25 ноября 1941 г., вторник

В городе упорно говорят о том, что немцев бьют под Москвой. Значит, это многим известно, и ничего немцы немцы не могут сделать, чтобы остановить проникновение сведений. Из наших знакомых радио есть только у нас, и сведений ждут от нас. Но и мы в свою очередь, получаем их от других. Значит, многие имеют приемники, только мы не знаем.

Сегодня В.М. Молотов выступил по радио с нотой, обращенной ко всему цивилизованному миру, по поводу бесчеловечного обращения немцев с пленными. Но он перечислил лишь часть зверств, а бесчисленные забыл. В ноте не сказано, что в эти двенадцатиградусные морозы все пленные под открытым небом. Они огромной толпой прижимаются друг к другу, качаются и воют. От их нечеловеческого воя люди в окрестных селениях сходят с ума. После каждой такой ночи из лагеря выносят сотни трупов.

Лагеря теперь немцы отводят специально на расстояние 50 км от жилых мест, чтобы не был слышен вой гибнущих людей.

Нам всем кажется, что ничто уже не может больше нас потрясти. Словно окаменели все. Что могут сделать все ноты в мире против такого смертельного ужаса?!

Без четверти одиннадцать вечера ежевечерне говорит какая-то чехословацкая станция. Ее немцы, очевидно, дают специально по каким-то очень мощным волнам, потому что она заглушает все. Читают по-русски "последние известия", а сегодня читали некое "обращение к советскому народу". В нем говорилось "о пленуме тринадцати европейских держав, которые объединились для последней борьбы против большевизма". Призыв обращения  "народу Советского Союза воспользоваться настоящей войной для свержения советского строя и Сталина".

И снова, как все время, немцы ведут свою пропаганду так, словно они оперируют действительными фактами, хотя говорят чудовищную ложь. К примеру: приводят "постановление о введении высшей меры наказания для 12-летних детей в Советском Союзе".  Но ведь это даже для самых отъявленных противников правды ясно, что это чудовищная ложь, какой не знал мир.

Снова "комментируются" разные изгибы? в жизни Союза, например коллективизация. И оттого, что говорит это радио, хотелось бы разбить к черту эту говорящую коробку, да только бессмысленно это. И как "летописец", который взялся все записать, что происходит, сижу, слушаю и пишу против всего своего существа. Стараюсь быть бесстрастной. Радио еще приводит "факты": самоубийства и сумасшествие — Есенин, Маяковский, Васнецов и др. Расстрелы — Гумилев и Туполев (а ведь Туполев жив, об этом говорили совсем недавно).

Самое же невероятное — это конец данной "информации" или "обращения": сдавайтесь, мол, в плен, дорогие соотечественники (говорит это радио по-русски), боритесь против большевиков и Коминтерна. А в немецком плену узнаете, что такое человеческое обращение. Заканчивается "обращение" восклицанием":

"До скорого свидания на свободной родине!"

Хорошо, что у всех отобрали радио и мало кто может слышать подобную провокацию! ̶Б̶о̶ж̶е̶ ̶м̶о̶й̶,̶ ̶б̶о̶ж̶е̶ ̶м̶о̶й̶,̶ ̶к̶а̶к̶о̶е̶ ̶ч̶у̶д̶о̶в̶и̶щ̶н̶о̶е̶ ̶м̶о̶р̶е̶ ̶л̶ж̶и̶!̶

Сегодняшний номер "Українського слова" вышел на новой бумаге. А из новостей в нем то, что евреи названы уже не "жидами", а "иудеями". Может быть, тогда правда, что Гитлер приказал больше ни одного еврея не трогать.

Говорят, что Бабат не расстрелян, а уехал в Германию.

Уже несколько дней подряд немцам Подольского района предлагают явиться в одну из школ для регистрации. Там предложили желающим выехать в Германию. Из тех, кого мы знаем, решили ехать (неразборчиво фамилия, похоже на Фрици или Фриши). Они голодают и надеются там подкормиться. Куда повезут их — неизвестно. В очередь они записались трехсотые. Едут немцы добровольно якобы, но с языка их представителя сорвалась такая фраза на вопрос "Можно ли будет возвратиться?": "Не рассчитывайте". "Кроме того, — сообщил он же, — вы не захотите вернуться, когда нас здесь не будет, украинцы перережут друг друга". Выходит, что немцы не рассчитывают удержаться. Словно в подтверждение этого факта немцы варварски уничтожают все на нашей земле и наших людей.

