Побег Эмелины и Касси привел Легри в величайшее раздражение. Как и можно было ожидать, вся сила его гнева обрушилась на беззащитную голову Тома. Когда Легри объявил рабам о побеге обеих женщин, в глазах Тома блеснул огонек, руки его потянулись к небу. Все это видел Легри. Он заметил и то, что Том не присоединился к своре преследователей. Он хотел было принудить его, но, зная упорство Тома, когда дело касалось его убеждений, отказался от своего намерения. Он спешил, и не стоило сейчас вступать в борьбу с этим негром.

Таким образом, Том остался в поселке вместе с немногими другими невольниками.

После того как Легри, взбешенный и разочарованный, вернулся с безуспешной охоты, злоба, давно накапливавшаяся у него против Тома, превратилась в безумную ярость. Этот негр, не издевался ли он над ним? Издевался с первой же минуты, как Легри купил его! И не чувствовалась разве в нем какая-то скрытая сила, безмолвная, но обжигающая, как адское пламя?

— Я ненавижу его! — бормотал Легри, сидя на краю своей постели. — Я ненавижу его, а он принадлежит мне. Не могу я разве сделать с ним все, что захочу? Хотел бы я посмотреть, кто мне помешает!

Легри сжал кулаки, словно он держал в них какую-то вещь, которую хотел раздавить. Но Том был верный и честный слуга, и хотя Легри за это ненавидел его еще больше, но все же это соображение несколько сдерживало его.

На следующий день он решил созвать соседних плантаторов с собаками и ружьями, чтобы устроить в саваннах облаву и предпринять настоящую охоту по всем правилам. Если он добьется удачи — хорошо; если нет — он вызовет к себе Тома, и тогда… При одной мысли об этом он скрипел зубами и кровь закипала в его жилах. Тогда он сломит его или… У него мелькнула адская мысль, и он с радостью остановился на ней.

— Отлично, — сказала Касси, выглядывая в окошко. — Охота возобновляется!

Несколько всадников уже гарцевали у крыльца, и какие-то чужие псы рвались на привязи. Они лаяли и грызлись между собой.

Двое из этих людей были надсмотрщиками с соседних плантаций. Остальные были приятели и собутыльники Легри по городским тавернам. Они присоединились к охоте в качестве любителей. Трудно вообразить более отвратительную банду. Водка лилась рекой. Легри угощал и рабов, прибывших с соседних плантаций. Таков был обычай: охота на беглых рабов превращалась в праздник для негров, участвующих в преследовании.

Касси прислушалась, прижавшись к оконцу. Свежий утренний ветерок доносил до нее разговоры охотников. Услышав, как они распределяют участки охоты, спорят о достоинствах своих собак, решают, когда следует стрелять, и заранее смакуют, как они расправятся с каждой из беглянок в отдельности, Касси откинулась назад, сжав руки и подняв глаза к небу.

— О господи! — воскликнула она. — Что совершили мы такого, чтобы с нами так обращались!

В голосе ее прозвучало страшное волнение.

— Если б не ты, дитя мое, — продолжала она, повернувшись к Эмелине, — я вышла бы к ним и была бы благодарна тому, кто пристрелил бы меня. К чему мне свобода? Разве вернет она мне моих детей? Сделает меня снова такой, какой я была?

Молодую девушку с ее детской непосредственностью испугало мрачное отчаяние Касси. Она робко взглянула на нее и с нежной лаской сжала ее руку.

— Бедная Касси! — прошептала она. — Отгони от себя такие мысли. Кто знает, если ты вернешь себе свободу, быть может, тебе удастся найти и дочь. Я, во всяком случае, всегда буду тебе дочерью. Я знаю, увы, что мне уже никогда не придется встретиться с моей несчастной матерью… Я буду любить тебя, Касси, даже если ты не станешь меня любить.

