Имя не очень известное нынешнему читателю. В начале 90-х вышла его тоненькая книжица в мягкой картонной обложке - роман про графа Калиостро. Может, и ещё что-то было, но с тех пор много воды утекло. 

На самом деле один из ярких представителей белогвардейской эмиграции. Дружил и сочинял вместе с молодым Владимиром Набоковым, писал историческую прозу. Роман "Пожар Москвы" - как раз один из образцов. 

Невелик по объему (220 страниц - по разметке в самой электронной книге), но по временнОму охвату превосходит "Войну и мир". Действие начинается накануне убийства императора Павла и заканчивается разгромом восстания декабристов. Центральная однако часть - события в Москве после Бородинского сражения. 

Лукаш показывает ту Отечественную войну 1812 году, которую мы не очень-то знаем, привычные к достаточно благостному рассказу графа Толстого, к совсем уж водевильной интерпретации какой-нибудь "Гусарской баллады". На самом деле и та война была не менее жестокой, чем, допустим, Первая Мировая. Отношение к пленным, например, с обеих сторон часто было вполне зверским. Никаких конвенций, видно, ещё не существовало. Понятия о том, что захваченный и разоруженный враг - тоже человек, у многих ещё не было. Поведение "цивилизованных" европейцев в оккупированной Москве было совершенно варварским. Лукаш не раз подчеркивает, что это были не только французы, но и представители других наций - немцы, поляки, итальянцы, даже португальцы. 

К тому же были и сознательные поджоги зданий со стороны наиболее деятельных граждан России. Была, как это всегда случается с приходом чужеземного войска, активизация наиболее подлого элемента, кинувшегося в услужение захватчикам или же просто решавшего свои шкурные вопросы. 

В общем все, кто не уехал вовремя из Москвы, кто оказался в старой столице по каким-либо причинам, прошли там через ад. 

Лукаш пытается установить в романе связь событий: цареубийства Павла - пожара Москвы - бойни на Сенатской площади. Написан роман, как и "Граф Калиостро", насколько помнится, своеобразным "артхаусным" языком, отрывистым, цветистым, временами нарочито архаичным, насыщенным терминами эпохи.

Вновь обратиться к роману побудили несколько однообразных споров ВКонтакте. Оказывается, среди так называемых поклонников братьев Стругацких немало таких, для кого "Хромая судьба" это только лишь история про злоключения Феликса Сорокина. А так называемые вставные главы, про другого писателя, Виктора Банева, известные также как Синяя Папка, это якобы состоявшиеся вполне самостоятельно "Гадкие лебеди".

Сам я впервые прочитал "Хромую судьбу" летом этак года 1995-го, в томике белого собрания сочинений (издательство "Текст), и там роман был представлен как "диптих" или, если угодно, "катамаран". С текстом "Лебедей" я был уже знаком, причем история вышла сложная. Этот текст достался мне в два "подхода к снаряду". Первая попытка случилась у меня с фрагментом "Лебедей", напечатанном в журнале "Изобретатель-рационализатор", и поскольку дело было ещё до моей встречи с Булгаковым и до встреч ещё много с кем, то я оказался сильно впечатлен. А вот вторая проба произошла уже с текстом, опубликованным в номерном альманахе НФ, я к тому времени даже подустал от разной полочной литературы, и повесть Стругацких оставила у меня двойственные чувства. Она казалась мне скорее неудачей, чем наоборот.

И вот с таким опытом-знанием я читал "Хромую судьбу" летом 1995 года и тем не менее очень всей этой двойной историей проникся. В первую очередь исповедь Феликса Сорокина затронула разные чувствительные струнки, но и рукопись его, из Синей Папки, не показалась лишь неким к ней довеском. Нет, обе сюжетные линии гармонично одна с другой контрастировали, обогащали одна другую...

Ну а ныне, пытаясь убедить сторонников раздельного чтения этих двух историй (тщетно), я всё-таки слегка расширил собственные представления о творчестве Стругацких. Выяснил, например, что есть ещё и журнальный вариант "Хромой судьбы", сейчас уже малоизвестный и не очень доступный (но есть, есть у флибустьеров!). Там в качестве Синей Папки фигурируют фрагменты из "Града обреченного". А главы про Сорокина тоже подверглись цензуре - ведь "Нева" напечатала роман в 1986 году, в разгар антиалкогольной кампании!.. Но куда более важное открытие - это то, что в "каноническом" виде "Судьба" появилась в 1989 году и сразу получила несколько переизданий. Только за 89-й - 90-й годы общий тираж романа (именно в "спарке" с "Лебедями"!) достиг цифры близкой к 1000000 (миллиону) экземпляров. "Гадкие лебеди", под своим настоящим названием, на территории СССР были опубликованы чуть позднее - в 1990-м году, в том самом номерном альманахе НФ, в котором я это произведение и прочитал.

Но довольно литературоведческих изысков! (Какой из меня литературовед?) Нынешнее чтение "Хромой судьбы" прошло всё же в смешанных чувствах. В исповеди Сорокина я более всего отметил самые исповедальные моменты. Настроение. Сатира же показалась не очень острой. Фантастика - немного притянутой за уши.

В похождениях Банева хороши были детали. Опять-таки настроение. Умные диалоги. Сумбурные происшествия. Но - не магистральная идея. И не разные частные умные идеи. Хотя постановка вопросов очень злободневна. Мы вот сейчас вплотную подошли к проблемам, о которых нас пытались предупредить Стругацие.

Прочитал четыре доступные в сети повести.

С творчеством Владимира Пирожникова впервые познакомился в 1983 году, накануне ухода в армию. Это была фантастическая повесть "На пажитях небесных", опубликованная в журнале "Знание - сила". Имя автора тогда не запомнил, а сама повесть скорее укрепила меня тогда в мысли, что отечественная фантастика переживает кризис. Что-то всё-таки в памяти отложилось, раз годы спустя решил расширить знакомство.

Четыре повести - уже упомянутая, затем - "Каинов комплекс", "Пять тысяч слов" и "Небрежная любовь". Третья на историческом материале, четвертая - так называемая реалистическая проза, по всей видимости, автобиографическая.

Владимир Пирожников - изощрённый стилист, хотя в "Пажитях" это было не так заметно. Там повествование казалось суховатым, а герои несколько безликими. Оригинальные же авторские идеи и впечатляющую эрудицию я тогда не оценил.

