– Почему я один за всё в ответе?! – воскликнул он. – Да, я позволил себе отвлечься, но ведь я столько лет не брал отпуск! И надо же человеку, в конце концов, найти свою судьбу.

– Златовласку, надо полагать, или Спящую Красавицу? – хихикнула миссис Корри. – Боюсь, они уже сосватаны. Но у меня тут есть парочка девиц на выданье – выбирай: вот Анни, вот Фанни, а я добавлю фунт чая в довесок!

Парковый сторож не удостоил её ответом.

– Я хотел только найти свою суженую, – повторил ои, – и чтобы все бросали мусор в урны. И чтоб никто не воровал травы из парка и вишни с деревьев. И чтоб никто не притворялся кем-то другим, – он махнул рукой в сторону пришельцев. – И чтобы все соблюдали правила.

– Не слишком ли много ты хочешь? – строго заметил гигант. – Суженые не растут на деревьях.

– И на терновых кустах, – вставила Мэри Поппинс.

– И для чего вишни, если никто их не ест? Да и травы, если на то пошло. – Гигант сунул в рот ещё одну вишню и выплюнул ещё одну косточку.

– Но нельзя рвать вишни только потому, что вам так хочется! – вскричал парковый сторож. Он был шокирован.

– А зачем же ещё их срывать? – спокойно отозвался гигант. – Если б я не хотел вишни, я б её не трогал.

– Но надо ведь думать о других! – наставительно заметил сторож, который редко думал о других, но любил делать замечания. – Именно за этим и придуманы правила.

– Но мы и есть другие! И вы тоже, друг мой.

– Я! – с негодованием воскликнул сторож. – Я не другой, я – это я!

– Каждый приходится «другим» остальным людям – вы в том числе. И что вам сделали звери? Съесть раз в год пару зелёных побегов – разве это преступление? Да, они не соблюдают правил. У нас наверху их, слава богу, нет. – Гигант указал на небо.

– А что до тех, кто притворяется кем-то другим, – как насчёт вас? Поднимаете весь этот шум и суматоху, вмешиваетесь в то, что вас не касается. Что вы о себе возомнили? Ведёте себя, словно вы здесь хозяин. Почему бы вам не заняться собственными делами и не оставить заботу о парке парковому сторожу? Он дельный парень. Я часто наблюдаю за ним сверху: как он стрижёт газоны, убирает мусор в урны, честно делает своё дело.

Парковый сторож выпучил глаза.

– Но он делает моё дело! В смысле, я делаю его дело. Понимаете? Это я!

– Кто – я?

– Он – это я. То есть я – это он. Сторож.

– Чушь! Я видел его много раз. Приличный молодой человек, опрятный и старательный. Носит форменную фуражку с буквами ПС, а не дурацкую голубую кепку.

Парковый сторож судорожно обшарил голову. Так и есть, кепка Премьер-министра. Он совсем забыл о ней. Не нужно было её надевать.

– Послушайте, – сказал он с пугающим спокойствием человека, который вот-вот сойдёт с ума. – Я остаюсь самим собой, какую бы шляпу я ни надел, так ведь?

«Ведь это же очевидно, – думал сторож. – Неужели у этих циркачей совсем нет мозгов?»

– В самом деле? Это вам судить. Вопрос-то непростой. Интересно, – задумчиво проговорил гигант, – был бы я самим собой без своего пояса и львиной шкуры?

– И без дубинки. И без верного звёздного пса. Не забудь о Сириусе, Орион, – рассмеялись мальчишки.

– Мы не могли взять с собой Сириуса, – объяснили они Джейн и Майклу. – Он бы загнал на деревья всех здешних кошек.

– Не без этого, – согласился Орион. – А что до паркового сторожа, то я никогда не поверю, что этот исполнительный, преданный блюститель порядка стал бы разгуливать по парку задом наперёд, вытянув руки и закрыв глаза, да к тому же с хлебными крошками за ушами! И без всяких извинений врезаться в элегантную молодую леди, словно та фонарный столб!

Парковый сторож потрогал свои уши. Там действительно обнаружились остатки бутерброда.

– Ну я же не знал заранее, что врежусь в неё, – промямлил он.

А за ушами я натирался не хлебом, а огурцом.

– Настоящий парковый сторож вообще ни в кого не врезается. И он знает, чего хочет. Если нужен огурец, зачем брать хлеб? Будьте повнимательней.

– Я знаю, чего я хочу, – раздался голос со стороны живой изгороди. – Чего-нибудь сладенького!

– Возьми пальчик! – предложила миссис Корри, отламывая палец левой руки и протягивая его Медведице. – Не бойся, новый вырастет!

