"Юнг, психоанализ, демоны..."

"Юнг, психоанализ, демоны..." by holmogor.

Очень злой (но не несправедливый) очерк о Юнге. Концепция архетипов — это, конечно, самое блестящее надувательство в истории психологии и религии. Она скопирована с кантовских категорий критики чистого разума. Там формы всякого мышления, тут формы организации всякой мистики. Но если у Канта есть строгие определения категорий времени, пространства, качества, то у Юнга внятных определений архетипов нет Я перерыл массу литературы, чтобы найти внятные определения анимуса или тени, но так и не преуспел. Теперь всякое проявление священного в мире можно «разложить на архетипы» и объявить несуществующим, всплеском бессознательного. С одной стороны Бога в мире можно не видеть — Бог это просто отец, запершийся в кабинете чтобы поработать, наложенный на архетип. С другой — всё религиозное абсолютно легально. Но именно всё. Религия легальна как экуменичное целое, но как совокупность претензий на истину конкретных религий – конечно абсолютный харам. Вся религия — плод твоей поллюции на одноклассницу, пропущенный через миллионы таких же поллюций до того и символически превращенный. Религиозное имманентно, а потому безопасно и безвредно.

К этому Юнг добавил еще одну идею — особенно гадкую. Идею интеграции Я со своим бессознательным, с «тенью». Хорошее и дурное, доброе и постыдное — это всё твоё, части тебя которые нужно привести к Целостности, «принять». Абсолютно логичный вывод из имманентизма. Любая какашка — это ты. Прими себя какой ты есть и интегрируйся. Помню у Урсулы Ле Гуин волшебник долго гонялся за тенью чтобы в итоге с нею слиться. Чистое юнгианство. Лучший антифрейд и особенно антиюнг: «Письма Баламута» Льюиса. Это если не читать «Добротолюбие». Разумеется человеческое сознание не закрыто. Значительная часть наших мыслей и образов — это не наши мысли, чужие. Чаще всего это искушения. Но нашими они становятся если мы начинаем с ними «работать». Многие светлые мысли тоже не наши: «Тщетно, художник, ты мнишь, что своих ты творений создатель». Но мы получаем право и на эти мысли если удачно с ними работаем. Таким образом главное в человеческой психике — это как раз система контроля за мыслепотоками — своими и чужими. А главная задача этой системы: не дать заспамить наше сознание, не дать сформироваться эффекту матрицы. Карл Густав Юнг.

 

Мистицизм Восточного Православия и Символизм Креста


Термины «мистицизм», «мистика» и «мистический» происходит от греческого прилагательного «мистикус», означающего «таинственный». В современном христианском богословии мистицизмом называют такой религиозный опыт, который основан на встрече человека с Богом лицом к лицу – таинственной и сверхъестественной встрече с Реальностью, превышающей всякое человеческое восприятие. Многие думают, что, поскольку Бог невидим, нет никакой возможности соприкоснуться с Ним непосредственно и увидеть Его. Однако опыт Церкви показывает, что видение Бога возможно для людей – несмотря на то, что Бог по природе невидим; и встреча с Богом также возможна – вопреки тому, что Бог находится за пределами понимания и постижения [1].
Иисус Христос сказал: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). В этом обещании Христа – основа нашей надежды на то, что, когда мы очистим свое сердце, мы сможем увидеть Бога, причем не только после смерти, но уже при жизни. Речь не идет об обычном земном «видении»: речь идет о созерцании Бога внутренними «глазами ума», «очами души». Это созерцание трудно описать словами, так как оно таинственно, мистично; тем не менее оно является основополагающей реальностью христианской жизни.
С самой глубокой древности человек знал о том, что Бог по природе Своей невидим. И вместе с тем с самой глубокой древности Бог являлся человеку и давал ему возможность узнать и увидеть Себя. Библия говорит нам о Моисее, вожде израильского народа, который взошел на гору Синай и там – внутри таинственного облака – беседовал с Богом:
Моисей сказал: «Покажи мне славу Твою». И сказал Господь: «Я проведу пред тобою всю славу Мою, и провозглашу имя Иеговы пред тобою»... И потом сказал Он: «Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живих». И сказал Господь: «Вот место у Меня: стань на этой скале. Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь меня сзади, а лицо Мое не будет видимо»... Встав рано поутру, Моисей взошел на гору Синай, как повелел ему Господь... И сошел Господь в облаке и остановился там близ него и провозгласил имя Иеговы. И прошел Господь пред лицом его, и возгласил: «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный»... Моисей тотчас пал на землю, и поклонился Богу (Исх. 33:18-34:8).
Это – символическое описание того, что произошло на самом деле: Моисею было дано увидеть Бога, но так как Бога невозможно увидеть во всей Его полноте, Моисей видел Бога в ту меру, в какую был способен. Так и всякий человек может увидеть Бога в ту меру, в какую оказывается способным на это. Христианский писатель II века Феофил Антиохийский на вопрос одного язычника «Покажи мне своего Бога»ответил: «А ты покажи мне своего человека», то есть покажи, что ты как человек достоин видеть Бога. Действительно, Бога можно увидеть только в том случае, если человек внутренне чист, просветлен. Если же человек живет в грехах и нечистоте, он не может видеть Бога, потому что у него «очи души» затемнены грехом.

