Художник Юрий Кротов (1964 г.р.) -
"солнечный импрессионист".

Серия сообщений "дети":

Часть 1 - Винтажные картинки с детишками
Часть 2 - Имя с открытки - Frederick Morgan (1847-1927)
...
Часть 40 - Картина дня "Урок танцев"
Часть 41 - Картина дня "День рождения бабушки"
Часть 42 - Картина дня "На мостках"

далее

далее

Лавиния Фонтана ( 24 августа 1552, Болонья — 11 августа 1614, Рим) — итальянская художница болонской школы.

далее

далее

далее

Картина написана в 1875 году в Париже.

 Холст, масло. Размеры 80 х 64,5 см. 

Сейчас портрет хранится в Государственном Художественном музее в Москве.

Это один из самых проникновенных образов молящегося еврея в мировом искусстве.

Чувствуется в нём влияние Рембрандта. 

 

далее

Карл Брюллов. Автопортрет.

Карл Брюллов родился 23 декабря 1799 года в Санкт-Петербурге в семье академика, преподавателя в классе орнаментальной скульптуры петербургской Академии художеств, резчика по дереву, мастера миниатюрной живописи и гравёра, французского происхождения Павла Ивановича Брюлло и его супруги Марии Ивановны Шрёдер, имевшей немецкие корни. Кроме него, в семье было ещё три сына и две дочери.

С раннего детства, несмотря на свою болезненность, Карл по воле отца, желавшего обучить мальчика живописи, осваивал навыки, необходимые для будущей профессии: рисовал людей и животных в разных ракурсах, а с 1805 года, когда Павел Иванович ушёл в отставку, часто помогал ему в работе над оформлением Кронштадтской церкви и над другими различными заказами.

Читать далее...

По словам Иоахима Камерария, внешний облик Дюрера соответствовал его «благородному духу». Он был приятным собеседником, с речью «сладостной и остроумной». Все знавшие художника считали его достойным, «превосходнейшим» человеком, он стремился к добродетели, но не был ни мрачным, ни высокомерным. Дюрер умел наслаждаться жизнью «и даже в старости пользовался благами музыки и гимнастики в той мере, в какой они доступны этому возрасту»

Автопортрет 1498 Дерево, масло 52 × 41 .Прадо, Мадрид

В 1495 году Дюрер в Нюрнберге открыл собственную мастерскую и в течение последующих десяти лет создал значительную часть своих гравюр. В издании первых серий ему помогал Антон Кобергер. Так как ремёслами в Нюрнберге, в отличие от других городов, где всё было подчинено гильдиям, управлял Городской совет, мастера здесь пользовались бо́льшей свободой. Дюрер смог испробовать новые приёмы в технике гравюры, отступая от устоявшихся норм, а также открыть продажу первых оттисков. В 1495—1496 годах Дюрер занялся и гравировкой на меди.

далее

Леонардо ди сер Пьеро да Винчи ( 15 апреля 1452, селение Анкиано, около городка Винчи, близ Флоренции — 2 мая 1519, замок Кло-Люсе, близ Амбуаза, Турень, Франция) — итальянский художник (живописец, скульптор, архитектор) и учёный (анатом, естествоиспытатель), изобретатель, писатель, музыкант, один из крупнейших представителей искусства Высокого Возрождения, яркий пример «универсального человека»

далее

 

"Весна" Боттичелли, "Весна" Боттичелли,
летящие линии в солнечном теле,
струящийся, плавный, томительный танец,
шары золотые, хитонов багрянец.

О чудо чудес, "боттичелиев контур",
мазок, убегающий вдаль к горизонту.
В изломах материй и складках капризных –
сознание хрупкости, зыбкости жизни.

(Кравченко Н.)

 

Сандро Боттичелли, ( настоящее имя - Алессандро ди Мариано Филипепи  1445 г. — 17 мая 1510 г.) — итальянский живописец тосканской школы.. Представитель Раннего Возрождения. Был близок ко двору Медичи и гуманистическим кругам Флоренции. 

