Summary: Вторая книга трилогии "I`m going slightly mad, It finally happened". 

Северус Тобиас Снейп и его поиски потерянной, священной и вечной любви. 

О жизни и смерти, алхимии, странном любовном треугольнике. Цена и плата для слишком честного мужчины и очень легкомысленной женщины.

 

Автор: GrayOwl 

 

Бета: Araguna, заметьте, второй раз!!!

 

Рейтинг: NC-17 

 

Направленность: СЛЭШ

 

Пейринг: СС/РЛ, СС/НЖП 

 

Жанр: romance/adv./drama    

 

Статус: в работе

 

Предупреждения: Пост-Хог канонический, AU; ООС; POV героев в каждой части, местами не нормативная лексика; стихи снова;  гет (потерпите всего 2 разика!); смерть основного персонажа и второстепенных; эксперимент в последней части для особо умных!:)

Имя героини говорящее, просьба не сопоставлять его с именем Автора. Она, Автор, в данной "нетленке", не злобная, отнюдь.:)))

 

Disclaimer: Зарегистрированные товарные знаки и прочие объекты интеллектуальной собственности, включая имена и географические названия, принадлежат их уважаемым владельцам. 

Права на ошибки (грамматические, орфографические, стилистические, логические, равно как и иного рода, не поименованные отдельно) всецело принадлежат Автору произведения.

 

 

 

 

– Соблазняю молодую хорошенькую девушку, имеющую несчастье оказаться невестой Драко Малфоя, – с усмешкой, но такой тёплой и радушной, которую мы, его питомцы, никогда не видели, сообщил профессор Снейп.

– Простите, господа профессора, я уже ухожу.

 

Я вылетела из комнаты, за мной закрылась дверь, на простенькое для взлома  звукопоглощающее заклинание. И я, прислонив ухо к двери, стала слушать.

Странный звук, а, да это же бокалы. Будут опять квасить, ну, это не интересно. 

А почему "имеющую несчастье", кто мне подскажет, как не Он? Впрочем, тут раздался тихий стон, я знаю, когда…  так стонут. 

Получается, они там трахаются, что ли?!? Не верю! Он не может быть геем, и всё тут.

– Пусти, Рем, я не обезопасил дверь, а там мисс Уорси. 

 

Я мигом отправилась наутёк.

 

…  Неделя и один день отработок прошли, как в блаженном сне, ещё бы, Он меня соблазнял, откровенно, но потом выгонял без повода. Больше Его друг не приходил, но однажды Северус ушёл сам. 

Он разоделся в мантию всех оттенков лилий, от сиреневых до белоснежных. Мантия была очень странно скроена, с длинным шлейфом и широкими, расходящимися рукавами раструбами. Если опустить руки, они со шлейфом будут волочиться по полу. Я видела это незадолго до полуночи, чувствуя сегодня на отработке, что Он совершенно не занят мною, а думает только, как меня побыстрее вытурить. Ему это вскоре удалось, а я заняла "свой" наблюдательный пункт. Я даже не осмелилась проследить за Ним дальше. Явно торжествующий вид был у Северуса в этом удивительном одеянии, столь похожем на изображения дамских нарядов, именно, волшебниц Средневековья на семейных гобеленах. Я лишь с изумлением, распахнув глаза, заметила необычайную покорность, даже ни разу не виданную сутулость, будто Он не только и не столько торжествовал.

Я постаралась уснуть, но не могла, всё вертелась в постели и поняла, что Он ушёл к кому-то очень важному на свидание, наверное, к той самой Прекрасной Даме, о которой что-то пел в пьяном виде. Понятно, что она где-то в Школе, но кто? Главное, откуда эта вселенская скорбь перед ночью любви?..  

Мне надоело дальше думать в этом направлении, всё равно этого таинственного Снейпа не угадаешь.                  

 

 

…  Сегодня Выпускной Бал. Я приглашу Его на белый танец, хотя на Балу будет присутствовать и мой жених, чтобы составить мне пару, а после завалить в спальне. Странно, Малфой ни разу за все его визиты не стремился уединиться со мной. Ну, уж теперь-то он отыграется…  

Но для начала вволю потешусь я.

 

– Позвольте, профессор Снейп, сэр, – говоря, я присела в светском реверансе, которому меня научили в детстве.

– Не хотелось бы огорчать Вас, мисс Уорси, но Ваш жених…  

– Плевать, – я настаиваю зло, – Я приглашаю Вас на Белый танец.

– Ну что ж, тогда всё на Ваше усмотрение, а я согласен.

 

Мы кружимся в вальсе, Его рука на моей талии, почти невесомо, а мне так хочется прикосновения, как в тот вечер, когда ладонь в ладони…  

 

– Лорд Малфой уже знакомил Вас со своей матушкой, верно?