Мистицизм Восточного Православия
Два неиссякаемых артезианских источника мистического опыта, питавших Византийский православный мистицизм на начальных его стадиях, были Св. Григорий Нисский (335/340- ок. 394) и монах Евагрий Понтийский (345-399). Первый утверждал, что душа может достичь Того, кто находится за пределами любого интеллектуального познания, в «пресветлом мраке», а также определил мистический опыт как единение с Богом в любви. Еваргий же поместил в центр мистицизма разум.
В V в. в трудах, приписываемых Макарию Египетскому, возникает новый источник, питающий православный христианский мистицизм, – концепция о том, что центр человеческой личности находится в сердце. Евагрий под влиянием философии неоплатоников рассматривал человека как разум в плену у материи и, следовательно, считал, что тело не участвует в духовной жизни. «Беседы Св. Макария», орошенные библейской мыслью, рассматривают человека как единое целое. Основой высказываемого в них мистицизма является воплощение Логоса. Непрестанная молитва не ведет, таким образом, к освобождению духа от уз плоти, но вводит человека во всем его существе – и дух, и тело – в эсхатологическую реальность Царствия Божия.
Тексты, дошедшие до нас под именем Дионисия Ареопагита, настойчиво подчеркивая апофатизм богословия, развивают теорию «созерцания Божия», единения с Богом и призывают человека отрешиться от чувств и мыслительной деятельности с тем, чтобы встретиться с Богом в Божественном мраке и насладиться благодатью его созерцания, несмотря на то, что и тут образ Божий будет оставаться неясным. В текстах «Ареопагитик» говорится о ступенчатом восхождении. Системе «этапов восхождения» соответствуют различные степени озарения. Целью этого процесса является возвышение человека и достижение Единого. В конечном счете, это восхождение является даром Божиим.
В мистицизме, сформировавшемся вокруг Синайского монастыря, центральную роль уже с VII в. начинает играть Иисусова молитва в качестве молитвы разума и сердца. На последнем этапе первого периода византийского мистицизма господствуют фигуры Св. Иоанна Синайского, автора «Лествицы» (580-670, либо 525-600) и Св. Максима Исповедника (580-662). Книга первого из них выдержана в духе мистицизма становления по воле Божией. На вершине помещаются три добродетели – вера, надежда и любовь – и акцент делается на Иисусову молитву, занимающую центральное место в исихастской духовности, в соединении имени воплощенного Слова с дыханием [4].
Святой Максим, труды которого ознаменовали новый этап развития византийского мистицизма, разрабатывал вопросы обожения («теосиса»), применяя христологический догмат к развитию внутренней жизни. Он отмечал связь отдельных этапов мистического опыта между собой, подчеркивая, что для его завершения теории должна сопутствовать мораль в целом, направляемая любовью. Мистицизм Максима расширяется и естественным образом охватывает все. Человек во Христе восходит к Богу своим телом в сочетании со всем видимым миром и возносит вместе с собой все творение, ибо он есть связующее звено, объединяющее разделенные части мира.
В последующие столетия достижения мистической восточной традиции были укреплены. На стыке тысячелетий возвышается величественная вершина византийского мистицизма – Симеон Новый Богослов (949-1022; согласно другим источникам: 957-1035) со своими учениками, среди которых выделяется Никита Стифат. Мистический опыт Симеона отличается напряженностью, накалом, сугубо личным тоном. Его новым вкладом было, прежде всего, учение о свете, составленное на основе глубокого и непрестанного личного опыта. Почти на каждой странице его трудов встречаются упоминания «света», «озарения» или других схожих слов. Весь его мистицизм пронизан христологическим, пасхальным, свято-духовым, эсхатологическим настроением.
Новый расцвет византийского мистицизма наблюдается в период с середины XIII до конца XIV в. в связи с развитием исихазма. В этот период центр духовной жизни перемещается с Синая и Константинопольских кругов на Афон и в соседнюю Солунь. Характерной особенностью исихазма является стремление достичь состояния абсолютного покоя и безмолвия, исключающее песнопения, обучение, любую интеллектуальную деятельность. Эта цель, центром приложения которой стало сердце человека, достигается путем повторения Иисусовой молитвы и другими практическими способами, способствующими концентрации разума.
Ключевую роль в богословском обосновании исихазма сыграл св. Григорий Палама (1296-1359), который был сначала Святогорским монахом, а впоследствии стал архиепископом Солунским. Палама поместил христианский мистицизм в общий божественный план спасения. Основное разделение проводится между тварным (сотворенным) и нетварным (несотворенным): тварной вселенной и нетварными энергиями Божиими. Сверхсущный Бог не может быть отождествлен ни с одной тварной концепцией или идеей, и тем более, с философским понятием сущности. Человек посредством озарения участвует в нетварных божественных энергиях. «Божественное и боготворное озарение и благодать не есть сущность, но энергия Божия». Мысль Паламы, опираясь на авторитет Писания, восстановила в своих правах материю, от которой стремился отречься греческий идеализм. Человеческий дух в действительности настолько же коренным образом отличен от Бога, сколь и тело. Бог же по благодати своей дарует спасение всему человеку: и телу, и духу.
В близком географическом регионе и примерно в то же время с Паламой другой греческий богослов Николай Кавасила (1322-1391), развив его учение о Святых Таинствах, также коснулся вопросов спасения и единения с Богом. Ни храмы, ни другие священные места, – учил он, – не могут сравниться по святости с человеком, природе которого приобщается сам Христос. Мистицизм Кавасила отличается глубокой христологической направленностью и акцентом на онтологической реальности Тела Христова, Которое есть Церковь.
Византийская традиция продолжала оказывать влияние на находившиеся под турецким игом православные страны. Начиная с конца XVIII в. «Добротолюбие» св. Никодима Святогорского стало хрестоматией православного мистицизма. Оно повлияло на дух новых Православных Церквей.
Основные вопросы византийского мистицизма
Ключевыми понятиями для византийских мистических текстов являются следующие: «знание», «безмолвие», «трезвение», «молитва», «бесстрастие», «очищение ума», «аскеза», «практика», «теория», «экстаз», «освещение», «память о Боге», «видение Бога», «Божественный свет», «причастность», «Божественный эрос», «обожение». Уникальность мистических переживаний выражается также в антиномиях, диалектически описывающих христианский опыт: «мрак пресветлый», «скорбь радостная», «трезвое опьянение» и т. д. И хотя внимание большинства исследователей приковано к особенностям употребления некоторых из этих понятий православного мистического богословия, не следует забывать о том, что среди наиболее часто употребляемых православными мистиками понятий на первом месте стоят понятия «Бог», «Иисус», «Христос», «Дух», «Святая Троица», «благодать», «заповеди», «Крест», «Воскресение», «любовь».
Наиболее характерными чертами византийского мистицизма являются:
а) Состояние «спокойного» экстаза, создаваемое непрестанной внутренней молитвой и разумом при помощи добродетелей. Византийский мистицизм не знает форм экстаза, отмечаемых в других религиях (шаманизм, африканские культы духов, дионисийский экстаз, дервиши и т. д.), которые связаны с методами психосоматического возбуждения: танцами, наркотиками и т. д. Не может он быть отождествлен и с экстазом религий-мистерий или с так называемым философским экстазом платоников и неоплатоников, состоящем в выходе разума за границы тела, за границы времени, для того, чтобы он мог якобы функционировать «чистым» образом, независимо ни от чего;
б) Познаваемость – непознаваемость. Чем больше познает человек Бога, тем больше он убеждается в непостижимости Его сущности. Как правило, мистики прибегают к апофатическим формулировкам, таким как «сверхсущная неопределенность» (Дионисий Ареопагит), «пренеизреченный», «сверх-непознаваемый» (Максим Исповедник);
в) Озарение и жар. Многогранный образ света получает непосредственные христологические, пневматологические и эсхатологические приложения. Мистическая теория распространяется и на эсхатологическое созерцание, на выход из истории к вечному свету Второго Пришествия. Однако, несмотря на частоту употребления и на значение образа света, никогда не делался упор на внешних проявлениях. Они считались лишь одним из аспектов созерцания Божия, тогда как главной целью оставалась встреча со Христом;
г) «Божественный эрос». Несмотря на то, что слово «эрос» кочует из текста в текст византийских мистиков, сами эротические описания скудны и существенно отличаются от соответствующих страниц исламских или индуистских мистиков. Даже по сравнению с западными мистиками, часто употреблявшими романтические или реалистические описания, византийцы по иному говорят о Божественном эросе – подобно тому, как лишенные эмоции византийские иконы отличаются от западно-христианских статуй. «Божественный эрос», «блаженный эрос» не воспринимается как чувственное возбуждение. Он непосредственно связывается с любовью в своей всеобщей форме, которой отдается неизменное первенство;
д) Диалектическая связь между «обладанием» и «не-обладанием», между покоем и непрерывным движением, непрерывным поиском нового опыта «из славы в славу» господствует в византийском мистицизме. Это восхождение сочетается с глубоким смирением, с благодарным упованием на благодать Божию и с четким осознанием исторической и эсхатологической перспективы;
е) Обожение («теосис»). Византийские богословы, основываясь на богословии воплощения, постепенно пришли к богословию обожения. Святой Максим Исповедник, бывший ревностным приверженцем этого учения, утверждает, что видение Бога во мраке есть уже причастность Богу. К обожению ведут причастность и приобщение к энергиям Божиим. Таким образом, мы становимся «богами по благодати», богами, «без отождествления по существу». Это дерзновенное видение, полное веры в силу благодати Божией и выдержанное в духе онтологического изменения, завершаемого в мире воплощением Христовым и непрестанным действием Святого Духа, наполнено невыразимого оптимизма по поводу конечной цели человека.
В целом, православный мистицизм характеризуется спокойной трезвостью и духовным подъемом, в резком контрасте с ударяющимися в мистику теософскими и неканоническими теориями и психосоматическими методами. Все в мире является даром благодати Божией. Человек, прежде всего, обладает свободой воли, и она по существу является единственной его собственностью. Внешние проявления, такие как стигматы (знаки, соответствующие ранам Христа, на теле верующего), столь частые у западных мистиков, не встречаются у мистиков Востока. Многие из них особо предупреждают об опасности телесных зримых образов или фантазий. Ибо и те, и другие разрушают целостность человека, которую пришел восстановить Христос.
Мистический опыт Восточной Церкви формирует нравственность и в целом духовность, а также ее богослужебную жизнь. Сияние мистического опыта настолько всеобъемлюще, что можно говорить о мистическом богословии и духовности Восточной Церкви в целом.
Завершая эту тему, необходимо подчеркнуть, что любой тип мистицизма находится в естественной связи с общим религиозным контекстом: с исповеданием и основными принципами религии, в лоне которой он сформировался. На него оказывают влияние исходные религиозные концепции и общая направленность вероисповедания, на которые он, в свою очередь, также влияет и в формировании которых участвует.

