В общем, неладное я заподозрила сразу. Мама тенью проскользнула в комнату изящно обрушив сооружение из трех табуреток и фанерки, на котором у меня лежит всякий хлам. В руке она что-то крепко сжимала, а лицо лучилось чистой и искренней улыбкой в 28 золотых зубов.
- До свиданья, мамуль! У меня экзамен завтра, - решительно поприветствовала ее я, пытаясь грудью закрыть монитор, на котором как раз Затоичи вдохновенно вытаскивал свою катану. Грудная клетка, которая свободно закрывала старый громоздкий моник, до нового тоненького не дотянулась, так что пришлось сделать вид, будто я в изнеможении повалилась на кучу конспектов. Изнеможение успешно гармонировало с нахомяченными щеками и здоровым румянцем на половину морды лица.
- В том и дело! - торжественно провозгласила мама, вздымая вверх руку с подляной. Что там подляна - ни секунды нельзя было сомневаться, зная мою мать.
А в маминой руке нездорово поблескивал под светом лампочки уныло-бледный абрикос. Я с сомнением посмотрела на гордый кавказский профиль мамы, вспомнила собственную блондинистость и посетовала на горькую судьбу.
- Это тебе, - протянула мама фирменным тоном сотрудника гестапо. Выбор был потрясающий - принять абрикос и умереть от оного, либо не принять абрикос и быть убитым тем, кто меня породил.
Абрикос пришлось взять, а мама мгновенно испарилась, как будто всучила мне конверт с сибирской язвой. К слову сказать, абрикосы я не люблю (в отличие от сибирской язвы, само собой).
Сразу мне этот фрукт не понравился. Твердый, заразо. Плотность - как у нейтронной звезды. Сжать в руке невозможно - натуральная жесткость базальта. Впрочем, как показал эксперимент - вкус тоже как у базальта.
Съела я этот грешный плод, теперь думаю - всю ночь прокараулю ихтиандра в туалете, а с утра очень эффектно буду отвечать на экзамене. Вроде:
- Как вы относитесь к творчеству Михаила Исаковского?
- Исаковского? Буэээээ.....