– Нет, я и сама удивилась, но на церемонии помолвки она отсутствовала. Профессор…  

– Вы знаете, с…  кем Вам придётся увидеться, может быть, завтра?

– Примерно представляю, но Вы, профессор, кажется, не хотите выслушать меня.

– Нет, мисс Уорси, не хочу. В любом случае, это ни к чему не привело бы обе Высокие Договаривающиеся Стороны. Сожалею.

– Я Вам совсем не нравлюсь? – выжимаю я.

– Ну, отчего же, для женщины Вы весьма привлекательны.

– А Вы, значит, предпочитаете свой пол?

– К сожалению для Вас, да… отныне. Это исчерпывающий ответ?

– Нет, я же отлично заметила и оценила многозначительную паузу, а Вы слов на ветер не бросаете, сэр.

Он явно смущён, а это уже что-то с чем-то. С большим упорством, я откровенно настаиваю:

 – Я ещё понравлюсь Вам, профе…  Северус. Хватит, я уже выпускница, а, значит, могу именовать Вас так, как называла в своих мечтах!

– Хоуп, тише, ради всех богов в подлунном мире, ведь мы не наедине. Я выпил не одно Ваше Любовное зелье и, как видите.

– Так Вы знали про них?! – я не скрываю возмущения.

– Меня практически невозможно даже смертельно отравить, а тут… сплошной женский роман.

 

Ну, всё, начал злословить и отпираться! Ничего, я прикидываюсь ветошью и говорю, ласково заглядывая Ему в непроницаемые, но явно печальные глаза:

– Северус, приглашаю Вас на свадьбу от имени жениха, Вашего крестника, и от меня, влюблённой дурочки, которой Вы так замечательно подыграли во время тех памятных отработок. Вы ведь не откажете? Можете прийти с Вашим избранником, но один танец мой.

– Повторюсь, я согласен. Благодарю, Хоуп, за тур вальса, подаренный Вами. А теперь, зная нрав моего крестника, Вам лучше до конца Бала танцевать с ним. Он ревнив.

– Вот ещё. Я пока не его жена и вольна танцевать с тем, кто мне по нраву, то есть с Вами.

– Извините, Хоуп, но больше я сегодня не танцую. Простите за отработки. Мне было хорошо с Вами и тогда, да и сейчас превосходно. Помните эти мои слова и не просите о большем.

 

Когда Он уже шёл к преподавательскому столу, я вырвала у Него греющее мне душу обещание бывать у нас с Малфоем и после свадьбы. Как ни странно, Он тут же, не задумываясь, уступил.

Я Ему действительно нравлюсь! Это всё лишь пустые отговорки, церемонные отказы чужой невесте…

 

Остаток вечера я провела, отвечая на все приглашения, которые мне поступали в избытке. Я знаю, что красива.

На последние два танца меня подхватил Малфой и не отпускал до спальни, где достаточно грубо взял меня. Я утешалась в его объятиях, вскоре уже опротивевших, думая о нашем вальсе. Нет, Драко, мне не нравится его имя, оказался любовником хоть куда, но мне он принёс мало радости отточенными до профессионализма движениями. Он двигался во мне как-то механически, бесстрастно. И это наша первая ночь! Только теперь я поняла давние слова Северуса о "несчастной" невесте… 

На следующий день нас поджидала карета с малфоевскими гербами и впряжёнными в неё парой пегасов. Ну, хоть пегасы у него есть, люблю их. За красивый, плавный полёт, не то, что у тестралов.

Я еду знакомиться с maman моего наречённого.

 

… Стильно и по последней моде одетая, далеко не старая леди, кажется, даже моложе Него, спокойно сидела за накрытым изысканными яствами столом. Увидев его, я поняла, что после ночи "любви" мне страшно хочется жрать. Но впереди было знакомство с будущей свекровью. Она даже не шевельнулась, когда мы с Малфоем расселись за столом. Потом возвела на меня безгрешные глаза дурочки и удивилась:

– Люци, смотри, пришла Нарси Вторая. К тебе. Удовлетвори её немедленно.

Как Вам, дорогуша Хоуп, секс с моим Драко? – внезапно ясно спросила она.

Я впала в ступор. Так она ещё и озабоченная. Что же ей сказать?

Малфой помог:

– Рассказывайте всё, как было, милая Хоуп, да с подробностями послаще и ничему не удивляйтесь, маменьке это нравится.

 

Я покраснела, чему разучилась лет с десяти, и начала вяло, эвфемизмами и научными словами изъясняться, как меня трахал Малфой. На большее я была не способна в присутствии, как-никак, а всё-таки мужчины и, тем более, жениха.

