Утро выдалось такое морозное, что впору было скакать вокруг Тутового Дерева, про которое в «Стихах Матушки Гусыни» поётся:

Тутовое Дерево, согрей скорее нас,
Вокруг тебя мы скачем уже не первый час!

Вишнёвый переулок, его дома и деревья таяли в бледном сером свете, будто в тумане. Пронзительный ветер, прилетевший из парка, посвистывал в ветвях, скулил и стонал в палисадниках, жалобно завывал, проносясь по переулку.

«Бр-ррр! – дрожал всеми стёклами Дом Номер Семнадцать. – И что он только вытворяет, этот скверный нытик? Воет, причитает, бьётся в окна, будто бездомное привидение! Эй! Поворачивай отсюда!»

«Вью-ю! Вью-ууу! Куда хочу, туда лечу-уу!» – не унимался Ветер.

Номер Семнадцать уже дрожал и сотрясался весь от крыши до порога.

«Несчастный я, – причитал он. – Поспать спокойно не дадут!»

Тут внутри его возник долгий скребущий звук и лёгкое погромыхивание. Это Робертсон Эй выгребал совком золу и подкидывал в камин свежие дровишки.

«О-ох! Вот чего мне не хватало! – разнежился Дом Номер Семнадцать, когда Мэри Поппинс растопила камин в детской. – Чуточку погреть мои старые промёрзшие косточки-досточки…

Опять этот зануда Ветер! Кажется, мы от него никогда не избавимся!»

«Бу-уу! Бу-уу! Когда это бу-удет?» – захлёбывался Ветер, вороша ветви вишнёвых деревьев.

Огонь в камине уютно потрескивал, алые языки пламени плясали на дровах, их отражения плескались в оконных стёклах. Внизу застыл, опираясь на щётку, Робертсон Эй. Он славно дремал посреди утренней домашней суеты. А наверху, как обычно, быстро и ловко Мэри Поппинс одновременно перетряхивала и проветривала одежду детей и готовила им завтрак.

Джейн проснулась раньше всех, разбуженная завываниями ветра. Она взобралась на подоконник и, с наслаждением вдыхая аппетитный запах поджаренных гренок, любовалась своим отражением в оконном стекле. По ту сторону окна висела над садом точно такая же детская, только вся вылепленная из света. Один играющий языками пламени камин был здесь, за спиной Джейн, а другой холодно пылал там, за окном. Там же вскидывал голову серый в яблоках конь-качалка, словно здороваясь с настоящим, стоявшим в углу детской. И ещё одна Джейн, сидя по ту сторону окна, улыбалась и корчила гримаски. Настоящая Джейн подышала на окно и нарисовала пальчиком на затуманенном стекле круглую рожицу. И отражение сделало то же самое. А сквозь прозрачное, невесомое отражение комнаты метались голые ветки вишнёвых деревьев и неясно белела стена дома мисс Ларк.

Громко хлопнула входная дверь. Значит, уже отправился на работу мистер Бэнкс. Миссис Бэнкс прошаркала в гостиную разбирать утреннюю почту. Внизу, на кухне, миссис Брилл наверняка уже принялась за свою любимую копчёную рыбку. Элин, как обычно, чихала и звучно сморкалась в носовой платок. А в детской весело потрескивал и выстреливал искрами огонь. Лёгким похрустыванием отвечал ему накрахмаленный фартук Мэри Поппинс. В общем, если не считать разгулявшегося снаружи ветра, это было спокойное и мирное утро.

Но спокойным оно оставалось не долго. Проснулся Майкл. Он был в пижаме и сонно оглядывал детскую, будто видел всё в первый раз. Взгляд его остановился на Мэри Поппинс, скользнул по её лицу, пробежался по фигуре, опустился к ногам, снова поднялся вверх и замер.

– Ну-у! – разочарованно протянул Майкл, протирая глаза.

– И что с тобой случилось? – язвительно спросила она. – Нашёл пустой кошелёк или потерял полный?

Майкл уныло покачал головой.

– Мне приснилось, что вы превратились в Прекрасную Принцессу. А вы такая же, как всегда. Ничуточки не изменились. Но всё равно красивая, честное слово! – на всякий случай добавил он.

Мэри Поппинс выпрямилась и вскинула подбородок.

– Красота не в словах, а в делах! – сердито фыркнула она. – А я хороша настолько, насколько мне нужно. Я вполне довольна собой, и похвалы мне не требуется, благодарю вас, Майкл Бэнкс! – надменно проговорила она, кинув быстрый взгляд в зеркало.

Но скажу вам по секрету: ни одна принцесса не отказалась бы заиметь такие прекрасные синие глаза, как у Мэри Поппинс.

Майкл соскочил с кровати и подбежал к ней.

– Ой, Мэри Поппинс! – воскликнул он, преданно заглядывая ей в лицо. – Я тоже очень-очень доволен вами! Только я подумал, что если бы сон оказался правдой, то вот было бы… ну… просто сказочное превращение!

– Сказочное превращение? – загадочно усмехнулась она. – Ты скоро увидишь это. Обещаю тебе, Майкл Бэнкс!

Он с недоумением и тревогой посмотрел на неё: поди догадайся, что она имела в виду!

– Я пошутил, Мэри Поппинс. Не нужно никаких превращений! Я хочу, чтобы вы были какая есть! Всегда-всегда!

Он вдруг подумал, что и видеть-то не желает никаких принцесс! Ну их, этих глупых задавак!

– Хм! – сердито хмыкнула Мэри Поппинс, выставляя на стол тарелку с гренками. – Ничего не бывает всегда, запомните это, сэр!

– Кроме вас! – выпалил он, широко улыбаясь.

Лицо Мэри Поппинс стало вдруг странно задумчивым и серьёзным. Но Майкл уже не видел этого. Он заинтересовался, чем это занимается Джейн, подбежал к ней и уселся рядышком на подоконнике. Подышав на стекло, он тоже принялся рисовать.