далее

Вслед за постом о племяннице (Леди Каролине Лэм), захотелось напомнить и о её родной тетке герцогине Девонширской.
ЛЮБОВЬ И ПРОКЛЯТЬЕ ЛЕДИ КАРОЛИНЫ ЛЭМ

Она была одна из самых известных красавиц своего времени.. Во Франции королевой мод была настоящая королева – Мария-Антуанетта. В Англии – не королева, а Джорджиана Кавендиш, герцогиня Девонширская,(Georgiana Cavendish, Duchess of Devonshire; 7 июня 1757 — 30 марта 1806)

Томас Гейнсборо (1727–1788): "Портрет Джорджианы, герцогини Девонширской"
«В народе Джорджиану называли «красавица-герцогиня», хотя близко знавшие ее люди говорили, что магический эффект ее внешности возникает в первую очередь благодаря ее личному обаянию. «Где бы она ни была, мужчины и женщины становятся ее верными рабами» - вот типичный отзыв о Джорджиане. Согласно лорду Роксаллу, «герцогиня Девонширская не претендовала на всеобщее восхищение, но это лишь усиливало ее привлекательность. Ее красота не сводилась к правильным чертам лица или к безукоризненной фигуре; она заключалась в ее любезности и грации, в ее прелестных манерах и очаровательном обхождении. Ее волосы отливали красновато-рыжими тонами, у нее было довольно приятное лицо, но если бы в нем не отражался ее живой ум, ее внешность можно было бы счесть заурядной». Герцогиня позировала для портретов двум самым знаменитым живописцам своей эпохи - сэру Джошуа Рейнольдсу(Joshua Reynolds) и Томасу Гейнсборо(Thomas Gainsborough), а миниатюрные гравюры и медальоны с ее изображением были необычайно популярны как среди мужчин, так и женщин».
/О.Вайнштейн. Денди: мода, литература, стиль жизни. М., 2005, с.273-274/.
Читать далее...

Р О Ж Д Е Н И Е    В Е Н Е Р Ы

В каком лесу взошли гвоздики эти,
Что так великолепны и свежи
В руках моей прекрасной госпожи?
Откуда аромат такой в букете?

Лоренцо Медичи

Каждый человек, проживший на Земле какое-то время, хранит в сердце свою собственную историю любви. Для кого-то это история лебединой верности, а для кого-то - разбитых розовых очков, для кого-то - встретившихся, наконец, половинок, для кого-то - удачно реализованных амбиций, для одних - обретенной навек мирной гавани, для других – битвы, не прекращавшейся всю жизнь. Каждая история – это капля, содержащая в себе частицу океана, каждая в чем-то уникальна, а в чем-то неотвратимо повторяет все другие истории. Миллиарды и миллиарды таких историй хранит в себя земля – ведь большинство из них уходит в могилу вместе с владельцами

далее

Сегодня я расскажу об итальянском мастере Андреа Верроккьо, который стал знаменитым в эпоху Раннего Возрождения не только благодаря своим классическим работам в живописи, но и скульптурам.

Андреа дель Верроккьо , наст. имя Андреа ди Микеле Чони (1435, Флоренция, Флорентийская республика — 10 октября 1488, Венеция, Венецианская республика) — скульптор и живописец эпохи Возрождения, представитель Флорентийской школы. Среди его учеников — Сандро Боттичелли, Пьетро Перуджино, Леонардо да Винчи и Лоренцо ди Креди.

К плеяде выдающихся мастеров эпохи Возрождения и принадлежит флорентиец Андреа Верроккьо. Он не был столь решительным новатором, как великие скульпторы первой половины века - Донателло и Гиберти, открывшие новые пути в этом искусстве. Верроккьо не похож и на такого революционера в скульптуре, как Микеланджело, начавшего работать позднее, на пороге уже XVI века. Историческое место Верроккьо более скромно, но оно в высшей степени достойно уважения.

 Базилика Санта-Мария Глориоза деи Фрари. Вход в Истрийский камень к хору братьев. 1475 работы из мастерской Пьетро Ломбардо. В рамках, барельефы, представляющие патриархов и пророков Ветхого Завета. Последний кадр в правом нижнем углу - спонсор, Джакомо Морозини. На вершине восемь статуй апостолов Витторе Гамбелло, также называемый Камелио. Ему приписывают статуи Девы и Св. Иоанна на стороне распятия. Распятие приписывается Андреа дель Верроккио.