Мистицизм креста
Чтобы понять значение и важность Креста в христианстве, надо сначала рассмотреть, какую роль его образ играл у дохристианских народов и у иудеев. Знак Креста имел различное значение в цивилизации и культуре тех народов, у которых был позднее обнаружен исторической наукой (архиологией). Иногда он использовался как символ «святого огня» или как символ безупречной завершённости человеческих раздумий. У египтян крест в форме буквы Т считался космическим знаком и назывался «ключом Нила». Символизм, сходный с египетским, был и у древних народов Америки: горизонтальная линия креста представляла небесный свод, а вертикальная – дождь.
Археологические исследования позволили обнаружить множество остатков древних цивилизаций; крест встречается там многообразно, и порою определённо имеет символический, религиозный характер. Из них наиболее важны: а) «равносторонний крест», называемый также «крестом греческим», б) «крест с петлёй», в основном встречающийся у египтян; в) «движущийся крест», или, как его называют индийцы, «свастика) «Равносторонний крест» – самая распространённая форма в дохристианскую эпоху, как простой геометрический орнамент, как наиболее простая геометрическая фигура, которой можно покрыть всё, что расположено в пространстве: небо, землю, направление четырёх ветров, свет. У ассирийцев-вавилонян такой крест считался символом солнца и света.
Равносторонний крест был обнаружен немецким археологом Шлиманом на горшках и на фризах колонн в поселении, которое, по предположению, было Троей; он обозначал солнце. У мексиканцев он считался символом Тлалока, бога дождя и плодородия, и носил наименование «дерева жизни» или «дерева плодородия». У китайцев такой крест обозначал землю.
б) «Крест с петлёй» имел форму греческой буквы «тау» с петлёй сверху. У египтян крест в форме буквы «Т» считался космическим знаком и назывался «ключом Нила». Позднее он символизировал силу, которая даёт жизнь всем вещам, и даже самой жизни. В Египте крест с петлёй был распространён у финикийцев, представляя собою символ богини Танит, «той, которая даёт жизнь», и затем – у всех семитских народов.
в) «Движущийся крест» или «свастика» после равностороннего креста наиболее распространённая в дохристианском мире форма креста. В целом, в античности Крест был известен как адский объект. Распятие на кресте считалось одной из самых страшных казней, которую смогло измыслить воображение человека, и применялось к закоренелым злодеям, беглым рабам, бунтовщикам, а иногда к заложникам. Смерть на кресте считалась унижением и великим позором.
Распятый умирал медленно и мучительно, не удостаиваясь никакого уважения, его страдания никого не впечатляли, и нередко тело, бывшее ещё в агонии, терзали хищные птицы. Зрелище было настолько ужасным, что Цицерон в ужасе сказал: «Распятие – смерть самая жестокая и кошмарная, надо, чтобы оно было подальше не только от тела римского гражданина, но и от его глаз, и даже от его мыслей» . Казнь через распятие была известна и у иудеев. Во Второзаконии находим такое наказание: «Если в ком найдётся преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлён, и ты повесишь его на дереве: То тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день; ибо проклят перед Богом всякий повешенный на дереве, и не оскверняй земли твоей, которую Господь, Бог твой, даёт тебе в удел» (Втор. 21:22; Иис. Нав. 8:29; 10:26-67).
В Новом Завете Крест имеет иное значение, нежели у дохристианских народов. Крест не может быть отделён от Существа Спасителя Иисуса Христа, который есть «спасение грешников» (Ефес. 2:13-22). Чрез Крестную жертву Спасителя Крест становится объектом спасения рода человеческого. Распятие Спасителя с распахнутыми руками как бы показывает спасение, обращённое ко всем людям. Христос обнимает всех, «упразднив вражду Плотию Своею» (Ефес. 2:15). Этим устанавливается мир между Богом и человеком, между человеком и Богом, между людьми.
Оконечности Креста имеют отдельное значение. Горизонтальные показывают, что жертва Спасителя имеет отношение ко всем созданиям, восстанавливая гармонию человека и создания. Вертикальные показывают восстановление связи между Богом и Человеком, между небесным и земным, показывает возможность обожествления человека. Человек уже больше не «думающее животное», а «обоженное животное», по словам П. Нелласа.
Святой Крест имеет в христианстве и иные значения:
а) духовное;
б) значение жертвенного алтаря (жертвенника);
в) Божий знак.
Возникновение в христианстве культа креста связано с мученической смертью Иисуса Христа, которую он принял на кресте по приговору Понтия Пилата. Распятие на кресте было распространённым способом казни в Древнем Риме, позаимствованным откарфагенян — потомков финикийских колонистов (считается, что впервые распятие использовалось именно в Финикии). Обычно к смерти на кресте приговаривали разбойников; многие ранние христиане, подвергавшиеся гонениям, начиная с времён императораНерона, также были казнены таким образом. В частности, как сообщает предание, апостол Пётр пожелал быть распятым головой вниз, считая себя недостойным принять ту же смерть, что и Иисус.
До 4 в. и правления Константина Великого христиане удерживались от изображения креста.
У христианского креста существует немало вариаций. Английское слово «cross» происходит от латинского «crux», означающего «дерево, виселица или другие деревянные орудия казни». Соответствующий глагол «cruciare» означает «пытать, мучать».
Почитание креста не прекратилось даже в период византийского иконоборчества. Напротив, он стал основным символ украшения храмов, а Седьмой Вселенский собор основывает на его почитании свой оросс об иконопочитании.
В православии наиболее распространена восьмиконечная форма креста с верхней и нижней перекладинами. На древних иконах также встречается изображение семиконечного креста, в котором столб не выходит за верхнюю перекладину.
верхняя над основной горизонтальной перекладиной символизирует табличку на кресте Христа с надписью INRI (либо ИНЦИ, «Иисус Назарянин, Царь Иудейский»).
нижняя косая перекладина символизирует подпорку для ног. Также она символизирует двух разбойников, распятых слева и справа от Христа. Один из них перед смертью раскаялся в своих грехах, за что был удостоен Царствия Небесного. Другой же перед смертью хулил и поносил своих палачей и Христа.
В православной аскетике есть такое понятие, как «несение своего креста», то есть терпеливое исполнение христианских заповедей на протяжении всей жизни христианина, основанное на словах Иисуса Христа: «Кто не возьмет креста своего… тот недостоин Меня» (Мф.16:24)