Маленькие глазки Медведицы расширились от изумления.

– Постный сахар! – воскликнула она, засовывая лакомство в рот.

– Услуга за услугу! – отозвалась миссис Корри. – Добавь-ка на счастье блеска моему платью!

Медведица дотронулась лапой до воротника миссис Корри.

– Дай срок – увидишь, как засияет! – сказала она.

– А мне нужен лисохвост! – заявила Лисичка. – Я иду сегодня на день рожденья, и мне необходим пышный шиньон.

Лисичка срывала побеги лисохвоста и тщательно прикрепляла их к своему хвосту.

– Петрушка! – мечтательно протянул Заяц с грядки, где росла петрушка.

– У него ревматизм, – пояснил Орион, – там, наверху, ужасные сквозняки. А петрушка здорово помогает от ревматизма.

– Кр-ру, кр-ру, – заверещала птица, жуя фенхель. —

Я люблю
Траву
И цветы —
А ты?

Глаза сторожа стали размером с суповые тарелки. Что он видит! Что он слышит! Палец оборачивается постным сахаром! Животные говорят человеческими голосами! Нет, этого не может быть! Нет, может! Он, верно, сошёл с ума?

– Это всё огурец! – дико завопил сторож. – Нельзя было им натираться! Особенно за ушами. Она же сказала, что это ворожба, и вот, пожалуйста. Не уверен, что оно того стоит. Может, я уже не парковый сторож. Может быть, я стал кем-то другим. Всё сегодня задом наперёд. Я больше ничего не знаю.

И, сорвав с головы крикетную кепку, он в отчаянье упал на траву и зарылся лицом в колени своей матушки.

Она пригладила его взъерошенные волосы:

– Не расстраивайся так, Фредди. Вот посмотришь, всё будет хорошо.

Гигант задумчиво разглядывал несчастного сторожа.

– Сон-трава или лимонный бальзам – вот что ему нужно. Иногда полезно отдохнуть от самого себя, кем бы ты ни был. Даже я иногда устаю быть Орионом. – Он вздохнул и покачал головой.

– А нам не нужно отдыхать от самих себя! – улыбнулись Кастор и Поллукс.

– Это потому, что вас двое. Там наверху бывает так одиноко!

– И я не устаю быть собой. Мне нравится быть Майклом Бэнксом, – сказал Майкл. – И Мэри Поппинс тоже. Я хочу сказать, ей нравится быть Мэри Поппинс, ведь правда?

– Что ты можешь предложить мне взамен? – фыркнула Мэри Поппинс и пронзила его одним из своих свирепых взглядов.

Сама идея стать кем-то другим возмутила её до глубины души.

– Ах, но ведь ты Великое Исключение. Мы не можем все быть такими, – сказал Орион и протянул ей ещё пару вишен. – Надень на второе ухо, дорогая.

– Я тоже не жалуюсь, – пробасила Медведица. – Мне нравится указывать путь морякам.

– Я собираюсь стать матросом, – сообщил Майкл. – Тётя Флосси прислала мне на день рожденья матросскую форму.

– Всегда смотри на звезду в моём хвосте, – посоветовала Медведица.

– И ещё у меня есть компас Мэри Поппинс! С ним можно отправляться хоть на край света. А она останется здесь и будет присматривать за моими детьми.

– Благодарю вас, Майкл Бэнкс. Если у меня не найдётся занятия получше, то меня можно будет только пожалеть, – снова фыркнула Мэри Поппинс.

– Ты можешь пойти со мной на праздник, – предложила Лисичка. – Там не соскучишься. Хочешь, я дам тебе лисохвоста?

– По одёжке встречают… – Мэри Поппинс тряхнула головой, отмахиваясь от приглашения..

– А вот наперстянка – её ещё называют лисьими перчатками, – не унималась Лисичка.

– Наперстянка ядовитая, – бодро сообщил Майкл. – Мэри Поппинс никогда не разрешает нам её рвать, а то вдруг мы потом оближем пальцы и заболеем.

– Лисички никогда не облизывают пальцы, это вульгарно, – заметила Лисичка. – Мы моем лапы в вечерней росе.

– Петрушка, – донеслось с грядки, затем раздался надрывный кашель.

Орион соскочил с мраморной скамейки.

– Осторожно, Заяц, не подавись! Ну-ка выплюнь немедленно! Вот так. – Орион пошарил среди травы и поднял круглый, блестящий предмет. – Полкроны! Он чуть не проглотил денежку.

Четверо детей столпились вокруг него, с жадностью глядя на монетку.

– На что ты её потратишь? – спросила Джейн.

