ЛЕНИНГРАДЦАМ.

ЛЮДЯМ, НЕ ПОТЕРЯВШИМ СВОЮ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ В НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УСЛОВИЯХ, ПОСВЯЩАЕТСЯ...

Ранней весной 43-го нам поручили залатать чехлы на некоторых высотных шпилях Адмиралтейства и Петропавловской крепости. 

Красить там не получилось. Золотое покрытие неминуемо испортилось бы. 

Ещё осенью 41- го было принято решение замаскировать наиболее высокие и яркие точки города. 

Для некоторых из них, на шпилях Адмиралтейства и Петропавловской крепости пришлось шить чехлы из парусины. 

Немцы использовали видимые издалека крыши и купола в качестве ориентиров для прицельного обстрела города. 

В далёком 41- ом, нас было пятеро. Через два года блокады из нашей команды остались лишь трое человек. Голод и холод унесли жизни наших товарищей- Саши Пригожиной и Алоиза Зембы. 

Еще год назад Саша напросилась с нами. 

Мы не отказали ей, взяли скорее, для психологической поддержки , помощи от неё никакой - она тогда уже была настоящий дистрофик. 

Мы тоже были не лучшей форме. 

Также как и все ленинградцы делили одинаковую пайку наравне со всеми. Те самые 125 граммов хлеба в день.

Спустя время, ситуация только ухудшилась. 

Но кому- то нужно было делать эту работу. 

Кто если не мы.. 

Я кутаюсь в тряпки. Наверху сильный, почти шквальный ветер. Серое, свинцовое небо над Ленинградом. 

Мы работаем в непогоду. Когда пасмурно, немцы не видят города и ориентиров, соответственно, не стреляют. У нас единственная возможность ремонтировать чехлы - в непогоду. Когда сильный ветер, иногда дождь со снегом.. 

Мы с Мишей латали дыры на, чехле, а главное, затянули сильно разболтавшийся его низ, стянув по всему диаметру троссом. 

Мы уже закончили свою работу и потихоньку спускались вниз и тут, почти у самого края карниза, буквально остолбенели от ужаса. 

 Внизу, внутри чехла, под сеткой, было какое-то шевеление.

На почти 100- метровой высоте. 

Возможно, мы бы услышали его раньше, но на этой высоте, сквозь пронизывающий ветер, который переходил в вой, это было нереально.

К тому же башню невероятно сильно качало из стороны в сторону. Иногда амплитуда раскачивания доходила до 2 метров. Скрип и треск стояли неимоверные. 

Вдобавок, мы сильно, почти до изнеможения устали. 

Несколько часов под пронизывающим, шквальным ветром. Изматывающая работа в неудобной позе, и всё коту под хвост. 

Нет, работу, порученную нам, мы выполнили, но.. 

Мы спустились к карнизу и только сейчас увидели бьющихся внутри чехла, под сеткой, ласточек. 

Чехол затянулся под карнизом, сделав ласточкам смертельную ловушку. Такая маленькая блокада для пернатых. 

Дело осложнялось тем, что затягивающая петля находилась внутри. И развязать её можно было только, если залезть обратно с верха шпиля. Вдобавок, освободив ласточек нужно было оставить проходы- лазы. Ласточки успели свить гнезда для потомства. 

Мы посмотрели наверх. 

До верха шпиля было несколько десятков метров. 

Мы переглянулись. Вероятно, нам одновременно пришла одна и та же мысль. 

Хотя, других вариантов всё равно не было. 

Я была старшей в группе. Но о своём мнении сказать не успела, Михаил уже принял решение для себя. 

Сомнений в правильности выбора у нас не было. 

Просто не было сил. 

По существу дела, подобные работы раньше проводились нами впятером. 

Усталость была колоссальная. 

Но мы не могли поступить иначе. Это было единственно правильным решением. 

На нашем месте так поступили бы многие ленинградцы. 

В кромешном аду, где жизнь ничего не стоит, каждый из нас, как ни странно, пытался эту жизнь поддерживать изо всех сил. 

Мы научились ценить жизнь.

Мы научились за неё бороться. 

Мы научились её спасать.. 

Миша, вообще, как настоящий мужчина, всегда поступал благородно, беря на себя самую трудную работу. Такое было в нём мужское начало, вкупе с самопожертвенностью. 

На такое способен не каждый джентельмен. 

Поэтому не удивило, что он, придвинувшись почти вплотную ко мне, чтобы я расслышала, сказал, в порывах ветра. 

- Как после этого жить.. 

И полез наверх. 

Я начала карабкаться за ним. 

Ласточек мы освободили. Правда, понадобилось несколько дополнительных часов. Тяжелейших часов в нашей жизни. 

Ласточки, вообще, на тот момент стали символом блокадного города. 

Год назад, сжимая в кольцо Ленинград, немецкое командование заявило: «Отныне даже птица не сможет пролететь через кольцо блокады».

Но Ленинград не поверил и не сдался, а продолжал верить в Победу. Именно тогда появилась Блокадная ласточка- маленький жестяной значок, а на нем – ласточка с письмом в клюве.

 Весной 1942 года его начали носить на одежде многие жители Ленинграда – этот символ стал ответом на заявления немецкой пропаганды.

Люди вырезали ласточку из картона и старых консервных банок. Дарили друг другу и ждали, ждали, ждали и верили в то, что когда-то нибудь ласточка принесёт добрую весть. 

Были такие ласточки и у нас с Сашей. 

Потом, муза блокадного Ленинграда, поэтесса Ольга Берггольц напишет стихотворение. 

"Блокадная ласточка"

Сквозь года, и радость, и невзгоды

вечно будет мне сиять одна -

та весна сорок второго года,

в осажденном городе весна.

 

Маленькую ласточку из жести

я носила на груди сама.

Это было знаком доброй вести,

это означало: "Жду письма".

 

Этот знак придумала блокада.

Знали мы, что только самолет,

только птица к нам, до Ленинграда,

с милой-милой родины дойдет... 

Я не знаю зачем Бог нам послал такое испытание в тот день с ласточками. 

Для чего нам, полуголодным и ослабшим нужно было пройти такую проверку на "вшивость".. 

Знаю точно, и здесь Миша был прав, мы бы не смогли жить дальше с осознанием того, что когда- то могли и не высвободили наших ленинградских ласточек из ужасного плена.. 

Мы третий год боролись за жизнь в схожей ситуации.. 

***

Выходя из Петропавловского собора, задержитесь в парадном дворе Великокняжеской усыпальницы. Справа на стене вы увидите небольшой барельеф, установленный в честь героического подвига альпинистов - защитников блокадного Ленинграда

На мемориальной табличке пять фамилий - Михаил Бобров, Ольга Фирсова, Александра Пригожева, Алоиз Земба, Михаил Шестаков.

В 1942 году голод оборвал жизнь Александры Ивановны Пригожевой и Алоиза Августиновича Зембы. Михаила Иванович Шестаков ушел в 1979 году, Ольга Афанасьевна Фирсова - в 2005. Два года назад не стало Михаила Михайловича Боброва.

Эти люди спасли город и жизни ленинградцев. 

Вечная слава погибшим, но отстоявшим Ленинград!

Источник,источник