Подобно Питеру Пэну Жерар Филип не желал взрослеть. Короткая жизнь этого киночуда была сражением с «ужасным ребенком», жившим внутри него
Он говорил о себе капризно: «Жеже устал», «Жеже хочет есть», «Жеже боится». Точно так же вела себя и говорила о себе в третьем лице Брижит Бардо. Хрупкая избалованная женщина. И взрослый видный мужчина. Он и в быту не жил, а играл, как на сцене. Не беспокоясь, что думают об этом окружающие. Все становилась предметом его розыгрышей и забав. Порой жестоких. Ведь актер на сцене не испытывает угрызений совести, обманывая, пугая, предавая и даже убивая своего партнера по игре. Ему многое прощалось за то, что он высекал искры изо льда, покорял самых непокорных женщин, убеждал абсолютных скептиков.
Ему изначально было дано все, о чем может мечтать человек. Красота, цепкий ум, талант, обаяние и немедленная всеобщая любовь. Да, Бог его крепко поцеловал. Но достоинства, доведенные до крайности, слишком легко, увы, превращаются в столь же крайние недостатки. Жерар Филип был слишком талантлив, чтобы оказаться безоговорочно счастливым. И все-таки. Неужели любви, которой мир окружал его, было недостаточно для счастья? Любви всегда мало. Особенно если она используется лишь как топливо. И для того, чтобы выходить на сцену, и чтобы жить. Но жизнь, в которой любовь - лишь топливо, коротка. И ранним утром 25 ноября 1959 года в своей парижской квартире на улице Турнон он умер, и было ему всего 37 лет.

Он родился ночью 4 декабря 1922 года в Канне. Роды были долгими и трудными, появляться на свет малыш явно не хотел, чуть не умер, тем более что второго ребенка в семье Филип не планировали, но Бог решил иначе. Так и началось путешествие Жерара в страну под названием «жизнь». За несколько десятилетий до того как набережную Круазетт его родного Канна оккупирует новая цивилизация, состоящая преимущественно из «кинозвезд», наглых папарацци и обезумевших от восторга поклонников. До того как Канн станет центром европейской киножизни, куда все участники этой жизни будут мечтать попасть, как в десятку. А Жерар Филип здесь просто родился.
Его отец Марсель Филип - сухопарый, немногословный человек, разбогатевший на торговых сделках, был управляющим небольшой гостиницы «Отель дю Парк». Мать - Мину, чешка по национальности, - была необычайно красива. Высокая, статная, с глубокими темными глазами и мягкими чертами лица. Жерар явно пошел в нее. И в течение всей жизни у него с матерью были особые отношения: Мину даже на расстоянии чувствовала его боль, а если он был рядом, умела утешить без слов, одним лишь взглядом. У нее был дар прорицания, к ней многие обращались с просьбой предсказать судьбу, и она охотно раскладывала карты таро, хотя Жерар просил ее не гадать ему никогда. Она и не гадала, но всегда относилась к сыну как к человеку, который пришел в этот мир ненадолго. И было понятно - почему.
Он был слабым и болезненным ребенком, рос, в отличие от старшего брата Жана, на редкость плохо, поздно начал ходить и говорить. Отсутствие у него желания общаться со взрослыми не на шутку напугало Мину, она даже подумала, что сын - аутист. Но все обошлось: он сказал первое слово, и мир начал приобретать для него диковинную, но интересную форму. Когда он научился ходить, Мину не спускала с него глаз - любознательность малыша приобрела астрономические размеры. Таким он остался на всю жизнь. Он никогда не стыдился того, чего не знал, и никогда не стеснялся спрашивать о том, чего не понимал. Но у него появилась еще одна склонность, порой приводившая маму в шок. Например, он постоянно играл в «утонувшего» мальчика - однажды волна выбросила его на берег, брат решил, что Жеже утонул, а шалун «ожил», лишь когда к нему подбежала напуганная мать. И на этом он не остановился: раз за разом повторял эту забаву, исполняя все более и более достоверно. И брат, и мать, вроде бы уже узнавшие, что это игра, каждый раз обманывались, им казалось, что на этот раз Жеже «дошутился». Психоаналитик увидел бы в этой забаве стремление замкнуть на себе внимание окружающих. Это малышу блестяще удавалось. Но на недостаток внимания жаловаться ему не приходилось. Едут они в Ниццу - Жерар сидит на самом удобном месте. На семейных праздниках ему всегда доставались главные роли, как и за обеденным столом - лучшие кусочки. Мину вечно придумывала забавы для своих детей - иногда она вместе с ними устраивала целый домашний карнавал, на котором Жеже расхаживал в костюме эльфа. Его радовало все, в результате чего он становился героем дня. Короче говоря, он был просто создан для сцены.