– Смотри! – гордо воскликнул он. – Я нарисовал кораблик! А там другой Майкл рисует точно такой же!

– Угу, – откликнулась Джейн, даже не взглянув на его рисунок. Она пристально вглядывалась в своё отражение, потом вдруг повернулась к Мэри Поппинс. – Скажите, Мэри Поппинс, – спросила она, – где я настоящая? Там или здесь?

Держа в руках тарелку с дымящейся овсянкой, Мэри Поппинс подошла к окну. Несколько мгновений она стоила молча, только чуть поскрипывал её накрахмаленный фартук. Ни слова не говоря, она внимательно вглядывалась в своё отражение, чуть заметно улыбаясь.

– Та-ак, – медленно проговорила она. – Загадки загадываешь?

– Да нет, Мэри Поппинс! – запротестовала Джейн. – Я и впрямь хочу это знать!

Мэри Поппинс продолжала улыбаться. Дети затаили дыхание, ожидая, что вот-вот она им что-то скажет. В её глазах мелькнул таинственный огонёк, но она только потрепала Джейн по плечу и, резко вскинув голову, повернулась к столу.

– Не знаю, как ВЫ, – произнесла она, глядя на них свысока, – но Я, не извольте сомневаться, настоящая везде, где бы ни находилась! Майкл, сделай одолжение, оденься и иди завтракать. Джейн, это касается и тебя!

Стальной блеск её глаз означал, что пора прекращать болтовню и беспрекословно подчиниться.

После завтрака они сидели на полу и увлечённо строили из кубиков замок, совершенно позабыв о своих отражениях. Да если бы и вспомнили, ничего увидеть бы не смогли. Огонь в камине догорел, превратив дрова в кучку розовеющей от жара золы, и отражения в окне растаяли.

«Вот так-то лучше!» – проскрипел Дом Номер Семнадцать, перестав дрожать. Тепло проникало во все его щёлочки, он снова крепко стоял на земле и блаженно прислушивался к тому, как Мэри Поппинс деловито снуёт из комнаты в комнату.

Сегодня она казалась ещё более собранной, чем обычно. Она укладывала в шкаф вещи, перетрясала ящики, пришивала оторванные пуговицы, штопала носки. Она устелила полки чистой бумагой, отпустила подолы платьев Джейн и Барбары, пришила новые тесёмки к шапкам Джона и Майкла. Она собрала старые одёжки Аннабел и связала их в узел, чтобы отдать миссис Брилл для новорождённой крошки её племянницы. Она привела в порядок посуду в буфете, прибрала игрушки и расставила книги на полках.

– Ух, как она носится! – прошептал Майкл. – Меня уже укачало от её беготни.

Но Джейн ничего на это не ответила. Она вся ушла в себя, пристально глядя на мелькающую, мельтешащую Мэри Поппинс, и пыталась ухватить неясную, ускользающую мысль, бродившую в её голове. Что это было? Воспоминание, видение или какое-то слово, вертевшееся на языке и никак не дававшееся?

Всё утро на трубе соседнего дома сидел Скворец, и его назойливая, бесконечная трескотня вызывала непонятную тревогу. Время от времени он стремительно перелетал через сад и, вертя головой, настойчиво поглядывал сквозь окно на Мэри Поппинс чёрным, блестящим глазком. А ветер, тоскливо плача и завывая, кружил и кружил вокруг дома…

Незаметно подошло время обеда. А Мэри Поппинс всё ещё вихрем носилась по детской, наводя последний лоск. Она поставила в банку из-под джема букет жёлтых нарциссов, вытряхнула оконные занавески и мимоходом расставила по местам стулья. Казалось, вся детская кипит и содрогается под её руками.

– Она никогда не остановится! – буркнул Майкл, пристраивая к замку небольшой флигель.

И в тот же миг, словно услышав его слова, Мэри Поппинс остановилась как вкопанная.

– Ну, вот! – удовлетворённо хмыкнула она, оглядев детскую. – Всё как с иголочки! И надеюсь, останется так надолго!

Затем она вынула из шкафа и старательно почистила щёткой своё синее пальто, подышала на серебряные пуговицы, надраила их до блеска и в довершение всего приколола к воротнику морскую звезду. Теперь настала очередь соломенной шляпки. Она сощёлкнула с неё приставшие пылинки, перебрала и выпрямила маргаритки так, что теперь они стояли ровно, как солдаты по стойке «смирно». И наконец сняла свой белоснежный, хрустящий фартук, застегнула на талии поясок из змеиной кожи. На нём крохотными буковками было выведено:

– Вы уже столько времени не надевали его, – заметил Майкл, с интересом наблюдая за ней.

– Всему своё время! – спокойно ответила она, поправляя поясок.

Она вынула из угла зонтик и натёрла ручку пчелиным воском так, что голова попугая засияла. Управившись с зонтиком, Мэри Поппинс взяла с каминной полки рулетку и сунула её в карман пальто.

Джейн быстро подняла голову. Вид оттопыренного кармана пальто почему-то вызвал неясное беспокойство.

– Зачем вы забираете рулетку, Мэри Поппинс? – насторожилась Джейн. – Она здесь никому не мешает.

Последовала короткая пауза. Казалось, Мэри Поппинс впервые затруднилась с ответом.

– На то есть свои причины! – фыркнула она наконец.

– Но она всё время лежала на камине, с тех самых пор, как вы вернулись! – не успокаивалась Джейн.

– Это вовсе не значит, что она должна быть там всегда! – отрезала Мэри Поппинс с высокомерной улыбкой. – Сегодня так, а завтра – эдак. Раз на раз не приходится.

Джейн отвернулась и попыталась вернуться к игре. Но ей почему-то было не по себе. И сердце, казалось, бьётся сильнее.

– Мне одиноко, – шепнула она Майклу, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Как это одиноко? А я на что? – удивился Майкл, старательно прилаживая последний кубик на крышу замка.

– Это не такое одиночество, когда один, – попыталась объяснить Джейн. – Мне страшно, будто я теряю что-то очень важное.

