О.И. Киянская, Д.М. Фельдман. Словесность на допросе. Следственные дела советских писателей и журналистов 1920-1930-х годов - М.: Неолит, 2018 - 382 с. 1000 экз.
Зелёной феею пришла
С кошницей, полною цветами,
И пьёт из тёплого дупла
Берёзы никлой сок струями.
И смуглый предзагарный мат
В ланитах тонко розовеет,
И колокольчики звенят
В траве упругой веселее.
Рябина, почки раздавив,
Кудряво-пепельные листья
Спустила в дремлющий залив
Реки - сизей и серебристей.
А за стволом рябины сам
Следил за поздней я Весною,
Как луч играл по волосам
Её прозрачной желтизною,
И, как соломинку вновь взяв
По-детски тонкими руками,
Она из хрупких нежных трав
Тянула алыми губами
Блестящий и медовый сок...
И разливалась в теле дрёма,
Когда я видел поясок,
Схвативший талию подъёма...
Одно движенье: расстегнулся
Он, как запястье, и - упал...
И я негаданно проснулся:
Мне ветер волосы трепал...
Ах, то - лишь грёза, - думал я...
Кто разбудил меня так рано?
И, уж любовь к Весне тая,
Я шёл с поляны на поляну,
И всё мне чудилось, что вот
Сейчас, сейчас она вернётся!
Такою девушкой придёт,
Что сердце станет, - не забьётся...
А в клейких ландыши кустах
О чём-то тихие звонили.
Не о её ли волосах -
Белей и тоньше тонких лилий?
Она! Она!..
И я погнался
За тем, кто ею мне казался..
Но в глубь просек меня увлёк
Лимоннокрылый мотылёк...
Как по прадедовским затишьям
Бродили в зимний мы закат!
Ну, золотистым шёлком вышьем
Воспоминаний светлый сад.
Вот день!.. Час розовато-белый,
Синея взором в маске сна,
Глядит в готические стрелы
Высокоострого окна.
Но неуверенно и свято
Мы в опустелый входим зал,
И - в коридоре виновато
Нас отражает ряд зеркал.
Мы в тихом, робком изумленье,
Как дети кроткие, стоим:
В углах - уже печати тленья
И паутины лёгкий дым;
Пооблупилися карнизы,
И штукатурка отошла.
Налёт, и мертвенный, и сизый,
Кладёт на пол протухший мгла.
И только в радужные стёкла
Влетает розовый огонь
И золотится пыль поблёкло,
Как чья-то длинная ладонь.
Вздыхают, нехотя и тяжко,
В тиши встревоженной шаги.
И вдруг - в пыли сверкнула пряжка...
Откуда? И с какой ноги?
Затем ушли. Как призрак бледный,
Нас провожая в комнат плен,
Смотрел вослед с укором бедный,
Изрытый молью гобелен.
И всё такое ж точно было,
Как и у нас, - и там на нём:
Узор, закатный и унылый,
Залитый жертвенным огнём.
Черница в белом клобуке
Стоит передо мной.
Обои странные - в тоске,
Стена ярка, как в зной.
И допотопный холод в зал
Струится из окна:
Цветок склонился и завял,
И лилия - черна.
Молю икону, что в углу:
- Её умилосердь...
А сам смотрю уже во мглу,
Где бездна-твердь.
Ужасный миг! С моих очей
Повязка вечного упала,
И в наготе своих лучей
Передо мною Смерть предстала.
И всё, чем прежде был томим,
И всё, что раньше волновало, -
Ушло, пропало, точно дым:
Передо мной Она стояла!
Пред рассветом кричали орлы,
Белобокие чайки летели...
Розовели окошки от мглы,
Но лежал я в испуге - в постели.
И проснулся, когда высоко
Уже солнце в лазури стояло.
И не знал: был то сон иль легко -
Наяву созерцал я, усталый?..
Впрочем, это не всё ли равно:
Птиц полёт - повсегда пред бедою,
И недаром, в окне, как пятно,
Ты прошла предо мною седою..
Владимир Нарбут. Она. Июль 1909
Иван Митрофанов. Портрет монахини (Великая княгиня Елизавета Фёдоровна). 1919
Снова август светлый и грустящий,
Снова тишь и неба синева;
Бродят вздохи, шорохи по чаще,
Звоны ветра слышатся едва...
