Доброго времени суток, друзья!

 

Вы попали на интернет-премьеру нового сборника рассказов Александра Клыгина "Красота умирающей розы".

Для начала посмотрите промо-ролик с участием Разумной Кепки:

 

 

 

Скачать это произведение можно уже сейчас, на официальном сайте:

 

Александр Клыгин - "Красота умирающей розы" 

 

В этот сборник вошли рассказы, написанные за последние два года, если точнее – с января 2009 по февраль 2011. Они разные – сатирические и романтические, весёлые и грустные. Многое написано в память о тех, кого уже давно с нами нет – о родственниках и друзьях, оставивших этот мир. Светлая им память!

 

Спасибо:

российскому алфавиту за предоставленные буквы,

моему дедушке за уникальный набор генов,

производителям сигарет «Captain Black»,

Амуру Дебиловскому за то, что он такой,

сайту «В контакте» за вдохновение,

ТЦ «Западный» за коня,

Солнцу за закаты,

Джону Фаулзу и Владимиру Набокову за психологические портреты «маньяков»,

московскому метрополитену (за доставку меня из пункта А в пункт Б),

LunaK, Strannie, Rianon-n и MerlinRous за внимательное чтение моего блога и комменты,

Изи – за всё,

а так же – Розе.
 

 

В сборник вошли рассказы:

1. "Мой дедушка"

2. "Сигарета"

3. "Издательский геморрой"

4. "Параллельные"

5. "Конь-качалка"

6. "Забор как способ трансерфинга"

7. "Фабрика звёзд как алтарь ацтеков"

8. "Романтический маньяк"

9. "Вечер на Черкизовской"

10. "Старая гвардия"

11. "Красота умирающей розы"

 

Большую часть перечисленных произведений вы уже могли видеть здесь, на страницах этого блога. Тексты новых рассказов, таких как "Мой дедушка" и "Красота умирающей розы" в блоге не появятся - те, кому интересно, смогут прочитать их на сайте.

Кроме того, сегодня же на сайте появились:

Стихи AMOUR-a

и

Рассказ о ЛунаК

(В рассказе сохранена авторская стилистика, хотя орфография слегка отредактирована Клыгиным.)

 

Очень рекомендую почитать эти произведения моих друзей - лично мне они ОЧЕНЬ нравятся.

 

Ну и кроме всего прочего, я немного обновил Главную страницу и Список книг, добавив к каждому произведению информацию о том, в каком году оно было написано - чтобы не возникало путаницы с хронологией.

 

Спасибо всем моим ПЧ за то, что вы у меня есть, буду и впредь снабжать вас интересными постами, рассказами, видеороликами.

 

И напоследок - маленький анонс. Скоро на YouTube: слайд-шоу по комиксам Йамахи а также интервью с Разумной Кепкой!

Итак, это случилось. Клыгин, наконец-то, решил сразиться с микрофоном - и наговорил аудиокнигу.

 

Первой жертвой прочтения Клыгина стали рассказы из сборника "Saint George". Первый блин этой говорильни уже выложен в интернет - и посмотрим, будет ли он комом.

 

В процессе работы над аудиокнигой Клыгин помедитировал над этими текстами, написанными уже 2-3 года назад, подумал, что кое-что возможно, уже устарело, кое-что ему уже не так интересно, как тогда, поэтому немного подредактировал окончательный вариант сборника рассказов - и в аудиокнигу вошло не всё, что было в первоначальном варианте.

 

Вошли те рассказы, которые сам Клыгин считает актуальными на все времена. Время убрало всё лишнее, наносное и преходящее - и оставило только выжимку самого лучшего бреда, созданного Разумной Кепкой.

 

Часть рассказов зачитала перед микрофоном подруга Клыгина, Фиолетовый Лотос.

 

Звукозапись, сведение и борьба с шумами осуществлена лично Клыгиным.

 

15 рассказов уже выложены на narod.yandex, оттуда их можно скачивать прямо сейчас:

 

1. I am (intro)

2. Звонок

3. Притча об Эльдорадо и его штанах

4. Дар Петуха:
 

5. Sprite - наше всё!
 

6. Лесли Нильсен - король Англии

7. Воздушные замки
 

8. Школьное сочинение-2008

9. Девочка с персиками (cover version)

10. В троллейбусе
 

11. Диалог о фильме "Властелин Колец"
 

12. Lost (remix)
 

13. Болтология 2

14. Амон и Атон
 

15. Крыша мира

 

Помимо того, что трэки уже загружены на Яндекс, они будут продублированы в "Официальной группе Александра Клыгина" В Контакте.

Правда, пока никак не пойму, как грузить туда аудиофайлы (не даёт, собака, загружать), но надеюсь, с вашей помощью скоро разберусь - и аудиокнигу можно будет слушать онлайн в контакте, вот здесь:

 

В Контакте - Разумная Кепка

Официальная группа Александра Клыгина В Контакте

 

Заходите, добавляйтесь в друзья!
 

Пост в контексте того, как мы с MerlinRous недавно обсуждали творчество Булгакова.

Я наконец-то вспомнил о том, что давно хотел прочитать его пьесу "Иван Васильевич" - и начал читать... сборник рассказов и фельетонов Михаила Афанасьевича.

Забавно он описывает жизнь 20-х годов. У меня полдня пролетели незаметно над его книгой.

Сам стиль жизнь 1920-х в описании Булгакова очень напомнил мне стиль жизни 1990-х - только что произошла революция, все охреневают, никто не знает, сколько этот бардак продлится, поэтому отрываются и развлекаются, кто как может.

Ой, а как он нэпманов описывает!!! Это ж наши ларёчники - все как один! Кстати, я вспомнил, что один из моих предков в своё время тоже нэпманом был, магазин держал. А когда нэп кончился, его посадили на пару месяцев, за то, что был нэпманом. Потом отпустили. Когда кто-то из родственников комиссару взятку дал.

Что ещё поразило меня в рассказах Булгакова - он там всё время говорит про "миллионы" и "миллиарды" - я попробовал вспомнить - а какие деньги были в обращении в 1920-х годах? Так и не вспомнил, но думаю, Михал Афанасьевичу можно верить.

Вспомнились миллионы рублей, которые у нас были в девяностые. И как я покупал первый импортный телевизор Akai за миллион шестьсот тысяч.

Забавно. Действительно, похожие жизненные условия. И... чувствую, сколько бы ещё революций у нас в стране ни случилось (только пожалуйста, лучше ни одной не надо! У нас и так революций на душу населения больше, чем по потребительской корзине положено!) -- после каждой революции будет то же самое. Всё то, что Булкагов описал, и то, что мы с вами видели (ой, простите, если я кого из молодёжи обидел).

Рассказ "Спиритический сеанс" меня ввёл в состояние полного ржача. "А за дверью стоит главный дух, а с ним ещё двенадцать духов с винтовками..." ))))))))))))

И всё в таком духе.

Пьесу "Иван Васильевич" пока так и не прочитал. Не добрался. Прочитал пьесу "Блаженство". Всё-таки Милославский - он и в 2222 году Милославский.

И рассуждения Булгакова о "современном театре" - постановках Мейерхольда... в общем, я недавно тоже посмотрел несколько спектаклей современного искусства - и я соглсен с Михал Афанасьичем - давайте мы этих режиссёров отправим в 22 век, пусть они там "опережают своё время". А я лучше старого доброго "Терминатора" посмотрю, отдых для нервов всё-таки.

Итак, это случилось. Это случилось 4 года назад в очень странную дату - 20.06.2006. "Джон Дебри" - сумасшедшее творение безумца Клыгина отправилось гулять по сети. Его путь начался отсюда:

http://www.litportal.ru/genre34/author3003/book13922.html

Книга расплодилась по множеству сайтов, обросла комментами и обсуждениями на форумах.

Уже 4 года чудовище, именованное Джоном Дебри, бродит по умам людей и пугает всех, на кого наткнётся. Периодически Дебри достаёт наручники и пистолет - и требует взятку. Иногда он медитирует. В позе "взъерошенного лотоса". А чаще всего он просто тупит и нифига не врубается. Ни во что. За это Джона все и любят - потому что он тупее нас с вами. Его помощников - Тупого и Ещётупее любят гораздо сильнее, но Дебри никогда на это не обижается.

А вот так выглядит книга в бумажном варианте:




А вот - ужас, скрывающийся под обложкой:

"Через некоторое время рация, висящая у Дебри на поясе, зашипела.

– Босс, я кое-что нашел! – сказал Ещетупее. – Тут прямо целые горы трупов!

– Где? – спросил Дебри, оживляясь.

– Да вот прямо за холмом, который я обходил, – ответил Ещетупее. – Идите сюда, босс!

– Уже иду! – сказал Дебри. – А ты предупреди Тупого!

Достав свой пистолет, Дебри осторожно взобрался на холм и спустился с другой стороны. Через некоторое время из-за холма донесся его вопль:

– Идиотина! Это же кладбище!.."


----


"Перед зданием суда стояла статуя правосудия. Статуя представляла собой безголового робота, держащего в руке электронные весы, на которых было написано «Made in Japan»."


---


"– Кстати, что с киллером? – спросил Дебри.

– Нечто невероятное, – ответил Тупой.

– Да, на крыше появился человек-паук и повязал киллера в свою паутину, – закончил Ещетупее.

– Это только предположение, – заметил Тупой. – Самого человека-паука никто не видел.

– Ну так, Бэтмен же утром не летает, значит, это был человек-паук, – сказал Ещетупее.

– Логично, – пробормотал Тупой."


---


"– Привет, Джули, это я, твой Дебри, – донеслось из трубки. – Как у тебя дела?

– Говори быстрее, я на совещании, – сказала мисс Вракер.

– Короче говоря, меня тут в Ирак посылают на недельку-другую, – сообщил Дебри. – Я как раз домой еду, вещи собирать. Мы уже сегодня вылетаем, вот я и решил тебя предупредить.

– Слушай, как домой приедешь, никуда не уезжай! – сказала мисс Вракер. – Нас тут тоже в Ирак посылают, так что, чувствуется, поедем вместе. Жди меня.

– Ясно, – сказал Дебри. – Ну, я вообще в отпаде. Надо фотоаппарат захватить, сфотографируемся на фоне пирамид.

– Все, пока! – сказала мисс Вракер и отключилась, одновременно подумав, что пирамиды вроде бы не в Ираке, а в Греции.

– Значит так, – сказала она, спрятав телефон с сумочку. – В Ирак еду я, если никто не возражает. А охранять меня будет мой бойфренд Дебри, который тоже летит сегодня в Ирак в составе полицейской группы."


---

"Перед участком Невруба стоял бронетранспортер. Около него стояли генералы Эксплоудер и Дестройер, комиссар Невруб, а также Тупой и Ещетупее. У Ещетупее был самый громоздкий чемодан, потому что в этом чемодане сидел лейтенант Шериф, который решил пробраться в Ирак инкогнито, прикинувшись багажом.
Дестройер обратил внимание на огромный чемодан Ещетупее и спросил:

– Ещетупее, что у тебя там?

– Минутку, – сказал Ещетупее и вытащил из кармана носовой платок, в который была вложена записка, написанная лейтенантом Шерифом. Развернув платок, Ещетупее прочитал: – Крем от загара У меня очень нежная кожа, сэр.

– Ну ладно, но тогда сам его и затаскивай! – сказал Дестройер и залез в бронетранспортер.

Как раз в тот момент, когда Ещетупее затаскивал свой чемодан в машину, к Неврубу подбежал один из сотрудников участка и спросил:

– Комиссар, вы не видели лейтенанта Шерифа?

Невруб собрался было пожать плечами, но в этот момент он посмотрел на Ещетупее, который затаскивал в бронетранспортер чемодан, – чемодан сильно брыкался и махал руками. Увидев это и вспомнив, как Шериф просился в Ирак, Невруб расхохотался и сказал:

– Ну, пойдем, поищем его вместе. Вдруг он где-то в участке."