– На что я могу её потратить? В небе нет ни мороженого, ни мятных лошадок, ни воздушных шариков, и даже… – он бросил взгляд на миссис Корри, – и даже пряничных звёзд.

– Но что-то ведь там есть? – Майкл не мог поверить, что там нет совсем ничего.

– Космос, – пожал плечами Орион. – Нельзя сказать, что это совсем ничего.

– Там много места, – сказали Кастор и Поллукс. – Пегас скачет, где его душе угодно, а мы по очереди на нём катаемся.

Майкл ощутил укол зависти. Он бы тоже хотел скакать на лошади по небу.

– Кому нужно всё это пространство? – проворчал Орион. – Здесь, внизу, совсем нет свободного места, всё близко к чему-нибудь ещё. Дома прислоняются друг к другу. Пенни и полпенни звенят в карманах. Друзья и соседи всегда под рукой. Есть с кем поговорить, кого послушать. Ну, да что поделаешь, – вздохнул он. – У каждого своя судьба. – Он подбросил монетку в воздух. – Если решка, возьмёте её себе, – сказал он Джейн и Майклу, – а если орёл – она останется у меня.

Монетка упала на его подставленную ладонь.

– Орёл! Ура! – вскричал Орион. – Хоть я и не могу её потратить, зато могу носить на поясе – мне нравятся блестящие штучки. – И он прицепил монетку себе на пояс, там, где уже сверкали три звёздочки. – Ну как? Слишком кричаще? Вульгарно?

– Прелестно! – хором воскликнули все четверо ребят.

– Хорошо, – одобрила Мэри Поппинс, – не забывай только начищать её.

– Почти как пряничная звезда, – хихикнула миссис Корри. – Сувенир на память.

– На память! – повторил за ней Орион. – Как будто я могу забыть всех вас.

– Это правда, – сказали в унисон Кастор и Поллукс, – он весь год только и мечтает об Ивановом дне: о волшебной ночи, о вишнях, о парке, о музыке.

– У вас там что, и музыки нет? – удивилась Джейн.

– Ну, – сказал Орион, – утренние звёзды поют, конечно, какие-нибудь хоралы… Но никаких простых весёлых песен, как «Два весёлых гуся», скажем, или «Мой сурок со мною», или «Вечерний звон». Вон – слышите? – там поют, у озера… Минуточку… Ага, это… – И он пропел первую строчку песни.

– У него нет слуха, – прошептали мальчики, – но он об этом не догадывается, и мы ему не говорим.

– И ещё есть музыка сфер, такой монотонный, гудящий звук. Примерно так гудит ваш волчок.

– Моя поющая юла! – воскликнула Джейн. – Сейчас я её принесу.

И она побежала к коляске, напоминающей развороченное птичье гнездо – с Джоном, Барбарой и Аннабел, спавшими вперемешку.

Джейн пошарила в коляске.

– Её здесь нет. Я потеряла юлу!

– Нет, не потеряла, – сказал унылый голос, и в садик рука об руку вошли худой господин и пышная дама. – Ты уронила её на главной аллее, а мы подняли.

– Это же мистер и миссис Вверх-Тормашками! – вскричал Майкл и бросился к вновь прибывшим.

– Может, так, а может, и нет. Ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов. Во всяком случае, в наше время. Думаешь, что ты одно, а оказывается – совсем другое. Хочешь поторопиться, а сам ползёшь, как улитка. – Тут худой господин испустил душераздирающий вздох.

– Ах, кузен Артур, – одёрнула его Мэри Поппинс, – сегодня же не Второй Понедельник, когда у вас всё вверх тормашками.

– Боюсь, что именно Второй, дорогая. И как неудачно, что именно сегодня, когда я, как все люди, хотел поискать свою суженую.

– Ты её уже нашёл, Артур, – напомнила ему миссис Вверх-Тормашками.

– Это ничем не подкреплённое утверждение, Топси. В другой день я бы поверил тебе, но сегодня… Ничему нельзя верить во Второй Понедельник.

– Ну, завтра поверишь. Завтра ведь вторник.

– А что, если завтра никогда не настанет? Это так на него похоже – заставлять себя ждать, – усомнился мистер Вверх-Тормашками. – Вот твой волчок. Не знаю, что хорошего ты в нём находишь, – обратился он к Джейн, смахивая непрошеную слезу.

Джейн поставила на дорожку разноцветную юлу.

– Нет, нет, подожди! – вскричал Орион, закрывая руками уши.

Откуда-то с ветвей раздалось быстрое вопросительное верещанье птицы, за ним последовала рулада звуков – казалось, это не пение, а град поцелуев.

– А вот и соловей. Какое счастье! – Лицо Ориона осветилось радостью.

