Ненависть, ненависть, ненависть...

Я за свою жизнь нагрешить-то столько не успею, чтобы сравнять счета с этими карами, сыплющимися на мою голову.

Совсем-совсем один, ну что же за ерунда такая.

Сама себя расстроила и сижу-реву. Ни в какие ворота не лезет. Мозгами понимаю, что всё херня и томленье духа, а туда же. Ещё и всем в аське попутно настроение испоганила, молодец, девица. Красавица, блять. Заебала уже, когда же это кончится.

Не обращайте внимания, это очередной выпуск передачи "Мария и пустота".

Кольцо вокруг меня сжимается. Воздуха!

Научилась улыбаться тогда, когда не хочется. Осталось научить всех людей вокруг не смотреть в этот момент мне в глаза.

Какая-то чёрная меланхолия сегодня.

Сегодня после ночи истерики и холода, со мной случилось что-то страшное. Точнее, это мне сейчас страшно об этом вспоминать, сразу от пятого позвонка расходятся пучки холодных мурашек, приходится морщиться. А когда это происходило, моё состояние было настолько странным, что этот страх не чувствовался.

Не знаю, как это описать. Представьте, что вы сильно замёрзли, укутываетесь в несколько свитеров, куртку, заворачиваетесь в тёплое одеяло и хотите уснуть. Уснуть не можете из-за холода, поэтому именно сидите, а не лежите. Сидите. Сидите. Вы плохо спали прошлой ночью, поэтому голова работает плохо. И вдруг — щёлк! — в вас что-то умирает. Не знаю, как бы это объяснить понятно. Вот когда человек парализован, то у него есть ясное сознание и тело, которое не работает. А тут у вас есть нормальное, ничем не ограниченное тело и сознание, которое не работает. Оно есть, вот оно, но не работает. Ни одной мысли. Никакого шума в голове. Ничего не хочется и ничего не чувствуется, даже холод. И ты сидишь так в одной позе, с беспросветной пустотой в голове, сидишь несколько часов и не двигаешься. Потом моторика сознания говорит тебе переменить условия сидения, но разум по-прежнему молчит. Ещё несколько часов. Опять простые механические минимально необходимые действия. И ещё несколько часов, совсем нелепых, потому что ты стоишь, замерев, посреди оживлённого палаточного лагеря. Все вокруг снуют, жуют, разговаривают, собираются, а ты стоишь постепенно бронзовея в одной позе, переводя взгляд с одного предмета на другой. Все мысли, которы есть в голове — названия того, что ты видишь, без попытки осмыслить. "Рюкзак. Человек. Сосна. Крючок". Такое ощущение, что люди начнут проходить сейчас сквозь тебя. Точнее, это сейчас такое ощущение, а тогда не было. Не хочется есть после суток без еды, не хочется пить, хотя должен быть сушняк, уже солнце и жара, но сознание игнорирует несколько свитеров, напяленных на тело.

И вот так едешь до Нижнего, механически, как робот. Оттаивает сознание только в маршрутке. Сначала страшно хочется пить, потом просыпается голод, потом становится жарко. А потом становится страшно от того, что с тобой было. И вплоть до вечера ты кутаешься в тёплую одежду, выскребая из себя остатки того холода, а руки трясутся как при болезни Паркинсона, без преувеличения, видели бы вы, какой я им настрогала салат.

А вот когда я сидела у костра в одиночестве, обозревая парализованным взглядом остатки былой роскоши после празднования, к лагерю спускались две белки. Очень забавный, одна покрупнее другой, очень смешно уселись на топор, воткнутый в дерево, и оттуда смотрели, что бы стырить этакое. Кажется, меня они восприняли как часть ландшафта. Впрочем, в тот момент я им и была. Не знаю, утащили ли они что-нибудь, мне было всё равно, на что смотреть, поэтому после белок я таращилась на шишку, валяющуюся рядом с кроссовками.

Это худший день в моей жизни. Из-за ощущения беспомощности, покинутости и... Того, что я сама виновата. Поделом.

А у меня сегодня, товарищи, случился гомеостаз. Полный гомеостаз. Не лезем в словари для понимания тонкого оттенка иронии, который иногда прячется в моих словах, я имела в виду пиздец, но какого-то другого качества пиздец. Маленький локальный апокалипсис.

Перестану трястись и дрожать, согреюсь, надыбаю еды и попробую описать ощущения.

Мир не устаёт потрясать. Когда думаешь, что хуже быть не может, — становится.

День ноля процентов всего. Болею, устало злюсь, смотрю что-то, от чего реву ручьём. Ну же, неделя, закончись уже наконец, у меня сил не осталось.

Никого не хочу видеть, ничего не могу делать.

...и разрыв шаблона. Не могу. Сваливаю. Без телефона и с пятью сотнями рублей в кармане. Не бойтесь, моей воспитанности ещё хватает, чтобы без предупреждения не вламываться в гости, поэтому, скорее всего, ни к кому из знакомых в реале я неожиданно не приду. Придумаю что-нибудь.

