Итак, очередное бойкое политотное стебалово от инженера, который ни за цифрами, ни за буквами в карман не лезет. Сотворено под дату. И сейчас вы узнаете, под какую!
Встречайте, ТАЛЬ ГИЛЬАД (טל גלעד). Страничка у него в ФБ норм, можно фолловить. 

Ну, и для высокоморальных непогрешимых этических релятивистов только добавлю, что этот симпатичный ашкеназский широко образованный привилегированный мужчина - сын выжившего в аду Катастрофы.

ПОЧЕМУ НЕ НАДО СТЕСНЯТЬСЯ ГОВОРИТЬ О ПАЛЕСТИНСКОЙ "НАКБЕ"

День Независимости и всё, что с ней связано превратились в последнее время в Праздник Провокатора. Церемония Памяти увязывается с террористами (ой, извините, "со всеми жертвами"), а потом наступает "накба", арабская трагедия создания еврейского государства.
У меня нет ни самомалейших проблем с палестинской картиной маслом: они всего лишь хотели жить мирно, в земельке ковыряться да громить аидов, как любой нормальный довольный народ на планете.
Можно понять чувства того, у которого было отобрано это базовое право.
Можно понять и несчастного голодного крокодила, у которого антилопа на завтрак прямо изо рта сбежала, оставив одну неудовлетворённость.
Можно даже нацистов понять, ведь у них на глазах лопнуло "окончательное решение еврейского вопроса" - русские взяли и освободили лагеря уничтожения, когда сбыча мечт была так близка.
Жизнь - это боль.
Так они это видят. 
Ключевое слово здесь - "ОНИ".
Проблема начинается тогда, когда жертва плавно переходит от понимания к сочувствию, а оттуда уже к оправданию того, кто пришёл порубить жертву и всех его близких. 
Ах, бедняжка крокодильчик, может, я всё-таки отдам ему одну ягодичку? Ничего, я как-нибудь справлюсь, присяду на другую сторону.

Нет сомнений, арабов настигла страшная трагедия. Да и нацистов настигла. Но заблуждается тот, кто предполагает, что следующим этапом не будет совместный День Катастрофы и облизывание "всех жертв". Непременно будет, наши тронутые шизики обязательно об этом позаботятся.

Израильская эмпатия к арабскому проигрышу - это кривая карго-версия Белой Вины европейцев и американцев за колониализм. Мы это бездумно передрали на нашу почву, вот и получился ненужный ответ на неверный вопрос.
Израильтянин представляет себя на месте американского захватчика, убившего целое индейское селение и присвоившего индейскую землю; ну, или волочащего африканских рабов на невольничий корабль. 
Хотя всё наоборот.
Индейцы - это мы! Это мы тот особый случай приговоренной жертвы, каковая жертва неожиданно воспряла, одолела жестокого убийцу и вынудила его отступить.

Венгрия и Словакия упрямо отказываются принимать у себя мусульманских беженцев. Негодующие по поводу этих стран, отказавшихся от Всеевропейского Фестиваля Априорной Вины к смуглым понаехам - и понятия не имеют, что дело-то совсем в другом: венгры были завоеваны турками, население бежало на север, и только спустя поколения люди смогли освободиться с помощью австрийцев.
Венгры и словаки отродясь ни сантиметра Африки или Азии себе не присвоили и никаких индейских деревень не сжигали.
Так же, как и мы!
Просто они отлично помнят, что случилось 500 лет назад - а мы забыли то, с чего минуло всего 70 лет.

Тот факт, что мы постоянно преуспеваем разрушить планы соседей по нашему уничтожению, никоим образом не превращает нас в колониалистов-оккупантов на микроскопической полоске суши посреди 13 миллионов квадратных километров, населённых 300 миллионами арабов.

Арабским войнам с Израилем имманентно присущ абсолют окончательного решения. Одна сторона демонстративно желает уничтожить вторую сторону. Не "победить". Не "заставить сдаться". Не "предъявить ультиматум", "вынудить выполнять условия" или там "посягнуть на территорию" - уничтожить всех, всех до единого.
Проиграли? Ну что, заслужили, по мощам и елей.
Страдают? Так пусть, чёрт их дери, отрефлексируют, поразмышляют, подведут итоги, научатся на ошибках и исправят свою жизнь к лучшему! Их для того несметное множество организаций и стран поливает неустанной поддержкой. Но нет, палестинцы уже четыре поколения упиваются своим горюшком, параллельно и не собираясь отказываться от светлой мечты уничтожения врага. Не способны оставить эти чудовищную затею. Уже валяются с вытекшим глазом, гребут вывихнутыми ногами и тянутся перебитыми руками к выбитым зубам, но в голове у них не доктор и в больничку, а только лишь "вот щяз я точно тебя прикончу!". Точь-в-точь как персонаж "Монти-Пайтона" Черный Рыцарь.