– Драко, ты не удовлетворил Хоуп, – проворковала озабоченная идиотка тем же светским тоном, – Иначе бы твоя невеста, о которой я так пекусь, не рассказала мне всё столь…  бесцветно.

Давайте есть, дети мои. 

А где Люци?.. Мой Люци?!

 

…  Моя свадьба запомнилась большим количеством выпитого, съеденного, сблёванного в кустах парка и прямо под стол, главное-то, Им, ведущим к Венчанию крёстного сына, ведь отец Малфоя умер в Азкабане, заключённый туда, как…  как это…  Ужиратель Смерти. В общем, что-то похожее, какое-то глупое название колдунов, наводивших страх на всю магическую Британию, во главе с неким Волмедортом, или как бишь его, тёмным волшебником. Нам рассказывали об этом на Истории магии, Тёмный Лорд был побеждён, вот это я точно помню, Героем Британии, сдуру отказавшимся от Посоха Мерлина, Гарольдом Джеймсом Поттером. О смерти Героя, вполне тихой, от врождённого порока сердца, писали все таблоиды. Кстати, он учился на одном курсе с Малфоем, но мой теперь уже муж отзывался о нём с неохотой и, что поражало, оставшейся глухой, затаённой ненавистью. Поэтому делал это редко. Он как-то раз даже заикнулся о связи этого Героя с Ним, которая, впрочем, ничем не увенчалась.

Как я посмотрю, кругом одни геи. Только лесби мало. Стать, что ли, для разнообразия? Шучу.

Я. Люблю. Его.

 

Вот, был же французский менуэт, когда я в ослепительно белом, прекрасном платье танцевала с Ним. Сложные, старинные фигуры и па, немногие согласились танцевать с нами. Мой Малфой отказался, чем я тут же воспользовалась. Зато Он… танцевал со мной удивительно изящно. 

Мы скрещивали руки в плавном изгибе, кланяясь друг другу, Он смотрел мне прямо в глаза фирменным непознаваемым взглядом, долгим, как летний день, и я чувствовала, в голове словно бы что-то шевелится. После этого Он ни разу, кроме положенных па, не взглянул на меня. Он пришёл один, без партнёра или мужа, не знаю, обвенчаны ли они. Мне страшно хотелось посмотреть на мужчину, завоевавшего Его сердце. А сердце подсказывало, что это Его собутыльник Ремус Люпин, оборотень, да-да! Вот, что было странного в этом, в общем-то, занятном профессоре. Интересно, каким он стал с отросшими волосами. Северус явно любит ухаживать за своими.

И вообще, как Он, столь изысканный во всём, может с… животным, по сути?..

Глупость какая! Оборотни же вполне себе люди, ну, почти, просто я точно не знаю.  

 

Я заплела сегодня две тонкие косички на висках и соединила их сзади лентой тёмно-синего бархата, всё для Него, а остальные волосы распустила по плечам. Даже камерных эльфов не допустила, расчёска, сеточка заклинаний, et voilà. 

Может, Ему нравятся простые средневековые причёски, как на одном из фамильных портретов в имении моих родителей? Очень смутно припоминаю ту ночь и Его в лилейном дамском старинном наряде, решила подыграть наугад. Получилось же! Северус во время танца сказал мне несколько изысканных, никогда не слыханных мною комплиментов, типа, голубица ясная, прекрасная любовью царица, и что-то ещё неимоверно пьянящее, не хуже шампанского. 

 

Его самое мы с Северусом пили из горлышек бутылок, много позже, в благодатной тишине ночи, когда новобрачный, видимо, перепутал меня с кем-то из гостюшек и побежал совершать супружеский долг. Он так заливисто смеялся, совсем неумело рассказывая анекдоты об Основателях, Моргане и Мерлине. Я, даже не дослушивая до конца эти очень смешные, жутко похабные анекдоты, заражалась смехом от Него, подхватывала, и душа моя летела куда-то ввысь, выше мира опиума с его разноцветными кружащимися красками. А я-то думала, что приход круче секса, даже с МакГонагалл, самым любящим, нежным, умелым и преданным моим поклонником. Здесь было превосходно и без секса, без опиума, только с веселящими кровь пузырьками ледяного шампанского, охлаждающего разгорячённую плоть, зато в Его желанном присутствии, да, изредка, взглядом, почему-то снова очень печальным. 

 

В итоге я заснула на террасе, на Его коленях. Так нас и нашёл мой муж.

 

О, как же он орал! Безупречно. Доказывал, что провёл одинокую ночь в супружеской опочивальне родителей, перешедшей ему по наследству, дожидаясь молодой жены. Подумать только, какой нахал! А он мне нравится таким больше, чем в постели. Надо с мужем ещё хоть разик перепихнуться, на пробу.

