В Москву в 1812 году вошло, по правде говоря, две армии. Одна армия считалась лучшей в мире. Под управлением гения. Вошла колоннами, под музыку имперских маршей. Это я о французах. Вторая армия была самодеятельной, без всякого управления и состояла из подмосковных крестьян, которые вошли в Москву по-артельно, вразнобой и без маршей. Москва вскоре загорелась и две армии, демонстративно не замечая друг друга, принялись осваивать оставленные без присмотра ресурсы. Французов больше интересовали драгметаллы. Русское крестьянство кряжисто выламывало всё могущее быть полезным в непростой крестьянской жизни. В первую очередь, всё железное, чугунное, основательное. Ну и мебель, разумеется. Именно так Подмосковье познакомилось с такой острой новинкой повседневности как стул. Стул произвёл некоторую революцию в природном сознании подмосковных жителей. Индивидуальная площадка для сидения вместо привычной коллективистской лавки. Мобильность дизайна, способность легко и прихотливо трансформировать внутреннее пространство избы вместо вековечного и непоколебимого сидения вдоль стен по возрасту и почёту с бородами до пояса.

Жадное осваивание Москвы подмосковным крестьянством пылающей осенью 1812 года сделало для европеизации России больше чем основание Санкт-Петербурга. Во всяком случае, больше, чем учреждение Академии наук вкупе с Академией художеств, это точно.

Европу из Москвы вывозили на подводах.

Это не был грабёж. Это был крестьянский Клондайк.

Москвичи, оставшиеся в городе, метались меж вестфальских гренадёров, итальянских фузилёров, Старой и Молодой гвардией и прочей прилично озверевшей солдатни. По воздуху искры, гарь, пух, чьи-то клочья летят, колокола от жара звонят сами, а из дымных закоулков выползает серо-бурая всепоглащающая крестьянская масса и по-муравьиному деловито стаскивает сапоги, самовары и конские дуги в кучи для удобства транспортировки к своим муравейникам.

Зажиточных москвичей из центра старой столицы крестьяне за русских принимали с оговорками. Проводили экспресс-диагностику русскости. Не знаешь, когда день Св. Триандофила-Травосея Египетского, не очень твёрдо читаешь по памяти "Верую"? Москвич, не взыщи!

Маршал Ней жил на Маросейке, рядом с Ильинскими воротами. Его адъютант, молодой такой француз, утром выходит из дома, который занимает Ней, видит, что русские крестьяне активно разбирают что-то из соседнего здания. В центре. В расположении французского корпуса. В трёх шагах от маршала Франции, герцога Эльхингенского, покорителя Европы, сокрушителя всего на свете Мишеля Нея. Адъютант к ним. Он же молодой. И вот подходит он сначала очень решительно, по-гасконски так подходит, эполеты, орден Почётного легиона, аксельбанты, пропахшие порохом Бородина. И начинает этих крестьян видеть всё ближе и ближе. С каждым шагом всё отчётливее. Сначала-то он решил всех-всех разогнать строгим окриком, распугать всё это безобразие в лаптях, чтобы разлетелось неприятно деловитое вороньё, хлопая армяками. Но с каждым шагом решимость и задор адъютанта оставляют потихоньку.

И когда он подходит совсем близко к продолжающим растаскивать какие-то кровати мужикам, то решимости у него хватает только негромко спросить, неожиданно даже для самого себя: "А где тут, господа, госпиталь?" По - французски спросить. Мужики его, вроде, и не слышат. Продолжат страдничать. Увязывают, упихивают и выволакивают. В спину адъютанту смотрят его родные солдаты, которым тоже интересно стало, чем тут всё дело закончится. А в лицо адъютанту смотрят русские глаза из-под бровей. И адъютант понимает, что он здесь совсем один, со своим орденом, аксельбантами и эполетами. Что сзади стена и впереди стена. И серое, огромное и безразличное, небо Азии над головой. И с неба тоже кто-то смотрит на него, капитана. И что теперь делать ему? Как, куда, зачем?! Он хватает проходящего оборванного русского мальчика из явно благородных и просит перевести мужикам свой вопрос. Мальчик переводит мужикам вопрос про "а где здесь госпиталь?"