– Может быть, зуб? Эка важность! – откликнулся Майкл. – Потрогай, он качается?

Джейн помотала головой. Она чувствовала, что это был не зуб. Слишком уж просто!

– Одного кубика не хватает! – расстроился Майкл. – Какой дом без трубы!

Мэри Поппинс быстро пересекла комнату.

– Это подойдёт? – спросила она, прилаживая на крышу костяшку домино из своей неприкосновенной коробочки, стоявшей на каминной полке.

– Ура! Теперь всё закончено! – воскликнул он, с восторгом глядя снизу вверх на Мэри Поппинс, и тут с удивлением заметил, что она ставит перед ним всю коробочку с домино. Это его встревожило. – Это мне? – недоверчиво прошептал он. – И я могу взять её себе? Насовсем?!

Ох, как он всегда хотел заполучить это домино! Но Мэри Поппинс никогда прежде не разрешала ему даже дотрагиваться до своих вещей. А сейчас… Это было так не похоже на неё! И вдруг, когда она утвердительно кивнула, Майкл, как и Джейн, ощутил себя потерянным, одиноким.

– Ой! – всхлипнул он. – Что случилось, Мэри Поппинс?

– Случилось? – Её глаза сердито засверкали. – Тебе что-то не нравится, Майкл Бэнкс? Это и есть твоя благодарность за щедрый подарок? В следующий раз я хорошенько подумаю, прежде чем что-нибудь дарить!

Он стремительно бросился к ней и схватил её руку.

– Мэри Поппинс, Мэри Поппинс! – захлёбывался Майкл. – Я не то хотел сказать! Спасибо! Спасибо! Просто мне показалось…

– А мне кажется, что ты поступаешь необдуманно! Запомни: необдуманные поступки плохо кончаются! – сердито сказала она. – А теперь быстро одевайтесь! Мы идём в парк качаться на качелях.

От её свирепого взгляда все их тревоги мгновенно улетучились. Она снова была привычно строгой и неприступной, и это успокаивало. Дети с криками, смехом и весёлыми воплями кинулись одеваться. Они толкались, возились и гурьбой вывалились из детской, разрешив на бегу замок из кубиков.

Они вприпрыжку бежали по улице. Сиявшее над парком весеннее солнце рассеяло утреннюю хмурость, и ослабевший ветерок, □освистывая, услужливо подгонял их в спину. Первые нежные листочки распустились на вишнёвых деревьях, и казалось, что переулок окутан зелёной дымкой. В воздухе был разлит аромат примул, а птицы распевали свои гимны наступившей весне.

– Я первый на качелях! – понёсся вперёд Майкл.

– Всем достанется! – откликнулась Джейн.

Она видела, что все пять качелей свободны. На площадке не было никого.

Через минуту Майкл, Джейн, Джон и Барбара уже видели на качелях. На пятой воздушной скамейке устроилась Мэри Поппинс с Аннабел на коленях.

– Раз! Два! ТРИ-И! – закричал Майкл, и качели пришли в движение.

Сначала они раскачивались медленно и как бы неохотно. Но дети, разгоняясь, усердно дрыгали ногами, и качели уже вспархивали выше и выше – так, что дух захватывало! Напруженные верёвки дрожали в их руках, деревянные сиденья поскрипывали, взмывая в воздух. Дети, словно птицы, летели уже под небесами, купаясь в солнечных лучах. Вот они почти коснулись облаков, а потом понеслись вниз, чуть не шаркая подошвами по земле. Деревья, раскачиваясь, тянули к ним свои ветви. Кивали и кланялись, накреняя крыши, сорвавшиеся с места дома.

– Улетаю-у! – заливалась счастливым смехом Джейн.

А земля уже кувыркалась у неё над головой. Майкл вихрем проносился мимо, взмывая вверх, и его волосы трепетали на ветру. Близнецы попискивали, как испуганные мышки. А рядом с ними с величавым видом раскачивалась вперёд-назад Мэри Йоппинс. Одной рукой она прижимала к себе Аннабел, а другой – крепко держала зонтик с ручкой в виде головы попугая.

Ух! Ух! – и её соломенная шляпка взлетает выше деревьев.

У-ух! – и она уже касается земли носками туфель. Её глаза странно поблескивали. Они стали такими синими, будто вобрали в себя всю синеву неба. Казалось, взгляд её устремлён далеко-далеко, поверх деревьев и домов, за моря и горы, туда, где обозначена неясная граница мира.

Пятеро качелей скрипели и стонали, не желая останавливаться. Но день уже угасал, и парк постепенно тонул в сумерках. А Майкл и Джейн ничего не желали замечать. Это было похоже на сон, мерный, укачивающий, уносящий в неведомые дали. Они качались и качались, взлетая вместе с Мэри Поппинс и страстно желая, чтобы этот чудесный сон длился и длился.

Но всё когда-нибудь кончается. Солнце село, и сон развеялся. Когда последний луч скользнул по верхушкам деревьев, Мэри Поппинс упёрлась ногами в землю, и её качели замерли.

– Пора домой, – тихо промолвила Мэри Поппинс.

Голос её был не таким строгим и непреклонным, как обычно, и дети, немало этим удивлённые, покорно подчинились, не хныкая и не выпрашивая разрешения прокатиться ещё разок. Коляска привычно заскрипела и с угнездившимися в ней Аннабел и Близнецами покатила прочь из парка. Джейн и Майкл поспешали следом, умиротворённые и счастливые. А земля под ногами у них всё ещё кренилась и качалась.

Скрип-скрип… – катилась по тропинке коляска.

Хруп-хруп… – отзывался песок под туфельками Мэри Поппинс.

Майкл следил за последними лучами заходящего солнца, скользившими по нежно-зелёным листочкам вишнёвых деревьев.

– Вот бы появилась здесь Нелли-Пелли! – мечтательно проговорил он, обращаясь к Джейн.

– А я тут как тут! – раздался звонкий голосок.

