В старых, да и не очень, нотных сборниках можно увидеть имена авторов — поэт Андрей Петрович Шмульян и композитор Владимир Алексеевич Сидоров. Многие с этим мнением полностью солидарны. Да и один из первых исполнителей песни  Вадим Алексеевич Козин вспоминал :

 

«Однажды, это было в 1934 году во Владивостоке, после концерта мы собрались в моём номере вместе с музыкантами, чтобы отметить мой день рождения. И вот за рояль садится наш пианист Володя Сидоров, а рядом с ним становится с бумажкой в руке конферансье Андрей Шмульян, и они вдвоем исполнили для меня песню. Песня мне понравилась, и мне тут же вручили и текст, и ноты с музыкой этой песни в качестве подарка к моему дню рождения. В тот день мне исполнился 31 год. Этим подарком стала знаменитая в дальнейшем песня „Дружба“, которую с тех пор пою, а уж потом, значительно позже, стали петь и Шульженко, и Утёсов, и многие другие».

Песня "О любви и дружбе" как исполняла её Изабелла Юрьева, в исполнении Галины Хомчик

 

На ней значилось: «муз. А. Тургеля, обр. С. Кагана». Но «композитор» Александр Абрамович Тургель  нигде, кроме этой песни, «не засветился». Сложно сказать, кто действительно был автором слов песни «О любви и дружбе», но хотя бы относительно музыки немного прояснилось. Нина Тихонова в книге о жизни и творчестве Изабеллы Юрьевой «Белая цыганка», выпущенной в 2000 году издательством «АСТ, Олимп», пишет:

 

«В песне варьировался текст „Дружбы“ из репертуара Козина. Мелодия, конечно же, была другой, но не настолько, чтобы огорчить зрителей неузнаванием. Козин обиделся. При встрече наговорил Изабелле колкостей... Юрьева за ответом в карман не полезла:

 

— Подумаешь! Песенку у него не возьми. Какие мы гордые. Может быть, это романс-ответ».

Вероятно. многие слышали этот один из самых известных русских романсов. А вот кто автор песни? Некоторые даже считают, что "музыка народная, слова не знаю чьи - наверное,тоже народные"... А ведь на самом деле у песни есть автор, со дня рождения которого исполнилось ровно 200 лет!

21 января (2 февраля по н.ст. ) 1812 годав на хуторе Убежище (ныне село Марьяновка) Пирятинского уезда Полтавской губернии в семье отставного штаб-ротмистра Павла Ивановича Гребёнки родился Евгений Павлович Гребёнка (Греби́нка, Гребёнкин, укр. Євге́н Па́влович Гребі́нка) — украинский писатель, автор романса "Очи черные"...

Известна и другая его песня, «народная» — «Молода еще я девица была».

Домашняя устная хроника рассказывает, что Евгений, будучи пяти лет, любил чертить мелом на полу разные фантастические буквы и изображения, а шести лет уже очень порядочно читал.

В 1825 году Евгений оставил родное Убежище и поехал с отцом в Нежин, для поступления в гимназию высших наук, князя Безбородко, впоследствии лицей. В лицей он был записан с фамилией отца — Гребенкин. Так звали его во все время студенчества, так подписывался он и под первыми напечатанными стихотворениями.

 

Товарищи и учителя любили его за добродушие, весёлость и прилежание. Участвовал в издании ученического журнала «Аматузия». В одно время с Гребёнкою воспитывались в лицее Н. В. Гоголь и Н. В. Кукольник, но оба были в высших классах. По словам Кукольника, он знал только, что есть в низших классах мальчик, по фамилии Гребёнкин, но и не подозревал, что мальчик этот занимается литературой. Вероятно, Гоголю он был известен не больше. С Кукольником Гребёнка сошелся потом, по окончании курса, в Петербурге, уже как собрат по литературе, а не как однокашник. С Гоголем он, кажется, и впоследствии не был ни в каких отношениях, кроме, может быть, встреч у общего их знакомого, товарища и приятеля Гоголя, Н. Я. Прокоповича, да еще у П. А. Плетнева. 

Заниматься литературой Гребёнка начал ещё в лицее. Ко времени студенчества относится его малороссийский перевод «Полтавы» А. С. Пушкина, первый отрывок которого был напечатан в 1831 году, а второй в 1834. К 1834 году относится также появление в печати и первого стихотворения Гребёнки на русском языке. Это пьеса «Курган».