---


"Лейтенант всю ночь пролежал на складе, все в том же чемодане, но уже в новой позе йоги. Утром его вместе с другими чемоданами погрузили на маленький открытый грузовичок и повезли в военный лагерь. Однако случилось непредвиденное: поскольку чемодан с лейтенантом Шерифом положили с самого края, чемодан этот благополучно свалился с грузовичка, когда тот поднимался на невысокий холм. Свалившись, чемодан некоторое время катился, подпрыгивая, вниз по склону холма, а потом остановился, закатившись в первую попавшуюся на пути яму, оказавшуюся недорытым окопом партизан."

---

"– Значит, ты и есть Дебри, – сказал президент, поглядев на Дебри и ухмыльнувшись. – И ты полицейский. Коп, одним словом. Ты часом не из Техаса?

– Нет, сэр, я из Нью-Йорка, – ответил Дебри.

– Я сразу понял, что ты чем-то похож на меня, – сказал президент. – Мне нравятся такие люди. Я видел твое выступление по телевизору – и в прошлом году, когда банк грабили, и сейчас. Такие нам нужны. Нам нужны люди, готовые на любую глупость ради своей страны.

– Рад стараться, мистер президент! – сказал Дебри.

– Слушай, а не расскажешь мне пару-тройку забавных историй, а? – попросил президент, доставая из стола две бутылки пива.

– Запросто, – ответил Дебри. – Вот, например, однажды я ловил правонарушителя-кота…

И Дебри рассказал президенту во всех подробностях историю о том, как он гонялся за котом, в ответ на что президент рассказал Джону Дебри, как он в детстве, в Техасе, однажды свалился в коровий навоз, а еще о том, как он упал со спины быка, зацепился за хвост этого самого быка и пару километров проехал лицом по грязи, так как земля была сырая из-за прошедшего дождя. Еще президент рассказал Джону Дебри, как в детстве его уронили головой об бетонный пол, как он мечтал стать космонавтом, но завалился в школе на первом же уроке физики. Дебри в ответ поведал, как получал в школе двойки по математике, а потом они с Майком Центом исправляли их в журнале. А еще Дебри рассказал, как директор школы однажды застукал его за курением. Президент же сознался, что в школе курил отцовские сигары. Беседа закончилась воспоминаниями о самых незапоминающихся пьянках, которые удается вспомнить обычно только со слов свидетелей наутро после похмелья. И Дебри, и президент пережили очень много подобных моментов.

Поздно вечером, когда работа президента в Белом Доме заканчивалась, да и запас пива подходил к концу, Дебри спросил:

– А зачем вы меня вызвали, господин президент?

Президент ответил:

– А когда я еще могу потрепаться с кем-нибудь о пустяках, за пивом и под предлогом допроса героя Иракской войны за нефть?"

---

Полный текст где-то у меня на сайте.

За пределами пределов


Кажется, что это уже было, потому что только это и есть всегда. Держа в руках невидимые линии мира, приятно думать, что есть игра. А ещё приятнее думать, что выигрываешь.

Внешне всё выглядело весьма примитивно, но всё же несколько нестандартно. Старый «пазик» тащился осенне-зимним субботним вечером через промзону. Немногочисленные старики, алкаши и работяги подрёмывали на раскуроченных сиденьях. Однако было и ещё кое-что. В кабине громко, – так, что было слышно на весь салон, играла «Энигма». Вряд ли кто-то, кроме меня и неведомого водителя, включившего эту кассету, понимал, что это именно «Энигма». Тем не менее, это было так, каким бы удивительным это ни казалось.

Я слегка провёл взглядом по физиономиям аборигенов, хотя обычно этого себе не позволяю. Аборигены выглядели остолбеневшими в полном смысле слова – привыкшие к обычному потоку радиодерьма под названием «шансон», они просто никак не могли реагировать на такую волшебную вещь, как «Энигма». Поэтому эффект от музыки был один – всеобщий ступор.

Что ж, и то неплохо. Человек, способный довести таких существ до остолбенения, сам по себе – уже потенциальный мастер дзен. Однако весьма сомнительно, чтобы мастером дзен оказался водитель этой маршрутки. Ну, если только предположить, что это – никакая вовсе не маршрутка, а мифический «Автобус Вечности», рассказов о котором я вдоволь наслушался от моего коллеги по диагнозу – американца Джона Дебри. Если верить легендам, старый, полуразвалившийся «Автобус Вечности» – это некое транспортное средство, путешествующее между мирами. В него могут попасть только весьма необычные существа, потому что обычные люди его просто не замечают. Обычно «Автобус Вечности» перемещается в темноте, никогда не показываясь в солнечном свете, разве что в закатных и предрассветных сумерках. И каждое существо, попавшее в этот автобус, имеет право сойти в любом мире, в каком только пожелает, когда почувствует, что это необходимо.

Однако было сомнительно, что сейчас я нахожусь в «Автобусе Вечности». То есть, я вполне допускаю, что мог бы его заметить, и вполне допускаю, что «Автобус Вечности» мог проехать сквозь эту промзону, чтобы подобрать двух-трёх существ, нечаянно просветлившихся под воздействием серой пустоты и убийственной радиации. Однако сомнительно, чтобы в «Автобус Вечности» забирались ещё и местные аборигены, которых в маршрутке было предостаточно. Хотя их концентрация была ниже обычной – всё-таки, «Энигма» отпугивает мелких бесов не хуже, чем китайский репеллент отпугивает комаров.

Ну, что ещё сказать про этих местных? Всё уже сказал Экзюпери одной меткой фразой: «Страшно даже не то, во что превратились эти люди, а то, что в каждом из них, возможно, убит Моцарт». Из-за этой фразочки и некоторых других соображений я иногда называю их «зомби». Ну, да хватит об этом.

Едем дальше – как в прямом, так и в переносном смыслах. Затихают индийские напевы трэка «The child in us» и плавно стартуют голоса индейских шаманов «Light of your smile». Прикольно. Я начинаю думать, что всё это происходит только из-за одного фактора – из-за меня. Это, конечно, попахивает солипсизмом, но вы когда-нибудь слышали, чтоб в раздолбанном «пазике», пыхтящим через ночную промзону, играла «Энигма»? Я такого не встречал никогда.

На всякий случай придвигаюсь ближе к окну и выглядываю наружу. Волны тумана растекаются вдоль невысоких фонарей. Ещё лучше. Пожалуй, не хватает только Дункана Маклауда с мечом. Или ёжиков в тумане. Что ж, со мной ведь это бывало и раньше. Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку кресла. Это весьма большая ошибка, так как из спинки торчит металлический прут. Да… Мы живём не в идеальном мире. Однако я продолжаю улыбаться на заднем сиденье старого «пазика». Наверно, из-за волшебной музыки мне кажется, что он едет очень быстро – улицы и остановки за окном мелькают куда быстрее, чем хотелось бы. Ещё немного задержать эти волшебные мгновения!

Однако я начинаю понимать, что надо как-то использовать данный мне шанс. Выглянув в окно, некоторое время смотрю в чёрное небо. Там три яркие точки выписывают странный танец, пока, наконец, не выстраиваются в треугольник и следуют параллельно моему автобусу. «Пазик» поворачивает, и огни в небесах поворачивают вместе с ним. Отлично. Космические корабли или, по крайней мере, их шлюпки. Я загадываю внешность людей, которые заберутся в «пазик» на следующей остановке. Всё совпадает в мельчайших деталях. «Light of your smile» плавно перетекает в «Beyond the invisible». Что ж, мне уже очень давно хотелось сыграть в одну крайне интересную игру.

Так получилось, что я почему-то достиг просветления на заднем сиденье раздолбанного «пазика», везущего меня из одной пустоты в другую сквозь чёрную промзоновскую ночь. Возможно, потому, что мне всегда нравились старые автобусы. Или потому, что просто не было другого способа. Как бы то ни было, всё сходилось – автобус, ночь, «Энигма», туман, инопланетяне.

Должно быть, мой внутренний мир выглядит так – возможно, немного мрачновато и загадочно, однако в этом есть своя прелесть. Но я уже говорил, что мне давно хотелось попробовать нечто иное.

Делаю глубокий вдох и осторожно откидываюсь на кресло, но металлического прута там уже нет… Вижу переплетение потоков сознания, образующих чертовски сложный узор этого мира. Любой компьютерный аниматор позавидовал бы этой технологии, позволяющей в мельчайших деталях прорисовывать обшарпанные сиденья в старых «пазиках» и хитрые переплетения бессмысленных человеческих судеб. Я проникаю сознанием в эти потоки, образующие линии мира, выделяю нужный мне фрагмент и меняю его структуру.

Взрыв возмущения. Скрип тормозов по голому льду. Скрежет разбивающейся реальности. И только мелодия «Энигмы» ни на секунду не останавливается. «Close your eyes, – поёт Майкл Крету. – Just feel and realize»… Что, я, собственно, и делаю. «It is real and not a dream, – продолжается песня. – I’m in you and you’re in me. It is time to break the chains of life. If you follow, you will see, what’s beyond reality».

Шум двигателя маршрутки переходит в проносящийся сквозь уши гул. Затем – приятное урчанье. Я открываю глаза и вижу, что троллейбус остановился. Со свистом раскрываются двери, я встаю и выхожу в ночь. Троллейбус едет дальше по широкому, ярко освещённому проспекту. Прямо на меня смотрит рекламный щит «Ты лучше». Делая пару шагов по хрустящему снегу, я стряхиваю пыль с дорогого чёрного пальто, которое появилось на мне вместо старой разодранной куртки. Передо мной стоит новенький чёрный «Мерседес». Из «Мерседеса» выходит водитель, подходит ко мне и говорит:

– Я вас ждал, сэр.

«Сэр»? А что? Почему бы и нет? Сейчас я сяду в этот «Мерседес» и унесусь в очередной бред, созданный моей случайной мыслью. Но прежде я ещё раз оглядываюсь назад и делаю глубокий вдох. В ночи растворяются последние звуки «Beyond the invisible»…

"Пустыня"


В этой точке мира не было ничего – так что даже не казалась странной древняя легенда о том, что неподалёку находится край земли, с которого можно упасть. Это и был край земли, только невидимый обычному глазу. И пусть учёные доказывают, что упасть отсюда невозможно, а люди всё же иногда падали. Неведомо куда.

До самого горизонта простирался лишь жёлтый песок и синее небо – вдалеке они сливались в одну волнистую линию, которая отмечала конец всего. А если этого пейзажа вам недостаточно, прибавьте к этому жаркий, раскалённый, дрожащий воздух и невиданную сухость, которая ощущалась как огромная внутренняя пустота. И всё это – и воздух, и небо, и пустыня – было для неё лишь декорацией, ширмой, за которой притаилось неведомое.





На деревянных ступенях крыльца сидел старик в шляпе. Его длинные седые волосы спускались далеко ниже плеч, кожа его была покрыта коричневым, почти чёрным, загаром – видимо, он жил здесь уже не первый год. Полуприкрытые карие глаза смотрели на пустыню.

Подняв в воздух облако пыли, около гостиницы затормозил джип – ещё один в веренице машин на стоянке.

– Это отель «Desert Rose»? – крикнул человек из джипа.

Видимо, он обращался к сидящему на крыльце старику, но тот и ухом не повёл. Пустыня не любит криков. Впрочем, нельзя сказать, что она их ненавидит – пустыне просто по фигу. Всё равно, что слону мёртвый комар.

Не услышав ответа, только что прибывший гость повторил свой вопрос, но старик опять промолчал. Поняв, что не добьётся ничего вразумительного, гость припарковал машину, выключил мотор и вышел из раскалённого салона под палящие лучи Солнца.

Рядом с автостоянкой расположился отель, хотя вернее будет сказать, что автостоянка располагалась рядом с отелем. Но здесь всё было настолько нелогично, что ни один из гостей этого отеля не мог бы точно сказать, что рядом с чем расположено.

Отель был не просто старым. С первого взгляда казалось, что эта деревянная постройка простояла здесь лет пятьсот и вот-вот развалится. Тем не менее, за открытыми окнами виднелись новые шторы, а судя по еле слышному звуку шагов, в отеле кто-то жил. Да и кроме всего прочего, на ступенях крыльца сидел старик в шляпе.

