В день рождения как-то вспомнилось...

Занятия в нашем художественном институте начинались в октябре, а в сентябре студентов отправляли по колхозам, на практику. Вернее, на «китайскую халтуру», т.е. неоплачиваемую работу. Во времена развитого социализма наглядная агитация была очень востребована. Студенты- будущие художники- за лето зарабатывали халтурой большие (по тем временам) деньги, на которые потом можно было жить целый год. Разъезжая по колхозам, ребята создавали панно для Домов культуры, лозунги на фермах, планшеты с соцобязательствами и показателями соцсоревнования на площади возле правления.

У меня не было оформительского опыта. Я поступила в худпром сразу после школы, и разъезжать летом по селам в компании однокурсников мне не довелось. Да и острой материальной необходимости не было: жила при папе и при маме.

Так вот, в сентябре студентов посылали в колхозы выполнять эту самую наглядную агитацию «за корм». Художникам давали талоны для питания в колхозной столовой. Ну, уж если попадется щедрый председатель или парторг, то отвалит студентам по 50 целковых.

Наступил сентябрь, и в институте мне объявили, что я еду в колхоз в составе группы: кроме меня в нее входили двое парней- Саша Ф. - мой однокурсник и еще один студент- первокурсник. Ф. я немного знала: неприятный парень. На лацкане пиджака у него постоянно красовался «поплавок»- значок, обозначающий, что Саша окончил художественное училище. Он был лет на 7 старше меня, и казался мне, 19-летней, старым дядей. Первокусник был похож на крысу. Причем на прыщавую потеющую крысу со скошенными к носу глазами. Он ходил тенью за Ф. и все время гаденько улыбался.

Это был мой первый выезд «на халтуру», и я вообще не представляла, с какого бока к этой деятельности нужно подходить. Побросала в рюкзачок какие-то одежки. Хорошо, что догадалась взять резиновые боты и пальто. Надела коротенький вельветовый сарафанчик с водолазкой, и решила, что экипировалась как надо.

Роль лидера в нашей небольшой компании сразу взял на себя Ф. У него имелась папочка с эскизами панно на любой вкус. Это были эскизы, выполненные гуашью и разлинованные на клеточки, чтоб удобнее было копировать в большом размере. Тематика самая разнообразная: «Партия- наш рулевой», «Комсомол- наша смена», «Дети – наше будущее», « Мойте руки перед едой», «Миру-мир», «Да здравствует дружба народов!», «Наш труд- тебе, Родина!», «Долой американских агрессоров» и еще много чего. Всего не упомнишь.

Саша вел переговоры с председателем колхоза. Сначала он обсуждал тематику панно. Председатель разложил перед собой эскизы, долго их тасовал и что-то мычал про себя. Потом искоса поглядел на мой мини-сарафан и хмыкнул.

— Думаете, я ничего в искусстве не понимаю?— вдруг спросил он— да, я сам в детстве этим делом баловался. У меня до сих пор мОльберт на чердаке валяется,— победно заявил он.

Эту фразу я потом часто вспоминала, встречаясь с каким-нибудь знатоком.

Я молчала. Первокурсник улыбался. Самым говорливым был Саша. Он принялся убеждать председателя в логичности того или иного выбора. Рассказывал, за какие деньги уже выполнял аналогичную работу. Наконец, выбор был сделан. Обсудили, какого размера будет панно, какие нужны материалы для выполнения работы, в каком количестве. Саша получил талоны на питание всей нашей «могучей кучки».

Приступили к вопросам быта.

— Куда вы нас поселите?— игриво спросил Ф.

Председатель тоже продемонстрировал имеющееся у него чувство юмора.

—У меня тут одна вдовушка имеется. Вот я вас всех к ней определю. Она вас и согреет, и спать уложит.

Председатель, Саша Ф. и первокурсник радостно заржали.

— Да и Танечка нас согреет,— сумничал Ф.

У меня прорезался голос, и я категорично заявила, что совместное проживание невозможно. Председатель поскучнел, и сказал, что поселит меня в общежитии. Подумав, он пообещал по окончании работы заплатить нам по 50 рублей.

Мы пошли в столовую, и поскольку талоны находились в руках у Ф, то он заказывал меню. Усевшись за столик, приступили к обеду. Саша сопровождал нашу трапезу разнообразными гадостными комментариями. Для каждого блюда он находил, какое-нибудь мерзкое сравнение. Первокурсник улыбался. Фокус с помойными комментариями был явно рассчитан на меня. Опыта общения с хамами у меня не было. Сейчас бы, наверное, разобралась с талонами: забрала свою часть, а Ф. пообещала бы вывернуть на голову сливки, которые по его определению, «были похожи на сопли».

А тогда сидела, ела в прикуску с гадостью, терпеливая и голодная.

Притащили в Дом культуры ткань, гвозди, банки с красками. Я пошла в общежитие. Моросил мелкий дождь, было мерзко и холодно. Общежитие- двухэтажный дом, выкрашенный в бледно-голубой цвет, стояло посреди раскисшего поля. Ни травинки, ни деревца. Рядом находилось МТС, а вокруг, в грязи застряли трактора, валялись бороны, сеялки, какие-то прицепы. Дорожки, проложенной по грязи, по которой можно было подойти к зданию, не было. Недалеко от общежития в грязи торчала колонка.

Комендант завел меня в комнату и сказал: «Затопишь, и будет тепло».

Вручив мне ключи, он ушел. Чем затопишь, как умыться,- я спросить не успела.

В комнате посередке стояла койка, у дверей располагалась печка-плита. На печке стояло оцинкованное ведро. У койки примостился обшарпанный стул. Все. Ничего лишнего. Минимализм.

Я вышла во двор. Оглянулась, пытаясь обнаружить дрова. Спичек у меня, правда, не было. Дров не обнаружила, и решила помыть надетые на ноги боты. Подошла к колонке, проявляя чудеса эквилибристики (нужно было одновременно давить на ручку колонки, а другой рукой мыть обувь), помыла боты. Но пока дошла от колонки до дверей общежития, боты опять стали грязными.

В комнате, казалось, было тепло. Я разделась, закрыла дверь на ключ и легла в кровать.

Проснулась я среди ночи от холода. Нашарила в темноте выключатель и принялась напяливать на себя все, что было в рюкзачке. Поверх одеяла положила пальто, залезла в постель и долго лязгала зубами, пытаясь согреться. Я никогда так не мерзла.

Проснулась я рано, пошла искать коменданта.

— Где же мне дрова взять? Комендант неопределенно махнул рукой в сторону МТС.

—Нужно было туда пойти. В общежитии, оказалось, имеется и умывальная комната. Разделений по половому признаку в умывальнике не было. Не баре.

Пока я умывалась, возле общежития появились коллеги. Предстоял новый рабочий день.

Не буду подробно описывать все мои трудовые будни и процесс накопления оформительского опыта.

Вернувшись в институт, я принялась описывать свои страдания подруге Ирине. Увидев первокурсника, Ирина обалдела. Оказалось, что этот будущий дизайнер поступал в свое время в художественное училище вместе с Ирой. Однако, будучи на первом курсе, он принял участие в групповом изнасиловании. Изнасиловали девушку в электричке, и парень «поучаствовал». Всех подонков отловили. В училище собрали комсомольское собрание. Насильника исключили из комсомола и из училища. На собрание пришел отец парня и просил студентов пожалеть сына и взять его «на поруки». Однако, желающих «пожалеть» не нашлось. Вот, отсидел он свое, а потом поступил в институт. Молодым везде у нас дорога.

Говорят, что первокурсник менялся в лице на занятиях по рисунку и живописи, когда нужно было рисовать или писать обнаженную натуру. Он потел, краснел, а окосевшие глазки сползали к переносице. На следующий год в райцентр Зачепиловку мы поехали с Ириной и еще тремя парнями. Накопление житейского опыта продолжалось. Может быть, потом как-нибудь опишу.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 34 - Азбука любви
Часть 35 - Наброски по памяти. Лакированные розы
Часть 36 - Мо̀льберт на чердаке
Часть 37 - Капельки добра
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Свекровь держит на руках маленькую внучку, рассматривает детское личико и размышляет вслух.

— Глаза большие, красивые, как у папы. Нос крючком - как у мамы.

—Где?!— кричу я —  Где нос крючком?! У меня нос никаким не крючком!!!

—Крючком, крючком,—утверждает свекровь.

—Клюськом, клюськом — повторяет дочка.

Я наливаюсь бессильной яростью: сейчас лопну.

— Моя пташечка,— гладит свекровь внучку по головке,— бабушка все равно тебя любит.

70-е годы. У моей знакомой Виктории сын Женька: находчивый подросток. Приличных штанов в продаже не сыскать, джинсы в дефиците. Жэка решил перекрасить свои серые брюки в офигенный бордовый цвет. Купил краску, развел ее в кастрюле для компота. Штаны стирать не стал: все равно кипятить. Заодно в процессе и грязь отстирается. Засунул изделие в кастрюлю и принялся шевелить  брюки шумовкой. После кипячения вынул их, невиданно- грязно- розовой расцветки и, оставляя следы на полу, потащил штаны в ванную. Там они стекали мутными красноватыми каплями. Проделав эту операцию, Жэка побежал играть с друзьями в футбол. Кастрюлю убирать не стал: пусть жидкость остынет, а мама потом выльет.

С работы пришел муж- Женя старший.  Увидев на плите компотную кастрюлю с красноватым содержимым, взял кружку, зачерпнул «компот» и выпил. Вкус был какой-то необычный, непонятный. Поэтому Женя старший зачерпнул еще раз и выпил жидкость неспеша. Все равно, вкус непонятный.

—Сахару в компоте маловато,— объявил он пришедшей с работы жене.

Виктория с семьей жила в однокомнатной хрущевке на первом этаже. Женька учился во 2 классе. Принялся закрывать входную дверь и не смог. Тогда он оставил маме записку:

«Дверь закрыть не смог. Ключ спрятал под коврик. Женя». Прикрепил записку к входным дверям, а сам пошел во двор поиграть с мальчишками. К счастью, все обошлось, квартиру не обчистили.

У мужа в институте студентам дали сложное задание по черчению. Один из студентов выполнил чертеж особенно хорошо. Чертежом любовались двое преподавателей.

— Ну, здорово! Айвазовский!— восхитился один из них.

—Нет, это я сам чертил!— поспешил уверить преподавателя студент.

Рассказывает студентка:

— Я в общежитии живу. Нас в комнате 4 девочки. Знаете, если кому-нибудь из нас парень дарит розу, то мы ее очень бережем. Не выкидываем, обрызгиваем лаком для волос, и она у нас потом долго стоит в вазочке.

—Наверное, у вас вся комната в залакированных розах?