далее

Здесь я покоюсь, Филипп, живописец навеки бессмертный,
Дивная прелесть моей кисти - у всех на устах
. Душу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски
, Набожных души умел - голосом бога смутить.
Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья,
Принуждена меня звать мастером равным себе.
В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий
Медичи, прежде чем я в низменный прах обращусь
                  Эпитафия в переводе А.Блока
В истории Раннего Возрождения много легендарных красавиц, без которых эпоха вообще не состоялась бы. Но одна особенно будоражит воображение, потому что спустя века мы можем увидеть ее нежную красоту.
Юная Лукреция ди Бути смотрит на нас с картин своего возлюбленного супруга – великого художника Филиппо Липпи…

Ф. Липпи. Мадонна с Младенцем и двумя ангелами. Ок. 1465далее

Серия сообщений "Религиозная живопись":

.

далее

Умбрия на карте Италии
Сегодня мы поговорим об умбрийской школе. Она известна с XIII века. В XIV — начале XV века мастера умбрийской школы работали еще в традициях позднеготического искусства (можно хотя бы вспомнить Джентиле да Фабриано), но со второй половины XV века в работах умбрийских мастеров уже чувствуются черты Ренессанса, и их интерпретация довольно интересная. Исследователи считают, что формирование этой школы происходило под влиянием тосканских мастеров, но эта земля рождала и собственных гениев, о чем мы сегодня и будем говорить. Умбрия находится в центре Италии. С севера она граничит с Тосканой, с юга — с провинцией Лацио.

Умбрия, Италия

далее

Идем дальше, потому что, как я сказала, Джотто работал не только во Флоренции, но и во многих других городах. И самое знаменитое его монументальное произведение находится в Падуе. Два слова буквально о Падуе, потому что это очень интересный город, связанный с именем святого Антония Падуанского, одного из знаменитых францисканцев, которого очень почитают в Италии уж точно почти на уровне Франциска. Здесь он жил, здесь он погребен.

Падуя, провинция Венеция

Падуя, или по-итальянски Падова, расположена в провинции Венето в долине реки По, буквально в двадцати километрах от Венеции, от Венецианской лагуны. Это древний город, он основан в XI в. до н. э. Согласно легенде, после Троянской войны один из вождей Трои Антенор спасался здесь от греков и основал поселение, которое назвал Падус. Во времена Римской империи Падуя разбогатела благодаря удачному расположению на перекрестке торговых путей. Здесь и море близко, и до континента не так далеко. Она действительно стала большим городом уже при римлянах.

далее

Пять мастеров флорентийского Возрождения. 1490–1550
Неизвестный художник. Лувр, Париж

Два имени, очень известных: Паоло Уччелло и Фра Беато Анджелико. Может быть, на их примере как раз хорошо видно, что, собственно говоря, искал Ренессанс. Потому что когда мы говорим о перспективе, о гуманизме, о каких-то вещах мирского плана, это всегда звучит как-то общо, потому что у каждого художника был абсолютно свой путь. Вообще эпоха Кватроченто была необычайно плодотворна, особенно это видно в живописи, это был просто взрыв: десятки художников работают в это время. Мы знаем их имена, эти имена громкие, этими именами гордятся, и каждый художник совершенно неповторим со своим ярко выраженным лицом. Появляется то, что сегодня называется авторским стилем, и это появляется именно в Кватроченто. Потому что, скажем, даже по поводу Джотто – мы никогда не можем отличить, где Джотто, а где джотески, т.е. те люди, которые работали с ним, работали под него и т.д. Манера индивидуализируется.

далее

Портрет Джотто. 1490–1550
Фрагмент картины «Пять основателей флорентийского искусства». Неизвестный художник. Лувр, Париж

Сегодня мы поговорим о Джотто. Джотто ди Бондоне – ключевая фигура раннего Возрождения. Его считают основателем итальянской школы живописи, потому что он разработал новый подход к изображению пространства. Джотто часто ставят в параллель с Данте, т.к. Данте считают первым поэтом и мыслителем Возрождения. Ну, о параллели Джотто и Данте мы еще поговорим. Начинаем мы с портрета Джотто. Конечно, это не исторический портрет. Это деталь картины «Пять основателей флорентийского искусства», которая написана на рубеже XV-XVI в. Автора называют по-разному, но многие склоняются к тому, что это Паоло Уччелло.

