И отшумит тот шум и отгрохочет грохот,
которым бредишь ты во сне и наяву,
и бредовые выкрики заглохнут,-
и ты почувствуешь, что я тебя зову.

И будет тишина и сумрак синий…
И встрепенешься ты, тоскуя и скорбя,
и вдруг поймешь, поймешь, что ты
блуждал в пустыне
за сотни верст от самого себя!

София Парнок

1927 год

худ.Е.Визерская

Когда я стану старой тёткой,
И стервой злой наверняка,
В кошмарных спущенных колготках,
К тому же чокнутой слегка,

Когда ходить я буду с палкой,
Чесать свой крючковатый нос,
Со старой выцветшей мочалкой
На голове вместо волос,

Ко мне негаданно нагрянет,
По злой иронии судьбы,
Мой долгожданный принц-засранец,
Мой гений чистой красоты.

Лишь глянет на меня вполглаза,
И пропадёт любовный пыл…
Ему прошамкаю: «Зараза!
Подонок! Где ж ты раньше был?»

…И он, кладя в стаканчик челюсть,
Вздохнёт, прошамкает, икнёт:
Промямлит тихо: «Моя прелесть!»
И к ножкам как кулёк падёт.

«Я шел к тебе, терпя мученья,
И много подвигов свершал,
Копил я злато и каменья,
И крохи знаний собирал.

И вот теперь тебя достоин!
Теперь, прЫнцесса, все твоё!»
…Ах, старый лысый глупый воин!
И что нам делать, ё-моё?

У этой маленькой страшилки
Мораль мы всё-таки найдем:
Пока вы можете – ЛЮБИТЕ!
А прЫнцев после подождём!

Инесса Белобородько

А я с годами думаю все чаще,

что краденое счастье — тоже счастье,

как ситник краденый — все тот же хлеб насущный,

спасенье жизни неблагополучной.

А может, несравненно слаще даже.

Поверьте, это не в защиту кражи,

но просто я убеждена, что сытый

не представляет, сколько стоит ситный...

Прохладнее бы кровь и плавников бы пара,
И путь мой был бы прям.
Я поплыла б вокруг всего земного шара
По рекам и морям.

Безбровый глаз глубоководной рыбы,
И хвост, и чешуя…
Никто на свете, даже ты бы,
Не угадал, что это я.

В проеденном водой и солью камне
Пережидала б я подводный мрак,
И сквозь волну казалась бы луна мне
Похожей на маяк.

Была бы я и там такой же слабой,
Как здесь от суеты.
Но были бы ко мне добрее крабы,
Нежели ты.

И пусть бы бог хранил, моря волнуя,
Тебя в твоих путях,
И дал бы мне окончить жизнь земную
В твоих сетях.

Вера Инбер

1920 год