Мы - волки,
И нас
По сравненью с собаками
Мало.
Под грохот двустволки
Год от году нас
Убывало.
Мы, как на расстреле,
На землю ложились без стона.
Но мы уцелели,
Хотя и живём вне закона.
Мы - волки, нас мало,
Нас, можно сказать, - единицы.
Мы те же собаки,
Но мы не хотели смириться.
Вам блюдо похлёбки,
Нам проголодь в поле морозном,
Звериные тропки,
Сугробы в молчании звёздном.
Вас в избы пускают
В январские лютые стужи,
А нас окружают
Флажки роковые всё туже.
Вы смотрите в щёлки,
Мы рыщем в лесу на свободе.
Вы, в сущности, - волки,
Но вы изменили породе.
Вы серыми были,
Вы смелыми были вначале.
Но вас прикормили,
И вы в сторожей измельчали.
И льстить и служить
Вы за хлебную корочку рады,
Но цепь и ошейник
Достойная ваша награда.
Дрожите в подклети,
Когда на охоту мы выйдем.
Всех больше на свете
Мы, волки, собак ненавидим.


Владимир Солоухин. Волки. 1964

Альфред Веруш-Ковальский. Волк (фрагмент). 1894

Речная дельта,
как зимняя берёза,
бороздила мёрзлый грунт корнями.

Морской окунь
плыл к дельте,
подпрыгивая, окунаясь в пригорки волн.

Речной окунь
тоже плыл к дельте,
шевеля плавниками - красными парусами.

- Здорово, старик! -
закричал речной окунь
и хлопнул морского окуня
хвостом по плечу.
- Чего молчишь? -
закричал речной окунь.
- Зазнался, старик?
Ведь и ты и я рыбы.
И ты и я пьём воду.

- Правильно, -
сказал морской окунь. -
И ты и я рыбы.
Только ты пьёшь воду,
а я пью океан.





Виктор Соснора. Речная дельта. 1962

Тамара Юфа. Месяц сонных рыб. 2000

По топким местам

Не смогли мы друг к другу пройти,

Но вот всё замёрзло,

И встречи ищу я с тобой.


Ты мне не поверил,

Что выйти решилась к тебе,

Пойди погляди -

Остались следы на снегу...


Цань Вэньцзи. 177-249












Чжи Цзяньтан. Красота на кончиках пальцев
(Изд-во "АСТ" - 2024)

Браслет из золота холодный

И шпилек стылый лишь нефрит.

Я пьян так сильно, что сегодня

Мне ночью глаз уж не сомкнуть.

Её убор нарядный без шпилек потускнел,

И краски все исчезли, оставив только тень...


Сюй Цзи. 1162-1214











Чжи Цзяньтан. Красота на кончиках пальцев
(Изд-во "АСТ" - 2024)

Люди пьют по утрам молоко,
Пьют горячим, а не замороженным.
Им живётся тепло и легко.
Мне горячего пить не положено.

Тают, увы, снежинки-года,
Страшно подумать о вечности.
Хочется жить, нечасто, но иногда,
Хоть раз в неделю по-человечески.

Что со мною - не знаю сама,
Но преследует, как наваждение,
Что никто не пришлёт мне письма
С пожеланием тёплым к рождению.

Как приятно кого-нибудь ждать,
Встретить где-нибудь просто приятеля,
И куда-нибудь вдруг опоздать,
И с приятелем быть обаятельной.

Тают, увы, снежинки-года...
Хочется жить. Нечасто. Но иногда.