В июне 1940 года немцы вошли в абсолютно пустой Париж - почти все жители сбежали в провинции. Ницца и Канн стали их прибежищем. Среди беженцев-парижан было много актеров, режиссеров, сценаристов. Их трудами за считанные дни на песчаных пляжах Лазурного Берега были возведены переносные кинопавильоны, в них кинорежиссеры, начинающие и маститые, снимали свои фильмы. Что снимали? Кто-то адаптировал к современности античные сюжеты, кто-то обращался к «дням любви», воспевая прелести мирной жизни. Здесь сценарии рождались за несколько бессонных ночей, а на студии «Викторин» превращались в киношедевры Марселя Карне («Вечерние посетители»), Жана Гремийона («Летний свет»), Марселя Л'Эрбье («Фантастическая ночь»). Молодые актеры, которым позже будет суждено войти в когорту самых ярких французских звезд, одурманенные волшебной атмосферой кинематографа, слоняются по пляжам, где один за другим снимаются фильмы. Они заполняют маленькие прибрежные кафе, обсуждая свои шансы понравиться кому-нибудь из мэтров. Все это раздражает Жерара, который вместо того, чтобы сидеть среди них в кафе и сниматься в кино, штудирует римское право. По настоянию отца он поступил в юридический институт в Ницце. Но ему кажется, что все вокруг занимаются настоящим делом, все, кроме него. Его тянет на эти пляжи, где трещат старенькие кинокамеры, но он не решается поведать родным о своих сомнениях. Это чувствует лишь одна Мину, а потому заводит знакомство с режиссером Марком Аллегре, «открывателем звезд». Суеверному режиссеру порекомендовали Мину, как удивительную гадалку, и вот она гадает ему на будущее, она раскладывает карты Таро, и карты рассказывают, что режиссеру предстоит «открыть» некоего юношу, которого ждет большое будущее и который живет где-то рядом. Нет, он не актер, но... очень похоже, судя по всему, что это ее сын. Как смешно. И она просит у Аллегре совета: «Я вовсе не уверена, все-таки это лишь карты, да и мы хотели бы, чтоб он стал юристом, но... вдруг сцена - его призвание?» - «Пусть позвонит мне!» - следует ответ. Жерар позвонил Марку Аллегре на следующий день. Тот попросил его приготовить небольшой кусок из пьесы Жака Деваля «Этьен». И Аллегре был поражен тем, что молодой человек, не имевший к театру никакого отношения, читает текст необычайно просто и удивительно достоверно, так, как удается лишь профессионалам. Он рекомендует Жерара в спектакль «Совсем простая девушка». После коротких проб Жерара утверждают на роль и берут в театр.
И вот он, восемнадцатилетний мальчишка, уже актер. Его желание исполнилось сразу и как бы само собой. Близкие и друзья Жерара не раз замечали: судьба всегда шла к нему навстречу. У него было волшебное свойство: чего бы он ни пожелал - вещь, роль, человека, - он это получал всегда. Несмотря ни на что. И ни на кого. И так привык к тому, что все его желания исполняются, что в случаях, когда они медлили, сам принимался совершать любые поступки, поторапливая судьбу. С абсолютной уверенностью в том, что он это делать должен. Позже, уже после его смерти, кто-то из близких обмолвился: «В нем сочетались безмятежность и спокойствие, которые неожиданно и страшно вдруг превращались в умение идти напролом, - методично, неотступно и безэмоционально он добивался того, чего хотел». Кстати, получив вожделенную «игрушку», Жерар очень быстро терял к ней интерес.