—Нет, за год всего 5 розочек насобирали. Одну самим пришлось купить, чтоб нечетное число было.

—За год всего по одной розе на каждую?! Скупые нынче парни пошли…

Мамины родственники жили в Ленинграде в старинных коммуналках. Одна из теток жила сначала с жуткой квартире на Литейном. Большая комната, в которой постоянно горел свет. Из большого окна была видна только серая стена соседнего дома.  Помню, что в комнате стояла никелированная кровать с шарами и стулья в стиле «ампир» с бронзовыми львиными мордами на спинках. Сидеть на таких стульях было чрезвычайно неудобно: львиные носы кололи спину. В подъезде и в коридоре квартиры стоял какой-то специфический кошачий запах. В квартире жило еще семей 5 или 6.

Потом эта жилплощадь была обменена на другую коммуналку, на улице Чайковского. Опять 5 семей, длинный коридор, общая кухня. Но теперь из окна 5 этажа открывался вид на весь колодезный двор-квартал. Старые кирпичные стены выглядели очень живописно, особенно зимой, когда фактура кирпичной кладки и серой штукатурки, присыпанная белым снегом, четко проявлялась.

В квартире соблюдалась потрясающая чистота. Руководила порядком полусумасшедшая соседка с седыми, стоящими дыбом волосами, химик по образованию. Эта дама все время что-то мыла и стирала, как енот-полоскун. В день зарплаты она стирала полученные деньги, а потом сушила купюры на газетке. На кухонном столе у нее стояла только банка с дезинфицирующим раствором. Ванная в квартире была такая чистая, что в ней не мылись. Тетя приносила мне в комнату таз, в котором и следовало «принимать ванную». Когда тетя что-нибудь готовила, то не отходила от плиты, опасаясь, что химичка чего-нибудь вбросит в кастрюлю. Закипевший чайник тут же уносила в комнату, по тем же соображениям.

От такой обстановки, конечно, иногда хотелось отдохнуть. Поэтому на лето тетя снимала дачу в пригороде. Дача — двухэтажный деревянный дом была такой же коммуналкой. Каждую комнату занимала какая-нибудь семья. Все дачники соседствовали на общей кухне, где разыгрывались коммунальные сцены со страстями. Тетя рассказывала о каждом из постояльцев, и я хохотала до икотки. Для меня всегда было загадкой, для чего было менять одну коммуналку (с удобствами) на другую (без удобств и с комарами) и называть все это отдыхом.

Тетка копила деньги. В далеком Владивостоке жил ее единственный сын Лешка, воспитанный без мужа. Лешке и предназначались сбережения, на его имя была открыта сберкнижка. Тетке предлагали обмен с доплатой на однокомнатную отдельную квартиру в новом районе на окраине. Но тетка берегла деньги для сына, продолжая мучиться в коммуналке.

Однажды летом она приехала с дачи домой, чтобы «принять ванну». Посудачив с соседями на кухне, взяла сумку и отправилась в ближайшую булочную. На перекрестке столкнулись два автомобиля, и один из них вылетел на тротуар, сбил мою тетю, и вместе с ней въехал в витрину. Тетя скончалась на месте. Ее опознали по предвыборному пригласительному талону, обнаруженному в сумке.

После смерти матери Лешка получил скопленные ею деньги, выслушал наставления родственников, чтобы не растренькал бездумно то, что мать собирала годами, и отбыл на Дальний Восток.

Вскоре грянул развал Союза, сбережения превратились в прах.

Я помню, как, приезжая к нам в гости, тетка завистливо вздыхала: «Какое все-таки, счастье - жить в изолированной квартире…» 

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 33 - Нормально, Константин
Часть 34 - Азбука любви
Часть 35 - Наброски по памяти. Лакированные розы
Часть 36 - Мо̀льберт на чердаке
Часть 37 - Капельки добра
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Начало 90-х. В Харькове появились первые частные издательства, а у меня появилась интересная работа. Издательство, с которым я сотрудничала, находилось в подвале большого дома, занимавшего целый квартал недалеко от Госпрома. Построен дом был в конце 20-х, начале 30-х годов. В больших квартирах селились важные специалисты. Сколько их, наверное, сгинуло в годы репрессий, освободив жилплощадь для новой плеяды новых спецов…

Как-то, забежав в издательство, я столкнулась с литературным редактором, милейшим Виктором Евгеньевичем. Он познакомил меня с мужчиной лет 50- поэтом-любителем. Я толком не разобралась в цели знакомства. Восприняла это как новый заказ.

Мужчина был интеллигентен, учтив и сладкоголос. Он проживал в этом же доме, где-то на верхнем этаже. За давностью лет я забыла его имя и отчество. Назову поэта Михаилом Ивановичем.

Он пригласил меня в квартиру, по которой с подозрительными лицами сновали жена и дочки. Я была представлена семейству. МИ вручил мне картонную папочку с тесемочками, в которой лежали машинописные листики со стихами. На папочке значилось: «Азбука любви».

—Попробуйте, сделайте иллюстрации к этому циклу,— ласково порекомендовал МИ. Затем он поведал, что является руководителем организации, разрабатывающей какие-то очистные технологии, и показал эмблему своей конторы. Я тут-же ввязалась в творческий процесс, принялась объяснять, почему эмблема не соответствует очистной идее. Взялась рисовать какие-то эскизы новой эмблемы.

МИ рассказал мне о своем революционном проекте: проложить запасные коммуникации. Если где-то лопается труба, потоки пускаются по запасным путям, а порванные трубы ремонтируются.

Словом, я сидела и все это слушала. А нужно было бы вновь зайти к Виктору Евгеньевичу и просто задать вопрос: «Это заказ?» Но я вела себя как совершенно непрактичный человек. Выражаясь по-простому, как дура.

Я пришла домой, развязала тесемочки и принялась читать стихи специалиста по очистке. Качество стихов я не рассматривала. Это не моя забота. Сидела, читала. Вечная тема. Я ее любил, люблю. Она вся такая воздушная, к поцелуям зовущая.

Что изобразить? Стала рисовать две обнаженные фигуры: мужскую и женскую. Линейный перовой рисунок. Фигуры вписывались в буквицы. Постаралась сделать наброски скромно и со вкусом. Никаких физиологических подробностей и минимум позиций.

Вскоре МИ позвонил и спросил о результатах. Тащится в издательство было далеко. Два раза в неделю я водила дочку в бассейн. Сидела с вещами и кормом в вестибюле среди других родителей. В это время я активно занималась карикатурами. Нужно было придумывать темы. Поэтому время ожидания я использовала с пользой: читала газеты, выискивая фразы, мысли, какие-то зацепки. Мне легче было отталкиваться от слова в поисках тематики.

Я договорилась с МИ о встрече в вестибюле бассейна. Он примчался с новой папочкой. Я показала ему наброски, о которых автор стихов толком ничего не сказал.

МИ жаждал почитать мне свои стихи.

Вот уж чего не люблю! Поэты в больших дозах непереносимы.

Когда-то у нас была соседка, которая пыталась грузить меня с сестрой стихами везде и всюду: дома, на вечеринках, в очереди за колбасой, в трамвае и на прогулках с колясками. Прервать этот поток было невозможно.

—Нет, нет, не надо!— запротестовала я.— На слух стихи не воспринимаю. Лучше почитаю в одиночестве.

МИ согласился и перешел на прозу. Это были воспоминания о некоей прежней любви. Видно было, что тема очень волнующая для поэта. Я терпеливо выслушала мужчину. Наверное, он переживал критический возраст. Тот самый, о котором говорят « Седина в бороду- бес в ребро».

Нужен был собеседник, жилетка, в которую можно поплакаться. Может быть, он надеялся, что я получаю эстетически-эротическое наслаждение от его поэзии? Я теперь поняла, почему так напряжена была жена МИ, когда он притащил меня к себе в квартиру. Наверное, поэт был тот еще ходок.

Дома я опять взялась читать стихи. Но теперь я обратила внимание еще на одну особенность стихов: они описывали ощущение мужчины. Женщина его интересовала, как объект, вызывающий эти ощущения. Что думает сама женщина, чем она дышит и чего хочет,- оставалось за скобками.

Нарцисс!

Мы встретились с МИ еще пару раз. Он опять рассматривал перовые наброски кувыркающихся пар, но ничего конкретно о работах не говорил. Ему нужен был повод, нужен слушатель, нужно было выговориться, и он вновь и вновь рассказывал мне о своих увлечениях.

Вскоре я опять зашла в издательство и принялась расспрашивать Виктора Евгеньевича об этой работе. Что это? Заказ? Или мне морочат голову?

Виктор Евгеньевич пожимал плечами. Вроде бы, поэт хочет издать книгу за свой счет. Но пока еще окончательно не определился.

Вскоре у меня появилась новая большая работа, и мне некогда стало заниматься «Азбукой любви»: заказом-не заказом, играть роль жилетки для любовных откровений.

Я вспомнила этот случай из своей жизни, читая рассказ известного украинского шоумена о рождении у него ребенка.

Мужчина подробно описывал, как он безумствовал от радости, рвался в роддом, как пил с друзьями, как лез в окно. Ни слова было о том, через какие муки прошла женщина, что она чувствовала, хоть какое-то слово о сострадании, о любви к жене и к ребенку. Да и после рождения малыша, наверное, повседневный уход и хлопоты легли на плечи женщины. У шоумена жизнь должна быть яркой и интересной. Ему не до серых будней и житейской рутины.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 32 - Наброски по памяти. Ехали в трамвайчике
Часть 33 - Нормально, Константин
Часть 34 - Азбука любви
Часть 35 - Наброски по памяти. Лакированные розы
Часть 36 - Мо̀льберт на чердаке
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Начало 90-х. Перестройка. На страницы периодических изданий волной хлынула новая литература. Раньше мы не знали такой. Кто-то, наверное, читал эти повести, романы, рассказы, поэмы и стихи о незнакомой для меня жизни. Вдруг открылись шлюзы, и на читателей обрушился поток исповедей об идиотизме и жестокости, предательстве и беспощадности, об изнанке, воспетого иной когортой литераторов, государстве. Другая литература. Иной взгляд на историю Отечества.

В Харькове в советские времена издавался журнал «Прапор». В связи с перестройкой его переименовали в журнал «Березіль». Был в 20-30 годы такой харьковский театр, разгромленный в 30-е годы. Возможно, название произошло от украинского наименования весеннего месяца марта. По-украински он называется березень. Весна, свежий ветер перемен. Такие вот у меня ассоциации.

Итак, журнал переименовали, формат его изменился, сотрудники прониклись воздухом перестройки, нашли спонсоров в украинской диаспоре заграницей. «Березіль» стал активно печатать украинских писателей- эмигрантов, литературу, пропитанную национальным ароматом. Правда, зачастую это был галицийский аромат с характерным диалектом, непривычным для нашей русскоязычной Слобожанщины.

