Мне время голову посеребрило,
лоб обнажило, залегло в глазах
и память ясную о давних днях,
чем дальше вглубь, тем ярче просветлило.

Влюблённость юности и детский страх -
как вас осенним светом озарило,
и сколько раз закатом золотило
ухабы жизни на моих путях...

Как неожиданно вода в фонтане
открыла надпись, скрытую от глаз:
- На счётах времени отсчитан час!

И как несбывшееся то свиданье,
под золотом ноябрьских тополей
раскрылось в глубине судьбы моей...











Антонио Мачадо. Враждебная любовь. 1930

Джон Уильям Уотерхаус. Ундина. 1872

Густав Климт. Даная. 1908

Высохший лист платана желтизною тяжёлой вышит,

Над куполом церкви старой снуют летучие мыши.

Долина плачет от песни улетающей журавлиной,

И осень пьёт за здоровье зимы, что вдали за долиной.

Там ураган свирепеет, в дикой пляске шалеет,

В бесовском огне сгорает, но этот огонь страшнее...

В сумеречную пору к душе подкрались печали -

Они в синий вечер, казалось, туманом её укрывали.

Ветер летит, как валькирия, и топчет конём окрестность,

Глаза впиваются в сумрак, тонет во мраке местность.

Ноги в грязи янтарной вязнут. Темень тупая.

В жухлых листьях осенних, скрываясь, я утопаю.





Галактион Табидзе. Ноябрь. 1916

Эдвард Роберт Хьюз. Валькирия. 1902

Жарбог! Жарбог!

Я в тебя грезитвой мечу,

Дола славный стаедей,

О, взметни ты мне навстречу

Стаю вольных жарирей.

Жарбог! Жарбог!

Волю видеть огнезарную

Стаю лёгких жарирей,

Дабы радугой стожарною

Вспыхнул морок наших дней.









Велимир Хлебников. Август 1908

Виталий Волович. Иллюстрация к "Саге о Кухулине"
(Ирландские и исландские саги). 1968

Студёной синью блещет озеро,

Знобя полдневные лучи.

Рой бархатистых пчелок к розе той,

Стремясь, бормочет, как ключи.


Над малахитовою лужею

Жужжит комар, заворожён.

Мой жаркий взгляд щемящей стужею

Твоих очей расхоложён.










Игорь Северянин. Летом. 1909

Виктор Слободчиков. Медной горы Хозяйка. 1993

Я в сердце заперла свою
Любовь -
А кто-то так однажды
хлопнет дверью...
Пусть голодает, не открою
вновь
Свои надежды прежнему
доверью.

Но влажный Ветер Мая
просвистел
Над крышами мелодию
привета -
С обочины бездомных
пианол
Поднялся всплеск сияющего
света.

Взлетевший солнца луч
благослови -
Забилось сердце в заточенье,
зная,
Что нет преград для
связанной Любви,
Какую вызволяет Ветер Мая.





Сара Тисдейл. Ветер Мая. 1920
(пер. Кира Костецкая)

Джордж Хичкок. Калипсо. 1906

Будто бы и луна

Уж не та, что в минувшие вёсны,

И весна уж не та?

Только я весной не меняюсь,

Остаюсь такой же, как прежде...


Аривара-но Нарихира. 825-880













Цукиока Ёситоси. Дух сакуры. Серия "36 историй о призраках". 1889

И снова закаты мглисты,
И пахнет сырой золой,
И снова последние листья
Над сонной скользят землёй.

И низко туманы влажные
Плывут вослед -
И вовсе душе неважно,
Что крыльев нет.

Сигналит полёт утомлённый,
Словно такси во мгле,
Звезды огонёк зелёный
Дрожит на его крыле.

И если усну теперь я -
Не твой я уже. Не твой.
Усталое пенье перьев
Я слышу над головой.

И низко туманы влажные
Плывут вослед -
И вовсе душе неважно,
Что крыльев нет...








Александр Городницкий. Осенняя песня. 1962

Гюстав Моро. Странствующий ангел. 1895

В вышине проплывает грозный Дракон

с облачным шлейфом.

Прилетают горные птицы порой

петь свои песни.

Я ловлю улыбки последних цветов -

хризантем осенних.

Ветер предутренний мне под луной

Пыль сдувает с сердца...


Кукай. 774-835

Содрогаясь от мук, пробежала над миром зарница,
Тень от тучи легла, и слилась, и смешалась с травой.
Всё труднее дышать, в небе облачный вал шевелится.
Низко стелется птица, пролетев над моей головой.

Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую ночь вдохновенья,
Человеческий шорох травы, вещий холод на тёмной руке,
Эту молнию мысли и медлительное появленье
Первых дальних громов - первых слов на родном языке.

Так из тёмной воды появляется в мир светлоокая дева,
И стекает по телу, замирая в восторге, вода,
Травы падают в обморок, и направо бегут и налево
Увидавшие небо стада.

А она над водой, над просторами круга земного,
Удивлённая, смотрит в дивном блеске своей наготы.
И, играя громами, в белом облаке катится слово,
И сияющий дождь на счастливые рвётся цветы.

Николай Заболоцкий. Гроза. 1946



Пьер Огюст Ренуар. Речная нимфа. 1870

Рождённая пеной морской

Не была современной такой,

Как поезд, пришедший на станцию,

Как мода и стиль...

Она соблюдала дистанцию

И не носила текстиль,

Ходила в божественной дымке,

Таяла тучкой в небе,

Поэтому с нею на снимке

Все остальные - мебель.







Юнна Мориц. 1973

Купающаяся Афродита. Неизвестный скульптор. XVIII век. Италия
Архангельское. Изд-во "Советская Россия" - 1983

В лазоревой воде, в жемчужных берегах,

Плыла русалка в блеске чудном -

Она глядела вдаль, скользила в тростниках,

Была в наряде изумрудном.

На берегах реки из цельных жемчугов

Не возникало трав на склонах,

Но нежный изумруд был весь её покров,

И нежен цвет очей зелёных.

Над нею догорал оранжевый закат,

Уже зажглась луна опалом,

Но устремляла вдаль она лучистый взгляд,

Плывя в течении усталом.

Пред ней звезда была меж дымных облаков -

И вот туда она глядела,

И все роскошества жемчужных берегов

За ту звезду отдать хотела...




Константин Бальмонт. Русалка (Фейные сказки). 1905

Джон Лейтон. Предложения по дизайну. 1881

На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.

На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.


У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.

У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.


Я люблю её, деву-ундину,
Озарённую тайной ночной,
Я люблю её взгляд заревой
И горящие негой рубины...

Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской.








Николай Гумилёв. Русалка. 1904

Артур Хопкинс. Фантазии глубин. 1903

Когда земля, вздохнув цветочной грудью,

распустит часовые пояса,

июльский зной становится безлюдьем,

и слышно, как впивается коса

в зелёный луг меж озером и небом,

размеченный фигурками овец.


На запад, в засыпающую небыль,

уходит золочёный жеребец.

Смолкает разговорчивая птица,

и ночь ныряет в озеро с холма,

так женственна, что этого стыдится

и кутается в травы и туман.




Ирина Аргутина. Июльская сюита. 2000

Джон Эткинсон Гримшоу. Дух ночи (фрагмент). 1879

Воспоминанье слишком давит плечи,
Я о земном заплачу и в раю,
Я старых слов при нашей новой встрече
Не утаю.

Где сонмы ангелов летают стройно,
Где арфы, лилии и детский хор,
Где всё покой, я буду беспокойно
Ловить твой взор.

Виденья райские с усмешкой провожая,
Одна в кругу невинно-строгих дев,
Я буду петь, земная и чужая,
Земной напев.

Воспоминанье слишком давит плечи,
Настанет миг - я слёз не утаю.
Ни здесь, ни там - нигде не надо встречи,
И не для встреч проснёмся мы в раю...

Марина Цветаева. В раю. 1909



Шарль-Франсуа Селье. Два ангела. 1870

Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами...
Позабыв Золотую Орду,
Пёстрый грохот равнины китайской,
Змей крылатый в пустынном саду
Часто прятался полночью майской.
Только девушки видеть луну
Выходили походкою статной, -
Он подхватывал быстро одну,
И взмывал, и стремился обратно.
Как сверкал, как слепил и горел
Медный панцирь под хищной луною,
Как серебряным звоном летел
Мерный клёкот на Русью лесною:
"Я красавиц таких, лебедей
С белизною такою молочной,
Не встречал никогда и нигде,
Ни в заморской стране, ни в восточной.
Но ещё ни одна не была
Во дворце моём пышном, в Лагоре:
Умирают в пути, и тела
Я бросаю в Каспийское море.
Спать на дне, средь чудовищ морских,
Почему им, безумным, дороже,
Чем в могучих объятьях моих
На торжественном княжеском ложе?
И порой мне завидна судьба
Парня с белой пастушеской дудкой
На лугу, где девичья гурьба
Так довольна его прибауткам".
Эти клики заслышав, Вольга
Выходил и поглядывал хмуро,
Натянув тетиву на рога
Беловежского старого тура...


