ЛИЛЕЙНАЯ НЕВЕСТА.

Название фанфика: Лилейная Невеста

Автор: GrayOwl, и таки по второму разу, будут весьма значительные дополнения и некие изменения.

Бета: Araguna, и снова по второму разу!!!

Summary: Первая книга трилогии "I`m going slightly mad, It finally happened".

Жанр (основные): drama/romance/detective

Пэйринг: СС/ГП, РЛ.

Персонажи: Северус Снейп, Гарри Поттер, Ремус Люпин и многия другия.

Тип: пре-слэш, слэш

Рейтинг: NC-17 

Предупреждения:  Пост-Хог канонический, смерть персонажей, одного из главных и второстепенных.

Disclaimer: Зарегистрированные товарные знаки и прочие объекты интеллектуальной собственности, включая имена и географические названия, принадлежат их уважаемым владельцам.

Права на ошибки (грамматические, орфографические, стилистические, логические, равно как и иного рода, не поименованные отдельно) всецело принадлежат Автору нетленки.

Размещение в мировой паутине: только с разрешения Автора.

Пролог.

Глава 1.

Глава 9.

Глава 17. Кликайте, чтобы за одну ночь прокачать свою карму up to 80 lvl! 

Эпиграф:

One sound, one single sound

One kiss, one single kiss
A face outside the window pane
However did it come to this?

A man who ran, a child who cried…
The vision of an empty bed…

.. The march of fate, the broken will
Someone is lying very still…

He has laughed and he has cried
He has fought and he has died
He's just the same as all the rest
He's not the worst, he's not the best.

Pink Floyd, "Yet Another Movie" ("Очередноекино").

… Это кому как, конечно. Профессор терпел и сдерживался, чтобы не послать наглеца куда подальше, но вскоре поневоле заметил приятную негу и тепло в теле, обычное начало сексуального возбуждения. Главное, впервые за десятки лет, оно возникло не из-за рукоблудия самого Северуса Тобиаса Снейпа, не во сне, а наяву, от чужих легчайших поцелуев и нежного, заботливого голоса. Удивительно, но сильнейшая головная боль вскоре прошла сама собой. От мистера Поттера исходил чарующий, неимоверно волнующий аромат того, что учёные магглы называют эндорфинами, природным наркотиком, подобным опиуму, снимающему даже сильнейшую боль у обречённых на жесточайшие смертные муки больных. Профессор не раз испытывал нечто сходное по ощущениям. Но не от прилива крови к паху, а в моменты творчества, признания успеха, славы. Всё это повышает уровень эндорфина в крови.

Учёные маггловской цивилизации то красиво именуют его "гормоном любви", то отрицают наличие подобного гормона эйфории вообще, это же магглы, они вечно в противоречиях и прениях.

В голове Снейпа мелькали обрывки мыслей о феромонах, как аттрактивах, а тело желало своего, мозг отказывался привычно анализировать происходящее и раскладывать по полочкам.

Северус с трудом одёрнул себя и вспомнил, что накануне вечером была подобная ситуация, инициатором выступил он сам, к стыду и позору, это лихие деньки виноваты, не более. Да и… обстоятельства изменились коренным образом, началась игра чужой жизнью.

А все эти вопросы секса по определению не должны волновать профессора Алхимии в присутствии даже одного-единственного наблюдателя. Удовлетворение естественного желания здорового организма происходило, и будет производиться лишь в строжайшем уединении,  едва слышно, и… с иным человеком в воображении.

Но этот мужчина в реальности, здесь и сейчас, вот беда!

… – Скажи, откуда она у тебя? – тихо спросил Гарри.

Северус, не торопясь, расстегнул пуговицы на манжетах сюртука и рубашки, закатав рукава по локти. Там были такие же страшные, багровые, вздувшиеся  рубцы, как на шее.

– У тебя останутся шрамы, Сев.

– Мне уже говорили, а я полностью уверен, что ни следа не останется. Проходил я и не через такое.

– Кто говорил тебе?