В День Независимости Страны народа Израиля не нужно стесняться говорить о "палестинской накбе". Напротив, надо как следует изучить её во всей красе. 
Да, здесь было арабское село и все его арабские жители удрали от войны, которую объявили арабы, о, и здесь тоже было, а сейчас тут цветёт и пахнет еврейский пригород, который основали приговоренные на незадавшееся заклание. Уй, и тут была какая-то арабская деревенька. Ну что поделать, вот так оно получается, когда ты злодей и решил переть на Израиль.

Примите наши сожаления, дорогие земляне, карнавал окончен. 
Извините, милые соседи, но бойня евреев в Хевроне и резня в Цфате, ваше Бей-Спасай "хайбер-хайбер йа яхуд" и уничтожение целой иудейской общины, насилие, принуждение и исламизация наших женщин и детей - это всё у вас останется, но с этого дня - только в ностальгических восторженных былинах.
И год от года Израиль будет наливаться мощью и энергией, а ваша легенда - хиреть и отдаляться.

Как это грустно.
Зато правда.

לא צריך להתבייש לדבר על הנכבה הפלסטינית

 
Evgeny Ko   

Озеро Кинерет не только место красивое и живописное, но также является отличной декорацией для жизни трёх великих еврейских женщин, живших в этих краях в разные эпохи: от рождества Христова и до второй половины 16 века.

Первая жила в Магадане, видела Иисуса при жизни, при смерти, и после смерти. Вторая была трижды замужем. И ни разу по любви. Была иудейской принцессой и едва не стала императрицей Рима. Мечтала о мире, но ей суждено было пережить разрушение Второго Храма и гибель Иудеи. Третья же помогала евреям и спасала их же во времена инквизиции, приобрела для Израиля город Тверию, который в ее времена был практически прообразом еврейского государства.

Повествование будет идти в обратно-хронологическом порядке, и наша первая остановка – это начало 16 века.

Итак, год 1510, город Лиссабон, где в семье изгнанных из Испании евреев рождается девочка, получившая имя Беатрис де Луна Мендес.

Дева прялку вертела ночью –
нить красна, как на срез гранат.
И кивнул венценосец мощный:
«Выйдет царский камзол богат!»

Дева прялку вертела ночью –
вороная чернела нить. 
Глянул вор и ругнулся сочно:
«Будет в чём вам меня казнить...»

Дева прялку вертела ночью –
нить сверкала во мгле немой. 
И сказал жонглёр: «Оторочат
рукава мне златой каймой».

Дева прялку вертела ночью –
нить сера и клубок суров.
И бедняк у канавы сточной
ухмыльнулся: «Для нас покров…»

А когда за окошком птицы
возвестили зари приход,
дева вышла к ручью – омыться
щедрым даром прозрачных вод.

И, вернувшись в своё жилище, 
сшила платье себе. 
С тех пор
эта дева – король и нищий,
и бродячий актёр, и вор.

(пер. с иврита Алекса Тарна)

Это очень простая на первый взгляд баллада таит в себе немало весьма интересных аллегорий. На эту-то тему (не «пшат», а «драш») и предлагается порассуждать. Помимо очевидных соображений о многогранности женского характера, которые наверняка посетят в основном мужскую (то есть не лучшую) половину читателей, есть, например, напрашивающаяся аналогия с мойрами/парками – тремя богинями судьбы в греческом/римском пантеоне.

Как известно, эти дамы прядут, наматывают и в конце концов перерезают нить человеческой судьбы. В греческом понимании эта картина выражает неумолимость рока, принципиальную независимость судьбы от человека. Когда-то я пытался более-менее подробно разобрать этот вопрос в связи с известным романом Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Там, где Клитемнестре заведомо назначено убить мужа, а Оресту – зарезать родную мать, нет смысла говорить о моральной ответственности преступников.

Как ни старайся, от судьбы не уйдешь, а потому нелепо обвинять человека в преступлении, которое неотвратимо следует из того факта, что одна из мойр намотала соответствующую нить на соответствующее веретено. Если тебе назначено быть вором – ты будешь им вне зависимости от твоего желания. Из этого вовсе не следует, что преступник не будет наказан, но наказание тоже назначено не людьми, а роком. Никто не знает, когда и по какому капризу третья мойра оборвет ниточку жизни.