"Каинов комплекс" - это опять-таки неизбитые идеи плюс модернистская усложненность текста. Поток сознания - героя космической эры. Поразила картина общества, сверхозабоченного экологией. Неужели мы к этому придем?!

Читая, размышлял над тем, почему же автор не стал вторым Лемом? Чего же ему не хватило? Как пан Станислав умудрялся говорить о сложном, не впадая в крайность сверхусложненности?

"Пять тысяч слов" - повесть о древнем Китае, тонкое проникновение в атмосферу Востока. Снова удивительная эрудиция, теперь уже в совсем другой области.

Всё-таки "Небрежная любовь", наверно, лучшее произведение из четырех прочитанных сейчас мной. Текст колоссальной плотности. На протяжении четырёх десятков страниц автор сумел так много сказать о себе и о мире. А ещё - текст колоссальной горечи. Поразительно, что такая повесть была написана в конце 70х. Неудивительно, что на нее тут же обрушилась критика и обвинения черт-те в чем.

Лет тридцать назад уже читал поэму - издание было в мягких корочках и, кажется, с приглаженным текстом. Ибо в массивном кирпиче, включающем в себя также комментарии Эдуарда Власова (они-то и составляют львиную долю объёма), попалось немало матерщины. А я ее с того, первого чтения что-то не запомнил. Только лишь то, что - не впечатлило.

Не особо впечатлило, если честно, и сейчас. В том числе и комментарии могли бы быть поинтереснее. Но, видно, это уж совсем особое искусство - написание увлекательных комментариев.

По идее, поэма могла бы являться некой "энциклопедией жизни", с учётом ее малостраничности - пусть карманного формата. Но таковой она, в моих глазах, не выглядит. Так, словоблудие сильно пьющего интеллигента (между прочим Э.Власов употребляет этот термин, "словоблудие", применительно к откровениям Венички Ерофеева не раз, на полном серьёзе). Возможно, не мой жанр.

Мне известны два подобных сборника. Второй - "Английская новелла XX века". Обе книги вышли в 1981 году в "Художественной литературе". Подборку авторов туманного Альбиона я прочёл - частично - ещё в конце 80-х. Старший товарищ выдал, из своей небольшой, но очень концентрированной библиотечки, с рекомендацией познакомиться в первую голову с сочинениями Ивлина Во и Дэвида Гилберта Лоуренса. Но я тогда по собственному почину и до рассказ Барстоу как-то добрался. Называется - "Отчаянные".

Почти десять лет спустя уже мою собственную библиотеку пополнили оба сборника, и английских, и австрийских новелл. Возможно не сразу, но я ещё чуть продвинулся в чтении первой книги. Прочитал тех авторов, чьи сочинения вошли в выпущенный "Прогрессом" сборник на английском языке "Making it allright". В том числе рассказ "Общение с детьми" Уильяма Тревора, до того поразившего меня своей короткой историей "The day we got drunk on cake", что я даже засел за её перевод. Но всю целиком, полностью "Английскую новеллу" я так и не прочитал. А из "Австрийской" и вовсе ограничился одним только рассказом фон Додерера и рассказиком Хандке (наверно, потому что совсем уж коротенький). И вот только сейчас сподобился пройти весь сборник от корки до корки. А толчком послужило, конечно, чтение рассказа фон Додерера на немецком (с сильной опорой на перевод; Ein anderer Kratki-Baschik - недавно я о нём здесь писал).

А результат чтения вышел не совсем обычный.

Сборник составлен известным переводчиком Ю.Архиповым. Опять же в конце 80-х меня просто поразила его статья в "Литературке" - о литературе Австрии. Основной идеей там было утверждение, что эту самую литературу Австрии русский читатель представляет очень слабо. Ибо это не только популярный у нас Стефан Цвейг, но и множество других, не менее сильных писателей (из той статьи я, в частности, запомнил такое имя, как Хаймито фон Додерер, потом ещё - Герман Брох и Роберт Музиль, кажется...). Так вот, сборник, за который я сейчас принялся, сразу начал очень сильно подтверждать и подкреплять то давнишнее полемическое утверждение Ю.Архипова!

И не важно, что теперь-то многие имена были мне хорошо и даже очень хорошо знакомы. Шницлер, Майринк, Додерер с Музилем и Брохом, не говоря уж про Кафку. Потому что многие другие - стали своего рода открытиями. И все они оказались авторами, умеющими создавать атмосферу, плести сюжет, описывать происходящее, привлекая себе на подмогу мистику-метафизику и всякие прочие высокие материи.

Да, так вышло, что впечатлили меня в первую очередь рассказы из первой половины книги, хотя и все очень разные. Например, есть тут и чистый реализм (но с психологией, конечно) - Шницлер, Штёссель, Шаукаль, Вайс, тот же Цвейг, Музиль. А есть и рассказы с разной чертовщинкой - у Гофмансталя, Франца Набля, Перуца, уже не раз мной упомянутого Додерера.

А новеллы из второй половины сборника, соответственно, показались слабее. Исключение только рассказ "Марези" (автор - Александр Лернет-Холения). Разочаровали "игры" в духе не то некоторых историй Кафки, не то "нового французского романа". Это рассказы "Мидленд в Стильфсе" Томаса Бернгарда, "Приветственное слово наблюдательному совету" Хандке.

Объединяет же большинство этих писателей, как из первой, так и из второй группы, тех, что порадовали меня, и таких, что не очень, одно устойчивое, почти непреходящее свойство: почти все они практически не известны русскому читателю - не представлены переводами. До сих пор. И, похоже, теперь вряд ли когда будут! Так что трижды прав оказался Ю.Архипов в своей написанной в восемьдесят лохматом году статье.

Возможно, я когда-нибудь так же прочитаю и "Английскую новеллу" (смайлик).

Прежде я верил, что лет сто назад слог русских писателей был лучше нынешнего. Не у одних лишь титанов, а у всех - в массе. И вовсе не оттого что титаны тогда ещё и впрямь служили маяками, где-то рядом, недалеко, во времени и пространстве, - Чехов, Куприн да Лев Толстой ещё. А потому что была всё-таки некая школа, традиция. Планка. Которую в первые советские годы малость приопустили - несмотря на присутствие в литературе разных бывших одесситов и киевлян. А уж в эмиграции-то литераторы однозначно ориентировались не на пролеткульт, а на классиков. Даже сошки самого мелкого разбора. Про Набокова-Газданова-М. Агеева уж не говоря.