– А вот это уже совершенно неважно, и…отойдите от меня, мистер Поттер. У Вас изо рта пахнет.

Гарри не отставал, хоть и перестал прикасаться к алхимику. Северус строго-настрого  приказал себе не расслабляться… по-настоящему, пока этот сексуально помешанный юнец либо не отправится спать по-хорошему, либо не уберётся вон со стёртой частично памятью…

– Но ты же гениальный зельевар, я уверен. Откуда они, кто посмел изранить тебя?

– О, мистер Поттер, я настолько гениальный зельевар, что ухитрился взорвать медный котёл не хуже мистера Лонгботтома. И, знаете ли, гениальность может оказаться лишь мимолётным шансом. Только работа и воля должны дать ей жизнь и принести славу.

Впрочем, Вам подобные глубокомысленные изречения недоступны, дражайший наш, – из последних сил сопротивлялся алхимик.

Но безнадёжно запущенный интеллектуально половой Герой уже перешёл к рукам Снейпа, поднёс кисти к губам и…

– Увы, это не эрогенная зона у мужчин, мистер Поттер, – криво усмехнулся профессор, бессмысленно солгав.

Он уже перестал изумляться невнятному, тайному источнику своего необыкновенного терпения. Если честно, много больше беспокоила излишняя доля собственной страстной жажды вполне определённого характера, непристойной, по мнению сурового волшебника.

– Ах, вот как, буду знать, Сев.

Гарри положил руки Северусу на грудь, постепенно спускаясь ниже.

И вот он почувствовал возбуждение Сева, тело желанного человека стало податливым, как воск. Плавная муть опьянения заполонила естество Гарри, он уже не видел ничего, кроме выпуклости на шоссах.

Поттер банально запутался в пуговицах, и Снейп воспользовался моментом, резко встал со стула и отчётливо, злобно выплюнул:

– Довольно с меня на сегодня, мистер Поттер. Ах, жаль мне Вас, да не на того напали!

– Но я хотел это сделать, Северус, и тебе бы понравилось, – не сдавался Герой.

Северус демонстративно развёл полы сюртука, и Гарри с изумлением не обнаружил ни следа эрекции у железного человека.

– Сядьте на место, мистер Поттер, и обратите внимание на щедро предложенное угощение. Вы же обязаны поесть хоть немного.

К вящему удовольствию Северуса Гарри подчинился, сел и снова уткнулся в тарелку.

– Вот это самообладание, какая воля у мужчины с сердцем из стали!– с восхищением подумал Поттер, тут же закручинившись:

– Как мне завоевать такое нечеловеческое сердце? Он ведь хотел, ну, нужна же была ему разрядка? А разве то, что я попытался предложить, слишком низко для него?..

Ну, и как мне с ним себя вести? Ограничиться поцелуями? Но я изо всех сил стремлюсь подарить ему их столько, сколько сам лишь мечтаю получить. А он и приласкаться не хочет, почему? Из-за проклятой чистоты крови его рода и подобной устаревшей чуши?

Э… может, сегодня он просто по-человечески устал? Вот потому-то так скоро и пропало его желание.

Да, смутно припоминаю, Сев говорил, что голова болит…

Вот же блин, как хочется, чтобы он хорошенько потрогал и подёргал мой возбуждённый член!

– Вы должны поесть хотя бы немного, мистер Поттер, и свести алкогольную интоксикацию к предельному минимуму, – мелодично говорил в это время Северус, чтобы не затягивалась мучительная пауза.

– Я реально хочу. Собственно, чего? – взвешивал и отмерял Снейп, для вида копаясь ножом и вилкой в каком-то блюде, –Э… положим, сказать ему не думать так громко и грубо, но не могу себя заставить, будто мне по нраву его мысли. Нет, просто признаться в своём знании его низких мыслей совершенно нереально. Не могу же я выдать этому наглому мальчишке, что успел пересечься с ним взглядом и несанкционированно прочитать… всё это.