 

В 1831 году Евгений Гребёнка окончил Нежинскую гимназию высших наук действительным студентом с правом на чин 14 класса, и тотчас же поступил на службу в резервный эскадрон 8-го Малороссийского казачьего полка. Но вскоре вышел в отставку и до 1834 года жил в родном хуторе Убежище.

В 1831—1833 годах служил в 8-ом Малороссийском казачьем полку. С 1834 года жил в Санкт-Петербурге. Служил в Комиссии духовных училищ при Синоде. С 1838 года до смерти преподавал словесность, временами также и естествознание, в Дворянском полку, 2-м кадетском корпусе и в других военно-учебных заведениях.

 

А еще он писал... В Петербурге Гребёнка начал усердно заниматься литературой. Сборник его басен «Малороссийские приказки» (26 басен на малорусском языке) имели большой успех и были изданы отдельным тиражом в 1836 году. В этом же году он издал и свой полный малороссийский перевод «Полтавы», с посвящением Пушкину. Посвящение это познакомило его с нашим славным поэтом. Пушкин, с известною добротою, принял теплое участие в начинающем литераторе. Вероятно, с его одобрения были напечатаны в «Современнике» за 1837 год два стихотворения Гребёнки. Есть даже сведения, что малороссийские басни молодого писателя так понравились Пушкину, что одну из них он перевел на русский язык, а именно «Вовк и Огонь».

 

Одним из первых оценил талант Тараса Шевченко и принимал участие в выкупе его из крепостной зависимости. Дружеские отношения связывали его с писательницей Софьей Закревской, которая пересылала через него свои произведения для петербургских изданий.

Уже известный в литературных кругах Гребёнка всё ещё был мало знаком широкой публике. Некоторая его известность начинается с издания в 1837 году небольшой книжки, под названием «Рассказы Пирятинца». Все заимствованные из быта и преданий Малороссии рассказы напоминают и содержанием и манерой повествования «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя.

Со времени издания «Рассказов Пирятинца» имя Гребёнки начинает все чаще появляться под повестями, рассказами, очерками и стихотворениями в разных периодических изданиях. Вскоре почти ни один журнал, ни один альманах или сборник не обходятся без какого-нибудь его произведения, потому что повести его и рассказы очень нравились большинству читающей публики.

В свой очередной отпуск 1844 года Евгений Павлович повенчался с Марией Васильевной Ростенберг и забрал ее с собой в Санкт-Петербург, где они проживали на Васильевском Острове.

Именно глазам этой прекрасной женщины, сразившим Евгения Павловича, мы обязаны за создание романса «Очи черные, очи страстные», написанного им в 1843 году.

От этого брака у них родилась дочь Надежда.

 

3 декабря 1848 года Евгения Павловича не стало. Умер он от туберкулеза в Санкт-Петербурге, где 7 декабря 1848 года в 11 часов утра в церкви Андрея Первозванного на Васильевском острове происходило отпевание.

По завещанию, его тело было перевезено на родину в деревню Убежище, где на семейном кладбище Гребёнок, обнесённом глубоким рвом, и был похоронен Евгений Павлович 13 января 1849 года.

В метрической книге Петропавловской церкви с. Короваи, Пирятинского уезда, Полтавской губернии за 1849 год сохранилась запись о том, что 13 января 1849 года погребен служивший в Санкт-Петербургском во 2-ом Кадетском корпусе, коллежский советник Евгений Павлов Гребёнка, скончавшийся в Санкт-Петербурге 3 числа декабря прошлого 1848 года, и по доизволению начальства перевезенный на место родины в деревню Убежище, для предания земле в фамильном склепу (35 лет). Умер от воспаления. Исповедовал и приобщал Святых Тайн Санкт-Петербургского Андреевского собора священник Петр Гиацинтов. Погребение совершил приходской священник Косма Иоанов Выревский с причетом в фамильном склепе.

Изначально на могиле был установлен дубовый крест. Позже в 1900 году, стараниями Пирятинского земства и М. В. Стороженко, на могиле был установлен чугунный памятник — ажурный крест на постаменте, а сама могила была окружена железной решеткой. А в 1912 году, в год столетия со дня рождения писателя, было принято решение переименовать находящуюся неподалеку железнодорожную станцию Петровку в Гребёнку.

В начале 1920-ых годов, в годы гражданской войны, могила Евгения Павловича была разрушена и заросла бурьяном. И только после Великой Отечественной войны, во время подготовки к празднованию 100-летнего юбилея со дня смерти писателя, его могила была восстановлена: поставлена деревянная ограда и постамент, на котором были написаны имя писателя и даты рождения и смерти.