Гость подошёл поближе к старику и увидел, что рядом с крыльцом на песке валяется вывеска «The Desert Rose Hotel».

– По крайней мере, я попал по адресу, – пробормотал гость себе под нос.

Немного подумав, он спросил у старика:

– Где мне найти директора отеля?

Старик продолжал смотреть на пустыню, не отрываясь. Гость встал перед ним, загораживая обзор, и снова спросил:

– Где директор этого отеля, я хотел бы здесь поселиться.

Старик не шевельнулся. Мало того, что не шевельнулся сам старик, не дрогнул ни один мускул на его лице. Он даже не моргнул. Было ощущение, что старик так долго смотрел на пустыню, что слился с ней в единое целое, и ему нисколько не мешал придурок, загораживающий обзор.

Гость отступил на пару шагов в сторону и снова пробормотал себе под нос:

– А мне говорили, что здесь я смогу получить ответы на все вопросы.

– Правильно говорили, – отозвался старик. – Но это удовольствие в моём отеле стоит недёшево. Или ты платишь сто долларов в день, или уматывай отсюда, пока не поздно.

– А, так вы – живой! – воскликнул гость. – Признаться, я уже начал в этом сомневаться.

– Зря, – ухмыльнулся старик. – Я живее всех живых, сколько бы не оспаривала у меня этот титул мумия дедушки Ленина.

– Отлично, так у вас есть номер? – спросил гость.

– Сто долларов в день, – ответил старик.

– Готов внести предоплату на неделю вперёд, – сказал гость.

– На неделю вперёд не надо, – ответил старик, вставая. – Пойдём. Ты можешь быть уверен только в сегодняшнем дне. Соответственно, ты можешь заплатить лишь за сутки вперёд. Сейчас 17:24, – старик посмотрел на часы. – Значит, ты можешь жить здесь ровно сутки. Завтра в 17:24 мы с тобой либо продляем договор, либо я заселяю на твоё место нового постояльца. Считай это местной экзотикой.

Они зашли в разваливающееся здание отеля, и старик распахнул дверь рядом с лестницей, ведущей на второй этаж.

– Вот, здесь есть кровать, если она тебе нужна, – продолжал старик, заходя внутрь. – Окна выходят на пустыню, здесь по-другому и не бывает.

– А это кто? – спросил гость, глядя на неподвижную фигуру в углу.

– Это Элис, – ответил старик. – Она здесь уже две недели сидит в позе лотоса. Я думаю, что она не будет тебя беспокоить. Тем более, раз уж ты решил искать ответы на вопросы, тебе вообще не стоит проводить очень много времени в отеле. Будешь бегать по пустыне. У меня иногда по пять человек в одном номере живут, и ничего. Большинство всё время молчат. Ну что, берёшь номер?

– Беру, – кивнул гость. – За сто долларов на сутки?

– Угу, – кивнул старик.

Гость достал из кармана бумажник, вынул сто долларов и отдал старику.

– Отлично, – кивнул старик. – Как тебя зовут?

– Уотсон, – ответил гость. – Майкл Уотсон. А вас?

– У меня нет имени, – ответил старик. – И никогда не было. В этом плане я – самый счастливый человек на земле.

– Как же мне вас называть? – спросил Уотсон.

– Хоть горшком назови, только в печку не ставь, – усмехнулся старик. – Пойдём, до заката ещё есть время.

Они снова вышли на улицу, и старик направился в пустыню, как одинокий корабль в открытый океан. Уотсон немного задержался возле автостоянки. Пустыня слегка пугала его. Мир здесь становился каким-то плоским, чтобы ни твердил Магеллан о том, что Земля круглая. Казалось, что стоит сделать шаг, другой, третий и... небо и песок пересекутся как параллельные прямые, а сам ты либо будешь раздавлен ими, либо навеки станешь частью двухмерного пейзажа. И поэтому Уотсон неотрывно глядел на старика, гадая, что же с ним произойдёт.

Со стариком не произошло ни того, ни другого. Сделав несколько шагов, он просто исчез. Уотсон буквально подпрыгнул на месте. Любопытство захватило его настолько сильно, что для страха просто не осталось места. Он побежал туда, где только что стоял старик, надеясь увидеть там хоть что-то, кроме пустоты, жёлтого песка и синего неба... Но там не было ничего. Только жёлтый песок и синее небо. Тогда Уотсон обернулся, чтобы посмотреть на отель. И остолбенел – потому что отеля не было.




«Так, всё в порядке, у меня солнечный удар и сопутствующие глюки, – подумал Уотсон. – Если я пойду в сторону отеля, то рано или поздно наткнусь на что-нибудь. Или на кого-нибудь».

И Уотсон уже хотел пойти назад, но не пошёл. Потому что краем глаза увидел её. Он застыл на месте, как вкопанный. Нет, опять глюки. Сейчас это пройдёт, и больше не повторится. Сейчас она исчезнет... он уже привык. Но видение не исчезало. Тогда Уотсон осторожно, очень осторожно повернулся вправо. Она всё ещё стояла там и смотрела на него.

Уотсон много раз видел эту девушку – много раз, но лишь на долю секунды. Когда глубокий сон не желал отпускать его по звонку будильника, он видел её. Когда доза алкоголя в крови превышала все возможные пределы, он видел её. Когда мозг отказывался реагировать на суету большого города в час пик, он видел её. Он видел её как неясный образ, на долю секунды выплывающий из темноты перед закрытыми глазами. Она не была известной актрисой или фотомоделью, в реальности он никогда не видел её лица. Но она откуда-то приходила к нему во сне. И сейчас она была здесь, в нескольких шагах от него. Она стояла и смотрела на него, а он смотрел на неё. Всё это было так реально, что у него на глаза навернулись слёзы. Он смотрел на неё и плакал, а она продолжала улыбаться, как ни в чём не бывало. Справившись с эмоциями, Уотсон на секунду поднял глаза к небу и прошептал, обращаясь неизвестно к кому:

– Спасибо!




Даже в пустыне его накрыл вездесущий опиум для народа, вызывая в мозгу привычную наркотическую реакцию. Девушка снова улыбнулась и направилась в пустыню. Уотсон побежал за ней, но почему-то не мог её догнать. Чем быстрее он бежал, тем больше она отдалялась. Наконец, он без сил упал на песок и в отчаянии стал биться лбом об этот песок, надеясь либо разбить свою голову, либо весь этот мир, что в принципе, и есть одно и то же.

Послышался негромкий голос. Перестав биться об землю, Уотсон застыл и прислушался. Он не открывал глаза, а лишь внимательно вслушивался в тишину пустыни. И в этой тишине снова прозвучал негромкий, мелодичный и невероятно глубокий голос.

– Здравствуй!

Дрожа не то от страха, не то от любопытства, не то от непонятного возбуждения, Уотсон открыл глаза и поднял голову. Рядом с ним стоял бог. Таким Уотсон с детства представлял себе бога – человек в белой мантии с длинными чёрными волосами и бородкой, с лицом, похожим на лицо молодого Валерия Леонтьева. Уотсон вскочил с земли и упал перед богом на колени.

– Господи! – воскликнул Уотсон. – Это ты!

– Встань, друг мой, – сказал бог. – Тебе не за что себя винить.

– Спасибо, господи! – воскликнул Уотсон, вставая и глядя на бога.

– Ты ничего не хочешь спросить? – спросил бог.

На несколько секунд Уотсон впал в полное замешательство. Если бы вы вдруг встретили бога, о чём бы вы его спросили? В голове вертелся целый миллион вопросов, ум пребывал в смятении, не зная, какой же из этих вопросов самый важный... На помощь Уотсону пришли слова многих священников и философов, утверждавших, что главное в жизни – любовь. И вновь перед глазами встал образ девушки, ушедшей в пустыню. Не в силах сдерживать чувства, Уотсон спросил бога:

– Кто она?

– Девушка твоей мечты, – ответил бог.

– Я и сам это прекрасно знаю! – возмущённо воскликнул Уотсон.

– Раз знаешь, так чего спрашиваешь? – оборвал его бог.

– Ты ведь бог? – спросил Уотсон.

– Возможно, у тебя действительно солнечный удар, – ответил бог. – И с чего ты взял, что бог должен выглядеть именно так?

Уотсон стоял, раскрыв рот, не зная, что ответить.

– Если ты всю жизнь думал, что увидишь бога именно таким, – продолжал бог. – Каким же ещё ты можешь его увидеть?

– Господи! – прошептал Уотсон, снова падая на колени.




В эту секунду он внезапно осознал, что бог на самом деле всегда был внутри него, точно так же, как образ той девушки, которая ушла в пустыню. Подняв голову, Уотсон огляделся, но вокруг не было никого, только небо и песок.

– Господи! – снова прошептал Уотсон. – А что, если бог... – это она?





Ему на память пришла строчка из песни, которую он где-то случайно слышал – то ли из открытого окна проезжавшей мимо машины, то ли проходя мимо динамика, передающего попсовую радиостанцию... Строчка была такая: «God must be your woman». Захваченный приливом чувств, Уотсон снова упал лицом в песок. А потом в душу начал заползать страх. Если в этой пустыне он встретил бога, то мог встретить и... скажем так, полную его противоположность. И над левым ухом раздалось рычание. Пропитавшись страхом до кончиков пальцев, Уотсон, не вставая, повернул голову. Конечно же, он был там. Это был страшный чёрный дракон, каким-то образом сочетавший в себе черты дракона, бешеного волка, змеи, каракатицы и даже... человека. Уотсон закричал, и дракон накинулся на него.





У некоторых людей вид пропасти вызывает желание упасть в неё, у других – желание преодолеть её. Уотсон явно был из числа последних, поэтому вскочил и побежал со всех ног. Из-за спины доносилось рычание, но Уотсон боялся оглянуться. Жуткий страх, собравшийся комком в животе, нёс его вперёд, сделав ноги невероятно лёгкими. Уотсон бежал с такой скоростью, с какой не бегал никогда в жизни. У него мелькнула мысль, что если бы в этой пустыне проходили гонки «Формулы-1», то он, Уотсон, на ногах, смог бы обогнать Шумахера на «Феррари».

Тем не менее, несмотря на то, что Уотсон пробежал значительное расстояние, пейзаж ничуть не изменился. Тот же песок и то же небо.

«Господи! – в отчаянии подумал Уотсон. – Где же ты?»

Тут же прямо перед ним появился бог. Он стоял на месте, но не приближался и не удалялся, хотя Уотсон продолжал бежать. В этом плане бог чем-то напоминал наклейку на ветровом стекле автомобиля.

– Господи! Помоги мне! – завопил Уотсон.

– Ты же только что понял, – мягко сказал бог. – Что я всегда был внутри тебя. И сейчас я внутри тебя. Всё это внутри тебя.

В сознание Уотсона, как в глухо запертую дверь, постучалась мысль. Она не просто стучалась, но громыхала так, что дверь затряслась под её ударами. Но Уотсон ни за что не хотел пропускать эту мысль в сознание. Но всё же она вышибла дверь и вошла.

«И – ОН, – подумал Уотсон. – ОН тоже внутри меня!»

Как только эта мысль снесла с петель двери сознания, Уотсон остановился и круто развернулся. Дракон налетел на него, Уотсон только успел зажмуриться, раскрыть рот и заорать изо всех сил. Изо всех тех сил, которые позволяли ему бежать быстрее, чем едет «Феррари» Шумахера. Само собой, крик получился весьма громким. Обессилевший Уотсон мягко шлёпнулся на песок, когда от страха у него подкосились ноги.

Открыв глаза, Уотсон увидел, что он сидит на земле, прислонившись спиной к переднему левому колесу своего джипа, стоящего на автостоянке перед отелем «Desert Rose». Проходивший мимо старик взглянул на часы.

– Ну что, мистер Уотсон, 17:24 нового дня, – сказал старик. – С вас сто долларов.

Испустив тихий, блеющий стон, Уотсон поднялся на ноги. Ему казалось, что прошло всего несколько минут, но желудок говорил, что голоден он гораздо дольше.

– Отличная у вас тут пустыня, – пробормотал ошарашенный Уотсон.