Я читала эту литературу, не переставая удивляться. Во-первых, изумляло необычное написание привычных слов, диалектизмы, которые сейчас активно внедряются в СМИ. Доляры, амбасада (посольство), мапа (карта) — это то, что помнится до сих пор. Иная история, о которой не рассказывали учебники, обычаи народа, суеверия и обряды, вплавленные в повседневную жизнь, ненависть к поработителям, которая сочилась со страниц рукописей. Неужели это правда?

Редакция журнала пригласила меня в качестве иллюстратора. Причем, политика экономии диктовала свои условия: Для романа, повести или рассказа делался один рисунок, в котором должно было быть отражено содержание, основная мысль произведения. Для стихов нужно было сделать несколько мелких рисунков, уменьшаемых при печати до размера спичечной этикетки или марки. Необходимо было предусмотреть сильное уменьшение рисунка. Каждый раз вид напечатанного микроскопического рисунка вызывал у меня чувство печали. Гонорары тоже были микроскопическими, но приходилось браться за любую работу.

И еще новые моменты появились в работе. Теперь мне не давали рукопись домой. Рукописи были драгоценны. Я прибегала в редакцию, садилась в закутке и читала текст, делая выписки и быстрые зарисовки. Через несколько дней приносила готовый рисунок.

Мне запомнился один случай. Иногда в журнале печатали и русскоязычных авторов. Дали рукопись Юрия Нагибина. Она называлась «Любовь вождей». Все, что я читала у Нагибина, написанное в советские времена, было талантливо и вменяемо. Но это… Думаю, писатель предлагал свое произведение в столичные журналы, но от него почему-то отмахивались. А тут провинциальный Харьков все же отважился напечатать эту развесистую клюкву.

Произведение состояло из трех новелл. Я уже смутно помню подробности. Расскажу «по памяти». Первая новелла рассказывала о проделках Берия. Для него отловили двух цыганских девочек, подарили младшей куклу, но тут выяснилось, что девочки уже не невинны – такие вот цыганские обычаи. И посему девочек отравили (или утопили). Что-то такое.

Вторая рассказывала об утехах Сталина с одной из балерин театра. Мне запомнилось, что балерина порвала чулки о маршальские звезды на погонах вождя. В конце-концов, она подловила своего могущественного партнера на том, что в процессе он все время смотрел на маленькое фото, которое постоянно прятал от посторонних глаз. Женщине удалось взглянуть на фотографию, за что она немедленно получила по зубам. Это было фото Гитлера.

Третья новелла была о половых проблемах Гитлера. Оказалось, что у него отсутствуют гениталии: в детстве зацепился за забор. Такое вот литературное произведение. Наверное, именитый автор опьянел от воздуха свободы.

Попробуйте нарисовать что-нибудь пристойное, достойное печати и отражающее общую мысль. Я отправилась домой, и по пути все прикидывала, что бы такое изобразить на заданную тему?

В этот день вечером наша семья была приглашена в гости к родителям мужа. Поскольку проблема создания иллюстрации волновала меня (поджимали сроки), я принялась рассказывать мужу, свекру и свекрови сюжет произведения. Иногда случайная фраза, сказанное слово может натолкнуть на какую-нибудь мысль.

Но выслушав мой деликатный пересказ, свекор засуетился:

— Таня, не рисуй!— принялся уговаривать меня свекор. — Откажись, не рисуй ничего! У тебя будут неприятности!

На дворе перестройка бушует, а этот жизненный опыт с въевшимся в кожу страхом… Такая вот история Отечества…

Я нарисовала нечто: немецкая кудрявая кукла с оторванной головой ( я видела такие в своем детстве у соседских девочек, чьи отцы служили в Германии, даже пыталась затолкать ягоды рябины в открытый красный ротик. Рябина потом вылезала в раздавленном виде из щели между шеей и туловищем), кордебалет под дулом нагана из-за занавеса. Не помню уже подробностей. Прошло почти 20 лет… Иллюстрацию напечатали вверх ногами.

Серия сообщений "профессия-художник":
Часть 1 - Об этнографии и не только
Часть 2 - профессия: художник
...
Часть 24 - ОДУВАНЧИК
Часть 25 - Декоративные свечи из Голландии.
Часть 26 - Иллюстрации на фоне перестройки
Часть 27 - Доброе..
Часть 28 - Михаил Шемякин об "искусстве" Херста
Часть 29 - Делюсь впечатлениями

Прошлым летом отдыхали на базе отдыха под Харьковом. Раньше база принадлежала большому заводу, и, наверное, знала лучшие времена. Нынче завод, как и многие другие харьковские заводы, умирает. Базу взяло в аренду предприимчивое семейство. Берег водохранилища, останки пляжного оборудования. Большая территория, не обремененная цивилизацией.

Народу мало, по будням спокойно. Вокруг базы загаженный местным населением лес. После обеда на пляже было пусто. Рядом с пляжем большой луг с пивными павильонами, беседками, площадками для приготовления шашлыков. И вокруг никого. Я облюбовала место под огромной ивой. Листва шатром нависла над полянкой диаметром метров 10. Пожалуй, это было единственное тенистое место на песчаном пляже. От пляжных грибов остались только проволочные остовы.

Постелила на траву покрывало, и собралась почитать взятые с собой газеты. Вдруг на пляж подошла небольшая компания местных жителей: две молодые женщины с маленькими детьми, муж одной из женщин со своей мамой. Все они тоже расположились под ивой- места хватало. Дети вели себя тихо, мужчина с матерью о чем-то разговаривали, и только одна из мамаш постоянно кричала, обращаясь к своему ребенку. Сначала она с криками купала дите, потом (опять- таки с криками) купалась сама. Вдруг крикливая молодица, схватив голого ребенка за руку, с воплями притащила его под вербу и усадила под ствол.

—Какай, какай,— громко поощряла мама ребенка. Ребенок старался.

Я обалдело села на своем покрывале. Вокруг простиралось огромное свободное пространство, даже туалет, между прочим, присутствовал в отдалении. Рядом, тут же отдыхали ее близкие. «Нормально, Константин»,— как говорил некогда известный юморист.

—Сейчас пойдем в речку, помоемся,— с криком озвучивала свои планы мамаша.

Я встала, собрала свои пожитки и газеты и не удержалась:

—Где сидите, там и гадите! Как свиньи!

—Ну, это же ребенок!— изумилась женщина.

— Ну, так отведите своего ребенка в сторону,— не унималась я,— вы же сами тут вроде как отдыхаете, дышите свежим воздухом!

Семья молчала. Наверное, это было для присутствующих обыденным явлением. И моя реакция на эту обыденность их несколько удивила.

Не буду морализировать, хотя говорить можно много.

Нормально, Константин.

Моя соседка Шура живет на 4 этаже. Рядом живет небольшая семья. Глава этой семьи некогда занимал важный пост: был главным инженером крупного предприятия. Говорят, что пить он начал еще на посту. Сейчас дядя вышел на пенсию, и пагубная страсть несколько скрашивала его унылые будни.

Однажды Шура  купила у соседей с первого этажа мебель - стенку. Она вызвала внука, внук привел друзей, и парни дружно принялись таскать шкафы с первого этажа на четвертый. Дверь в Шурину опрятную квартиру была открыта нараспашку.

И тут как раз появился пьяненький сосед. Он был настолько пьян, что через порог принялся мочиться в Шурину «хату». Та потеряла было дар речи, глядя на это действо, но быстро пришла в себя и нецензурно заголосила. Сосед качнулся и закинул вглубь Шуриной квартиры связку ключей от своей квартиры. Первым делом Шура бросилась отмывать свой коридор. А потом, прихватив злополучную связку, пришла ко мне советоваться. Эмоционально описав случившееся, Шура понизила голос до шепота.

—Таня, это плохая примета, что он мне ключи забросил. Что мне делать? Может, святой водой побрызгать?

Какое все же изысканно - суеверное толкование случившегося…

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 31 - КАРТИНА МАСЛОМ
Часть 32 - Наброски по памяти. Ехали в трамвайчике
Часть 33 - Нормально, Константин
Часть 34 - Азбука любви
Часть 35 - Наброски по памяти. Лакированные розы
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Трамвай. К выходу готовится молодая женщина с грудным ребенком на руках, за ней стоит девушка и  «общается» с малышом: цокает языком, строит ему рожицы, пытается заговорить. У ребенка режутся зубы, текут слюни, он трет десна куском замусоленной булки, зажатой в руке. Девушка, видимо, добилась своего: ребенок тоже решил «пообщаться». Он вынул заслюнявленную булку изо рта и резко ткнул ею в рот девушке. Решил поделиться – не жалко, почеши свои зубки тоже.

Еду в пригородной маршрутке. Сзади чешут языком две тетки. Дорога долгая, и из рассказа одной из них я узнаю много интересного. Попытаюсь пересказать этот замечательный рассказ, не изменяя лексики рассказчицы.

— Ну, подруга, ты знаешь, я всегда правду говорю. Зять у меня бандит. Чертик. Хапает, хапает, все ему мало. Дочку замордовал. У ей ноги налитые как у слона. Курей развел, цесарок, огород. Дочка света белого не видит. Стоит все время раком и полет. Сельхозрабочая. У его три машины, а она вот такенные сумки тягает. Им всем некогда помочь: они работают. Две квартиры, дача. И все мало. На тот свет все равно не утащишь, к гробу не прибьешь. Сейчас чертика нет, она мне позвонила: «Мама, приезжай. Я тебе кое-чего насобирала». Укусным чем-то угОстит. Я дома не наедалася, чтобы было место для укусного. Это у нас по простому: борщ, каклеты, а она только укусное готовит. Она и торты печет, салаты крошит. Потихоньку у мужа деньги берет, как он уснет. У него много. Прячет под испод, мне дает. А я другой дочке отдаю: она у меня бедная.

Валя ко мне приходила, отделкадровша. Помнишь, такая кучерявая? Я с нею дружу. Я всегда до людей тулилась, они мне помогали. Канфеты принесла, коробку. Я никогда сама не съем: храню, а как надо, несу у подарок.

Ой, щас расскажу: мы на музиме катались на Новый год! Ну, какой музим? Ну, что ты не знаешь? Длинный такой, как ахтобус. ( Я поняла, что речь идет о лимузине). Ой, красота! Все есть, что хочешь! Сидели с дедом, как господа! И дочка ездила, и зятева друзя. К чертику друг приехал, мент. Они вместе работали. Поехали на площадь: там гуляние, все перегорожено, а мы все одно заехали, вылезли, на нас все смотрют, завидуют. А мы давай шанпанское открывать да пить! Усе смотрют. Дед говорит: «Щас нас менты погонят». А чертик смеется: « Да мы сами менты!».