Но и мне самому более чем просто приятны его поцелуи и объятия, нежность. Он словно притягивает меня, очаровывает без видимого волшебства…

Однако, его торопливость и откровенная дерзость, игнорирование моего доминирования, лидерства во всём, неисправимая глупость, потрясающая забывчивость, возможно, неосознанная из-за сегодняшних перипетий меня… отталкивают.

Главное, разве я могу предать вечную верность Тобиасу ради какого-то Поттера?

– Мистер Поттер, пора, –  решительно скомандовал Снейп, Гарри вскинулся, – Вы уже засыпаете за столом.

Хозяин вызвал Винли и приказал переместить непонятного Героя в гостевую, да переодеть в ночную сорочку.

Профессор отчего-то позаботился лично взглянуть, как устроился Герой…их мира в его доме немилом доме, но его крепости, как ни крути. Гарри уже отключился в пропахшей табачным дымом, парами дурного спиртного и потом одежде, свернувшись калачиком.

Снейпа тотчас замутило от воспоминания, как ему было хорошо за ужином с этим половым Героем, грязной и похотливой свиньёй, никаким не милым птенцом-переростком.

Конечно, Северус передумал насчёт указания Винли, приказав лишь расстегнуть жилет мастера Поттера.

… – Тобиас, – выдохнул в отчаянии Северус в коридоре, – Мне нужен твой совет.

– Просто покури опиума и увидишь меня вновь, – прозвучал слышный лишь ему прекраснейший голос во Вселенной, – Сейчас же, в своей спальне.  

… Северус готовился к церемонии торжественно. Он зашёл в лабораторию, налил из большого фиала с притёртой крышкой розовой воды, хранящейся специально для таких случаев. Затем пошёл в спальню, разделся, принял расслабляющую ванну с травами, тщательно вымыл волосы, и, не вытираясь, подошёл к кровати, уже подготовленной Винли. Северус поставил подушки так, чтобы удобно сидеть на ней, достал из заветного ящичка наркотик и взял крупинку, поджёг её и торопливо затянулся дымом.

… Время потекло по иным законам, так медленно, что секунды казались вечностью. Милый призрак появился после нескольких таких вечных секунд. Тобиас был полностью одет, и нагота крепкого жилистого тела Снейпа дисгармонировала с его торжественной мантией.

Призрак присел на краешек кровати и тихо сказал:

– Вижу, тебе холодно. Позволь согреть тебя.

Он неторопливо избавился от мантии, надетой на голое тело, как было положено у чистокровных магов ещё во времена детства Северуса, и лёг рядом, накрыв обоих царапающей тело парчой, расшитой единорогами.

– Тобиас, родной, я так скучал по тебе, –  тихо промолвил Северус, – Я боюсь, очень боюсь за нас с тобой. В мой дом неожиданно ворвался человек из плоти и крови, не какой-то оборотень. Я не знаю, что со мной, но, кажется, я хочу впустить его в свою жизнь, хоть на несколько месяцев забыть магию стихов старинного рондо и раскрасить пресловутое бесцветье дня. На этом мои беды вовсе не заканчиваются, напротив, это вершки, иначе бы я не побеспокоил тебя.

Мы с ним очень разные во всём. Он лишь полукровка, моложе меня почти вдвое, я был его учителем, понимаешь? Но и это не всё.

Я рассказывал тебе, как в Школе был вынужден опекать и спасать одного несносного мальчишку, Избранного, и я справился. Я обманул его по-настоящему лишь однажды, во имя общего блага, омерзительно солгал, чтобы вдохновить его ради воплощения Пророчества. И это мне тоже удалось, каким-то образом он убил Тома. Это баснословно везучий "Мальчик, Который Выжил, Умер", и снова живёт, дери его…

А я навсегда покинул мир магической Британии по собственной воле по окончании войны. Покончив с врагами-Пожирателями, я обеспеченно, спокойно и чрезмерно тоскливо живу, точнее, безысходно существую в маглесе, ты знаешь. Даже не в родовом замке в Шотландии, я же самовольно исчез, пропал без вести, нет больше двойного шпиона, Мастера Зелий, etc. Нет никакого Северуса Тобиаса Снейпа в… их мире.

