Компания подобралась весёлая, лучше некуда. Казалось, они знают и любят друг друга лет сто. Каждый день приносил новые идеи, развлечения, предприятия. Смех не смолкал ни на минуту. Вот что значит жить полной жизнью!

Однажды вечером у костра Джемми сказал:

– А всё потому, что неделя в лесу позволяет узнать человека лучше, чем год совместного проживания в городе.

– Как странно! – вырвалось у миссис Кэрью, которая задумчиво любовалась языками пламени.

– Сам воздух здесь какой-то особенный, волшебный, – счастливо улыбаясь, прибавила Поллианна. – И конечно, ещё это небо, этот лес и озеро… Как и всё, что нас окружает.

– Может быть, это потому, что мы в каком-то смысле отрезаны от мира? – взволнованно воскликнула Сэйди Дин. В отличие от Поллианны эта тема настроила её на серьёзный лад. – Здесь всё настоящее, – продолжала девушка. – В том числе и мы сами. Мы можем быть самими собой, такими, какие мы есть на самом деле. Всё остальное здесь совершенно не важно – богатые мы или бедные, великие или самые обыкновенные. Поэтому здесь мы настоящие!

– Ого! – насмешливо фыркнул Джимми. – Звучит возвышенно!.. Только настоящие мы здесь потому, что рядом нет посторонних глаз, нет соседей вроде мистера Тома или мистера Дика, которые сидят у себя за занавесками, наблюдают за каждым нашим чихом, сплетничают-обсуждают, анализируют каждое наше слово, следят, куда и с кем мы пошли и во сколько вернулись…

– Ах, Джимми, ты просто не признаёшь никакой поэзии! – упрекнула его Поллианна и рассмеялась.

– Потому что я человек дела, – покраснев, возразил Джимми. – А как, по-твоему, можно построить мост через реку или дамбу, если при этом сочинять стишки про водопады и облака?

– Вы правы, Пендлтон! Конечно, главное уметь построить мост, а всё остальное чепуха, – заявил решительным тоном Джемми, и все смущённо замолчали.

Повисла напряжённая тишина. Тогда Сэйди Дин дрожащим голосом попыталась обернуть всё в шутку.

– Подумаешь, какая невидаль – мост! – сказала она. – Лично я предпочла бы любоваться водопадом и облаками. Особенно, если мост портит весь пейзаж…

Компания дружно рассмеялась, и обстановка сразу разрядилась. Но тут Миссис Кэрью неожиданно встала.

– Ну, дети мои, а теперь послушайте, что скажет ваша строгая предводительница!.. Всем марш спать! – твёрдо произнесла она.

Пожелав друг другу спокойной ночи, все послушно разошлись.

Так они и жили на природе. Для Поллианны это было чудесное время. Несмотря на различие характеров и взглядов, всех их соединяла настоящая, горячая дружба.

Она часто говорила с Сэйди Дин о её новом Доме, то есть о благотворительном пансионе для девушек, и о том, какое замечательное дело делает миссис Кэрью. Вспоминали и о былом – о тех временах, когда Сэйди служила продавщицей в галантерейном отделе и продавала банты, и о том, как миссис Кэрью изменила всю её жизнь, сколько для неё сделала. Старики-родители были на седьмом небе от счастья, когда узнали о новой жизни дочери.

– Подумать только, ведь всё это благодаря тебе, – однажды сказала она Поллианне.

– Я-то тут при чём? – запротестовала Поллианна. – Это всё заслуга миссис Кэрью.

С миссис Кэрью Поллианна тоже много говорила о Доме и о планах, которые та строила, чтобы лучше обеспечить будущее своим воспитанницам. А однажды вечером, когда они гуляли по берегу озера, миссис Кэрью вдруг заговорила о том, каким удивительным образом изменилась её собственная жизнь. Совсем как Сэйди Дин, она воскликнула:

– Подумать только, ведь всё это благодаря тебе, Поллианна!

Однако Поллианна снова стала возражать, говоря, что никакой её заслуги в этом нет, это всё благодаря Джемми. Это он, а никто иной так круто изменил жизнь миссис Кэрью.

– Джемми чудо! – взволнованно согласилась миссис Кэрью. – И я люблю его, как собственного сына. Ничуть не меньше, чем если бы он был сыном моей родной сестры.

– Значит, вы по-прежнему не уверены, что он ваш племянник?