В 1943 году Жерару исполняется 21 год. Его утомили злопыхатели, уверяющие, что он играет только благодаря юношескому темпераменту и выигрышной внешности, но если бы он сунулся в Национальную консерваторию драматического искусства, то получил бы от ворот поворот и легко бы убедился, что для актера важно много такого, чего у него и в помине нет. Он отправился в консерваторию и тут же был принят. Но то, чем ему предложили заняться на курсе мэтра Дени д'Инеса, его просто взбеленило, мэтр исповедовал принципы «старой актерской школы» и от студентов требовал замшелого академизма. И Жерар в конце первого курса сбегает к любимцу студентов Жоржу Леруа, который с удовольствием взял под крыло этого «чудо-ребенка». Мэтр стал для Жерара настройщиком, который научил его, как овладеть своим темпераментом, как расходовать его и как им управлять.
И тут театр Эберто пригласил Жерара на роль Ангела в пьесе Жироду «Содом и Гоморра». Те, кто видел его тогда на сцене, утверждали, что он действительно был им: «высокий, тонкий юноша в белом трико с бледным лицом и горящими глазами. Его голос был словно наэлектризован, и весь он был пронизан какой-то удивительной светлой силой». Первая настоящая роль, как правило, актера формирует. Часто именно она становится толчком к рождению амплуа, мастерства в изображении определенного характера. В своем амплуа актер нередко наиболее силен и полностью раскрывается. Лишь очень большие актеры обладают способностью равно сильно играть зло и добро, любовь и ненависть. Роль Ангела, по общему мнению, идеально подходила Жерару. Но однажды прекрасный Ангел, отыграв свою сцену, спрятался за кулисами. Ему на смену должна была выходить юная актриса, которая, естественно, была в него влюблена. Другое дело, что он был к ней равнодушен. Но в этот раз Жерар сжал ее в объятьях и начал шептать страстные слова, клятвы в любви и прочую любовную дребедень. Девушка потеряла дар речи, партнер с другой стороны кулис знаками показывал, что ей пора выходить, а она не могла шевельнуться. После спектакля она подошла к Жерару и робко спросила, не хочет ли он посидеть с ней в кафе? На что он заявил: «Ты приняла мои слова всерьез? Ну, тогда ты - полная дура...». Увы, происшедшее не было случайным. Подобными «розыгрышами» Жерар постоянно «испытывал» близких людей и коллег. Кем же он был - Ангелом или мелким мерзавцем?
...В ночь с 19-го на 20 августа 1944 года французские партизаны, бойцы Сопротивления, заняли здание парижского муниципалитета. Вечером маленькая армия, числом достигавшая нескольких тысяч, готовилась отражать контратаки немцев. И все участники постоянно видели рядом с руководителем восстания Роже Стефаном его личного адъютанта, которого звали Жерар Филип. И он бы погиб вместе со всеми, если бы восстание провалилось, но оно увенчалось успехом. Для восставших Жерар не был ни звездой, ни актером, а просто мужчиной, готовым умереть ради спасения родины...
А в 1945 году Жерар узнал, что Эберто ставит «Калигулу» по пьесе Камю. И потерял покой. И отправился к мэтру Эберто, чтобы предложить себя на эту роль. Эберто, свято верящий в закон актерского амплуа, поначалу решил, что Жерар спятил: «Вчера Ангел, а сегодня Калигула?» - но когда понял, что тот не отступится, согласился рассмотреть его кандидатуру. А Жерар отправился говорить о роли с самим Камю.
Спектакль произвел фурор, Камю был потрясен перевоплощением Жерара Филипа. И не только он. Когда Жерар приступал к репетициям, мать, которая украдкой, время от времени, раскладывала на него карты Таро, увидела в «египетском кресте» карту Дьявола. Напугалась. Раскинула карты еще раз, опять выпал Дьявол. И хоть не рекомендуется перепроверять карты, сделала третий расклад. То же самое.