далее

Автопортрет (в центре), фрагмент фрески «Святой Пётр на кафедре» из капеллы Бранкаччи

Мазаччо (собственно Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи (Гвиди), Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди; 21 декабря 1401, Сан-Джованни-Вальдарно, Тоскана — осень 1428, Рим) — знаменитый итальянский живописец, крупнейший мастер флорентийской школы, реформатор живописи эпохи Кватроченто.

Триптих Сан Джовенале (Триптих из церкви Святого Ювеналия)

Все современные исследователи считают этот триптих первым достоверным произведением Мазаччо (его размеры: центральная панель 108 х 65 см, боковые — 88 х 44 см). Он был обнаружен в 1961 году итальянским учёным Лючано Берти в небольшой церкви Св. Ювеналия, расположенной недалеко от городка Сан Джованни Вальдарно, в котором родился Мазаччо, и показан на выставке «Ancient sacred Art» (Старинное священное искусство). Вскоре Берти пришёл к заключению, что триптих является оригинальной работой Мазаччо, основанием для этого послужило сильное сходство персонажей с персонажами других произведений художника — «Мадонны с младенцем и св. Анной» из музея Уффици, Флоренция, «Мадонны» из Пизанского полиптиха, и Полиптиха из Санта Мария Маджоре в Риме

далее

 

Предполагаемый автопортрет. Фрагмент фрески «Воскресение Христа». 1460
Художник – Пьеро делла Франческа (итал. Piero della Francesca, ок. 1420–1492). Пинакотека Сан-Сеполькро

Фрески в Ареццо

Ареццо

Идем дальше. В 1452 году Пьеро делла Франческа был приглашен в Ареццо могущественной семьей Ваччи для завершения работы в хоре церкви Сан-Франческо, прерванной смертью флорентийского художника Виччи ди Лоренцо. Т.е. ему пришлось доделывать фрески. И надо сказать, что он очень интересно с этой работой справился, это очень знаменитые фрески, связанные теперь в основном с именем Пьеро делла Франческа.

далее

Предполагаемый автопортрет. Фрагмент фрески «Воскресение Христа». 1460
Художник – Пьеро делла Франческа (итал. Piero della Francesca, ок. 1420–1492). Пинакотека Сан-Сеполькро

далее

впечатления
романтизм

26 апреля 1798 г. родился великий французский художник Эжен Делакруа. Его самая знаменитая картина прославляла свободу, добытую в бою на баррикадах и стала олицетворением духа революционного Парижа.
Сама судьба с самого момента рождения тесно связала художника с политикой. Дело в том, что его официальным отцом считался Шарль Делакруа, политический деятель, бывший министр иностранных дел, но молва утверждала, что в действительности Эжен был незаконнорождённым сыном всесильного министра Наполеона - Шарля Талейрана, а то и самого Наполеона.

Свои художественные наклонности Эжен мог унаследовать от своей матери, Виктории, происходившей из семьи знаменитых краснодеревщиков.
Делакруа рано пришлось задуматься о своей дальнейшей судьбе. Его родители умерли, когда он был совсем юным. В 1815 году юноша оказался предоставлен сам себе; он сделал выбор, поступив в мастерскую известного классициста Пьера Нарсиса Герена (1774—1833). В Лувре он очаровался работами старых мастеров. Больше всего начинающего художника привлекали великие колористы — Рубенс, Веронезе и Тициан.


«Свобода на баррикадах» или «Свобода, ведущая народ» 1830, Лувр

Делакруа писал:«Я выбрал современный сюжет, сцену на баррикадах. .. Если я и не сражался за свободу отечества, то, по крайней мере, должен прославить эту свободу». Дело в том, что сам он не принимал участие в революции 1830 г. наблюдая за происходящим из окон своей мастерской, но после падения монархии Бурбонов решил увековечить образ Революции.
Читать далее...

