Уж гармошки, скрипки и шарманки
Расклубили празднество листвы...
Знаете, на первом полустанке
Мы сойдём, услышав крик совы!

Будет полночь в деревянных крышах.
Будет сторож, белый, как в мелу.
Будет кашель. Будут в чёрных вишнях
Окна, дом и клетки на полу.

И сова какая-то над низким
Станционным зданием слегка
Вдруг простонет. Далеко ли? Близко?
Может быть, оттуда? С чердака?

Ночью хлынет ливень. - Я люблю вас.
Ночью хлынет ливень. - Всё равно.
Знаете, у сов короткоклювых
Слуховое выбито окно!

И сидят рядком в пушистой вате
Чердака. И мчатся поезда...
Я живал когда-то на Арбате,
Но не помню, как я жил тогда.






Николай Тарусский. Июнь 1932

Как будто заблудившись в нежном лете,

Бродила я вдоль липовых аллей

И увидала, как плясали дети

Под лёгкой сеткой молодых ветвей.

И на лужайке этот резвый танец,

И сквозь загар пробившийся румянец,

И быстрые движенья смуглых рук

На миг заворожили всё вокруг.

Алмазами казались солнца блики,

Волшебный ветерок перелетал

И то лесною веял земляникой,

То соснами столетними дышал.

Под ярко-голубыми небесами

Огромный парк был полон голосами,

И даже эхо стало молодым...




Анна Ахматова. Послесловие. 1950

Анри Матисс. Танец с настурциями. 1912

Мы говорим о цветах и рыбах.
Что орхидеи,
не в пример пионам,
теплы,
что окунь вовсе и не рыба,
а лебедь -
только с красными
крылами...

Мы уезжали за город,
туда,
где бабочки,
и где наторкан в почву
ещё несовершенный лес.
Под жилами и
хлорофиллом листьев
мы говорили о цветах и
рыбах...

В перебранках грома
мы наблюдаем
фотовспышки молний
и чертим планы линиями
ливней.
И тихо улыбаемся, как
рыбы,
своим воображаемым
цветам...





Виктор Соснора. Цветы и рыбы. 1962

Анри Матисс. Красные рыбы (Золотые рыбки). 1912

Далеко-далеко, там за скалами сизыми,

Где веет пустынями неверный сирокко,

Сменяясь цветочными и грёзными бризами,

Далёко-далёко,

Ильферна, бесплотная царица востока,

Ласкает взор путника восходящими ризами,

Слух - арфой, вкус - негой бананного сока,

Потом испаряется, опутав капризами

Случайного странника, и он одиноко

Тоскует по брошенными ею ирисами, -

Далёко-далёко...






Игорь Северянин. Рондо XXI. 1919

Джон Уильям Годвард. Разорвавшаяся нить. 1915

Снег ножами весны распорот.

В белых кляксах земля-горизонт.

Отскочил размоченный город,

Где в музее вздохнул мастодонт.

С линзы неба сливается синька

В лужи, реки, а край их ржав.

Поезд с похотной дрожью сангвиника

Зачервился, в поле заржав.

Я в купе отщелкнул щеколды.

В небо - взмахи взглядных ракет.

Сзади город - там щёки молоды,

Юбки гладки, в цветах жакет,

Пересмех синеватой закалки,

А под сердцем песни бродяг...

На лице твоём две фиалки

Продаются на площадях.


Сергей Третьяков. 1914

Джон Лавери. Гвендолин Берти (леди Черчилль). 1915

Младенец Март подрос - ручей ломает лёд,
С рассвета алый день темнеет нежно в небе.
Благослови господь весны венец - твой год.
Идёт и наступил. Конец моей амебе.

И только ты не там. Мой март, мой март взлетел,
Взлетел весною ввысь - и облачно на небе.
Благослови господь смятенье юных тел,
И жизнь, и март, и мысль о золотистом хлебе...

Тихон Чурилин. 1915



Сергей Виноградов. Весна. 1911