«Ты будешь играть Дьявола?», - с ужасом спросила Мину Жерара. «Это всего лишь роль», - отмахнулся он. Но как только начались репетиции, в его характере обозначились перемены. Роль римского тирана-цезаря испугала многих, настолько искренним и правдоподобным Жерар был на сцене. Характерные жесты, взгляды, которыми он снабдил Калигулу, окружающие теперь замечали у него и вне сцены. Он настолько вжился в роль, что это отдавало сумасшествием. Но более всего пугало то, что Жерар играл Калигулу странно. В его исполнении цезарь был ужасным ребенком, который искренно хочет творить добро. Добро, от которого все вокруг почему-то умирают. «Калигула» перекраивает двадцатитрехлетнего Жерара психологически. Он становится старше не просто еще на одну роль. Нет, в нем прорезался еще один характер. И этот характер, проявлявшийся прежде в поведении Жерара мелкими эпизодами, стал на какое-то время определять жизнь. Теперь за пределами сцены он часто жесток, у него сдают нервы. Близкие стараются его не трогать, чтобы не нарваться на грубость и непонимание.
Тут происходит трагедия в семье. Его отец приговорен к расстрелу за пособничество оккупантам. Дело в том, что Марсель Филип был дельцом: любил зарабатывать, считать выручку, сводить баланс. Деньги были смыслом его жизни. Ему было все равно, кто поселится в его гостинице, союзник или враг-оккупант. По ходу дела от простой коммерции он перешел к пособничеству. Но накануне оглашения приговора Марсель Филип странным образом исчез из тюрьмы. Бесследно пропал, растворился, как граф Монте-Кристо. Даже мать Жерара долгое время ничего не знала о судьбе своего мужа. Ей и в голову не приходило спросить об этом своего младшего сына, которому было хорошо известно, куда делся Марсель Филип.
Сын помог отцу бежать в Испанию. Сын, который сражался с оккупантами, помог отцу-предателю. В Испании Филип-старший завел новый бизнес: скупал за бесценок у беженцев их последние драгоценности и перепродавал местной знати. В этой истории необъяснимым остается то, что Жерар, любимчик матери, скрыл от нее местопребывание отца. И на протяжении многих лет, навещая его в Испании, он как бы выступал в роли его сообщника, в то время как близкие люди - мать и старший брат - оставались в неведении. Есть разные версии, по одной из них, именно в Испании Жерар предавался бешеному разгулу в публичных домах. Причем вел себя по отношению к девушкам крайне жестоко. С другой стороны, известно, что Жерар никогда не заводил романов с актрисами, хотя многие из них всячески к этому стремились. И Мишель Морган из «Больших маневров», и Джина Лоллобриджида из «Фанфан-тюльпана», что уж там говорить о малоизвестных кинозведочках, готовых для Жерара на все... Нет, никогда он не отличался волокитством. Странность всего этого легко объяснить только одним. Примерно так, необъяснимо и противоречиво, вел бы себя Калигула. Делая зло ради добра. Добра, порождающего зло.
Жерар становится невыносим. Мечется, мучается, спорит с окружающим миром и самим собой - за его душу ведут борьбу мужчина и ребенок. Об этом позже скажет Мария Казарес: «Он жил словно в изгнании - между небом и землей, - страдал от сознания собственной раздвоенности между двумя мирами».
И тут Жорж Лампен приглашает его сыграть князя Мышкина в экранизации романа «Идиот» Достоевского. «Утром - Иисус, вечером - Калигула», -писала пресса в тот период. А он уже играл князя Мышкина, причем играл как земную ипостась Христа - кротость во взгляде, миролюбие, всепрощение. Он пропитывал себя еще одним характером, чтобы найти выход скопившимся в душе противоречиям.
После «Идиота» Мину вздохнула спокойно: к Жерару вернулось душевное равновесие. Он разобрался в измучившей его борьбе, он нашел третий путь.