А он был дважды женат, имел любовницу, ни одного любовника, заметь. Он Герой, победитель Волдеморта, центр внимания магической Британии, но при этом существо недалёкое, простецкое и грубоватое в мыслях, очень избалованное. Он совершенно, ни чёрта маггловского, не смыслит в однополой любви, но выглядит и ведёт себя, словно истеричная,  слабая, испорченная женщина.

Теперь же корешки. Выслушай всю эту загадочную, иррациональную историю, Тобиас,  прошу. По горячему желанию моего единственного друга, обречённого вервольфа, я спас Герою… их мира жизнь, так уж вышло, что я не смог отказать.

Его Величество Одиночество, по сути, невыносимо, я смертельно устал ехидно скалить зубы и криво улыбаться, сжав челюсти. Я человек, ничто человеческое мне не чуждо, хоть один знакомый, приятель, собутыльник, просто живое существо, должен быть у любого смертного, иначе… никому не выдержать гнёт этой жизни. Есть только одно настоящее страдание для любого смертного –  быть одиноким.

Больше не стану об оборотне, Мерлин его призови поскорее, чтобы так называемый друг не мучился попусту. Мне его исцелить никак нельзя. Фенрир, укусивший моего верного цепного волка, куда-то исчез. Я разыскивал Сивого маньяка очень долго и упорно, но…

Прости, Тобиас, я снова отвлёкся, итак, об этом… их Герое.

Волей случая излечившегося юнца угораздило прийти ко мне, я прочитал его мысли, он не закрывался и действительно имеет ко мне чувства, но его убогое понимание любви, как звериной случки, в пылу низменной, грязной похоти, его несдержанность, даже агрессивность, пугает меня.

Да и я поддался слабости, не пойму, что толкнуло меня на утешение. Может, странное присутствие во сне… вместо тебя, Единственного моего во веки веков, может, искренняя скорбь по подруге, настоящей Женщине в его понимании.

Словно он имеет некую неведомую связь со мной, боюсь признаться, более того, толику власти надо мной. Я не желаю таких отношений, мне они не по нраву. Командовать и распоряжаться мной? Ну, уж нет!

– Довольно, Севви, ты снова горячишься и повышаешь голос на своего наставника, своего единственно любимого, вечно, перефразируя тебя, – холодно, бесцветно и пусто оборвал Тобиас.

Милый призрак тяжело вздохнул и продолжил веско и чётко, будто это профессор Снейп, сэр, читает лекцию:

– Ты говорил сейчас об этом молодом мужчине, подчёркивая разницу между вами, даже отрекаясь от него, как от всего своего ненавистного прошлого.

Чувствую, ты нарочно рассказывал так, чтобы я не покинул тебя. Успокойся на этот счёт, ибо наши души связаны воедино кем-то или чем-то, не знающим милосердия и жалости, заставляющим нас страдать от вечной незавершённости нашей любви.

Запомни, Севви, с кем бы ты ни делил ложе в бренной жизни, в конце концов, там, где душам даруют вечный покой, мы будем вместе и без страданий, даже воспоминаний о плотской любви…

Ибо невозможно потерять тех, кого любишь по-настоящему, да и не нами сказано, что за пределами боли и удовольствия лежит блаженство. Великий, в своём роде, индусский мыслитель высказал множество куда более впечатляющих и своеобычных, оригинальных идей. Да-с, зачитывался я работами Шри Нисаргадатты Махараджа, у меня даже был достойный, понимающий собеседник, умеющий слушать, но не станем о нём, тебе это будет не по нраву, бедный мой убийца, – Тобиас мирно, чересчур натянуто улыбнулся, но Северус и не вздумал насторожиться.

Мало ли кто мог быть этим самым неведомым собеседником почти взрослого, совершеннолетнего наставника, когда его воспитанник был так мал, что не мог поддержать умную беседу?