И вот эта вера поколеблена. Именно сборником Михаила Первухина, выпущенном издательством "Престиж Бук" в серии "Ретро библиотека приключений и научной фантастики". В аннотации писатель назван выдающимся, одним из первых русских Жюль Вернов. Как-то так.

Сборник включает в себя роман "Изобретатели", рассказ "Машина Босса", давший название всей книжке и являющийся наброском к роману, и цикл "Морских рассказов".

"Изобретатели" - несомненно лучшее в этой подборке. Повествование ведется от лица молодой женщины, русской эмигрантки, дочери промышленника и изобретателя, после смерти отца в Америке оказавшейся в компании четырёх совсем уж гениальных изобретателей и пережившей в их так называемом "Красном доме" приключения не совсем обычные.

Слогом это произведение написано не очень-то женственным. А если сравнивать с "Гиперболоидом" Толстого (ближайший, на мой взгляд, "родственник" романа в литературе), то уступает ему не только повествовательной манерой, но и остротой сюжета. Единственное достоинство, выделяющее "Изобретателей" из общей массы фантастики начала прошлого века, это авторский взгляд на будущее человечества, на науку. Взгляд, выраженный, конечно, устами героев, тех самых изобретателей, что творят разные чудеса техники. Первухина не только отличает социальный пессимизм, не присущий таким его современникам как Александр Беляев, уже упомянутый Алексей Толстой. Мне кажется, писатель-эмигрант одним из первых сказал о том, что век безумных и гениальных одиночек в науке прошел. Теперь за её прогресс отвечают целые коллективы учёных. Более того, всё мировое учёное сообщество в целом. Героиня потому и оказалась в Красном доме, что владела языками и задача её была переводить учёные статьи, выходящие в разных секторах земного шарика.

"Морские рассказы" же окончательно меня разочаровали. При всей их занимательности сюжетам их не хватает остроты. Сейчас общей практикой приключенческих произведений является некое "крещендо" событий, нарастание неожиданных поворотов действия ближе к концовке. У Первухина же финалы наоборот провисают. Реализм? Этакие "хард бойлд" авантюрные истории ("круто сваренные", вернее, "трезвые", "жизненные")? Забыл сказать, что частенько происходящее в рассказах кажется не совсем правдоподобным. Да это и далеко не Реймонд Чандлер! Тяжеловесный, неповоротливый слог будто из середины XIX века. Какой там Куприн и Чехов! Для автора как будто и Лермонтова ещё не было.

Ну, в общем грустно, грустно... Когда рушатся иллюзии.

Небольшая изящная новелла. Далеко не всё у фон Додерера переведено, а эта имеется и на русском. Вошла в сборник "Австрийская новелла XX века", выпущенный "Художественной литературой" в 1981 году.  По -русски - "Новый Кратки-Башик".

От чтения, давнего, сейчас уж и не сказать, когда именно, запомнилось сходство почему-то с Булгаковым. Что-то магическое.

На немецком прочитал в первую голову тренировки ради. Чтоб хоть чуть-чуть навык освежить. Уж понял, что по-настоящему трудные произведения - написанные фон Додерером несомненно из этого ряда - мне не очень-то по зубам. Так что "прочитал" - сильно сказано. Без перевода Ошерова добрую половину не понял бы или понял превратно. Не тот вокабуляр, знание разных оттенков смысла и проч. И с грамматикой дело в общем-то швах.

Как бы там ни было, прочитал. Новелла действительно магическая. И парадоксальная. Ироничная. Несколькими насмешливыми штрихами набрасывает автор портреты персонажей.

Кратки-Башик - ставшее нарицательным не то арабизированное, не тюркенизированное имя "мага", известного в Вене в последнюю треть XIX века. Но в новелле появляется однако не он сам, а один из его последователей-учеников-адептов, обер-секретарь магистрата Благоутек (Blahoutek). Видно, трудная для венцев фамилия; им проще именовать его Кратки-Башиком по старинке.

Ближе к финалу появляется, впрочем, ещё один персонаж, незнакомец с раскосыми глазами. Для которого и трудная фамилия вовсе не трудна, да и магию он творит сортом повыше. Вот он-то и оказывается, по ходу, тем самым другим (или новым, как в переводе) Кратки-Башиком, в честь которого названа новелла.

Почти месяц назад в теленовостях мелькнул сюжет о столетии со дня смерти Блока (да и всего русского символизма заодно, если верить репортёру). Я тогда, в первой декаде августа, дочитывал том Малого собрания Довлатова и уже прикидывал, за какую взяться следующую бумажную книжку. Получилось, телевизионщики своим рассказом впечатлили. Ещё в начале прошлого года получил из Озона два практически идентичных по составу сборника стихов поэта - один том из Библиотеки всемирной литературы, другой - из Библиотеки классики. Кстати, поспособствовал тому эпизод из фильма "Зелёный фургон" 1983 года, тот, где персонаж в исполнении Демьяненко читает поэму "Двенадцать", которую якобы прочитал в типографии при наборе текста, не имея понятия о том, кто автор.

В течение недели, наверно, читал том БВЛ, иногда заглядывая в том БК. Ещё раз убедился, что я - тот ещё пиит. Стихи Блока, большей частью, казались мне манерными, заумными, туманными. Если честно, напоминали порой вирши начинающих стихоплётов (да, я - никакой пиит!). Если что-то и впечатлило, то - как раз те сочинения, что проходили в школе (видно, программу составляли всё-таки не совсем пустые люди...)

А когда дочитал сборник, вдруг вспомнил, что у меня и биография поэта имеется - книга "Гамаюн" Владимира Орлова (не того Орлова, что писал магическую прозу, а его тёзки-однофамильца, автора примечаний к тому БВЛ).

Поначалу читал с большим интересом. Повествование открывается рассказом о Петербурге в 1880 году. И тогда уже жизнь кипела, и мысль человеческая пыталась постичь тайны материи!

И вообще автор очень удачно взял тон. Ведь это же не роман. Но это и не скучное монотонное перечисление дат жизни поэта.

Не без удивления узнал о сложной личной жизни Блока. О тех друзьях-товарищах, что его окружали.

Но постепенно нарастало чувство, что среди всех описываемых людей один только Блок хороший. Все остальные - практически фрики какие-то с тяжёлыми комплексами.

Некрасив Белый. Нехорош Гумилёв. Ну и прочие. Хотя, конечно, книга писалась с чисто советских позиций, какие только могли быть в 1981 году.