– Он принадлежит мистеру Твигли, – объяснил Майкл. – Это единственный соловей в парке.

– Везёт же некоторым! Иметь собственного соловья! Подумать только! Ну-ну, мой мальчик. Запускай свою юлу, Джейн. Спорим, он её перепоёт?!

Четверо детей сгрудились вокруг юлы, пихая друг друга локтями, споря и крича наперебой:

– Я запущу её!

– Нет, я! Она моя!

– Я!

– Я!

– Нет, я!

– Это парк или медвежья берлога? – свирепо поинтересовалась Мэри Поппинс.

– Уж конечно, не медвежья берлога, – отозвалась Медведица. – Медведи прекрасно воспитаны.

– Но, Мэри Поппинс, это несправедливо, – пожаловались Кастор и Поллукс. – Ведь у нас нет там юлы. Пусть они дадут нам попробовать.

– А у нас нет летающих лошадей! – Джейн и Майкл были искренне возмущены.

Мэри Поппинс сложила руки на груди и одарила их всех одинаково суровым взглядом синих глаз.

– Все вы хороши! – заключила она. – Одним не хватает того, другим этого. Одному волчок, другому – лошадь. Радуйтесь тому, что у вас есть. Ни у кого нет всего сразу!

И, несмотря на её суровость, а может быть, потому, что она была равно сурова ко всем, их гнев сразу остыл.

Кастор и Поллукс отступили на шаг.

– А вы, Мэри Поппинс? – спросили они лукаво. – Разве у вас нет всего сразу? С вашим-то розовым платьем и шляпой в маргаритках!

– И ковровой сумкой! И попугайным зонтиком! – вторили им Джейн и Майкл.

Она слегка оттаяла от комплимента, но тут же презрительно фыркнула:

– Всё это может быть, но я бы вам посоветовала не совать нос в чужие дела! А юлу я запущу сама.

Она наклонилась, ухватила юлу за ручку и принялась поднимать и опускать стержень.

Медленно волчок начинал раскручиваться и жужжать – сначала тихонько, потом, по мере ускорения, звук стал нарастать на одной ноте, наполняя Аптекарский садок своей музыкой, похожей на гудение пчелы.

^ – В круг! Становитесь в круг! – закричали Кастор и Поллукс.

И все они, образовав хоровод, стали кружиться вокруг вертящейся юлы, как Земля кружится вокруг Солнца. Медведица с постным сахаром во рту, Лисичка с лисохвостом на хвосте, Заяц, жующий пучок петрушки…

По кругу, по кругу. Рука в руке. Мэри Поппинс и двое детей Бэнксов; миссис Корри с дочерьми; Тётушка-Птичница, матушка паркового сторожа; волочащий ноги мистер Вверх-Тормашками; пританцовывающая миссис Вверх-Тормашками.

По кругу, по кругу. Рука в руке. Орион в своей львиной шкуре, Поллукс с охапкой травы в подоле туники, Кастор с Майкловой авоськой, набитой конским щавелём.

По кругу, по кругу, каждый держит другого за руку, большая птица летает над хороводом. Вращается юла, и хоровод кружится вокруг неё, земля кружится вокруг парка, темнеющее небо – вокруг земли.

Соловей с наступлением вечера затянул свою песню в полный голос. «Джаг-джанг-джаг-териу» – раздаётся со старого дерева, и звук его песни заглушает гуденье волчка. Кажется, что песня никогда не смолкнет и юла никогда не остановится. Так и будет вечно кружить хоровод из людей и созвездий.

Но внезапно соловей замолк, и юла с последним музыкальным стоном упала набок.

Бэмс! Жестяной корпус ударился о дорожку.

И сторож присел в изумлении.

Он протёр глаза – будто до сих пор ходил во сне. Где он? Что происходит? Он спрятался здесь от уходящего дня и неразрешимых проблем. А теперь день исчез. Прошёл через долгий, синий час сумерек и почти уже стал ночью.

Но это ещё не всё. Аптекарский садик, так хорошо знакомый сторожу, совершенно переменился. Вот кружком стоят люди – знакомые, привычные силуэты Мэри Поппинс и её подопечных, миссис Корри с дочерьми, его собственной матушки в поношенной старой шали. Но эти, стайка прозрачных фигур, как будто сотканных из света, – бесплотный, светящийся мальчик рядом с плотным, упитанным Майклом и другой – рядом с Джейн; гигант в львиной шкуре, сверкающий, словно солнце, склонился над Мэри Поппинс; мерцающие медведица и заяц; большая птица, раскинувшая крылья из света, и блестящая лисичка с лисохвостом в хвосте?