Просипит кузнечик на припёке
И заглохнет. Пахнет листопад.
Листья льнут к земле, как лежебоки;
Перегной лесной ореху рад.
И дубы уже роняют жёлудь -
Колобками скатанный янтарь.
Если хочешь зря посвоеволить,
Подойди к дуплу и в сук ударь.
И в ответ - не гулко и не глухо -
Звякнет домовитое дупло:
Дремлют в нём теперь жуки и мухи.
Всё, что смутно к лету отошло.
Всё, что было раньше непонятно,
Стало ясным, чистым, как хрусталь:
Эти звуки, эти тени - пятна,
Эта леденеющая даль!
Оттого-то небо умилённей,
Блеск от солнца - суше и косей, -
И на кровью опалённом клёне
Связки лап зарезанных гусей...
О бархатная радуга бровей!
Озёрные русалочьи глаза!
В черёмухе пьянеет соловей,
И светит полумесяц меж ветвей,
Но никому весну не рассказать.
Забуду ли прилежный завиток
Ещё не зацелованных волос,
В разрезе платья вянущий цветок
И от руки душистый тёплый ток,
И всё, что так мучительно сбылось?..
Какая горечь, жалоба в словах
О жизни, безвозвратно прожитой!
О прошлое! Я твой целую прах!
Баюкай, вечер, и меня в ветвях
И соловьиною лелей мечтой.
Забуду ли в передразлучный день
Тебя и вас, озёрные глаза?
Я буду всюду с вами, словно тень,
Хоть недостоин, знаю, и ремень
У ваших ног, припавши, развязать.
Не знаю, как и попроситься
В твой дом мне, - маленькой, в плаще:
Запахло в воздухе лисицей
И свежим мехом вообще,
Огромные такие окна, -
Не окна, проруби. А вот
Под частым я дрожу и мокну,
А мамочка не позовёт...
Рождественские едут ёлки,
Полозья рельсами звенят,
И бестолковые (что - в толке)
Трамваи чешут свой канат.
Фиалковый шипучий магний
Обронит одуванчик. Ты
С дивана (розовая, ангел)
Не встанешь: нет тебе фаты.
Не встанешь, потому что проще
Покоиться и не курить,
И лакированный извозчик
Копыт не испытает прыть.
И у театра, где дорожки
В сукне, где мутные шары, -
Не вспыхнут долгие серёжки
И не растают от игры.
Сегодня молодо и грустно
И радостно, как никогда;
Переговаривая устно,
Растапливается вода.
И в оттепель развозят ёлки,
Под лыжами сочится след.
Сочельник в рваной треуголке -
Наполеон, а где же дед.
Воспоминанье виновато,
Серьга да разве ты - слеза.
Огромной белой-белой ватой
Зазастило глаза...
Ангел зимний, ты умер.
Звезда
синей булавкою сердце колет.
Что же, старуха, колоду сдай,
брось туза на бездомную долю.
Знаешь, старуха, мне снился бой:
кто-то огромный, неторопливый
бился в ночи с проворной гурьбой, -
ржали во ржах жеребцы трубой,
в топоте плыли потные гривы...
Гулкие взмахи тяжёлых крыл
воздух взвихрили, и - пал я навзничь.
Выкидышем утробной игры
в росах валялся и чаял казни.
Но протянулась из тьмы рука,
вылитая - верь! - из парафина.
Тонкая, розой льнущая, ткань,
опеленав, уложила в длинный
ящик меня.
Кто будет искать?
Мёртвый, живой - я чуял:
потом
пел и кадил надо мною схимник,
пел и кадил, улыбался ртом, -
это не ты ли, мой ангел зимний?
Это не ты ли дал пистолет,
порох и эти круглые пули?..
Пёсья звезда, миллионы лет
мёд собирающая в свой улей!
Ангел, ангел, ты умер.
Звезда,
что тебе я - палач перед плахой?..
В двадцать одно сыграем-ка.
Сдай,
сдай, ленивая, сивая пряха!
Хильда56
KotBeber
В доме - сонники да кресла,
Не знаю, как и попроситься