– Сто долларов, – напомнил старик.

К счастью, бумажник по-прежнему лежал в кармане джинсов. Отдавая старику очередную зелёную бумажку, Уотсон обалдело уставился на бумажник. Там лежала её фотография.



Я не помню, как я собирался заканчивать этот рассказ, потому что прошло полгода с тех пор, как я написал предыдущую строчку. Фактически, можно сказать, что писать этот рассказ начинал даже не я, ибо, как сказал греческий просветлённый Гераклит, «нельзя дважды войти в одну и ту же воду», а его последователи дополнили эту фразу так: «один и тот же человек не может даже единожды войти в одну и ту же воду». На первый взгляд, абсолютная чушь, а на самом же деле – чистая правда, которую знает каждый просветлённый, да не каждый может выразить. Поэтому я закончу рассказ так, как он должен закончиться в любом случае. Хотя я хотел написать его по-другому.



Пару дней Уотсон провёл в отеле – пустыня сильно напугала его. А, кроме того, он так проголодался, что отъедался целых два дня. И ещё – он почти непрерывно пялился на её фотографию.

Уотсон глядел на фотографию часами, и слёзы наворачивались на его глаза, и он плакал, а потом вдруг начинал смеяться сквозь слёзы. Безымянный старик каждый день в 17:24 брал у Уотсона сто долларов. Наконец, Уотсону надоело сидеть в номере. Он решил снова пойти в пустыню, пусть даже в последний раз, и – будь что будет. Выходя из номера, он попрощался с Элис, по-прежнему сидевшей в позе лотоса. Она не ответила.

На крыльце всё ещё сидел старик. На этот раз, увидев Уотсона, он оживился.

– Привет! – сказал старик. – Ну, как, соскучился по пустыне?

– Я иду туда, – ответил Уотсон. – На всякий случай – прощайте!

– На всякий случай, до свидания, – улыбнулся старик. – В 17:24, помнишь?

– Вам виднее, – ответил Уотсон. – Боюсь, что пустыня нарушает моё восприятие времени.

– Всего-то? – спросил старик.

– Нет, – ответил Уотсон. – Она ещё много чего нарушает.

И он решительно направился в пустыню.

– Эй, доктор Ватсон, я тебе дам одну маленькую подсказку, – крикнул старик ему вслед.

Уотсон остановился и оглянулся.

– Ты приехал сюда, чтобы получить ответы на все вопросы, – сказал старик. – Ответы не в пустыне. Они в тебе самом. Пустыня просто помогает остаться с собой наедине.

Уотсон почувствовал, как у него снова подгибаются колени. И в ту же секунду отель и старик исчезли. Вокруг была пустыня. Пустыня и небо. Вновь сбитый с толку, Уотсон присел на песок. И снова над ухом раздался голос:

– Здравствуй!

Уотсон вскочил. Перед ним стоял бог.

– Я хочу её видеть! – заорал Уотсон.

– А я здесь причём? – спросил бог. – Хочешь видеть – видь. Я ничем не могу тебе помешать.

– Где она? – уже более спокойно спросил Уотсон.

– Где-то в этой пустыне, – ответил бог.

– А пустыня большая? – спросил Уотсон.

– Пустыня по размерам равна тебе самому, – ответил бог.

Уотсон огляделся. Ему показалось, что линия горизонта несколько отдалилась, и... это невозможно, но она продолжала удаляться прямо на его глазах. Пустыня была бесконечной.

– Так я бесконечен? – спросил Уотсон.

– Разберись, чего ты хочешь, – ответил бог. – Ты хочешь стать бесконечностью или хочешь видеть её?

– А всё вместе нельзя? – спросил Уотсон.

– Я этого не говорил, – ответил бог. – А ты сможешь представить себе это «всё вместе»?

Уотсону не понадобилось долго думать – он понял, что всё это вместе представить себе он не сможет. Мысли путались. Тогда Уотсон зажмурился изо всех сил и – увидел её. Её образ стоял перед глазами в переплетении пляшущих пятен света.

– Незачем так жмуриться, чтобы что-то увидеть, – донёсся до Уотсона приятный женский голос.

Он открыл глаза и увидел её – она стояла там, где только что стоял бог.

– Как? – выдавил из себя потрясённый Уотсон, разглядывая её.

– Ты хотел что-то спросить? – спросила она.

– Как тебя зовут? – выдохнул Уотсон.

– А какое имя тебе нравится? – улыбнулась она.

– Мелинда, – ответил он.

– Ты угадал, – сказала Мелинда. – Именно так меня и зовут.

– Это невозможно! – воскликнул Уотсон, видимо, остатки рациональности на секунду взяли в нём верх.

– Почему? – спросила Мелинда. – Ты хотел увидеть меня – я здесь. Ты хотел угадать моё имя – ты угадал его. Ты хотел найти ответы на вопросы...

– Тебе мешает мир, – донёсся до Уотсона голос бога. – А мир у тебя в голове.

– Весь мир у меня в голове! – тихо произнёс потрясённый Уотсон. – Весь мир у меня в голове! – повторил он чуть громче, и, наконец, заорал на всю пустыню:

– Весь мир у меня в голове!

– Ты тоже в чьей-то голове, – усмехнулся рядом кто-то, одетый в «Адидас», но Уотсон не обратил на это внимания.

Вместо того чтобы прислушиваться к голосам, Уотсон подошёл к Мелинде, взял её за руку и сказал:

– Пойдём отсюда!

– Пойдём! – улыбнулась она.





Они шли по бескрайней пустыне. Временами Уотсону казалось, что они едут по пустыне в его джипе и Мелинда говорит:

– Ну, надо же, какое совпадение! Мы в один день въехали в один отель и встретились только в пустыне! Здесь, на краю света, и, правда, случаются чудеса!

Потом Уотсон стряхивал с себя полудрёму, и они снова шли по пустыне. Иногда ему казалось, что они живут в его большой квартире в огромном городе. Иногда ему казалось что-то ещё. Но чаще всего они молча шли по пустыне. И однажды Мелинда спросила:

– Куда же мы идём?

Уотсон и сам толком не знал, поэтому ответил то, что казалось ему очевидным:

– К горизонту.

– Конечно, – кивнула Мелинда. – И как я могла забыть? Мы идём к горизонту.

И они шли к горизонту, который убегал от них всё дальше и дальше. Пустыня была бескрайней, как они сами, но они всё шли и шли к горизонту, зная, что никогда не дойдут до него. И это наполняло их безграничной радостью, ибо они, близнецовые пламена, теперь навсегда были вместе. А их вечная жизнь превратилась в наполненное радостью путешествие по несуществующей пустыне к несуществующему горизонту.


P.S. Сидя на крыльце, старик провожал взглядом удаляющийся джип. Когда джип исчез, старик посмотрел на пустыню и улыбнулся. Они с пустыней знали, что мир никогда не признает себя побеждённым, он никогда не отпустит от себя своих призраков. Даже, несмотря на то, что случилось на самом деле. Подняв в воздух облако пыли, около гостиницы затормозила очередная машина.

Сегодня я решил запостить несколько своих рассказов. Давно уже не размещал здесь отрывки из прозы своей.

"Пустота"


Этот пейзаж идеально подошёл бы к любому из рассказов Пелевина…

Мгла и серый туман холодной зимней ночи. Холод и пустота. Жёлтый свет редких фонарей, в котором вспыхивают белые снежинки… И посреди этого всего – человек.

Человек, одиноко бредущий из ниоткуда в никуда, без всякой цели и без единой мысли в голове. Тротуары вдоль больших дорог – самые забытые богом места. Иногда кажется, что точки света в темноте слева – огоньки окон домов, в которых плотно закупорен покой и уют, как джинн в бутылке. Но стоит только взглянуть вперёд и чуть вверх, как становится ясно, что это всё иллюзия, а реальна лишь серая пустота, в данный момент представленная в виде тумана.



Впереди и чуть слева стройка – если так можно назвать огромный подъёмный кран, возвышающийся над жалкими развалинами, разбросанными по грязному снегу. Подъёмный кран зачем-то украсили гирляндой красных лампочек, вспыхивающих каждые три секунды. Может быть, это лишь потому, что приближаются новогодние праздники, а скорее всего, это просто желание неведомого человека противопоставить хоть что-то всепоглощающей пустоте…

Но у того, кто повесил лампочки на подъёмный кран, ничего не вышло. Если бы не было этого крана и тем более этой дурацкой гирлянды, пейзаж был бы не столь ужасающим. Без этого металлического чудовища серая пустота выглядела бы всепоглощающей, но не пугающей. А так… стоит только взглянуть на мигающий в темноте кран и бездну серого тумана, сливающегося с морозной ночной мглой позади этого крана… Сразу содрогаешься, понимая ничтожество человеческих сил перед пустотой. Кран, как огромный fuck, которым Человек грозит неведомому. А страшно становится не потому, что неведомое нисколько не пугается этого крана. Страшно потому, что неведомое вообще не замечает его – последнюю надежду и угрозу отчаявшегося человечества…

Или, например, фонари. В такую ночь сразу понятно, как бессильно человечество, в иррациональном страхе швырнувшее во тьму эту сеть электрических огней, чтобы расцветить ночь. Фонари – они вроде бы светят. Но на них давит сверху всё та же всепоглощающая пустота. Вот некоторые из них уже не горят – некому заменить перегоревшие лампочки. А вот и герой среди фонарей – он сражается с пустой темнотой до последнего. Он вспыхивает и горит секунд тридцать, но пустота давит на него – и он снова гаснет. Тьма наползает на землю в том месте, где фонарь ещё недавно создавал светлое пятно. Кажется, что тьма уже победила, но нет! – фонарь снова вспыхивает, снова освещает угол своего перекрёстка положенные тридцать секунд и… снова отступает. Нет, с этой мглистой пустотой всё не так просто.




А поток машин, несущихся на максимальной скорости от пробки к пробке? И в каждой машине сидит уверенный в себе человек, изнутри направляющий своего железного монстра к неведомой нам, но чёткой и ясной для него цели. И таких людей много – они проносятся нескончаемым потоком автомобильных фар, возникающих из пустоты и снова растворяющихся в ней. На пару секунд (или на пару столетий) можно даже подумать, что мир людей реален, можно поверить во все те нарочито уверенные речи, которые они произносят друг перед другом, уверяя всех и, прежде всего, самих себя, что всё в порядке, что они живут в объективном материальном мире, который подчиняется законам, известным Человеку… Ха! И ещё раз Ха! Даже не нужно никого разубеждать, достаточно всего лишь отвести взгляд от шоссе и взглянуть налево, туда, где красной гирляндой грозит пустоте обречённый подъёмный кран. А если ещё глядеть на этот мглистый морозный туман через узкую щель дощатого забора… Становится совершенно ясно, что ничего не изменилось.

Эта пустота всегда была, всегда есть и всегда будет. В детстве мы чувствуем её острее – в серых сумерках дождливого дня, в утреннем тумане, в зимние вечера, когда мир темнеет за считанные минуты. Можно до бесконечности убеждать себя, что ты повзрослел и избавился от глупых детских страхов, можно до бесконечности загружать свою голову идеей научно-технического и культурного прогресса, который когда-нибудь приведёт нас к свету… Это всё – только слова, создаваемые людьми для защиты от пустоты. Многие даже думают, что это – очень эффективная защита. Что ж, может быть. По крайней мере, те, кто вооружён словами, не замечают этой пустоты вокруг себя – они могут видеть фонари, «Мерседесы», «Хаммеры» и «Порше», подъёмный кран, украшенный нарядной гирляндой. Но пустота остаётся пустотой, она окружает и поглощает тех, кто видит подъёмный кран и не видит тумана за ним. Люди не замечают не только того, что пустота где-то рядом. Они не замечают и того, что она давно поглотила их со всеми потрохами.

Снова вспыхивает на положенные тридцать секунд погасший было фонарь. Пустота за подъёмным краном безмолвствует, хотя она могла бы посмеяться над бесплодными попытками фонаря дать ей отпор. Но: на то она и пустота. Она не смеётся. Она не торопится. Когда-нибудь лампочка в фонаре перегорит окончательно. Для пустоты время не имеет значения. Когда фонарь сдастся, она поглотит и его.

