«Пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц» — так называется эта маленькая, выдержанная в изысканной жемчужной гамме картина, написанная им незадолго до смерти, в 1565 году. Она пользовалась особенной популярностью, и сегодня известно 127 ее копий, 45 из которых принадлежат кисти Брейгеля Младшего, сына художника.

Пейзаж с ловушкой для птиц. Где же ловушка? Признаться, не сразу узнаешь ее в этой тяжелой двери, чуть поднятой над землей, — под ней щедро рассыпано зерно, а вокруг суетятся такие же, как люди, беззаботные птицы. А где же птицелов? Вряд ли среди этих человечков в ярких одеждах: почти все они отвернулись от нас, каждый увлечен чем-то своим, погружен в свое. Где же тогда птицелов? В безмятежную музыку зимнего дня вливается нотка тревоги. А может быть, он ждет своего момента за этими деревьями на переднем плане? Там, где находимся мы, зрители, наблюдатели? А если теперь перевести взгляд с птиц вновь на реку? Не за этими ли человечками мы на самом деле наблюдаем? Ведь Питер Шутник (так прозвали Брейгеля современники) запечатлел пейзаж с высокой точки зрения, зачем-то поднял нас над происходящим, и мы не можем «войти» в картину, шагнуть на лед, словно знаем, заметили что-то такое, чего не хотят видеть конькобежцы…

Брейгель не раз писал реку, по которой люди — кто скользит, кто идет, кто падает и встает, а кто и остановился. Не раз писал реку человеческой жизни. Однако в каждой картине этот символ обретает новый смысл. Здесь река — западня, ловушка: в любой миг лед может треснуть, и легкомысленные фигурки не успеют спастись. Жизнь человека хрупка и эфемерна. Как и жизнь птиц, не подозревающих о ловушке. Еще одно подтверждение этой мысли находят в изображении птиц и людей на первом плане: они почти не отличаются своими размерами.

На некоторых копиях «Ловушки для птиц» у одного из домиков можно разглядеть Иосифа, запрягающего ослика. Никто не замечает его. К священной истории, творящейся здесь и сейчас, обыватели остаются равнодушны…

«Во всех работах нашего Брейгеля таится больше, чем изображено», — говорил Абрахам Ортелий, нидерландский географ и друг художника. Брейгель противоречив — средневековый скептицизм и ренессансная вера в человека, фантастика и реалистическая подробность, нравоучение и любовь к жизни тесно сплелись в его творчестве, но кажется, что где-то там, за первыми понятными смысловыми пластами, все противоположности сходятся…

"Я понял, что сам этот рисунок  и есть рассказ.

 Он - не приложение к рассказу, он - сам по себе.

 Я никак не мог забыть этот рисунок, так он поразил меня. Всю ночь я думал  о нем."

                                                                                                   / Орхан Памук . из книги "Я - красный" /
 

"Я понял, что сам этот рисунок  и есть рассказ.

 Он - не приложение к рассказу, он - сам по себе.

 Я никак не мог забыть этот рисунок, так он поразил меня. Всю ночь я думал  о нем."

                                                                                                   / Орхан Памук . из книги "Я - красный" /

"Я понял, что сам этот рисунок  и есть рассказ.

 Он - не приложение к рассказу, он - сам по себе.

 Я никак не мог забыть этот рисунок, так он поразил меня. Всю ночь я думал  о нем."

                                                                                                   / Орхан Памук . из книги "Я - красный" /

 

Никто не удивлен полетом крылатых людей, каждый поглощен своим делом: пахарь уставился в борозду, рыбак в свою сеть, пастух лишь чуть-чуть приподнял голову, матросы с проплывающего корабля даже не вышли на палубу, и никто не почуял ни волшебства полета, ни трагичности падения летуна Икара! А где же он сам - герой, которого представляли чуть ли не Богом? Лишь пара беспомощно взбрыкнувших над морем мальчишеских ножек - и круги по воде. Исчез в морской пучине…