Поздним утром натрахавшиеся, не выспавшиеся, просто никакие гости выползли к столу. Снова было нарочито напыщенно, торжественно и безумно скучно, а я, не стесняясь, смотрела только на Него.

 

Я. Люблю. Его.

Меня никто не учил любить, само это чувство посетило меня впервые так поздно, несмотря на нескольких любовников из Хога. Лишь в семнадцать! Но зато в полной мере. Я никогда никого так не полюблю, знаю.

Я Хоуп и надеюсь, а надежда умирает последней. Я выцарапаю у этого оборотня, зверя, сердце, плоть и кровь моего возлюбленного, и тогда… 

Я не знаю, что…  тогда. Мечтать о плотской связи с ним? Но он же гей. А если всё-таки би, он же явно намекал? И если бы это произошло, что стало со мной? Не разорвалось ли моё сердце из-за избытка любви к Нему, перелившейся через край? Он "разобьёт мне сердце"? Три ха! Плевать. Умереть с любимым, умереть ради любимого…  опять сопляж "Ведьмополитена". С любимым жить надо, а не умирать, вот что. А всё остальное – нелепая чушь или маггловские выдумки, проникшие в наш чистый и жестокий мир магического бомонда.

 

Я видела вчера, как Он творит магию… 

Без палочки, которая всё же у Него в рукаве тёмно-голубой шёлковой мантии. Он стихийный маг, но попросил об этом не распространяться… 

 

…  Я всё ещё перебирала в уме и смаковала детали прошедшей ночи, как вдруг Нарцисса громко спросила по-французски:

– Милочка, кого же Вы так сверлите взором?

А потом по-английски, видимо, для всех::

– Мой сын снова не удовлетворил Вас, дорогая? Люци, это должен сделать ты… 

Вот так, смотри, сынок.

Она что-то проделывала под скатертью, и муж сказал, обращаясь к присутствующим, уже навострившим ушки и разлепившим глазки:

– Прошу вас, леди и джентльмены, не заострять внимание на поведении моей матери, это лишь спровоцирует её припадок.

Хоуп, дорогая, уведите маменьку в спальню. Она сама покажет дорогу.

 

Мне пришлось выполнять первый настоящий приказ мужа, а в том, что это именно приказ, и я должна покинуть гостей хоть на время, нет сомнений. Я успела заметить под скатертью задранную юбку, раздвинутые ноги, руки между ними, до похотливых стонов дело ещё не дошло, слава Мерлину.

 

Я одёрнула ей юбку и, брезгуя руками, жёстко схватила под локоть и тоже отдала приказ в отместку семейке Малфоев:

– Матушка, проводите нас в Вашу спальню.

 

Я видела устремленные на себя взоры гостей, изучающие, сравнивающие. Ещё бы, дери нас Мордред, две Нарси, одна молодая и прелестная в своей юности, вторая – постарше, однако так и не потерявшая красоты, но…  безумная. Такой же красивой я буду лет через двадцать, это утешает. Но не сумасшедшей, это уж точно.

И тут я почувствовала на себе Его взор, единственный из всех, понимающий, сочувствующий.

 

– Северус, mon chereé, почему ты смотришь на молодую жену моего сына так, словно этой ночью обесчестил её? – опять ляпнула дурища Нарси.

– Подтверждаете ли Вы, лорд Малфой, оскорбление, нанесённое мне и Вашей супруге?

– Да, леди и джентльмены, утром я нашёл их на террасе, одетых, но спящих в объятиях! А я-то обыскался новобрачной, свято веря, что она честная девушка!

– Вы сами, только что, обесчестили свою супругу и меня перед многими свидетелями.

Драко Люциус Малфой, я вызываю Вас на магическую дуэль, и бросаю перчатку.

Тут же из воздуха материализовалась бежевая кожаная перчатка с гербом, очевидно, дома Снейп, и упала к ногам давно вскочившего из-за стола Малфоя.

– Я…  принимаю Ваш вызов, Северус Тобиас Снейп. Да будет великий Мерлин нашим судиёй!

– Аминь.

Они отсалютовали и разошлись.

 

– Expelliarmus! – это Драко.

 

Глупо.

 

– Impedimenta!

– Protego!

 

Ага, просто уклониться, ты, Малфой, не можешь. Слабак. И это на такое лёгкое заклинание… 

 

– Seco!

– Protego!

– Sectumsempra! Stupefy!

 

Мой Малфой от немереной силы, вложенной в от души посланные проклятья, отлетел на несколько ярдов, весь в крови от многочисленных глубоких порезов, отчего-то целенаправленных на его гламурную физию.

