Когда монахом Вивекананда странствовал по Индии, то всегда имел при себе две книги: Бхагават-Гиту и «Подражание Христу» Фомы Кемпийского. В своих выступлениях на Западе Вивекананда не раз обращается к образу Христа, Его Учению и великой миссии. Он говорит: «Три года его служения были как одна спрессованная, сжатая эпоха. Посмотрите, каким исполином был Христос: проходят века и эпохи, а энергия, которую он оставил в мире, не только не исчерпана, но даже не развернулась ещё в полную силу».

Вспомним слова Вивекананды, которые любила Елена Ивановна Рерих: «Истинно, если бы я жил во времена Христа, я бы кровью сердца моего омыл Ему ноги».

Вивекананда говорит и о той величайшей истине, которую до сих пор не могут принять многие закостенелые сознания. Приводя отрывок из Бхагават-Гиты: «Если ты когда-нибудь услышишь о великом человеке огромной энергии и чистоты, ведущем борьбу за возрождение человечества, знай, что он рождён от Моей славы, что вершу через него», — Вивекананда призывает: «Давайте смело искать Бога не только в Иисусе из Назарета, но во всех Великих Душах, которые предшествовали Ему, во всех, кто приходил после Него, во всех, кто ещё придёт. Пусть будет наше поколение свободно и непредубеждённо. Все Они — манифестация одного и того же Бесконечного Бога».

«Мой идеал действительно может быть выражен несколькими словами, — пишет он, — вот они: разбудить и поднять в человеке достоинство его Божественного происхождения, так, чтобы вся жизнь его стала демонстрацией этой истинной природы человека».

Деменко Татьяна
Свами Вивекананда - великий сын Индии

Многие из западных читателей, читая Бхагавад Гиту. изумлялись, находя во второй главе слова Кришны, обращенные к Арджуне, в которых Кришна называет Арджуну лицемером и трусом за его отказ вступать в бой или сопротивляться неприятелю на том основании, что его противники - все его друзья и родственники, и также потому, что непротивление есть величайший идеал любви.

Великий урок, который мы все должны выучить, заключается в том, что крайности всегда похожи друг на друга; когда вибрации света слишком медленны, мы их не видим, и точно так же не видим их, когда они слишком быстры. То же самое относительно звука. Мы не слышим его, когда он слишком низок или когда он слишком высок. Однородно с этим и различие между противлением и непротивлением. Один человек не противится, потому что он слаб, ленив и не то что не хочет, а не может бороться. Другой человек знает, что, если он захочет, он сумеет нанести сокрушающий удар; однако он не только не наносит удара врагам, но благословляет врагов. Тот, кто не противится по слабости, совершает грех и в силу этого не может получить никакой пользы от непротивления, тогда как другой человек совершил бы грех, сопротивляясь.

Будда отдал свой царский престол и отрекся от власти и положения, - это было истинное отречение. Но не может быть речи об отречении, когда дело идет о нищем, которому не от чего отрекаться! Итак, мы должны всегда тщательно взвешивать смысл наших слов, когда говорим о непротивлении или о противлении. Если мы обладая силой, отказываемся ею пользоваться и не противимся, мы совершаем великий акт любви; но если мы не можем противиться и вместе с тем стараемся уверить самих себя, что мы движимы побуждениями высшей любви, то мы тем самым делаем противоположное. Арджуна испугался, увидев перед собой ряд мощных противников; его "любовь" заставила его забыть свой долг перед страной и перед королем. Потому-то Шри Кришна и назвал его лицемером: "Ты говоришь как мудрец, но твои действия обнаруживают в тебе труса; поэтому встань и иди в бой!".

Такова главная идея Карма-Йоги. Тот человек - Карма-йог, который понимает, что высочайший идеал есть непротивление, знает, что это непротивление составляет высшее проявление силы, находящейся в его действительном обладании, и знает, что так называемое противление злу есть только путь к проявлению этой высшей силы, а именно - непротивления. Прежде чем достичь высшего идеала непротивления, человек должен исполнить свой долг и противиться злу; пусть он работает, борется, рубит с плеча. Но непротивление станет добродетелью, только когда он приобретет силы для сопротивления.

Свами Вивекананда
Карма-йога

В Бхагавад Гите постоянно повторяется, что все мы должны неустанно работать. Всякий труд по природе своей состоит из добра и зла. Нет работы, которая где-нибудь не принесла бы пользы; нет работы, которая кому-нибудь не принесла бы вреда, Всякая работа неизбежно является соединением добра и зла; однако мы должны работать непрерывно. И добро и зло, заключенные в работе, дадут свои результаты, создадут свою Карму. Доброе действие отразится на нас добром: злое действие отразится злом. Но и добро и зло - цепи для души. Решение, которого достигает Бхагавад Гита по отношению к этой, создающей оковы, природе труда, заключается в том, что мы не должны привязывать себя к работе, которую мы делаем. Тогда она не свяжет нашу душу. Мы должны стараться понять, что значит эта "непривязанность" к работе.