Эта тихая девичья нежность смягчила ожесточившееся сердце Касси. Она уселась возле Эмелины и, обняв ее за плечи, стала гладить ее блестящие темные волосы.

— О Лина, девочка моя, — говорила Касси, — я ощущала голод вместе с моими детьми, я вместе с ними терпела жажду, и глаза мои от слез утратили свой блеск. Вот здесь, здесь… — добавила она, ударяя себя в грудь, — стало пусто, совсем пусто. Одно лишь отчаяние живет в моей груди. О, если бы я могла найти моих детей, тогда растаял бы лед, который давит на мое сердце…

— Нужно надеяться, — прошептала Эмелина. — Нужно надеяться, Касси…

Охота длилась долго и была полна оживления, но результатов все же не дала.

Касси из своего убежища с насмешливым торжеством глядела на Легри, который вечером соскочил с лошади, усталый и раздосадованный.

— А теперь, Квимбо, — приказал он, во всю длину растянувшись в гостиной на диване, — иди и приведи сюда этого Тома. Да поскорей! Старый пес все знает. Я выколочу тайну из его черной шкуры.

Сэмбо и Квимбо терпеть не могли друг друга. Сходились они только в своей общей ненависти к Тому. Легри вначале объявил им, что купил Тома с целью сделать из него старшего надсмотрщика; отсюда и родилась их вражда к нему. Эта враждебность еще усилилась, как только они заметили, что Том впал в немилость. У таких хитрых и вероломных людей, какими стали они, это вполне естественно. Поэтому понятно, с какой охотой Квимбо выполнил приказание Саймона.

В душе Тома, когда он узнал, что его зовет Легри, мелькнуло предчувствие. Ему был известен план беглянок, он знал также, где они сейчас находятся. Ему знаком был страшный нрав человека, с которым ему предстояло вступить в борьбу. Знал он и то, какой неограниченной властью над ним обладал его противник. Но он твердо решил, что у него хватит силы умереть и он не предаст несчастных и слабых.

Опустив на землю корзину, он без сопротивления отдался в грубые руки Квимбо.

— Так, так! — приговаривал черный гигант, волоча его за собой. — Попадет же тебе! Хозяин у тебя в долгу, все припомнит! Научит тебя, как помогать хозяйским неграм удирать от него!

Ни одно из этих жестоких слов не коснулось слуха Тома. Он шел вслед за Квимбо, и мимо проносились деревья, кусты, хижины рабов, они скользили перед глазами, как затянутый туманом ландшафт мимо быстро мчащегося экипажа. Сердце его билось сильнее обычного. Он понимал, что приближается роковой час.

Легри поднялся навстречу Тому и, стиснув зубы от ярости, грубо схватил его за ворот куртки.

— Итак, Том, — проговорил он, задыхаясь от бешенства, — известно ли тебе, что я решил тебя убить?

— Это вполне возможно, сэр, — сказал Том совершенно спокойно.

— Да, я решил… убить… тебя, — повторил Легри с расстановкой и делая ударение на каждом слове, — если ты не скажешь мне все, что знаешь. Эти женщины… где они?

Том молчал.

— Слышишь, ты! — топая ногами, прорычал, словно разъяренный лев, Легри. — Говори!

— Мне нечего сказать вам, хозяин, — медленно, спокойно и решительно проговорил Том.

— Как ты смеешь мне так отвечать, старый пес?! — закричал Легри. — Итак, ты ничего не знаешь?

Том продолжал молчать.

— Говори! — заорал Легри громовым голосом и ударил его изо всех сил. — Ты что-нибудь знаешь об этих женщинах?

— Знаю, но ничего сказать не могу. Я могу умереть.