В такие моменты хочется купить ту футболку с надписью "Как же бесконечно я одинок".

Совсем-совсем.

Скоро вернусь.

Степень моего раздражения не знает границ. С угла моего стола пропал мобильник. "Пропал", потому что он там всегда лежит - и вчера лежал, все видели. А теперь не лежит. Ладно бы еще действительно маразм или что такое. Но её нет на том месте, где я её оставила, в семье, разумеется, "никто ничего не знает", а я схожу с ума и не могу сегодня уехать, хотя должна была сделать это несколько часов назад. Само собой, звонить на неё бесполезно, она выключена — или тупо села.

Иной раз я твёрдо уверена, что мне лучше было бы вырасти в детдоме. Будет чудесно, если из-за сегодня я ещё и на работе люлей получу, оттуда должны позвонить.

А ведь изначально здесь мог быть чудесный и добрый пост. Про бабочек и радугу.

Эй, мировая справедливость, если ты есть где-нибудь там глубоко в астральных слоях, то, чёрт подери, пошли мне немного терпения, раз уж не послала в своё время ни одного не ебанутого родственника. Иногда мне думается, что я не буду продолжать род человеческий только для того, чтобы эти гены ебанутости дальше не передавать. Дайте мне премию Дарвина за очистку мирового генофонда. Ну, или хотя бы валерьянки ведро.

Хотя и несправедливая. Буду считать, что у меня ближайшую неделю с сегодняшнего дня все плохо именно потому, что один день все было хорошо. Мироздание как бы говорит мне, что я не создана для любви и умиления.

И все-таки...

***

— Знаешь, я, наверное, не удивлю тебя, но по тебе никогда ничего не видно. Никаких эмоций.

— И правда удивил. Мне изнутри кажется, что всё наоборот.

***

— Что ты на меня так смотришь пристально?

— Паникую. Вдруг не могу вспомнить твоё отчество.

— Так я тебе его никогда и не говорил.

— Не говорил. Но четыре года назад ты мне показал раскрытый паспорт. Сергеевич?

— Да. И ты после этого постоянно жалуешься на плохую память?

— Так это я только ненужное так хорошо запоминаю...

***

— Ты сейчас улыбаешься намного шире и чаще, чем когда была со мной.

— Сейчас я одна.

***

— Камера в зажигалке! Всего за пару долларов!

— А зачем тебе камера в зажигалке?

— На пляж положу. Девушки ходят и не догадываются ни о чем, а я подглядываю.

— На пляж можно и себя с таким же успехом положить. И теперь догадаются. Мне же ты о своих коварных планах рассказал, а я всем передам. Пусть отпрыгивают от любого мусора. Заодно — чистоту наведем.

***

— Познакомься, это череп. Его необычно зовут, никогда не догадаешься.

— Артёмка.

— о___О? Как?

— У меня такой же. Только у него уже даже полтела собрано.

В этом посте содержится ненависть.

А все потому что я сдуру написала о том, что бывает хорошо. И люди бывают хорошие. Может, бывают. Но не здесь. Ненависть.

Неприятное ощущение, что я сожгу себя такими темпами изнутри. Надоело быть козлом отпущения.

Не пугайтесь, она пройдет. Просто у меня жесткий недотрахит и общая в жизни запутанность, поэтому и вылезает наружу все худшее, что во мне запрятано.

Пойду завтра купаться — и все станет хорошо и прекрасно.

А сейчас пора спать.

К концу поста замечательное дополнение к закону Мёрфи: самые лучшие подарки, которые можно привезти из Праги, придумываются в тот момент, когда человек собирается из Праги улетать, и нет никакой возможности их приобрести. Эх, жизнь моя жестянка...

Все плохо. Я болею, родные бесят, друзья разъехались, на улицу выйти не могу, делать ничего не могу, а заставляют.

Закончить бы все это -______- Как мне всё осточертело. И все осточертели.

Не хочу даже ставить под мышку градусник. От генеральной уборки, готовки и глаженья белья меня не спасет даже открытый перелом черепа. А еще надо работу поработать. Башка совсем не варит, в голове все мысли не мои. Да и вообще не мысли, а набор функциональных слов каких-то.

Раздражает всё и вся кругом неимоверно. Гнусные людишки. Дайте мне спокойно лечь и полежать, ну же. Я тоже не железный, мне надо отдыхать.

И поныть-то некому. Раз - и нету никого.

Завтра лошади накрываются медным тазом, потому что выздоравливать я еще не собираюсь( Все через жопу.

Ненависть.

Сегодня мир сговорился меня раздражать и доставать. Думаю, если бы у меня было ПМС, то я бы при нём вела себя именно так, как сейчас.

Завтра разберусь с университетом и напряжение должно спасть. Где уже нескользкие дороги, ну... Я жду. Бегать.