Вадим Коростылёв. Танго Снежной королевы. 1986

Патрик Джеймс Линч. Иллюстрация к сказке
Андерсена "Снежная королева" - 1993

Старинная песня. Ей тысяча лет:
Он любит её, а она его - нет.
Столетья сменяются, вьюги метут,
Различными думами люди живут.
Но так же упрямо во все времена
Его почему-то не любит она.
А он - и страдает, и очень влюблён,
Но только, позвольте, да кто ж это - он?
Кто? - Может быть, рыцарь, а может, поэт,
Но факт, что она - его счастье и свет.
Что в ней он нашёл озаренье своё,
Что страшно остаться ему без неё,
Но сделать не может он здесь ничего.
Кто ж эта она, что не любит его?
Она? - Совершенство. К тому же она
Его на земле понимает одна.
Она всех других и нежней и умней,
А он лучше всех это чувствует в ней.
Но всё-таки, всё-таки тысячу лет
Он любит её, а она его - нет.
И всё же ей по сердцу больше другой -
Не столь одержимый, но всё ж неплохой,
Хоть этот намного скучнее того,
Коль древняя песня не лжёт про него.
Но песня всё так же звучит и сейчас,
А я ведь о песне веду свой рассказ.
Признаться, я толком и сам не пойму:
Ей по сердцу больше другой. Почему?
Так глупо зачем выбирает она?
А может, не скука ей вовсе страшна?
А просто "как люди" ей хочется жить -
И холодно ей озареньем служить.
Быть может. Не знаю. Ведь я же не бог.
Но в песне об этом ни слова. Молчок.
А может, и рыцарь вздыхать устаёт.
И сам наконец от неё устаёт.
И тоже становится этим другим -
Не столь одержимым, но всё ж неплохим.
И слышит в награду покорное да...
Не знаю. Про то не поют никогда.
Не знаю, как в песне, а в жизни земной
И то, и другое случилось со мной.
Так что ж мне обидно, что тысячу лет
Он любит её, а она его - нет?


Наум Коржавин. Песня, которой тысяча лет. 1958

Андрей Симанчук. Иллюстрация к сказке братьев Гримм "Шиповничек". Изд-во "Эксмо" - 2011

Чёрный ворон, белый снег.
Наша русская картина.
И горит в снегу рябина
Ярче прочих дальних вех.

Чёрный ельник, белый дым.
Наша русская тревога.
И звенит, звенит дорога
Над безмолвием седым.

Чёрный ворон, белый снег.
Белый сон на снежной трассе.
Рождество. Работать - грех.
Но стихи - работа разве?

Не работа - боль души.
Наше русское смятенье.
Очарованное пенье -
Словно ветром - в камыши.

Словно в жизни только смех,
Только яркая рябина,
Только вечная картина:
Чёрный ворон, белый снег.






Анатолий Жигулин. Чёрный ворон, белый снег. 1978

...Вот сочельник рождества:
Ёлку подрубили
И в одежду торжества
Ярко нарядили.
Вот на ёлке - свечек ряд,
Леденец кручёный,
В гроздьях сочный виноград,
Пряник золочёный.
Вмиг плодами поросли
Сумрачные ветки,
Ёлку в комнату внесли -
Веселитесь, детки.
Вот игрушки вам. - А тут,
Отойдя в сторонку,
Жду я, что-то мне дадут -
Старому ребёнку?
Нет, играть я не горазд:
Годы улетели,
Пусть же кто-нибудь подаст
Мне хоть ветку ели.
Буду я её беречь, -
Страждущий проказник, -
До моих последних свеч,
На последний праздник.
К возрожденью я иду -
Вот настал сочельник:
Скоро на моём ходу
Нужен будет ельник.






Владимир Бенедиктов. Ёлка. 1857

Павел Радимов. Рождественская ёлка. 1924

Все птицы улетели, но одна

всё мечется, когда перевожу

прощальный взгляд, октябрь благодаря

за то, что взвито всё и завито,

бродя в лесу и натыкаясь на

шлагбаум, перекрывающий межу,

кленовый сук, упершийся в ничто,

как робкий посошок поводыря.


В моих глазах есть щёлка темноты.

Но зренью моему не овдоветь.

Ведь лучшая для жизни половина

сквозь эту щель всё явственней видна.

Прими мой стих, как подаянье, ты,

беспечная богатая страна.

Я в дом впускаю осень Хэллоуина,

детишек в виде тыкв и в виде ведьм.


Лев Лосев. Открытка отцу из Новой Англии. 1978

Чего опять мне не хватает?
Взгляни, как осень широка.
Как царственно листву снимает!
Как будто станет жить века...

А ей положен срок короткий,
В ней жизнь лишь теплится едва.
И две вороны-одногодки
Считают, кто из них права.

На каждый "ка-р-р" - убийство кроны,
Всей или только по частям.
И наземь шапку - аполлоны
По прежде сброшенным костям.

Какие клёны! В три обхвата.
И как чудовищен конец:
На год вперёд идёт расплата
За сотни сросшихся колец.

А завтра - голое безлюдье,
Бестравья обморочны сны.
До будущего травоблудья
В объятьях ласковой весны.

Чего ещё мне не хватает?
Узнать по собственным рукам,
Что осень и меня считает
Костлявым пальцем. Тут и там

И надо мной идёт работа.
И, завершая этот трюк,
Моё октябрьское фото
В пространство выскользнет из рук...



Татьяна Глеклер. Октябрь. 1987