Пустоте спешить некуда.

Эль Клыгин
«Китайская легенда о ежике»


– Привет, Шурик.

– Привет, Мурат.

– Привет, Шеннон.

– Привет, ребята.

– Ну что, после того, как мы успешно сбагрили Клыгину наши диалоги о «Властелине Колец», пришла пора подбросить ему что-то новое.

– Я вчера «Будни» читал, ржал до одури! LOL.

– Да ладно вам, мужикам, лишь бы в книге было много крови и тупых шуток.

– А как иначе?

– Иначе, дорогой мой болван Шурик, – это чувства, романтика, возвышенные…

– …Сопли и нюни?

– И ты туда же, Мурат. Пошляки!!! Evil.

– Так вот, погоди, Шеннон, Мурат сегодня расскажет нам китайскую легенду. Ведь он же, помимо книг Клыгина, читает и много другого. Мурат, что же ты такого нашел на том сайте… как уж он назывался?

– «Мудрость древних даосов», раздел «Философские сказки». Сайт называется zhemchuzhinadao.ру[1]

– Наверно, там на главной странице клыгинские «Мушкетеры».

– Верно, Шеннон, там и мушкетеры, и матерные сказки Клыгина про самураев.

– Ну почему ж матерные, Шурик? Там просто реальные транскрипции китайских имен.

– Мурат, давай свою китайскую легенду, а то Клыгину уже икается от того, что мы его весь вечер поминаем.

– Хорошо, легенда. Это древнекитайская легенда о ежике, придуманная не дошедшим до границы мастером Бу-Хай-Цзы.

– Бу-Хай-Цзы? Однофамилец Шень-Бу-Хая[2]?

– Да кто ж его знает, может и так. А может, они братья.

– Я думала, что его звали Женьшень Бухай. А почему он до границы не дошел? «Выпил и упал – вот и весь сказ»?

– Дорогая Шеннон, не путая Бухая с Гребнем.

– Гребень не пьет, он курит.

– Да простит нас дядя Боря, если он, не дай БГ, это услышит!

– Мурат, начинай легенду. Мы уже поняли, что Бу-Хай-Цзы шел куда-то, но не дошел до границы, потому что выпил и упал. А легенду, видимо, записали с его слов в древнекитайском вытрезвителе.

– Слушай, Шурик, а, в самом деле, интересно – какие в Древнем Китае были вытрезвители?

– Ну, ты что, «Героя» не смотрел? Или этого, «Тигра с драконом»? Они там, в вытрезвителе, лежат под дождем, играют в шахматы и опохмеляются. А дальше пришел Джет Ли – и началось астральное сражение.

– А пока шло астральное сражение, успели снять «Дом летающих кинжалов». Может, помнишь последнюю сцену, где они дрались себе, дрались… А пока они дрались, осень сменилась весной, а весна, пропустив лето и осень, сменилась зимой. Как в «Монти Пайтоне».

– Да я в «Дом кинжалов» вообще не врубился. Зато «Воины Зу» – вот это классная вещь! Прям китайская экранизация «Бога света» Роджера Желязны. Особенно хорошо Сэммо Хунг смотрится в роли… ты помнишь, кого там Сэммо играл?

– А Сэммо был в «Воинах Зу»? Что-то не помню. Хоть я и очень уважаю китайцев, отличить их друг от друга не могу. Уже много раз путал Джета Ли с Джеки Чаном. Правда, Сэммо я вроде бы научился различать, но не по лицу, а по габаритам. Особенно круто, как он в «Китайском городовом» лупит уродов кактусом в мексиканской пустыне…

– Так произошла встреча даосов с Кастанедой. Very Happy!

– Мурат, давай про ежиков! Мне тошно слушать, как вы двое эти дебильные фильмы обсуждаете.

– И ничего не дебильные!

– Про ежиков, так про ежиков. Точнее, там про одного ежика.

– Начинай, мы очень внимательно слушаем.

– Не перебивайте, плиз. Итак… Когда-то давно жил-был один китайский ежик. Хм-м. Сейчас мы уже не знаем, чем китайский ежик отличался от ежиков из других стран. Вероятно, ничем. Так вот. Любимым занятием Ежика было ходить в гости к его другу Панде. Они вместе сидели в этой… забыл, как называются китайские беседки.

– Такая, как у Кузьмича в «Особенностях национальной рыбалки»?

– Точно такая. Спасибо, Шурик. Так вот, когда Ежик приходил к Панде, они сидели весь вечер в такой вот беседке и пили зеленый чай с добавками по всем правилам чайной церемонии. И самое главное – они смотрели на звезды. И когда Ежик смотрел на звезды, он понимал все-все на свете. Но потом забывал это. В смысле, когда засыпал, глядя на звезды. Заснул – проснулся – забыл. А вечером посмотрел на звезды – и снова вспомнил.

– Здорово!

– Да, здорово!

– Едем дальше. Однажды Ежик собрался в гости к Панде. У него был мешочек на посохе – на древнекитайских картинках рисуют путников с такими мешочками. Так вот, Ежик упаковал в свой мешочек бамбук, немного риса и свежие ягоды. И пошел в бамбуковый лес, где жил Панда… Ежик подошел к лесу и увидел, что леса нет. На месте леса был лишь туман.

– В Китае и правда есть горы, вечно окруженные туманом. Там еще море рядом или река. Я по телеку видел. Типа, китайские художники там вдохновение ловят.

– А мне шаман Далекое Озеро рассказывал, что там действительно туман.

– Ну, ты даешь, Шеннон. Ты знакома с самим Далеким Озером?

– Ну, ты же откуда-то знаешь Клыгина. Почему бы мне не знать шамана Далекое Озеро?

– Давайте к ежику вернемся, а то до понедельника тут просидим.

– Мурат, продолжай.

– Итак, ежик увидел перед собой стену тумана.

– Че, как Кастанеда, что ли? Вошел прямо в повышенное осознание?

– Да, Шурик, эк тебя штырит с зеленого чая-то. Сам я как-то не думал об этом. Хотя, если в китайских сказках постоянно появляется этот туман и они там питались теми же мухоморами, что Кастанеда, то все возможно.

– Мухоморы – это общечеловеческая ценность!

– Шурик, за тобой записывать надо.

– А за каким хреном я диктофон включил? Мы уже пишем. Так что я продолжу. Итак, Ежик увидел перед собой туман. Он остановился в недоумении и почесал колючки. Потоптался на месте. Затем снова почесал колючки, сказал волшебное слово «Хусим» – и вошел в туман.

– Что, прямо так и сказал – «Хусим»?

– Нет, сказал он иначе, но это Клыгин все равно вырежет, потому что цензура не пропустит.

– Точно, он мне жаловался, что из «Джона Дебри» вырезали весь мат, и книга обеднела на 90 %.

– Я, кстати, заметил. Короче, Ежик сказал «Хусим» – и вошел в туман. Он долго шел по туману. Туман принимал различные формы. Иногда Ежику казалось, что мимо него плывут облака, иногда казалось, что он идет мимо сказочных дворцов, сотканных из тумана. Время от времени туман принимал форму злых духов…

– И запах духов «Кензо»?

– Китайцы, в отличие от тебя, Шурик, кинзой не душились!

– Чья бы корова мычала, «Панель №5».

– А сами обещали, что перебивать не будете. Да ладно, без обид, я к вам обоим уже привык. Продолжим. Ежик проходил мимо дерева… Какие деревья растут в Китае?

– Бонсай?

– ???

– А кроме бонсай?

– Бандзай?

– Давай свяжем Шурика и заклеим ему рот скотчем.

– За что?

– Да поздно, нет скотча, я им кроссовки залепил.

– Это как?

– Хряп и хрясь – вот так.

– Мы ж про деревья…

– Да откуда я знаю, что в Китае растет, я дальше Выхина не был никогда.

– Как тебя в Выхино-то занесло?

– Да в метро пересел не туда и заснул.

– Сочувствую.

– Ну ладно, пусть будет дерево Бандзай. В том смысле, что это тот же Бонсай, но побольше. Так вот, Ежик проходил мимо дерева Бандзай, как вдруг порыв ветра сорвал с этого дерева желтый листок и швырнул его Ежику прямо в лицо. Ежик испугался, отпрянул, начал озираться по сторонам, но не увидел ничего, кроме тумана. Тогда он попытался как-то объяснить себе, что произошло. В тумане Ежик принял опавший лист за силуэт лошадиной морды и решил, что он нечаянно наткнулся на лошадь. На огромную белую лошадь.

– Мурат, извини, что снова прерываю, но не могу не вставить сюда мое любимое хокку из сборника «Японская лирика»:



Его дыхание сорвало и унесло желтые листья.

Оттого горный ветер зовут разрушителем?



– Супер, Шурик, просто супер. И в легенду вписывается. Ладно. Испугавшись лошади, Ежик начал пятиться задом – и свалился в реку. Важный момент – плавать он не умел.

– Вообще-то, Мурат, ежики замечательно плавают.

– Шеннон, это ж не я придумал, а Бу-Хай-Цзы. Или криэйторы на сайте «Жемчужина Дао».

– Если он действительно Бу-Хай-Цзы, у него не только ежики плавали, но и розовые слоники, видимо, летали. LOL.

– Шурик, а у тебя они что, не летают?

– Не, Шеннон, у меня розовые слоники икают и «Спрайту» требуют. Правда, недавно они со «Спрайта» перешли на «Lipton White Tea». Видимо, для розовых слоников тоже рекламу делают. Интересно, как среди них проводят маркетинговые исследования?

– Берут розового слоника и суют в туман. LOL.

– Вернемся к Ежику, ребята! Может, они, конечно, и плавают, но, допустим, этот Ежик, в виде исключения, плавать не умел? Может такое быть, правда? Шурик тоже замечательно плавает стилем «топор» – и ничего. LOL.

– Если один топор весом в один килограмм висит в воздухе неподвижно, значит плотность воздуха…

– Шеннон, давай его свяжем, в самом деле. У меня плетка есть, может, подойдет?

– А зачем тебе плетка? Shock!

– Э-э-э, ну-у-у, э-э-э, от дедовской лошади осталась.

– Я бы сказал, зачем Мурату плетка, но боюсь, что меня ей свяжут.

– Тогда вернемся к Ежику. Итак, Ежик упал в реку. Плавать он не умел, поэтому его мозг выдал логичное решение: «пришла смерть». И Ежик решил отдаться силе смерти. Короче, плыл Ежик по реке, как дон Хуан, сброшенный в реку нагвалем Хулианом…

– А, значит, лошадь была нагвалем Хулианом. Я так помню, что нагваль Хулиан мог превращаться во что угодно – в ящерицу там, в старика, в светящееся яйцо. Но в лошадь он, по-моему, ни разу не превращался.

– Ой, Шурик, слышал бы тебя Кастанеда! И вообще, там же была не лошадь, а лист дерева Бандзай!

– Значит, дорогая моя Шеннон, нагваль Хулиан превратился в лист дерева Банздзай.

– Вас послушать, так Кастанеда отдыхает. Шурик, как твое стирание личной истории?

– Идет полным ходом. Уже третий паспорт потерял. Три раза сменил фамилию, имя, отчество, национальность, дату и место рождения…

– Почему ж ты до сих пор Шурик?

– А потому, Шеннон, что от себя не убежишь! Даже на беговой дорожке.

– Это как старый анекдот был у нас в школе: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь! Еще как поймаешь! Из шестистволки!»

– Интересно, а тот чувак, что это придумал, знал, как выглядит шестистволка?

– Может, и нет. Но если учесть, что он по 16-18 часов в день проводил за компом, играя в «DOOM» и «Counter-Strike», то все возможно. Может, и зайцев поймал.

– Забили на зайцев, вернемся к Ежику.

– Или к Славе Зайцеву?

– А чем тебе Слава Зайцев не угодил?

– Он мне вынес модный приговор, сказал: «Так, мол, и так, Шеннон, никогда тебе не стать гламурной девушкой!»