Много лет спустя, став довольно известным и очень взрослым человеком, тот маленький мальчик вспоминал: "Выслушав заданный мною вопрос про госпиталь, мужик оглянулся по сторонам с какой-то невыносимой мукой и с болью в голосе произнёс: "Да долго ли нам мучиться-то? Долго ли нам тут это терпеть-то, господи?! Оспиталь!", выхватил железный лом и ударил француза по голове - тут и конец..."

Спелеология открыла нам удивительный мир подземного царства,

полный таинственной и величественной красоты.

Представляю Вам подборку фотографий, сделанных в 20-ти разных

пещерах мира, каждая из которых по своему интересна и знаменита среди спелеологов мира.

Не труд сделал из обезьяны человека, а любопытство и жажда халявы.

Сержант наставляет рядового женского батальона:
— И запомните, рядовой Иванова, часовой должен кричать:

«Стой! Кто идёт?» — а не «Не подходи, а то закричу!».

— Сколько у вас детей?
— Семь.
— Сколько им лет?
— Двенадцать, одиннадцать, десять, девять, восемь, семь и шесть.
Потом мы купили телевизор.

Вовочка кричит из ванной:
— Мама, ты мне какую рубашку погладила? С короткими рукавами или с длинными?
— С короткими, а почему ты спрашиваешь?
— Чтобы знать, до куда руки мыть.

— Девушка! Это вино делает вас неотразимой!
— Но я не пила вина!
— Это неважно. Зато я выпил.
 

Даже если вы знаете 15 иностранных языков, русский вам все равно необходим.

Мало ли что, упадете или что-то тяжелое на ногу уроните.

Египет. Отель. Русские туристы. Администратор проводит инструктаж:
- В номере - один стол, два стула, две кровати, четыре стены.

Так должно остаться после вашего отъезда.

И еще в отеле 23 немца, которые не причастны ко второй мировой войне.

- Какая же ты всё-таки у нас доча вредная!
- Все претензии к производителям!



— У меня вчера был ужасный вечер!

На вечеринке я явно перебрала шампанского и когда мы с Серёжкой уединились —

этот негодяй воспользовался моим положением!
— Неужели он?!..
— Да ты что! Гораздо хуже — он сбежал!

— Вы не готовы! Я ставлю вам 2. Вам с вашим лицом замуж надо, а не сопромат учить!
Студентка уходит в слезах. Преподаватель смотрит ей вслед:
— Стойте, дайте зачётку, — исправляет 2 на 4, — Вам с такими кривыми ногами мужа не найти.


— Сынок, собери свои игрушки!..
— Да ну, мам, я лучше в углу постою...

— Почему ты с ним разводишься?
— Он мне изменяет!
— И что конкретно он тебе уже поменял?

- Я дико извиняюсь, но на вас нитка.
- Это купальник.

Я поменяла гудок в машине на звук выстрела.

Теперь люди намного быстрее уступают мне дорогу.

Александр Сергеевич Пушкин умер в 37 лет.
А ТЫ что сделал для своей Родины?
Пенсионный фонд Российской Федерации

Олимпийский огонь в Сочи зажжет Алина Кабаева.

А что ты сделал для своей девушки?


- Собираюсь в поход, но боюсь заблудиться.
- А ты ориентируйся по звёздам.
- Это как?
- Очень просто. Где звёзды - там и небо.

После лоботомии Степан стал как-то проще смотреть на вещи.

Я по-прежнему желаю тебе счастья, но в этом больше не участвую. 

ВЫ СОБАЧКУ-ТО - ЗАМЕТИЛИ, МУЖИКИ?

ВЫРУЧИЛ...


ДРУЗЬЯ


ЗНАЕТЕ ТАКОГО?


И ВОВСЕ НЕТ...


О ДРУЖБЕ


ОККУПАНТЫ


СУСАНИН...


УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК


"Я БЫЛ ЦЕНИТЕЛЬ ЧИСТОГО ИСКУССТВА..." РИМЕЙК. 


ЭТО - НЕ Я!!!