Вместе с тем думаю, что другой, более глубокой, значительной биографии поэта наверняка нет. А насколько она свободна от цензурных и прочих искажений - вопрос открытый.

Сборник рассказов. Как и замечено в аннотации, все рассказы - разные. Есть исторические, есть - как бы в первую очередь психологические. Есть - головоломки с элементами детектива (или погоней). А один - бывальщина, типа, хохма (даже напомнило байки Сергея Кузнечихина; только стиль подачи не совсем народный).

Общее - при чтении каждого в какой-то момент возникает шок (или почти). Умеет Георгиев ошеломить! Умеет плести интригу. Чувствительные струнки души затронуть. Пейзаж нарисовать. В том числе - психологический.

А герои опять - мушкетёры (в переносном смысле; хотя вообще-то в одном из рассказов герой - Ришелье; да, тот самый, кардинал в красном), учёные из оборонки, крепкие спортсмены. Но и подонки тоже есть.

В общем, и рассказчик Георгиев отличный.

В аннотации сочинение обозвано новеллой. По-моему, повесть. Или, по классификации англо-американцев, короткий роман.

В самом деле, вещь очень ёмкая. Очень в духе Всеволода Георгиева (не зная биографии автора, лишь смутно догадываясь, что в неё может попасть, уже составил довольно внятное представление о его авторской манере!). Тут и резкие повороты сюжета, и динамичные бои без оружия, и рефлексии интеллигента-интеллектуала.

География действия - Москва и Канада. Плюс, ретроспективно, морские просторы. Главный герой, Максим, капитан первого ранга в отставке, учёный (по западным меркам - доктор наук, значит, кандидат). А ныне - телохранитель в охранном агентстве. То есть, он впервые появляется "в кадре" как таковой. А потом отправляется в Канаду, к бывшей жене и сыну.

Таково начало. Чтение увлекло. И даже был огорчен, что так рано кончилось.

Опять есть немного конспирологии, про масонов (чуть-чуть). Есть и "мушкетерские" эпизоды. То есть, как я уже сказал, противостояние разным отморозкам - без какого-либо оружия. И мушкетерское поведение. Максим - несомненно мушкетер.

Начав книгу С. Кузнечихина "БИЧ-рыба", неожиданно узнал, что не так давно вышел её расширенный вариант под названием "Где наша не пропадала". Читать же продолжал первую и, лишь закончив её, обратился ко второй. Сравнивая оглавления обеих, находил фрагменты, недостающие в первой версии. 

Ведь по сути это цикл рассказов, связанных общим главным героем-повествователем - Алексеем Лукичем Петуховым. В самом начале своего сказания он утверждает, что является потомком знаменитого Луки М-ва, о котором написал поэму Барков, снабдив персонажа вымышленной, "говорящей" фамилией. 

Алексей же Лукич ведёт разговор главным образом про рыбалку, в разных регионах нашей необъятной страны. И даже когда не совсем про рыбалку, всё равно привязка к ловле рыбы есть. 

Есть и про родственников, про становление и возмужание свое, про школьные и институтские дела, про физкультуру и спорт, и всё это пересыпано множеством поговорок-прибауток. И всё равно рыбалка на первом плане. 

Сначала чтение шло туговато, слог и неумеренное балагурство раздражали. Потом вчитался, вошёл во вкус. Даже объявил это собрание баек шедевром. Но под конец снова подустал. Хотя на фоне "экспериментальных" и "концептуальных" творений нынешних лауреатов книгу можно принять как добрую чарку… нет, не горячительного, а наоборот чистой воды.

30 лет назад отверг какие-то его рассказы в "Новом мире" как несерьёзные. Спустя годы всё-таки решил познакомиться с творчеством. Ибо наслушался отзывов, главным образом, положительных.

Прочитал однотомник - так называемое Малое собрание сочинений (в "Азбуке" существует такая серия; у меня есть несколько подобных томов разных классиков").

Подборка Довлатова включает в себя повести/циклы рассказов "Зона. Записки надзирателя", "Компромисс", "Заповедник", "Наши" и "Филиал. Записки ведущего". А также предисловие, написанное Бенедиктом Сарновым и завершающееся фундаментальным высказыванием Александра Володина. "Правда почему-то обязательно потом торжествует. Почему-то обязательно. Но почему-то обязательно потом".

Произведения сборника очень разные (хотя видно, что написаны одним автором, а пара эпизодов даже повторяется, хотя и звучит в форме "вариаций"). Такая разносторонность уже плюс. Потому что, допустим, сочинения Лимонова (в каком-то смысле антипода Довлатову) все выдержаны в одинаковой тональности, звучат чуть ли не на одной ноте.

Все же я никогда не стану фанатом Довлатова, каких встречал на просторах интернета. Есть такие люди, что могут читать его прозу в любое время суток, в любом настроении и, наверно, с любого места. Для них это одновременно хлеб и вода живая - прибавляет сил и открывает смысл в окружающем абсурде и хаосе.

Да, эти истории написаны лёгким слогом, полны правды жизни и прикольных неожиданностей. Там неординарные герои. Нешаблонный подход. Довлатов держится очень скромно, не принимает позу сверхчеловека/последнего героя, к тому же философствующего молотом или тем более автоматом Калашникова. Но и не впадает в смиренное благоговение перед авторитетами. Называет Набокова в чем-то ущербным. Очень точно даёт оценку таланту Виктора Лихоносова (оценивает и других, но тут случай особо наглядный).

И ещё. Главный герой у Довлатова на первый взгляд позиционирует себя как аморальный тип, но ведёт себя на самом деле порядочно и даже целомудренно.

И ещё одно "ещё". Упомянутый выше Лимонов утверждал, что в прозе Довлатова нет трагизма. Это не первый случай проявления у Эдички толстокожести и глухоты. Проза Довлатова как раз трагична. Только всё это сопровождается у него разными "смехохушками" (словцо Ильи Варшавского в пересказе Бориса Стругацкого). Герой не встаёт в драматические позы. И вот, оказывается, так легко не заметить, как ему хреново.

Такие дела, как говорил персонаж совсем другого писателя.

So it goes.

Вознамерился прочитать цикл ещё два года назад, под впечатлением от другой эпопеи - "Хвалы и славы" Ивашкевича (определенные параллели присутствовали в предисловии; в польском романе среди главных героев тоже был композитор).