Баллада Альтермана представляет принципиально иную точку зрения, которая ассоциируется с иудейским взглядом на вещи. Это только кажется, что твоя нить – одноцветна и намотана на некое неумолимое веретено. На деле, платье человеческой жизни соткано из многих нитей, каждая из которых представляет потенциал той или иной судьбы. В тебе одновременно заключены и король, и нищий, и бродячий актер, и вор – и выбор кем быть принадлежит лично тебе, а не безличному року. Мораль, воспринимаемая как персональная ответственность за поступок, появляется только и именно здесь, у евреев. Выбор делает сам человек, и тут уже никак нельзя оправдаться ссылками на некую мойру. С таким же успехом можно обвинять, скажем, сайру или, извините за выражение, койру.

Но и это еще не всё. Публикация баллады в книге «Голубиный город», посвященной преимущественно появлению на мировой карте Государства Израиля, дает право рассмотреть стихотворение Альтермана именно в этом контексте.

На протяжении двух тысяч лет галута евреи кому только ни пряли и кого только ни одевали (впрочем, бывало, что и раздевали, но это, что называется, любя). Кто только ни шлямдрал в изготовленной нашими руками одежде, науке, культуре, медицине, технологии, искусстве, промышленности, финансах... И вот наконец народ, как та дева в балладе, смыл с себя грязь галута и сшил платье для себя самого.

Да, по историческим меркам наше государство (не путать со Страной) пребывает еще в младенческих годах. Тем не менее времени на детское платьице с рюшечками не было, так что пришлось сразу перейти к шитью военных гимнастерок и рабочих комбинезонов. Что, кстати, в полном соответствии с духом баллады, ничуть не помешало появлению здесь весьма пестро одетого люда – от люмпенов до тайкунов.

Что ж, ничего страшного. Мы по-прежнему неуклонно растем, строим, лечим, изобретаем, поем, воюем, пашем, играем, программируем, торгуем… И вдобавок ко всему этому, «еще мы немножечко шьём» – как дева в балладе. Шьем на себя и для себя, как оно и положено. 
С праздником Независимости, дорогие братья и сестры!

Лиза Юдин :Я люблю Израиль.

За что люблю? А, может, вопреки всему люблю… 

Мясо в промышленных количествах замариновано. Хумус, матбуха, «хамуцим» приготовлены, пиво в походном холодильнике…

Я люблю Израиль. За что люблю? А, может, вопреки всему люблю… Вопреки всем недостаткам. И это не квасной патриотизм и не слепая любовь. Хотя, все знают, что любовь-таки слепа… Врастаешь корнями в эту землю, и вне ее уже трудно дышать… Дом. Это дом. С проблемами, скандалами, нервотрепкой. Со слезами, потом и кровью, но это ТВОЕ.

В конце 80-х мы на все еврейские праздники старались попасть в Москву в Большую синагогу на Архипова. Она тогда служила больше клубом, чем молитвенным заведением. Народу собиралась уйма, не пройти, не проехать.

Последний Песах в СССР. На руках уже визы, билеты до Бухареста, забита очередь на станции Брест-Восточный для отправки багажа. И таких, как мы уже много. Последний Песах в Москве. Общая маца, общее вино, общие надежды, общие песни.

Пройдем сквозь слезы и горе
Дойдем до Красного моря
И там, над Красным над морем
Гори, сияй шестиконечная звезда…

В середине 91-го мы впервые приезжаем в Эйлат. Ночь. На ходу выскакиваю из машины и бегу, бегу. Вот оно, Красное море! Я дошла, дошла до него. Со всей дури наступаю на морского ежа. Подпрыгиваю и приводняюсь коленями на двух морских ежей. Встреча с Красным морем состоялась…

Горит шестиконечная звезда. И сегодня среди тех, кто ее охраняет мои родные, близкие, любимые человеки, друзья моих детей, дети наших друзей и близких.

Зимой 2017-го каждое воскресенье мне приходилось ездить в Тель-Авив. Ездила утренним семичасовым поездом. Воскресенье, 7 часов утра. Солдаты возвращаются на базы. В тамбуре утренняя молитва. Талиты, тфилины, винтовки. Мороз по коже…

День памяти павших. На военном кладбище не протолкнуться. Стоянка машин растянулась на километры. Идем пешком. Все и ко всем. Здесь нет знакомых и незнакомых. Ни одного надгробья без свечей и цветов…

… 1990… Летим. Бухарест – Тель-Авив. Раздали завтрак. Какая-то непонятная замазка, мало похожая на привычную еду. Мы окна на зиму чем-то подобным по консистенции и цвету замазывали. Осторожно пробуем. Никаких впечатлений. Это сегодня без хумуса жизнь-не в жизнь. И с оливковым маслом, и с чесночком, и с укропчиком, с грибами, паприкой, орешками и прочее, прочее, прочее…

