Панду Сингван и Белый смотрели вдаль, в бесконечные просторы океана. Похожие мысли рождались у них, хотя сами они совершенно не были похожи друг на друга. От головы центрозавра по прозвищу Белый до хвоста было около четырнадцати футов. Его сильное и мускулистое тело весило четыре или пять тонн, впрочем, это зависело от того, когда в последний раз он поел. Огромный череп, плавно переходящий в костяной воротник, был усеян короткими шипами, а над длинной мордой торчал мощный рог. Свое прозвище он получил из-за необычного, белого как мел, цвета шкуры.

Стоящий рядом человек по сравнению с динозавром казался совсем крохотным, слабым и беззащитным, хотя нос у него тоже был немаленький. Панду Сингван с семьей торозавров держали ферму, и собранный урожай риса и тропических фруктов делился на всех поровну.

Уилл Денисон пронзительно свистнул. Гигантские, мощные лапы динозавра застыли на секунду в воздухе и опустились на землю с глухим звуком. Брахиозавр выгнул шею в поисках источника свиста. Уилл спрятался под кустом, но огромный летающий ящер все же увидел его. Как и все его соплеменники, он имел абсолютный слух. Если верить библиотекарю Наллабу, это помогало динозаврам на большом расстоянии чувствовать приближение плотоядных хищников.

Брахиозавр медленно втянул ноздрями воздух — извинился. Уилл постучал по зеленоватой морде и улыбнулся, показывая тем самым, что он невредим. Морда чихнула, при этом с куста, у которого стоял Уилл, облетела половина листвы. Брахиозавр снова извинился.

Чайки и буревестники носились над морем, невзирая на ураган. Они издавали пронзительные крики, похожие на трубный зов. Повинуясь воле ветра, птицы то взмывали вверх, то снова падали вниз, поддразнивая волны, которые безуспешно пытались поглотить их стремительные белокрылые тела. Подобно брызгам пены, носились они над морем.

Ураган с треском переворачивал стволы деревьев, вырванных бурей. Красное дерево с Явы и тик, принесенный с Сиамских островов, мангровый кустарник с острова Суматра и бамбук с Борнео качались на гребнях волн, оседлав их, словно всадники своих скакунов. Остатки листьев все еще беспомощно цеплялись за ветки; мертвая рыба, оглушенная болтающимися обломками, всплыла на поверхность; сорванная с места самодельная рыболовная сеть и множество кокосовых орехов подпрыгивали на волнах, подобно заброшенным опознавательным буйкам, ищущим пристанища.

Пока матросы чинили корабль, из глубины леса время от времени доносились крики и странные звуки. Это еще больше усилило тревогу Смиггенса, но на менее мнительных членов команды крики оказывали совсем другое действие.

— Дикое животное. — Йохансен потер руки в предвкушении сытного обеда. — Свежатинка!

— Хорошо бы буйвол, — сказал маленький крепыш Анбайя с Молуккских островов, такой же горячий, как и пряности, растущие там. — Поохотимся, капитан?

— Потерпи немного, ты, голодный язычник, — шутливо ответил Блэкстрап. Его взгляд блуждал по палубе. — Где этот проклятый африканец? Скажите ему, пусть поднимается — ко дну мы уже точно не пойдем.

Хизалк пробудился вместе с солнцем. Он сладко зевнул, распахнув пасть во всю ширь и громко клацнув челюстями. Не вставая с земли, он протянул переднюю лапу и погладил жену по спине. Шремаза все еще спала, положив голову на шею Хизалка.

Почувствовав прикосновение, она выпрямила шею и нежно присвистнула. Супруги потерлись клювами и завели проникновенный разговор, состоящий из выразительных прищелкиваний. Потом Шремаза встала, выпрямилась, длинный и узкий хвост ее встал торчком. Поблизости громко посапывали дети, три розоватых комочка в пушистом мху и мягкой зелени.

Пленные динозавры послушно шли за пиратами, а те, вдохновленные своим успехом, двигались теперь к предгорьям в поисках новых диковин. Местность, которую они пересекали, становилась все более непроходимой. Разочарованные, но еще не отчаявшиеся, пираты преодолевали крутые скалы, постоянно двигаясь в восточном направлении в надежде найти удобный подъем.

Смиггенс остановился, чтобы рассмотреть осыпи темно-желтой породы у подножия скалы. Он подобрал горсть камушков — оказалось, они крошатся, как мел.

— Посмотрите сюда. Если гранит рассыпается, значит, он очень древний. — Он потер руки, смахнув пыль с ладоней, и обратил внимание на отвесную скалу справа от них — неприступный, как крепостная стена, утес. — Этой земле очень много лет.