Уезжающие немцы могут взять с собой лишь ручной багаж. Лидия Генриховна плачет, ей тяжело покидать страну, где прошла вся ее жизнь. Сейчас ей до отъезда нужно срочно продать вещи.

А наша жизнь все одинаковая. Вечерами мелем пшеницу, а день уходит на добывание пропитания. Леля пять–шесть часов проводит на Еврейском базаре на толкучке. Продает вещи. И вчера, и сегодня никто у нее ничего не купил, никто ничего даже не спрашивает. Базар наводнен всевозможными вещами, которые продают замерзшие, исхудавшие женщины. Все труднее продать вещи. Все есть на базаре, все можно купить за деньги. Они снова поднялись в цене. Уже литр молока стоит 30 рублей, хлеб – 130. Килограмм сала – 350–400 руб. Отсюда и остальные цены. Питаемся почти исключительно пшеном и горохом, но рады и счастливы.

Завтра снова будут давать хлеб. Выходит, что теперь получим раз в неделю, а не в месяц, свои 200 граммов. А я получила в Академии 600 граммов хлеба на 6 дней. И радуемся этому хлебу, как дети. Что же будет дальше, если начинаем уже терять человеческий облик из-за голода.

В газете сегодня объявление райспоживспилки, что в Шевченковском районе началась выдача пайщикам пайка по талону №1. Паек состоит из томата, аптекарской порции соли, свечей, лаврового листа и дрожжей. Чудный паек — все, что необходимо для сытой жизни!

Немецкое военное командование выдало распоряжение, что надо уведомить местное население путем объявлений о событиях в селе Вороновка Шишкинского района Полтавской области. В покарание за нападение на четырех немецких солдат было повешено десять местных жителей, а село полностью сожжено. "Боритесь против этих бандитов везде, где их ни встретите, и сообщайте о них немецким органам власти". Каково!

И еще. Сегодня, 29 ноября, в Киеве было расстреляно 400 человек! Их обвиняют, что они повредили средство связи. И в то же время такое сообщение. В Киеве состоялось заседание членов Академии наук, которые остались в городе. Стараются возобновить деятельность научных учреждений! Как это вообще возможно! Нюсе все-таки дали, наконец, квартиру там же, на Кузнечной, в 9-м номере, на 5 этаже. Но холод там лютый и грязь тоже. Помог управдом.

Для меня появились жизненные осложнения – распоряжение о приведении в порядок внешнего вида магазина. Либо до 29-го будет согласован текст вывески в отделе пропаганды, либо магазин заберут. Меня припирают к стенке. Сколько и как еще смогу оттянуть время, ума не приложу. Ссылаюсь на холод, который в самом деле немыслимый. На улице десять градусов мороза, а в магазине -12. Одета я слишком неважно и могу выдержать внутри от получаса до двух часов. Темпы мои позволяют рассчитывать, что описывать содержимое магазина окончу к весне.

Погода стоит сухая и ясная, но мороз очень сильный и нет снега. По городу разъезжают молодчики в серых шинелях и в папахах с красным мешком и кисточкой вместо донышка. Это ретивые последователи Петлюры, новые снежупанники.

Олю забрала полиция в морг. Так и не собрали денег, чтобы похоронить. Нет ни у кого, а похороны теперь очень дороги. Ей-то теперь все равно, а живым тяжело, что бросят ее тело, как бездомную собаку, подобранную на улице.