Судя по привычной с детства интонации, призрак продолжил цитировать слова очередного Великого Князя, которых, как известно, в столь же великой Индии хоть пруд пруди, пошло выражаясь.

– Ваше тело ограничено во времени, но не вы. Время и пространство существуют только в уме. Вы не связаны. Просто поймите себя – само это есть вечность. Когда вы поймёте, что личность есть просто тень реальности, а не сама реальность, ваше раздражение и беспокойство исчезнут. Если вы согласитесь быть ведомым изнутри, ваша жизнь станет захватывающим путешествием в неизвестное.

Вы можете умирать сотни раз без всякого изменения в умственном беспорядке. Или вы можете сохранить своё тело и умереть только умом. Смерть ума являет лишь рождение мудрости.

Вам не нужно знать, чем вы являетесь. Достаточно знать, чем вы не являетесь. Вы никогда не узнаете, кто вы, потому, что любое открытие открывает новые горизонты для исследования. Неизведанное не имеет границ.

Тем временем, призрак постепенно таял, исчезал, но Северус и думать забыл об опиуме, гораздо больше его заинтересовал сейчас самый страшный, роковой вопрос. И это вполне разумно объяснимо плотным потоком индийской мудрости, не так ли?

– Скажи мне, Тобиас, что… там на самом деле? – зачарованно выдохнул живой мертвец.

– Ты же знаешь с моих прижизненных слов, у Бога нет религии. Если хочешь, чтобы я красиво, но достаточно правдиво передал тебе божественную природу, вспомни стихи Рабиндраната Тагора.

И Северус в тот же миг, как по волшебству высочайшего порядка, продекламировал с чувством и мастерством всплывшие из глубин памяти, превосходные, столь же простые и трогательные строки:

– Я попросил дерево: расскажи мне о Боге.
   И оно зацвело.

Мертвец с нескрываемым удовольствием принялся раскрывать таинства мироздания живому человеку из плоти и крови, затаившему дыхание:

– Ты сам вырос человеком духовным, хоть презираешь лицемерие любых религий, по сути, культы древних божков с теми или иными обрядовыми жертвоприношениями, дабы умилостивить и выпросить очередное преходящее желание или нужду. Но ты способен разделить и понять чувства искренне верующих, Севви. Я твёрдо знаю это, судя по нашим редким беседам… в последние годы.

Только всегда, в сложной ситуации, на распутье, делай поправку на то, что слово „Бог“ обозначает как племенного вождя, так и „абсолютное ничто“. Считаю, для любого Homo Sapiens этого знания более чем достаточно, чтобы правильно жить и научиться любить такого же человека, живого, мой Севви.

Учти, любить, независимо от пола или сущности, как у твоего обречённого собутыльника. Справедливости ради следует отметить, что все люди живут по-настоящему лишь в памяти потомков, посему и ты позаботься о продлении своего рода, –  доверительно, но как-то вяло уронил Тобиас.

Северус прекрасно помнил, что у наставника были старшие братья, иначе никакая чистокровная семья, окажись она даже в полной нищете, не отдала бы единственного наследника в услужение. Поэтому он вновь поспешил сменить не приятную лично ему тему:

– Но… я не могу понять, если ты уже давным-давно по ту сторону добра и зла, всего мирского, бренного, отчего же так легко и просто, прости за выражение, наплевав на прежнее отрицание любого рода наркотиков, тебя можно воплотить? Всегда реально увидеться с тобой, поговорить, зачастую, получить ценный совет, с тех пор, как я покинул проклятую Школу с её невообразимо сложной сетью заклинаний, мешавших мне, державших меня, словно муху в паутине…

– Стремись, чтобы цветок расцвёл в тишине, которая следует за грозой: не раньше. Возможно, в этом мире каждый из нас не более чем просто человек, но для кого-то ты и есть весь мир.