Христиане издревле почитают крест как символ Христовой победы над злом и смертью, как символ надежды на жизнь вечную. Но во все времена это почитание не имело ничего общего с магическим восприятием предметов, когда им усваивается определенная сила и самодостаточность. Показательно, что Крест Христов пролежал в земле 300 лет и ученики Спасителя не предприняли попыток святыню достать и сделать всеобщим и обязательным символом христианства. Лишь став символом христианства торжествующего, крест прочно вошел в жизнь церкви, в ее культуру и быт.
По отношению к христианам крест со временем занял то место, которое в жизни обычных людей в наше время занимает паспорт, документ о гражданстве. Сначала человек становится христианином: обретает веру, готовится и крестится, а потом ему дают крестик как символ принадлежности к Церкви. Причем принадлежности не простой, а строго подчиненной, как в древнем государстве. Римских императоров именовали по-гречески "кириос" - господин, они владели своими подданными. Христа еще апостолы именовали так же, выражая этим полную преданность и признавая его власть. Христианин при крещении произносит отречение от сатаны и поклоняется Христу как царю и Богу, признавая этим полную власть над собой. Через таинство Крещения человек становится гражданином Христова царства и в знак этого получает крест. Именно на этом основано понимание креста как защиты и покровителя от темных сил. Никто, никакие демоны не могут тронуть того, кто им неподвластен, кто отрекся от них и обрел Христово гражданство.