 

1946 год. Война закончилась. Конец брюквенному супу и суррогатному кофе. От плохого питания у Жерара обостряется туберкулез, в апреле он едет на отдых в Пиренеи. Его сопровождают старинный друг Жак Сигур и его приятельница, режиссер-документалист Николь Фуркад. Жерар познакомился с ней еще во время войны, после очередного представления «Калигулы» и тогда не обратил на нее внимания, она не была красавицей. Теперь же судьба опять свела их. Жерар замечает, что Николь не похожа на его мимолетных подруг - рассудительна и спокойна, не верит в сказки, старше его на пять лет, выглядит уверенной и самодостаточной. Его тянет к ней. Сначала он не понимает, почему. Но однажды, при свете вечерней лампы, ему открывается схожесть черт Николь и его матери. Жерара осеняет: вот такая женщина нужна ему, потому что может стать ему второй матерью. Когда Мину нет рядом, он так нуждается в утешении и поддержке. Но Николь замужем, у нее сын, она не может стать его женой. К концу 40-х годов у него за плечами всего восемь фильмов, но зато каких! Голливуд пытается заполучить его. Американские продюсеры делают выгодные предложения, от которых он благоразумно отказывается. И едет сниматься в «Пармской обители». Он только-только выкарабкался из депрессии, вернувшейся к нему после съемок в фильме «Дьявол во плоти». Все еще видят в нем Калигулу. Жерар едет в Рим, где его встречает режиссер Кристиан Жак. В будущем им суждено подружиться, но пока они ругаются так, что сотрясаются стены маленькой сельской гостиницы, где поселилась съемочная группа. Жерара бросает от веселья к мрачности, он то хохочет, то скандалит. Его любимая забава -плеснуть в лицо партнеру стакан водки, после чего зайтись в необузданном хохоте.
Через несколько лет Жерар и Кристиан Жак вновь будут работать вместе над «Потерянными сувенирами» и «Фанфаном-тюльпаном». И вроде бы подружатся. Но спустя годы режиссер тактично отзовется о Жераре: «В своем отношении к людям он не всегда бывал справедливым».
С любовью отношения у Жерара складывались тяжелее всего. Как с той же Марией Казарес. Все происходившее между ними наблюдала Мину, потому как на съемки «Пармской обители» они поехали все вместе. Мать не скрывала своей радости, видя, как нежно Жерар заглядывает в глаза этой эффектной испанке, как они бегают по пляжу, словно дети, играющие в салочки. Мария ей нравилась, и Мину считала, что лучшей жены для ее сыночка не найти. Гром разразился в конце съемок, когда Мария случайно услышала, как Жерар рассказывает о ней коллеге в весьма пренебрежительных и вольных выражениях. Мария разрыдалась. А Мину, на глазах которой произошла сцена разрыва, так ничего и не поняла. «Мама, чего ты хочешь, я ее не люблю», -сказал ей вечером Жерар. «Но как же так, вы выглядели влюбленными?», - возразила Мину. «Это тебе только показалось», - отвечал Жерар отрешенно. Неожиданно для всех в июне 1948 года Жерар просит разрешения у режиссера и друга Рене Клера представить ему свою невесту - Николь Фуркад. Их свадьба состоялась ранним утром 29 ноября 1951 года. Свидетелями стали Рене Клер с супругой и Жан Вилар. По настоянию Николь они просто расписались, обойдя венчальный ритуал стороной. Вскоре после свадьбы, по просьбе Жерара, Николь сменила имя на Анн. Через шесть лет у них родилась дочь Анн-Мари, а спустя четырнадцать месяцев - сын Оливье. Благодаря детям и жене Жерар открыл для себя неведомый доселе мир - мир семьи. Это, казалось бы, традиционное понятие состояло из дорогих сердцу мелочей - воскресных прогулок по близлежащим садам, поездок к морю на дребезжащем стареньком авто, копания в саду и мощения дорожек, аромата лавандовых саше, которыми Анн прокладывала белье. Она внесла в его жизнь уют, став единственной женщиной, которую Жерар не отстранил от себя. Почему? Да потому, что с Анн все было иначе. Она первой разгадала его характер: «Жерар хотел, чтобы его любили таким, какой он есть, чтобы полюбили немедленно... Когда Жерар, такой тактичный, такой сдержанный, чувствовал сопротивление, он тотчас ставил себе задачу завоевать сопротивляющегося. Жерар, само олицетворение обольстителя, само воплощение такта, выходил из себя при малейшем подозрении, что его не любят. Наоборот, если он чувствовал по отношению к себе слишком властную привязанность, то сразу начинал отступать и уходил от ответственности...».