Мы прилетели в июне 90-го. 7 часов утра. Выходим на трап в полном боевом прикиде. Высокие сапоги, турецкие свитера, кожаные куртки. В Бухаресте промозглый ветер и непрекращающийся дождь. Да и вообще, надо нарядиться для встречи с мечтой. Израиль

гостеприимно дохнул в лицо таким жаром…

Потом мы узнали, что этот кошмар называется «хамсин». Нет, я, конечно, знала, что здесь жарко, но так…

В олимовском зале народу… Второе открытие после хамсина – черные евреи. Я считала себя человеком, довольно подкованным в истории еврейского народа и Государства Израиль, но на эфиопов, как выяснилось, мои знания не распространялись.

Что такое фалафель? Всей ульпановской группой спорили. Спросить – иврита не хватало. Мясо-не мясо, рыба – не рыба, не овощи, не фрукты. Совсем что-то заморское. Мы тогда могли себе позволить по половинке питы с фалафелем, стоило это неземное удовольствие 2,50. О шуарме и не мечтали. 10 шекелей! Нас с Юлькой шуармой первый раз сосед угостил. Эли его звали. Я до сих пор считаю, что это самое вкусное мясо. И соседа запомнила.

Первая израильская свадьба, куда нас пригласил другой сосед – брат жениха. Тост за Израиль. На свадьбе пьют за страну. Мы чуть под стол не свалились от удивления…

Привыкли. Год назад на обручении у нашего ближайшего друга папа невесты первый тост поднял за Израиль, потом, за солдат и офицеров ЦАХАЛа.

В Хайфе на площади в начале улицы Нордау на исходе субботы устраивали массовые танцы. Народу собиралось море. Включали магнитофон, врубали усилители и плясали, кто во что горазд. Все, независимо от возраста. Вот так и веселимся мы как-то, а с неба доносится гул самолетов. Идут на север. 90-ый год на дворе.

По Кирьят-Шмоне из Ливана лупят, на чем свет стоит. Музыка в момент замолкает. Народ считает самолеты. Вся площадь в один голос: «ахад», «штайм», «шалош»… Самолеты прошли. Народ не танцует – народ молится. И только после этого продолжает веселиться. Через какое-то время опять гул. Появляются самолеты. Музыка замирает. Народ, подняв глаза к небу, считает. Все на месте! И площадь взрывается аплодисментами. Где еще увидишь такое?!

Почти 28 лет прошло, а у меня и сегодня при воспоминании, мороз по коже.

Завернутые в израильские флаги хороним солдата-одиночку, погибшего в «Несокрушимой скале». Хотя, какой он одиночка? Десятки тысяч людей со всей страны. Беэр-шевский муниципалитет выделил автобус для поездки на похороны в Иерусалим.

Наш друг, любитель экстрима, летит в Непал. В программе восхождение на Эверест.

— Игорь, флаг взял?

— Он у меня всегда с собой.

Мы сидим в компании и отчаянно ругаем правительство, чиновников, погоду. Все плохо. От футбола, и до Кнессета. Дышать нечем, на улице грязно, Кинерет мелеет… Но пусть попробует это сказать иностранец. Заклюем.

Действительно, жара, но через неделю прекраснейшего бабьего лета в Белоруссии я повторяла вслед за своими детьми: «Эйн, кмо ба арец».

Мы вернулись домой ночью. Вышли из Бен-Гуриона. Опять хамсин.

— Быстро в машину!

— Нет, я покурю.

— Покуришь в машине.

— Нет, здесь на воздухе.

— Где ты воздух учуяла?

Учуяла. Свой. Родной. Израильский. Хотя, действительно, ну, очень тяжелый, зато свой. — Я такого никогда и нигде не видела, — сказала мне Зара после того, как во время песни «Золотой Иерусалим» весь зал поднялся.

Мы здесь. Мы говорим на том же самом языке…

2010-ый. Мы в Минске. Делаем «тиюль шорашим», говоря по-русски, знакомлю детей с мамо-папиной родиной.

Мой друг детства, юности, однокурсник и соратник по организации всяких тайных обществ и подпольных организаций Витька Чечет, сегодня большой профессор Белорусского государственного университета Виктор Викторович везет нас к мемориалу «Яма» на месте расстрела минского гетто. Дети мои кладут камешки. В глазах слезы. Молчат и сжимают кулаки. Витька удивлен.