Николай Гумилёв. Змей. 1916

Виталий Волович. Иллюстрация к сказу Павла Бажова "Золотой волос". 1963

Есть особый пряный запах

В лунном облике совы,

В сонных крыльях, в мягких лапах,

В буро-серых пёстрых крапах,

В позе вещей головы.


Ночи верная подруга,

Я люблю тебя, сова.

В грустных криках запах луга,

Вздохи счастья, голос друга,

Скорбной вечности слова...








Борис Садовский. Сова. 1905

Сью Хэлстенберг. Афина с совой. 2005

Во всей вселенной был бедлам.
Раскраска лунная была.

Там, в негасимой синеве,
ушли за кораблём корабль,
пел тихий хор простых сирен.
Фонарь стоял, как канделябр.

Как факт - фонарь. А мимо в мире
шёл мальчик с крыльями и лирой.
Он был бессмертьем одарён
и очень одухотворён.

Такой смешной и неизвестный,
на муку страха или сна
в дурацкой мантии небесной
он шёл и ничего не знал.

Так трогательно просто (правда!)
играл мой мальчик, ангел ада.

Всё было в нём - любовь и слёзы
(в душе не бесновались бесы),
рассвет и грёзы, рок и розы,
но песни были бессловесны.

Душа моя. А ты жила ли?
Как пёс, как девушка, дрожа...
Стой, страсть моя. Стой, жизнь желаний.
Я лиру лишнюю держал.

В душе моей лишь снег да снег.
Там транспорт спит и человек.
Ни воробьёв и ни собак,
одна судьба. Одна судьба.

Виктор Соснора. Фантазии Совы. Апрель 1960

Иероним Босх. Сад земных наслаждений (фрагмент). 1500-1510

Среди Слейтвуда, где склоны
Тонут в озере лесном,
Остров прячется зелёный.
Там, где цапля бьёт крылом,
Крыс пугая водяных, -
Мы храним от глаз чужих
Полные до верха чаны
Вишен краденых, румяных.
Так пойдём, дитя людей,
В царство фей, к лесной воде, -
Крепче за руку держись! -
Ибо ты не понимаешь, как печальна жизнь.

Где луна холодным глянцем
Берег Россеса зальёт,
До утра старинным танцем
Мы сплетаем хоровод -
В колыханье рук и взоров
До утра прядём узоры
Под луной у дальних вод.
Беззаботно и легко
Мы порхаем над волнами
В час, когда слепыми снами
Мир объят людской.
Так пойдём, дитя людей,
В царство фей, к лесной воде, -
Крепче за руку держись! -
Ибо ты не понимаешь, как печальна жизнь.

Где вода с холмов струится
В озерца на дне Глен-Кар,
Где звезда не отразится,
Затерявшись в тростниках,
Мы форели полусонной
Беспокойные виденья
На ухо поём,
Меж травы, в слезах склоненной,
То мелькнём прозрачной тенью,
То опять замрём.
Так пойдём, дитя людей,
В царство фей, к лесной воде, -
Крепче за руку держись! -
Ибо ты не понимаешь, как печальна жизнь.

С потемневшими очами
Он идёт на зов:
Не слыхать ему мычанья
Стада с солнечных холмов,
Не видать возни мышиной
Возле ящика с крупой,
Пенье чайника в камине
Не вдохнёт в него покой.
Он уходит от людей
В царство фей, к лесной воде, -
Крепче за руку держись! -
Ты вовеки не узнаешь, как печальна жизнь.


Уильям Батлер Йейтс. Похищенный. 1895. Перевод Анны Блейз

Пылает роза над кустом
И пахнет веселящим газом.
Теряя под наркозом разум,
На ней пчела лежит пластом.

В пчелином брюхе золотом
Жужжит струна о жизни сладкой,
Где водонос грохочет кадкой
И Дафнис нежен со скотом, -

Там голубь свеж, как вербный прут,
Там правда прёт из каждой почки,
С кинжалом бродит мальчик Брут
И на богине нет сорочки.

Пчела в беспамятстве своём
Стремится в жуткое изгнанье -
С невинной вечностью вдвоём
Она сосёт из розы знанье.

Вздыхает сытая душа,
И, хоботок из бездны вынув,
Она, по воздуху шурша,
Идёт, как сфинкс, на лапах львиных.