Были и какие-то отсылки к "Доктору Фаустусу" Манна. А потом читал "Семью Тибо" Мартена дю Гара. Герои композиторами не были, зато написал компатриот Роллана - француз. Ну и какой-то фетишизм роль играл: и "Хвала и слава", и "Семья Тибо", и "Жан-Кристоф" вышли в виде двухтомников в Библиотеке всемирной литературы. Только надо было ждать очередного урлауб-лезен, да ещё и непременно летнего, чтобы хватило светового дня на такой объём.

И вот, позади (практически) и урлауб, и лезен.

Впечатлением "Жан-Кристоф" однако сильно уступает как роману Ивашкевича, так и эпопее дю Гара. Это всё-таки произведения XX века. Книга же Роллана, хотя и закончена в начале второго десятилетия прошлого века, вышла как будто из XIX.

Да, чтение вполне занимательное, особенно поначалу (к финалу однако начинается какая-то тошнотворность); весьма интересны различные не политкорректные рассуждения - но тоже поначалу.

Как это было принято у писателей XIX века, довольно средней руки, биографии героев даны через авторский пересказ; внутренний мир - тоже через авторские комментарии. А риторика в чисто французском духе занимает огромную долю текста.

Сюжетные ходы тоже - довольно часто - как будто восходят к развлекательным романам, типа "Парижских тайн".

А финал показался тошнотворным во многом из-за того, что автор забрался явно в первую четверть, если не треть века, то есть в будущее - по отношению к времени написания, но в своём прекраснодушии не предугадал тех социально-политических катаклизмов, что сотрясали мир в действительности.

Да, чуть не упустил. Мысленно сравнивал роман с ещё одним произведением, вышедшим в свет даже чуть раньше. "Мартином Иденом" Лондона. Но и этой книге "Жан-Кристоф", на мой плебейский взгляд, сильно проигрывает. Книга американского писателя такая компактная на фоне цикла Ромена Роллана! И какая-то более концентрированная. Увы, количество не всегда переходит в качество...

Возможно, самый новейший роман шотландского писателя, - вышел в прошлом году. А действие происходит в 1968 году. 

В самый разгар публикаций полочной литературы прочитал вторую часть трилогии - "Две зимы и три лета". Читал, помнится, в выходные по утрам, под музыку с советских пиратских пластинок The Rolling Stones. Причем это было самое первое издание - номера "Нового мира" за 1968й, кажется, год. Племянник и тезка известного русского поэта подкинул из отцовской, конечно, библиотеки. Тогда роман не то чтобы потряс, однако оказался вполне на уровне нетленки Булгакова да Платонова.

А сейчас вся тетралогия, пожалуй, и потрясла. Своим только нарастающим трагизмом, смелостью, правдивостью.

Читал бумажное издание ещё 1984 года. А потом заглядывал в новое, электронное, ЛитРесовское. Оказалось, что цензура все четыре романа потрепала. Жаль, что и сейчас нельзя прочесть эпопею в том виде, как её видел автор.

Произведение масштабное. И до сих пор до конца недооценённое, нераспробованное читателями. Они сейчас спорят про разные новоделы на схожую тематику. А читать-то надо Абрамова!

Маленькая карманного формата книжица, которую я купил в пору недолгого увлечения английским рабочим романом. Предисловие настроило меня в том духе, что это что-то похожее, только про молодежь буржуйский Европы. А потом обнаружил в книжице брак - в ней отсутствовало энное число страниц. И отнес ее обратно в магазин. Деньги вернули, кажется два с полтиной. По тем временам очень даже неслабо - за такой мягкий покетбук.

Я не запомнил ни название, не фамилии автора. Однако, просматривая записи Виктора Алекина, приуроченные к юбилейным датам, сразу узнал обложку. На ней была изображена голова в большом белом мотоциклетном шлеме.

Оказывается, Петер Розай ныне довольно заметный австрийский писатель. Не раз переводили на русский. А по сборнику "Отсюда -- туда" можно сказать, что это все-таки, наверно, получше, чем английский рабочий роман 60-70-хх. Гибрид молодежной прозы и Кафки. Жаль, что я не прочитал это в молодости-юности. Хотя бы для расширения кругозора. Ну, что сейчас об этом скорбеть...

Помнится, лет десять назад так (или примерно так) уже называл пост - про чтение в отпуске. Очень разношерстное получается, серьезное и развлекательное. 

Пытался читать книгу лет - цать назад, но что-то не задалось. Наверно, не хватило терпения, другие книжки сильнее влекли к себе. Как бы то ни было, теперь довел дело до конца. 

Роман был написан под занавес 90х, отдельным книжным изданием вышел в "Андреевском флаге" в нулевые. Несёт на себе печать времени. 

Начинается как детектив, пусть и с глумливым оттенком, с заявкой на охоту за неким кладом, но потом элементы детектива вовсе не доминируют. Предполагаю, что узкие ценители жанра, за пару прошедших десятилетий приученные к стерильной его незамутненности, будут сильно недовольны таким поворотом. Потому как в "Обнаженной натуре" есть всё, что угодно: буффонада, фантасмагория, даже какой-то сюрреализм. И всё это под густым соусом неприятия случившихся в стране перемен и осуждения "вторжения чужих" и т.п. 

Язык неплох, хотя несомненно цветист. А сюжет ещё цветистее - порой до неправдоподобия. Главный герой, литератор Павел Родионов, вызывает не только сочувствие, но столь же часто и раздражение. Настолько он, типа возвышенная фигура, совершенно параллельная или перпендикулярная реальности (всё-таки не собираюсь ничего ему "предъявлять", повторяя ошибку некоторых особо рьяных читателей и даже литераторов-профессионалов: раз уж писатель выбрал в качестве главного именно такого героя, значит, зачем-то оно ему, автору, это нужно, и все вопросы и претензии должны быть к нему). Впрочем, в некоторых эпизодах и в самом Родионове (альтер-эго Артёмова?), и в фоновых по отношению к нему персонажах просматривается что-то человеческое. 

Так что и на уровне "вечного" в романе разговор тоже порой мелькает, не одна лишь голая злоба дня. 

И, по ходу, эта книга будет получше сравнительно свежего романа автора "Хромой змей, или Император Бубенцов", где "сюрреализм" просто захлестнул и одолел. Впрочем, это уже другая история, пусть и не совсем другая. Про неё надо говорить отдельно, если получится, конечно.

Большую часть книжицы составляют три небольшие повести, входившие в сборник "Начало хороших времён", - "Угар" (собственно, главный герой - там как раз тот отрок, которого надо вернуть), "Жизнь Губана" и "Легенда о художниках". Потому прочитал быстро. Следующие пять рассказов меньше по объёму.