Свами Вивекананда
Карма-йога

Свами Нирмалананда: Вы не любите своего отца!

Ученик: Я люблю его.

Свами Нирмалананда: Нет, не любите. Вы боитесь его. Как могут страх и любовь, два противоположных чувства, существовать бок о бок? Где любовь, там нет страха, только почтение и благоговение. Взгляните на этих девочек. Они свободны со мной! Им нравится находиться в моем присутствии, и они бояться сделать что-нибудь не так. Я стараюсь искоренить само чувство страха из их умов. Этому нужно учить с самого нежного возраста. У людей, это глубоко укоренилось. Старшие наказывают молодых за каждую мелкую провинность и превратили себя в вечный ужас. Нужно учить героизму, а не слабости.

Ещё посмотрите на этих девочек, сидящих передо мной и медитирующих. Одна из них - девочка из касты намбудири, другая – из касты наир, третья – из касты тийя - дети разных каст и классов сидят рядом. У нас взаимные дружеские чувства. Зачатки новой культуры посеяны в их нежных умах. Они - матери будущих поколений. Обратите внимание на этот дом - храм религии.

Для христиан церковь - это всё. Чтобы увидеть Бога, они должны идти туда в воскресенье, а не в другие дни, когда Бог отдыхает и не принимает посетителей. Но ни одному индуисту не надо идти в храм, чтобы видеть Бога. Каждый дом индуиста - это храм; в нем есть святое место, где ежедневно почитают Бога. В Гите 6:41 говорится: शुचीनां श्रीमतां गेहे ш́учӣна̄м̣ ш́рӣмата̄м̣ гехе (в чистом счастливом доме). Здесь упоминается чистый дом как подходящая среда для духовного развития, а не храм.

Но теперь в индуистских домах нет настоящей религии. Это гнезда полные безжизненных костей всевозможных суеверий и трусости; религия - лишь внешний покров условностей, форм и ритуалов. Никакой теплоты чувств — подобно тому, как вы приходите сюда, совершаете саштанга-пранамы и демонстрируете большую гуру-бхакти. Форма имеет мало значения - сердце должно чувствовать. Посмотрите на европейцев, на англичан. Как они смелы и открыты в своем поведении! Это результат их воспитания.

SWAMI NlRMALANANDA HIS LIFE AND TEACHINGS

Хари Натх Чаттерджи (Турьянанда) родился в северной части Калькутты в 1863 году. Будучи брамином, Хари с юных лет проникся браминским идеалом ортодоксии и аскетизма. Он совершал по три омовения в день, просыпался рано, чтобы успеть до зари прочитать наизусть всю Бхагавад-гиту, спал на голом полу, да и большую часть ночи проводил в медитации, ел только самую простую пищу. Хари до такой степени изнурял себя суровой жизнью, что перепуганные родители уговаривали его смягчить эти правила, но он твердо решил закалить себя и научиться обходиться лишь самым необходимым. При всей своей ортодоксальности, Хари не был тупым фанатиком — учась в школе, руководимой христианскими миссионерами, он никогда не пропускал занятия по Библии, от которых другие индусские дети старались уклониться. Хари привлекали книги по любой религии.

Однажды Хари спросил Рамакришну:

— Учитель, как можно совсем освободиться от похоти?

В ответ он услышал, что похоть есть лишь одно из проявлений витальной силы. Пытаться подорвать эту силу бессмысленно. Осуждать ее как зло — нелепо. Ее нужно направить к Богу — вот и все.

В другом разговоре Хари признался, что испытывает ужас перед женщинами и просто не может находиться вблизи от них.

— Глупости ты говоришь! — оборвал его Рамакришна. — Как можно презирать женщин — они же проявления Божественной Матери! Склонись с почтением перед ними — это единственный способ не оказаться сексуально порабощенным женскими чарами. Ненавидя женщин, ты попадаешь в капкан!

Став Свами Турьянандой, Хари почти тринадцать лет провел в странствиях. Он переходил с места на место, медитируя иногда в полном одиночестве, иногда в обществе Брахмананды, Сарадананды или Вивекананды. Было время, когда он терзался сомнениями, когда говорил себе, что каждый в мире занят чем-то полезным и только он бессмысленно бродит по свету. Измученный мыслями, он заснул под деревом и увидел сон. В этом сне он видел самого себя спящим под деревом, в то время как его тело разрасталось во всех направлениях. Тело все увеличивалось и увеличивалось, пока не заполнило весь мир. Тут ему в голову пришло: отчего же он считает, что без пользы проводит жизнь? Крупица истины способна затмить целый мир заблуждения. Вставай и познавай истину. Величественней этого нет ничего на свете.