/strong>

Отъезд Бориса в Сибирь и отсутствие в доме мужской поддержки, конечно же,  сказалось на настроении Зинаиды Серебряковой, и она старалась загружать себя работой.Поначалу все шло как обычно:крестьяне относились к семейству Лансере-Серебряковых с большой любовью и уважением, и «добрая барыня» Зинаида Серебрякова часто просила деревенских женщин побыть моделями для ее этюдов. Она всегда с большим участием и сочувствием относилась к их нелегкой крестьянской доле. Селяне отвечали ей тем же. Однако, постепенно обстановка менялась и связано это было с общей политической ситуацией в стране.Отречение Николая II от трона, свистопляска со сменой правительств повлекли за собой неудачи и неразбериху на фронте. Дезертирство и отсутствие дисциплины процветали в войсках. Этому способствовала разлагающая деятельность понаехавших откуда-то агитаторов. Солдаты жадно слушали их. Лозунги о немедленном мире, равенстве и разделе земли прочно западали им в головы. Естественное желание солдат поскорее вернуться домой, к своим ребятишкам и бабам подстегивалось понятным, злобно-простым призывом:гнать в три шеи всех богачей и делить их имущество.Практически все западные и центральные губернии России оказались  заполненными бегущей с фронта вооруженной серой солдатской массой. Появились вооруженные разбойничьи отряды и в окрестностях Нескучного.Каждый день приходили слухи о нападениях на близлежащие имения  и разграбление их. Ужас и беспокойство поселились в душах семейства, ибо безоружные мирные крестьяне Нескучного не могли в случае чего оказать бандитам серьезного сопротивления. Поэтому художница посоветовавшись с матерью и сестрой, решила уезжать всем семейством в Харьков. Селяне Нескучного нашли им лошадей и   снабдили продуктами на дорогу. Впопыхах бросив все свое имущество, в том числе и многочисленные картины, семья Лансере-Серебряковых в декабре 1917 года покинула Нескучное. Уже по прибыьтии в Харьков их догнало известие о том , что имение в Нескучном, как и дом на хуторе Веселом,где был создан шедевр живописи "За туалетом"(1909), разграблены, разрушены и сожжены заезжими бандитами и местными “активистами". Пропали, а может сгорели,  все оставленные в домах полотна Художницы. 

Памятный знак на месте разрушенного дома Лансере в Нескучном, установлен в 1996 году.

Шекспир. Сонет 20

Лик женщины, но строже, совершенней

Природы изваяло мастерство.

По-женски ты красив, но чужд измене,

Царь и царица сердца моего.



Твои нежный взор лишен игры лукавой,

Но золотит сияньем все вокруг.

Он мужествен и властью величавой

Друзей пленяет и разит подруг.



Тебя природа женщиною милой

Задумала, но, страстью пленена,

Она меня с тобою разлучила,

А женщин осчастливила она.



Пусть будет так. Но вот мое условье:

Люби меня, а их дари любовью.

* * *

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,



И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой



И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у порока.



Все мерзостно, что вижу я вокруг,

Но как тебя покинуть, милый друг!



* * *

Сергей Никитин на сонет Уильяма Шекспира "Зову я смерть"

Перевод сонетов Шекспира : Самуил Маршак


Картины :
Rolf Armstrong, 1889 - 1960

Музей Лувра ( часто используется просто название Лувр) — один из крупнейших и самый популярный художественный музей мира(9 260 000 посетителей в 2014 году, третий в мире по занимаемой площади: 160 106 квадратных метров, из которых на 58 470 располагаются экспозиции). Музей расположен в центре Парижа, на правом берегу Сены, на улице Риволи, в 1-м округе столицы.

далее

Многие читающие, если не все из них, в юности были очарованы Гриновскими феериями Алые паруса, Бегущая по волнам
Александр Грин создал в своих произведениях свой особенный мир. В этом романтическом мире фэнтези веет ветер дальних странствий, его населяют добрые, смелые, веселые люди. А в залитых солнцем гаванях с романтическими названиями — Лисс, Зурбаган, Гель-Гью — прекрасные девушки поджидают своих женихов. Этот мир — чуть приподнятый над нашим, одновременно фантастический и реальный.