Легри с трудом перевел дух. Сдерживая бешенство, он схватил Тома за плечи, приблизил свое лицо к его лицу и со страшной угрозой в голосе произнес:

— Послушай, ты вообразил, что если я один раз помиловал тебя, то и теперь не выполню свою угрозу. Но на этот раз я твердо решил. Ты с первого дня не пожелал подчиниться мне. Так вот, теперь решено: я заставлю тебя покориться или убью! Либо одно, либо другое. Я выпущу всю кровь твою по каплям… Я выцежу эти капли одну за другой, пока ты не сдашься!

Том молчал.

Тишина была так глубока, что ясно слышалось тиканье старинных часов. Но она длилась недолго.

В глазах Легри мелькнули сомнение, нерешительность. Затем злоба одержала верх, и Легри в неистовом бешенстве бросился на Тома и ударом кулака свалил его на пол.

Описание жестокостей возмущает нас. Оно может взволновать нас, смутить наш душевный покой!

А между тем все это происходит в моей стране, совершается каждый день, о Америка, под защитой твоих законов! И церковь является свидетельницей совершаемого, видит все и… молчит!

…Истязание длилось долго.

— Он кончается, хозяин, — проговорил Сэмбо, невольно тронутый покорностью Тома.

— Еще! Еще! Надбавь, пока он не уступит! — вопил Легри. — Или он признается, или я выпущу из него последние капли крови!

Том приоткрыл глаза и взглянул на своего мучителя.

— Несчастный… — проговорил он. — Ты ничего больше не можешь мне сделать! — И он потерял сознание.

— Клянусь своей душой, он, кажется, издох! — сказал Легри, подойдя ближе, чтобы посмотреть на свою жертву. — Да, мертв! Навсегда закрылась его проклятая глотка. И то хорошо!

Да, Легри, эти уста умолкли. Но кто заставит умолкнуть голос, проснувшийся в твоей душе, — голос твоей совести? Но нет, тебе не дано услышать этот голос!

Том был еще жив. Его мужество и проявленное во время истязаний терпение произвели глубокое впечатление на обоих негодяев, которые, подчиняясь воле хозяина, пытали его.

После ухода Легри они сделали все, чтобы привести Тома в сознание.

— Мы совершили злое дело, — сказал наконец Сэмбо. — Надеюсь, что оно на том свете будет записано на счет хозяина, а не на наш!

Они обмыли его раны и постелили постель из подгнившего хлопка. Один из них побежал в дом и выпросил там, будто для себя, стакан водки. Он влил несколько капель в рот Тома.

— Том, мы виноваты перед тобой! — сказал Квимбо.

— Прощаю вам от всего сердца… — проговорил умирающий. — Вы сделали это не по своей воле…

Тогда оба эти человека, не знавшие жалости, почувствовали, что слезы навернулись у них на глазах.

Два дня спустя по аллее, вдоль которой росли китайские деревья, легкий экипаж подкатил к дому Легри. Молодой человек, бросив вожжи на спину лошадей, торопливо соскочил с подножки и спросил, где ему найти хозяина дома.

Это был не кто иной, как Джордж Шельби.

Чтобы понять, каким образом он оказался здесь, нам необходимо вернуться несколько назад.

Письмо, написанное мисс Офелией и адресованное миссис Шельби, по несчастной случайности провалялось около двух месяцев на почте. За это время Том, как мы уже знаем, был продан и увезен в болота Красной реки.

Миссис Шельби прочла письмо с глубоким огорчением. Но предпринять в те дни она ничего не могла. Муж ее был тяжко болен, лежал в горячке, и она не отходила от его постели. Джордж Шельби был уже взрослым юношей, он помогал матери в управлении делами отца.

Мисс Офелия, к счастью, указала в письме адрес адвоката, который вел дела Сен-Клера. Джордж написал ему и попросил сообщить все, что известно о Томе. Положение, в котором находилась семья Шельби, не давало возможности сделать большего. Смерть мистера Шельби навлекла на семью множество тяжелых забот.

Мистер Шельби проявил неограниченное доверие к деловым способностям своей жены, завещав ей распоряжаться всеми своими денежными делами. Но это значило и возложить на нее очень трудные обязанности.

