На подъезде к Парижу начался снегопад. Самый настоящий. И зеленеющие зеленью французские поля в мгновение ока покрылись белесым налетом снега. Но погоду французскую сравнение с погодой русской, видимо, сильно обидело, она расстаралась как могла, и через час уже ничто не напоминало об утреннем катаклизме – на небе ярко сияло солнышко, отражаясь в прозрачных каплях того, что еще совсем недавно было снегом, на изумительно-зеленой весенней траве. И над всем этим царил восхитительный замок - легкий и воздушный, причудливо-барочный и утонченно-готический.

4 октября 1832 года поместье Шантийи посетил его новый владелец, герцог Омальский, пятый сын короля Луи-Филиппа. Так он описал этот визит в письме своей сестре Луизе, будущей королеве Бельгии: «В четверг мы были в Шантийи. Это было необыкновенно весело. С балкона мы увидели рыб, мы бросили им хлеб, и за первым же куском хлеба приплыл карп, огромный как обе мои руки от конца до конца». Генриху Омальскому тогда было всего десять лет от роду.

Впрочем, маленькому герцогу было особо и нечем больше восхищаться… Шато Шантийи, построенное в XV семьей Монморанси, было практически сметено с лица земли Великой Французской революцией. В более-менее приличной степени сохранности осталось только небольшое двухэтажное крыло старого замка. Так что наследство, ради которого так хлопотал отец Генриха, было довольно-таки сомнительным…

Дело в том, что Шантийи находился в собственности принцев Конде, единственный сын и наследник последнего из них, Луи-Анри-Жозефа Конде, трагически погиб в 1804 году – он был расстрелян по приказу Наполеона за якобы участие в антинаполеоновском заговоре. Тогда же Луи-Филипп начал старательно, как бы сейчас сказали, «наводить мосты» к своему дальнему-предальнему родственнику с одной-единственной целью – чтоб тот, оставшись без прямого наследника, завещал свое имение и состояние крестному сыну – Генриху Омальскому.

Для достижения своей цели он даже вступил в сговор с бывшей лондонской проституткой Софи Доуз, а ныне баронессой Фешер. Конде познакомился с ней в одном из лондонских борделей, привез во Францию, обучил, приодел и даже выдал замуж за барона Фешера – так вчерашняя авантюристка стала титулованной дамой. Сам же стареющий принц, к тому же сильно переживающий утерю единственного сына, все больше и больше попадал под влияние этой дамы, так что король Луи-Филипп обратился по адресу. После смерти принца Конде часть его состояния досталась баронессе, но львиная доля – крестному сыну, герцогу Генриху Омальскому.

Нужно сказать, что это, наверное, самое лучшее, что могло случиться с поместьем. Потому что дюк д`Омаль в то время находился в эмиграции в Англии (по политическим, разумеется, мотивам – после свержения своего отца в 1848 году он встал во главе партии, боровшейся за восстановление монархии во Франции), увлекся историей и приобрел страсть к коллекционированию, особенно старинных редких книг и произведений живописи. К тому же в 1872 году, через год после своего возвращения на Родину, Генрих Омальский был избран почетным членом Французской Академии.

«Одной из лучших прерогатив принца и богатого человека является то, что он может поддерживать искусства» - под таким девизом Генрих взялся за восстановление разрушенного поместья Шантийи. Правда, была тут и еще одна причина - вероятно, таким образом герцог Омальский искал забвения от постигшей его трагедии. В том же 1872 году умирает его единственный оставшийся в живых сын и наследник (двое других скончались значительно раньше). И несколько лет спустя герцог решает перестроить Шантийи с тем, чтобы разместить в нем свою непревзойденную коллекцию живописи, фарфора и старинных книг - как акт памяти тех, кого он потерял и дань уважения к великим династиям Конде и Монморанси, которые жили тут до него.

От исторического замка Анна де Монморанси сохранилось только одно двухэтажное крыло, его тщательно отреставрировали, окружив новыми постройками. Работы же по восстановлению разрушенного революцией Гранд Шато велись с 1876 по 1882 год под руководством архитектора Оноре Доме.

Переход от старого Шато к новому был декорирован часовой башней со множеством барочных завитушек

Общий облик шато должен был быть выдержан в стиле французского Ренессанса и соответствовать общепринятому образу французских замков. Так и получилось, замок расположен на искусственном острове и окружен водой, тяжелый мост и массивные угловые башни не оставляют сомнений – это действительно настоящий замок!

Тем не менее, дюк д`Омаль добавил к своему проекту множество весьма неожиданных нюансов: структуру в стиле французского Возрождения венчают готические башенки и шпили, а галереи и внутренний двор украшают вполне себе барочные элементы.

И даже в нишах по обеим сторонам от центральных ворот он разместил не кого-нибудь, а копии «Рабов» Микеланджело.

Внутренние покои шато производят не менее ошеломляющее впечатление, чем его экстерьер. В парадном вестибюле первым делом внимание приковывает роскошная лестница с коваными перилами – это точная копия парадной лестницы в Пале Рояль, пражской резиденции герцогов Орлеанских.

