Старинный друг Ромка приехал на пару дней в Харьков. Он уже лет 9 живет с семьей в Братиславе, эмигрировал в Словакию сразу после аннексии Крыма. А тут вырвался. По делам, да и вообще "родной город, как ты там?". Едем по центру, Ромка тяжело вздыхает и с каждой улицей разговаривает: – Что же они с тобой сделали, твари!
А я верчу головой и не понимаю, о чем он.

Глаз настолько привык к покорёженным фасадам и забитым фанерой окнам, что я этого просто не вижу. Не замечаю бетонные блоки на проезжей части, не обращаю внимания на заклеенные крест на крест витрины. Напротив. Всякий раз отмечаю, что включили очередной светофор на перекрестке или заработал еще один магазинчик во дворе. Вернулись дети, открыли парки, пробка на Сумской. И такая у нас с Ромкой оказалась разная реальность, что он едет по городу со слезами, а я с улыбкой.

В українській мові є сильне слово – "жіноцтво", спробуйте його перекласти російською і ви зрозумієте, що там для нього немає аналогу. Всього 8 літер, але вони кажуть все про статус українських жінок, які не сто­яли осторонь історії, а творили її.

Соломія Павличко писала:
“Коли я думаю про Українську Жінку як колективний образ,
то на пам'ять приходять різні картини...

Всі вони живуть в одному просторі і часі, ніколи не перетинаючись,
не вдумуючись в існування одна одної, навіть в своє власне існування,
складаючи радше мозаїку образів, ніж один образ української жінки.
В цій мозаїці десь скраю є й моє обличчя – тієї,
котра прагне поєднати і зрозуміти їх усіх
і себе саму як українську жінку“.

Зараз особливо сильно відчувається вся сила нашого Жіноцтва,
яке воює, лікує, береже, рятує і нескінченно,
безмежно та несамовито любить!

В Израиле знает каждый,
что, если в семье есть военнослужащий, в их дом, квартиру стучать нельзя.
Только звонок. В любое время суток.
Это делают офицеры извещений о гибели-«модиа-нифгаим».
Их должность даже не произносят вслух, чтобы не навлечь беду.
Говорят «стук в дверь» — и все понимают, о чем речь.
Эти люди никогда не звонят, только стучат.
Приходят вчетвером: 3 офицера и врач.

© Анни Жирардо

Эдуард Тополь, российский писатель, кинодраматург, продюсер и режиссер

19-летней архангельской студентке Олесе Кривцовой грозит 10 лет тюрьмы по 2-м уголовным статьям: о дискредитации армии и оправдании терроризма.

Она расклеивала листовки, в которых говорилось о том, что в Украине тоже живут ветераны Великой Отечественной войны, размещала антивоенные публикации в соцсетях, за что в октябре 2022 года однокурсники пригрозили ей доносом, в декабре силовики пришли к ней с обыском (один из них стоял над Олесей с кувалдой в руках и "передал привет от "ЧВК Вагнера"), а в январе местные власти возбудили против неё 2 уголовных дела, отправили под домашний арест и внесли в список экстремистов и террористов.

Забери меня в детство, мама! Не хочу этой жизни взрослой. А вплетай мне ромашки в косы. На душе залечи мне шрамы… Я устала здесь, если честно. Просто так обними за плечи И к груди прижимай покрепче, Забери меня, мама, в детство. В этот двор, где скрипят качели, Где асфальт изрисован мелом, Где дышалось легко и смело, Где задорно носился велик. Там быстрей заживали раны, Ведь сбивались порой коленки. На обед молоко и гренки… Позови меня в детство, мама! Автор: Шабленко Надежда, Харьков

Рамочка от Natali Komjati

Год войны был для россии годом смерти мифов. Вернее, так: мифов, основополагающих представлений о россии. Мифа о "великой русской культуре" с её "слезинкой ребенка" и "гуманистическим пафосом", померкшим перед лицом российской агрессии. Мифа о "второй армии мира", которая предстала сборищем мародеров, садистов и необученного "пушечного мяса", бессмысленно гибнущего под началом бездарных полупьяных командиров. Мифа о "русском бунте", который сменился зрелищем рабской покорности населения, сносящего любую прихоть власти, принимающего смерть как судьбу.

Жертвой войны пал и миф о русской женщине – терпеливой страдалице, заботливой матери, преданной жене, готовой отправиться за мужем на край света. Война разрушила этот патриархальный романтический образ и предложила вместо него другой – образ циничной, прагматичной и лишенной сострадания женщины, смотрящей на мужчину как на ресурс и на способ получения благ от государства. Многочисленные свидетельства рисуют эпическую картину морального распада, равнодушия и меркантильного расчета. Тысячи девушек спешно выходят замуж за свежемобилизованных накануне отправки на фронт. Телевидение показывает ритуалы массовых венчаний в актовых залах, где священник окропляет водой целые ряды. Подчас эти люди едва знали друг друга, были лишь одноклассниками или соседями по дому, но теперь мобилизованный превращается в ценный ресурс, потенциально приносящий выплату от 3-х до 7-и миллионов рублей в случае ранения или гибели – огромные деньги, особенно по меркам небогатых регионов, и женихи, отправляющиеся на фронт, идут нарасхват. В сети есть скриншоты городских чатов, в которых девушки жалуются на "эгоизм" местных парней, уходящих на войну неженатыми.

Каждый любитель современной фантастики знает имя Яна Валетова — уже классика этого жанра. Человека, который в середине 2000-х написал роман-предвидение об Украине, роман-катастрофу «Ничья земля», придумав историю, которая казалась невероятной тогда. И вот, когда многое из романа уже стало ужасной реальностью, он, оставаясь в Украине, продолжает описывать нашу сегодняшнюю действительность.



Вчера вечером очень долго беседовал с хорошим русским. Я без иронии и без кавычек говорю «хороший русский». Он умный, интеллигентный, думающий. Жил и работал в Украине, профессионал, обладатель творческой профессии. Он против войны, против СВО и захват Крыма для него захват, а не великое воссоединение. Но он гражданин россии. Он привязан к стране профессией, работой, и, так как не богат, не может бросить все нах и уехать. В общем, классический московский средний класс: без золотого парашюта, но с совестью. Тошнит, а уехать никак и некуда.
Но я не об этом.