«Крест» - основная аналогия «Древа Мирового», более конкретно – «Древа Жизни». Об этом постоянно упоминается в церковных песнопениях, например: «...Радуйся, Кресте, якоже древо животное, еже посреде рая Божия, христианам вожделенное.» Или: «...Радуйся, святый Кресте, древом жизни, Адама ради в Эдеме насажденный, преображенный». В связи с этим на понятие «Крест» распространяются все аналогии, приведенные в символике «Древа Мирового» и «Древа Жизни». Например: «...Кресте всечестный, и столп крепкий противу лица вражия", т. е. сопоставление со столбом (столпом). Таких ссылок можно указать огромное количество, как приведенные выше из Акафиста «Честному и животворящему Кресту Господню».

В качестве духовного понятия
Крест являет собой любовь к нам Господа. Сын Человеческий принял человеческое тело, чтобы искупить грехи мира. Воскресение Спасителя есть свидетельство о преображении человеческого тела, восстановление и обожествление его. Чтобы победить смерть, Господь должен был уничтожить семя зла, коренящееся в человеческом бытие и в создании, истоком зла была гордость.
Жертва на Кресте есть знак смирения, знак послушания воле Господа, это ответ на гордость и непослушание наших прародителей Адама и Евы. В жертве Спасителя кроется сущность христианской любви, которая радикально отличается от любви эротической, чувственной, от жреческого эгоцентризма. Евангелие раскрывает эту истину: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Святой Крест есть алтарь жертвы Христа
Как в Ветхом Завете для искупления грехов применяется жертва, так и для прощения грехов, допущенных нашими прародителями, необходима была жертва Спасителя. Если в Ветхом Завете место принесения в жертву животного считается священным, а прикоснувшийся к нему бывал освящён (Исх. 30:28-29), понятно, что и Крест следует рассматривать как священный символ. Кровью Спасителя освящён и Крест, который из предмета пытки становится предметом освящения, спасения верующих. Поэтому апостол Павел говорит, что Крест из предмета «юродства» для неверующих стал символом победы и спасения .
Крест есть алтарь жертвы Спасителя, и в этом выявляется глубокое единство Спасителя и Креста, без которого невозможно спасение рода человеческого. Крест – это жертвенный алтарь, на который возлагаются грехи мира (Евр. 9:28). Эта кровавая жертва на Кресте продолжается до скончания времён бескровно в церкви, во время священной литургии (Мат. 28:20). Литургическое причастие есть реальное тело Христа, ничем не отличающееся от явленного апостолам Спасителем на тайной вечере. Это – сила Господняя, которая избавляет наше тело от силы смерти и даёт жизнь вечную (Ин. 6:53-59).
Крест есть знак Христа и христиан. Писание говорит о «знамении Сына Человеческого» (Мат. 24:30), и церковь рассматривает Крест Святой, как такое знамение, ибо через него получаем спасение, им открываем райские врата. Таким образом, Крест становится также и символом христиан, символом любви между Господом и человеком.
Поклоняясь Святому Кресту, верующие поклоняются Тому, Который был распят за них,– Спасителю Иисусу Христу. Потому верующие поклоняются Святому Кресту, что жертвой Спасителя достигается жизнь вечная, восстанавливается бытие человека, и человек получает возможность победить смерть, восстать духовно и телесно его силой. Так человек призван к обожению, к исполнению того, что должны были сделать Адам и Ева.
Осенение верующих крестным знамением имеет догматическое значение, которое отражает учение христианской веры. Три соединённые перста представляют Святую Троицу – Господа Вседержителя, сущего на небесах. Два перста, обращённые к ладони правой руки, представляют, с одной стороны, две сущности Спасителя Иисуса Христа, единство человеческой и божеской сути, сошествие Господа на землю, с другой же стороны, они представляют Адама и Еву, поклоняющихся Святой Троице здесь, на земле. Крестное знамение представляет восстановление связи неба и земли, связи сущности человеческой и сущности божественной.
Части тела, осеняемые крестным знамением, также имеют догматическую символику. Лоб олицетворяет небо, чрево – землю, а плечи – место и знак силы. Святой Амвросий Миланский говорит, что лоб – местонахождение мыслей, т.е., свидетельства о Боге через слово и мысль, душа – местонахождение любви, поскольку Бог есть любовь, должны и мы также любить, руки – усилие, деятельность, труд, которые требуется приложить верующему ко Христу.

И тогда появился Игнатий Лойола

http://putnik1.livejournal.com/1789922.html

  Предыстория Великого Кризиса западного христианства обширна. В двух словах не скажешь. Если же попытаться в трех, то получается, что Церковь, забыв свои первоначальные задачи, к началу XVI века сгнила. Причем, если хвост еще как-то трепыхался, то голова казалось вовсе безнадежной. Много политики, много стяжания, много креатива, доходившего до прямого безбожия в самом Ватикане, презрение к пастве, пренебрежение всеми принципами, и так далее. А смельчаков, пытавшихся докричаться до Святого Престола, предупредить, поправить, отправляли на костры. Низы, со своей стороны, отвечали адекватно, - и в конце концов, появился Лютер, взорвавший бомбу. В какой-то момент показалось даже, что Римско-Католической Церкви пришел песец, - причем, вполне заслуженный. Нельзя сказать, что Папство не боролось. Боролось, конечно. И проповедями, и кострами. Но проповедям сытых, хорошо одетых священников уже никто не верил, как бы они ни были красноречивы,, а костров было мало: многие светские государи, учуяв возможность поживы, поддержали протестантов. Души от Рима отпадали целыми странами.