В 1962 году на могиле был установлен бюст писателя, замененный в 1987 году новым памятником работы скульптора Ю.Гирича.

 

Вечная память.

О создании романса «Очи чёрные»

Стихотворение «Черные очи» было написано Гребёнкой, когда он гостил в селе Рудка у соседа-помещика, отставного штабс-капитана Растенберга. Его дочери, Марии Васильевне, с которой летом следующего года Гребёнка обвенчался, оно и посвящено. Брак был у них хороший и счастливый.

Стихотворение «Черные очи» было опубликовано в «Литературной газете» 17 января 1843 года. Первоначальный вариант стихотворения имел только 3 строфы, без какого-либо надрыва, лишь приправленный романтизмом.

Запоминающаяся мелодия играется как и на цыганский манер, так и в варианте джаза или даже рока. Эл Джолсон исполнил её по-русски в фильме 1934 года «Волшебный бар». Джанго Рейнхардт исполнял инструментальную версию романса на гитаре в стиле «цыганского джаза». Луи Армстронг записал ее со своим вокалом в своей излюбленной манере, даже пытаясь петь по-русски. Джазовый гитарист Лес Пол записал инструментальную версию песни в 1940-е гг. для Columbia Records. Аргентинская исполнительница Лолита Торрес соединила её с танго «La Cumparsita».

Французские исполнители, в том числе Патрисия Каас и Мирей Матьё, исполняли песню под названием «Les Yeux Noirs», а Хулио Иглесиас использовал мелодию в своем хите «Ностальжи».

Это произведение уже давно стало своеобразной «визитной карточкой» уральских казаков. Впервые текст песни «Ой, то не вечер, то не вечер» был опубликован в книге Александры и Владимира Железновых «Песни уральских казаков» в 1899 году.

Некоторое время спустя популярность произведения распространяется за территорию Урала по обе стороны и уже через 10 лет песенные слова и ноты публикуются в сборнике песен донских казаков, правда, с некоторыми изменениями, которые внёс поэт Александр Савельев. А после октябрьской революции песню ждало практически полувековое забвение, и «воскресла» она лишь в 1966 году, благодаря публикации в одном из советских сборников старых народных песен.

В настоящее время эта песня популярна не только среди возрождающегося казачества, но и у всех любителей старинных и народных застольных произведений. 

Одно из самых популярных произведений Вадима Козина. Использовано во многих фильмах о о войне и предвоенной эпохе, в том числе в "Военно-полевом романе" Петра Тодоровского (играет на патефонной пластинке в начале фильма, и герой в окопах сам с собой танцует танго).

Из беседы Вадима Козина с журналистом Борисом Савченко (Савченко Б. А. Кумиры забытой эстрады. – М.: Знание, 1992, стр. 151-152):

- Это танго я написал в 1939 году. У меня тогда складывался такой небольшой цикл "Времена года": "Зима", "Весна" ("Забытое танго"), "Лето" ("Дышит имя твое"). Не хватало только "Осени". И вдруг на гастролях в Донецке певица Елизавета Борисовна Белогорская (мы с ней вместе работали в гастрольно-концертном объединении) предложила мне посмотреть ее новые стихи. Елизавета Борисовна выступала на эстраде с исполнением лирических песен. Ей постоянно аккомпанировал известный эстрадный композитор Борис Иванович Фомин. Кстати, "Дорогой длинною" он написал специально для нее. В моей программе было несколько номеров на стихи Белогорской: "Ну улыбнись, мой милый", "Вам 19 лет", "В лучах луны". И вот передо мной – "Осень, прозрачное утро…" Меня сразу же пленило лирическое настроение этих строк, но мелодия пришла не сразу. Несколько дней спустя распахнул утром окно и увидел ту самую "даль из тонов перламутра". Так родилось танго. Вскоре я записал "Осень" на пластинку с ансамблем под управлением Я. Хаскина. А судьба Белогорской сложилась трагически. Пробираясь в начале войны с Тамарой Церетели на юг, она задержалась в Пятигорске, и когда немцы оккупировали город, Елизавета Борисовна покончила с собой…

 

В 1943 году, находясь в эвакуации, режиссёр Леонид Луков снял на ташкентской киностудии художественный фильм «Два бойца». Он рассказывает о фронтовой дружбе уральского сталевара Александра Свинцова и одесского сварщика Аркадия Дзюбина. Сашу сыграл Борис Андреев, а в роли Аркадия снялся Марк Бернес.