Написаны они были уже в 90-е, в начале нового века. Книга вышла в издательстве "Рипол классик" в 2003 году.

Эти пять рассказов выдержаны в фирменном стиле - написаны скомканным, рваным, но ни на что не похожим слогом. Даже на Платонова не очень похоже (хотя это тот классик, с которым сравнивают Крупника). Есть что-то не до конца внятное, путаное, сноподобное, подобное фильмам Сокурова.

Не самая легкая проза, но однозначно самобытная.

Появился в качестве автора и на ЛайвЛиб - https://www.livelib.ru/author/1791277-igor-smirnov

Инструментарий, то бишь интерфейс там какой-то дубовый. Силился добавить ещё книжку, но пока вышло что-то кривое. 

Посмотрим. 

Сборник, вышедший в 1981 году в издательстве "Современник" в серии "Новинки "Современника"". Включает в себя с десяток рассказов (в том числе и заглавный) и повесть "Возвращение в Уэлен". 

Бориса Александровича Василевского можно назвать писателем одной темы - писал про Чукотку, про Север. Писал прозу лирическую, автобиографическую, почти документальную. Всё-таки моё знакомство с его творчеством началось (много-много лет назад) с рассказа на "московском материале" - "Урна с прахом". Таким же "нетипичным" можно назвать и рассказ, давший название всему сборнику, "Окна". Здесь речь идёт о ещё дочукотской юности писателя. 

Прозе Василевского присуща пронзительность и философичность (как в "Урне с прахом"). В этот раз поразил рассказ "Кладбище в Уэлене". Какие-то совершенно "непартийные", не соцреалистические мысли там высказаны! Даже удивительно. Василевский, видимо, находился на такой периферии словесности, что идеологи его просто не замечали. 

Впрочем, к теме конечности человеческой жизни он обращается не раз. 

При чтении повести "Возвращение в Уэлен" не утихала мысль, что как раз в то время, когда повесть писалась (конец лета 1978 - сентябрь), я оказался на пороге новой жизни. Но как эта жизнь была не похожа на суровую жизнь Чукотки! И как давно это было…

В одном из других сборников Бориса Василевского, полученных года два назад из Озона, совершенно неожиданно обнаружил дарственную авторскую подпись… Книга вышла в 1983 году. Как всё-таки тесен мир. И как скоротечна человеческая жизнь!

Не лучшие времена переживают сейчас не только творцы литературы, но, похоже, и её потребители - читательская братия. Может быть, одно связано с другим. Раньше, ещё до интернета, появлялась интересная книга, и даже если ограниченным тиражом, молва начинала своё шу-шу-шу и рано или поздно доводила эту весть до сведения широких масс. Не так сейчас. Появиться может и архиинтересная книга, только ни молве, ни широким массам не будет до неё дела. С "Агафонкиным", по-моему, как раз такой случай.

Роман фантастический, в чем-то сатирический, в чем-то - политический (и тут политика, скорее, на мельницу так называемой пятой колонны). Вышел семь лет назад, с разрешения автора находится в свободном доступе. Но я вот узнал о существовании книги примерно месяц назад.

Отзывы противоречивые и очень широкого диапазона - от восторженных до скептически-кислых. Я сам начал читать весьма настороженно…

Коротенько о содержании: некий Алексей Дмитриевич Агафонкин (утверждают, что фамилия говорящая), бессмертный, да ещё и Неинерциальный к течению времени Наблюдатель, служит Курьером у некоего таинственного и крайне могущественного В. Путешествует по разным эпохам, иногда отдаленным, чаще - не очень, и занимается Выемкой и Доставкой Объектов. И всё идёт гладко, до какого-то момента. А потом начинается такая кутерьма, что мир летит чуть ли не вразнос.

Агафонкин не единственный яркий герой повествования. Много других - выпуклых, выразительных (плоские тоже есть - в смысле, двумерные).

Наверно, что-то похожее пишет Виктор Пелевин. Но я не берусь судить. Читал только "Generation П". И ещё что-то - совсем уже по диагонали. "Агафонкин" же более всего напомнил… "Мастера и Маргариту". Кстати, и прямые отсылки есть, цитаты.

Только Булгаков обходился без мата (хотя для своего и даже более позднего времени местами звучал грубовато - мне эта грубость запомнилась из первого чтения, по-своему тогда восхитила). А здесь и более низкие слова есть. Но, по-моему, они входят исключительно в лексикон нехороших персонажей. Авторская же речь прекрасна, как редко сейчас бывает.

И ещё чуть-чуть про сходство с "закатным романом". Кажется, первая на моей памяти книга, где это сходство не убого и не противно, а также выглядит достоинством.

Что же касается сюжета, то закручен он весьма непросто, так что не сразу и разберёшь, куда клонит или гнёт автор. Для иных читателей, кстати, большой минус: им какой-нибудь боевичок средней руки подавай. Темпоральный, про попаданцев. Тогда бы заценили. Ну и то, что мысли сквозят (а порой и шпарят самым прямым текстом) либерально-либерастски-оппозиционные, популярности не добавляет. Да еще и упомянутый выше пресловутый мат… Читатель ведь пошел нынче рафинированный.

Сцены по ходу возникают и впрямь иногда страшные, порой до неприятности страшные. Что удивительно тоже - как-то отвык, что в книге что-то по-настоящему страшное вычитать можно.

Ну, в общем впечатлен. Пусть даже просятся на язык слова, якобы сказанные Сталиным о Платонове ("Талантлив, но сволочь!"), не могу авторский дар не признать: очень даже!..

Такой вот добрый отзыв появился здесь.

Не обошлось, правда, без прикола, уж не знаю, невольного или намеренного. 

Так я стал Викторовичем, старше по возрасту и уже покойником. Зато при жизни был доктором наук. 

В повести тоже есть своего рода двойники. Видимо, сказалось.

Книга вышла в ЭКСМО в серии "Чтение 1" в 1995 году. Тогда я как раз был весьма впечатлен романом Сегеня "Тридцать три удовольствия", вышедшим также в этой серии, и присматривался к другим серийным книжкам. В том числе и к "Лихорадке". Но дальше пролистывания страниц дело не пошло.

С годами выяснил, что не было ни переизданий, ни электронных версий в сети. Кроме одного-двух прочих детективов этого же автора. Вот вам и чтение 1!