И тогда появился Игнатий Лойола.

Читать далее...

Иустин Философ

"В сердце моем тотчас возгорелся огонь, и меня объяла любовь к пророкам и тем мужам, которые суть други Христовы; и, размышляя с самим собою о словах его (старца. - А.С.), я увидел, что эта философия (т.е. христианство. - А.С.) есть единая, твердая и полезная. Таким-то образом сделался я философом"

Серия сообщений "теология":
Часть 1 - Мера миру
Часть 2 - *Разрыв философии и богословия*
...
Часть 13 - *Вот это - !*
Часть 14 - И. Алфеев. В каждой музыке - Бах
Часть 15 - Иустин Философ

Серия сообщений "диалектика":
Часть 1 - *Точка нуля*
Часть 2 - *Персона*
...
Часть 16 - Черно-белые клетки, классическая термодинамика, самоорганизация. Щит и Закулисье.
Часть 17 - Ограничивающая Дуга
Часть 18 - Иустин Философ

Мифы о Крестовых походах

Пишет Вадим Давыдов (gabblgob)

В последнее время в новостях часто упоминаются Крестовые походы. Президент Буш совершил ошибку, назвав «крестовым походом» войну против терроризма, и подвергся резкой критике за то, что произнёс слова столь агрессивные и оскорбительные для мусульман всего мира. Если они оскорбительны, то интересно, насколько часто ими пользуются сами арабы. Усама бин Ладен и мулла Омар не раз называли американцев «крестоносцами», а идущую сейчас войну — «крестовым походом против ислама». Вот уже десятки лет арабы Ближнего Востока постоянно именуют американцев «крестоносцами» или «ковбоями». Несомненно, в мусульманском мире Крестовые походы — живой факт.
 

Не забыли о них и на Западе. Несмотря на многочисленные противоречия между Востоком и Западом, к Крестовым походам большинство представителей как той, так и другой культуры относятся одинаково. Общепринято то мнение, что Крестовые походы — чёрное пятно в истории западной цивилизации вообще и Католической Церкви в частности. Всякий, кто рвётся полить грязью католиков, не замедлит вытащить из-за пояса Крестовые походы и инквизицию. Часто именно Крестовые походы используются в качестве классического примера того зла, которое может породить организованная религия. Среднестатистический прохожий что в Нью-Йорке, что в Каире согласится, что Крестовые походы — коварное, циничное и ничем не спровоцированное нападение религиозных фанатиков на мирный, процветающий и утончённый мир ислама.

Так было не всегда. В Средневековье мы не нашли бы в Европе ни одного христианина, который не считал бы Крестовые походы самым благим деянием. Даже мусульмане уважали идеалы крестоносцев и благочестие своих противников. Все изменилось с появлением протестантской Реформации. Для Мартина Лютера, выбросившего за борт христианские доктрины об авторитете Папы и об индульгенциях, Крестовые походы стали не чем иным, как хитрым ходом жадного до власти папства. Он даже утверждал, что воевать против мусульман значит воевать против Самого Христа, ибо это Он послал турок наказать христианский мир за безверие. Когда султан Сулейман Великолепный со своей армией начал вторжение в Австрию, Лютер переменил мнение касательно необходимости сражаться с ним, но в осуждении Крестовых походов остался твёрд. В последующие два столетия на Крестовые походы обычно смотрели через призму собственной конфессии: протестанты их демонизировали, католики — превозносили. А что касается Сулеймана и его наследников, тем хватало того, что Крестовых походов больше не происходило.

Современный взгляд на Крестовые походы родился в ходе Просвещения XVIII века. Большинство философов, как, например, Вольтер, считало средневековое христианство злокозненным предрассудком. Для них Крестовые походы были массовым перемещением варваров, ведомых фанатизмом, жадностью и похотью. С тех пор просвещенческий подход к Крестовым походам то выходил из моды, то опять приобретал популярность. В романтический период и в начале XX века их хвалили как порождение благородства (но не веры). Однако после Второй мировой войны общественное мнение решительно повернулось против них. Историки, видевшие Гитлера, Муссолини и Сталина, питали отвращение к войне ради идеологии — какой бы та идеология ни была. Итог этим чувствам подвёл сэр Стивен Рансиман (Runciman) в своем трехтомном труде «История Крестовых походов» (1951-1954 гг.) Для Рансимана Крестовые походы представлялись мерзкими, аморальными актами нетерпимости во имя Бога. Люди Средневековья, принимавшие крест и шедшие на Ближний Восток, были циничными злодеями, алчными хищниками или наивными обманутыми глупцами. Прекрасно написанный труд стал вскоре считаться образцовым. Почти что без чьей-либо еще помощи Рансиману удалось определить современный общепринятый взгляд на Крестовые походы.

С 1970-х годов Крестовые походы стали привлекать внимание множества учёных, дотошно лезших в самые мелкие детали. В результате мы теперь знаем о священных войнах христианства намного больше, чем когда-либо до сих пор. Но плоды десятков лет научной работы медленно входят в общественное сознание. Отчасти в этом есть вина профессиональных историков, которые обычно вынуждены публиковать работы крайне специальные, с трудом доступные тем, кто не принадлежит к академическим кругам. Но верно и то, что современные элиты, со всей очевидностью, не желают расставаться с воззрениями Рансимана. Популярные книги о Крестовых походах по-попугайски повторяют Рансимана — ведь иначе выйдет непопулярно. То же самое можно сказать и о других средствах передачи информации, таких, как, скажем, снятый BBC/A&E многосерийный документальный телефильм «Крестовые походы» (1995), где в роли ведущего выступил прославившийся в комедийном шоу «Монти Пайтон» Терри Джонс. Чтобы придать ему ореол авторитета, режиссёры сделали нарезку из интервью ряда выдающихся историков-специалистов по Крестовым походам. Проблема была в том, что историки не соглашались с идеями Рансимана. Но это было не так страшно. Режиссёры просто отредактировали записи так, чтобы казалось, будто историки говорят то же, что Рансиман. Как в ярости сказал мне профессор Джонатан Райли-Смит (Riley-Smith): «Я у них говорю не то, что думаю на самом деле!»