Они обернулись и увидели круглую Нелли-Пелли, которая быстро катилась на своей плоской деревянной, как у шахматной фигурки, подставке. За ней, тоже на подставке, ковылял старый дядюшка Доджер.

– Совсем я закрутилась! – воскликнула Нелли-Пелли. – Ищу, ищу вас повсюду! – пыхтела она. – Как идут дела? Надеюсь, всё лучше и лучше? Я хотела повидать вас, дорогая Мэри Поппинс, прежде чем вы…

– И пожелать вам счастливого… – перебил её дядюшка Доджер.

– Дядюшка Доджер! – оборвала его Нелли-Пелли, предупредительно погрозив пальцем.

– О, простите меня, дорогая! Премного извиняюсь! – быстро забормотал старый джентльмен.

– Вот небольшой подарочек на память, – продолжала как ни в чём не бывало Нелли-Пелли.

Улыбка пробежала по её деревянному личику, и, протянув свою деревянную руку, она вручила Мэри Поппинс какую-то длинную вещицу в белой обёртке.

Дети вытянули шеи, пытаясь разглядеть подарок.

– Это же разговорная конфета! – догадался Майкл.

Джейн с трудом разглядела в угасающем свете мелкие буковки: «Прими на прощанье, прости, Мэри Поппинс».

– Значит, вы расстаётесь с нами, Нелли-Пелли? – спросила Джейн.

– Да, моя малышка, да! Нынешней ночью, аккурат в ночь! – хитро хихикнула Нелли-Пелли, заговорщицки подмигнув Мэри Поппинс.

– Вы можете съесть её по пути, мисс Поппинс! – кивнул на конфету дядюшка Доджер.

– Дядюшка Доджер! – нахмурилась Нелли-Пелли.

– Ай-я-яу! Опять брякнул невпопад! Вы уж простите меня, старика! – засуетился дядюшка Доджер.

– Очень мило с вашей стороны! – поблагодарила Мэри Поппинс, будто и не заметив их перепалки.

Она одарила их благосклонной улыбкой и, сунув конфету в свою ковровую сумку, покатила коляску дальше.

– Эй! Подождите минуточку, Мэри Поппинс! – просипел кто-то позади них задыхающимся голосом.

Дети обернулись на дробный стук шагов.

– Смотрите, это же мистер и миссис Наоборот! – воскликнул Майкл, увидев спешащего к ним длинного, тощего человека рука об руку с низенькой, круглой тётушкой.

– Вы не ошиблись, юноша! Только зовите нас миссис и мистер Вверх-Тормашками. Так звучит намного лучше, не правда ли? – Мистер Вверх-Тормашками с высоты своего роста глянул на них сквозь очки, а его жена сердечно пожала руки всем по очереди. – Милая Мэри, – печально произнёс он, – мы забежали сюда на минутку. Задержим вас ненадолго. Только скажем два коротких словечка: до свидания!

– Ах, дорогая Мэри! – вздохнула миссис Вверх-Тормашками. – Лаже короткая разлука покажется нам долгой! – Она всхлипнула, и её большое лицо задрожало, как фруктовое желе.

– Большое спасибо, – ответила Мэри Поппинс, сердечно пожимая им руки.

– Почему разлука то долгая, то короткая? – насторожилась Джейн и крепко прижалась к Мэри Поппинс, то ли испугавшись наступавшей темноты, то ли отчего-то ещё.

– А это проще простого! – настиг их пронзительный, пискливый голосок, и некая крохотная фигурка вынырнула из темноты. – Это как мои дочки. Волос у них долог, а ум короток. Сами они долговязы, да звёзд с неба не хватают. Руки коротки. Вот каковы они, мои жирафики!

На дорожке перед детьми предстала миссис Корри собственной персоной! И конечно, в своём клоунском платье, увешанном серебряными монетками. За ней стояли её дочки – великанши Анни и Фанни, нависая над крошкой миссис Корри, как две горы.

– Вот и мы! – пропищала миссис Корри, ухмыльнувшись в ответ на широкие улыбки детей. – Хе! Да они растут, как грибы после дождя. Верно, Мэри Поппинс? Боюсь, скоро вы уже им не будете нужны!

Мэри Поппинс согласно кивнула. Майкл бросился к ней и обвил её талию руками.

– Неправда, она всегда будет нам нужна! – крикнул он, глядя на Мэри Поппинс умоляющими глазами.

Она смерила его свирепым взглядом.

– Поаккуратней, Майкл! Не дави меня так. Я не сардинка в банке! – фыркнула она, высвобождаясь из его объятий.

– А я пришла сказать вам пару словечек, – пискнула миссис Корри. – Это так старо, Мэри! Кажется, ещё древний царь Соломон говорил нечто подобное царице Савской. – Миссис Корри впилась в Мэри Поппинс пристальным взглядом и тихо промолвила: – До свидания, моя дорогая!

– И вы уезжаете? – наивно спросил Майкл.

Миссис Корри издала короткий смешок:

– С какой стороны посмотреть! Когда расстаются, то как бы и разъезжаются в разные стороны. Таков расклад. – Она повернулась к своим гигантским дочкам: – Эй, Фанни, Анни! Куда вы, недотёпы, затолкали наши подарки?

– Вот они, мама! – испуганно прогудели великанши и, раскрыв огромные ладони, протянули ей два крошечных имбирных пряника. Один был в форме сердца, а другой вырезан звёздочкой.

Мэри Поппинс восторженно ахнула:

– Ох, миссис Корри! Какой сюрприз! Это редкое угощение достойно восхищения! Благодарю вас!

– Не стоит благодарности, – скромно потупилась миссис Корри. – Так, пустячок!

Миссис Корри небрежно махнула рукой и, шаркая крохотными ножками, пошла рядом с коляской.

– Кажется, сегодня собрались здесь все ваши друзья, – заметил Майкл, поглядев на Мэри Поппинс.

– Разве я отшельница? Полагаю, мне позволено видеть моих друзей, когда пожелаю!

– Да я только спросил… – начал он, но её пронзительный взгляд заставил его умолкнуть.