30 ноября 1941 г., воскресенье

Мне помогли послушать радио. Услышала своими ушами приказ номер пять из Москвы. Верховного главнокомандующего тов. Сталина с поздравлением командования и Юго-Западного фронта с большой победой. В ночь с 28 на 29 ноября наши выбили немцев из Ростова. Во главе войск, проведших эту кампанию, генералы Харитоненко и Ремезов. Разбиты три дивизии немцев: одна под руководством Клейна, вторая — "СС" — "Викинга", третьей — не расслышала. Убито 5000 немцев. В приказе поздравление маршалу Тимошенко, командующему Юго-Западным фронтом, и генерал-майору Черевиченко, командующему Южным фронтом.

Сейчас внутри все прыгает от радости, что мы уже совсем точно знаем — нельзя ни в коем случае поддаваться слухам. Вся немецкая пропаганда и специальные провокационные слухи создаются специально, чтобы разложить население.

И еще мы констатируем очень важную для нас вещь: чем лучше дела наших, тем бешенней ведут пропаганду немцы против большевиков. Неудачи немцев на фронте вызывают новые приступы агитации. Вот последний вариант: 26-го числа снова из Чехословакии в одиннадцать без четверти всегда передавали выступление какого-то никому не известного сына Молотова — Георгия Скрябина. Высказывался он еще не только от своего имени но и от имени сына Сталина — Якова Джугашвили. Всякими словами призывал советский народ обратить оружие против Сталина, говорил о том, что только в немецком ̶т̶ы̶л̶у̶ плену узнал он, что такое гуманность (!!!). Все время говорил он только против тов. Сталина, ни разу не упомянул о своем "отце". По-русски он говорил очень странно, на что Татьяна сказала, что "не сумели даже подходящего провокатора подобрать". А через час после этой "агитвылазки" немецкой пропаганды о ней сказали в последних известиях из Союза, что ложь очень неумело преподнесена. Сына у Молотова никогда не было и нет. Мы наверное этого не знали, но никогда о сыне В. М. Молотова не слыхали. Советское радио сказало, что это проходимец. О сыне И. В. Сталина, от имени которого якобы также велся разговор, из Москвы ничего не сказали.

26 ноября — землетрясение в Европе и Америке.

Агитация против Союза ведется самым ожесточеннейшим образом. Уже два дня на всех досках, где раньше были афиши и рекламы театров, красуются цветные литографии с изображениями боевых эпизодов "героической немецкой армии". В центре плаката — "воззвание" Гитлера к немецким солдатам, которое он произнес 2 октября этого года. В "воззвании" говорится о том, "что Германия борется сейчас против самого сильного в мире врага и что лишь благодаря отваге и мужеству немецкой армии враг этот побежден", и "воззвание" призывало немцев "нанести самый сокрушительный удар по действующим еще частям противника".

Дальше шло описание того, как быстро в тылу у армии восстанавливаются разрушенные мосты, железные дороги, промышленность.

Кроме этих плакатов везде расклеены массы голубых лозунгов, текст которых таков: "Фюрер Адольф Гитлер сказал 3 октября 1941 года: "Мы ставим весь континент на службу нашей борьбе с большевизмом. Украинец! Твое место рядом с немецкой армией в борьбе за новую Европу!"

Лозунги эти вызвали во всех нас мысли о том, что мы в настоящее время абсолютно ничего не знаем о европейских странах, захваченных Гитлером. А между тем, неужели возможно, что такие страны, как Франция, Чехословакия, могут совсем покорно служить Гитлеру в его "новом порядке". Неужели нет никакого протеста в этих странах и так их раздавили? Да и в других тоже. Всю неделю вокруг волнения из-за того, что местных русских немцев, живших раньше в Киеве, из города вывозят. Вывозят якобы добровольно, но при этом им говорят: "Если останетесь в Киеве, не обращайтесь к нам ни с какой просьбой о помощи". При этом сообщают, что город будет оставлен на вымирание, будет мертвым городом.

Вывозят немцев не в Германию, а в западные области или на лиман в Бессарабию. Толком никто ни- (запись не окончена. – "ГОРДОН"). 

Третьего дня немец из гестапо вел арестованного по улице Короленко. Мимо проходил трамвай. Арестованный бросился к трамваю, желая спастись, но немец убил его тут же на месте.

На прошлой неделе два раза по карточкам получили хлеб. В некоторых учреждениях, в том числе в Академии, выдают по 600 грамм хлеба в неделю дополнительно.