– Ой, а можно я попробую стать гламурной девушкой? LOL.

– Тогда ты уже перестанешь быть Шуриком, и станешь Shura. И на гастроли вы с ним вместе поедете.

– Ха-ха, очень смешно. Между прочим, ты не знал, что я – Глюкоза?

– ???

– А ты думал, в ее ранних песнях кто поет таким… необычным голосом? Но я в шоу-бизнес не попал, поэтому сначала сняли мультяшные клипы, а уж затем нашли подходящую девочку…

– Зеленого чая Шурику больше не наливать.

– Мурат, продолжай.

– На чем я остановился?

– На том, что дон Хуан на самом деле был ежиком.

– Нет, дон Хуан был светящимся яйцом.

– Что было раньше – курица или дон Хуан?

– В начале был Небесный Петух, новые видящие назвали его Орлом.

– Пойду-ка я за плеткой.

– Все, Мурат, молчу! Рассказывай!

– Значит так. Дрейфуя по течению, Ежик решил, что вот уже пришла его смерть. Он приготовился умереть, как истинный дзенский Ежик – без страха и упрека, без надежды и привязанностей.

– И без колючек.

– Но вдруг Ежик почувствовал под своей спиной Нечто.

– Че?

– Не «Че», а Нечто! Это нечто поддерживало его на плаву, не давая Ежику умереть. «Здравствуй», – сказал Ежик. «Здравствуй», – сказало Нечто. Они помолчали. «Кто ты?» – спросило Нечто.

– Любопытное Нечто попалось!

– Ой, Шурик, заткнись! Ты ведь, когда тебе в домофон звонят, тоже спросишь: «Кто там?»

– «Я Ежик», – сказал Ежик. Нечто промолчало. Тогда он добавил: «Я упал в реку». Нечто снова промолчало. Видимо, оно не знало, что такое Ежик, но каким-то шестым чувством поняло, что в реке ему не место. И начало набирать скорость.

– Видимо, Ежик чувствовал себя как я на водных лыжах.

– Да ладно, ты на водных лыжах никогда не катался!

– Ну, не на лыжах, а просто неудачно за веревку зацепился. Она другим концом была привязана к катеру, а он взял, да и поехал. Ну и прокатился же я!

– Короче, Ежик чувствовал себя, как Шурик на водных лыжах. Нечто несло Ежика по реке, все быстрее и быстрее – и вдруг он понял, что уже стоит на берегу. С минуту Ежик приходил в себя, а затем сказал реке: «Спасибо». Что-то плеснулось в воде, – и Нечто исчезло. Ежик снова остался один на один с туманом. Но недолго он стоял в одиночестве на берегу реки. Сквозь туман до Ежика донесся голос Панды – тот выкрикивал мантры. Ежик пошел на голос – и вот перед ним возникла китайская беседка, где сидел Панда, распевающий «Ом мани падме хум».

– Во, фантазия у Бухая! Панда запел! Cool.

– И если б только запел!

– Увидев Ежика, Панда допел мантру, они соорудили костерок, вскипятили воды, сварили рис и заварили зеленый чай. Панда кушал бамбук, а Ежик – рисовую кашу с ягодами. И оба смотрели на звезды. И глядя на звезды, Ежик думал о лошади – как она там, в тумане?

– И все?

– Да, это конец!

– Поздравляю Мурат, ради скачивания этой сказки стоило просидеть полночи на zhemchuzhinadao.ру.

– А теперь я расскажу вам, в чем был смысл этой сказки.

– Так там еще и смысл был? Ва-а-а-у!!!

– Смысл там не был, он там есть.

– То есть, смысла там не было?

– Объясню так, что даже Шурик поймет. Смысл сказки такой: ежик – это наше поколение.

– Как так?

– Клыгин однажды назвал наше поколение «ЕПРСТ» «поколением ежиков». Я долго думал, что он имеет в виду? Где же у нашего поколения колючки? А теперь зашел по ссылке Клыгина на эту сказку – и все понял!

– Пока Шурик не сказал какую-нибудь гадость, расскажи нам, Мурат, что же ты понял.

– Итак, Ежик – это наше поколение. Мы вышли в путь, чтобы насладиться зеленым чаем и звездами. Зеленый чай – это символ мудрости Востока, а звезды в контексте «movie stars», или как «звезды Голливуда», или как «Звездные войны», или как вся западная фантастика и фэнтези, стремившаяся к звездам, – это символ денег Запада.

– Денег и гламура.

– Шеннон, гламур появляется там, где есть деньги. Нет денег – нет гламура.

– Точно, я совершенно не гламурен! LOL.

– Шурик, у тебя шнурок развязался.

– Мурат, у меня нет шнурков. Я эти старые кроссовки пять лет донашиваю. Шнурки скончались прошлым летом.

– Это было прошлым летом, в середине января.

– Да, я и в январе ношу эти летние кроссовки. Потому что у меня тупо нет денег на нормальную зимнюю обувь.

– Пролетарии всех стран…

– Я дворянин, чтоб ты знала.

– Дворянин? Ты?

– Ну, я же со двора.

LOL LOL LOL.

– Мурат, продолжай. Мы уже поняли, что мы – ежики.

– Итак, мы направились в путь, чтобы насладить дарами Запада и Востока, но перед нами возникла стена тумана Кастанеды.

– Так мы что, в повышенном осознании?

– Это намек на то, что мы все такие просветленные, что так называемая «реальная жизнь» для нас скрыта туманом. Об этом есть в пелевинском «Вампире»: «Я был бы рад пробиваться – проблема заключалась в том, что было непонятно, куда и как. Мутный туман вокруг не оказывал сопротивления – но найти в нем дорогу к деньгам и свету было мало надежды».

– А я думал, что один я наизусть помню «Generation П».

– Понимаете, в чем фишка? Мы искали не просто дорогу к деньгам, мы искали дорогу к деньгам и свету. Но вместо этого заблудились в тумане.

– И, между прочим, надо отдать нашему поколению должное – мы все же осмелились войти в туман.

– Верно, Шеннон. В туман мы вошли. И что дальше? Мы, как и Ежик, готовы принять лист дерева Бандзай за лошадиную морду, хотя никогда не видели лошадей – только слышали про то, как они выглядят.

– Я лошадей видел. В Питере, на Невском, у Фонтанки статуи стоят. Лошади.

– Шурик, я образно. Ты Калифорнию видел?

– Нет. То есть, только по телевизору.

– А что такое Калифорния?

– Рай на земле.

– Я согласна с Шуриком.

– И я согласен. Калифорния – рай на земле. Это то, во что мы верим. Но если бы мы с вами оказались в Калифорнии, нас бы постигло разочарование.

– Возможно. Но поскольку мы там точно никогда не окажемся, это сложный теологический вопрос.

– Вот и я о том же, Шурик. Нам необходимо верить, что Калифорния – это рай. Ну, чтобы хоть как-то оправдать наше существование в постсоветском аду.

– Это, типа, когда мы здесь отмоемся от дерьма, то попадем в калифорнийский рай?

– Что-то типа того. Удивительно, Шурик, мы с тобой так ненавидим христианство, но создали его точную копию.

– Не путай, у нас все привязано к жизни, а у них – к попам-геям.

– А в гламуре разве нет геев?

– Есть, но это гламурные геи.

– А разница?

– Мурат, я ж тебе сто раз объяснял. Если хочешь быть успешным человеком, нужно стать дерьмом. И тереться со всяким дерьмом. Но можно тереться с жидким дерьмом, а можно тереться с твердым дерьмом, причем упакованным в красивые обертки и надушенным французскими духами. Гламур – это и есть красивая упаковка. Думаешь, гламурная тусовка – дерьмо, а наш двор – что-то другое? Ошибаешься. Наш двор – неприбранное дерьмо, а гламурная тусовка – прибранное дерьмо. Вся разница. Я бы предпочел быть прибранным. Да кто ж меня упакует в дорогие шелка и пропустит в мир гламура? Ясно, что не Слава Зайцев, брэнд его за ногу! Evil or Very Mad.

– Ребята, давайте вернемся к Ежику и контекстам легенды.

– Так вот, увидев лист дерева Бандзай и приняв его за лошадь (это наши рассуждения про рай в Калифорнии), Ежик упал в реку и решил, что сейчас умрет.

– А это о чем?

– Это о том, как Шурик, провалив вступительные экзамены в гламурный универ, вернулся в наш двор, стал продавцом газет в ларьке у автобусной остановки – и теперь гордится тем, что он полное дерьмо.

– И при чем тут Ежик?

– А я понял, Шеннон, я тебе объясню. Когда я провалил экзамены и вернулся сюда, для меня это было как смерть всех моих надежд на лучшее будущее. Но жить-то как-то надо. В том смысле, что раз уж не хватило у меня смелости спрыгнуть с крыши, предварительно перепилив вены, значит, надо смириться с тем, что я полное дерьмо. Вот я и смирился. Я умер. Я уже давно мертв. И лишь мой призрак в назначенный час открывает ларек и торгует свежей телепрограммой и журналами с гламурными сплетнями.

– Браво, Шурик, даже я не сказал бы лучше.

– Потому что я мертв, а ты – нет. То есть, нет. Ты, Мурат, тоже мертв, просто отрицаешь это, не хочешь этого признать. А я признал и не парюсь. В этом ключевая разница между мной и тобой.

– Да, как на том заборе была нацарапана вселенская истина: «Я – это не ты!»

– Вот именно. А Насыров пел «Я – это ты, ты – это я». Наверно, его за это с балкона и сбросили.

– Ты не веришь в самоубийство Насырова, Шурик?

– Не верю, потому что я сам там был и все видел.

– Опять накурился.

– Шурик, Мурат, тормозните, вот вам по «Сникерсу». Мне про Ежика интересно. Да, Ежик уже считал себя мертвецом, вот как Шурик сейчас, но ведь он не утонул! Нечто вынесло его на берег, и он попал и к Панде, и к зеленому чаю, и к звездам!

– Шеннон, ну каковы мои шансы, что какое-нибудь Нечто куда-нибудь меня вывезет? Раньше я тоже на это надеялся, а теперь… Надежда умирает последней. Моя давно умерла. Не знаю, последней или нет.

– Вот и Ежик так думал. Но Шурик в чем-то прав. Бу-Хай-Цзы не заострил этот момент, но я понял, что Нечто пришло на помощь Ежику лишь тогда, когда Ежик потерял всякую надежду. То есть, смысл в том, что когда теряешь последнюю надежду на что бы то ни было, тогда на помощь приходит Вселенная, обозначенная в сказке Бу-Хай-Цзы как «Нечто». И это значит, что Шурик, признавший, что он – мертвое дерьмо, находится к просветлению ближе, чем мы с тобой, Шеннон.

– Вот! Я ж вам говорил, что я – крутой! И вы, если хотите стать очень крутыми, должны признать, что вы, как и я – мертвое дерьмо! Потому что, как сказал Чоу-Юнь-Фат в «Пуленепробиваемом монахе», «Дерьмо – лучшее удобрение!» А Клыгин в «Индейском духе» немного развил эту мысль…

– Хорошо, Шурик, пусть даже ты сто раз просветленный, но можно перестать рассказывать про дерьмо? А то я «Сникерсом» подавлюсь!

– Молчу, молчу.

– Так что, мы закончили про Ежика?

– Не совсем, Шеннон. Есть последний смысловой слой. Когда Ежик с Пандой смотрели на звезды, Ежик думал о лошади – как она там, в тумане?

– И что?

– То, что лошади не было. Но он о ней думал.

– Это как понимать?

– Так, что Ежик, даже несмотря на помощь Вселенной в виде Нечто, не достиг просветления. Когда он глядел на звезды и у него была возможность раствориться во Вселенной, он опять начал думать о несуществующем – это так свойственно человеческому уму.

– Переведи.

– Поддержка Вселенной способна помочь нам преодолеть все внешние препятствия на пути к цели. Но ничто не может помочь нам преодолеть преграды, возникшие в нашем уме. Несмотря на то, что преграды эти нереальны, как лошадь, созданная воображением Ежика из образа листа дерева Бандзай, для нас нет ничего реальнее этих преград. Для Ежика в тумане не было ничего реальнее лошади. Понимаешь?

