Я никогда не понимал, куда девается детская непосредственность и фантазия. С другими эмоциями и возможностями всё проще. Чувство страха проявляется в тот момент, когда набиваются синяки, а жажда глупости сменяется не внезапно прорезавшийся стыд. И откуда он только берётся вместе с ответственностью и уверенностью в том, что «взрослые люди» так не поступают? Это в детстве кажется, что вырастешь и сможешь позволить себе всё, что хочется, но пока запрещено «вредными» родителями. А потом становишься старше и сам ограничиваешь себя во всех своих «шалостях».

Но куда девается фантазия? Будучи маленьким, я придумывал невероятное количество историй, сказок, игр. И каждая из них казалась новаторской и неповторимой. Не умея понять многие вещи из жизни, я с потрясающей лёгкостью находил им объяснения, которые меня устраивали. Как древний человек, сочинивший целую когорту богов, чтобы иметь представление о том, как устроен наш мир. Их объяснения до сих пор будоражат наши умы. Попробуйте с нынешним уровнем знаний изобрести такую теорию мироустройства, которую будут изучать в институтах, как мифы Древней Греции или ту, которая сможет стать одной из мировых религий.

У взрослого человека иначе работает воображение. Но стоит появиться в доме маленькому ребёнку, как жизнь наполняется красочными цветами и заливается роскошными градиентами. Не всегда поступки недавно родившегося человека в радость, но всегда необычны и неожиданны. А взрослый человек вряд ли до такого додумается.

Помню, в детстве я часто ездил в летние лагеря, даже будучи школьником. Имея «блат» в виде работавшей в детском саду мамы, я мог не спать в «тихий час», гуляя по окрестностям, или уходить с площадки в любой момент. И в этом «солидном» для меня на тот момент возрасте, я был одним из «артистов», встречающих новых ребят на «посвящении» и провожающих на «последнем костре». Я мог играть сказочных персонажей или просто помогать в подготовке, и это мне нравилось. Я вновь погружался в детство, и, может быть, именно благодаря своему погружению, я смог сохранить в себе некую страсть к сочинительству и выдумыванию разнообразных теорий. Я стал творческим человеком. А творческий человек мало чем отличается от маленького ребёнка. Он так же любит удивлять, верит, что может свернуть горы и изменить окружающий мир, донести собственные мысли и эмоции до окружающих, поделиться радостью и горем «без купюр». Он хочет быть услышанным и никогда не превратиться в «серого» и скучного «взрослого» человека!

Серия сообщений "МяоМуры":

Мои размышления о жизни

Часть 1 - Об "игрушках"
Часть 2 - Коммерческая жилка
...
Часть 16 - Правильный выбор будущей профессии
Часть 17 - Мания преследования
Часть 18 - Детские неожиданности
Часть 19 - Цена вопроса
Часть 20 - Синицы в рукавах
Часть 21 - Подтверждение невиновности
Часть 22 - А всё, что не по графику...

Вскрывать архивы стихов, словно письма из прошлой жизни, интересно, но страшно. Прошёл год. И вряд ли точно вспомнит кто-нибудь, какие мысли у меня были тогда, в том самом январе или феврале. Нет, с февралём всё более-менее ясно. Там, как говорят французы, Амур сыграл со мной в дурацкую игру, в которой я не знал правил. Ничего, теперь я уже буду подготовленным. На слабо меня уже не разведёшь. Но до этого были строчки, от которых до сих пор мороз по коже. Но они же были. А значит, я так действительно думал. Бррр! Хоть бы это был не я.

КРЫЛЬЯ.

Ты к счастью летела, сметая границы.
Ты сделала крылья, забрав пух у птицы.
Ты к солнцу стремилась, считая, что в мире
Есть жизнь интересней, чем дома в квартире.
Оставила строчки в стихах в письме дома,
Слепила каркас крыльев ты из картона,
Чтоб были прочнее, их медью скрепила,
Одела на спину, и окна открыла.

Но ветер был слабым, а сон невозможным.
Твой мнимый путь к счастью был долгим и сложным,
Он ложным был в сути, он верным был в части,
А крылья порвались, разбилось всё счастье.

Упала на землю, земля была близко.
Этаж, к счастью, первый – там минимум риска.
Ты крылья собрала, и слезы смахнула.
И видела, как птица с ветки вспорхнула.
Ты долго учила закон притяженья,
Прошли твои боли, сошлось растяжение.
Вновь крылья слепила и вышла на крышу.
Полет будет дольше. Полёт будет выше.

Но ветер был слабым, а сон невозможным.
Твой мнимый путь к счастью был долгим и сложным,
Он ложным был в сути, он верным был в части,
А крылья порвались, разбилось всё счастье.

НИЧЕГО НЕ ДЕРЖИТ В ЭТОМ МИРЕ.

Полосою черной жизнь играет,
Закрутила в символ «бесконечность».
Я не знаю, да никто не знает,
Что в основе жизни быстротечность.
Разрывая с криками одежду
На себе от утреннего бреда,
Я теряюсь в свете тусклой лампы.
Даже тень моя короче света.

Ничего не держит в этом мире.
Мысли в черепе внутри с разбегу бьются.
Целый день сижу в своей квартире
И хочу уснуть... и не проснуться!

Я пишу стихи, а в нотах песни.
Заплетаются об струны мои руки.
Изучил давно науку смерти,
Только в жизни нет такой науки.
Только тускло светит что-то в окнах,
Только пальцы в клавиши вдавились.
Пролетели быстро жизни годы,
Пролетели быстро и забылись.

Ничего не держит в этом мире.
Мысли в черепе внутри с разбегу бьются.
Целый день сижу в своей квартире
И хочу уснуть... и не проснуться!

В КЛЕТКЕ.

Только слезы в глазах – вот награда.
Только пепел и пыль сквозь лучи.
Я один в своем горе. Так надо.
Только что-то от боли кричит.
Всё вокруг стало миром единым,
В один цвет перекрасился мир.
А вдали свет неярким свеченьем
Продирает глаза мне до дыр.

Значит надо мне так,
Хоть не знаю я, кто я.
И меня в клетке держит
Моя паранойя.
Я не вырвусь опять,
Биться в окна напрасно.
Находиться вне клетки
Своей мне опасно.

Я опять одинок, и так лучше.
Сердце просит чужого тепла.
А несчастье моё меня учит,
И мучения жгут мозг дотла.
Я нормальный почти, только время
Изменяет мой облик порой.
Приступ новый моей станет тенью
И последует снова за мной.

Значит надо мне так,
Хоть не знаю я, кто я.
И меня в клетке держит
Моя паранойя.
Я не вырвусь опять,
Биться в окна напрасно.
Находиться вне клетки
Своей мне опасно.

И зачем только знать,
Что я в мире не нужен.
Да и мне моя жизнь
Лишь затем, чтобы жить.
А в душе моей дождь
Вечно ходит по лужам.
И из луж в мои вены
Грязь эта бежит.