Я долго искал художников, картины которых могли бы оттенять, оказывать особенность мира Грина -синее, сине-зеленое теплое южное море, его свет и запах водорослей, корабли и рыбаки, городки в цветах. Мне показалось, что я нашел таких художников, я покажу здесь картины Поля Синьяка, они мягки и квятны, они пахнут морской водой и солью, пронизаны розами и солнцем, было бы место я бы показал бы рядом картины Дейнеки и Волошина, других художников Крыма,
свет моря http://pora.zavantag.com/stati/opisanie-gorodov-v-proizvedeniyah-a-grina/main.html
Зурбаган – вымышленный, существующий где-то за пределами фантазии город, созданный Александром Грином. Город-сказка, город-мечта, заветный порт, собирательный образ всех приморских городов с их особенной, иногда неспешной, даже ленивой, а иногда и стремительно крутящейся и переполненной событиями жизнью. Жизнью, подсоленной дыханием моря. И именно море накладывает свой отпечаток на все, что происходит в Городе.
Зурбаган
...Между тем местность, в которой я жил с матерью и отцом, была очень жизнерадостного, веселого вида и не располагала к настроению мрачности. Наш дом стоял у реки, в трех верстах от взморья и гавани; небольшой фруктовый сад зеленел вокруг окон, благоухая в периоде цветения душистыми запахами; просторная, окрыленная парусами, река несла чистую лиловатую воду, - россыпи аметистов; за садом начинались овраги, поросшие буками, ольхой, жасмином и кленом; старые, розовые от шиповника, изгороди пестрели прихотливым рисунком вдоль каменистых дорог с золотой под ярким солнцем пылью, и в пыли этой ершисто топорщились воробьи, подскакивая к невидимой пище.
...Я взял лучший номер в лучшей гостинице Зурбагана "Веселый Странник". На следующий день я обошел город; он вырос, изменил несколько вид и характер улиц в сторону банального штампа цивилизации - электричества, ярких плакатов, больших домов, увеселительных мест и испорченного фабричными трубами воздуха, но в целом не утратил оригинальности. Множество тенистых садов, кольцеобразное расположение узких улиц, почти лишенных благодаря этому перспективы, в связи с неожиданными, крутыми, сходящими и нисходящими каменными лестницами, ведущими под темные арки или на брошенные через улицу мосты, - делали Зурбаган интимным. Я не говорю, конечно, о площадях и рынках. Гавань Зурбагана была тесна, восхитительно грязна, пыльна и пестра; в полукруге остроконечных, розовой черепицы, крыш, у каменной набережной теснилась плавучая, над раскаленными палубами, заросль мачт; здесь, как гигантские пузыри, хлопали, набирая ветер, огромные паруса; змеились вымпелы; сотни медных босых ног толклись вокруг аппетитных лавок с горячей похлебкой, лепешками, рагу, пирогами, фруктами, синими матросскими тельниками и всем, что нужно бедному моряку в часы веселья, голода и работы....
Корабли в Лиссе
..Нет более бестолкового и чудесного порта, чем Лисс, кроме, разумеется, Зурбагана. Интернациональный, разноязычный город определенно напоминает бродягу, решившего наконец погрузиться в дебри оседлости. Дома рассажены как попало среди неясных намеков на улицы, но улиц, в прямом смысле слова, не могло быть в Лиссе уже потому, что город возник на обрывках скал и холмов, соединенных лестницами, мостами и винтообразными узенькими тропинками. Все это завалено сплошной густой тропической зеленью, в веерообразной тени которой блестят детские, пламенные глаза женщин. Желтый камень, синяя тень, живописные трещины старых стен: где-нибудь на бугрообразном дворе – огромная лодка, чинимая босоногим, трубку покуривающим нелюдимом; пение вдали и его эхо в овраге; рынок на сваях, под тентами и огромными зонтиками; блеск оружия, яркое платье, аромат цветов и зелени, рождающий глухую тоску, как во сне - о влюбленности и свиданиях; гавань - грязная, как молодой трубочист; свитки парусов, их сон и крылатое утро, зеленая вода, скалы, даль океана; ночью - магнетический пожар звезд, лодки со смеющимися голосами - вот Лисс. Здесь две гостиницы: "Колючей подушки" и "Унеси горе". Моряки, естественно, плотней набивались в ту, которая ближе; которая вначале была ближе – трудно сказать; но эти почтенные учреждения, конкурируя, начали скакать к гавани - в буквальном смысле этого слова. Они переселялись, снимали новые помещения и даже строили их. Одолела "Унеси горе". С ее стороны был подпущен ловкий фортель, благодаря чему "Колючая подушка" остановилась как вкопанная среди гиблых оврагов, а торжествующая "Унеси горе" после десятилетней борьбы воцарилась у самой гавани, погубив три местных харчевни.


