Чудная фантазия, в коей владыка Кирилл Гундяев
оказывается всего лишь только "образом и подобием"
другого действующего фигуранта
русской церковной истории,
принадлежит конечно же не мне,
а протодиаконице Елене Чижовой,
пришедшей ей на ум,
ещё в середине семидесятых:
"Лицо владыки отличалось от тех, прошлых, какой-то непостижимой противоречивостью:
открытость соединялась в нем с чем-то похожим на хитрость.
Большевики, создавшие нас по своему образу и подобию, поработали и над ним...
"Нет, если уж выбирать, мне кажется, - лежащее на уме лезло на язык, -
вы больше похожи на Александра Ивановича Введенского". -
"Чем же?" В его вопросе я не услышала удивления.
Точнее, тень проскользнувшего удивления была короткой: не длиннее полуденной..."
http://www./books/chizhova_elena/lavra/read/
Здесь дивит разительная дамская проницательность,
с какой главная героиня опознаёт в собеседнике - владыке Николае
точную копию, а может стать и Двойника -
обновленческого митрополита Александра Введенского.
А ещё удивительней то, что сам владыка Николай,
в коем легко опознаётся епископ Выборский, Кирилл Гундяев,
этому сравнению ничуть не дивится."
http://kalakazo.livejournal.com/846662.html
Менее всего в романе Елены Чижовой
непосвящённому читателю
должно быть понятным сравнение - сопоставление
церковного "героя нашего времени"
с обновленческим митрополитом
Александром Ивановичем Введенским
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post16923537/.
А ведь именно-то в нём:
"интриганство, флюгерство, перемётносумность,
трусость, холопство, доносительство и конформизм,
какие веками лелеялись,
бережно взращиваясь
в церковной среде.
всё одно как зимние,
под парниковым стеклом, мимозы"
http://kalakazo.livejournal.com/404019.html ,
и присоседились самым противуестественным образом
с питерским сребряновекным декадансом:
"Митрополит Александр Введенский -
одно из самых бурлескных явлений
в отечьей церковной истории:
"гений" и совместимый с ним "злодей",
"талантливый, но аферист",
великий проповедник и утончённейший интриган,
миссионер, провокатор, религиозный романтик,
стяжатель, авантюрист, благотворитель, негодяй
и человек, в буквальном смысле, абсолютно аморальный,
но при всём этом "истово-набожный",
глубоко и искренно верующий.
Из такого набора совершенно разноречивых качеств
вылепляется и вполне порой типический портрет
нашего харизматного духовенства...
Александр Введенский - феномен, несомненно
вкоренённый в Петербург и его болезный декаданс,
"больное дитя больного веку" -
его проповеди, вроде как сродныя проповедям Иоанна Кронштадского,
можно поставить рядышком и с
поэзией Бальмонта или Кузьмина:
"Хохотал он громким басом,
В небеса запускал ананасом"...
Александр Введенский, по словам Анатолия Левитина-Краснова,
всеми силами души ненавидел Сталина и его режим,
но при том верноподданически и лакейски ему же и служил.
Александру Ивановичу же и принадлежит
удачливое констатация краха собственных идеалов:
"Обновленчество стало чем-то вроде венерической болезни —
о нем неприлично упоминать в обществе
и его пытаются тщательно скрывать.
По существу, обновленчество умерло,
так как обновленцы сами от него отказались, —
старались как можно меньше отличаться от староцерковников"
http://kalakazo.livejournal.com/404885.html.