Я после операции сама на двор не хожу. (Тетка так часто варьировала эту фразу, что я поняла: она означает не прогулки, а проблемы с желудком). Только, если слабительного напьюсь, чернОслив ем, перекручую на мясорубке с этим, как его, ну, коричневый такой… А после шанпанского так прос…ась, целый день на унитазе сидела.

И еще про трамвай. Сижу в трамвае. На остановке вваливается грузный дядя лет под 70. Оглянувшись по сторонам, подошел ко мне и запыхтел. Потом говорит: «Дама, уступите мне место».

Ну, думаю, может плохо человеку. Сгребла свои пакеты и встала. Он плюхнулся на сиденье и недовольно на меня посмотрел. Можно было бы ему, конечно, пройти по вагону и согнать кого-нибудь помоложе.

—Вы бы хоть спасибо сказали. Или в детстве не научили?— завелась я.

Дядя грозно посмотрел на меня, и вдруг заявил:

— Вы мне в дочери годитесь!

Я прямо обалдела. Неужели так молодо выгляжу?

— Вы рано начали жить половой жизнью.

Вокруг засмеялись. Мужичок заинтересованно оглядел меня. Спасибо, в зубы не заглянул.

—А вам сколько лет?

Ну, наглый!

— А больше никакие мои анкетные данные вас не интересуют? Кстати, может мой пакет заодно подержите? А то он тяжелый.

Нет, ездить нужно на такси…

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 30 - И пошла она искать счастья...
Часть 31 - КАРТИНА МАСЛОМ
Часть 32 - Наброски по памяти. Ехали в трамвайчике
Часть 33 - Нормально, Константин
Часть 34 - Азбука любви
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Выставка в музее. На стене- картина маслом. Рассвет над морем. На берегу, на камнях, спиной к зрителям сидит молодая пара. Парень одной рукой обнял девушку, а другую протянул к восходящему солнцу. И так мастерски все написано: золотисто- розовое небо, солнце, всплывающее над водной поверхностью, камни, облизанные морскими волнами… Первая мысль, возникающая при виде этого полотна: «Воспаление придатков девушке обеспечено».

В выставочном зале АВЭК необычная выставка. Из запасников музеев Украины и из личных коллекций извлечены работы посвященные жизни и судьбе евреев, живших в черте оседлости. Погромы, диспуты знатоков Торы, убогий быт, лукавые гешефты, сатирические листы на тему  отъезда евреев в Америку в начале ХХ века. Множество непридуманных деталей, создающих неповторимый дух времени. Неожиданные аналогии с очередной волной еврейской эмиграции в 90-е… И вдруг один лист резанул по сердцу: станция Освенцим, толпа уезжающих евреев с узлами и нехитрыми пожитками. Стоят в ожидании транспорта, может быть, поезда. Художник посмеивается над своими героями, лепит забавные разнообразные типажи. Они успели, уехали. Как им повезло!

Когда дочка пошла в школу, была такой маленькой, что портфель донести не могла. Я отводила ее утром, а днем забирала из школы. Нужно было перейти две дороги с оживленным (мягко сказано) движением. По дороге я расспрашивала дочку о школьных новостях, об отметках, о том, чем кормили в школьной столовой. Лена училась уже во втором классе, а я все бегала за ней в школу. В очередной раз, явившись за дочкой, я была ошарашена новостью. Сегодня дети, отобедав дома, должны вновь придти в школу, чтобы сдавать зачет по стрельбе. Руководил этим мероприятием преподаватель по военно-патриотическому воспитанию с милой фамилией Зайчик. Был такой предмет у старшеклассников. Но при чем здесь второклассники? Сначала я подумала, что Лена что-то напутала, но учительница подтвердила, что нужно обязательно явиться, чтобы сдать этот диковинный военно-патриотический зачет. Путь из школы и обратно вместе с обедом съели еще часа два моего времени. Итак, мы вновь в школе, детей завели в спортзал, и я не удержалась, чтобы не подсмотреть, как будет проходить это мероприятие. Дети по очереди подходили к Зайчику, брали в свои ручонки винтовку и палили из нее пульками в какую-то мишень. Наконец, подошла очередь моей Лены. Винтовка была в два раза больше ребенка. Удержать ее Ленка не могла. Вместе с заботливым Зайчиком они держали оружие и давили на курок. Зачет был получен. Комментировать это безобразие было нежелательно. Нынче в «одноклассниках» дочка отыскала патриота Зайчика. Теперь он живет в Германии.

Лена поступила в институт. Когда началась первая сессия, дочка явилась ко мне и сказала: «Мама, у нас одна девочка понесла преподавателю бутылку вина, и он поставил ей пятерку. Дай мне тоже бутылку». Я представила свою Ленку с бутылкой, которую она вручает педагогу.

— Нет, у девочки он, может, и взял, а у тебя этот номер не пройдет Вылетишь из института. Иди так. Что поставит,— то и будет.

Печальная дочь пошла сдавать экзамен без взятки. И, представьте себе, благополучно сдала.

Запомнился еще один случай. В институте преподавали не то биологию, не то зоологию, и преподаватель придумал для Ленки персональное задание: собрать к экзамену коллекцию жуков. Дочка канючила, просила придумать какое-нибудь другое задание, ныла, что боится насекомых, но педагог был неумолим. Пришлось нашей семье заняться ловлей жуков. Наиболее преуспел в этом муж. Он, вообще, в душе был юным натуралистом. Даже соседи подключились к этому занятию. Предлагали своих тараканов, а соседка с 9 этажа принесла для коллекции пустую коробку из-под конфет. Муж выстелил коробку поролоном и прикрепил добычу булавками. С этой коробкой Лена отправилась на экзамен. Когда подошла ее очередь, она молча выложила на стол перед экзаменационной комиссией большую конфетную коробку. Педагоги замерли. Лена открыла коробку… Все облегченно засмеялись и поставили честно заработанную пятерку.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 29 - НАРОДНАЯ ПЕДАГОГИКА
Часть 30 - И пошла она искать счастья...
Часть 31 - КАРТИНА МАСЛОМ
Часть 32 - Наброски по памяти. Ехали в трамвайчике
Часть 33 - Нормально, Константин
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Придя домой, я принялась считать свои ресурсы. На операцию должно было хватить, но семья оказалась бы совсем без копейки. Если, что-то случится, то мы окажемся без гроша за душой.

Позвонившему мужу я сообщила, что меня направляют на операцию.

— Да, конечно,— иронично сказал муж.— Операция на позвоночнике… Замечательная идейка… А потом будешь ездить в инвалидной коляске всю оставшуюся жизнь. Давай звони Игорю Львовичу. Он говорил, что у него есть какой-то знакомый врач, который лечит без операции.

            Я как-то совсем забыла о предложении ИЛ. Слишком уж зыбкой была надежда на то, что можно какими-то упражнениями поправить ситуацию. Но приходилось хвататься за соломинку.

Профессионал оказался полным рыжеватым мужчиной моих лет.

Он принялся заполнять карточку. Услышав, что я – художник, врач оживился.

— Вы знаете, я бы хотел иметь экслибрис.

Я была готова на все, и пообещала сделать ортопеду книжный знак. Нужно было только обсудить, что на нем изобразить. Врач принялся перечислять все свои увлечения, а я записывала пожелания на листочке. Обсудив возможные варианты экслибриса, доктор уложил меня на кушетку и подергал за плечо и за колено, как-то наискосок, по диагонали. Мне сразу стало легче, и жизнь окрасилась в оптимистичные краски. Врач выписал мне направление в кабинет, где делают специальные корсеты.

5 дней я могла жить, а потом боль вернулась вновь. Я слепила на компьютере книжный знак в нескольких вариантах, распечатала изображения и вновь отправилась в институт ортопедии.

Врач обрадовался картинкам, схватил листики и сказал, что посоветуется с женой. Потом он опять подергал меня за те же места, и мне вновь стало легче.

Через 5 дней сюжет повторился. Экслибрис отредактировала жена доктора. Он властно выкинула из рисунка все лишнее. Видно, что все важные вопросы в семье решала супруга. За время, пока меня не было, кто-то из руководящего состава Союза Художников в благодарность за вправленные позвонки подарил доктору толстенную солидную книгу «Художники Харьковщины». Кстати, этим самым художникам книгу выдавали только взамен на авторскую работу. Доктор увидел в книге страницу, посвященную мне, и проникся большим уважением к моей персоне.

Но что делать с бесконечными болями? Врач выписал рецепт и сказал, что будет делать уколы в акупунктурные точки.

            Озверевший от всей этой жизни муж, который, как известно, любит, чтобы жена была здоровая, орал мне по телефону:

— Какие уколы? Что за лечение? Даже диагноза нет! Проси у него направление на томограф!

Распечатав очередные варианты экслибриса, я вновь поползла к профессионалу.

Я видела, что редактор не хотела брать на работу даму предпенсионного возраста. Она мямлила, морочила мне голову, и, наконец, дала мне пробное задание: сделать обложку к сборнику кроссвордов. Когда я принесла выполненную работу на диске и вся редакция придирчиво рассматривала на мониторе рисунок, в комнату забежал директор. Глянув на экран, он тут же скомандовал мне срочно оформить документы и приступить  к работе.

Правда, мне пришлось учиться на ходу делать рисунки с игровыми заданиями для детей, составлять и рисовать ребусы. Я делала рисунки к разного вида кроссвордам, обложки и прочее.

Работать приходилось много. Я прорисовывала эскиз карандашом, потом переводила его через дралоскоп, сканировала и раскрашивала в компьютере, бежала в издательство и разносила работы по разным редакциям.

Особенно я уставала от работы на дралоскопе. Подставив лампу под стекло, положенное на журнальный столик и табурет, согнувшись, переводила до десятка рисунков в день. Начала болеть поясница.

«Где начало того конца, которым оканчивается начало?»

Козьма Прутков

«Как причудливо тасуется колода!»

М. Булгаков

События жизни удивительно цепляются одно за другое, сплетаясь в свой неповторимый узор. Хочется найти конец этой связки. Кажется, вот, ухватилась за кончик, но, выясняется, что это лишь очередной узелок нити, а до него были еще какие-то события, которые и привели, в свою очередь к этому моменту. Уф! Какое длинное предложение!

Итак, оставляю  предшествующие события за рамками своего рассказа.

            В очередной раз я в поисках работы. Окончился период легальных договоров. Вся работа стала нелегальной. Хочешь заработать,- соглашайся на любые условия или сиди без денег. Но дело идет к пенсии. Авантюра с творческой пенсией, на которую я рассчитывала, поступая в Союз Художников, похоже, провалилась вместе с легальными гонорарами. Нужна официальная работа с записью в трудовой книжке, а я уже перепрыгнула (вернее, перевалила) за 50-летний возрастной рубеж. Представляете задачу?