Со свойственной ей энергией миссис Шельби принялась распутывать денежные дела своего покойного мужа. С помощью Джорджа она прежде всего взялась за проверку счетов. Миссис Шельби решилась кое-что продать, лишь бы покрыть долги и внести ясность в их положение.

Именно в этот период, когда она и Джордж были заняты продажей участков и деловыми переговорами, пришел ответ от доверенного Сен-Клеров. Он сообщал, что ему ничего не известно, кроме того, что Том продан с аукциона.

Ни Джордж, ни миссис Шельби не могли удовлетвориться таким ответом. Полгода спустя Джорджу пришлось отправиться в низовья Огайо. Он решил заехать в Новый Орлеан и навести справки о несчастном Томе.

После долгих и бесплодных поисков Джордж столкнулся с человеком из Нового Орлеана, который сообщил ему все нужные сведения. Запасшись необходимыми деньгами, он отправился на Красную реку с твердым намерением выкупить своего старого друга.

Его провели в дом. Легри сидел в гостиной.

Он принял молодого человека с грубоватой любезностью.

— Я узнал, — сказал Джордж, — что вы купили в Новом Орлеане негра по имени Том. Он принадлежал моему отцу, и я приехал узнать, нельзя ли его выкупить.

Легри нахмурился.

— Да, — ответил он, — я действительно купил раба с такой кличкой. И потерпел на этой покупке чертовский убыток. Наглый пес, негодяй, который по всякому поводу готов был бунтовать! Он подбивал моих негров к побегу. Он помог удрать двум женщинам, которым цена была тысяча долларов штука. Он не отрицает этого. А когда я велел ему сказать, где они находятся, он гордо заявил, что хотя ему это и известно, но он ничего не скажет. И уперся на своем, хоть его и пороли по моему приказу, и как следует пороли! Мне кажется, что сейчас он пытается сдохнуть, но не знаю, удастся ли ему это.

— Где он? — вскричал Джордж. — Где он? Я хочу его видеть!

Щеки молодого человека вспыхнули, но он еще сдерживался.

— Он там, вон в том сарае, — сказал негритенок, державший под уздцы лошадь Джорджа.

Легри обругал мальчугана и пнул его ногой. Джордж, не произнеся ни слова, бросился к складу.

После той страшной ночи прошло уже двое суток. Том лежал неподвижно. Он не чувствовал боли, так как нервы его после бесчеловечных истязаний утратили чувствительность. Он находился в каком-то глубоком забытьи.

Иногда ночью к нему пробирался кто-нибудь из негров, урывая хоть несколько минут от кратких часов своего отдыха. Бедные люди, что могли они ему дать? Глоток воды? Но подносили они ему этот глоток от сердца, переполненного жалостью к его страданиям. На лицо Тома капали их слезы, слезы сострадания и благодарности.

В одну из ночей Касси выскользнула из своего убежища и, невзирая на опасность, пробралась в сарай, где, как она узнала из случайно услышанного разговора, лежал умирающий Том, принесший себя в жертву ради нее и Эмелины.

Ее тронули последние слова, слова любви и жалости к своим несчастным товарищам, которые произносили холодеющие уста Тома. Впервые за долгие годы эта суровая и гордая женщина изливала свое горе в слезах.

Войдя в сарай, Джордж почувствовал, что у него кружится голова.

— Возможно ли?! Возможно ли, мой дорогой дядя Том! Старый мой дядя Том! — проговорил он, опускаясь на колени около своего старого друга.

В этом голосе было нечто такое, что проникло в душу умирающего. Том повернул голову и прошептал:

— Смертное ложе мое, по воле господней, стало мягче пуха…

Джордж склонился к бедному рабу, и из глаз его хлынули слезы, делавшие честь его мужественному сердцу.

