль их в лицо? То Бог лишь знает.
Но каждый мертвый день - не я ли сам?
"Я - это ты!" - их скорбный хор взывает.
"Я - это ты! Что сделал ты со мной?
И что ты сделал с вечностью самой?"
1862?
Метки: GRAVE OF DANTE GABRIEL ROSSETTI ALL SAINTS CHURCH BIRCHINGTON KENT Kelmscort Manor Королева Гвиневра |
Regina Cordium 1861 November
How Sir Galahad, Sir Bors and Sir Percival were Fed with the Sanc Grael; But Sir Percival's Sister Died by the Way