Я предельно ясно знаю, какая мне нужна работа: я где-то числюсь, там в этом «где-то» лежит моя трудовая книжка, а работу я выполняю дома.

Однажды, общаясь с руководителем компьютерного клуба, я продемонстрировала моему знакомому какие-то свои рисунки. Рядом, у компьютера сидел невысокий усатый гражданин. Он оказался известным в городе музыковедом, преподавателем ВУЗа. Увидев мои работы, усатый музыковед подсел к нам и завел со мной переговоры. Когда-то вместе с ним в институте преподавала немецкий язык дама, с которой музыкант сдружился. Нынче дама уехала в Израиль, где написала учебник немецкого языка в виде обучающей сказки. Сказкой заинтересовалось израильское издательство, но предложенный иллюстратор писательницу не устроил. Она попросила своего харьковского друга подыскать ей иллюстратора. Музыковед предложил мне сделать наброски и послать их преподавательнице-писательнице по Интернету. Интернета у меня тогда не было, но мой собеседник посоветовал обратиться в технологический центр, сославшись на него, то есть на музыковеда.

 Руководитель центра Константин Александрович согласился предоставить мне возможность пользования Интернетом. Поскольку я находилась в поисках работы, то на встречу в технологический центр я притащила какие-то свои рисунки. КА заинтересовался, и мы принялись обсуждать, чем бы я могла быть полезной центру, где работали компьютерные курсы. За моими плечами была работа по созданию компьютерной обучающей игры. Я предлагала создать электронную книгу для детей на мою любимую тему, связанную с этнографией. Планов было много, но все они требовали средств, а денег не было. Поэтому переговоры на этом закончились, а я раз в неделю появлялась в пустующем на тот момент классе и отправляла по Интернету несколько готовых рисунков. Мои рисунки требовательной писательнице понравились, и я приступила к оформлению учебника.

Однажды КА пригласил меня в свой кабинет и предложил организовать авторский курс по фотошопу. Курс должен был знакомить слушателей не только с процессом нажимания кнопок, но и с правилами композиции, с основами цветоведения и т.д. Курс предусматривал выполнение творческих заданий, которые обычно и выполняет художник в этой программе: рекламный плакат, обложка, коллаж, открытка. Я с жаром принялась готовить материалы к курсу, стараясь вложить в них весь свой нажитой опыт. Занятия были рассчитаны на студентов художественных учебных заведений. По соседству располагался художественно-графический факультет педвуза. Вот эти студенты и потянулись на мой курс. Однако, и эта работа была неофициальной, да и прожить на оплату за преподавание в одной группе было невозможно.

***

Моя соседка Шура - роковая женщина. Она похоронила уже трех мужей. Сейчас у нее четвертый - степенный вдовец, которого Шура нещадно шпыняет и гоняет, чтобы не засиживался без работы. Шура называет себя «недограмотной»: все образование – 6 классов. Но недостаток образования с лихвой восполняется житейской хваткой и умением быстро считать в уме. Мой семейный бюджет она озвучила в моем присутствии реалистично и молниеносно. Мне с моим высшим образованием не удалось бы сделать это с такой же скоростью.

 С очередным мужем Шура устраивает шумные разборки: считает, сколько денег каждый из них вносит в общий семейный бюджет,  сколько тратит на своих непутевых детей, сколько прячет в «заначку».

В период, который я описываю, у Шуры еще был жив третий гражданский муж Владимир, с которым веселая дважды вдова познакомилась на танцах. Володя пил часто и много. Уехав когда-то от семьи, он не имел своего жилья, а тетка, некогда предоставившая прописку племяннику, вскоре выписала пьянчужку. В очередной перепалке Шура порвала его паспорт. Потом они вдвоем ходили в паспортный стол, где Шура рассказывала паспортистам, что якобы паспорт порвал малолетний мальчик-родственник. Шура имела привычку разговаривать, максимально приблизившись к собеседнику, буквально дыша ему в лицо, и при этом сильно толкая слушателя в плечо. Не выдержав такого напора, служащие паспортного стола за умеренную взятку взялись восстанавливать паспорт Владимира. Заодно выяснилось, что украинского гражданства у бомжа нет. По выходным сладкая парочка ходила в какой-то ДК поплясать.

Шура захаживала в гости и вываливала на нас свои проблемы. Главная проблема в том, что Володю нужно было где-то прописать, чтобы он не покушался на Шурину однокомнатную квартиру, завещанную одной из дочерей. Мой муж посоветовал соседке найти в пригороде какую- нибудь завалюху, купить эту избушку на курьих ножках и прописать там своего сожителя. Забегая вперед, скажу, что Шура так и сделала. Домик она отремонтировала, натаскала туда мебели и посуды, подружилась со стариками-соседями, которым привозила регулярно гостинцы, и отдала им в пользование кусок 40- соточного участка. А соседи следили, чтобы дачку никто не обворовывал. Кстати, домик с участком практичная Шура купила на дочку, а сожителя там прописала. Позже, когда домик был приведен в порядок руками Шуры и ее «мужа», дочка сказала, что мать раздражает зятя, и лучше, если она не будет появляться на даче и нервировать дочкино семейство своей бурной трудовой деятельностью.

            Но я опять забегаю вперед. Итак, мой муж посоветовал соседке посмотреть объявления в газете о продаже небольшого домика в какой-нибудь деревне. Шура тут же заныла, что она «недограмотная», и я пообещала купить журнал объявлений и помочь ей выбрать нужное объявление.

            Все-таки есть Бог на свете! Хочешь помочь ближнему, и тебе Высшие Силы помогут! Просматривая журнал, я нашла объявление о том, что издательство приглашает на работу художника- иллюстратора. Это была именно такая работа, которая была мне нужна. Официальное оформление, работа на дому. Издательский дом, выпускающий несколько газет, журналов, сборников кроссвордов.

Дочке было лет 12, когда она захотела завести хомяка. Они с дедом поехали на птичий рынок. Деду было ничего не жалко для внучки, и он выбрал хомяка покрупней. Хомячище был злой и взъерошенный, похожий на хризантему. Он все время кусался, и радости от него не было никакой. Лена объявила в классе, что может кому-нибудь подарить хомячка. Тут же нашлись желающие. Хомяка отдали. Дед опять поехал с внучкой на «птичку». Теперь у них был опыт, и они купили маленького пятнистого хомячка, которого назвали Яшей. Яша был ласковый, и дочка выносила его погулять в сквер, оберегая от кошек. Кто-то посоветовал прикупить для Яши подружку, «чтоб не скучал». Вскоре Лена притащила бежевую хомячку Катю. Катю запустили в аквариум к Яше, и хомячка вдруг принялась метелить бедного хомячка. Сначала мы думали, что хомяки обнюхаются и помирятся, но Катя зверски терзала Яшу, и мы ее отсадили. Тут выяснилось, что Яша – это не Яша, а беременная хомячка, которая с перепугу родила крошечных голых хомячат. Хомячата погибли. Катю опять пришлось кому-то дарить. Мне все это надоело, и я позвонила Пирогу.

Серия сообщений "рассказ":
Часть 1 - цитатник
Часть 2 - ОТЕЦ
...
Часть 11 - ПИРОГИ. Часть3
Часть 12 - ПИРОГИ. Часть 4
Часть 13 - ПИРОГИ. Часть 5
Часть 14 - Вас ждет счастливое будущее
Часть 15 - ОТДЫХ НА ФОНЕ ХАМСТВА
...
Часть 30 - Евгений Онегин
Часть 31 - Случилась жизнь
Часть 32 - Детектив

Началась перестройка. Разоблачения и откровения сыпались на голову граждан. Я помню съезд Верховного Совета в 89. Депутаты выходили на трибуну и вываливали правду о стране. Все спешили выговориться. Население с жадностью припадало к газетам, радиоприемникам и телевизорам. Речи депутатов гремели в коридорах учреждений и в квартирах.

Появились первые кооперативы. Пироги, между тем, затеяли открыть магазин. Приятель Саша Горин посоветовал братьям открыть магазинчик по продаже рыбок, птичек и хомячков. Саша сам разводил дома редких аквариумных рыбок, и кое-что понимал в этом.
Пироги арендовали помещение двухэтажного заброшенного теплопункта, вложили в свою затею имеющуюся наличность и пригласили меня в гости.
Домик находился в каком-то отдаленном рабочем квартале, и мне казалось, что магазин - гиблое дело. На первом этаже братья соорудили торговый зал с большим стеллажом. На стеллаже один к одному стояли подсвеченные аквариумы, сделанные собственноручно на втором этаже. Володя резал стекло, склеивал стеклянные ящики. В витрине магазина лежали разнообразные рыболовные снасти. Все это не вызвало у меня особого интереса. Но Пироги были горды своим детищем. Мы сидели на продавленном диване в комнатке на втором этаже. Тут же крутился идейный вдохновитель Горин. Все трое пузырились энтузиазмом, гордостью и оптимизмом, как шипучая «Фанта». Братовья рассчитывали, что скоро откроют свой магазин.

Мы с мужем в это время были заняты иными проблемами. Речь шла о здоровье дочки. В Харькове не могли поставить диагноз, что, впрочем, не мешало врачам выписывать ребенку лекарства и инъекции. Под аккомпанемент пламенных речей, звучавших на съезде, мы с мужем повезли дочку в Москву.
Когда, наконец, ей поставили диагноз, пришлось уйти с работы и активно заниматься ребенком. Все иное отошло на второй план.
Это было трудное время для нашей семьи. Мозги были заняты одним: как успеть помочь девочке? Добывание денег, лекарств, гимнастика, массаж, бассейн. И одновременно занятия английским. Нужно было думать о будущем и готовить дочку к предстоящей нелегкой жизни.

Прошло немного времени, и я встретила Сашу в трамвае. Он был убит и раздавлен. Оказалось, что открыть магазин невозможно. Какие-то законы не позволяли это сделать. Мы торопливо вываливали друг другу свои проблемы, а потом сошли на остановке и сели на скамеечку. Нужно было выговориться. У кого что болит…
Я не совсем поняла, почему нельзя было открыть магазин. Помню только, что Сашка, схватившись за голову, причитал: «Ты понимаешь, я вложил все свои деньги! У меня больше НИЧЕГО нет!»