 

– Господа, как Вы видели, Мерлин присудил победу мне, а потому все поклёпы, возведённые леди Нарциссой Малфой и милордом Малфой на меня и леди Хоуп Малфой, да будут сняты навсегда!

Поднялся маг, который венчал нас, седенький старичок, и спокойно произнёс:

– Подтверждаю слова благородного графа Северуса Тобиаса Снейпа.

 

Ме-ерли-и-н! Он дрался из-за меня на дуэли по всем канонам, и победил! Я счастлива, стараюсь поймать Его взгляд, но Он занят вылечиванием порезов Малфоя. Как благородно.

Я ухожу с омерзительной свекровью в её, должно быть, такую же гадкую спальню.

 

Здесь странно. Широкая кровать под балдахином, над изголовьем на стене простой крест с изображённым на нём распятым измождённым человеком.

Я заметила плётку с когтями грифона на кресле. Неужели она мазохистка? Ничего больше я рассмотреть не успела, только толстенный фолиант с названием "Библия".

Глупо называть Книгу Книгой.

Меня попросили уйти, что я и сделала проворно, приложив ухо к двери.

 

– Господь мой, сладчайший Иисусе, – раздалось из комнаты, – прости мя, грешную, ибо согрешила я вновь. Дай мне силы, Христе, Боже мой, наказать себя.

 

Меня чуть не вывернуло, сейчас она снимет одежду, и будет наяривать себя этой ужасной плёткой… 

Боги, в какой же безумный дом я попала, а ведь так хорошо всё начиналось!

 

 

 

~***~

 

… Не пришли месячные. Я беременна, это точно. Как глупо и банально. Залетела всего с одного раза, грёбанной внебрачной ночи, того раза в Хоге, больше грязная тварь, этот ублюдок Малфой меня не касался…

Впрочем, я, добропорядочная и неунывающая супруга, дала ему шанс реабилитироваться в моих глазах, но совсем не помню, ни когда дельце было, ни своих ощущений, словно по пьяни или в обкуренном виде трахалась. Когда же я точно узнала, что он спит с грязными магглами, категорически отказала ему от супружеского ложа. А ему всё нипочём. 

Из-за практически постоянно обитающих в Мэноре маггл и магглов, Он не появился после моей свадьбы с той достопамятной дуэлью ни разу. Я ненадолго впала в уныние, от нечего делать общалась с Нарси, было как-то никак, что-то горькое, обжигающее, выжигающее дотла…

 

Но я скучать не умею. И не буду.  

Я  Хоуп. Я надеюсь, что на это послание Он отреагирует, как надо… лично мне.

 

"Милый Северус.

 

У меня страшные мигрени, от которых можно спастись только большим количеством выпитого исключительно в Вашем обществе шампанского. К счастью, Драко развлекается в маглесе, я и Нарси очистили дом от скверны, как положено, по обряду. Аппарируйте, поговорим о Библии.

 

Ваша Хоуп".

 

 

Он пришёл, на моё разумное предложение вновь посидеть на террасе отреагировал кислой и непонятной ухмылкой, едко сострил о каких-то холодах, демонстративно закутался в богатую, тёмно-синюю с шитьём серебряными нитями, очень плотную мантию, и осторожно уселся, словно нахохлившийся ворон, на краешек деревянного помоста.

Но согласился же в итоге, как бы внешне ни коробило, дери Его Мордред!..

Мы выпили действительно много, вскользь помянули Тору всуе. Эти 10 заповедей и законы левитов о прокажённых, немилом взятии замуж, до кучи, обесчещенных девах и нечестивых геях давным-давно устарели для уважающих себя магов чистых кровей. Пусть по ним живут безмозглые, простейшие существа, магглы, не умеющие творить величайшее чудо из чудес. Магию. 

Конечно, я о своём негативном отношении к Библии не проболталась, вдруг Он её фанат? Дальше я ещё не прочла, и не собираюсь забивать голову отменной, не, ну, если честно, ядрёной маггловской ересью, а полоумная Нарси редко расстаётся с Книгой по имени Книга, что мне на руку.

 

Да уж, сидеть на милой мне терраске было невыносимо… сначала!  Просто нереально зябко и промозгло, как в засилье осени, но я быстренько согрелась спиртным, и старательно не обращала внимание на эти пустяки. Никак не пойму, отчего воздух столь холодный, сырой, совершенно не похожий на летний полночный жар времён свадебки. Но Его согласие побыть со мной куда важнее всех этих житейских мелочей.

Естественно, дабы не обидеть меня, Он ни словом не обмолвился о своём ненаглядном зверьке. А мне вот захотелось вызнать об этом профессоре-оборотне побольше, но сначала мы классно поквасили.