Уже собственно из книги узнал, что Николай Александров по образованию инженер-авиатор, но работал экспертом-криминалистом (отсюда и обращение к детективному жанру).

Включенные же в сборник четыре повести названы ироническими сказками. Это на самом деле фантастика, хотя и не научная. Ни одна сказка не похожа на другие, что, конечно, хорошо.

Это ещё и сатира-юмор, особенно первая повесть, "Большое надувательство". Язык не избитый, но по уровню всё равно близко к фельетону в желтой газете.

Во второй, "Поганец", про писательскую братию, чувствуется сильное увлечение Булгаковым. Но, увы, не "Мастер и Маргарита".

Третья, "Лже...", фактически про метаморфозы тела, тоже отдаёт и Булгаковым, и Достоевским, но опять не глубиной, а лишь некоторыми особенностями сюжета.

Четвёртая, "Кутерьма несусветная", с множеством всяких невероятных явлений (почти с множественностью обитаемых миров - в одной отдельно взятой местности), понравилась больше предыдущих.

Как ни странно, с интересом прочитал и завершающую сборник антиутопию, которая называется "Футурляндия", несмотря на всю ее газетность. Типичная, впрочем, антиутопия начала 90-х.

Вспомнил и время, когда сама книга была новинкой. Наша тогдашняя жизнь сама была полна бульварной газетности, бурлескности и буффонады, утопии и антиутопии одновременно. Страну тогда и впрямь разбирала какая-то лихорадка - в предощущение чего-то более серьезного. Так что автор угадал - с названием. И не только с названием. Да и предощущение наши тогда не подвели. Что-то более серьезное не замедлило случиться. Ведь уже в августе 98-го вся эта смехотура закончилась.

Продолжение охватывает период покороче - с 1995 по 2001 годы. Герои по-прежнему попадают в рисковые переделки, всё так же выходя из них с честью, достойной наследников мушкетёров. Но главное, как можно догадаться из обозначенных выше временных рамок, они становятся свидетелями, а порой и не главными участниками самых громких трагедий рубежа веков - нападения на Буденновск, взрывов домов перед Второй Чеченской, гибели подлодки "Курск" и наконец одиннадцатого сентября. Появление Новой Хронологии Фоменко можно отнести в этот же ряд, хотя и обходится без видимых жертв.

Автор сумел выстроить эту линию очень натурально. Рутина жизни, специфика профессии, банальная ирония судьбы выводят то одного, то другого из наших героев, а то и всех вместе в опасную близость к краю пропасти. А читатель по ходу развития событий узнает факты либо доселе неизвестные широкой общественности, либо и вовсе конспирологического толка.

В отзыве на первый роман я похвалил его за выгодное отличие от "Господина гексогена". Во второй книге кое-что общее с опусом Александра Проханова всё же нашлось. Впрочем, Всеволод Георгиев не нуждается в мистике, витиеватых отсылах к мифологии, обосновывая свою точку зрения логично и вполне рационально.

Подумалось, что финал открывает перспективы и для создания третьей книги - чтобы провести героев через катаклизмы нулевых и десятых. Впрочем, не знаю. Возраст протагонистов уже не юный...

В посте про сказку Крюса писал, что надо было взбодрить мой квёлый немецкий. Точно так же надо было встряхнуть деревенеющий английский. 

В выходные посмотрел датскую дилогию про Фреди. До советских зрителей дошёл только первый фильм - "Бей первым, Фреди!". Я в число таких счастливцев не попал. Кажется, у него была категория "дети до шестнадцати". То есть для такой мелочи пузатой, к которой относился я тогда, был овеян... Я в школу ещё не ходил. Название завораживало, вызывало чёрт те какие ассоциации, хотя фильм ругали. Сейчас уже не помню, кто. Конечно, взрослые. Годы спустя услышал песню с таким же названием. Кавер "Down on the corner" "CCR" - в исполнении "Доктора Ватсона".

Ну в общем сейчас, после просмотра, я категорически согласен со взрослыми середины 60-х годов. Полная ерунда. Сюжет не шибко завлекательный, юмор не сильно зажигательный. Та ещё пародия на Джеймса Бонда.

А вот вторая часть, "Расслабься, Фреди!", оказалась поинтереснее. И на Бонда больше смахивает. Однако в СССР эту фильму не показывали. Наверно, потому что кроме голых попок ещё и слишком много политики. Китайцы фигурируют, а с ними у нас тогда был табачок врозь. Да вроде и сам Брежнев как-то в кадр попал, из хроники, конечно.

В общем, вот так рушатся иллюзии, зародившиеся ещё в дремучем детстве..

Этот сборник я должен был прочитать, когда он вышел - в 1989 году. Впрочем, не уверен, что я бы тогда его принял. И сейчас чтение не вышло простым. А тогда, в конце 80-х, я был куда более нетерпеливым и категоричным читателем.

Только что посмотрели "Серебряные коньки". Сказочка занимательная. Но сколько фантастики, причём совершенно ненаучной!

В прошлые выходные решил "подбить бабки" по отношению к двум важным для меня авторам - Геннадию Головину и Вадиму Шефнеру. БОльшая часть их работ стала доступной для меня в 2016-2017 годах. Вот тогда всё это и прочитал. Но потом из Озона пришли пухлые и не очень сборники, включающие в себя и ещё неизвестные мне произведения. Их оказалось не так много, они составили вовсе не громадный общий объём. Тем не менее. На чём и сосредоточил читательские усилия на прошедшей неделе.

У Головина новыми камушками в общую "мозаику" стали рассказ "Лучезарная Софья" и повесть "Паранормальный Фарафонтов". Антиподы по стилю. Рассказ выполнен в той же манере, что и "серьёзные" повести - "Анна Петровна", "Джек, Братишка и другие", "Покой и воля". Исповедальная, хотя и очень сдержанная проза. И очень трогательная - воспоминание о детской влюблённости рассказчика, о том, как это чувство отразилось на дальнейшей его судьбе. Безусловно понравилось. А вот повесть - это в духе "Дня рождения покойника", некоторых рассказов. Нечто стёбное, саркастическое, ёрническое. О том, как подмосковный работяга (и забулдыга, очень похоже) Василий Фарафонтов, отправленный "гонцом", столкнулся на путях с электричкой и в палате Склифа неожиданно открыл в себе талант писателя. Скорее, не понравилось. Увы, такой "экзистенциалистской" подкладки как в "Дне рождения покойника" не обнаружилось...