И внезапно, как человек, лишившийся чувств, а затем пришедший в себя, парковый сторож всё понял. Он знал их всех, когда был мальчиком – и многих других. Но он забыл всё, что знал, он презирал все эти детские глупости, смеялся над ними. Он закрыл лицо руками, чтобы спрятать слёзы.

Мэри Поппинс наклонилась и подняла юлу.

– Пора, – сказала она спокойно. – Стемнело. Вас ждут. Кастор, поправь венок. Поллукс, застегни воротник. Вспомните, кто вы!

– А вы кто, Мэри Поппинс? – поддразнили близнецы. – С вашим «марш домой сей секунд»? Как будто мы можем забыть!

И каждый прижал к себе свой ворох зелени.

– До следующего года, Джейн и Майкл! – прокричали они. – Мы придём, чтобы снова собрать конского щавеля.

Близнецы помахали светящимися руками и вдруг исчезли так же внезапно, как исчез день. Каждый прижимал к себе ворох зелени.

– И ещё лисохвоста и лисьих перчаток! – сказала Лисичка.

– Петрушки! – Заяц, казалось, знал лишь одно слово.

И они тоже исчезли.

– Кру-кви, кру-кви —
Лови!

Огромная птица вспорхнула на плечо Мэри Поппинс и воткнула своё перо ей в шляпку. И раствсцэилась в звёздной пыли.

Мэри Поппинс расправила сверкающее перо и посмотрела на Ориона.

– Ступай, не медли, – сказала она ему.

Медли, Мелли, медли, Мелли,
Медли, милая, молю.
Ты малёк помедли, Мелли,
Мало ль я тебя люблю! —

фальшиво пропел Орион и бросил на неё отчаянный взгляд.

– Не волнуйся, я буду на месте вовремя. Но оставить всё это… – Он раскинул руки, как будто стараясь обнять весь парк. – Ну да ладно, закон есть закон. Как бы ни было трудно ему повиноваться.

Он закинул в рот оставшиеся вишни, выплюнул косточки на ромашковый газон, взял её руку и поцеловал.

– Прощай, моя добрая фея, – сказал он хрипло и исчез, как задутая свеча.

– До следующего года! – вопили Джейн и Майкл, обращаясь к пустоте, оставшейся после Ориона.

Парковый сторож вскочил на ноги.

– Пусть возьмут всё! – закричал он. – Пусть возьмут всё, что им нужно! Больше, чем нужно!

В неистовстве он скакал от грядки к грядке, срывая зелёные стебли и бросая их в воздух.

– Вот, берите! К чертям правила! Вот розмарин – это для воспоминания. [4]Вот корм для вашей лошадки, ребята! Лисохвост для Лисички! Сладкие травы для птиц и зверей!

Он подбрасывал травы к небу. К удивлению Джейн и Майкла, ни один листочек, ни одна травинка не упали обратно, кроме одного маленького букетика, который поймала Мэри Поппинс и заправила себе за пояс.

– Простите меня, друзья! Я не узнал вас сразу! – кричал сторож в пустоту. – Я и себя не узнал! Я забыл всё, что знал, когда был мальчиком. Только в темноте я смог всё ясно увидеть. Но теперь я знаю, кто вы такие. И знаю, кто я, мистер Орион, ей-богу! Что бы ни творил огуречный сок, а я всё равно парковый сторож, в любой шляпе и даже совсем без шляпы.

И он поскакал дальше, собирая травы, подбрасывая их вверх, выкрикивая их названия:

– Зверобой! Ноготки! Васильки! Кориандр! Нарцисс! Душица! Рута!

– Право слово, Смит, что это с вами? Вы чуть с ног меня не сбили! – Мистер Бэнкс остановился при входе в Аптекарский садик и принялся стряхивать душицу с полей своего котелка. – Разумеется, вы парковый сторож. Никто этого не оспаривает.

Парковый сторож не обратил на мистера Бэнкса никакого внимания. Он прошёл дальше, разбрасывая травы и выкрикивая:

– Марь Доброго Генриха! Колокольчик! Шалфей! Мирра! Beчерница! Базилик!

В воздух летели цветки и листья, и ничего не падало обратно.

Мистер Бэнкс ошарашенно смотрел ему вслед.

– Чего это он, интересно, разбрасывается травами? Парковый сторож нарушает правила! Бедняга, должно быть, потерял разум.

– Или нашёл, – тихонько отозвалась Тётушка-Птичница.

– Ага! Вот вы где! – обратился к ней мистер Бэнкс, приподняв шляпу. – Я сегодня подошёл к собору Святого Павла, а вас там нет.