Сразу за лестницей расположена часовня, посвященная Людовику Святому – она расположена на том же месте, где находилась первая часовня разрушенного замка.

Часовня отделана скульптурными барельефами, витражами и наборными деревянными панелями – но не в этом ее главная ценность.

В задней части, за алтарем находится памятник Конде – шесть бронзовых скульптур и барельефы, перенесенные Генрихом Омальским из церкви Сен-Поль-Сен-Луи в Париже. В центре монумента стоит урна, в которой находятся сердца принцев дома Конде. Они были спрятаны во время революции, а затем перенесены в церковь Шантийи. Генрих Омальский поместил урну во вновь отстроенной часовне как дань памяти и уважения великому роду Конде.

Галерея апартаментов принцев Конде, расположенная на втором этаже Петит Шато исторического крыла Монморанси, представляет собой великолепнейший образчик интерьеров в стиле французского регенства.

Интерьеры, все еще остававшиеся незаконченными на момент смерти Великого Конде в 1686 году, впоследствии доделывались под присмотром архитектора Жюля Ардуэн-Мансара, придворного архитектора Людовика XIV.

Помимо безусловно узнаваемых интерьеров Ардуэн-Мансара в апартаментах представлено множество экспонатов другого французского знаменитого мастера-мебельщика Шарля Буля. В частности этот стол, созданный для Конде ориентировочно в 1715 году, впоследствии переехал в Версаль и вернулся домой только благодаря усилиям Французской Академии и Генриха Омальского.

Незадолго до своей смерти Великий Конде также заказал художнику Совье ле Конту цикл картин с изображениями батальных сцен, которые он выиграл для французской короны в 1640-1674 годах. Сегодня эти картины по-прежнему украшают стены галереи, но судьба их была непростой. Демонтированные и отправленные в Париж во время революции, они затем последовали в ссылку вместе со своим новым владельцем Генрихом Орлеанским. Полотна оставались в Англии до 1871 года, и наконец в 1872 году они вернулись на свои места в Шантийи.

В залах Гранд Шато разместилось все то, что Генрих Омальский увлеченно собирал все эти годы - фарфор, камни, оружие...

Но первым делом во вновь отстроенном шато Генрих создал свое любимое детище - библиотеку. Оноре Доме решил ее в том же стиле, что и Национальная Библиотека в Париже, построенная по проекту Анри Лабруста.

Ценнейший экспонат этой библиотеки - "Великолепный часослов герцога Беррийского", роскошная иллюминированная рукопись начала XV века, заказанная герцогом Беррийским фламандским миниатюристам братьям Лимбургам.

И вот наконец-то она - картинная галерея! Официально это собрание носит название музея Конде и считается одним из самых ценных собраний во Франции, по своей значимости уступающих только Лувру. Генрих Омальский собрал действительно выдающуюся коллекцию, он посвятил этому большую часть своей жизни и значительную часть своего состояния, преследуя цель найти и вернуть обратно произведения искусства, которые когда-то принадлежали членам его семьи.

Начало коллекции положили полотна, которые герцог получил в наследство вместе с поместьем. В 1854 году он стал обладателем коллекции живописи своего тестя, принца Леопольда Бурбон-Сицилийского, и потратил миллионы франков на приобретение новых экспонатов в свою коллекцию. Так появились "Избиение младенцев" Николя Пуссена, "Орлеанская мадонна" и "Три грации" Рафаэля, "Агасфер выбирает Эсфирь" Филиппино Липпи.

Один из несомненных шедевров коллекции - портрет "прекрасной дамы" эпохи Возрождения и самой красивой женщины Флоренции эпохи Лоренцо Великолепного Симонетты Веспуччи работы Пьеро ди Козимо. Я уверена, вам прекрасно знакомо это лицо! Это Венера, Весна, Флора и Мадонна Сандро Боттичелли. Да, с каждой из картин Боттичелли на нас смотрит именно Симонетта Веспуччи.

И вот наконец она - "Мадонна с вуалью"! Не могу сказать, что ее образ как-то поблек, пока я шла к ней через все шедевры и красоты дворца Шантийи - нет! Окружающая ее красота и изящество - достойная оправа для великолепного Рафаэля, и я очень-очень рада, что моя мечта сбылась и я наконец-то познакомилась с ней!

Согласно завещанию Генриха Омальского, написанного в 1884 году, дворец Шантийи и все коллекции музея Конде были переданы в дар Французскому Институту. Лишившийся всех наследников герцог боялся, что после его смерти коллекция долго не продержится, будет раздергана на части и наверняка осядет в разных частных коллекциях, поэтому он решил передать дело всей своей жизни в дар французскому народу.

К тому же после принятия в 1886 году очередного закона об изгнании всех членов бывших королевских династий Генриху Омальскому снова пришлось покинуть Францию, но теперь он по крайней мере мог быть спокоен за свое любимое детище.

Когда я ехала в Шантийи - я знала только о "Мадонне с вуалью", но потом, шаг за шагом по залам этого удивительного шато, передо мною в полный рост начала вставать поистине грандиозная фигура того, кому мы обязаны всем этим великолепием - патриота, щедрого мецената, умного и увлеченного человека герцога Генриха Омальского.

взяла здесь