– Пока что смутно. Переведи как-нибудь попроще.

– Запросто. Когда Шурик окажется в Калифорнии, он все равно будет считать себя дерьмом.

– Правда? Я не согласен, но подумаю над этим. Возможно, что-то такое в этом есть, но надо сначала в Калифорнии оказаться. А есть способ сделать так, чтобы Ежик перестал думать о лошади?

– Теоретически есть. А практически – это ему надо идти к мастеру дзен. Или хотя бы петь мантры вместе с Пандой, пока его сознание окончательно не растворится в звуке.

"Звонок" (Single)


(С благодарностью криэйторам риалити-шоу «Звонок».)



Па-дам! Па-дам! Па-дам! Всю жизнь голос из телефона говорит мне, куда идти и что делать. Так иногда и думается, что я участвую в каком-то идиотском риалити-шоу без начала и без конца.

Вот и сегодня утром зазвонил телефон. Правда, он принял форму будильника, но на такие несущественные спецэффекты я уже давно не обращаю внимания.

– Вставай! – говорит голос у меня в голове. – Иди в душ!

Я подчиняюсь. Уже много лет подчиняюсь этому голосу, который дает мне указания. И не только по мелочам – вроде «Зайди в “Макдональдс”, съешь гамбургер». Этот голос из ниоткуда приказывает мне и в более важных делах.

Например, когда после школы я собирался поступать в институт, голос из неведомого телефона давал мне четкие указания:

– Выходи на следующей станции метро. Я знаю, что МГУ в другой стороне. Выходи здесь. Вон то здание. Войдешь, поднимешься по лестнице на третий этаж, третья дверь справа по левому коридору. Все понял?

Мне остается только неслышно кивнуть и выполнить приказания. Это именно та дверь, у меня даже создалось впечатление, что там меня ждут. Я поступил без всяких проблем. И каждый раз во время сложного экзамена голос неизменно вещал мне:

– Третий билет справа! Да не слева, а справа, идиот!

Когда я пробовал ослушаться, меня штрафовали. Бывало, что деньгами, а бывало, что и чем-то другим. Вот, например, тот третий билет справа. Я ослушался и взял третий слева – почему-то это показалось мне правильным. В результате меня чуть было не вышибли из института. А в наказание за непослушание голос из телефона целых два месяца заставлял меня совершать странные поступки – сначала я обегал весь город с фотоаппаратом, снимая разные здания на закате. Почему-то он хотел, чтобы я снимал именно на закате – как будто мне больше нечего делать майским вечером. А друзья и родственники удивлялись, с чего вдруг у меня возникло пусть безобидное, но все же несколько странное для меня увлечение фотографией?

Что ж, зато я расширил свой круг знакомств – все благодаря тому же голосу. Из-за своих фотографий я познакомился с несколькими фотографами и бесчисленными фотомоделями. А когда меня все же выгнали из института, я стал работать фотографом в студии. Похоже, это не мешало планам непонятного голоса на мой счет – он продолжал давать мне инструкции. И я в очередной раз попробовал ослушаться.

И мой первый брак закончился на редкость неудачно. Я женился на симпатичной фотомодели, которую несколько раз фотографировал для разных журналов. Казалось бы – какая удача! Но у голоса, приказывавшего мне, были совершенно другие планы…

Не прошло и года после свадьбы, как все пошло наперекосяк. Он хорошо знал, что надо мне приказать, чтобы разозлить мою жену. Даже я не видел подвоха, когда дарил ей букет тюльпанов (она их терпеть не могла) или заваривал слишком крепкий кофе (из той же оперы). И так, через всякие там мелочи… Дело кончилось разводом, а я вдобавок получил недвусмысленное предупреждение, когда чуть не свалился под электричку на Курском вокзале. До сих пор не понимаю, как это произошло, но тот случай надолго отбил у меня желание противиться приказам странного голоса в моей голове. Или в телефоне. Или в моей голове телефон?

Я пытался прояснить этот вопрос. Поговорил с несколькими специалистами о боге. Все они, как один, утверждали, что бог направляет каждого человека и помогает избежать неприятностей, а иногда и жестоко наказывает. Эту часть я хорошо понимал. Но вот когда мне начинали втирать про божественную доброту и любовь, мне становилось смешно. Они бы сами попробовали пожить, как я, – каждую секунду получая новый приказ и не смея ослушаться.

Я так понял, что если этот голос, говорящий со мной, и был богом, то люди абсолютно ничего не знают о боге. Все представления всех религий о боге настолько ложны, что остается лишь удивляться – почему миллионы людей каждый день идут на поклон в различные храмы?

Меня, кстати, странный голос ни разу в храм не направлял. Ни в один храм. Ни в мечеть, ни в синагогу. И на том спасибо! Зато голос неизвестного происхождения очень хорошо знал, где меня поджидают несчастья и как их избежать.

– Не бери билет на этот самолет до Парижа, – активно внушал он мне в кассе. – Возьми билет на завтрашний рейс, все равно тебя там будут ждать только в понедельник…

Пошли прахом мои планы провести в Париже уик-энд, зато моя жизнь была спасена – самолет, на котором я поначалу хотел улететь, благополучно разбился в Восточной Европе.

А еще я побывал в Мексике. И в Аргентине. И даже в Токио. И до сих пор не понимаю, как и зачем.

А то, как я познакомился со своей второй женой, – вообще целая история.

Однажды я стоял на станции метро в ожидании поезда. Я просто возвращался с работы домой, ничего мне особенно не хотелось. И вдруг…

– Не садись в этот поезд. Дождись следующего.

У меня не было настроения перечить. Я не знал, что плохого может случиться с поездом метро, но благоразумно решил выполнить указания. Итак, подходит следующий поезд…

– Стой. Жди следующего.

Я пропустил четыре поезда. Когда подошел пятый, я даже не тронулся с места, ожидая распоряжения пропустить и его тоже. Но вместо этого голос вдруг прогремел:

– Беги!!!

Я ломанулся в закрывающиеся двери – и налетел на прекрасную незнакомку. Дальше, я думаю, можно не объяснять.

Голос удачно подстраивал мне все важные деловые встречи. Я сделал приличную карьеру, заработал достаточно много денег. За последние сорок лет я ни разу не ослушался приказов этого странного голоса. Кроме того, во мне крепла уверенность, что этот же голос дает команды и моей жене, и нашим детям – хотя мы никогда не обсуждали эту тему.

И вот, наконец… Под старость я решил докопаться до истины. Было бы смешно прожить счастливую жизнь, так и не выяснив, кто же мне ее устроил. Итак, я кое-что придумал.

Я вышел на улицу. Некоторое время я стоял в замешательстве, ожидая команды. И – звоночек.

– Ну, чего стоишь? – прошелестел усталый голос в моей голове. – Иди в гараж, заводи «Мерседес».

– Нет, – тихо шепчу я.

Поворачиваюсь направо и иду по улице.

– Как хочешь, – мне кажется, что голос, как и я, постарел и устал от этой жизни. – Ты оштрафован.

Проехавший мимо грузовик окатил меня грязью из лужи.

– Я не боюсь тебя, – шепчу я и иду дальше.

И вот я вышел в парк. Сажусь на первую попавшуюся скамейку и сижу. Долго сижу. Ничего. Наконец:

– Иди домой.

– Нет.

– Я сказал, иди домой.

– Нет. Теперь я сам буду принимать решения.

– И зачем это тебе? Разве я не устроил тебе прекрасную, счастливую жизнь?

– Я благодарен тебе. И все же под конец мне хотелось бы узнать, что такое свобода.

Голос усмехается. Впервые за всю мою долгую жизнь.

– И ты такой же, – вздыхает он. – Почему вы все так хотите делать что-то сами? Вместо того, чтобы просто положиться на меня! Я ведь никогда не обманываю. И я знаю, что лучше для тебя. А сам ты знаешь?

– Нет, – отвечаю я. – Но хочу сам понять, что же для меня лучше.

– Иди домой.

– Нет.

– Ты оштрафован.

Рядом со мной падает дерево. Любой нормальный человек вскочил бы с лавочки и побежал бы домой. Но мне любопытно.

– Посмотрим, можешь ли ты убить меня, – шепчу я.

– Легко, – отвечает он.

Лавочки под моей задницей больше нет. Деревьев и фонарей в парке тоже. Вокруг нет ничего – только чернота. Я сижу в темной комнате, вдали вижу какие-то огоньки.

– Это все, на что ты способен? – тихо шепчу я.

– Ты умер, – усмехается он. – Хочешь посмотреть?

– А хочу! – задорно отвечаю я.

И тут же передо мной возникает нечто, похожее на экран. Я вижу себя, упавшего с лавочки в парке. Похоже, меня накрыл сердечный приступ. Возможно, я умер от испуга, когда рядом со мной повалилось дерево. Я испугался – и сердце не выдержало. Рядом со мной уже собираются какие-то люди, кто-то щупает мой пульс и кричит, что надо вызвать скорую…

– Убедительно, – говорю я, отворачиваясь от экрана. – Но ты меня не убедил. На мой взгляд, именно в такой момент люди возвращаются после клинической смерти. Человек пугается, хочет вернуться – и ты возвращаешь его в тело? Так ведь?

– А ты очень проницательный, – соглашается голос. – Мне говорили, что с тобой могут быть проблемы.

– Какие проблемы? – спросил я.

– Существует специальная программа для таких, как ты, – ответил он. – Сейчас запустим.

И тут я понимаю, что никогда не узнаю правду. Потому что в комнату заходят четыре странных существа – они похожи на древних языческих богов. Тела вроде человеческие, а головы… необычные.

– Ну что, – доносится из птичьего клюва существа, похожего на ибиса. – Добро пожаловать в зал памяти, наступило время реинкарнации. Теперь ты имеешь право выбрать себе новую жизнь и судьбу из списка. Правда, список у нас небольшой – всего пятьсот тысяч вариантов. Чего сидишь, пошли. Нам еще с тобой столько вариантов надо просмотреть…

А может, это и правда – думаю я, когда меня ведут по длинному черному коридору, освещенному золотым светом редких ламп. Я выбираю себе новую судьбу из списка, и кто-то из них говорит:

– Скажи специалистам по технике, пусть встроят в тело модель «Знаки судьбы» для восприятия команд. Модель «Внутренний Голос» с ним уже не сработает.

Значит, мне еще целую жизнь предстоит расшифровывать знаки судьбы. Может быть, вся моя жизнь и все, что сейчас произошло здесь, является наглой ложью. А может – чистейшей правдой?

Я удостоился чести получить пендаль под зад от самого Осириса. Первым, что я услышал, оказавшись в новом теле, был телефонный звонок – у моего нового биологического папаши звонила мобила. И я заверещал изо всех сил, протестуя против такой несправедливости. С одной стороны, я, конечно, сам выбрал себе судьбу из списка. А с другой стороны, хотелось чего-то нового, необычного… Ну, что ж. Пока еще я помнил, что необычного в моей жизни будет много. Необычного, странного, необъяснимого. А после первых трех лет жизни в новом теле я начал забывать.

И вот однажды случилось так, что, проходя мимо забора, на котором был нарисован странный и непонятный знак, я вновь услышал знакомый звонок…

Буду накидывать сюда кое-что из своих рассказов

Sprite – наше все!
(extreme mix)



Перед вами отрывок из пропагандистской листовки нео-философской школы спрайтопоклонников. Спрайтопоклонники – это философская школа, возникшая в самом начале 21 века как оппозиция школам, поклоняющимся таким брэндам как «Pepsi-cola» и «Coca-cola».

Помимо того, что спрайтопоклонники постоянно пьют «Sprite» и придумывают рекламные концепции для этого напитка, они создали любопытный синтез различных философских течений и программу развития человечества на ближайшее будущее.

Школа спрайтопоклонников делится на два направления: последователей классического «Sprite» и березового «Sprite». Данный текст является пропагандистской листовкой поклонников классического «Sprite».