Иными словами, торопись жить, пока не стало поздно, а сюда попасть каждый успеет в своё время. Не нужно бояться последнего дня и часа, но не следует и призывать их. Когда ты умер, то сам этого не понимаешь, тяжело только другим, – Тобиас вздохнул, –  Пробьёт и твой час, узнаешь всё, мне больше нечего рассказывать, считай, мой не упокоенный дух обитает в Мире Немёртвых, и никак не может уйти в Посмертие. Я специально использую терминологию, привычную для нас, магов, с пелёнок. Потому-то меня так легко призвать и увидеть, словно я существо из плоти.

Вспомни день отцеубийства, и меня в той комнате с тобой, мои советы, действия, ласки. Ты прекрасно помнишь, что сделал всё, как я сказал, и сам итог.

А теперь ты должен осознать, это ты, ты сам довёл себя до первого полноценного, реального оргазма, милый Севви, не я. У тебя уникальная память, ты должен был запомнить на всю жизнь, что у призрака нет ни слёз, ни слюны, ни крови, ни спермы.

– Ложь! Низкая, отвратительная ложь, да как ты смеешь? Я помню всё происходившее в тот день так ясно и осязаемо, что это не может быть моим вымыслом! То, чего человек не ощущал ни разу в жизни, невозможно выдумать, а ты утверждаешь, что я получил реальный и взрослый оргазм. Ну и? Где твоя логика?

Выходит, это именно ты ничего не помнишь и не понимаешь?!? Тобиас, я люблю по-настоящему только тебя и страстно желаю. Лишь ты моя вечная, священная, единственная любовь навсегда!

Я хочу этого сейчас, Тобиас, любимый, возьми меня, – выдохнул Северус и замер.

– О, да, знаю, как ты любишь меня, я это ощущаю всем своим естеством призрака, поверь, есть и такое, но я не могу выполнить твоё желание. Ты уходишь, ускользаешь от меня.

– Ты говоришь мне всё это, чтобы оттолкнуть меня. Зачем тебе это, Тобиас?!? Нет уж, если я живой человек, а ты лишь призрак, то я… заставлю тебя сделать то, о чём сначала умолял, просто покурю ещё. За всей этой философией я и забыл о необходимости поддерживать нас обоих в должном состоянии.

Северус вскочил с кровати, схватил ещё крупинку опиума и затянулся, потом ещё и ещё, жадно, будто боясь опоздать…

Вдруг мир вокруг него стал ярким, разноцветным, а в голове был только один голос, он кружился в мозгу, разъедая его изнутри:

– Ты жаждешь совокупления с призраком, когда тебя любит и желает реальный человек, да и ты любишь его, я всё понял даже по твоей отвратительной лжи. Во имя чего в этот раз?

Севви, ты же не извращенец, так отпусти меня немедленно, или ты действительно предпочитаешь стать некрофилом?! Ты трус, трус, трус!

– Никто не посмеет назвать меня трусом безнаказанно! Это касается и тебя, Тобиас, "наставник" и грязный лжец!

– Хорошо, – неожиданно спокойно произнёс призрак, – Переведём разговор в иное русло. Прекрасно понимаю, почему ты души не чаешь от ничем особо не примечательного Эппинг-фореста, да ты сейчас скажешь, что руки твои не созданы для раздачи милостыни…

И это во многом объясняет всю твою теперешнюю жизнь после Школы, как ты её зовёшь, существование, выбор района проживания, в первую очередь. Так?

– Пожалуй, ты прав, – нехотя признал прерванный на самом подъёме Снейп, – Но не вижу в этом ничего предосудительного. Прости, лично для меня нет никакого смысла в дальнейшем разговоре на эту избитую тему.

Точная смена тональности и направления беседы не заставила себя долго ждать.

– Знаешь, а мне просто надоело задаваться глупейшим вопросом, неведомо кому или чему обращённым. Прикажешь упасть на колени, молитвенно заломить руки и закричать дурным голосом в густую синь небес: зачем?! За что?!?