– Альберт! Неужели это ты?! – заворковала миссис Корри и кинулась навстречу пухлому коротышке, поспешавшему к ним.

Дети взвизгнули от радости, узнав в этой нелепой фигуре мистера Паррика.

– Пропади мои ботинки! Это и впрямь Клара Корри! – восторженно воскликнул мистер Паррик, осторожно пожимая её крохотную ручку.

– Мы и не знали, что вы знакомы! – удивилась Джейн.

– Всего, чего вы не знаете, не уместить и в Толковом Словаре! – высокомерно заявила Мэри Поппинс.

– Знакомы? – пискнула миссис Корри. – Да мы знаем друг друга с детства! Не правда ли, Альберт?

Мистер Паррик весело закудахтал.

– О добрые старые времена! – мечтательно вздохнул он. – Но как ты поживаешь, Мэри, дитя моё?

– Отлично, дядя Альберт! – бодро откликнулась Мэри Поппинс.

– А я подумал, дай-ка заскочу да скажу словечко-другое на прощание. Эта ночь как нельзя лучше подходит для… – Он запнулся и принялся вертеть головой, будто в сумерках, окутавших парк, надеялся кого-то увидеть.

– Подходит для чего? – не преминул спросить Майкл.

Он надеялся, что Мэри Поппинс не очень будет тосковать по своим уехавшим друзьям.

«В конце концов, мы-то с ней остаёмся! – думал он. – Чего же ей ещё желать?»

– Самая подходящая ночь для того, чтобы отправиться в дальнее плавание! – прогудел адмирал Бум. Он направлялся к ним, широко ступая по скрипучей дорожке и громко напевая на ходу:

Бушует мрачный океан
И бьёт в корму волной,
Но всё равно из дальних стран
Вернёмся мы домой!..

– Эй, увальни! Все на грот-мачту! Поднять якоря! Полный вперед!.. Эх, путь далёк до Типперэри!.. – Он трубно высморкался и по-адмиральски посмотрел на Мэри Поппинс.

– Готовы к отплытию? – сипло выкрикнул он, кладя руку ей на плечо.

– Так точно, сэр! – вытянулась в струнку Мэри Поппинс, весело глядя на него.

– Прекрасно! – выпалил адмирал Бум и затянул:

Я верен тебе до гроба,
А морю верны мы оба!..

И-эх! – оборвал он сам себя. – Корма-кутерьма! Паруса-небеса!.. Вы не должны так поступать со старым моряком!

– Шарик шарику рознь! – донёсся до них высокий голосок, и маленькая Старушка, со свистом рассекая воздух, пронеслась над головой адмирала.

В её руке трепетал небольшой шарик. Он поднимался всё выше и выше, унося её в глубь парка.

– До свидания, мой учёный утёночек! – крикнула она.

– Она промелькнула, как луч света! – восхищённо поглядела Джейн вслед скрывшейся за деревьями Старушке.

– Да уж, не плелась улиткой, как некоторые! Прибавьте шагу! – скомандовала Мэри Поппинс. – Я не собираюсь провести тут всю ночь!

– Думаю, и не придётся! – хихикнула миссис Корри.

И все двинулись дальше. Дети шли молча, не пытаясь больше перечить Мэри Поппинс и докучать ей вопросами. Они взялись за ручку коляски и покатили её вместе с Мэри Поппинс. Погружаясь в синие сумерки, как в реку, и болтая наперебой, вся эта разнородная компания устремилась к выходу из парка.

Вот и кованые ворота. За ними тянулась тёмная улица, и из глубины её плыли звуки музыки. Джейн и Майкл переглянулись. «Что это может быть?» – говорили их удивлённые взгляды. Подгоняемые любопытством, они ускорили шаги. Они хотели идти вровень с Мэри Поппинс, но и узнать, что это за музыка, хотелось не меньше. Дети украдкой покосились на её стройную, строгую фигуру и, сорвавшись с места, опрометью кинулись вперёд.

– Ой, смотри! – закричала Джейн, выскакивая за ворота. – Это же играет на шарманке мистер Твигли!

Мистер Твигли – а это был, конечно же, он – старательно вертел ручку шарманки, и из неё лилась чудесная мелодия. Рядом с ним смутно виднелась маленькая фигурка, чем-то явно знакомая.

– Из самого лучшего сахара! – толковала она мистеру Твигли.

Дети перебежали улицу и тут же разглядели… Кого вы думаете?

Верно! Мисс Калико.

Сахар и пряности,
Пряники-сладости,
Детские радости!.. —

весело напевала мисс Калико, приветливо махая детям руками.

– Не могли бы вы немного подвинуть свою ногу? Вы наступили на одну из моих роз! – проговорил кто-то снизу.

Прямо перед их домом расположился на тротуаре Берт, продавец спичек. Он рисовал цветными мелками на асфальте пышный букет. Элин и полисмен внимательно наблюдали за его работой. А у порога своего дома стояла мисс Ларк, и её собаки, насторожив уши, с удовольствием слушали музыку.

– Подождите минутку! – крикнула мисс Ларк, обращаясь к мистеру Твигли. – Я сбегаю домой и принесу вам шиллинг!

Мистер Твигли скромно улыбнулся и покачал головой?

– Не беспокойтесь, мадам! – остановил он мисс Ларк. – Мне не нужно платы. Я играю исключительно ради удовольствия.

Дети заметили, как он обменялся быстрым взглядом с подошедшей Мэри Поппинс, с новой силой завертел ручку шарманки, и та заиграла ещё громче и быстрее.

– Ещё одна незабудка – и картина готова! – бормотал продавец спичек, пририсовывая к букету синий цветок.

– Как это прекрасно, Берт! – восхитилась Мэри Поппинс.

Она откатила коляску в сторону и любовалась пёстрой картиной.

Польщённый художник поднялся на ноги и одним движением снял букет с тротуара.

– Это вам, Мэри! – застенчиво молвил он, протягивая ей цветы. – Я рисовал их специально для вас.