Россия, о которой не рассказывали в школе

Дмитрий Григорьевич Левицкий один из самых лучших портретистов российской империи. Серия портретов девиц Смольного института причислена к шедеврам мировой живописи.
Левицкий родился в Киеве в 1735 годе. В детстве учился у отца художника-гравера и у живописца  Антропова. В 1758 году переехал в Санкт-Петербург и начал обучение в Академии Художеств. Его успехи в портретной живописи были на столько превосходны, что уже в 35 лет он получил звание академика и руководил портретным классом.
Мировое признание к Левицкому приходит в середине 1770-х годов, когда его картины начинают раскупать богачи российской империи. К тому же, художник активно рисовал портреты на заказ.
Парадный портрет с насыщенными цветами, но в тональном единстве, с выразительными и натуральными позами людей на портретах – это те непревзойдённые качества, которые давались Дмитрию Левицкому еще в юном возрасте. Умер художник в 1822 году все в том же Санкт-Петербурге.

Автопортрет, 1783 

Если художнику при помощи созданного им изображения, удаётся передать свои чувства, значит, его произведение не будет нуждаться в переводчике. Наши глаза видят картину художника точно так же, как и реальный мир. Здесь не нужна речь, искусством правят эмоции. В талантливом художнике заключается сама суть изобразительного искусства, когда легкокрылая и неуловимая муза сочетается с мастерством и точностью художественного знания.

Лазурный берег (кликабельно)

     Михаил Юрьевич Лермонтов в поэме «Тамбовская казначейша» описывает скандальную историю, случившуюся в Тамбове. Находившийся там проездом штаб-ротмистр Гарин обыграл в карты местного казначея Бобковского. Ситуация была бы банальна, если бы не ставка в этой игре, которой оказалась красавица Авдотья Николаевна, его супруга. Поэма сама по себе скандальная, но куда скандальнее была реальная история, которая легла в основу сюжета…

Война 1812 года стала первой, по окончании которой награждали женщин. По указу от 8 февраля 1816 г. медалью «В память отечественной войны 1812 года» были награждены вдовы генералов и офицеров, погибших в боях, женщины, которые трудились в лазаретах и ухаживали за ранеными, а также дамы — старейшие в дворянских родах, внесшие крупные пожертвования на ведения войны. Всего для женщин было изготовлено 7606 медалей. В нашем материале — семь женских подвигов в войне 1812 года…

Хитровка: Россия, которую стоило потерять

      Мигранты, как и нелюбовь к ним, — это давняя черта московской жизни. На протяжении как минимум полутора веков миграция была важным, а часто и основным фактором роста городского населения. Большинство сегодняшних москвичей — это дети или внуки мигрантов…

     Первая массовая волна миграции в Москву пришлась на вторую половину XIX века, когда население города увеличилось втрое, с 400 тыс. в 1868-м до 1,2 млн в 1900 году. В это время Москва по относительному числу мигрантов опережала другие европейские мегаполисы — до американских ей, правда, было далеко.

     В 1880-е годы 72% жителей Москвы не могли назвать ее родным городом, тогда как аналогичный показатель для Петербурга составлял 70%, для Парижа — 68%, для Берлина — 57%, а для Лондона — всего 38%. Лондон вообще был редким европейским мегаполисом, где местных было больше, чем приезжих.

Торговля на рынках — первое и любимое занятие приезжих в Москве.

Другой интересной особенностью дореволюционной Москвы был недостаток женщин. Если в Лондоне и Париже, Берлине и Вене женщины составляли чуть больше половины городского населения, то в Москве они были в дефиците — на рубеже веков на 100 мужчин приходилось только 75 женщин.

А если брать только возрастную группу от 15 до 35 лет, то на десять ребят, по статистике, было всего шесть девчонок. Большинство трудовых мигрантов в Москве были молодыми мужчинами. Это характерно и для современных миграционных потоков, но в XIX веке число приезжих в Москве было так велико, что определяло демографическую ситуацию в городе.

Безусловно, важное отличие миграции в Москву XIX века от сегодняшней заключается в ее этнической однородности. И в 1860-е, и в 1900-е мигранты прибывали в основном из губерний Центральной России: Смоленской, Калужской, Тульской, Рязанской, Владимирской, Тверской, Ярославской.

Любимый вид досуга "понаехавших" — пьянка и мордобой.

Правда, несмотря на общие с приезжими национальные корни, москвичи и те, кто считал себя москвичами, встречали гостей без особого энтузиазма. Именно в миграции видели причины городских санитарных проблем и эпидемий, недостатка жилья и роста цен на квартиры, преступности и проституции.