Серия сообщений "рассказ":
Часть 1 - цитатник
Часть 2 - ОТЕЦ
...
Часть 10 - ПИРОГИ. Часть2
Часть 11 - ПИРОГИ. Часть3
Часть 12 - ПИРОГИ. Часть 4
Часть 13 - ПИРОГИ. Часть 5
Часть 14 - Вас ждет счастливое будущее
...
Часть 30 - Евгений Онегин
Часть 31 - Случилась жизнь
Часть 32 - Детектив

В институте у братьев появился новый приятель - умный мальчик Саша Горин.
Саша помогал Пирогам писать контрольные и лабораторные, а после окончания вуза стал гипом на ХТЗ- возглавил экспериментальную лабораторию. Пироги познакомили меня со своим другом. Саша тоже отслужил армию, и его рассказы об армейских буднях были чрезвычайно эмоциональны. Это были воспоминания о пережитом кошмаре.
После армии Пироги пустились в загул. Они скупо проговаривались о своих похождениях, но, увидев, что я постоянно рисую, Володя как- то упрекнул: «Так и молодость пройдет, и тебе нечего будет потом вспомнить».
— А я достану свои рисунки, буду их рассматривать и вспоминать.

Однажды Володя позвонил и сказал, что у него сегодня экзамен по сопромату.
— Ничего не знаю! Не представляю, как сдавать?
—Приходи, что-нибудь придумаем.
Пирог явился с портфельчиком-дипломатом. Я забинтовала ему голову и руку, покрасив бинты красно-бордовой акварелью и зеленкой. Получилось очень реалистично. Рот у Пирога расползался до ушей.
— Скажешь учительнице, что тебя ударило током, и ты упал со столба,— поучала я друга.— Только сделай печальное лицо, перестань смеяться! И портфель в перевязанной руке не держи! Не смейся, закрой рот!
Мы подошли к зеркалу, и Пирог стал корчить печальные рожи. Я стояла рядом и руководила репетицией.
Вечером позвонил радостный Пирог.
— Танюша! Сдал! На 4! Она как меня увидела, усадила на стул. Спросила, что со мной, пожалела, четверку поставила! И в трамвае мне место уступили! Танюша, спасибо! Выручила!

Серия сообщений "рассказ":
Часть 1 - цитатник
Часть 2 - ОТЕЦ
...
Часть 9 - ПИРОГИ
Часть 10 - ПИРОГИ. Часть2
Часть 11 - ПИРОГИ. Часть3
Часть 12 - ПИРОГИ. Часть 4
Часть 13 - ПИРОГИ. Часть 5
...
Часть 30 - Евгений Онегин
Часть 31 - Случилась жизнь
Часть 32 - Детектив

В школе Пироги совсем распустились. Однажды братцы явились в гости одновременно. Я пригласила их в маленькую комнату, где обитали мы с сестрой. Рядом, в смежной комнате отец смотрел телевизор.
—А мы сейчас в школу не ходим!— радостно объявили Пироги.
—Почему?
— А нас выгнали! Директор сказал, чтобы мы больше не приходили.
—А где же вы ходите?
— А нигде. Просто гуляем.
На пороге комнаты тут же возник отец.
—А ну-ка, рассказывайте, что происходит? Как это вы не учитесь?
Пироги с дурацким смехом поведали, что они шкодили на уроке и учительница отправила их к директору.
Отец серьезно выслушал юных оболтусов и велел им назавтра подойти утром к подъезду. Он отправился с мальчишками в школу, в кабинет директора, где принялся выяснять, как же тот мог выгнать двух мальчишек, безотцовщину, из школы. А куда они пойдут? А вдруг свяжутся с какой-нибудь шпаной? Разве можно так относиться к детям? Он оставил директору свой телефон и попросил звонить ему в случае возникновения проблем. С тех пор директор здоровался с Пирогами за ручку, а братья благополучно окончили 10 классов.

Я училась в новой школе, в новом классе. У меня появились новые подружки и друзья. Со мной за партой сидел тихий мальчик, Гена Т. Гена был поэтической натурой и сочинения писал в стихах. Помню, одно из них начиналось так: «Повстал народ…». На переменах Гена сидел за партой и что-то читал или быстро переписывал. Однажды к нему подошел одноклассник Валера. В классе был свой ВИА- ансамбль из трех воющих мальчиков, умевших тренькать на гитаре и что-то петь, подражая модным тогда Битлам. Валера был один из этих троих. Все девочки обожали этих гитаристов: двух Валериков и одного Юру.
И вот один из двух Валериков подошел к тихому Гене и хлопнул его по уху. Гена закрыл голову руками и продолжил чтение. Валера (в классе его звали Граф) вновь хлопнул бессловесного Гену по уху. Я сидела рядом. Потом встала и хлопнула по уху Графа. Тот сначала опешил, потом ему показалось интересным щелкнуть меня. Но я махала руками, и Граф не мог подойти поближе. Тут же появились зрители. Граф хотел перевести эту ситуацию в клоунаду, но я предупредила, что если он еще раз полезет к Гене, то будет иметь дело со мной. Все засмеялись. На физкультуре я стояла в строю предпоследняя. Меньше меня была только моя подружка Галка.
Тогда я предупредила Валеру, что у меня есть друзья-близнецы, и они-то уж ему покажут!

Серия сообщений "рассказ":
Часть 1 - цитатник
Часть 2 - ОТЕЦ
...
Часть 8 - Наталья Веселовская. Кукольная жизнь
Часть 9 - ПИРОГИ
Часть 10 - ПИРОГИ. Часть2
Часть 11 - ПИРОГИ. Часть3
Часть 12 - ПИРОГИ. Часть 4
...
Часть 30 - Евгений Онегин
Часть 31 - Случилась жизнь
Часть 32 - Детектив

Кто говорит, что не может быть дружбы между мужчиной и женщиной? Может! Бывает такая дружба, которая на всю жизнь, до гробовой доски.

Я помню, как мы познакомились. Наша пятиэтажная хрущовка была первой в новом микрорайоне. В школу пришлось ездить на трамвае. Сначала мне это нравилось. Ведь в маленьком городке на берегу Днепра, из которого наша семья переехала в Харьков, трамваев не было. Троллейбусов тоже не было. Пол года я ездила в школу, преодолевая по пути к трамваю колдобины, грязь и траншеи. Вокруг стремительно строились новые пятиэтажки. Летом недалеко от дома выстроили новую школу. Будущие ученики отрабатывали в школе энное количество часов: убирали классы, мыли парты и окна. Мы с подружкой- соседкой Женей исправно ходили в новое здание школы, предвкушая, что будем учиться в одном классе.
Был летний день. Мы с сестрой занимались уборкой. Вытащили из книжного шкафа книги, свалили их на стол и вытирали полки. Вдруг раздался звонок в дверь. На пороге стояли двое мальчишек. Я даже сперва не обратила внимание на то, что они очень похожи между собой. Мальчишки все время находились в движении: вертелись, кривлялись.
- А родители дома есть?- спросил один из них.
-Нет, они на работе.
- А кто-нибудь из старших?
Я позвала сестру.
- Нужно, чтобы родители пришли в школу и там отработали 5 (или 10?) часов.
- Хорошо,- сказала сестра,- я им передам.
- Точно?
-Точно.
-А вы не забудете?
Сестру это стало раздражать. Она еще раз повторила, что не забудет, передаст родителям сообщение, и мальчишки ушли.
1 сентября выяснилось, что меня записали в 6-А, а Женя будет учиться в 6 Б. Мы с подружкой подошли к Жениному классному руководителю и принялись умолять, чтобы меня тоже записали в 6 Б. Учительница, поколебавшись, вписала мою фамилию в список учеников. Я помню, что очень волновалась: а вдруг сейчас все переиграют, и я окажусь в новом классе, без подруги?
На перемене ко мне подошел мальчишка. Вернее, не подошел, а прикатился. Казалось, что он все время вращается, крутится-вертится с ног на голову, и от его верчений мелькало в глазах.
- А я тебя знаю!
-?
-Да, мы с братом к тебе приходили! Помнишь?
Да, теперь я вспомнила двух визитеров. Оглянувшись на брата, я вдруг увидела, что мальчишки совершенно одинаковые.
- Ой! Вы близнецы?
-Да, А тебя как зовут?
-Таня. А тебя?
-Меня –Вова, а брата- Саша. А как твоя фамилия?
- Зеленченко.
- Зеленченко? Значит, будешь Зеленка!
- Вот глупости! Никакой зеленкой я не буду!
- Ну, чего ты обижаешься? У нас фамилия Пирогосские. Значит, мы будем Пирогами.
- Ладно,- согласилась я,- вы будете Пирогами. И ушла, потеряв интерес к подвижным братцам.

Серия сообщений "рассказ":
Часть 1 - цитатник
Часть 2 - ОТЕЦ
...
Часть 7 - ЮА
Часть 8 - Наталья Веселовская. Кукольная жизнь
Часть 9 - ПИРОГИ
Часть 10 - ПИРОГИ. Часть2
Часть 11 - ПИРОГИ. Часть3
...
Часть 30 - Евгений Онегин
Часть 31 - Случилась жизнь
Часть 32 - Детектив