1. Спонсор вызывающих истерику лиц – РоманСаныч.

2. Воля сделает любой выбор правильным, Роман знает меня лучше, чем я сама. Наверное, я черствый и злой человек. А он няка и заботливый. Надо с ним ужраться на тему: «Нас никто не любит», а потом догнаться на тему: «Не, ну, любят, конечно, но всегда не те, кто надо».

3. «Тысяча и одна ночь» в моей скорлупе задают настроение, сотня ночей прочитана. Хочется в тысячный раз перечитать «Ходжу Насреддина», но Роман соблазнил меня перечтением Мураками. Столько всего, ммм.

4. В универ сегодня не пошла, до Ракунзов тоже вряд ли доползу, нога совсем не шевелится после вчерашних беговых подвигов. Дома, как назло, ни сантиметра бинта.

5. «Мультимедийные технологии» – один из самых полезных курсов за все время обучения в университете, хотя бы тем уже, что он один из немногих прикладных на факультете словоблудия. Преподша чудесна в своем легком безумии, с взъерошенными волосами, немолодая, с феноменально длинным носом, который, несомненно, немало способствовал ее карьере учителя – концентрироваться на чем-то постороннем, кроме ее носа, невозможно, он так и притягивает все внимание, неволей заставляя заодно и слушать лекцию. Обсудили с ней последнюю серию Хауса, торренты и «тупую школоту». Жалко, что задание было дезигнерское по подбору оптимальных оттенков цветов, в них я не сильна, не вижу.

6. Мне не нужен абонемент в спортзал, как бы сильно я не взалкала разрекламированный Романсанычем скалодром. Поездка в маршрутке в час пик – уже нет тысячи калорий, из них 900 за счет нервов и раздражения. Самое страшное отличие переполненной маршрутки, например, от переполненного вагона метро, – необходимость передавать за проезд. Только изобразил из себя позицию сложнейшей йоги с легкой примесью камасутры и гуттаперчевого мальчика, расположил колени в ушах, локти в пятках, лицо у копчика и замер, как столяной столп, не в силах пошевелиться, как чей-то гнусный голос тянет: «Пиридаааааайте за проезд!» Смотришь на необтекаемую форму кондуктора, специально изготовленную для маршруток по форме маршрутки, и понимаешь, что лучше действительно передать, потому что если она встанет и пойдет, то тебя не только скрючит, но еще и скукожит и сомнет до плотности нейтронной звезды.

7. Проходила вчера мимо кинотеатра «Октябрь» (ох уж этот месяц, никуда от него не деться!), на всю улицу бодро квохтала реклама какого-то фильма, в конце которой мужской (вроде бы, я могу путать такие мелочи) голос таинственно говорил: «Иди в кино!» На скамейке рядом с кинотеатром сидел пьяненький плюгавый мужичонка, который на этих словах встрепенулся, поднял голову и не менее таинственно протянул: «Иди нахуй!» Вероятно, они долго разговаривали так...

8. Решили, что мои шутки надо записывать, потому что они забываются через секунду после того, как я их произнесу. Срочно нужен яркописец с толстым блокнотом и разборчивым почерком.

9. — И звали его Илья. Ну, хоть не по гороскопу не Рыбы, как обычно...
— А кто он?
— Он? Тряпка.

Я, как всегда, пиздатый товарищ, но никудышная девушка. Разбитое сердце и все такое. Ужасно плохо, никогда не влюбляйтесь, господа.

Впрочем, сейчас все вообще плохо. Я самый одинокий и злой в этом мире человечишка. Да-да, самый-самый, категориями меньшего масштаба я даже мыслить не хочу.

Машина сломалась, до Бора не доехали, дед впал в беспамятство, племянница сломала палец, племянник свалился с температурой под сорок, моя нога приятно хрустит и адски болит, стипендию выдадут в конце месяца, зарплаты не будет до следующего месяца, музыкант мой куда-то пропал, счет в автошколе заморозили до марта, принтер сдох, сканер не работает, кот сломал себе хвост – кто-то дверью прищемил, мама чем-то траванулась, сестра сидит с дедом, плачет, на работу забила, грядут проблемы, бабушка чуть не спалила дом в деревне, денег нет вообще, даже на проезд, лицензию перевод-бюро задержали еще как минимум на месяц.

Срань какая... Февраль чертов, все не слава богу.

АПД: Ах, да, ещё сорвался желудок к чёртовой матери, поэтому я теперь питаюсь невкусной травой и ношу с собой тысячи таблеток и гору ваты на случай неприятностей.

Дедушке стало хуже, уезжаю на Бор, не трогайте и не ищите меня до вечера. Если кому-о что-то обещала на сегодня – извините, позже.

Говнодень начался. Убила свою ногу, теперь передвигаюсь, как одноногий пират. О сколько еще открытий радостных готовит?