путники избавились от грязи и очистили свои сердца

Итак, мы остановились на том, что Танский монах вместе со своими учениками покинул пределы малого Западного неба и они вчетвером радостно отправились в дальнейший путь. Прошел месяц, весна была в самом разгаре, все цветы распустились, и вот как-то раз наши путники увидели сады и рощи, утопающие в зелени, но тут налетел ветер, полил дождь, а день клонился к вечеру. Танский монах осадил коня и обратился к своим ученикам:

– Братья! Время позднее. Не поискать ли ночлег?

– Не беспокойся, наставник! – с усмешкой ответил Сунь У-кун. – Если даже мы не найдем поблизости жилья, то будь уверен, что твои ученики все же имеют кое-какую сноровку. Мы устроим здесь при дороге такой замечательный шалаш, что в нем можно будет прожить целый год, пусть только Чжу Ба-цзе нарежет травы, а Ша-сэн наломает сосновых сучьев. Я кое-что смыслю в плотницком деле. Так что волноваться незачем.

а также о том, как Сунь У-кун проявил себя искусным врачевателем

Коль справедлив ты и добро творишь,
И с суетой мирскою порываешь,
То славу праведника обретаешь
И в человеческих сердцах царишь
Коль беспристрастный твой рассудок чист,
То счастье ты великое постигнешь!
На легком облаке, под ветра вой и свист,
Ты берега блаженного достигнешь,
Где бесконечна жизнь во всей ее красе,
Где праведника дружбы удостоят
Там обитающие Будды все
И в честь его чудесный пир устроят.
На яшмовый престол воссев по их веленью,
Освободясь от бренности мирской,
От суетных забот, подобных сновиденью
О мотыльке, – ты обретешь покой.
Себя очистив от земного праха,
Ты будешь жить без горя и без страха.

царства рассказал про злого дьявола-оборотня

Итак, Сунь У-кун вместе с приближенными правителя и дворцовыми евнухами прошел во внутренний двор, подошел прямо ко входу в опочивальню правителя и остановился. Тут он дал евнуху три золотистых нити и велел поступить так:

– Пусть наложница правителя, его супруга либо приближенный дворцовый евнух, все равно кто, обвяжут концом каждой из трех нитей левую руку государя в трех местах, где прощупываются пульсы: «нижний», «средний» и «верхний», а второй конец каждой нити просунут мне через оконную решетку.

и о том, как бодисатва Гуаньинь появилась в своем образе и усмирила царя дьяволов

Имеет оболочку вещь любая,
И в форму четкую облечена.
Но только кажется нам видимой она;
Таков закон, так исстари ведется.
Лишь пустотою форма создается,
И, если истина сия тебе ясна,
И если для тебя является бесспорным
Учение о пустоте и форме,
То смерть тебе уж больше не страшна,
И плавка киновари не нужна.
Коль добродетель хочешь ты познать,
Отбрось своей природы нерадивость;
Тот, кто способен раведником стать,
Немало будет мучиться, страдать,
Но небеса свою к нему проявят милость.
Покинув мир тщеты, бед и страстей безумных,
В селеньях горных он себе приют найдет
И, сохранив свой облик вечно юный,
Бессмертие благое обретет.

при столкновении со злым дьяволом-марой рассеять лучи, исходившие из глаз дьявола

Мы остановились на том, как Великий Мудрец Сунь У-кун, поддерживая под руки Танского монаха, вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном вышел на большую дорогу, и они продолжали свой путь на Запад. И вот как-то раз, задолго до полудня они неожиданно заметили высокие строения и величественные дворцы.

Танский монах придержал коня.

– Брат! – воскликнул он, обращаясь к Сунь У-куну. – Взгляни, что это за место?

Сунь У-кун поднял голову и стал всматриваться. Вот что представилось его глазам:
Дома и хоромы горами окружены,
Их дивные стены ручьями отражены.
Дерев густолистых покров осеняет резные врата,
И радует взор благовонных цветов пестрота.
Сквозь хитросплетения ивовых тонких ветвей
Видны легкокрылые цапли, нефрита белей;
Их перья подернуты нежною сизою мглой –
Так сумерки стелят на снег свой туман голубой.
В рощах, где персики зреют рдяные, как огоньки,
Мелькают иволги желтые, как пламени языки.
Олени и кроткие лани здесь парами бродят чуть свет,
Топчут осоку зеленую и молодой златоцвет.
Птицы щебечут в кустах, сладкогласно поют на лету,
Славя земли этой щедрость, богатство и красоту.
Не менее благодатен этот сияющий край,
Чем Лю и Юаня пещера в горе, что зовется Тянтай,
Или отшельников благочестивых приют,
Сад несравненный, что все Ланьюанем зовут.

и как главарь демоноввновь вступил на путь Истины

Итак, Великий Мудрец Сунь У-кун подошел к входу в пещеру и заглянул в нее. И он увидел, что:
На дне пещеры груды черепов
Пугали дырами глазниц незрячих,
Мерцанием оскаленных зубов,
Костей там было, что деревьев в чаще,
Шел от гниющих трупов дух смердящий,
Вздымавшийся до самых облаков.
Людские волосы, как войлок настоящий,
Свились в непроницаемый покров,
Качались остовы, и свет лился мертвящий
От обнаженных белых костяков.
Забравшийся в пещеру, по колено
Увяз бы в жиже мерзостного тлена,
Запутался б средь связок и мотков
Жил, вытянутых из людей, безвинно убиенных…
Там горы трупов и кровавые моря;
В котлах, на сковородках необъятных
Людское мясо жарят бесенята,
Летит зловещий дым, костры трещат, горя,
Хохочут демоны, живых людей моря,
Безжалостно кромсая плоть живую,
Ее с костей соскабливая и свежуя.
Помимо обезьяньего царя,
Кто б мог отвагу обрести такую,
Чтоб добровольно в этот ад сойти? –
Подобного ему героя не найти!

Муж Кэхань (или Истинный государь Кэхань) – название божества, ведавшего правилами поведения звезд-духов.

Алмазный жезл – важный атрибут буддийских божеств, своеобразное оружие стражей Цзиньганов (само слово «Цзиньган» означает «алмаз»).

Застава Ханьгу — находится в провинции Хэнань. По преданиям, через нее проезжал на воле легендарный Лао-цзы, который, покинув пределы страны, уехал в западном направлении, оставив на заставе свиток с текстом священной книги «Даодэцзин» («Трактат о Дао и Дэ», то есть «Трактат о Пути и о Добродетели»).