Слишком много времени потрачено на бесполезные философские споры о преимуществе брэнда «Pepsi-cola» над брэндом «Coca-cola», и наоборот. Мы предлагаем положить конец этой бесполезной войне между одинаковыми на вкус напитками.

Долой «Pepsi» и «Coca-cola»! Sprite – наше все! Ибо истинное поклонение Спрайту разрушает все стереотипы старых философских школ. Мы отбросим «Pepsi» и «Coca-cola» как нечто старое и бессмысленное. Ибо Спрайт провозглашает совершенно новый слоган: «Не дай себе засохнуть!» Это значит, что «Pepsi» и «Coca-cola» высосали из людей все соки, люди страдают от невыносимой духовной жажды. Спрайт провозглашает: «Имидж – ничто! Жажда – все!» Неважно, кто ты и где ты, если тебя гложет духовная жажда – пей священный Спрайт, не дай себе засохнуть, и у тебя никогда не будет проблем!

«Pepsi-cola» предлагает людям брать от жизни все, но мы говорим, что это неверно. Их слоган нужно изменить и улучшить, чтобы он звучал так: «Бери от жизни не все, а лишь самое лучшее!» А слоган «Coca-cola» «Все будет Coca-cola» – образец нереальной утопии, ибо глупо надеяться на то, что все будет хорошо, если мы сами не приложим к этому никаких усилий.

И первое необходимое усилие – сделать первый глоток священного Спрайта! Ибо уже с первым глотком новопосвященный понимает, что Спрайт – это действительно наше все!

Однако нужно уделить особое внимание проблеме так называемого «березового» Спрайта. Ибо, если даже среди последователей Спрайта не будет единства и правильного понимания нашей доктрины, то как же мы сможем одолеть наших идеологических противников – «Pepsi» и «Coca-cola»?

Секта «Березовый Спрайт» является еретической, экстремистской, бездуховной и вредной для общества организацией, так как сама концепция «березового» Спрайта была создана адептом секты «Pepsi-cola» Вавиленом Татарским с целью дискредитировать наше учение. Концепция «березового» Спрайта является лже-учением, а действия адептов секты «Березовый Спрайт» противоречат всем принципам нашего великого учения о Спрайте!



СПРАЙТ – НАШЕ ВСЕ!

ЖИВИ ПО СВОИМ ПРАВИЛАМ!

ИМИДЖ – НИЧТО! ЖАЖДА – ВСЕ!

НЕ ДАЙ СЕБЕ ЗАСОХНУТЬ!



Пей Спрайт, следуй этим нехитрым заповедям, и вместе мы построим светлое будущее!!!

И да пребудет с нами Спрайт!



Напитки «Sprite», «Coca-cola», «Pepsi-cola», а также «Fanta», «Mirinda» и «7Up» являются брэндами фирмы «The Coca-cola company». Руководство «The Coca-cola company» никак не комментирует появление философских, религиозных и террористических сект, поклоняющихся продуктам этой фирмы.

Рассказ-медитация без названия. Автор - Борис Гребенщиков.

***

…Когда же он открыл дверь – отступать уже было поздно – в путанице смешанного со снегом ветра открылась бесконечность. Площадь или поле, пустое и плоское до отсутствия горизонта. Только ночь и снег. В это время он шёл один, сосредоточась на том, как удобнее открыть глаза против колючего снежного вихря. И голос, заговоривший справа от него, сначала не удивил.

– Поэтому люди и становятся поэтами. Собственная жизнь вдруг оказывается мала – изо дня в день одни и те же стены, друзья, слова. Ничего не меняется, даже неожиданности приходится планировать самому. А ведь скучно знать, что утром проснёшься самим собой, и ничего не сделать, чтобы к вечеру измениться. И ты начинаешь писать стихи, пытаешься сказать о мире в момент пробуждения, или когда сигарета пахнет вдруг, как трава каким-то давно прожитым июньским утром. Но это длится мгновение, иногда два. Слова не удерживают этого, и, умерев на чистом листе, теряют единственность произнесения.. Единственное – только здесь и сейчас. Прожитое дважды – скучно. Следующая страсть – музыка. Там бессмысленно всё сущее, окружающее, только поющиеся тобой строки естественны и искренни. Строишь из перебираемых струн лестницу, поднимаясь по которой, твоя душа обретает вдруг неповторимую возможность чувствовать, как не умеют люди, кристально правдивую и тем не менее протяжённую во времени, как поцелуй только что выпавшего снега.

Уинки шёл, забыв о снеге в лицо, боясь повернуть голову, чтобы не спугнуть эту снящуюся явь. Идущий справа говорил как бы самому себе, но слушающим был он сам, Уинки; и он – слушал.

– Но поётся только раз, другой, третий. Потом ты узнаёшь закон правильного пения этой песни и становишься богаче ровно на неё. Поёшь другую – эту ты уже прожил. И раз от раза становится всё меньше того, что ты можешь петь. Начинаешь писать сам. Но пишешь… и вот уже утро, бесполезно, тебе больше не хочется.

Уинкль очень-очень осторожно скосил глаза вправо. Человек шёл вперёд, как бы поверх ветра. Он не обращал внимания на идущего рядом с ним, на снег, на реальность снежной пустыни, простирающейся вне всякого пространства и вре-мени. Статный, высокий, худой, в длиннейшем чёрном плаще, узком, как перчатка, в фантастических очертаний меховой шапке, очень, однако, удобной для ношения в такую погоду, он продолжал говорить вслух:

– Тогда становишься актёром и живёшь каждый день новой чужой жизнью, которая всегда удивляет по-новому выражением глаз собеседника. Тени за его плечом, интонации в давно знакомых фразах – тут ты понимаешь, чего не хватало пению – неожиданности бытия, мельчайших пустячков, которые делают миг непредсказуемым, возможность всякий раз собирать жизнь иначе – меняешь реальность, как Господь Бог, сотни раз возвращаешься в исходный момент, чтобы начать жизнь сначала – а вдруг всё изменится, и мы увидим, наконец, Свет? Однако, всё остаётся на своих местах. Пьесу не переделаешь, и финальная мизансцена одна и та же. Это странно – сотни раз прожить, искренне веря, что изменишь мир силой своей веры, но придти к концу, вспомнив каким-то десятым чувством, что всё это уже было, и ты всё делал в никуда.

Человек помолчал несколько метров, и – тоном ниже:

– Хотя, если верить, что мир неизменим, то может быть.

«А если нет?» – мысленно спросил Уинки и мысленно прикусил язык.

– Тогда опять начинаешь писать. Но на этот раз создаёшь мир сам, и чудесами, которых не хватает, как родниковой воды, его наделяешь. Вместе со своим героем проживаешь все его пути, которыми уже сам его ведёшь, не имея понятия, чем они кончаются. И вволю веселишься, переиначивая всё единой запятой. Как бог, создаёшь мир, и, как человек, обживаешь его. Открываешь все двери своего мозга, и сквозь ледяную корку логического мышления бьют ключи - источники тех рек, по которым проплывает ладья повествования. Только одна беда – карандаш не успевает замечать всего: слишком часто и со всех сторон вспыхивают зарницы. Ты следишь за всем и опять выбираешь один путь, и сколь бы прихотлив он ни был, всегда остаётся мысль о том, что встретило бы тебя на другой дороге.

Ещё несколько десятков метров молчания.

– Ещё хочется иногда поговорить с тем, кого сам написал, или с тем, кого написать никогда не сможешь, или увидеть то, о чём давно забыл. Так это просто! Да и, в конце концов, просто послушать, как Джон с Полом поют то, что они не успели спеть в этой реальности… Прости, пожалуйста, – вдруг повернулся он к Уинки. – У тебя не найдётся лишней сигареты?

– Только «Беломор», – вдруг неизвестно почему сказал Уинки и безумно ис-пугался в следующий момент, поскольку не понял даже, что за слово такое произнёс. Однако рука его автоматически достала из кармашка сумки странный, отдалённо напоминающий сигарету, цилиндрик с табаком. Полчаса назад там ничего не было. Незнакомец обрадованно пробормотал:

– Так это же прекрасно! Ничего лучше и быть не могло, – и полез в карман за спичками, которых там не оказалось. Ещё несколько минут заняло прикуривание – спичку задувало почему-то в самый ответственный момент. Когда беломорина, наконец, задымилась, Уинки показалось, что он знает человека в чёрном пальто уже много лет, и не одну тысячу раз они прикуривали от одной спички, охраняя огонь ладонями в самой середине метели. Теперь, уже имея право на молчание, они побрели дальше.

– А что же было дальше? – спросил Уинки, когда вопрос пророс в нём, созрел и был готов для произнесения.

– А чёрт его знает, – как-то очень уютно и просто сказал незнакомец. – Просто я как-то научился жить, меняя реальность мира, одновременно во многих мирах, большинство из которых даже невозможно представить. Так странно – переходя из одной жизни в другую, как переходят из комнаты в комнату.

– Ты вечен теперь? – не удержался Уинки.

– Нет, конечно, – засмеялся знакомый незнакомец. – Но – всегда. Ты видишь, я же говорил, что этого не объяснишь. Понимаешь, я всего-навсего не кончаюсь. Нет, слов для этого я ещё не придумал, но я как-нибудь постараюсь написать это специально для тебя. У нас же ведь много чего впереди.

«А сейчас?» – успел было подумать Уинки, но опять незнакомец его опередил.

– А сейчас холодно, и потом, у меня появилась одна идейка. По кайфу было бы сразу её попробовать. Так что до скорого свидания, Уинкль. Ты уже замёрз, я знаю. Вон, видишь ту дверь? Там тебя напоят горячим чаем. Кстати, там прекрасный и очень вкусный чай. Ну, счастливо.
Уинки увидел, как из снежной каши выплыл круглый жёлтый бок чего-то, напоминающего то ли самолёт, то ли…

Название опять ускользнуло из памяти. Открылась жёлтая дверца. Человека в чёрном пальто втащили за руки внутрь, и перед глазами, перед тем, как дверца захлопнулась, кто-то, знакомый чуть ли не с рождения, усатый, в круглых металлических очках, помахал Уинки рукой.
Жёлтая махина плавно поднялась над землёй и исчезла в снежно-ветреной каше. Уинки проводил её глазами и поплёлся в дверь, которая одиноко возвышалась над гладкой, как стол, равниной, щедро засыпанной снегом – одна и больше ничего. Но, приоткрывая её, он вдруг понял, что непонятно почему, отчего и как, но он счастлив.

– Субмарина, – произнёс он вслух вспомнившееся слово, и, засмеявшись легко и чисто, вошёл в дверь, аккуратно затворив её за собой, чтобы не нанести внутрь снега.

***

Помимо крупных произведений писатель Клыгин иногда дарит читателям сборники рассказов. Вот три сборника:

"Saint George"
I am звонок . Притча об Эльдорадо и его штанах – дар Петуха. Sprite – наше всё, а Лесли Нильсен – король Англии, страны воздушных замков, где пишут школьное сочинение о «Девочке с персиками», а в троллейбусе звучит диалог о фильме «Властелин Колец». О сериале « Lost » же – одна лишь болтология в SMS -чате. Последняя маска генерала Грэя – боги Амон и Атон. Saint George – мастер смерти, но даже он имеет предел. Этот предел – крыша мира в летний вечер.

http://alsunclygin.com1.ru/Books/Saint%20George/Saint%20George%201.htm


Придурковатая подводная лодка»
В этот сборник вошли сатирические рассказы Александра Клыгина. Основная тема рассказов – люди, прилагающие титанические усилия для того, чтобы заработать небольшие деньги. Именно так выглядит современный вариант «общества потребления».

Здесь нет традиционных для Клыгина эзотерических наворотов, а все, что происходит – комично и трогательно одновременно.

http://alsunclygin.com1.ru/Books/Submarine/Submarine%201.htm



"За зеркалом реальности"
Этот сборник – микс различных историй, объединённых одной особенностью – все они, по словам автора, «являются плодом воображения, находящегося в максимальной точке удаления от реальности, так как в этих рассказах отсутствуют как чёткие сюжетные линии, так и логика развития событий».

http://alsunclygin.com1.ru/Books/Mirror/Mirror%201.htm