– Правда, Берт? – широко улыбнулась она. – Даже не знаю, как вас благодарить!

Она зарылась зардевшимся от удовольствия лицом в букет, и дети ощутили пряный аромат роз.

Продавец спичек смотрел на неё сияющими, влюблёнными глазами.

– Это произойдёт сегодня? – спросил он.

– Да, Берт, – сказала она, протягивая ему руку.

Продавец спичек запнулся на какое-то мгновение, потом склонил голову и поцеловал руку Мэри Поппинс.

– Что ж, до свидания, Мэри, – печально прошептал он.

– До свидания, Берт, – тихо молвила она и нежно улыбнулась.

– Но что же случится сегодня? – продолжал допытываться Майкл.

Никогда ещё он не видел такого суматошного вечера.

– Ах, сегодня самый счастливый вечер в моей жизни! – воскликнула мисс Ларк, вся погружённая в бесконечную музыку шарманки. – Никогда прежде не слышала такой прекрасной музыки! Мои ноги сами в пляс идут.

– Так позвольте им поплясать с моими! – прорычал адмирал Бум и, потянув мисс Ларк за собой, пустился отплясывать вдоль Вишнёвого переулка задорную полечку.

– Ох, адмирал! – томно протестовала мисс Ларк, кружась и прыгая.

Мистер Паррик повернулся к миссис Корри:

– Клара, надеюсь, вы окажете мне честь… – И он, сграбастав её в свои объятия, с гиканьем завертелся в стремительном танце.

Под шарманку с Чарли-Варли танцевали до утра!
Тра-ра-ра да тра-ра-ра! —

мурлыкал мистер Вверх-Тормашками, и его жена, смущённо улыбаясь, кружилась в его руках. Развевались её широкие юбки, летели за спиной растрепавшиеся локоны.

– А почему бы и нам?.. – расплылся в глуповатой улыбке полисмен и, прежде чем Элин успела подавить очередной чих, увлёк её вслед за остальными.

Раз, два, три! Раз, два, три! Громко и весело играла шарманка. Уличные фонари раскачивались и разгорались всё сильнее. На стенах домов, на тротуаре, на стволах вишнёвых деревьев танцевали, перемешиваясь, свет и тени. Раз, два, три! – дробно постукивали каблуки мисс Калико, когда она выплясывала вокруг мистера Твигли. Музыка была такой зажигательной, что Майкл и Джейн уже не могли устоять на месте. И они – раз, два, три! – приседая и подпрыгивая, стремительно понеслись по гудящему 6 т топота множества ног переулку.

– Эй! Что тут происходит? Соблюдайте правила движения! В общественных местах танцевать воспрещается! Стойте справа, проходите слева! – нёсся прыжками вдоль Вишнёвого переулка парковый сторож.

– Привет, попрыгунчик! Тебя-то мне и надо! – обрадовалась мисс Калико.

Сторож и опомниться не успел, как она завертела его в бешеном танце. Бедняга, пыхтя, задыхаясь, разинув рот от изумления, топотал вслед за ней.

– Ещё кружок, Клара! – восклицал мистер Паррик, летая вместе с невесомой миссис Корри.

– Помню, танцевала я с Генрихом Восьмым! О, как это было давно и прекрасно! – тоненько повизгивала она. – Ну-ка, живее, т-мбы неповоротливые! Двигайте ногами! – совсем другим, суровым голосом покрикивала миссис Корри на Фанни и Анни, которые топтались на месте, как пара насупленных слонов.

– Никогда, никогда не была я так счастлива! – возбуждённо напевала мисс Ларк.

– Отправляйтесь в море, дорогая моя Люсинда! Там настоящее счастье! – гудел адмирал Бум, ловко перебирая ногами.

– Да-да, там, там! – звонко смеялась мисс Ларк.

А её собаки испуганно переглядывались, опасаясь, что она и впрямь потащит их в открытое море.

Сумерки сгустились. Пары распались одна за другой. Теперь, взявшись за руки, они образовали большой круг, в центре которого стояла Мэри Поппинс с букетом цветов. Она покачивала коляску и чуть притопывала ногами в такт музыке. Продавец спичек наблюдал за ней, стоя поодаль, на тротуаре.

А Мэри Поппинс, вытянувшись в струнку и улыбаясь, обводила пазами плывущих мимо неё в медленном танце мисс Ларк и адмирала, неразлучную чету Вверх-Тормашками, Нелли-Пелли и её дядюшку Доджера, покачивавшихся на своих деревянных подставках, мисс Калико, крепко державшую ошалевшего паркового сторожа, миссис Корри, обнимавшую мистера Паррика, двух её слоноподобных дочерей. Вдруг сияющий взгляд Мэри Поппинс упал на двух детей, танцующих в круге. Она долго-долго глядела на счастливые лица Майкла и Джейн, самозабвенно кружившихся и словно бы околдованных танцем.

И вдруг, будто почувствовав на себе её пристальный взгляд, дети резко остановились и кинулись к ней, радостные и разгорячённые.

– Мэри Поппинс! – воскликнули они разом, обхватывая её руками и прижимаясь к ней.

Им хотелось высказать всё-всё, чем полнилась их душа.

Но оказалось, что говорить больше ничего и не надо. Достаточно было её имени.

Она положила руки им на плечи и заглянула в глаза. Это был такой внимательный, такой неотрывный и пристальный взгляд, что, казалось, он проник в глубину сердца и прозрел всё самое тайное, что сокрыто там. Словно очнувшись, она улыбнулась чему-то своему, подхватила зонтик с ручкой в виде головы попугая и вынула из коляски Аннабел.

– Я пошла, – сказала она, – а вы, Майкл и Джейн, можете прийти попозже и привести Близнецов.

Они закивали, всё ещё разгорячённые быстрым танцем.

– Ведите себя хорошо, – тихо промолвила Мэри Поппинс. – И помните всё, чему я вас учила.

В ответ на её слова они только беспечно улыбнулись. Что за странная затея толковать об этом, да ещё сейчас? Будто так просто забыть все её наставления!