Когда Он передавал мне бутылки, наши руки соприкасались. У Него красивые, узкие, сухопарые кисти, как у благородной волшебницы, с длинными, но по-мужски сильными пальцами в разноцветных, забавных пятнах.

Он сейчас увлечён арабским мистицизмом, и алхимией, вообще, по жизни. Он рассказывал много заумного и символического о мистическом понятии Розы у средневековых, естественно, невозможно "образованных и цивилизованных" арабов. Я поняла только, что именно от них в Европу пришло сравнение красавицы с этим цветком, завезённым из Персии. Он даже меня назвал розой, но я, полушутливо, полусерьёзно сказала, что зовусь Хоуп, а это поистине прекрасное имя и понятие, особенно, у христиан, как объяснила Нарси в момент просветления. Он довольно отметил, что общение с Нарси пошло мне на пользу, как ни странно, и снова криво усмехнулся одним уголком рта, явно не желая говорить о чём-то куда более важном. А я сделала вид, что не замечаю Его закидонов, и живехонько брякнула, что вместо надоевшего уже Люци, теперь Он – новая пассия Нарси.

 

Он так же свободно, на первый взгляд, но как-то особенно почтительно сообщил, что Цисса, так зовёт её только Он один, в моём возрасте, беременная Драко, одаривала Его в присутствии отвергнутого тогда мужа недвусмысленными знаками внимания. И вскоре возникло… ну, какое-то печальное, судя по Его скупым репликам, недоразумение между Ним и кумом…

Само собой вырвалось у Него вскользь и о освящённой ритуалами, кровавой жестокости супруга Циссы, моего несостоявшегося свёкра, потребовавшего поединка на древнем холодном оружии, а не магической дуэли, что очень странно.

 

Ему снова стало чрезмерно грустно, это так заметно! Интересно, из-за безумной пустомели и вертихвостки, юной Нарси, или… меня, вполне реальной и адекватной, жаждущей напитаться каждым Его редким словом, брошенным в перерывах между шампанским и сигаретами?

 

В моём улучшенном и дополненном издании учебника Истории Магии ни слова об истинных намерениях и мотивах поведения этих злополучных супругов-предателей  во время Битвы за Хогвартс, как будто их и не было на лице Земли.

Один сгинул в Азкабане, другая свихнулась от припадков неудержимой  похоти…

И кому же лучше в итоге? По-моему, мертвецу, чьё обездушенное после Поцелуя жуткой твари, казни без пролития крови, магически лишённое каких-либо чувств тело кинули в яму с хлорной известью, и это уже конец всем подлунным мукам души и тела.  

 

 

Мне везёт, что есть явный провал в памяти. Почему везёт? Не знаю, попом чувствую, что забыто нечто ну, очень нехорошее, даже низкое для такой благородной леди, как я. Зато мои глаза моментально открылись в Его бесценной близости. Только теперь я замечаю почти голые деревья в саду, да и порывы холодного, сырого ветра изредка пронизывают до костей. Наверняка, Он ехидно острил именно о не замеченной мной осени в самом разгаре. А прикольная ситуация, если чуточку вдуматься. Время года кардинально изменилось, жизнь идёт своим чередом, а я ни Мордреда драного не помню.

Он замер, держа бутылку близко ко рту, но не отпивая. Я смотрела на Него, явно скрывающего многие постельные баталии, и притворяющегося скромником, как заворожённая. Да, видно, на мне чья-то любовная порча. Ну, нельзя любить так сильно, как я, и оставаться подолгу вдали, зная, что Он покоится в объятиях другого. А и ладно, хоть не женщины, к мужчинам я ревновать не умею, тем более, к примитивным, бездушным оборотням.

 

 

~***~

 

… Было дело, перерыла я всю библиотеку мужа в затяжном приступе безделья и, кроме прочего, нашла тоненькую, очень старую книжку без начала и конца об этих волшебных созданиях, но толком ничего не узнала, кроме их зависимости от полнолуний. Было там занудно и витиевато о том, что высокопоставленные волшебники всего мира не могут понять, кто же оборотни в самом деле? Существа или… низкоорганизованные, условно разумные животные. И вообще, есть ли душа у этих заразных, кусачих тварей? Упоминалось вскользь и о древнем страхе всего человечества перед вечно ищущими невинную жертву громадными волками, об исконном отвращении мудрых магов, и даже тупых магглов…

 