— Дядя Том, дорогой друг мой! Очнись! Скажи хоть что-нибудь… Взгляни на меня! Ведь это я, Джордж, около тебя… Я, твой маленький Джордж! Неужели ты не узнаешь меня?

— Мастер Джордж… — проговорил Том почти угасшим голосом и приоткрыл глаза. Казалось, сознание оставило его.

Затем медленно, постепенно мысли его стали проясняться. Блуждающий взгляд остановился на лице юноши, мозолистые руки сплелись, и по щекам его покатились слезы.

— Свершилось… свершилось желанное, — прошептал он. — Они не забыли меня… Легче стало у меня на сердце… Теперь я могу спокойно умереть…

— Нет, нет! Ты не умрешь! Ты не должен умереть! Не смей даже думать об этом! Я приехал, чтобы выкупить тебя и увезти домой! — воскликнул Джордж в горячем порыве.

— Ах, мастер Джордж, вы опоздали… Меня уже ждет смерть…

— Том, милый, не умирай! От одной только мысли о том, что́ ты перенес, у меня сердце готово разорваться! А видеть тебя лежащим в этой дыре… Бедный, бедный мой дядя Том!

— О нет, не бедный, — торжественно произнес Том. — Я был бедный, но это время миновало… О мастер Джордж, я не поддался соблазну, не выдал несчастных… Я победил…

Джордж был поражен, слыша, с какой силой были произнесены эти слова, хотя голос и прерывался от слабости. Он благоговейно молчал.

Том сжал руку своего молодого хозяина.

— Только не говорите Хлое, в каком виде вы застали меня… — тихо сказал он. — Бедная моя жена… она не снесла бы такого удара. Скажите ей только, что видели меня. Бедные детки мои… бедная маленькая крошка… девочка моя. Мое сердце разрывалось, когда я думал о них. Передайте хозяину и доброй нашей хозяйке, что я сохранил горячую привязанность к ним. Всем, всем передайте дома, что я очень любил их…

В эту минуту к дверям сарая подошел Легри. С досадой и деланым безразличием он заглянул внутрь.

— Негодяй! — с возмущением проговорил Джордж. — Я радуюсь мысли, что когда-нибудь дьявол расквитается с ним за все его дела!

— О нет, не надо так говорить, — сказал Том. — Кто знает, быть может, он еще раскается…

Силы, которые радость встречи с молодым хозяином придала Тому, быстро таяли, уступая место страшной слабости. Глаза его закрылись, в чертах произошла таинственная перемена, возвещающая о приближении конца. Дыхание замедлилось, стало коротким и трудным. Широкая грудь тяжело поднималась и опускалась. Но лицо сохраняло выражение торжественного покоя.

Еще несколько мгновений, и он уснул с улыбкой на устах. Джордж сел подле него, полный молчаливого благоговения. Место, где скончался Том, казалось ему священным. Он закрыл угасшие навсегда глаза, затем медленно поднялся.

Повернувшись, он увидел, что за его спиной стоит Легри. Лицо его было угрюмо.

Смерть, свидетелем которой был Джордж, на время подавила его буйный юношеский гнев, но присутствие Легри было ему невыносимо. Он стремился уйти, по возможности не вступая с ним в лишние разговоры.

— Вы выжали из Тома все, что могли, — сказал он. — Сколько вы возьмете с меня за его тело? Я хочу увезти его и похоронить по-настоящему.

— Дохлыми неграми я не торгую, — резко ответил Легри. — Можете хоронить его, где и когда хотите.

— Ребята, — повелительным тоном обратился Джордж к неграм, которые толпились вокруг. — Помогите мне поднять его и отнести ко мне в экипаж. Затем достаньте лопату.

Один из негров побежал за лопатой, двое других помогли Джорджу уложить тело Тома в экипаж.

При всем этом Джордж не удостоил Легри ни словом, ни взглядом. Легри молчал, предоставив Джорджу распоряжаться по своему усмотрению.