Мы выменяли двухкомнатную квартиру в центре, и я стала знакомиться с соседями. Знакомства происходили в непринужденной обстановке. Я выходила гулять с маленькой дочкой во двор или в сквер на площади возле дома. Дочка каталась по замерзшим тротуарам на двуполозных конечках, встречные бабки заговаривали с ребенком, и у них с общительной Леной тут же завязывалась интересная беседа.
Так мы познакомились с Епифановной. Полина Епифановна была тучной жизнерадостной теткой преклонного возраста. Хотя она была полной, но кисти рук и ноги у нее были маленькие. Поэтому Епифановна пользовалась палочкой, чтобы поддерживать равновесие.
Сначала, пообщавшись с соседкой, я подумала, что раньше она работала где- нибудь в парикмахерской или приемщицей в каком-нибудь пункте службы быта. Такой вот специфический женский тип. Но, оказывается, я ошиблась. Епифановна всю жизнь проработала сварщицей. А последние годы она пахала в бригаде сварщиков на химическом предприятии. Мой свекор работал на этом же заводе. Он рассказал мне, что Епифановна очень виртуозно материлась. Ну, надо же! А при первом знакомстве никогда бы не подумала!
Выяснилось, что Епифановна жила со мной в одном подъезде, этажом ниже. Вместе с ней проживала дочка Клара с мужем Симоном.
Большую часть времени я проводила дома, выполняя заказы издательств. Каждый день нужно было выгуливать ребенка, поэтому общение с соседями было тесным. Дом был ведомственным, жильцы, заселившие свои квартиры в 53-м году, работали на одном заводе и знали друг друга хорошо.
Епифановна с чадами поселилась здесь позже, но уже успела себя проявить. Об этом мне рассказали соседки. Она была замечена в краже зонтика, воспользовавшись толкотней на поминках соседа. Ее ловили в момент похищения булок в булочной и дыни из большой кучи на улице. Мне не хотелось верить в эти истории. Ко мне она относилась дружелюбно, всегда проявляла готовность помочь чем-нибудь.
Епифановна любила рассказывать мне о своей героической биографии, а я всегда с искренним интересом слушала ее истории.
Соседка рассказала мне, что во время войны она, молоденькой девочкой воевала на Ленинградском фронте, была снайпером. Там, на фронте убили ее лучшую подругу Клаву. В честь подруги Епифановна назвала свою дочь. Но та поменяла имя, и из Клавы стала Кларой. В конце войны Полина забеременела от боевого друга- бойца- мингрела. Поэтому Клава-Клара получилась черноглазой брюнеткой. А сама Епифановна была светлой, голубоглазой, с рыжими кудряшками на лысеющей голове.
О Клаве-Кларе стоит рассказать особо. Это была редкая дура. Но она выдавала свои сентенции с таким важным видом и таким тоном, не терпящим возражений, что все заслушивались. Придя в гости, Клара вставала непременно перед зеркалом и толкала речи, любуясь собой. До замужества Клара работала маникюршей, но когда вышла замуж за интеллигентного парня из приличной семьи, родственники мужа устроили Клару работать в психиатрическую больницу секретаршей к главврачу.
В нашем подъезде жила Марья Давыдовна- преподаватель университета. Она всегда изумлялась, как умный муж Клары выдерживает ее вместе с матерящейся мамой. Но пути Господние неисповедимы. Впрочем, забегая вперед, скажу, что супруги позже разбежались, а Клара укатила с новым мужем в Германию.
Из рассказов Епифановны я узнала, как сам маршал Конев в знак особого расположения подарил ей во время фронтовой передышки пару кусков хозяйственного мыла. Соседка рассказывала, как тяжело было девушке на войне. Она просила в деревне подарить ей кусок ткани на прокладки, крестьянка пожалела дать девчонке какую-то тряпку. И тогда за нее вступился боевой товарищ: начал стыдить жадную бабу.
Епифановна любила посидеть со мной на кухне и поучить меня что-нибудь готовить. Так она научила меня готовить блины. Вскоре я освоила эту хитрую науку и часто пекла блинчики с разной начинкой.
Соседка рассказывала как, уже, будучи на пенсии, подрабатывала продажей кваса из бочки. Она очень красочно рассказала о составе пенистого напитка, выкрикивая: «Моча! Моча!» После этого я перестала пить квас из бочек.

С дочкой были проблемы: она очень плохо росла. Не помогала ни гимнастика, ни морковный сок. Я без конца бегала по врачам, но ничего вразумительного местные лекари не говорили. Обещали, что со временем будет рывок и все наладится.
На лавочке у дома обычно сидели старушки, с которыми дочка активно общалась: рассказывала все, что видела и узнала, что ела и что делала.
Однажды Епифановна остановила меня на лестнице и рассказала, что одна из соседок наговорила на мою Лену гадостей. Слова, переданные мне, вызвали у меня боль и обиду. Слезы брызнули из глаз. За что такие гадости говорить на ребенка?
Теперь я хватала Лену за руку и бегом бежала мимо лавочки в сквер. Я перестала здороваться ос старухой, обидевшей мою дочку.
Вскоре меня остановила другая бабушка и принялась выяснять, в чем дело. Не называя Епифановну, я сказала, что мне передали о сказанном в адрес Лены. Посредница уверяла меня, что старуха и в мыслях этого не держала. Но я не верила сказанному. Обида, боль за ребенка рвали сердце. Прошло пару лет, и старуха умерла.

Однажды Епифановна, придя в гости, предалась фронтовым воспоминаниям. Мы с мужем слушали ее, раскрыв рот. Епифановна рассказала, что на фронте у нее был свой, «фирменный» выстрел. Она стреляла фашистам в лоб. Потом, переползая на вражескую сторону, она отрезала головы убитых немцев, сгружала их в мешок и ползла к своим. Там она вытряхивала отрезанные головы на землю, под ноги командованию. Мы с мужем переглядывались: «Вот оно, оказывается, как было! А мы и не знали! Ужас, да и только!»
Придя к родителям, я рассказала маме об услышанном. Мама, прошедшая всю войну, засмеялась: «Вот брехуха! Какие выстрелы в лоб? Какие отрезанные головы? Сидит где-то в окопе снайпер, голову не высунет. Между нашим передним краем и передним краем немцев около километра. С двух сторон снайпера, на приличном расстоянии сидят наблюдатели. Если оба наблюдателя подтвердят, что снайпер попал, тогда ему засчитывают убитого. Конечно, никто не полезет к немцам отрезать головы. Какая вруша! Ну и вы тоже хороши! Нельзя же быть такими наивными! Такому вранью поверили! Совсем бараны!»
На лето Епифановна устроилась сторожем в пионерский лагерь. Вскоре об этом лагере был снят небольшой сюжет для местных новостей. Епифановна прибежала ко мне, мы включили телевизор. Дети рассказывали о том, как отдыхается в пионерском лагере, а потом одна из девочек поведала историю о фронтовичке- Полине Епифановне, работающей в лагере, и о ее боевом прошлом. Епифановна радостно толкнула меня: «Здорово, правда?»
Я кивнула.

Однажды нам было с Кларой по пути: мы направлялись на рынок. Разговорились о льготах на квартплату. Я спросила, какие скидки у Епифановны- участницы боевых действий?
— Так она же не на фронте была, а в эвакуации.— ответила мне Клара.
Все оказалось враньем. Не было никакого фронта, не было боевой убитой подруги и хозяйственного мыла от маршала Конева. Ах, Епифановна, Епифановна!
Прошло еще немало времени, пока я, наконец, поняла, что старуха, наверное, не говорила никаких гадостей о дочке. Скорее всего, это тоже был плод фантазии Епифановны.