– Да, мы ведь так и не узнали ничего определённого. Иногда мне кажется, что это он, а потом вдруг снова одолевают сомнения. Сам-то он не сомневается. Чудесный мальчик! В чём уж точно можно не сомневаться, что в его жилах течёт благородная кровь. Он от природы очень одарённый, не какой-нибудь там уличный бродяжка. Уже одно то, с какой охотой он учится, впитывает всё новое, разве не говорит о его неординарности и благородном происхождении?

– Ну конечно! – радостно подхватила Поллианна. – Главное, что вы его так любите, а значит, настоящий он Джемми или нет – большого значения не имеет…

Миссис Кэрью тихо покачала головой. В её глазах вдруг промелькнули прошлые тревоги и боль.

– Пожалуй, ты права, – немного помолчав, промолвила она со вздохом. – Единственное, что меня иногда беспокоит – если он всё-таки не наш Джемми Кент, то где тогда сейчас наш Джемми? Что с ним? Здоров ли он? Хорошо ли ему? Любит ли его кто-нибудь? Когда я начинаю задавать себе эти вопросы, я снова готова впасть в отчаяние! Честное слово, Поллианна, мне кажется, я бы отдала всё на свете за уверенность, что этот юноша действительно Джемми Кент!

Когда Поллианна с глазу на глаз разговаривала с Джемми, она часто вспоминала этот разговор. Джемми и правда ничуть не сомневался, что он и есть настоящий племянник миссис Кэрью.

– Не могу объяснить, но какое-то внутреннее чутьё подсказывает мне, что я и есть Джемми Кент, – признался он однажды Поллианне. – У меня на этот счёт сомнений никогда не было. После стольких лет даже не знаю, что было бы, если бы я вдруг узнал, что это не так. Миссис Кэрью столько для меня сделала! Подумать только, а если все эти годы она заботилась о совершенно чужом человеке? Нет, этого не может быть!

– Но ведь она всё равно тебя любит, Джемми! Это главное.

– Знаю. Именно поэтому, если вдруг выяснится, что я не я, ей будет особенно тяжело. Как ты этого не понимаешь! Больше всего на свете она мечтает, чтобы я действительно оказался её племянником. Можешь мне поверить, уж я-то знаю!.. Ах, как бы я хотел сделать что-то такое, чтобы она могла мной гордиться! Если бы я только мог зарабатывать, содержать себя, как настоящий мужчина… А так… что я могу? – с горечью воскликнул он, дотронувшись рукой до стоявших рядом костылей.

Эти слова ужасно расстроили Поллианну. Она впервые услышала, чтобы Джемми говорил о том, что он калека, и лихорадочно пыталась придумать, что сказать в ответ. Но прежде чем она успела что-то придумать, лицо Джемми снова прояснилось.

– Знаешь, забудь, что я сказал, – решительно произнёс он. – Я ничуть не жалуюсь. Правда. Кроме того, у меня ведь есть твоя игра, – весело продолжал он. – И я действительно счастлив. Я рад, что могу самостоятельно передвигаться на костылях. Это гораздо лучше, чем быть прикованным к инвалидной коляске!

– А как твоя Книга Радости? – вдруг спросила Поллианна дрогнувшим голосом. – Ты по-прежнему пишешь её?

– Конечно. Теперь у меня не одна тетрадка, а целое собрание сочинений, – с гордостью кивнул он. – Я переплёл все тетради в тёмно-красную кожу, как настоящие книги. За исключением одной. Самой первой, которую подарил мне ещё Джерри…

– Джерри! – воскликнула Поллианна. – Я всё время хотела спросить про него. Как он, где он?

– Он в Бостоне. И по-прежнему трудится в газетном бизнесе, остёр на язык, только теперь ему частенько приходится следить за своей речью: ведь он не просто продаёт газеты, он стал настоящим репортёром, газетным обозревателем. Я помогаю ему, как могу, и мамочке тоже. Кстати, в настоящее время мамочка в санатории, проходит курс лечения от ревматизма…

– Ей лучше?

– О да, гораздо! Скоро она вернётся и будет помогать Джерри по хозяйству. Последние годы Джерри много учился. Приходится навёрстывать упущенное в детстве. Я немного помогаю ему материально. Причём он соглашается брать у меня деньги только взаймы, с отдачей. Он ужасно щепетилен насчёт этого.

– Вот это правильно, – одобрительно кивнула Поллианна. – Я его отлично понимаю. Хуже нет быть нахлебником, брать деньги, когда не можешь их отдать… – Девушка печально вздохнула. – Мне бы тоже хотелось помогать тётушке Полли, после всего, что она для меня сделала…

– Ты теперь и помогаешь.