В 1899 году, собираясь во вторую поездку по Америке, Вивекананда стал уговаривать Турьянанду поехать с ним, говоря, что желает показать Западу идеального индийского санньясина. Турьянанда сначала отказался — ему хотелось продолжать жить в привычной обстановке, строго и чисто, соблюдая все правила ортодоксии. Но братья монахи присоединились к Вивекананде, а когда сам Вивекананда обнял его и со слезами стал просить о помощи, Турьянанда сдался.

Лекции Турьянанде были не по душе, поэтому он сосредоточился на работе с несколькими избранными. В 1900 году один из американских последователей Вивекананды предложил ему в дар земельный участок в долине Сан-Антонио, в калифорнийском округе Санта-Клар, с тем чтобы открыть там ашрам — обитель. Вивекананда принял дар и убедил Турьянанду поселиться в ашраме, который получил имя Шанти-ашрам. Шанти означает мир, этим словом, как благодарением, завершаются молитвы.

В августе 1900 года Турьянанда с дюжиной американских последователей проделал сложный путь от Сан-Франциско на пароме через залив, поездом до Сан-Хосе, дилижансом вокруг горы Хэмилтон до пункта, где группе пришлось разделиться и оставшиеся до ашрама двадцать две мили добираться кто как мог — кто верхом, кто на велосипеде, кто на повозке. Путешествие по гористой и голой местности пришлось на самое жаркое время года. Одна из путешественниц потеряла сознание от жары. На участке не было ничего, кроме крохотного домишки с пристройкой вроде сарая, так что ночевать приходилось под открытым небом, а воду доставлять за шесть миль. К тому же они не захватили с собой достаточно припасов, и даже Турьянанде, закалившему себя для жизненных трудностей, случалось падать духом.

Но неделя проходила за неделей, и жизнь понемногу налаживалась. Из Сан-Франциско прибыли палатки и продовольствие. Выстроили хижину для медитации. Начались занятия по Гите. Каждый с удовольствием выполнял порученное ему дело. Быть все время вместе со Свами, слушать его рассказы о Рамакришне, наблюдать его реакцию и выслушивать замечания по поводу ежедневных событий, медитировать при нем и под его песнопения — это уже само по себе было духовным воспитанием. В ашраме соблюдались принципы вегетарианства и ненасилия. Как-то раз под деревянным настилом в палатке Свами обнаружилась гремучая змея. Обитатели ашрама сошлись на том, что убивать ее не надо, поймали змею в веревочную петлю, отнесли подальше и выпустили, обрезав веревку у самой шеи. На другой же день змея снова появилась — с той же веревкой вокруг шеи. Ее прозвали «змеей в галстуке».

Турьянанда провел почти два года в ашраме, изредка выезжая в Сан-Франциско читать лекции или проводить занятия. Начиная с 1902 года его здоровье начало сдавать, он все чаще говорил о том, как хотел бы повидаться с Вивеканандой, который к тому времени уже возвратился в Индию.

Ученики презентовали ему билет на пароход в надежде, что на родине он поправится и сможет вернуться к ним. Он больше не вернулся. Когда в начале июля пароход пришел в Рангунский порт, он узнал, что всего несколькими днями ранее умер Вивекананда. Турьянанда болезненно воспринял эту весть. В течение последующих восьми лет он одиноко скитался по святым местам, ведя аскетический образ жизни и проводя много времени в медитации. Потом он снова проявил интерес к Ордену, жил в его различных монастырях, обучая молодых монахов. В 1922 году Турьянанда умер после длительной болезни.

Кристофер Ишервуд

Рамакришна и его ученики

Что мы видим полезного для нас в Гите? Если мы изучаем Упанишады, мы заметим, что пройдясь по огромной массе второстепенных предметов, неожиданно выходит на первый план беседа о величайшей истине, подобно тому, как посреди огромной пустыни путешественник, пересекая ее,  находит розу необычной красоты с ее листвой, колючками, корнями, и  все это переплетено вместе. В сравнении с этим  Гита подобна таким истинам, прекрасно собранным вместе в подходящих местах – подобно чудесной гирлянде или букету отборнейших цветов. Упанишады тщательнейшим образом, во многих местах,  исследуют Шраддху (веру), но едва ли что-то упоминают о Бхакти. В Гите, наоборот,  тема Бхакти не только исследуется снова и снова, но в ней внутренний дух Бхакти достигает своей кульминации.