Были в газетах распоряжения по поводу квартирной платы и электричества. Платить за квартиру нужно почти столько же, сколько платили при наших. А свет управдомы должны выключить во всех квартирах, которые не имеют специального разрешения. Выключат, очевидно, и у нас, так как разрешения у нас нет.

Продолжаю переучет магазина, хотя мороз нестерпимый.

Сейчас слушали последние известия украинские. В них упорные бои возле Ростова и Таганрога, известие о взятии Клина и Волоколамска. Этот город в ста километрах от Москвы.

Семьдесят четвертый день оккупации.

1 декабря 1941 г.

Московские сообщения: бои на всех фронтах, сбито 20 немецких самолетов и потеряно 8 советских. Кроме того, в боях под Москвой сбито 22 немецких самолета. Советское информбюро опровергает следующие сообщения немецкого информбюро: что немцами уничтожен большой аэродром Москвы и что немцы 28-го должны были выйти из центральной части Ростова под натиском населения города, а не частей Красной Армии

Советское информбюро сообщает, что никаких налетов на Московские аэродромы не было. По поводу Ростова совинформбюро сообщает, что Ростов взят советскими войсками, а что за время, пока немцы были в городе, они зверски расправились с населением, которое, по сообщению немцев, встречало их со слезами на глазах. По-видимому снова выступал тов. Сталин на этих днях, потому что, как мы услышали из Москвы, вся страна по призыву вождя новыми стахановскими подвигами помогает фронту.

Но нам не легко все равно. Семьдесят пятый день оккупации.

3 декабря 1941 г.

В "Останнiх вiстях" в понедельник немцы сообщили, что они согласно приказа очистили небольшую полосу Ростова для того, чтобы необходимыми мерами направить на путь население, которое против всех, по их мнению, "международных правил" (какой цинизм! ̶н̶е̶м̶ц̶ы̶ ̶г̶о̶в̶о̶р̶я̶т̶ ̶о̶ ̶п̶р̶а̶в̶и̶л̶а̶х̶!̶) в тылу немецких частей присоединились к боям.

Если это так, молодцы ростовчане! Это не то, что киевляне, которые либо с цветами немцев встречали, либо как мыши попрятались и ждут, пока за них кто-то окончит войну. Нет, конечно, нам никакого оправдания. Но ростовчанам нужно теперь в случае ухода Красной Армии всем до единого уходить с нею. Иначе немцы уничтожат всех. Немцы не церемонятся. Им ничего не стоит расстрелять миллион, два миллиона беззащитных человек. И уж разбираться, виновны или не виновны, они не станут.

Вчерашняя немецкая газета говорит без указания мест о захвате новых территорий под Москвой и о невозможности для советских войск вырваться из-под Ленинграда. Киев действительно объявили мертвым городом. Промышленность его разрушена до такой степени, что восстановить ее можно лишь года через два. Немцы считают, что Киев опасный город и что нельзя допускать сборища народа. Поэтому известно, что кино и театров в Киеве не будет.

Всякие немцы – и воинские их части, и гражданские их чины, и местные немцы – все еще в городе. Последние занимаются распродажей вещей. На всех столбах объявления о продаже всевозможных вещей.

Вчера Степан, Татьяна и Надежда Васильевна уехали машиной в Славуту к Александре Андреевне.

Я вчера снова была в отделе пропаганды Управы. Насмотрелась на то, как западные украинцы приносят сюда совершенно другую, какую-то неизвестную и неприемлемую жизнь.

Отдел пропаганды требует начала торговли в магазине.

5 декабря 1941 г., пятница

Сегодня день конституции в Союзе, а у нас семьдесят девятый день оккупации и никакой надежды на скорое возвращение наших. Из Москвы ничего нового. Сообщения о боях на всех фронтах и боевые эпизоды. Вчера передавали очерк о зверствах, учиненных немцами над населением Ростова. Когда это произошло – не сказано. В чьих руках сейчас Ростов, тоже не знаем. Очевидно, там убито очень много людей. Мы теперь можем поверить в любые зверства немцев, потому что они не щадят наших людей. Расправа над евреями нам тоже достаточно известна.