Ваши птицы устроили ужасный переполох. Они что, едят без перерыва? А мне некому было дать два пенса, чтоб купить им корма, и теперь они, должно быть, умирают с голоду. А вы что здесь делаете? – И он раскрыл объятья подбежавшим Джейн и Майклу. – А, пикник в честь Иванова дня? Могли бы оставить мне мясного рулета. – Он схватил недоеденное пирожное и принялся жадно жевать его.

– Ты ищешь свою суженую? – спросила Джейн, прижимаясь к отцовскому плечу.

– Нет, конечно. Я прекрасно знаю, где она. И как раз туда иду. А вы как поживаете, Мэри Поппинс? – Он взглянул на прямую фигуру, покачивающую коляску. – У вас очень свежий вид с этим букетиком незабудок за поясом, и вишнёвыми серёжками, и в этой нарядной шляпке. Одно перо чего стоит!

– Благодарю вас, – отозвалась Мэри Поппинс, тряхнув головой, и самодовольно улыбнулась.

Она всегда принимала комплименты как должное.

Мистер Бэнкс посмотрел на неё задумчиво и удивлённо.

– Вы ведь не стареете, верно? Как вам это удаётся? Откройте свой секрет! – поддразнил он её.

– А она съела зёрнышко папоротника, – лукаво объяснила Тётушка-Птичница.

– Зёрнышко папоротника? Бабушкины сказки! Когда я был мальчиком, мне сказали: «Хочешь жить вечно – съешь зёрнышко папоротника». И я приходил вот в этот садик и искал его.

– Не могу представить тебя маленьким. – Джейн сверила свой рост по средней пуговице мистера Бэнкса.

– Не понимаю почему, – обиделся тот. – Я был тогда прелестным ребёнком, примерно с тебя ростом, – белый воротничок, коричневые бархатные штанишки, чёрные чулки, ботинки на пуговичках. Я ходил и кричал: «Где ты, папоротниковое зёрнышко? Отзовись!» Но, конечно, так и не нашёл его. Не уверен, что оно существует в природе, – добавил мистер Бэнкс скептически. – И ещё я тут кое-что потерял. Первую свою полукрону! А у меня были такие планы! Я собирался скупить весь мир. Но монетка выпала сквозь дыру в кармане.

– Это, наверное, та, которую нашёл Орион. Он взял её с собой, – сказал Майкл. – Прямо перед твоим приходом.

– О’Райан? Должно быть, приятель Смита. Ирландцы страшно везучие. Небось, уже промотал. Если б я пришёл пораньше, 1^9 заставил бы его отдать мою монетку. Я не могу себе позволить сорить даже пенсами, не то что полукронами!

Мэри Поппинс окинула его проницательным взглядом.

– Всё, что теряется, где-нибудь да находится, – сказала она.

Мистер Бэнкс пришёл было в замешательство, но потом лицо его прояснилось. Он запрокинул голову и громко расхохотался.

– Ну конечно! Как я сам не сообразил. Ведь ничто не может вывалиться сквозь дыру во Вселенной – значит, где-нибудь оно да есть. А всё равно жалко. Ну, да что упало, то пропало. Мне пора идти. Я уже опаздываю.

В ответ раздался звук, напоминающий хриплое кудахтанье.

– Опаздывает по утрам, опаздывает по вечерам. Дать тебе волю, ты и на собственные похороны опоздаешь!

Мистер Бэнкс, вздрогнув, вгляделся в сумрак и увидал под кустом бузины старушку в чёрном платье, усыпанном – или почудилось? – трёхпенсовыми монетками. Возле неё вырисовывались два огромных бесформенных силуэта, немного похожих – не слишком, правда, – на гигантских молодых женщин.

Что ж, это была правда. Глупо отрицать – он действительно иногда задерживался. Но откуда она знает? И по какому праву ^га совершенно незнакомая старуха вмешивается в его дела?

– Я занятой человек, – запальчиво начал мистер Бэнкс, – я зарабатываю деньги, содержу семью… Я часто работаю допоздна, и потом мне трудно рано вставать…

– «Рано в кровать, рано вставать – горя и хвори не будете знать!» Сколько раз я говорила это Этельреду Неразумному, но куда там! Так он меня и не послушался.

«Этельред Неразумный! Он жил, кажется, в одиннадцатом веке. Бедняжка повредилась в уме, – подумал мистер Бэнкс, – не стоит с ней спорить».

– А Альфреда Великого вы тоже знали? – спросил он вежливо.

– Ха! Он был ещё хуже Этельреда. Обещал присмотреть за моими пряниками. «Не трогай их, – говорит, – я буду поддерживать огонь и присматривать!» А сам? Подкинул дровишек в печь да и забыл о пряниках начисто. Размышлял о своём королевстве, а имбирные звёзды тем временем превратились в уголья.