А Мэри Поппинс ласково погладила Близнецов по встрёпанным головкам, застегнула верхнюю пуговицу на пальтишке Майкла и разгладила ладонью воротничок на платье Джейн.

– Ну, мышка-малышка, пора! – подмигнула она Аннабел.

Держа в руках зонтик, цветы и ребёнка, она направилась к Дому Номер Семнадцать. Прямая, чопорная, она всем своим видом выказывала полную уверенность в своей непогрешимости и совершенстве.

Едва она взялась за ручку двери, как все танцующие остановились и закричали наперебой:

– Счастливого пути, Мэри Поппинс! Прощайте, Мэри Поппинс!

Она оглянулась через плечо и кивнула, словно прощаясь. Шарманка в последний раз звякнула и умолкла. Ответом ей был стук закрывшейся двери дома.

Джейн замерла. Ей почему-то стало зябко, и снова нахлынуло неприятное чувство одиночества.

Майкл привлёк к себе Близнецов и заботливо укутал их.

– Подождём, пока все разойдутся, и пойдём домой, – сказала Джейн, беспокойно оглядываясь на танцующих.

И вдруг она увидела, что все остановились и сгрудились на тротуаре, словно чего-то ожидая. Все взгляды были прикованы к Дому Номер Семнадцать..

– Чего они там высматривают? – удивился Майкл и тоже поднял голову, уставившись на тёмное окно детской.

Вдруг оно осветилось, и за занавесками промелькнула быстрая тень. Мэри Поппинс разожгла камин, догадались дети. Отблеск огня заиграл на оконном стекле. Детская освещалась всё ярче и ярче. Тени языков пламени метались на потолке, плясали по стенам. Свет был такой сильный, что выплеснулся наружу и осветил стену дома мисс Ларк, а по ней скользили тени, повторявшие очертания детской со шкафом, с каминной полкой, старым креслом и…

– Дверь! Дверь! – послышалось в толпе.

Какая дверь? Джейн и Майкл недоумённо переглядывались, пожимая плечами.

И вдруг поняли всё!

– Ой, Майкл! Это вовсе не её друзья уезжают! – испуганно ахнула Джейн. – Скорей! Скорей! Мы должны удержать её!

Дрожащими руками они подхватили Близнецов и поволокли их к лому. Пробежав по дорожке, они распахнули входную дверь и кинулись вверх по лестнице в детскую.

Они окинули быстрым взглядом комнату. Всё было как всегда. В камине мирно потрескивал огонь. Уютно устроившись под одеяльцем, спокойно ворковала Аннабел. Кубики, из которых они складывали замок, были аккуратно сложены в углу. Рядом с ними лежала коробка с домино, подаренная Майклу.

Вздох облегчения вырвался из груди детей, когда они увидели, что все вещи преспокойно лежат на своих местах.

Все ли? Нет! Одной вещи не было!

– Раскладушка! – воскликнул Майкл. – Она исчезла! А… где Мэри Поппинс?

Он кинулся прочь из детской, выкрикивая на ходу её имя. Он заглянул в ванную, выскочил на лестничную площадку, перегнулся через перила, выискивая её внизу, снова вернулся в детскую.

– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! – разносились по дому взволнованные детские голоса.

Джейн взглянула на освещённое пламенем камина окно и коротко вскрикнула:

– Майкл! Майкл! Вон она! И там Другая Дверь!

Он посмотрел в ту сторону, куда указывала Джейн, и обомлел.

За окном в воздухе висело отражение детской. Оно тянулось до стены дома мисс Ларк. Там, в отражённой, светящейся комнате, всё было точно так, как здесь, у них. Колыбелька Аннабел, сотканная из света, и словно слепленный из световых лучей стол, и даже огонь в камине не горел, а мерцал серебристым светом. И там же сияла Другая Дверь – отражение двери в детскую. Она висела над садом слепящим видением. Прямо перед ней чётко рисовались их собственные отражения. А к этой сияющей Другой Двери по невесомому светящемуся полу, ступая легко и воздушно, шла Мэри Поппинс! В одной руке она держала свою ковровую сумку, в другой – букет, подаренный продавцом спичек, а под мышкой был зажат зонтик с ручкой в форме головы попугая. Она уходила прочь, минуя светящиеся отражения так знакомых им вещей. И в такт её шагам слегка подрагивали маргаритки на её соломенной шляпке.

С громким, отчаянным криком кинулся Майкл к окну.

– Мэри Поппинс! – звал он. – Вернитесь! Вернитесь!

Позади него захныкали Близнецы.

– О, пожалуйста, Мэри Поппинс, вернитесь к нам! – умоляла Джейн, стоя коленками на подоконнике.

Мэри Поппинс даже не оглянулась. Она упрямо шагала к сияющей в воздухе Двери.

– Но она идёт прямо в стену мисс Ларк! – опешил Майкл. – А дальше деваться некуда!

Не успел он договорить, как Мэри Поппинс широко распахнула эту сияющую Дверь. Дети так и раскрыли рты от изумления. Стена исчезла! Перед Мэри Поппинс открылось безбрежное чёрное небо. И она в своём синем пальто ясно выделялась на фоне этого звёздного пространства.

– Вернитесь, Мэри Поппинс! – в последней надежде закричали дети.

Она уже занесла ногу над порогом бездны, но, словно услышав их страстный вопль, замерла на мгновение и обернулась. Искоркой сверкнула приколотая к пальто морская звезда. Мэри Поппинс улыбнулась прильнувшим к окну детской четырём печальным личикам и помахала им букетом. В следующий миг она раскрыла над головой свой зонтик и шагнула в ночь.

Зонтик затрепетал, напружился и, наполнившись светом, будто воздухом, превратился в тугой купол. И вдруг, словно ощутив свободу, он рванулся вверх и устремился в звёздное небо. Всё выше, выше, выше… Мэри Поппинс, держась за ручку в виде головы попугая, уносилась прочь. Под ней застыли в ночи деревья парка. И когда она почти растаяла вдали, запела шарманка, заиграла нечто громкое и торжественное, напоминающее свадебный марш.