Сегодня передачи из Москвы мне показались более тревожными, чем всегда, хотя говорили все те же самые вещи, что и обычно. Бои на всех фронтах, эпизоды войны и еще о Сталинской Конституции, но как-то мало, словно мимоходом. Не по-праздничному как-то. И голос диктора показался мне словно грустным или усталым.

Скоро мы уже не сможем слушать Москву. Во-первых, выключат свет, во-вторых, вчера снова появился приказ о строжайшей сдаче всех приемников и частей к ним, особенно ламп. Разрешается иметь приемники только немцам и немецким подданным. Теперь свет категорически запрещен о всех квартирах, где нет разрешения от немецкой комендатуры. Те же, кто имеет разрешение, могут жечь лишь шесть часов в день и лампочку не белее 25 ватт. Кроме того, категорически запрещается пользование всякими нагревательными приборами, а перерасход света будет оплачиваться в пятикратном размере, и свет будет выключен.

В наше время даже одна маленькая лампочка была бы счастьем. В квартирах, где нет света, многие начинают доходить до исступления. Керосина нет. В лучшем случае освещением является коптилка. И та горит лишь часть вечера. 

После половины шестого вечера никуда нельзя выйти, даже через улицу перейти. И понятно, что люди изнывают, особенно одинокие. Ходим теперь друг к другу только с ночевкой. Но вот, например, в доме, где живут Антонина Федоровна и Александр Георгиевич, запрещает управдом приходить ночевать посторонним людям.

Позавчера издан приказ, запрещающий приезжающим крестьянам останавливаться во дворах. Это сделано, чтобы в Киев не проникали люди без ведома властей. За нарушение управдом уплачивает штраф в 500 р.

Останавливаться крестьяне могут лишь в специальных постоялых дворах.

Немцы забирают все продукты, которые крестьяне или киевляне пытаются провезти в город. Может наступить такой момент, когда на базаре не будет ничего. Тогда нас ждет абсолютный голод. Сейчас за большие, правда, деньги, но достать можно все, что нужно. Достать же деньги делается все трудней и трудней. Вещи почти не продаются, работы в городе нет, а в учреждениях, которые работают, снова начинается сокращение. Это и есть признаки того, что Киев объявлен мертвым городом. 

Немцы еще не уехали. Некоторые украинцы начинают расползаться по периферии, чтобы не голодать здесь. Несмотря на зиму, уже наступившую, и сильные холода, война  продолжается, и конца ее не видать. 

8 декабря 1941 г., понедельник

Требовали, чтобы явилась в управу в рекламное бюро. Приходили узнавать, почему не явилась. Сказалась больной. В действительности не могу рисовать новым хозяевам. Лучше уж торговать. И этого нужно постараться не делать. Работа наша теперь сложная. Целые дни носим мы книги и ноты из квартир уехавших, а чаще ходили и ходим без толку. Нюся в квартирах собирает и складывает всевозможные документы. Авось пригодятся. Очень сильно мы устаем, должно быть, от общего истощения, тоски и безнадежности. И все же заставляем себя что-нибудь делать. Хоть видимость какая-то работы на помощь тем, кто вернется.

У меня вообще есть хорошая новость. Только еще не знаю ничего точно. Вернулся Ф.М.Ч. Пришел в магазин, говорит, что домой идти побоялся. А приходил и не заставал меня в магазине, в котором бываю только один–два часа в день. Очень обрадовалась. Жив, значит. Он ушел 18 сентября с коммунистическим батальоном, вместе с Корчагиным. Корчагин убит. А он тяжело ранен разрывной пулей в левую руку. Уже почти три месяца, а рука представляет собой гниющую зловонную рану. Говорит, что живет полулегально во Фроловском монастыре. Есть нечего. Просила его прийти домой, чтобы покормить его. Отказался. Пойду к нему, увидим, что можно сделать.