Северус едва сумел отдышаться после впечатляющего крика души, но вновь пересилил себя, высказавшись уже спокойно и почти тихо:

– В конце концов, я не маггл, живший на переломе эпох, вопросивший весь цивилизованный западный мир, мол, кто мы? Откуда пришли? Куда мы идём? Главное в том, что все эти насущнейшие вопросы как были, так и остались без разумных ответов.

Да, порой бывает невыносимо скучно, но и у этого чувства есть светлая сторона.

Именно скучающие люди нередко ищут возможность сделать добрые дела, поскольку развлечения им надоели и не привносят смысл в их жизнь.

Но в наступившей тишине можно было расслышать тихий плач то ли в доме, то ли снаружи, в сквере кто-то невидимый проливал такие же незримые, горькие слёзы.

Северус упорно помотал головой, вернувшись в свою, и только свою, уникальную реальность, но тут, совсем рядом, Тобиас тихонечко запел в унисон безысходной тоске:

– Отворачиваясь от обездоленных, мы не понимаем слова, сказанные ими.

Мы шепчем себе под нос: "Не принимай близко всё, что происходит, это лишь единичный случай чужих страданий, коли включишься в это, отвернись скорее".

Да, в какой-то степени грешно, что свет затемняется, распространяясь на всё, знакомое нам, бросая покров на окружающий мир. И мы обнаруживаем собственное одиночество на крылах ночи, когда мы, безмолвные люди со стальными сердцами, сливаемся в едином аккорде. Так не отворачивайся же более от бедных и слабых, не отворачивайся от внутренней пустоты и холода…

– Что это? –  едва вслушавшись, прервал Снейп, – Сегодня я совершенно не имею желания устраивать ночь откровений и силы в подобной форме. Или я не удержал в памяти чего-то важного, к примеру, некоего очередного юбилея в жизни непутёвого мистера Блэка?

– Ты о чём, о ком, Севви?

– Да просто о твоей необычайной подкованности в маггловской современной музыке, Тобиас, больше не о чем пока.

– Отлично, не стану продолжать на этой ноте, тогда непосредственно к теме.

Наша жизнь измеряется по-настоящему только усилиями, которых она нам стоит, сказал замечательный французский маггл Мориак. Никогда не стоит сожалеть, что тебя могут одолеть страсти, иначе вскоре начнёшь плакать о том, что ты вообще человек. Ни одно желание не даётся нам отдельно от силы на его осуществление.

 – Да уж, а некий соседний маггл тоже впечатляюще высказался на столь злободневную тему. Собственно, я о Ницше, написавшем, что жизнь, разумеется, является источником радости, но всюду, где пьёт толпа, родники отравлены.

– Тогда вот тебе пара слов о счастье. Зорко одно лишь сердце. Глазами самого главного никак не увидишь.

Счастье внутри нас! – так горячо воскликнул призрак, что подозрительно сильно обжёг дыханием прислушавшегося Северуса, – Люди, живущие в одно время в одной стране, одном городе, на одной улице и даже в одном доме счастливы по-разному. Кто-то ищет оправдания, почему он несчастен, а кто-то видит причины, по которым несчастным он быть просто не может. Всё в отношении! Не спорьте с великими. Они правы.

– Какими ещё великими? Неужели ты серьёзно причисляешь к ним каких-то рок-музыкантов, пусть, трижды талантливых, чистокровных англичан, но магглов же*?

На тебе это так не похоже, наставник мой.

– Советую поговорить о великих, положим, с твоим другом и собутыльником. По крайней мере, он вполне способен поддержать интересный разговор, в отличие от иных твоих посетителей.

Я прав?

–  Да, думаю, да, –  задумчиво протянул Снейп, и неожиданно развеселился, предложив: – А давай-ка, спою я старинную английскую песенку, порадуемся, пока можем.

Действительно, он тихонечко напел:

Тобиас вежливо, слегка суховато улыбнулся, и только, дав Северусу возможность закончить Королевскую Балладу**. Призрак не преминул спросить:

– Севви, а ведь это тоже музыка маггловская. Отчего же тебе можно всё, а мне практически  ничего?