Так какова же подлинная история Крестовых походов? Конечно же, она весьма объёмна. Но за последние двадцать лет написано много хороших исторических книг, в которых она в основном изложена. Так что, учитывая ту груду материалов, в которых ныне представлены Крестовые походы, проще будет рассказать не о том, какими они были, а о том, какими они не были. Итак, вот перед вами ряд наиболее распространённых мифов и то, почему эти мифы — неправда.

Читать далее...

Иудаизм и медитация.

В прошлых материалах мы писали о подходе рава Кука к иудаизму.
Суть его была в том, что иудаизм может быть обогащен «откошерованными» подходами из других духовных систем. Особенно это важно, когда множество евреев убегало в другие системы, видя в них что-то, что им не хватало в иудаизме. Создав у себя кошерную версию нового ресурса, мы сможем вернуть в иудаизм этих людей, которые увидят свои «любимые» подходы в еврейской системе.
Сегодня мы затронем одно из самых популярных увлечений современного еврейства — увлечение буддистским опытом.Читать далее

Техника безопасности при работе с искрами — часть 2

 

 

 

Версия 1.2

 

Недавно я написал текст про «искро-метное» измерение Золотого Тельца.

В нем мы постарались увидеть, что Телец — не был абсолютным Злом. Он содержал в себе замысловатое переплетение искр и клипот — ценных и творческих идей, перемешанных с запрещенными вещами.Читать далее

 

 

 

 

Работа с искрами и клипот - Золотой Телец (в честь 17 тамуза)

Я пишу этот текст 17 Тамуза — в день, связанный с историей с Золотым Тельцом.

В свете идей работы с искрами и клипами — у меня возник интересный комментарий на эту историю.

Комментарий — не претендует на «истину в последней инстанции», но мне показалось ценным нахождение параллелей.

Рассмотрим историю с Золотым Тельцом. Читать далее

Техника безопасности при работе с искрами и клипот - часть 1

Это — чрезвычайно важная тема, которой мы посвятим несколько материалов.
Для начала — сформулируем самые первые соображения на эту тему.

В «первом чтении» видится, что может быть разная степень взаимоотношений искр и клипот.
Существуют более-менее автономные искры, которые легко очищаются от клипот.
Существуют более запутанные системы, в которых необходимо проводить «кропотливую микрохирургию».Читать далее

 

Искры и клипот — с Б-жественной перспективы.

 

Очень важно понять не только то, что надо отделять искры от клипот, но и как идеологически разделить эти две сущности.

 

 

Нашел в книге Зеева Мешкова очень мощную главу «Желание, сожженное дотла» http://midrasha.net/article.php?id=2015 ,

 

Там как раз разбирается образ Золотого Тельца, пепел Красной коровы и другие интересующие нас концепции.Читать далее

Икар и мудрецы

мой самый любимый мультик, только долго никак не могла вспомнить, как он точно назывался. Все-таки советская мультипликация - это просто шедеврально

 

Загадка Сфинкса

Легенда о Хираме Абифе (из изъяснений 28 степени ДПШУ)

В третьей степени отмечается убийство Хирама Аби, который был главным архитектором Храма и одним из наших трех Древних Великих Мастеров. Хирам был убит тремя рабочими, которым он отказался открыть слово Мастера. Потеря этого слова и замена его другим намекает нам на воскресение убитого к жизни, хотя в Йоркском Уставе рассказывается, что Хирама извлекли из могилы, только лишь чтоб похоронить его снова.  Это были самые заурядные события настолько, насколько бывают заурядными убийство, открытие тела и наказание убийц. Символическое Масонство или Масонство трех первых степеней, единственный наследник мистерий, не сообщает нам истинное слово Мастера. Но мы можем открыть его в нашем Уставе, в других современных степенях. Это достаточно очевидно, что третья степень слишком повреждена, изуродована и наполовину стерта, но и сама по себе неудачная замена последней степени является одной из самых больших загадок. Говоря открыто, мы можем даже утверждать, что ничего не преподаем в этой степени, а если говорить аллегорично, то легенда этой степени является одной из самых несовершенных аллегорий.

Далее

Женщины в Масонстве (часть 1)

Женщины в Масонстве. 

«Женщина в Масонстве» - тема, несомненно, очень интересная, вызывающая неоднозначное отношение, а нередко – и яростнейшие споры. Может ли женщина быть масоном? Известны ли такие примеры? Давайте вместе попытаемся их найти. Но прежде чем отправится в путешествие по страницам истории, мы должны помнить, что до XVIIIвека Масонства в современном его виде не существовало, и слишком мало сохранилось исторических свидетельств, способных пролить свет на события давно минувших лет. Поэтому многие придания, дошедшие до нас, носят полулегендарный характер и подтвердить или опровергнуть их достоверность уже не представляется возможным. Так как Масонство неразрывно связано со свободными искусствами и науками, то в этой работе будет уместно также привести примеры женщин, добившихся значительных успехов, в том числе и в этих областях.  

И первое имя, которое хотелось бы упомянуть, это, несомненно, Гипатия Александрийская (370-415 гг. н.э.) - женщина-ученый греческого происхождения, философ, математик и астроном. Гипатия была последней главой неоплатонической школы в Александрии, известной своим большим музеем и самой огромной библиотекой в древности. В своей Энциклопедии Альберт Маккей говорит следующее:

«От этой школы мы наследуем… системы символизма и аллегорий, которые лежат в основе масонской философии. Нет ни одной такой древней секты, как школа Александрии, за исключением, быть может, пифагорейской, которой масонские учителя были б столь обязаны содержанием своих учений и эзотерическим методом их передачи». 