Население Лисса состоит из авантюристов, контрабандистов и моряков; женщины делятся на ангелов и мегер, ангелы, разумеется, молоды, опаляюще красивы и нежны, а мегеры - стары; но и мегеры, не надо забывать этого, полезны бывают жизни. Пример: счастливая свадьба, во время которой строившая ранее адские козни мегера раскаивается и начинает лучшую жизнь......
Гель-Гью («Бегущая по волнам»)
...В десять часов вечера показался маячный огонь; мы подходили к Гель-Гью. Я стоял у штирборта с Проктором и Больтом, наблюдая странное явление. По мере того как усиливалась яркость огня маяка, верхняя черта длинного мыса, отделяющего гавань от океана, становилась явственно видной, так как за ней плавал золотистый туман - обширный световой слой. Явление это свойственное лишь большим городам, показалось мне чрезмерным для сравнительно небольшого Гель-Гью, о котором я слышал, что в нем пятьдесят тысяч жителей. За мысом было нечто вроде желтой зари. Проктор принес трубу, но не рассмотрел ничего, кроме построек на мысе, и высказал предположение, не есть ли это отсвет большого пожара.
Судно сделало поворот, причем паруса заслонили открывшуюся гавань. Все мы поспешили на бак, ничего не понимая, так были удивлены и восхищены развернувшимся зрелищем, острым и прекрасным во тьме, полной звезд. Половина горизонта предстала нашим глазам в блеске иллюминации. В воздухе висела яркая золотая сеть; сверкающие гирлянды, созвездия, огненные розы и шары электрических фонарей были, как крупный жемчуг среди золотых украшений.

Казалось, стеклись сюда огни всего мира. Корабли рейда сияли, осыпанные белыми лучистыми точками. На барке, черной внизу, с освещенной, как при пожаре, палубой вертелось, рассыпая искры, огненное, алмазное колесо, и несколько ракет выбежали из-за крыш на черное небо, где, медленно завернув вниз, потухли, выронив зеленые и голубые падучие звезды. В это же время стала явственно слышна музыка; дневной гул толпы, доносившийся с набережной, иногда заглушал ее, оставляя лишь стук барабана, а потом отпускал снова, и она отчетливо раздавалась по воде, - то, что называется: "играет в ушах". Играл не один оркестр, а два, три... может быть, больше, так как иногда наступало толкущееся на месте смешение звуков, где только барабан знал, что ему делать. Рейд и гавань были усеяны шлюпками, полными пассажиров и фонарей. Снова началась яростная пальба. Со шлюпок звенели гитары; были слышны смех и крики.

- Вот так Гель-Гью, - сказал Тоббоган. - Какая нам, можно сказать, встреча!
Под фантастическим флагом тянулось грозное полотно навесов торговых ларей, где продавали лимонад, фисташковую воду, воду со льдом, содовую и виски, пальмовое вино и орехи, конфеты и конфетти, серпантин и хлопушки, петарды и маски, шарики из липкого теста и колючие сухие орехи, вроде репья, выдрать шипы которых из волос или ткани являлось делом замысловатым. Время от времени среди толпы появлялся велосипедист, одетый медведем, монахом, обезьяной или Пьеро, на жабо которого тотчас приклеивались эти метко бросаемые цепкие колючие шарики. Появлялись великаны, пища резиновой куклой или гремя в огромные барабаны. На верандах танцевали; я наткнулся на бал среди мостовой и не без труда обошел его. Серпантин был так густо напущен по балконам и под ногами, что воздух шуршал. За время, что я шел, я получил несколько предложений самого разнообразного свойства: выпить, поцеловаться, играть в карты, проводить танцевать, купить, - и женские руки беспрерывно сновали передо мной, маня округленным взмахом поддаться общему увлеченью. Видя, что чем дальше, тем идти труднее, я поспешил свернуть в переулок, где было меньше движения. Повернув еще раз, я очутился на улице, почти пустой. Справа от меня, загибая влево и восходя вверх, тянулась, сдерживая обрыв, наклонная стена из глыб дикого камня. Над ней, по невидимым снизу дорогам, беспрерывно стучали колеса, мелькали фонари, огни сигар.