Имбирные звёзды! Всё-таки у Мэри Поппинс дар заводись странные знакомства.

– Ну, ничего, – сказал мистер Бэнкс успокаивающе, – остаются ведь настоящие звёзды, правда? Их не спалишь и с места не сдвинешь.

Не обращая внимания на новый взрыв визгливого хохота, мистер Бэнкс посмотрел на небо.

– А вот и первая звезда. Дети, загадывайте желание! А вот и вторая. Как они быстро появляются! Господи, до чего они сегодня яркие! – сказал он тихим от восторга голосом. – Как они мерцают – будто у них там праздник. Полярная звезда! Сириус! Небесные Близнецы! И вон… Да-да, я всегда узнаю его по поясу с тремя большими звёздами в ряд. Святые небеса! – вскричал вдруг мистер Бэнкс. – Их четыре! Или меня подводит зрение? Джейн, Майкл, вы видите? Лишняя звезда в поясе?

Они проследили за его пальцем, указывающим в небо, и действительно, там было что-то маленькое, мерцающее. Может быть, не совсем звезда, но что-то там определённо было.

Они сморгнули, не веря себе и наполовину всё-таки веря.

– Да, кажется, – прошептали они, не смея сказать громче.

Мистер Бэнкс подкинул в воздух свой котелок. Он был вне себя от радости.

– Новая звезда! Мир, рукоплещи! Джордж Бэнкс, проживающий в Доме Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку, первый заметил её! Я должен сохранять спокойствие – да, спокойствие, оставаться рассудительным и невозмутимым.

Однако, несмотря на эти благие намерения, мистер Бэнкс был как в лихорадке.

– Мне немедленно нужно найти адмирала и одолжить у него телескоп. Всё проверить. Доложить Астрономическому обществу. Вы ведь доберётесь домой сами, Мэри Поппинс? Сами понимаете, я не могу откладывать такое дело! Доброй ночи, миссис Смит, – поклонился он Тётушке-Птичнице. – И вам доброй ночи, мадам…

– Миссис Корри, – сказал старушка, ухмыляясь.

Мистер Бэнкс, уже шагнувший прочь, остановился как вкопанный. Где он слышал это имя? Он уставился на странную маленькую женщину, потом зачем-то повернулся к Мэри Поппинс.

Обе дамы серьёзно смотрели на него, ничего не говоря и не двигаясь, словно застывшая иллюстрация, глядящая со страницы.

Внезапно мистеру Бэнксу показалось, что он находится совсем в другом месте. И ещё ему показалось, что он стал кем-то другим, оставаясь в то же самое время самим собой.

С белым воротничком, в бархатных штанишках, привстав на цыпочки в своих ботинках на пуговках, он прижимается носом к стеклянной витрине, протягивая кому-то трёхпенсовую монетку. В воздухе стоит густой запах имбирных пряников, древняя маленькая женщина лукаво спрашивает: «А что ты делаешь с золотыми звёздами?» И его собственный детский голос отвечает: «Я держу их под подушкой». «Разумный мальчик», – старушка кивает кому-то за его спиной, кому-то в шляпке с цветочками.

– Джордж, где ты?

И другой голос, помоложе, тоже выкрикивает его имя:

– Джордж! Джордж!

Чары разрушены.

Мистер Бэнкс снова оказался в Аптекарском садике, в привычном мире. «Это ничего, – сказал он себе, – минутное помешательство, игра воображения».

– Невозможно, – нервно рассмеялся он, встретившись взглядом с Мэри Поппинс.

– Всё возможно, – отозвалась она спокойно.

Мистер Бэнкс поднял брови. Она что, смеётся над ним?

– А невозможное? – Он тоже посмеётся в ответ.

– И невозможное, – кивнула она.

– Джордж! – снова позвал далёкий голос – на этот раз в нём послышался испуг.

– Я здесь! – отозвался он.

И он отвернулся от этого странного, лунатического, сумасшедшего мгновения – сна? Наваждения? Неважно!

«В конце концов, – подумал он, – куда ж без колдовства в Иванов день?»

– Ах, Джордж! – вскричала миссис Бэнкс, ломая руки. – Дети ушли на вечерний пикник, я не могу их найти. Вдруг они заблудились!

Мистер Бэнкс двинулся навстречу дрожащей фигуре, бредущей по лужайке.

– Как они могли потеряться? Они ведь с Мэри Поппинс. Уж она-то точно приведёт их домой. А ты пойдёшь со мной, любовь моя. Послушай, какая у меня потрясающая новость! В жизни не угадаешь! Похоже, я открыл новую звезду. Надо посмотреть на неё в подзорную трубу. Если это правда, я стану главным Звездочётом, а ты – настоящей звездой.