— Слушай, их же никто не снимает, не фотографирует. Это, действительно, от сердца?

Вчера отмечали 80 лет папе. Мы все его студенты. Сегодня у Витьки две лекции. Он уговаривает меня и девчонок выступить перед студентами, пуская в ход главный козырь: «Представляешь, как Марку Яковлевичу было бы приятно?» Студенты рады. Встреча с израильской журналисткой и ее детьми, урожденными израильтянками, в любом случае интереснее, чем лекция по психологии. Слушают внимательно. Задают вопросы. Разные. Умные и не очень.

— Что самое главное лично Вам дал Израиль?

— Чувство ДОМА, чувство сопричастности к своей стране, к своему народу. Поверьте мне, это великое дело.

Мемориал «Черная стрела» недалеко от Беэр-Шевы, посвященный операциям возмездия, предпринятым в ответ на многочисленные террористические акты на территории Израиля в период с 1950 по 1956 годы. Кладу руку на «шфифон» (летающий змей – символ израильского десанта) и слышу сзади:

— Ты из наших?

Во время «Литого свинца», «Облачного столба», Несокрушимой скалы» на беэр-шевской автостанции нам приходилось выстаивать весьма приличные очереди, чтобы сдать кровь.

Когда мы с сестрой въехали в нашу первую съемную квартиру, к нам тут же явилась огромная делегация соседей, и были весьма разочарованы, увидев, что квартира полностью меблирована, вплоть до посуды, и мы ни в чем не нуждаемся. Зато накануне «Бури в пустыне» наши соседи взяли реванш, обнаружив, что грозящую опасность мы не воспринимаем всерьез и никак не следуем указаниям Службы тыла.

И мне, честно, говоря, по барабану, что такое явление, как утверждают многие, «синдром маленькой страны». Главное, что это есть, и мне от этого хорошо. Я это чувствую. Это во мне. И по большому счету, какая разница: почему да отчего?! Как говорит Михаил Фельдман:

Люблю я родину, и всё!
Люблю безудержно и рьяно.
Люблю за то, люблю за сё,
Но большей частью – несмотря на…

Апрель 2018

Лиза Юдин 

День Независимости Израиля отмечается ежегодно в годовщину провозглашения Еврейского государства по еврейскому  календарю (пятый день месяца Ияр). В этом году в связи с близостью субботы торжества перенесены на один день вперед.

День, предшествующий празднествам независимости, посвящен памяти тех, кто отдал жизнь за свободу, независимость и безопасность Еврейского государства. Календарная близость Дня памяти павших в войнах Израиля и жертв терррора и Дня Независимости призвана служить напоминанием о том, какой тяжелой ценой заплатил еврейский народ за восстановление своего национального суверенитета. В День памяти нация выражает свою благодарность сыновьям и дочерям, пожертвовавшим собой для защиты еврейского народа в его стране.

При поддержке Б-га Воинств, Б-га отрядов Израиля, они сделали явью становление государства, освобождение народа и страны и Иерусалима, святого города.

Легче орлов и сильнее львов были они в своей готовности помочь народу в доблести и принести вечную победу Израилю.

Памяти об их самопожертвовании и мужестве не будет конца во веки веков. Посему да приобщатся души их к сонму вечно живых - к душам Авраама, Ицхака и Яакова, и к душам других героев Израиля и освятивших Имя Б-га, пребывающих в Саду Эденском. И возгласим: Амен!

На следующий день, 18 апреля 2018 года, в 11 часов утра, двухминутная сирена станет сигналом к началу мемориальных церемоний на 52 военных кладбищах по всему Израилю. Особого упоминания удостоятся иностранные добровольцы бригад МАХАЛ, которые сражались и погибли за Израиль в ходе Войны за Независимость в 1948 году. Надгробие каждого из погибших будет украшено государственным флагом с траурной лентой и свечой памяти, символизирующими общую национальную скорбь о павших и личное горе членов их семей.

 


Стена Памяти погибших дипломатов в МИД Израиля.

Церемония начнется с воздушного парада самолетов и вертолетов ВВС Израиля. Президент и начальник Генштаба обойдут строй 120 солдат-отличников, удостоенных этой чести за примерную службу в рядах вооруженных сил. Реувен Ривлин и Гади Айзенкот выступят затем с обращениями к народу по случаю годовщины Дня Независимости. Среди гостей церемонии будут также прошлые и нынешние военные руководители Еврейского государства.

За торжественной частью церемонии последует концерт "Празднуем Независимость с президентом". Президент, глава правительства, министр обороны и начальник Генштаба споют собственные любимые израильские песни в сопровождении известных эстрадных артистов.