Камин в детской угас. Дрова прогорели, и, перемигиваясь, мерцали покрытые серой золой угольки. Вместе с исчезнувшим пламенем пропала отражённая комната. Вскоре уже ничего не было видно, кроме вишнёвых деревьев, раскачивавшихся на ветру, да голой стены дома мисс Ларк.

А в небе над крышами городских домов неслась светящаяся фигурка, сотканная, казалось, из отблесков угасающего огня, из пучков лучей, искрящихся всеми цветами радуги. Наконец она превратилась в крохотную звёздочку, ярко вспыхнувшую в чёрном, холодном небе.

Лёжа на подоконнике и подперев подбородки руками, четверо детей во все глаза смотрели на эту звёздочку. Их сердца были переполнены печалью, а грудь сдавливала непонятная боль. Они не пытались объяснить себе, что же произошло, потому что знали: всё, что происходит с Мэри Поппинс, необъяснимо. Никто не знал, откуда она появилась, и никому не дано знать, куда исчезла теперь. Они были уверены только в одном: она выполнила своё обещание оставаться с ними до тех пор, пока не откроется Другая Дверь. Увидят ли они снова её подтянутую, строгую фигурку в синем пальто и соломенной шляпке?

Майкл дотянулся до коробки домино, поставил её на подоконник между собой и Джейн. И они, положив руки на гладкую крышку коробочки, долго и неотрывно, до боли в глазах следили за исчезающей звёздочкой.

Тут в детскую вошла миссис Бэнкс.

– Что это вы, дорогие мои, сидите здесь одни, в темноте? – Она зажгла свет. – А где Мэри Поппинс? – спросила она, недоумённо оглядываясь.

– Ушла, мадам, – обиженно произнесла миссис Брилл, показываясь в дверях.

Миссис Бэнкс удивлённо подняла брови.

– Как это ушла? – растерялась она. – Объясните!

– А чего объяснять? Было это так. Слушала я, значит, шарманку, что играла как раз на нашей улице, – обстоятельно толковала миссис Брилл. – А тут вижу: продавец спичек катит к нашим дверям колясочку Аннабел. Я ему: «Здрасте! А где Мэри Поппинс?» А он и отвечает: мол, ушла. Топ-хлоп – и нету! Хоть бы записочку черкнула!

– Ох, что же теперь делать? – запричитала миссис Бэнкс, оседая в старое кресло.

– Что делать? Танцевать под шарманку! – весело воскликнул мистер Бэнкс, входя в детскую.

– Не болтай глупостей, Джордж! У нас беда! Ушла Мэри Поппинс! – трагически заломила руки миссис Бэнкс. – Джордж, ты слышал, что я сказала?

Но мистер Бэнкс и внимания не обратил на её слова. Он самозабвенно кружился по комнате, подхватив полы своего пальто.

– Не могу остановиться! – восклицал он. – Шарманка на улице играет мой любимый «Голубой Дунай»! Та-рам-пам-пам, та-рам-пам-пам!..

И, выдернув миссис Бэнкс из кресла, он закружил её в вальсе.

– Ти-ри-рим-пам-пам! Ти-ри-рим-пам-пам! – напевал он.

Круг, другой… Запыхавшиеся, хохочущие, они остановились и пристроились на подоконнике рядом с детьми.

– Джордж, это серьёзно! – отсмеявшись, произнесла миссис Бэнкс.

– Я вижу кое-что посерьёзнее! – вскричал мистер Бэнкс, глядя в окно. – Падающая звезда! Видите? Дети, загадывайте желание!

Черноту неба прорезала сверкающая вспышка. Звезда летела наискосок, оставляя за собой мерцающий хвост. И все, кто следил за ней, чувствовали, как сердца их наполняются любовью и светом. Шарманка под окнами умолкла, танцующие остановились и, взявшись за руки, высоко задрав головы, смотрели в ночное небо.

– Любовь моя! – прошептал мистер Бэнкс, нежно коснувшись щеки своей жены.

Они обнялись и загадали желание.

Джейн и Майкл замерли и, затаив дыхание, прислушивались к таинственному светлому чувству, которое зарождалось в их душах. И владело ими одно желание: никогда, никогда в жизни не забывать Мэри Поппинс. Да, многого они ещё не понимают, столько вопросов остаётся пока без ответов. Но светящаяся фигурка, звездой прорезающая небо, навсегда останется их тайной, не требующей разгадки. И светлыми летними днями, и длинными зимними вечерами они будут думать о Мэри Поппинс и вспоминать каждое её словечко. Дождь и солнце, птицы и звери, первые весенние цветы и холодный осенний ветер – всё-всё будет напоминать им о ней. Да, Мэри Поппинс улетела, но то, чем она их одарила, навсегда останется с ними.

– Мы никогда не забудем тебя, Мэри Поппинс! – шептали они, вглядываясь в беспроглядно-чёрное небо.

На какое-то мгновение звёздочка замерла на лету, и детям показалось, что это Мэри Поппинс в ответ прощально махнула им рукой. Затем тьма сомкнулась и чёрным крылом ночи скрыла звёздочку от их глаз.

– Исчезла! – вздохнул мистер Бэнкс.

Он задёрнул занавески и увлёк их всех к дышащему теплом камину…

 

Серия сообщений "ДРУГИЕ ПЕРЕВОДЫ":
Часть 1 - МЭРИ ПОППИНС С ВИШНЁВОЙ УЛИЦЫ: ГЛАВА 1; ГЛАВА 2
Часть 2 - ГЛАВА 3; ГЛАВА 4
...
Часть 14 - ГЛАВА ЧЕТВЁРТА: ВЫСОКИЙ ПРИЛИВ
Часть 15 - ГЛВ ПЯТАЯ: ДОЛГО И СЧАСТЛИВО
Часть 16 - ГЛАВА ШЕСТАЯ: ДРУГАЯ ДВЕРЬ