Образование Гипатия получила под руководством своего отца, Теона Александрийского, принадлежавшего к числу учёных Александрийской школы.

Около 400 года Гипатия была приглашена читать лекции в Александрийскую школу, где заняла одну из ведущих кафедр — кафедру философии. Преподавала философию Платона и Аристотеля; также преподавала математику, занималась вычислением астрономических таблиц. Написала комментарии к сочинениям Аполлония Пергскогои Диофанта Александрийского, которые до нас не дошли.

Гипатия принимала участие в александрийской городской политике, имея влияние на главу города, префекта Ореста. Это обстоятельство вызывало постоянные трения с епископом Кириллом (впоследствии канонизированным), почему христианская община считала Гипатию виновной в возникшей в итоге смуте.  В 415 году группа египетских христиан, сторонников епископа Кирилла, напали на Гипатию: обнажив ее, они сначала забили ее камнями (или дубинами), а потом, протащив по улице, разорвали на части и сожгли.

Вскоре после смерти Гипатии многие из её учеников покинули город, что послужило началом упадка Александрии как научного центра. 

Сабина фон Штейнбах

Сабина фон Штейнбах по преданию была женщиной-каменщиком (каменотесом), жившей в Эльзасе (территория современной восточной Франции) около 13 века. По некоторым сведениям она была дочерью Эрвина фон Штейнбаха – архитектора и мастера-строителя Страсбургского Собора. Как полагают, после смерти отца Сабина продолжила работу над Собором в качестве умелого каменщика и скульптора.  

Кристина Пизанская

 

Кристина Пизанская (1364/1365 – 1430 гг.) – французская средневековая писательница, практиковавшая масонство в спекулятивном смысле (как морально-этическое учение) при французских дворах.

К наиболее известным сочинениям Кристины Пизанской относится «Книга о Граде женском» (Livre de la Cité des Dames, 1404—1405 гг.). В этой книге приводится аллегория строительства идеальных городов специально для достойных женщин, где они будут защищены от клеветы, и в этом строительстве Кристине помогают Разум, Честность и Справедливость, воплощенные в трех дамах. В «Книге о Граде женском» Кристина подчеркивает, что женщина ни в чём не уступает мужчине по своим способностям, а причина неудачных браков заключается в человеческих пороках как мужчин, так и женщин.

Большинство современных ученых-феминистов считают началом современного феминистского движения произведения Кристины Пизанской, в том числе ее «Книгу о Граде женском».  

Элизабет Олдворт

 

Элизабет Олдворт (1695-1773) можно назвать первой женщиной-масоном, посвященной в степени Ученика и Подмастерья в спекулятивной масонской Ложе. Ее посвящение состоялось в 1712 году за несколько лет до того, как Объединенная Великая Ложа Англии приняла установления, запрещающие инициацию женщин.

 продолжение следует

 

Масоны: Ареопаг Кадош Шотландского Устава

Сенат Кадош (Ареопаг, Консистория)

Степени Кадош являются не только рыцарскими и философскими, но в них также присутствует мистическая составляющая. Слово «кадош» еврейское и переводится как «святость». Сложность этих степеней трудно недооценивать, хотя бы приняв во внимание тот факт, что количество посвященных им страниц в книге А. Пайка «Мораль и Догма» переходит за 1000.

Далее

Масонство: Розенкрейцерские степени Шотландского Устава

Розенкрейерские степени.

Эти степени очень сложны. Их задача привести кандидата к более глубокому пониманию религии, философии, этики, истории. Интеллектуальные задачи, представленные в этих степенях, могут занять годы. Тщательное изучение соответствующих глав книг А.Пайка «Мораль и Догма» и «Легенда и Толкования» имеют важное значение для понимания уроков розенкрейцерских степеней.  

15 степень Рыцарь Востока или Меча 

 

Верность обязательствам и упорство в достижении цели, не смотря на трудности и разочарования – вот основной урок этой степени. Фартук бархатный, темно-красного цвета, с зеленым кантом. Сверху над тремя треугольниками на фоне скрещенных мечей находится кровоточащая голова. Знак степени – три золотых треугольника внутри с двумя скрещенными мечами. 

16 степень Князь Иерусалимский 

В этой степени учатся героическому терпению, благородству самопожертвования, сострадательному правосудию, наряду с благотворительностью, верностью и братству. Фартук темно-красного цвета с золотым кантом. На фартуке изображены наугольник, щит, Дельта с тремя буквами Yod, весы, и рука правосудия. Знак этой степени круглый медальон. С одной стороны на нем находится рука, держащая уравновешенные весы, а на другой стороне находится меч, окруженный пятью звездами, слева от него располагается буква D, а справа – Z (могут быть написаны на иврите).  

17 степень Рыцарь Востока и Запада 

 

Мудрость этой степени заключается в том, что преданность Богу должна стоять выше преданности человеку. Светская власть без Бога и без Его справедливости, неизбежно падет. Фартук из желтого атласа, с красным кантом, внутри него меч и Тетрактис (10 Yod). Знак степени семиугольник, состоящий из двух половин – серебряной и золотой. На лицевой стороне изображены весы и скрещенные мечи, на обороте знака – агнец, лежащий на книге, запечатанной семью печатями. Также в этой степени есть две ленты, символизирующие добро и зло. Черная лента носится слева-направо, а белая – справа-налево.  

18 степень Рыцарь Розенкрейцер 

 

Эта степень учит, что жизнь и сила приходят от Бога. Роза означает рассвет, а крест – древний священный символ во многих культурах. Мы должны быть снисходительны к ошибкам и недостаткам других. Фартук из белой кожи или атласа с красным кантом, с обратной стороны фартук черный с пылающим крестом. Знак степени – золотой циркуль, раскрытый на четверти окружности. Между ножками циркуля роза-крест и под ним пеликан, кормящий семь своих детей кровью из своей разорванной груди. На обратной стороне знака орел с опущенными крыльями. На окружности написано I.N.R.I. 

 

 

 

О, Фортуна!