Степан, Татьяна и Надежда Васильевна еще не вернулись, и мы очень волнуемся. Они могут застрять в Славуте и не смогут оттуда выехать, потому что пропуска у них только в одну сторону. И выдают пропуска специально в одну сторону, чтобы из Киева уезжали, а назад не возвращались. Киев разгружают. В сегодняшней газете приводятся статистические данные о населении Киева по проведенной переписи. В нем живет 423 тысячи человек. Это обозначает, что 100 тысяч  ушли на фронт и эвакуировались, а 100 тысяч евреев расстреляли. Потому и осталось всего 400 тысяч. А из этих оставшихся хотят немцы, чтобы осталось только 150. Об этом упорно говорят в городе. Говорят, что будет работающих 50 тысяч. С ними будут жить их семьи. А остальные должны уехать в районы или куда угодно, потому что Киеву нечего есть.

В Житомире населения 40 тысяч. В Бердычеве – 23 тысячи. Еще в сегодняшней газете заметка о том, что якобы болен И.В. Сталин, но что болезнь его, угрожающую жизни, скрывают от населения Союза.

Так немцы постепенно идут на попятный в своей пропаганде, потому что раньше они писали и распространяли слухи, что И.В. Сталин оставил Советский Союз и уехал в Вашингтон.

Немцами, несмотря на мороз, заняты три станции: Малоархангельск, Ливны и Новосел – и еще город Мценск. Это все бывшая Орловская область, все это уже за Орлом. Полоска фронта все еще движется к Уралу, а мы все глубже остаемся в тылу немцев. Все безнадежнее настроение, хотя в глубине души уверены в нашей победе. Ведь некогда Наполеон даже Москву занял, а потом был разбит наголову. Логически рассуждая, чем глубже немцы забираются в нашу страну, тем больше шансов их разбить, потому что они растягивают свои силы и перестанут быть такой монолитной стеной, какой они были в начале войны.

Радио нет больше, потому что нет больше контрабандного подключенного света. Ничего не знаем о Союзе. Не слышу больше Москву. Только немецкие сообщения мы знаем о том, что войну не остановила зима. Пока не остановили немцев. У них снова успехи, снова движение вперед.

Зима все усиливает бедствие народа, потому что морозы все сильнее. Все сильнее мучения народа, потому что пленные гибнут. Они все еще под открытым небом. 

Что в Союзе? Так хотелось бы знать все о них! Украинские газеты пишут, что там голод и тиф. Мы верим и не верим, но очень страшно, что такие морозы. Никаких известий, и ждать их нам, очевидно, долго придется. Что же со всеми нашими уехавшими?

Украино-немецкие газеты пишут, что “современная война – это война за мировое господство евреев, за мировое еврейство, так как еврейские комитеты Англии и Америки всемерно помогают Союзу в войне с Германией”. Так объясняется, надо полагать, уничтожение немцами евреев.

До сего времени евреи в Броварах были живы, а на этих днях их всех расстреляли. В сегодняшней газете извещение о том, что во Львове 111 тысяч евреев и 60 700 украинцев. Львовские евреи недолго пробыли освобожденными. Они снова попали на положение лишенных прав.

Налажено почтовое сообщение с Ровно, Кременцем, Винницей, Бердичевом и Житомиром. Вчера в газете были нормы хлеба: все будут получать по 200 грамм два раза в неделю, а работающие – еще, кроме того, полтора килограмма в неделю. Отдел социального обеспечения новой власти и Красный Крест “ведут обширную работу помощи пленным, семьям репрессированных и пострадавших от революции” бывшим людям. Говорят, что есть желающие получить эту помощь. Нас там не будет.

Одинаковые, похожи один на другой, как медленно капающие капли воды, наши вечера. В шесть часов совершенно темно. Света нет. Его выключили у нас несколько дней назад. В счетчике шумит ток, а мы не имеем права этим пользоваться. На право пользоваться светом нужно иметь “высочайшее” разрешение немецкого командования. У нас убогое освещение – керосиновая лампа. А у других только коптилки. У многих же нет и таких. Совсем ничего нет. Темно и тоскливо. Шурка капризничает. Любовь Васильевна крутит патефон. Ужасная, страшная тоска!

http://gordonua.com/publications/neizdannaya-rukop...ssledovanie-gordon-118371.html