Откопала я и это самое, пресловутое "улучшенное и дополненное", особенное издание учебника по Новейшей истории магии. Прочитала о Пожирателях Смерти, Волдеморте, Дамблдоре, Поттере, Ордене Феникса, куда входил, оказывается, и Он, находясь среди Пожирателей, в числе которых был отец мужа. Он был шпионом Светлых сил на протяжении шестнадцати лет. А мне только недавно исполнилось восемнадцать. Это же целая жизнь в смертельно опасной игре. Он не в курсе, что я знаю всё это о Нём. Я так поняла, Он по многим причинам стремится вычеркнуть из своей жизни эти годы войн и шпионажа, убийств каких-то персон, под конец, негласно объявленной охоты на Него же самого, закончившейся много лет назад в Визжащей Хижине. Он попросту без вести пропал в нашем мире магии, внезапно завещав слезливые воспоминания о какой-то зеленоглазой паршивой грязнокровке из Гриффиндора её Шрамоголовому сыночку. Ради чего была устроена вся эта сопливая размазня… школьная, да и эта моя "улучшенная" История Магии умалчивает, вот же фокус!.. Самое смешное, что докапывать Его на предмет интересующего изредка вопроса мне совсем не нужно, ибо ещё вчера было сегодня, и так по жизни. Он вообще терпеть не может напоминаний о Школе при г-не Директоре Дамблдоре. Что было, то было, а Он живой и невредимый, рядышком со мной, почти бок о бок.

 

 

~***~

 

 

… Ох, как же Он неописуемо прекрасно сидит, высоко подняв голову, тихо маясь от озноба, но силой заставляя себя сделать большой глоток согретого стихийной магией шампанского! А я любуюсь Его длинной, тонкой, лебяжьей шеей, необычайно открытым ходом кадыка, пропускающего вино.

 

У Него всегда прямая спина, даже, когда Он напился в хлам и обнимает женщину, то есть, разумеется, меня. О, проскальзывает какая-то смутная, грязная мысль о Нём в дамской старинной мантии, согбенном и торжествующем одновременно. Как же это называется?.. Вроде бы, трансвитисм или нечто в этом духе. Неважно! Тупость это, не было ничего, мне приснилось! 

 

– Около десятка человек, точно не помню, профессионально травил многих, не угодных моим "Хозяевам".

И снова преспокойно дымит, будто всё сказанное в порядке вещей. Я дара речи лишилась, но изо всех сил креплюсь и не показываю своего возмущения, вскоре утихающего и сменяющегося какой-то щемящей тоской по Его истерзанной и частично невинно убиенной душе.

Нам обоим неимоверно печально.

 

Но… вскоре Он шестым чувством, не отрываясь от пития и курева, замечает перемену моего настроения и продолжает таинственным шёпотом:

– А ещё, но это большой секрет, милая Хоуп, надеюсь, Вы оправдаете своё прекрасное, редкое, многозначительное имя, и не разболтаете его своим подружкам, я виновен в смерти любимого человека, с ним похоронена и сгнила часть моей души. А другой тоже погиб в диких мучениях у меня на глазах, но дух его… 

Мне до вполне реальной боли, сжатых до скрежета зубовного челюстей, сведённых скул, нехорошей тяги внизу живота становится страшно узнать о каком-то "другом", словно это некое табу для нас обоих. Посему я запросто перебиваю Его на полу-слове, кажется, на последнем выдохе вконец замученной сути:

– Вы так любили его, Северус?

– Да, только не его, а…  её, но не будем ворошить прошлое, тем более что ни его, ни её уже нет в живых. Ибо древними сказано, что о мёртвых либо хорошо, либо ничего.

Он так хищно и жутко улыбается, скорее, скалится как дикарь-индеец, только бледнолицый,  и деланно весело поясняет, что попросту перевёл для меня римский афоризм, ставший частью жизни всех совестливых граждан нашего мира, что родного, что… их, маггловского.

Я проглатываю заслуженный упрёк в незнании латыни…

– Так Вы любили женщину? Она тоже была из Пожирателей?

– Да, сильно любил. И, нет, она представляла Светлую сторону, была активисткой "Ордена Феникса", Аврором…

– А потом произошло нечто ужасное, и Вы переключились на мужчин?

– Нет, не так. Скорее, эта девушка была исключением в моей жизни, не богатой любовными похождениями.

О ком-то Он точно умалчивает…

Так и не открыл Он мне свою страшную тайну, уверена. А почему? Побоялся, что я таки растреплю или?..

Нет, нет, Он же точно не трус! А я-то?..

 

 

 

~***~

 

 

 

 

 

Я перевела дух и  резко сменила тему, как захотелось лично мне, чтоб прекратить раздумывать над всякими тайнами и загадками без ответов. Вдруг Он сам что-то интересное расскажет об этой своей животинке?

– Почему Вы не пришли на свадьбу со своим любимым? Уверяю, я догадываюсь, кто это, и мне было бы приятно разделить с ним общество. Профессор Люпин просто очаровательный человек, как мне кажется, – проворковала я.

– Ремус не хочет появляться в Мэноре.