Когда в Гель-Гью был поднят вопрос о памятнике основанию города, Герд принял участие в конкурсе, и его модель, которую он прислал, необыкновенно понравилась. Она была хороша и привлекала надписью "Бегущая по волнам", напоминающей легенду, море, корабли; и в самой этой странной надписи было движение. Модель Герда (еще не знали, что это Герд) воскресила пустынные берега и мужественные фигуры первых поселенцев.
... Я знал, что утром увижу другой город - город, как он есть, отличный от того, какой я вижу сейчас, - выложенный, под мраком, листовым золотом света, озаряющего фасады. Это были по большей части двухэтажные каменные постройки, обнесенные навесами веранд и балконов. Они стояли тесно, сияя распахнутыми окнами и дверями. Иногда за углом крыши чернели веера пальм; в другом месте их ярко-зеленый блеск, более сильный внизу, указывал невидимую за стенами иллюминацию. Изобилие бумажных фонарей всех цветов, форм и рисунков мешало различить подлинные черты города. Фонари свешивались поперек улиц, пылали на перилах балконов, среди ковров; фестонами тянулись вдаль. Иногда перспектива улицы напоминала балет, где огни, цветы, лошади и живописная теснота людей, вышедших из тысячи сказок, в масках и без масок, смешивали шум карнавала с играющей по всему городу музыкой.......
Артур Грей и Ассоль уплывают вдаль на паруснике с алыми парусами

Бегущая по волнам

Серия сообщений "Художники слова":

Часть 1 - Фольклор Канады. Кремация McGee
Часть 2 - Дверь в стене, манящая в несбывшееся
...
Часть 29 - Заметки Дины Рубиной о жизни
Часть 30 - Все-равно я отсюда тебя заберу, во дворец, где играют свирели
Часть 31 - Александр Грин и Поль Синьяк. Зурбаган и Лисс, приморские городки

Сейчас вновь всколыхнулось движение феминисток. По тем или иным, а в основном политическим мотивам женщины начали активно жалеть, что они не мужчины. В дебри политики вдаваться не нужно. Лучше вспомнить одно мифологическое дамское племя, которое как-то могло вообще обходиться без мужчин. Конечно это воинственные древние всадницы Амазонки.
Если верить древнегреческой мифологии Амазонки (от греч. a - нет, mazos - грудь).
некогда обитали по берегам Меотиды (Азовское море) или же по берегам р. Термодонт в Малой Азии.
Но об истории с географией попозже. А начнем по-женски - с одежки, но не той, древней, коей возможно и вовсе не было, а о той, в которую было принято облачаться дамам на конной прогулке, и которая тоже получила название амазонки, как собственно и сами дамы, занимающиеся очень эффектным конным спортом.


«Hounsom Byles. Joie de vivre.(Радость жизни)».

Люблю я Матильду, когда амазонкой
Она воцарится над дамским седлом,
И дергает повод упрямой рученкой,
И действует буйно визгливым хлыстом.
Гордяся усестом красивым и плотным,
Из резвых очей рассыпая огонь,
Она - властелинка над статным животным,
И деве покорен неистовый конь, -
Скрежещет об сталь сокрушительным зубом,
И млечная пена свивается клубом,
И шея крутится упорным кольцом.
Красавец! - под девой он топчется, пляшет,
И мордой мотает, гривою машет,
И ноги, как нехотя, мечет потом,
И скупо идет прихотливою рысью,
И в резвых подскоках на мягком седле,
Сердечно довольная тряскою высью,
Наездница в пыльной рисуется мгле:
На губках пунцовых улыбка сверкает,
А ножка - малютка вся в стремя впилась;
Матильда в галоп бегуна подымает
И зыблется, хитро на нем избочась,
И носится вихрем, пока утомленье
На светлые глазки набросит туман...
Матильда спрыгнула - и в сладком волненьи
Кидается буйно на пышный диван.
(В. Бенедиктов, 1836)
Читать далее...