Москвичи считали приезжих нецивилизованными, отсталыми, чужими. По крайней мере тех приезжих, которые пополняли городской рабочий класс, — а таких было большинство. Действительно, в XIX веке рабочие-мигранты, хотя и русские, отличались от москвичей не меньше, если не больше, чем теперь. Такие рабочие были обычно выходцами из деревни, часто неграмотными и долгое время продолжали оставаться крестьянами как культурно, так и юридически.

Одежда и прическа, речь и манеры, отношение к телу и чистоте, потребительское поведение, ценности и потребности — по всем этим параметрам они были частью иного, небуржуазного, немосковского мира. Горожанам конца XIX века казалось, что мигрантов надо дисциплинировать, образовывать, перевоспитывать, а иначе «окрестьянивания» Москвы не избежать.

Мигранты возле ночлежки.

Особенно пугали образованных москвичей жилищные условия мигрантов. XIX век вообще придавал особое значение дому и домашнему уюту. Именно в это время публичная сфера в жизни горожан стала отделяться и отдаляться от частной: вместо того чтобы работать в собственном хозяйстве или мастерской или жить в доме своего работодателя, люди стали именно «ходить на работу», расположенную где-то совсем в другом месте.

Дом при этом противопоставился работе, став пространством для частной жизни конкретной семьи. В среде московских рабочих-мигрантов этот идеал домашней жизни, организованной в соответствии с нормами гигиены и морали, был труднодостижим. Некоторые из них были, пользуясь современной терминологией, бомжами, то есть не имели в городе вообще никакого жилья и вынуждены были спать «под верстаком в углу мастерской». Другие жили в фабричных общежитиях с комнатами на несколько десятков человек, о частной жизни в которых можно говорить лишь с огромной натяжкой.

Большая часть мигрантов оседала в районе Хитровки, где было самое дешевое жилье.

Большинство мигрантов снимали комнаты, углы или отдельные койки в квартирах, вид которых вызывал у представителей московского среднего класса ужас и жалость. Особенно смущало последних полное несоблюдение санитарных норм и смешение полов в квартирах рабочих, когда «в одной небольшой комнате помещаются несколько девушек с фабрики и молодые приказчики» или когда «19-летняя работница с фабрики «Эйнемъ» («Красный Октябрь») спит на одной койке со своим взрослым двоюродным братом, служащим приказчиком в чайном магазине, причем родители объясняют это тем, что все остальные койки сданы жильцам».

Среднее количество жильцов в московской квартире было 8–9 человек, причем не потому, что сами квартиры были крупнее, чем сегодня. Наоборот, скученность была наибольшей именно в маленьких квартирах: в дореволюционной московской «однушке» жило в среднем шесть человек.

Также на Хитровке была и самая большая "биржа труда" для мигрантов.

Жильцы таких переполненных квартир часто были выходцами из одной местности или работали в одной сфере. Например, рабочий фабрики Густава Листа на Софийской набережной Семен Канатчиков, приехавший в Москву в 1895 году, снимал квартиру вместе с 15 другими мужчинами. В этой квартире ему досталась маленькая угловая каморка без окон, где кроме него жило еще двое рабочих и множество клопов.

Их более успешные и культурные современники называли такие квартиры «логовом австралийских дикарей», хотя обитали в них совсем не представители другой цивилизации, а «нормальные русские мужики» откуда-нибудь из Рязанской или Калужской губернии.

Одинаковая национальная и религиозная принадлежность совершенно не означала, что москвичи готовы были видеть в приезжих «своих». И в XIX веке мигранты представлялись москвичам чужими, только тогда эта чужеродность объяснялась не национальностью или конфессией, а крестьянским происхождением.  

      Вклад Николы Теслы в хай-тек двадцатого века сложно переоценить. На его открытиях построена вся технология двадцатого столетия. Именно его работа сделала возможным появление современной электроники. И если хотя бы половина из того, о чем говорят его многочисленные поклонники, Никола Тесла действительно изобрел, можно с уверенностью говорить о том, что Тесла стал не только величайшим изобретателем двадцатого века – он стал провидцем и основателем технологий третьего тысячелетия…

       Наверное, все видели величественный профиль Нефертити. Пластические хирурги копируют разрез ее глаз, форму губ и носа, модницы повторяют макияж знаменитой царицы, а дизайнеры создают летящие платья, сандалии и украшения, как на ее портретах. Но сведения о личности этой красавицы настолько противоречивы, что представить целостную картину весьма затруднительно. И все же, давайте попробуем…