Будучи полной его противоположностью, Анн все же не вступала в противоречие с его желаниями, лишь иногда корректируя их. Закрывала глаза на его любовные «проказы» и «расслабления», после которых он с трудом держался на ногах. Прощала ему многое, может, даже слишком многое. Лишенная романтизма, сильная, волевая, только она одна смогла управлять его душевными порывами. Хотя поначалу видела в нем неуравновешенного, избалованного мальчишку, не способного на любовь. Она ошибалась. Он хотел любви, панически боясь ее. И лишь потом, когда появились дети, любовь перестала представлять для него угрозу. Перед теми, кто утверждал, что это был брак по расчету, Жерар демонстрировал свои чувства к жене - мог взять ее на руки за кулисами после спектакля, поцеловать при всех, признаться ей в любви в комнате, полной народу. Но самое ценное было спрятано от чужих глаз. Это была территория их персонального счастья. Она делилась на три части. И все-таки было в их отношениях неравноправие. Анн ради Жерара пожертвовала многим - развелась с мужем, влиятельным дипломатом, рассталась с привычным укладом жизни, исследовательскими экспедициями. Жерар же ради нее не жертвовал ничем. Ему казалось вполне закономерным, что весь мир, включая любимую женщину, делает все, чтобы ему было хорошо. Он любил своих детей, но в этой любви прорастали зернышки ревности, потому что самым главным ребенком в семье был он сам. Анн часто замечала, что, когда она пыталась аппелировать к Жерару, как к мужчине, главе семьи, он самоустранялся. Поэтому основные тяготы семейной жизни ложились на ее плечи. Но, как женщина мудрая, она с этим мирилась. Ей многое удалось: например, завоевать любовь и доверие матери Жерара, которая поначалу вообще не приняла ее, даже не приехала на свадьбу. Спустя время эти две женщины поняли, что их объединяет один мужчина, ради которого они готовы на многое. Анн удавалось сдерживать многочисленные истерики Жерара, которые он закатывал по любому поводу, она научилась должным образом реагировать на его поздние возвращения в безобразно пьяном состоянии. Запах чужих женских духов она просто не замечала, как и многочисленные звонки по телефону, проклятья, сыпавшиеся на ее голову со стороны влюбленных поклонниц мужа. Она поднялась над многим, чтобы сохранить семью. Жерар принимал это как должное.

В 1950 году в жизнь Жерара входит тот, с кем навсегда останется его сердце. В костюме этого героя он ляжет в сырую землю. Этот герой трагедии Корнеля сделает его легендой. Его звали Родриго, по прозвищу Сид. Жерар Филип боялся Сида, считая, что этот образ ему не по силам. Испанские стансы казались ему слишком сложными для того, чтобы их можно было воспроизвести, не ударившись в патетику. Он так и заявил режиссеру Жану Вилару - и услышал в ответ: «Самонадеянный юнец, вы ничего не понимаете в классике!» Спустя два года Жерар Филип сам пришел к Вилару в театр «Ателье» с просьбой занять его как актера на пятом Авиньонском фестивале. Режиссер предложил ему роль принца Гомбургского, Жерар согласился. И хотя мысль о «Сиде» не отпускала его, он боялся об этом заговаривать. Он, как никто другой, понимал, что к подобным ролям готовятся всю жизнь. 25 мая в прессе появились сообщения, что на Авиньонском фестивале «Сид» будет сыгран в другом составе. В роли Родриго заявлен Жерар Филип. Начались репетиции. «Сида» репетировали утром, а по вечерам - «Принца Гомбургского».