– Просто потому, что эта баллада являлась одной из любимейших песен наших благородных предков, к примеру, моих, ведь про твоих прародителей мне практически ничего не известно, а жаль.

– Зато я не понаслышке знаю много о твоём отце. Представь себе, я имел честь быть с ним коротко знаком, иметь множество интереснейших бесед. Это он был моим ранее упомянутым превосходным, умным собеседником и внимательнейшим слушателем.

Редкие знакомые, родня считали его полным тёмных тайн, даже одержимым идеей о смерти. Согласись, что в смерти есть что-то успокаивающее. Мысль о том, что завтра тебя может не стать, позволяет ценить жизнь сегодня – какой бы она ни была. Но если твой отец и любил задумываться обо всём этом, то лишь потому, что ценил жизнь больше, чем многие. Ему было комфортно быть самим собой. Он вполне оправданно считал, не скрываясь от меня, что его жизнь так же интересна, как научная работа.

– И ты можешь спокойно вспоминать добрым словом не просто умертвившего тебя, но зверски замучившего до смерти? – откровенно изумился Северус.

Но призрак продолжил плавный, неторопливый, какой-то обволакивающий разум сладкой патокой, рассказ о достоинствах своего покойного убийцы.

– Так, в своём роде, он был неординарной личностью. Ты пошёл в него и склонностью рассуждать, пользуясь высокими терминами, раскладывая всё на свете по категориям и прочим условным параметрам, и в том, что сформировался, как личность, не столько под воздействием сих красочных рассуждений, сколько в результате своего труда. Ты прекрасно знаешь, что без него любой, самый яркий талант является своего рода лишь на мгновение ослепляющим фейерверком, сгорающим бесследно. Жаль, но главное искусство жизни осталось и тебе не доступным.

– Что это ещё за главное искусство?

– Общаться с другими людьми, мой Севви.

Означенный маг предпочёл весьма разумно и своевременно свернуть очередную неудачную тему, не вдаваясь в пустые прения, как же профессиональному шпиону удалось выжить, не умея, кое по чьему убеждению, нормально, более того, ловко общаться даже с ненавистными врагами.

– Ну да ладно, вечер никому не нужных воспоминаний торжественно объявляется закрытым, пока он плавно не перетёк в ночь песен и танцев. Не имеешь ничего против?

– О, разумеется, никаких возражений.

Севви, а ты хоть можешь, как искусный рисовальщик и любитель графики, разрешить дилемму мэм Скитер? Прости за недостойное слово, однако, во имя сохранения авторских прав какой-никакой, но дамы, – необыкновенно ехидно и злорадно сказал Тобиас, при жизни ни разу не позволивший себе такого выражения эмоций, – Сволочь Северус Снейп или святой? Задачка вполне в твоей излюбленной цветовой гамме, так не откажи, прошу тебя.

– А как же наследственность папочки, по стопам которого я пошёл? – тоже язвительно осведомился оскорблённый до глубины души Северус, – Я имею в виду склонность к полифонии, многоцветности в искусствах любого рода. Так много на свете категорий, рамок и прочих милейших пустяков, по которым и при всём желании, будь оно у меня, невозможно распределить любую мало-мальски значимую человеческую персону.

Мы же не станем сейчас попусту сотрясать воздух на тему о всевластии денег хоть трижды в волшебном, да вот беда, современном мире? Конечно, её отвратительная книга имела успех, а как же иначе существует пресса что здесь, что там?

– Твоё слово остаётся для меня законом, – неприкрыто печально промолвил Тобиас.

И снова затянувшаяся пауза, показавшаяся бедному алхимику вечностью из-за непрекращающегося, какого-то невероятно отчаянного плача. Вера в монстра под кроватью потеряна в раннем детстве, равно, как чуть позже не оказалось скелетов в шкафу. Так кто же горько плачет по ночам в столь тихом, благопристойном до скуки, районе Лондона большого?..

________________________

* Всё те жеPink Floyd, "On the Turning Away", ("Отворачиваясь"). перевод Автора.