Потом, выплёвывая мёд,
Во мраке сладком, в круговерти,
Она, как сфинкс, подруге врёт:
- Как мало знаем мы о смерти!









Юнна Мориц. Пчела. 1974

Джон Уильям Годвард. Приношение Венере. 1912

Далёко-далёко, там за скалами сизыми,
Где веет пустынями неверный сирокко,
Сменяясь цветочными и грёзными бризами,
Далёко-далёко,
Ильферна, бесплотная царица востока,
Ласкает взор путника восходными ризами,
Слух - арфой, вкус - негой бананного сока.
Потом испаряется, опутав капризами
Случайного странника, и он одиноко
Тоскует над брошенными ею ирисами, -
Далёко-далёко...

Игорь Северянин. Рондо XXI. 1919



Уильям Сэвидж Купер. Ирида. 1891

Виталий Волович. Ирландские и исландские саги. Иллюстрация. 1971

Молитвенная панель. Уникальная вышивка по шёлку "Ом ма ни пад ме хум" - мантра буддийского бодхисаттвы сострадания и милосердия - вплетена в орнамент из лотосов и виноградных листьев. XIII век

Сандро Боттичелли. Рождение Венеры. 1485

... Дымится пыльный ирис,

И лёгкой пеной пенится

Бокал Христовых слёз...


Пляши и пой на пире,

Флоренция, изменница,

В венке спалённых роз!..


Сведи с ума канцоной

О преданной любви,

И сделай ночь бессонной,

И струны оборви,

И бей в свой бубен гулкий,

Рыдания тая!

В пустынном переулке

Скорбит душа твоя...





Александр Блок. Флоренция. 1909

Сандро Боттичелли. Симонетта Веспуччи
в образе нимфы. 1485

Кружатся хлопья снега.

Кажется, это время

Замедляет ход.


... ещё видны

Большие хлопья снега

В полной темноте...


Всё больше, больше

Снега лепестки.

Я засыпаю...


Нагата Коитиро. 1918-1978












Натори Сюнсэн. Юки-онна. 1951

У зим бывают имена.

Одна из них звалась Наталья.

И было в ней мерцанье, тайна,

И холод, и голубизна.


Еленою звалась зима,

И Марфою, и Катериной.

И я порою зимней, длинной

Влюблялся и сходил с ума.


И были дни, и падал снег,

Как тёплый пух зимы туманной.

А эту зиму звали Анной,

Она была прекрасней всех.







Давид Самойлов. Названья зим. 1970

Дональд Бенсон Бландинг. Голос Сирены. 1937

Улыбнись, ягнёнок гневный
с Рафаэлева холста, -
На холсте уста вселенной,
но она уже не та:

В лёгком воздухе свирели
раствори жемчужин боль,
В синий, синий цвет синели
океана въелась соль.

Цвет воздушного разбоя
и пещерной густоты,
Складки бурного покоя
на коленях разлиты,

На скале черствее хлеба -
молодых тростинки рощ,
И плывёт углами неба
восхитительная мощь.










Осип Мандельштам. Январь 1937

Рафаэль Санти. Дама с единорогом. 1505-1507

Поворачивай дни покороче,
Веселее по осени стынь,
Ведь в холодные, ясные ночи
Выше звёзды и горше полынь.

Если ходу осталось немного,
Если холодом вечер омыт -
Веселей и стеклянней дорога,
Как струна, под ногами звенит.

Не спеша в отдаленье собачий
Вырастает и мечется вой,
И размах беспечальней бродячий
Под высокой, пустой синевой.

Всё прошло, развалилось, опало
В светлой сырости осени злой,
И взлетает последняя жалость
Легче крыльев за бедной спиной.











Перикл Ставров. 1933

Эббот Хэндерсон Тайер. Крылатая фигура. 1904

Люблю октябрь, угрюмый месяц,

Люблю обмершие леса,

Когда хромает ветхий месяц,

Как половина колеса.

Люблю мгновенность: лодка... шёпот...

Серп... полумаска... леса шпиц...

Но кто надтреснул лунный обод?

Кто вор лучистых тонких спиц?

Морозом выпитые лужи

Хрустят и хрупки, как хрусталь;

Дороги грязно-неуклюжи,

И воздух сковывает сталь.

Как бред земли больной, туманы

Сердито ползают в полях,

И отстраданные обманы

Дымят при блеске лунных блях...



Игорь Северянин. Октябрь. 1910

Джон Эткинсон Гримшоу. Фейри Ночи. 1896