 

Изначально в картине не было музыкальных композиций. Затем, по просьбе режиссёра, Никита Богословский написал «Тёмную ночь». Когда была отснята памятная сцена в землянке, Леонид Давидович решил, что персонаж Бернеса полнее раскроется, если споет весёлую дворовую песню, передающую дух Одессы.

 

Написать уличную и даже «блатную» песню предстояло выходцу из дворянской петербуржской семьи Никите Богословскому и киевскому поэту Владимиру Агатову. Ни тот, ни другой с одесским фольклором близко не сталкивались, поэтому пришлось обращаться за помощью к народу.

 

Никита Владимирович позже рассказывал:

 

Я по рождению ленинградец, никогда не соприкасался творчески с одесским песенным фольклором и просто не знал, с чего начать. И тогда в газетах было помещено объявление с просьбой ко всем лицам, знающим одесские песни, явиться на киностудию. На следующий день привалила огромная толпа коренных одесситов, патриотов своих песен. Пришли люди очень разнообразные — от почтенных докторов до типов, вызывавших удивление по поводу того, что они ещё на свободе. И все они два дня пели наперебой всевозможные типично одесские песни.

 

А я потом, сплавив характерные обороты и интонации, написал «Шаланды», песню вполне самостоятельную, но принёсшую мне впоследствии массу неприятностей, так как люди, её бесконечно критиковавшие, никак не могли понять, что такой персонаж, как Аркадий Дзюбин, мог петь в данных условиях только такого типа песню, иначе образ его был бы неправдивым. Конечно, если бы я написал эту песню вне фильма, просто для эстрадного исполнения, я был бы вполне согласен с моими критиками. Но зато после «Двух бойцов» жизнерадостные и доброжелательные одесситы стали считать меня «своим».

 

«Песни начинаются так…», Богословский Н.

 

Ещё одна цитата из воспоминаний классика советской музыки:

 

И собралась гигантская толпа патриотов своего города, причем, совершенно разнообразных, начиная от седобородых, солидных профессоров и кончая такими подозрительными личностями, что я никак не мог понять, почему они до сих пор не в тюрьме. И все наперебой стали петь свои любимые мелодии. Я слушал, ухватывая типичные интонации, а затем использовал их – в синтезе, как особый характер, – для новой, совершенно оригинальной песни.

 

Всего набралось около двух сотен стихотворений. Взяв их за основу, Владимир Агатов написал слова песни «Шаланды, полные кефали». Леонид Луков без колебаний принял композицию, ведь она вызвала у него воспоминания о приморской жизни в Мариуполе.

 

Пора послушать «Шаланды».

 

Смысл песни «Шаланды, полные кефали»

О ком песня? Можно с уверенностью говорить о том, что Костя и его Соня – это вымышленные персонажи. Трактуя основную идею композиции, критики увидели в словах произведения веру в скорую победу и возвращение к мирной жизни, хотя, конечно, эти поиски глубокого подтекста кажутся притянутыми за уши.

 

Чтобы стилизовать «Шаланды, полные кефали» под одесский фольклор, авторы использовали местные слова и названия:

 

Шаланда – плоскодонная лодка с парусом, на которой рыбачат азовские и черноморские рыбаки;

Кефаль – морская рыба;

Биндюжник – извозчик или портовый грузчик;

Фонтан, Пересыпь, Молдаванка – одесские районы;

Как выглядит баркас, зрители наверняка знают по кинокартине «Белое солнце пустыни».

 

Судя по всему, Костя был поставщиком морепродуктов. Он мог закупать улов у рыбаков, доставлять его на шаланде к берегу, а затем биндюжники развозили рыбу по рынкам.

 

Одесситы указывают на неточности в словах песни «Шаланды, полные кефали». Так, на Фонтане росла акация, а не черёмуха, а Костя вряд ли курил бы «Казбек». Скорее, он предпочёл бы «Сальве».

Многие одесситы были уверены, что Марк Бернес – их земляк. Они даже обижались на него, когда он это отрицал.

Скульптурные композиции с изображением героев песни, установлены в одесском Саду и ТЦ «Новый Привоз».

В том краю тишина бездыханна,

Только в гуще сплетенных ветвей

Дивный голос твой, низкий и странный

Славит бурю цыганских страстей.