– Из-за магглов?

– Нет, по… многим причинам, но не из-за магглов, поверьте. Он их побаивается, но любит, более того, имеет близкое сродство.

– А если я устрою светский раут и напишу профессору Люпину отдельное приглашение? По этикету он должен либо объяснить причину отказа, причём, не отговорку, типа "у меня много дел", а настоящую, либо просто явиться в Мэнор.

– Тогда он придёт. Ремус слишком честный и прямолинейный, чтобы прибегать к отговоркам. 

 

 

 

Странно, что Он говорит всё это бесцветно и очень скупо. Наверное, есть, что скрывать…

Судя по упомянутой прямолинейности допущенного к преподаванию в Хоге оборотня, учился он в противном, издревле вражеском Гриффиндоре. Я даже обыкновенную дружбу слизеринца с гриффом представить не могу, а уж любовь-морковь, тем более. Хотя, как говорили наши парни в подпитии, какая у геев любовь, член в задницу засадить, а не волшебные цветы с дорогущими конфетами дарить, тратя время на ухаживание… вот, как Он сейчас со мной, то и дело, крепко обнимает, беседой по душам балует, секретиками делится. 

 

 

 

– Но я не понимаю, милая Хоуп, для чего Вам в положении, – тут Он замялся, –  Простите, поздравляю, заниматься такими хлопотами, как раут?

– Мне смертельно скучно быть молодой леди Малфой, совершенно одинокой в этом большом доме, где все тоже одиноки. Здесь царит мёртвая грусть и печаль. А я привыкла к иному образу жизни. Дома у нас постоянно были гости, музыка, балы, вино, огневиски, сигары, кальяны, наконец. Я ещё в состоянии покружиться с Вами в туре вальса. Пока. Вот и тороплюсь. 

А откуда Вы узнали про моё… положение?

– Положение Ваше я почувствовал и чуть позже рассмотрел.

О, да не заливайтесь же румянцем! На свете нет ничего прекраснее женщины с младенцем, или ждущей величайшего счастья Материнства.

 

 

 

Я на седьмом небе, как Он меня обхаживает, отёкшую, брюхатую, в туго затянутом, дико неудобном корсете!

И тут же я падаю с высот на грешную землю от Его холодного голоса, пронизывающего, как ноябрьский ливень:

– А в остальном Вы торопитесь, Хоуп, на Вас это не похоже.

– Я не могу не видеть Вас долго, Северус. Такая пропасть времени с магглами и Вашими, вполне обоснованными отказами, измучили меня, а тут ещё…  это.

Наконец-то Он допил бутылку и откупорил очередную, только себе.

– Вам, Хоуп, милая моя, больше сегодня нельзя.

Я состроила очаровательную, отработанную заранее, обиженную гримаску и попросила, взяв Его за рукав плотной, тяжёлой мантии:

– Ещё одну, последнюю. Пожалуйста, Севви.

 

 

Он едва не подскочил, когда я назвала Его так. Справившись с дрожью, охватившей тело, Он еле слышно, чуть хрипло выдохнул:

– Почему Севви?..

– Мне так нравится, а Вам?

– Меня так называла мать и…  ещё один человек. Обоих уже давно нет на свете. И вдруг Ваше "Севви". 

Хоуп, Вы верите в метемпсихоз, переселение душ? – с особенным ударением и пристальным взглядом мне в глаза спросил Он.

– Я не понимаю, что это значит, простите.

– А-а, – неуверенно протянул Он и вдруг демонстративно взглянул вверх, – Тогда пусть будет "Севви". Но не проговоритесь Циссе, у неё будет тяжёлый припадок от ревности.

Он засмеялся.

 

 

Я второй раз в жизни видела Его, не улыбающимся одними уголками губ, а смеющимся. Сейчас Он был такой… беззащитный и прекрасный одновременно. Выточенные, словно из камня, черты стали мягче, Он повернулся ко мне, и на дне зрачков-колодцев я увидела золотой свет. Это было так странно, что я… испугалась и заплакала пьяными слезами. Передо мной тут же оказался большой носовой батистовый платок с вензелями "С. С.", и я приняла посильную помощь.

– Умоляю, прекратите сейчас же, а то на рауте не покажемся мы с Ремусом, и не мечтайте.

От столь смелого предложенного обмена я мигом высушила слёзы. Я знаю, если всплакнуть, то становится легче. Главное, не удариться в слёзы надолго. Ну, уж это я умею. И глаза у меня не покраснели, я уверена, в зеркале видела, когда отрабатывала "лицо" леди Малфой, пусть, одурманенной, пусть, безмерно несчастной из-за беременности.

– Пожалуйста, Севви, ещё одну, последнюю.

– Ну, хорошо.