Килк бежала не останавливаясь, пока вовсе не выбилась из сил. Ноги ее подкашивались, грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась. Она решила передохнуть под сенью огромной кекропии. Килк старалась дышать как можно тише и принималась вертеть головой, стоило ей услышать самый отдаленный звук. Несмотря на свои огромные размеры, хозяева Дождливой долины могли двигаться по лесу с поразительным проворством. К тому же они обладали способностью замирать совершенно неподвижно, притворяясь спящими, пока неосторожная жертва не оказывалась в пределах их досягаемости.

Конечно, путники, проезжавшие по этой территории, хорошо кормили их, и хищникам не нужно было охотиться. Но часто аллозаврами руководили древние инстинкты, неподвластные логике и разуму. Поэтому обитателей долины всегда считали опасными. Все жители Динотопии знали об этом уже с раннего детства.

За свою жизнь Прайстер Смиггенс просыпался от великого множества разных звуков: от грохота пушек, от крика охранника, от пения петуха. Как-то, скрываясь от полиции неподалеку от Сиднея, он проснулся от негромкого похрюкивания вомбатов.

Но никогда его глубокий сон не тревожило что-либо подобное странному звуку, который теперь заставил его резко вскочить.

Все были в напряжении. Он смотрел в лица моряков, когда они поднимались со своих импровизированных лежанок. Лишь некоторые неуклюже покачивались спросонья, в основном все вскакивали немедленно, как и он. Наблюдая за их действиями, несложно было определить, кто дольше прочих пробыл в море, а кто дольше всех играл в скверные игры с законом. Все насторожились, держа наготове ружья или клинки.

— Хорошая работа. — Отступив на шаг назад, Блэкстрап рассматривал то, что им уже удалось сделать. — Что скажете, Смиггенс?

Помощник капитана согласился с его утверждением:

— Надежный частокол, будьте уверены, капитан. Когда закончим его, у нас будет отличный лагерь, и оттуда можно будет наблюдать за окрестностями.

На небольшом холме в середине кладбища животных возвышалась полукругом ограда, сооруженная в основном из громадных ребер, тесно скрепленных прочными лианами. Защитная стена образовала прочный барьер: основание ребер крепко вонзили в землю, а острые края торчали наружу. Лишь безрассудное существо попыталось бы преодолеть такое укрепление. Пираты единодушно окрестили его фортом Дракон, они собирались временно окопаться там вместе с добычей — пленниками, захваченными на уже разведанной территории. С тех пор больше не попадалось подобных животных, но это нисколько не огорчало пиратов.

Никто и не подозревал, что вблизи лагеря скрывается не одно чудовище, а по меньшей мере полдюжины, и они вовсе не приснились команде «Кондора» в страшном сне, а были реальными и полноправными хозяевами джунглей. Они явились на следующее утро, такое теплое и солнечное утро, не предвещавшее ничего дурного.

Туман уже рассеялся, а облака еще не сгустились, чтобы излить очередную ежедневную порцию дождя, когда раздался звук хрустящих костей. Пришлось пиратам отправиться назад по своим следам, на кладбище гигантов, которое они миновали днем раньше. После ночного столкновения они передвигались теперь с большей осторожностью и, несмотря на возросшую самонадеянность, постоянно заботились о том, чтобы находиться под прикрытием.

Не один, а целых два мегалозавра вгрызались в тушу умершего паразавролофуса. Тот, что покрупнее, трудился над бедром, мгновенно выхватывая кривыми клыками огромные куски мяса, а его спутник в это время впивался в брюхо.

Килк не знала, сколько дней она уже странствует, передвигаясь то шагом, то бегом, спасаясь от звуков или запахов существ более крупных, чем она сама. Дорогу ей удалось отыскать не сразу.

Это была старая тропка, теперь сильно заросшая бурьяном, кустами и цветами. Тропа вела через скалистую местность близ едва видневшегося горного хребта. Кто прорубил дорогу в крепких скалах, когда и зачем, Килк не знала. Она знала только, что обрела путь к спасению из полной ужасов Дождливой долины.

Она шла вперед и думала, что, наверное, перед ней творение рук человеческих. Как, наверное, это здорово — иметь пять пальцев, подумалось ей. Тропа была очень узкая и опасная, дорогу постоянно преграждали осыпи камней, здесь не смог бы пройти даже мелкий хищник.

Найти переводчика оказалось не так-то просто. Хотя фермеры Северных прерий довольно долго учились общаться со своими помощниками-динозаврами, используя различные команды и жесты, но во время массовой эвакуации помощь переводчиков была необходима для более подробных объяснений. Прошло немало времени, прежде чем просьба доктора прислать переводчика была выполнена.