 

 

Это стихотворение А.А. Блок посвятил знаменитой певице, королеве русского романса Анастасии Вяльцевой. Дочь орловской крестьянки, в юные годы она работала младшей горничной в гостинице на Крещатике. Однажды там остановилась известная оперная прима Серафима Бельская. Услышав пение убиравшей её номер девушки, она была поражена её талантом и составила протекцию в театральных кругах.

 

Первое сольное выступление Вяльцевой состоялось в Москве в 1897 году. Ей было двадцать шесть лет. Уже тогда определилась ее знаменитая творческая манера: она пела ярко, легко, свободно. Ее называли «певицей радостей жизни», потому что песни в свой репертуар Анастасия Дмитриевна придирчиво отбирала сама, отвергая те, в которых были слова «смерть», «разлука», «печаль», «горе», «тоска». «Вот что значит истинный талант! Вот где душа гения, озаренная божественным отражением», — восхищённо говорил И.Е. Репин.

 

Ночи безумные, ночи бессонные,

Душные комнаты, пенье цыганское;

Страстные речи, глаза утомленные!

Смятые розы в бокалах шампанского!

 

Этот романс прославил Вяльцеву. Среди ослеплённых талантом восходящей примы был тридцатилетний чиновник, сын губернского секретаря (один из низших чинов в табели о рангах Российской Империи) Николай Владимирович Зубов. С детских лет он тянулся к музыке, к которой пристрастил его меломан-дядя, часто собиравший в своём вологодском доме хор, которым руководил сам. Так как семья Зубовых жила в большой бедности, Николай Владимирович не смог получить музыкального образования и даже не знал нот. При этом он был удивительно талантлив, имел превосходную память и всё, что слышал, мог сразу сыграть «на слух», спеть любую мелодию из многих опер, а свои сочинения исполнял на рояле наизусть, и его товарищи записывали их нотными знаками.

Николай Зубов

Однако брак этот долгое время держался в секрете, так как подобный мезальянс мог повредить военной карьере Василия Викторовича. Их тайну знали лишь немногие близкие друзья. Николай Зубов, в течение шести лет трепетно обожавший Анастасию Дмитриевну и посвящавший ей все свои произведения, узнал её лишь, когда грянула Русско-Японская война...

В 1904-м году Вяльцева разорвала контракт на огромную по тем временам сумму в 26 тысяч рублей и отправилась на фронт рядовой сестрой милосердия.

Василий Викторович был тяжело ранен и, наотрез отказавшись от эвакуации в тыл, лежал в госпитале. «Сестрица Анастасия» выхаживала его и других раненых, работая без устали и скрывая своё настоящее имя. Впрочем, долго сохранять инкогнито не получилось, знаменитую певицу узнали и упросили дать в Харбинском Летнем театре концерт «в пользу увечных и семейств убитых нижних чинов Заамурского округа», имевший грандиозный успех.

 

Брак Вяльцевой и Бискупского стал достоянием общественности. Как и следовало ожидать, конногвардейское начальство не одобрило мезальянса, и Василию Викторовичу пришлось уйти из полка. Когда Анастасия Дмитриевна отправилась на Дальний Восток, Николай Зубов посвятил ей свой последний романс с говорящим названием «Я хотел тебя забыть...». Как сложилась судьба композитора-самородка дальше, неизвестно. После 1906-го года следы его теряются. Может быть, Николай Владимирович, щедро даривший свою душу, вкладывая её в создаваемые произведения, просто исчерпал себя, допел свои песни и замолчал, может быть, не встретилось музы, равной Вяльцевой, которая бы вдохновила его на новые шедевры, а, возможно, ранняя смерть унесла композитора в расцвете лет...

Если у любителей застольного пения поинтересоваться, тексты каких песен они поют чаще всего, то среди самых первых, без сомнения, будет назван текст песни «Виновата ли я». А вот конкретную причину своей любви к этому произведению любители попеть за столом объяснят вряд ли. Скорее всего, ответят, что слова песни просто нравятся и петь их можно при любом застолье.

 

Как ни странно, но впервые этот песенный текст, предназначенный для женского исполнения, был озвучен мужским хором в кинокартине «Тучи над Борском», вышедшей на экраны советской страны в 1960 году. По словам композитора Алексея Муравлева, принимавшего участие в съемках фильма, автором текста песни является какой-то бард (его имя Муравлевым не было названо), а музыка для этого стихотворного текста была написана им – Алексеем Муравлевым. Правда это или нет – не так уж и важно. Важно то, что на всех застольях пели, поют и будут петь эти «народные»