Теперь взглянем на главные моменты, обсуждаемые в Гите. В чем оригинальность Гиты, отличающая ее от предшествующих писаний? Она в следующем: хотя до ее появления Йога, Гйана, Бхакти и ит.д., каждая из них имела своих строгих последователей, все они спорили друг с другом, утверждая превосходство своего собственного пути; никто никогда не пытался примирить эти пути. Автор Гиты впервые попытался сделать это. Он взял лучшее из того, что секты того времени могли предложить и соединил это в Гите. Но  даже когда Кришна не сумел показать полное согласие (Саманвайя) среди этих враждующих сект, это было в полной мере достигнуто в  нашем девятнадцатом веке Рамакришной Парамахансой.

Следующий момент – Нишкама Карма или работа без желания или привязанности. Люди в наши дни понимают это по разному. Некоторые говорят, что быть не привязанным означает не иметь цели. Если бы это было так, бессердечные люди (животные) и стены были бы лучшими образцами выполнения Нишкама Кармы. Многие другие приводят в качестве примера Джанаку (Джанака – это имя просветленного короля, который достиг освобождения все еще управляя королевством. Также это слово означает «отец», - прим. редактора)  и хотят быть в равной степени признанными как бывшие мастера в практике Нишкама Кармы! Джанака не приобрел известность, родив детей, но эти люди все хотят быть Джанаками с единственной целью быть отцами семейства! Но нет! Настоящий Нишкама Карма йог (работающий без желания) никогда не является ни животным, ни инертным, ни бессердечным. Он не является Тамасичным (находящимися под влиянием качества Тамаса – невежество, инертность, безынициативность, - прим. редактора), он чистый Саттвик (просветление, спокойствие и т.д). Его сердце полно любви и симпатии, он может объять весь мир своей любовью. Весь мир (в общем смысле слова)  не может, как правило,  понять его всеобъемлющую любовь и сострадание.

Примирение разных путей Дхармы, работа без желаний и привязанностей – две характерные особенности Гиты.

Свами Вивекананда

Аштавакара-самхита  имеет дело с познанием Атмана (Себя). Познавшие себя говорят: «я — «Он»; я — высшая Сущность». Это тот взгляд, которого держатся все санньясины, принадлежащие к монистической школе веданты (адвайте). Но совсем не подобает, чтобы человек, живущий в мире, держался такого взгляда. Ему приходится делать всякую работу. Как может он в то же время быть Высшей Сущностью, Абсолютным Брахманом, стоящим выше всяких действий? Монистическая веданта утверждает, что истинное «Я» не имеет привязанности ни к чему: удовольствие, страдание, добродетель, порок — одинаково не могут задеть его никаким образом. Они, задевают только тех людей, которые думают, что их душа — это то же самое, что тело. Дым может закоптить только стену, но не то пространство, через которое он проходит. Был однажды человек по имени Кришна Кишор, который говорил, что он кха, или пустое пространство. Он хотел сказать, что он то же самое, что и высшее «Я», Брахман, или Абсолют, который иногда сравнивают с акашей (бесконечным пространством), потому что пространство есть первичная причина, которая не вытекает ни из чего другого. Истинный философ имеет право сказать это, но что касается других, то такое чувство у них совершенно неуместно.

       Но каждому человеку полезно носить в себе идею, что он свободен; если человек будет постоянно повторять «я свободен, я свободен», он действительно будет свободен; с другой стороны человек, который думает, что он связан, в конце концов связывает себя. Человек слабого ума, который постоянно говорит «я грешник», в конце концов непременно падет. Гораздо лучше, если вместо этого человек будет говорить: «Я повторяю святое имя Бога; как может быть во мне какой-нибудь грех, или как я могу быть чем-нибудь связан в этом мире?»

       Затем, обращаясь к ученику, Бхагаван сказал:

       — Вот сегодня мой ум неспокоен. Я слышу от Хридая, что у него что-то очень болит. Что это беспокойство происходит от майи (т. е. от привязанности к ней) или от дайи (или сочувствия)? — Ученик не знал, что ответить, и молчал.

       Шри Рамакришна: — Знаете ли вы, что такое майя? Это любовь к отцу, к брату, к сестре, к жене, к ребенку — вот, что такое майя. А сочувствие означает любовь ко всем существам одинаково. Теперь скажите, от чего зависит мое беспокойство — от сочувствия или от майи? Хридай сделал очень много для меня. Он много служил мне, всегда делал для меня домашнюю работу и оказывал мне всевозможные услуги. Я успокоюсь только тогда, когда он достанет деньги, которые ему нужны. Но у кого мне попросить эти деньги? И как я могу просить, раз я санньясин?

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

http://robert-adams.ru/knigi/ashtavakra-gita/