У Шефнера прочитал рассказ "Кончина коллекционера". При жизни писателя он был напечатан только в журнале. Даже в четырехтомное собрание сочинений не вошел (которое очень дорого торгуют букинисты!). Лишь совсем недавно включили эту историю в толстый кирпич "Лачуга должника" (серия "Большие книги. Русская литература"). Ну, что можно сказать? Забавно... Даже где-то апокалиптично.

А ещё прочитал небольшую книжицу воспоминаний известного поэта-прозаика-фантаста - "Бархатный путь". О том, как он пришёл в литературу. Интересно, познавательно, как всегда у Вадима Сергеевича, поучительно.

И думаю, что это отнюдь не последние "камушки в мозаику" обоих авторов. И уж точно такого же "подбивания бабок" ждут книги других писателей. Ещё не закончилось время открытий!

Появился отзыв на прошлогоднюю повесть https://www.litres.ru/igor-smirnov-11838733/ne-v-rifmu/
Он, правда, спойлерит не по-детски. Но другого пока нету.

 Перечитал повесть братьев Стругацких и посмотрел ещё раз фильм Григория Кроманова. Интересно, наверно, окунуться в предысторию.

Учился на втором курсе, когда узнал, что на экраны выходит такая картина, должно быть прочитал заметку в газете (интернета тогда не было). Естественно, загорелся желанием посмотреть, но в местном прокате фильма что-то не было. Сначала дошли отзывы, устные, конечно же (интернета тогда не было). Оценки этих счастливчиков (в моём представлении) баюнов были, скорее, негативным, однако я не очень-то им доверял (и самим баюнам, и их оценкам). А сам сподобился посмотреть "Отель" в каком-то заштатном не то ДК, не то клубе и лишь года два спустя - срок огромный в том возрасте. Я, можно сказать, успел стать совсем другим человеком. Так что впечатление вышло сумбурным - с одной стороны, понравилось, а с другой - ...

Повесть же я впервые прочитал вообще в конце прошлого века, но ещё до дефолта (что тоже немаловажно). Это была книжка издательства "Детская литература". Говорят, она сильно адаптирована к среднему и старшему школьному возрасту, но мне понравилась.

Понравился и сейчас, уже полный текст. Таинственная интрига закручена очень толково. Лишь в конце, когда всё объясняется, эффект резко снижается. Хотя, казалось бы, вся схема выстроена с предельной стройностью и логичностью.

А фильм сейчас тоже понравился. Хотя видно, что оригинальный сюжет (пусть сценарий писали сами авторы) несколько упрощён. И таинственности такой, как в книге нет. Хотя режиссёр очень старался.

Давно собирался прочитать этот роман. Но продвигался к нему достаточно медленно. Чуть ускорил процесс факт упоминания книги в интервью Алексея Варламова два года назад - накануне Дня Победы. Роман был назван в числе лучших книг о войне. Главным ускорителем для меня всё же стало чтение "Теней тевтонов". Какая-то неудовлетворенность осталась после книжки Иванова.

Не промахнулся с выбором. На фоне "Теней", явно нацеленных на лёгкий коммерческий успех, роман Попова показался куда более основательным. Хотя начало и может сбить с толку - сначала идут какие-то мутные военные дела (потом выяснится, что это детективная линия - в романе-эпопее). Да и потом повествование подхватывается очень издалека - событиями задолго до войны, аж в начале прошлого века.

"На кресах всходних" - это не только книга о войне, но вообще народная сага - в духе "Тихого Дона". По размаху и, главное, обнажённости страстей, кстати, куда ближе к роману Шолохова, чем к "опупеям" Анатолия Иванова и прочих. Ну и "Перекрёсток" Слепухина немного напомнило. Хотя у того в основном про интеллигенцию, а в книге Попова на переднем плане всё же белорусское крестьянство. Хотя кое-какая интеллигенция тоже имеется.

Любителям незамутнённых боевиков, пусть и с замысловатыми сюжетами, да и "ревнителям линии партии" роман Попова, боюсь, может сильно не глянуться. Уж больно у него всё не по уставу да не по канону. Положительных героев, так чтоб совсем беспримесных, в книге нет. Да и на катарсис в финале не след рассчитывать. Эпилог разбит на три главки, но ни в одной нет той благостности, к которой нас приучает массовая литература. Как там писал Владимир Савченко в своей "Должности во Вселенной"? Чтоб плохих догнали и наказали и чтоб хорошие поженились, а потом плодились... Увы, увы. У Попова получилось как в жизни - всё гораздо сложнее и неутешительнее.

Ну и какие-то несуразности в тексте всё же попались. Хотя и не в таком количестве как в романе Иванова ("Тени тевтонов"), в котором всё сплошная несуразность. А здесь касается имени одного из главных героев. То он лейтенант Кравцов, то он старший сержант Литвинов. Понятно, что он мог фигурировать под обеими, но только не в одно и то же время в одном и том же партизанском отряде. Явный перебор.

В новейшем романе писатель сумел выстроить удивительную симметрию событий, разделённых пятью веками. Повествование разворачивается в двух временных пластах: в 1945 году в только что взятом Красном Армией балтийском городке Пиллау и в XV веке на территории Тевтонского Ордена - в будущей Восточной Пруссии. Но и там, и там стержнем событий в прямом смысле оказывается наделённая магическими свойствами реликвия - Лигуэт, меч Сатаны, которым был обезглавлен Иоанн Креститель.

Алексей Иванов создал на этот раз опирающийся на средневековую мистику боевик. Мистика, на мой взгляд, как раз и есть то, что делает туго закрученный сюжет всего лишь занимательным. Наверно, я просто не люблю такого рода мистику, схоластическую. Банально не верю в неё.

В остальном - это, конечно, сочинение значительно выше среднего уровня. Талант трудно промотать, если он был изначально. Но это всё же не "Сердце Пармы" и не "Золото бунта".

Показалось, что на романе лежит печать неряшливости, торопливости. Хотя и очень трудно обосновать впечатление конкретными примерами. Ну разве что вот один - "сгоревшие танки "панцеры"". Вообще-то в данном случае "панцер" - это и есть "танк". То есть получается "танки танки". Ладно, аргумент слабенький.

На самом деле вычленить примеры авторского косноязычия не просто - оно в общей тяжеловесности слога, перегруженности его историческим колоритом. Вот тут и понимаешь, чего сумел добиться Булгаков в ершалаимских главах своего романа, как умели скупыми штрихами набрасывать зримые картины ранние Стругацкие...