– Да, так оно и есть, – согласилась Поллианна, окидывая взглядом их маленький лагерь и остальную компанию. – Вот, пустила на лето постояльцев… Никогда бы не подумала, что у меня это получится. Если бы ты знал, Джемми, как отговаривала меня тётушка, когда я рассказала ей об этой идее…

– И что же она говорила?

Поллианна решительно покачала головой.

– Нет, этого я сказать не могу. Пусть останется тайной… А с другой стороны, – продолжала она со вздохом, – пускать на лето постояльцев – занятие временное. Зимой придётся подыскивать другой заработок… Знаешь, у меня есть идея. Я хочу заняться литературой, буду писать рассказы…

– Что ты сказала? Заняться литературой? – изумился Джемми.

– Ну да. Буду сочинять рассказы и продавать их в журналы и газеты… Только умоляю, не делай такое лицо! Что тут удивительного! Занятие как занятие. В Германии у меня были две знакомые девушки, которые неплохо зарабатывали литературой.

– А ты когда-нибудь пробовала писать? – продолжал удивляться Джемми.

– Пока нет… – призналась Поллианна и, видя его скептическую улыбку, почти с обидой воскликнула: – Сейчас я занята моими постояльцами. Не могу же я делать два дела сразу!

– Конечно нет.

– Значит, ты считаешь, у меня не получится? – с упрёком в голосе спросила девушка.

– Я этого не говорил.

– Но подумал. А почему, собственно? Ведь это не пение и не музыка! Чтобы писать, голос не нужен. И владение музыкальным инструментом тоже не требуется.

– Мне кажется, что в каком-то смысле требуется, – тихо промолвил Джемми, смущённо отводя глаза.

– То есть? Что значит – требуется? Не понимаю, Джемми! Чтобы писать, нужны лишь карандаш и бумага. Это совсем не то, что учиться играть на скрипке или фортепиано.

Джемми медлил с ответом.

– Инструмент, на котором играет писатель – сердца людей, – ещё тише произнёс он, по-прежнему не решаясь взглянуть Поллианне в глаза. – По-моему, это самый удивительный инструмент из всех. Стоит прикоснуться к нему – люди плачут или смеются…

Девушка печально вздохнула. У неё на глазах заблестели слёзы.

– Ах, Джемми, как чудесно ты умеешь обо всём рассказывать! Честно говоря, мне никогда не приходила в голову эта мысль: про писательство и человеческие сердца. Что ж, если это так, прекрасно! Тем сильнее мне хочется этим заниматься! Конечно, может, у меня ничего не получится. Хотя, по-моему, у меня всё-таки есть талант: я ведь умею рассказывать истории. Например, часто пересказываю те, которые мне рассказывал ты. Я ведь и сама плакала и смеялась, когда слушала их…

– Ты сказала, что мои рассказы заставляют тебя смеяться и плакать? – взволнованно спросил Джемми, поворачиваясь к девушке.

В его глазах мелькнул странный огонёк.

– Конечно! Ты и сам прекрасно это знаешь. Так было всегда. Ещё в тот раз, когда мы познакомились в городском парке. И если уж на то пошло, не мне, а тебе стоит заняться писательством… А, Джемми? У тебя отлично получится, я уверена!

Ответа не последовало. Джемми словно не слышал девушку… А он и правда не слышал – всё его внимание было поглощено бурундуком, который в эту самую минуту показался на тропинке, а потом зашуршал в кустах.

Кроме Джемми, миссис Кэрью и Сэйди Дин Поллианна любила поговорить с Джимми и мистером Пендлтоном. Они часто гуляли вместе, болтая о том о сём. Поллианне казалось, что только теперь она по-настоящему узнала, что за человек Джон Пендлтон. Здесь, на природе, от его прежней мрачноватой нелюдимости не осталось и следа. Он обожал плавать, кататься на лодке, удить рыбу. Да и пешие прогулки были ему по душе, не меньше, чем Джимми. К тому же он был великолепным рассказчиком. По вечерам возле костра, когда он начинал вспоминать о своих странствиях и приключениях в дальних странах, у Поллианны захватывало дух. Она смеялась и плакала не меньше, чем когда слушала рассказы Джемми.

– Прошу вас, расскажите про «Сахарную пустыню», – просила Поллианна мистера Пендлтона, когда компания собиралась вечером у костра. – Так эту историю называет наша Нэнси, – со смехом поясняла она.

Все тут же присоединялись к просьбе Поллианны, прося мистера Пендлтона рассказать.

Впрочем, по мнению Поллианны, ещё лучше ему удавались истории, которые он рассказывал девушке с глазу на глаз – о её матери, о его любви к ней и вообще о тех далёких безвозвратно ушедших временах. О, это были чудесные, чарующие воспоминания! То, что он вдруг решился теперь рассказать ей о своей единственной, но несчастной любви, удивило не только Поллианну, но и его самого.