– Не говори глупости, Джордж, – хихикнула миссис Бэнкс. – Вечно ты со своими звёздами! Лишь бы меня разыграть.

Но она не сердилась, что он говорит глупости, и ей нравилось, что он зовёт её «любовь моя».

– Адмирал! Адмирал! Подождите! Нам нужно посмотреть в ваш телескоп!

Голос мистера Бэнкса слабеющим эхом проплыл над Аптекарским садиком. И в то же время ветер донёс песню, которую пели хором у озера:

Два – это двое детей синеоких,
На каждом зелёный венок.
Один – он как перст, и ему одиноко,
Он будет всю жизнь одинок.

– Всю жизнь, – прошептала Тётушка-Птичница, взглянув на небо. – Ну, мне пора. У меня на плите томится ирландское рагу, а сынок вернётся голодным.

Она кивнула на паркового сторожа, который всё ещё разбрасывал цветы и стебли, выкрикивая их названия небесам.

– Марь доброго Генриха! Омела! Любисток! Всё, что душе угодно!

И ни одна травка не упала на землю.

– Пойдём, Артур, – сказала миссис Вверх-Тормашками. – Пора нам домой.

– Если у нас есть дом, – проворчал мистер Вверх-Тормашками, всё ещё погружённый в меланхолию. – А ты подумала о пожарах и землетрясениях, дорогая? Всякое могло случиться.

– Вот увидишь, ничего не случилось… Приходи к чаю в четверг, Мэри. К тому времени всё наладится.

И миссис Вверх-Тормашками увела мужа прочь, указывая ему путь в сумерках.

– Подождите меня, миссис Смит, милочка! – по-птичьи зачирикала миссис Корри. Трёхпенсовики на её платье подмигивали, а то место, где к воротнику притронулась медвежья лапа, ярко сияло. – Я должна рано ложиться – не то погублю свою красоту. И что тогда скажет Прекрасный Принц? А? – И она скорчила гримасу своим гигантским дочерям. – Ну-ка, Фанни и Анни, пошевеливайтесь! Пошли-ка домой, вы ещё успеете сунуть под подушки по паре травок – цикламен и конский щавель творят чудеса. Может, мне наконец удастся сбыть вас с рук. Красавцы мужья и десять тысяч в год. Руки в ноги, хромые жирафы! Подтяните носки! Вперёд!

Сделав реверанс Мэри Поппинс и получив в ответ любезный кивок, миссис Корри удалилась, подскакивая в своих мягких ботиках между еле плетущимися дочерьми, а Тётушка-Птичница плыла сбоку по траве, словно судно на всех парусах.

Аптекарский садик, ещё недавно весёлый и шумный, теперь казался тёмным и замершим.

– Джейн, возьми юлу, – распорядилась Мэри Поппинс. – Нам тоже пора домой.

И разноцветная жестяная планета, которая так весело вертелась и жужжала, отправилась в корзинку, немая и безжизненная.

Майкл огляделся в поисках авоськи и вдруг вспомнил…

– Мне же нечего нести, Мэри Поппинс! – пожаловался он.

– Понеси сам себя, – посоветовала она коротко и, повернувшись к коляске, послала её вперёд яростным толчком. – Ну-ка, шагаем вперёд, и желательно с той ноги.

Серия сообщений "ВСЁ О МЭРИ ПОППИНС":
Часть 1 - МЭРИ ПОППИНС: ОПИСАНИЕ; ЧИТАТЕЛЮ; ЧАСТЬ 1: ДОМ № 17; ГЛАВА ПЕРВАЯ: ВОСТОЧНЫЙ ВЕТЕР; ГЛАВА ВТОРАЯ: СМЕШИНКА (ПЕРЕВОД БОРИСА ЗАХОДЕРА)
Часть 2 - ГЛАВА ТРЕТЬЯ: МИСС ЛАРК И ЕЁ ЭДУАРД; ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ: ТАНЦУЮЩАЯ КОРОВА
...
Часть 44 - ГЛАВА ШЕСТАЯ; ГЛАВА СЕДЬМАЯ; ГЛАВА ВОСЬМАЯ; ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Часть 45 - МЭРИ ПОППИНС В ВИШНЁВОМ ПЕРЕУЛКЕ: ОПИСАНИЕ; ЧАСТЬ 1
Часть 46 - ЧАСТЬ 2
Часть 47 - ЧАСТЬ 3; БОТАНИЧЕСКИЙ СЛОВАРИК МЭРИ ПОППИНС