Уилла неумолимо клонило ко сну, когда внизу раздался громкий трубный звук. Вскочив со своей лежанки, он выглянул наружу. Внизу на земле он увидел медбрата Скоуэна, тот разговаривал с группой людей и протоцератопсом. Протоцератопсы считались одними из лучших переводчиков, они владели почти всеми диалектами динозавров и бегло говорили по-человечески. Многие представители этого вида успешно овладевали профессией переводчика — видимо, они обладали тонким чувством языка. Из лекции по биологии Уилл знал о необычном строении гортани этих динозавров.

Собрание состоялось в одном из огромных ангаров, который использовался в качестве убежища для савроподов и цератопсов. Укрытие было необходимо на случай появления карнозавров — их иногда заносило в эти края по пути в Дождливую долину или обратно. Среди представителей местных властей и академиков был и доктор Торанага. Лишь малая часть присутствующих принадлежала к человеческой расе.

Собравшиеся горячо спорили. Со стороны казалось забавным, что морда динозавра порой маячила буквально в нескольких дюймах от человеческого лица. Все были полны оптимизма; тема обсуждения вызвала всеобщий интерес и энтузиазм. Но к единому решению прийти пока не удавалось, немало времени было потрачено на то, чтобы каждый высказал собственное мнение, которое переводилось на многочисленные диалекты.

Следующим утром путники преодолели приличное расстояние. Был уже почти полдень, когда они остановились, чтобы перекусить. Уилл собирался спросить Килк, в каком направлении им двигаться дальше, и очень удивился, когда увидел, что она стоит неподвижно и из одной лапы у нее беспомощно свисает гроздь маленьких зеленых фруктов. Расширенные зрачки, напряженные мышцы — вся ее поза говорила о крайней тревоге. Килк настороженно вглядывалась в лес.

— В чем дело? — Внимательно осмотрев все вокруг, Уилл так и не заметил опасности и не услышал ничего, кроме пения птиц и жужжания насекомых. Испарина выступила у него на лбу.

Приближался полдень, самое жаркое время суток в Дождливой долине, когда малейшее дуновение ветерка казалось высшим благодеянием природы.

Он снова взглянул на Килк. Она как будто что-то видела или слышала.

— Эти люди сумасшедшие! — шептала Трилл.

— Я знаю. — Шремаза делала все возможное, чтобы успокоить дочь. — Нам остается только надеяться, что Килк придет с подмогой или нам самим представится удобный случай для побега.

Стратиомимусов привязали к двум деревьям. Как всегда, пираты обильно кормили и поили их. Как выразился Блэкстрап, на порченом товаре много не заработаешь, за добром надо как следует присматривать. Пленники вели себя покорно, и пираты решили накормить самого опасного узника. С огромной осторожностью они сняли толстый канат, стягивавший пасть маленького тираннозавра. Поскольку это происходило впервые после поимки, каждый был сейчас особенно внимателен.

Пираты хорошо выспались, заночевав в глубине каньона. Там, где дно ущелья понижалось, паводки оставили горы обломанных веток и вырванных с корнем деревьев. Подобно скелетам гигантов, возвышались повсюду деревянные обломки. Морякам оставалось только собирать готовые дрова для костра.

Впервые с тех пор, как они вошли в джунгли, пиратам ничто не угрожало. Ни один хищник громадных размеров не смог бы проникнуть в каньон и тем более добраться до их лагеря. Они могли спать совершенно спокойно, песчаное дно каньона было почти стерильным. Порой налетала мошкара, но никто на нее не досадовал — лучше уж терпеть укусы насекомых, чем укусы одного из огромных монстров, которых пиратам довелось повстречать в джунглях.

Отчаянное бегство совершенно вымотало их, у них даже не осталось сил приготовить и съесть ужин. Несмотря на это, предусмотрительный Блэкстрап, к великому разочарованию стратиомимусов, выставил на ночь вокруг лагеря охрану.

Весь последний час Лихой ворчал. Его ворчание сильно напоминало рев надвигающейся бури. Уилл терпел, прекрасно понимая, что тираннозавр расстроен и зол.

Они потратили целое утро в бесполезных блужданиях по джунглям. Запах людей так ослаб, что даже грозные хищники с их удивительно острым обонянием не могли его обнаружить. С тех пор несколько раз прошли сильные ливни, к тому же тропу постоянно пересекали маленькие ручейки. Уилл вообще только диву давался, как тираннозаврам так долго удавалось идти по запаху.

Со своей высоты на макушке громадной головы Уилл взглянул вниз и спросил переводчика:

— Что он говорит?

Чаза по-прежнему очень надежно, но не слишком удобно держала Рыка. Он затрепыхался, пытаясь повернуть голову.