– Ума не приложу, что это вдруг я разболтался об этом, – признался он однажды.

– Я так счастлива, что вы доверились мне, – чуть слышно промолвила девушка.

– Так-то оно так, но раньше мне бы и в голову не пришло рассказывать кому-нибудь об этом. Может быть, я решился на это, потому что ты так стала похожа на свою мать. Как две капли воды. Точная её копия!

– Надо же, – вырвалось у простодушной Поллианны, – а я думала, что мама была красавицей…

Мистер Пендлтон едва заметно усмехнулся:

– Она и была красавицей, милая моя!

Поллианна озадаченно наморщила лоб.

– Не понимаю! Почему же вы тогда говорите, что я похожа на неё?

– Ах, Поллианна! – не выдержав, рассмеялся мистер Пендлтон. – Если бы я услышал нечто подобное от любой другой девушки, я бы подумал, что она… Впрочем, это не важно, что бы я подумал… Да ты просто волшебница, Поллианна! Настоящая маленькая колдунья и чаровница!

Девушка покраснела от смущения и пытливо взглянула в его смеющиеся глаза:

– Ах, умоляю вас, сэр, не смотрите на меня так и не дразните меня.

Конечно, моя самая заветная мечта – быть красивой, хотя я понимаю, что это звучит ужасно глупо. Я ведь каждый день вижу себя в зеркале.

– Тогда бы я советовал смотреться в него внимательнее. Особенно в тот момент, когда ты что-нибудь говоришь! – взволнованно сказал мистер Пендлтон.

Поллианна изумлённо распахнула глаза.

– Надо же, то же самое говорил мне и Джимми! – воскликнула она.

– Неужели? Ах, он юный ловелас! – шутливо нахмурившись, проворчал Пендлтон-старший.

Помолчав немного, он покачал головой и совершенно переменившимся голосом тихо промолвил:

– У тебя мамины глаза и её улыбка, Поллианна. А прекраснее твоей мамы не было в целом свете…

Глаза девушки наполнились слезами, и она не смогла выговорить ни слова.

Беседы с мистером Пендлтоном доставляли Поллианне огромную радость. Но ещё больше ей нравилось разговаривать с Джимми. Молодой человек всегда был такой энергичный и уравновешенный. Рядом с ним девушка чувствовала себя необычайно спокойно и уютно. Им даже необязательно было о чём-то разговаривать: даже когда они молчали, им было хорошо и легко вдвоём. Кроме того, Джимми, как никто другой, понимал её; он был сильным, здоровым, счастливым человеком, которого не нужно было жалеть, за которого не нужно было переживать. Его ничто не тяготило в прошлом – ни пропавшие племянники, ни тем более несчастная любовь. Он не ходил на костылях, как Джемми, от одного вида которых у Поллианны болезненно щемило в груди. Рядом с ним можно было просто наслаждаться жизнью, позабыв обо всём на свете.

«Ах, Джимми, что за чудесный человек! – с нежностью думала Поллианна. – Самый лучший!»

Серия сообщений "КНИГА 2: ПОЛЛИАННА ВЫРОСЛА":
Часть 1 - ОПИСАНИЕ; ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть 2 - В ПОИСКАХ РАДОСТИ, ИЛИ ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ДЕВОЧКИ ИЗ БЕЛДИНГВИЛЛЯ; ГЛАВА I: ДЕЛЛА ПРОЛИВАЕТ СВЕТ
...
Часть 21 - ГЛАВА XX: ГОСТИ-ПОСТОЯЛЬЦЫ
Часть 22 - ГЛАВА XXI: ЛЕТНИКЕ ДЕНЬКИ
Часть 23 - ГЛАВА XXII: ЗАДУШЕВНЫЕ ДРУЗЬЯ
Часть 24 - ГЛАВА XXIII: ПРИКОВАННЫЙ К КОСТЫЛЯМ
Часть 25 - ГЛАВА XXIV: ДЖИММИ ПРОЗРЕВАЕТ
...
Часть 30 - ГЛАВА XXIX: ПЕНДЛТОН-СТАРШИЙ ПРОТИВ ПЕНДЛТОНА-МЛАДШЕГО
Часть 31 - ГЛАВА XXX: МИСТЕР ПЕНДЛТОН РАЗРЕШАЕТ ВСЕ СОМНЕНИЯ
Часть 32 - ГЛАВА XXXII: НОВЫЙ АЛАДДИН