Российские мужчины умеют многое: жить на 16 лет
меньше американских парней; курить через одного; сморкаться на асфальт;
верить в то, что феминистки хотят их кастрировать. Не умеют они только
расставаться со своими девушками.
По-разному наши
мужчины разрывают отношения. Кто-то, как фигурист Алексей Ягудин, просто
говорит «Пока» очередной девушке. Приходит домой вечером, в квартиру,
где живет с любимой, садится ужинать, мило беседует, расспрашивает, как
прошел день, рассказывает о своих делах. Потом благодарит за отличные
спагетти, поднимается и уходит в свою комнату собирать чемодан. Девушка,
увидев это, улыбается: «Что это? Ты снова едешь на гастроли?» Леша тоже
улыбается: «Нет, ухожу от тебя». И ничего от него больше добиться
невозможно. Все эти «Как? Зачем? Почему?» на него не действуют. Похоже,
он и сам толком не знает, почему уходит. Надоело. Страсть прошла. А как
дальше строить отношения, спортсмен, в нежном возрасте оторванный от
семьи и привыкший жить сам по себе, не знает.
«Все
произошедшее было настолько ирреально, – описывает эту обкатанную
фигуристом схему расставания Татьяна Тотьмянина. – Настолько
фантасмагорично. Ну если бы мы ругались, скандалили… Если бы кто-то из
нас ставил какие-то условия… А так – ведь все было хорошо! И вдруг
человек поднимается и уходит! При этом еще минуту назад он мило тебе
улыбался!»
Кто-то расстается более жестко – одна моя
подруга приехала тихим вечером домой, а там уже новые замки. Прямо как у
Ольги Слуцкер получилось – попасть на свою территорию не представлялось
возможным. И бойфренд, хоть и не член Совета Федерации, из-за двери
надменно гундосил: «Твои вещи у соседки. Договор на аренду квартиры я
заключал, значит, мне здесь дальше и жить… Да, я расстаюсь с тобой.
Встретил новую любовь».
Кто-то, как Илья Голубович, сын
бывшего топ-менеджера ЮКОСа, и вовсе объявляет жену и двухлетнюю дочь
нелегальными иммигрантами и требует их депортации из Великобритании.
Раз, мол, разводимся, то пусть валят к родным березкам, нечего им в
Лондоне делать. Казалось бы – ну тебе-то какая разница, где когда-то
твоя женщина и твой ребенок теперь жить будут. Но нет, уперся. Такой
загадочной русской душе даже лондонский судья удивился и назвал
поведение Голубовича «заслуживающим порицания».
В общем,
ясно одно: объяснения, все эти долгие разговоры по душам, когда
произносятся слова благодарности и фразы типа «Давай останемся
друзьями», «Дело не в тебе, дело во мне», «Ты достойна лучшего» и «Мне
очень жаль, но я просто не готов к серьезным отношениям», – это не конек
российских мужчин. У наших все по-простому. Собрал чемодан и слинял без
объяснений, пусть потом барышня офигевает полгода: «Что его не
устроило? Что я сделала не так?» Или выставил ее чемоданы за дверь: «А у
меня теперь новая сожительница». А то еще и пинка дал под зад. Или по
новой моде отобрал детей и сдал их нянечкам на руки.
Объяснения, все эти
долгие разговоры по душам, когда произносятся слова благодарности, – это
не конек российских мужчин (фото: Getty Images/Fotobank.ru)
|
Мой знакомый Алик из той же породы.
Никогда и ничего он девушкам при расставании не объясняет. Более того,
он вообще с ними предпочитает не контактировать после того, как сам для
себя решит: «Все, хватит. Конец фильма». Накануне он проводит с барышней
прощальную ночь – она о том, что ночь прощальная, естественно, даже не
догадывается. Утром он целует ее и, даже не оставив записки «Уезжаю с
докладом в Новохоперск. К обеду не жди! Твой Суслик!», исчезает. Иногда,
если девушка успевает проснуться и удивиться: «Ты куда в такую рань?» –
он шепчет: «Перезвоню!» – и убегает, не зашнуровав ботинок.
Потом он не берет телефон. Если девушке все же удается дозвониться,
он врет что-то о длительной командировке, полете в космос и внезапной
смене сексуальной ориентации. Но никогда и ни за что он не скажет: «Я
бросил тебя», – и не объяснит почему. Предпочитает изворачиваться,
уходить в подполье и каждый раз кричать, услышав в трубке знакомый
голос: «Але! Кто это? Але! Не слышу вас, въезжаю в туннель!»
«Неужели эти девушки не достойны даже объяснения? –
наседала я на Алика не один раз. – Неужели тебе так трудно сказать им
правду?» Алик злится: «А что, так не понятно?» Ну, во-первых, я думаю,
что не понятно. Человек ведет себя, как обычно, ласков и нежен с тобой, а
через пару часов – «абонент недоступен»? Требуется особый дар, чтобы
понять, что любовь, оказывается, прошла. А во-вторых, это только
какие-нибудь медведи сношаются и разбегаются, ничего друг другу не
объясняя. Люди ведут себя более цивилизованно. Пользуются ножом и вилкой
во время еды. Придерживают двери в метро. Говорят при расставании: «До
свидания».
Но Алику нравится быть медведем. Убегать,
когда страсть прошла, и потом негодовать из-за того, что от него ждут
человеческого поступка. Честности. Смелости. Уважения.
Правда,
недавно его кинула 18-летняя красотка. Он с ней даже переспать не
сумел, как ни старался. Зато шоппинг на 100 тыс. рублей устроил ей
авансом. Это был финансовый максимум, на который он был способен, и
девушка это быстро просекла. Так что когда на следующий день Алик
позвонил своей юной прелестнице, чтобы пригласить ее прогуляться по
Воробьевым горам, то услышал лишь: «Кто это? Але, вас не слышно», – и
затем короткие гудки. И так уже пятый день.
«Что это
значит? – удивляется Алекс. – Может, у нее телефон глючит? Может, она в
больнице, сломала руку и не может держать трубку? Может, я что-то сделал
не так, и она расстроилась? Не бывает же так, чтобы человек на ровном
месте начал меня игнорировать. Что происходит?» А я улыбаюсь: «Неужели
не понятно?»
Наталья Радулова Взгляд