Насвистывая с деланым равнодушием, он последовал за Джорджем до экипажа.

Джордж отодвинул сиденье, чтобы освободить место, разостлал по дну экипажа свой плащ и бережно уложил тело Тома. Затем, повернувшись, он посмотрел в лицо Легри и, с трудом владея собой, проговорил:

— Я еще не высказал вам, что думаю о совершенной вами гнусности. Сейчас не время и не место для этого. Но запомните: эта кровь будет отомщена. Я предам это преступление самой широкой огласке. В ближайшем городе я заявлю о совершенном вами убийстве.

— Сделайте одолжение, заявляйте! — ответил Легри, презрительно щелкнув пальцами. — Заявляйте! Хотел бы я только знать, чем вы подтвердите ваше обвинение? Где у вас свидетели? Где доказательства?

Джордж не мог не согласиться, что, к сожалению, Легри прав. На плантации не было ни одного белого, а для суда в Америке показания цветных недействительны.

— А в общем, — сказал Легри, — сколько шума из-за какого-то дохлого негра!

Эти слова подействовали как искра, попавшая в бочку с порохом. Сдержанность не принадлежала к числу главных качеств Джорджа. Он резко обернулся и мощным ударом, нанесенным Легри прямо в лицо, свалил его наземь.

Есть люди, которым побои, несомненно, идут на пользу. Ткните их носом в грязь, и они проникнутся к вам уважением. Легри принадлежал именно к такому сорту людей. Он поднялся, стряхнул пыль, приставшую к его одежде, и проводил взглядом медленно удалявшийся экипаж. Видно было, что он исполнен уважения к Джорджу. Он не раскрыл рта, пока экипаж и следовавшие за ним люди не скрылись из глаз.

Миновав границу плантации, Джордж остановился у небольшого песчаного холма, вокруг которого росли деревья. Это место запомнилось ему, когда он ехал на плантацию.

Здесь он вырыл могилу для своего друга.

— Хозяин, — спросили негры, когда все было готово, — что же делать с плащом?

— Похороним его завернутым в плащ, — сказал Джордж. — Бедный Том, это единственное, что я могу теперь дать тебе… Но хоть это будет твоим…

Тело молча опустили в могилу. Засыпав ее, негры покрыли могилу дерном.

— А теперь, ребята, можете идти, — сказал Джордж, сунув каждому из них в руку по четверть доллара.

Затем Джордж опустился на колени у могилы своего старого друга.

— Здесь, у твоей могилы, — проговорил он, — клянусь сделать все, что только будет в моих силах, чтобы смыть с моей страны проклятое клеймо рабства!

Серия сообщений "ГАРРИЕТ БРИЧЕР-СТОУ: ХИЖИНА ДЯДИ ТОМА+Х/Ф":
Часть 1 - АННОТАЦИЯ; ОГЛАВЛЕНИЕ; ГЛАВА 1: В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С "ГУМАННЫМ" ЧЕЛОВЕКОМ
Часть 2 - ГЛАВА II: МАТЬ; ГЛАВА III: МУЖ И ОТЕЦ
...
Часть 31 - ГЛАВА XXXVII: СВОБОДА; ГЛАВА XXVIII: ПОБЕДА
Часть 32 - ГЛАВА XXXIX: СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПЛАН
Часть 33 - ГЛАВА XL: ЖЕРТВА; ГЛАВА XLI: МОЛОДОЙ ХОЗЯИН
Часть 34 - ГЛАВА XLII: ИСТОРИЯ ОДНОГО ПРИВЕДЕНИЯ; ГЛАВА XLIII: МЕСЯЦ СПУСТЯ
Часть 35 - ГЛАВА XLIV: ОСВОБОДИТЕЛЬ; ГЛАВА XLV: В ЗАКЛЮЧЕНИЕ - ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО СЛОВ; ПРИМЕЧАНИЕ