15 июля 1951 года. Премьера «Сида». Зрители стонут от восторга. Подобного они еще не видели. «Вот он, двадцатилетний Сид, красивый, как Ахиллес, гордый, как Роланд, полный горения, живой и грациозный, героический и влюбленный. Стройный силуэт и тонкая талия Жерара Филипа напоминают полотна Мантеньи или Веласкеса. В его голосе слышится сила грома и взлет ласки, а лицо отражает порывы души», - писали газеты на следующее утро после премьеры «Сида». Жерар сыграл этот спектакль 198 раз, но однажды пришел день, когда он сказал Вилару: «Извини, Жан, я уже стар для этой роли». Жерару было 36 лет.

 

1959 год. Жерар снимается в фильме Луиса Бунюэля «Лихорадка ширится в Эль-Пао». «Дорогой Жан, -пишет он брату. - Мне ужасно тоскливо. Здесь сорокаградусная жара. Луис не согласен с моими поправками. Похоже, у нас ничего не выйдет. Меня лихорадит. Молодость уходит, мне нужно научиться стареть». Усталость накатывает неожиданно, но Жерар пытается не показывать слабости. Ему не нравится, как идут съемки. Временами в правом подреберье возникает острая боль. Тогда Жерар прячется в тень и прикладывает лед. Боль отступает, и он возвращается на площадку.
Мрачная тень накрыла его жизнь. Началось это с фильма «Монпарнас, 19». Незадолго до начала съемок умер Макс Офюльс, постановщик фильма. Жак Бекер, в чьи руки перешла постановка, тоже был обречен. В 1959 году один за другим выходят три фильма: «Монпарнас, 19», «Опасные связи» и «Лихорадка ширится в Эль-Пао», - и в каждом из них герой Жерара умирает.
На лето 1960 года в ННТ намечалась постановка «Гамлета» с Жераром Филипом в главной роли, но так и не состоялась. Последней его работой на театральных подмостках стала роль Пердикана в спектакле «Любовью не шутят». Уходя со сцены, Пердикан говорит: «Я на несколько футов поднялся к небу, вы на несколько дюймов опустились к могиле!».
Промозглым утром 25 ноября 1959 года сбылось то, чего Жерар Филип боялся больше всего. Он умер в кромешном одиночестве. Двух самых любимых его женщин - матери и жены - рядом не оказалось. Любовь, в которой он так нуждался, оставила его наедине со смертью. «Пердикан умер. Он уснул, и его одели в костюм Сида», - так сказал Луи Арагон через несколько дней после ухода Жерара.
...Странно, но похоронили его за пределами рематюэльского кладбища без обряда и священника. В стародавние времена так хоронили актеров, в наши времена - самоубийц. Друзья над могилой называли его «символом французской весны», благодарили и оплакивали. «У таких, как он, морщины никогда не появляются», - писал о нем Луи Арагон. Но у Жерара были глубокие морщины. Морщины человека, жившего мучительно и старательно это скрывавшего. Уже став отцом и мужем, Жерар позволял «ребенку» в себе одержать верх.
Он обожал своих детей еще и потому, что рядом с ними сам мог дурачиться, ползать на четвереньках, строить шалаши - одним словом, оставаться ребенком. Но этот ребенок был вовсе не то «ужасное чадо», что донимало актера всю жизнь. «Enfant terrible» все-таки капитулировал перед тем романтическим, светлым образом, который и по сей день возникает при одном только упоминании имени этого человека.

Серия сообщений "КИНО":

актрисы актёры советские российские зарубежные музыка кино

Часть 1 - Алексей Балабанов. Морфий
Часть 2 - Честь и достоинство
...
Часть 86 - Мэрил Стрип вчера и сегодня
Часть 87 - Женщины и кошки
Часть 88 - ENFANT TERRIBLE. Жерар
Часть 89 - Мои современники. Композитор Эдуард Артемьев.
Часть 90 - Педро Альмодовар / Pedro Almodovar
Часть 91 - Россияне выбирают 100 лучших фильмов для школьников.
Часть 92 - Юрий Васильев