Уилл отчаянно рванулся вперед, пытаясь освободить ногу, но пират удерживал его цепко, словно оголодавший кот — свою добычу. Высвободив другую руку, он вцепился теперь в обе ноги Уилла и закричал во всю мощь своих легких:

— Полундра! К оружию — нас предали!

Крики внезапно проснувшихся пиратов побудили Грызуню действовать. За секунду до этого она казалась спящей, уже сейчас она отчаянно боролась с веревками, крутилась, корчилась, извивалась как в припадке безумия, испробовала все возможное, что помогло бы ей освободиться. Но все усилия были тщетны, люди накрепко связали ее. Она могла двигаться в любую сторону, но не дальше чем на фут.

Из своего укрытия семейство стратиомимусов наблюдало, как разворачиваются события в лагере пиратов.

— Что это? — Чаз содрогнулся от звуков, исполненных горя и печали.

— Это тираннозавр поет свою песню, — ответил Хизалк, выглядывая поверх невысокой стены. — Люди больше не прыгают вокруг и не смеются. Кажется, стало немного спокойнее.

— Что делает Грызуня? — спросил протоцератопс.

— Похоже, она сдружилась с юношей. Кажется, она не собирается съесть его. Во всяком случае, не сейчас.

Переводчик от волнения ходил и ходил по кругу.

На следующее утро завеса облаков стала еще темнее и тяжелее. Похоже, собирался дождь. Уилл подумал, не предупредить ли пиратов, но он сомневался, что к нему прислушаются. Блэкстрап ведь утверждал, что ни его самого, ни его команду непогода ничуть не страшит. И после того, что Уилл слышал и видел прошлой ночью, у него не было причины сомневаться в словах капитана.

Он никогда не видел шестилетнего урагана в его полной мощи и не знал, сможет ли выдержать бурю корабль, стоящий на якоре в северной бухте. Если да, Уилл не сомневался, что Блэкстрап сдержит слово и отыщет (или проложит) путь в открытое море. Если это случится, Уилл уже решил, что скорее прыгнет за борт, чем уедет из Динотопии. Он поежился при мысли о том, как, выбиваясь из сил, будет плыть к берегу. Если тираннозавр умеет плавать, тогда, пожалуй, им придется использовать этот последний шанс.

На следующее утро друзья Уилла отправились на разведку в храмовый город — ведь они не знали, как обстоят дела у пленников и что задумали чужеземцы. Чаз с друзьями шли по золотому городу, совсем позабыв о пиратах, и поражались диковинным строениям, которые возвышались вокруг.

Сильный густой запах, оставленный пиратами, привел их прямо к главному храму, который был расположен позади всех сооружений. Шремаза даже вместе с детьми не смогла бы открыть внешние ворота, но стоило только поднажать коренастому Чазу, как створки тут же поддались.

— Что это? — вспылил Тарква. Вскинув голову, он наблюдал за их приближением. — Снова посетители? — Он глубоко вздохнул. — Если так будет продолжаться, я никогда не достигну нирваны.

Моросящий дождик сменился яростным ливнем, который хлестал пиратам в лицо, когда те наконец вышли из каньона в Северные прерии. Никто не смеялся и не потрясал ружьями в воздухе. Долгий переход слишком измучил людей. У них уже не было сил радоваться.

Спустившись вниз по склону, которым заканчивался каньон, они оказались на совершенно плоской равнине. Покрытая деревьями, она скрывала от взглядов их корабль, который стоял где-то впереди, на якоре в лагуне. Там, на корабле, были их товарищи, которых они давно не видели, и свежая еда на камбузе. Однако над деревьями низко нависала непрерывная цепь черных как сажа туч, скрывших небо. Только вспышки молнии освещали эту черную завесу. Погода не обещала ничего хорошего, все это понимали, но по молчаливому согласию не стали говорить вслух о зловещих тучах. Пираты были рады и тому, что невредимыми преодолели джунгли и каньон.

— Знаешь, когда-то я был учителем, — начал Смиггенс, когда они ждали, пока прибудет спасательная команда, а Самуэль и Андреас приводили в чувство Гимараеша. — Мне всегда хотелось преподавать, но я даже не знаю, могут ли мои знания пригодиться здесь. Это целый новый мир, о котором я не имею ни малейшего представления.

Уилл стряхнул с лица дождевые капли и попытался успокоить бывшего помощника капитана:

— Здесь всегда нужны учителя. Вы могли бы преподавать историю внешнего мира или мореплавания или всегда и везде необходимую математику. Я познакомлю вас с моим отцом. У него были похожие опасения, когда он понял, что мы не сможем выбраться отсюда. А сейчас никто не смог бы его отсюда на аркане вытащить.