Прошло еще несколько лет. Епифановна старела, болела диабетом. Наконец, Клара заставила ее лечь в больницу. Подлечившись, соседка вновь появилась во дворе. Она поймала меня на бегу и принялась рассказывать о своих горестях, о болячках и о лечении.
— Представляешь, какая врачиха! Гинеколог! Засунула в меня пять мышей! Они меня загрызли изнутри!
Я с опаской отодвинулась от Епифановны.
— Не выдумывайте! Вам показалось! Вы что-то придумали. Такого быть не может.
Я старалась говорить спокойно, понимая, что у соседки «поехала крыша».
— Ты мне не веришь?! Ты думаешь, я того?— Епифановна покрутила пальцем у виска.— Нет! Я тебе точно говорю!
Я постаралась быстро смыться от Епифановны. Еще через несколько дней я узнала, что она направилась жаловаться на гинеколога в милицию. Сама Епифановна рассказала мне об этом очень красочно, вновь отловив меня во дворе. Она подробно описала лысому начальнику, как гинеколог засовывала в бедную женщину мышей. Усталый ментовский командир вызвал бравого сержанта и велел «разобраться». Сержант вышел с Епифановной на улицу, посмотрел на нее в упор и посоветовал:
— Бабушка, идите вы…
Повернулся и ушел.
Епифановна болела недолго. Она умерла в День Победы, в 96-м.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 21 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть2
Часть 22 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть3
Часть 23 - Мюнхгаузен в юбке
Часть 24 - Справедливость есть, и за нее стоит бороться.
Часть 25 - Из чего делают колбасу
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Середина 90-х. Для нашей семьи наступили тяжелые времена. Умерла мама. Пока она лежала в коме, пока хоронили, пока переоформляли квартиру, переезжали в родительскую квартиру, я выпала из всей своей бурной деятельности.
А когда очнулась, выяснилось, что на дворе бушует перестройка, работы нет и не предвидится. Муж запаниковал. У них в институте обстановка была не лучше. Нужно было как-то выживать.
Однажды к нам в гости пришел знакомый. В доперестроечные времена Вася был кандидатом технических наук, заведующим лабораторией в одном из харьковских НИИ. Когда подул ветер перемен, Василий быстро перестроился. Они с женой вложили последние советские накопления в какие-то моторы, и вышли с этими моторами на базар. На вырученные деньги быстренько купили еще какой-то ходовой товар, а потом Вася, немного подработав, рванул с дочкой, окончившей иняз, в Италию. Дочка быстро освоила итальянский, и семья какое-то время каталась из Харькова в Италию и обратно, таская сумками обувь. Постепенно определилось приоритетное направление семейной деятельности: продажа брюк. Вася закрепился на рынке, оформился предпринимателем и стал потихоньку развивать свой бизнес. Дочка и жена активно участвовали в приобретении товара и продаже.
И вот Вася со своим опытом жизни пришел к нам в гости. От его внешнего вида, горделивой осанки и манеры поведения веяло оптимизмом. Выслушав наши стенания по поводу скорбной жизни, Вася принялся учить нас жить. Он посмотрел мои работы и заявил, что нечего ждать милостей от издателей. С моими талантами нужно издавать книжки самой и самой их продавать. Напористо объяснил, как нужно оформить собственное дело, как будет проходить процесс становления, дал множество дельных советов. Его речь была для меня равносильна приглашению к путешествию на воздушном шаре.
Однако, когда гость ушел, я задумалась. Нужно что-то делать самой, не дожидаясь, когда спустится Бог из машины. Был такой персонаж в древнем греческом театре. Когда на скене (будущей сцене) действо заходило в тупик, сверху, на веревках спускался какой-нибудь древнегреческий Бог и быстренько разруливал ситуацию.
С детства я учила дочку английскому. Я ходила вместе с ней к старушке-преподавательнице Софье Александровне. Сидела рядом и вникала в процесс, хотя учила английский в школе и в институте. Мы все учились понемногу… Тогда, в юности я точно знала, что английский мне не понадобиться, потому что в Англию я никогда не поеду: просто не пустят. Потом обстановка изменилась. Английский язык стал востребованным, дочке нужно было дать такую специальность, чтобы она могла жить. Так вот, сидя на уроках английского, я заметила, что обучение проходит по темам: комната, игрушки, семья, овощи, звери и т. д. С обучающей детской литературой в те годы была напряженка. Это сейчас полно литературы по обучению детей английскому. Дочка учила язык по английской газете, причем учительница давала 9-летнему ребенку переводить какие-то статьи о министерстве финансов. Радостью были уроки по раскладыванию картинок английского лото.
И вот я решила сделать словарик-раскраску для детей, построив его по темам: на одной странице семья, на другой месяцы, на третьей – цифры и так далее. Картинка, где каждый объект имеет номер, а внизу страницы, под номерами слова с переводом. Словарик должен быть дешевым и при этом включать в себя максимум начального лексикона. Я взяла методичку по обучению детей английскому и выписала рекомендуемые слова по темам. Сделала макет, потом выполнила рисунки начисто, напечатала на машинке текстовую часть. Для дела была даже задействована цветная обложка. На первой страничке- семья, а на последней – школьные принадлежности и различные цвета.
Я стала советоваться со всеми своими знакомыми, имеющими отношения к издательской деятельности. Эти встречи не вселяли оптимизм. Ребята предупреждали меня об обманщиках-издателях и обманщиках-реализаторах, о трудностях с реализацией, но, выслушав их, я упорно продолжала начатое.
Следующим этапом стали поиски денег на издание. Этот вопрос решился удивительно быстро. У меня были школьные друзья – близнецы Саша и Вова Пироговские. В школе их звали Пирогами. Пироги открыли свой магазин по продаже птичек, рыбок и хомячков. Мне казалось, что это гиблое дело. Но неожиданно магазинчик стал приносить доход, к прилавку всегда стояла очередь. Один из братьев –Володя в начале перестройки эмигрировал, а Саша никуда не поехал и вкладывал в свое дело душу. У него появились киоски и лотки по городу. Он строил гаражи и возил в Россию собачий шампунь от блох.
Правда, Сашка все время вляпывался то в МММ, то в какой-нибудь другой лохотрон. Отдал, например, деньги приятелю под проценты. Приятель исчез с деньгами, клятвами, процентами и обещаниями. Погоревав, Сашка опять налегал на свой бизнес, изобретая все новые способы зарабатывания денег. В его облике появилась солидность, сотрудники его фирмы обращались к нему с почтением. Но мы по-прежнему оставались с ним друзьями детства.
Я встретилась с Сашей и рассказала ему о своем проекте. Сашка быстро согласился дать мне взаймы. Но сколько? Сколько нужно заплатить за печать и сколько должна получить я за свою работу? Все было неясно. И вообще, могу ли я заниматься такой деятельностью: печатать книжки?
Сначала я нашла частное издательство, которое обещало сделать макет книги и напечатать. Мне расписали стоимость тиража. Чем больше тираж, тем дешевле себестоимость книги. Посоветовавшись с Пирогом, мы решили напечатать книгу тиражом 5000 экземпляров. Такие вот бараны… Привлекало, что книга получалась дешевой: 37 копеек.
Сашка дал мне 1000 долларов и объявил свои условия: я возвращаю ему эту тысячу, а доход мы делим пополам. Эта договоренность показалась мне разумной. Почему-то я решила, что продавать Саша будет эту книгу в своем магазине и в своих киосках. Пирог числился предпринимателям и имел право продавать все, что угодно. Вот такие у меня были фантазии. Оказалось, что толком мы ни о чем не договорились.
Вообще-то правовая сторона этого эксперимента оставалась для меня неясной, какой-то туманной, но я действовала по принципу: « Нужно ввязаться в драку, а дальше посмотрим, куда вырулит».
Мой осторожный муж все время задавал Пирогу вопросы, насколько законно заниматься тем, что мы затеяли, но Сашка отмахивался от него, как от занудливой мухи.
Я заказала печать книжки, отредактировала макет, дочка вычитала словарь и исправила ошибки.
И вот мы получили в типографии напечатанные книг и привезли к нам домой, завалив пачками пол комнаты. Пирог полистал книжку и вдруг заявил, что книжка- не его профиль, и продавать ее придется нам самим. На прощанье он взял штук 5 и пообещал выставить книжечки в своих киосках.
Мы сидели с мужем на диване, тупо рассматривая пачки книг. Что делать? Как их продавать? Как возвращать долг? Полная безнадега.
Сначала была паника, суета и ужас. Мы просыпались ночью и обсуждали насущные проблемы. Ситуация казалась катастрофической. Но когда я увидела, что муж совсем упал духом, поняла, что нужно во что бы то ни стало выбраться из этой ловушки, куда я влезла по собственной инициативе и втянула всю семью.
Я отправилась в издательство, с которым раньше сотрудничала, к знакомому литературному редактору Виктору Евгеньевичу. Рассказала о своей проблеме, и редактор направил меня к реализаторам книг. Вальяжные мальчики, решающие рыночные проблемы. Вдруг один из здоровенных парней стал выяснять, узнала ли я его? Он напомнил мне историю почти 20-летней давности. Его мама договорилась со мной, чтобы я позанималась с сыном рисованием. Я пришла в дом, где обитал шкодливый ушастый мальчишка. Потом к нему пришел еще один хулиган. Он тоже намерен был рисовать. Я тогда только кончила институт, и ума у меня было маловато. Вместо того, чтобы дать детям порисовать что-нибудь интересное для них, я поставила какой-то стакан с мячиком и заставила мальчишек рисовать этот натюрморт, объясняя, как правильно рисовать этот самый стакан, как правильно расположить натюрморт на листе. Пацаны начали хулиганить, лезть под стол, бегать по комнатам, и я, возмутившись, ушла. Мамы дома не было, а совладать с юными дарованиями я не смогла.
И вот теперь передо мной стоял Сережа - здоровенный детина с ласковыми светлыми глазами и снисходительно слушал мой рассказ о проблемах. Хорошо, что он не стал художником! Сидит теперь на книжной барахолке и горя не знает! Сергей пообещал выставить на своем лотке мою книженцию, и посоветовал найти оптовиков.
Оптовик безошибочно определил себестоимость книжки и предложил мне 40 копеек: он оптом заберет весь тираж. Нет, это меня не устраивало.
Дома я взяла телефонную книгу и выписала фамилии и телефоны всех своих друзей и знакомых, связанных с преподаванием английского языка или со школой. Я созванивалась со всеми, рассказывала свою душераздирательную историю, встречалась и показывала свою книжечку. Друзья и знакомые брали по экземпляру и обещали перезвонить. Так прошло еще несколько дней. Потом мне начали звонить и просить 20, 15, 30 экземпляров книжки. Ее брали на целые классы, где дети начинали учить язык. Книжку покупали в детских садах, в различных детских группах, где учили язык.
Пришлось взять тетрадку и начать вести учет.
Меня все еще интересовала юридическая сторона этой авантюры: имею ли я право продавать свою книжку? Сашка повел меня к своему личному юристу. Это был деловой мужчина, который, надув щеки, принялся перечислять какие-то статьи и законы. Я ничего не понимала. Потом юрист подвел итоги, в результате которых выяснилось, что вопрос остался нерешенным.
Но это было такое беспредельное время, в котором важным было одно: заработать хоть что-то и выжить.
В процесс продажи втягивались новые люди: какие-то энергичные пенсионеры, соседи, имеющие знакомых учителей, подруга, читающая лекции в университете. На каждом этапе продажи стоимость книжки росла. Каждый накидывал что-то свое. В результате книжка стоила покупателю уже 1-50. Но с другой стороны, шла дикая инфляция, доллар дешевел на глазах, и мы спешили на полученные деньги купить доллары, чтобы поскорей рассчитаться с долгом.
Пирог периодически появлялся, а я показывала ему свои записи, сообщая, как продвигается процесс. Сашка важно кивал головой. Книжка расходилась удивительно быстро.
Близкая подруга сходу через знакомую преподавательницу продала штук 100. Почувствовав, что продажа книг – дело не безнадежное, Люда примчалась ко мне еще за несколькими пачками. Продавцы книг приходили в гости, отдавали деньги, брали еще пачки, рассказывали о том, какие замечания высказываются в процессе продажи, делились житейскими проблемами.
Чтобы не терять время, я стала договариваться о встречах в метро. Передавала книги, получала деньги. Месяца через три мы отдали Пирогу долг. Я уже подумывала о том, какую книжку подобного типа можно еще слепить. Теперь я уже стала получать ту самую половину дохода.
По сути, это было единственное средство к существованию. У мужа на работе платили китайскими кроссовками и постельным бельем. Соседка вместо оплаты получала стиральный порошок и продавала его соседям. Ее сын получал зарплату майонезом. В редакции журнала мне выдали небольшой гонорар подтаявшим сливочным маслом. Оно лежало на противне в бухгалтерии, и бухгалтерша отвалила мне кусок в полиэтиленовый пакет. После чего я расписалась в ведомости за 30000 карбованцев.
Подруга продала большое количество книг и сообщила мне об этом по телефону. Я ждала, что Люда принесет деньги, но она, как бы, между прочим, сообщила, что на эти деньги ее муж поехал за деревом для сына. Сын Люды занимался редкостным ремеслом: делал дома гитары. Люда поклялась, что скоро отдаст деньги, и попросила еще книг. Я дала. Ни денег, ни книг. Она вернула мне какую-то часть обесценившихся карбованцев через несколько месяцев. Инфляция превращала деньги в бумажки.
Вокруг все, кто мог, уезжали за рубеж. Квартиры дешевели. Наши знакомые сидели на чемоданах, читали письма от тех, кто уже там, пересказывали эти письма, закатывая глаза к небу. Они перешли уже в другое измерение, в другой круг проблем, удивляясь моей недальновидности. Они отошли куда-то далеко, у них были свои проблемы, и дружеские связи вдруг оказались гнилыми нитками. Опереться было уже не на что.
Но я видела какой-то просвет: мне казалось, что можно создавать книжки, печатать их и получать хоть какой-нибудь доход. Мне казалось, что все постепенно наладится, а умение делать что-то нужное поможет нормально жить.
Мои встречи в метро с продавцами книг кончились для меня плачевно. Я назначила очередную встречу со знакомой. Та примчалась, вынула из сумки полиэтиленовый пакет с кучей мелких купюр и пересчитала их на виду у всех, а потом передала мне. Я засунула пакет в сумку и мы присели на лавочке немного поговорить. Следом прибежала еще одна знакомая и тоже отсчитала мне пачку мелких денег. Я вынула из сумки пакет с деньгами и засунула в него еще одну пачку. Посидев немного со знакомой, я поехала домой, не обращая внимания, что за мной кто-то идет. В сумке лежали документы: я в это время меняла паспорт.
На дворе стоял февраль, в микрорайоне, на больших пространствах между домов было безлюдно. После метро на улице было холодно, и я ускорила шаг, направляясь к своей 9- этажке. Я слышала шаги за спиной, но не обратила на них внимание. На плече висела сумка, а на согнутом локте- полиэтиленовый пакет с продуктами. Завернув за торец дома, я почувствовала толчок. Кто-то сзади сбил с головы берет и зажал ладонью рот. Вторая рука рванула сумку, но пакет, висящий на локте, мешал получить желанное. Я упала на землю и вывернулась набок. Видимо, кто-то спугнул нападающего, и он вдруг отпустил меня и убежал за угол дома. Я, поднявшись, еще сдуру побежала за ним следом, пытаясь крикнуть все, что о нем думаю.
Словом, окончилось все благополучно, если не считать, что колени были разбиты, подскочило давление и я, как вареная макаронина еле приплелась домой. Позвонившему мужу я сказала, что на меня напали и он быстро примчался. С тех пор я стала уже не такая беспечная, в метро деньги не пересчитываю, а когда иду и слышу за собой шаги, мне всегда кажется, что сейчас сзади мне дадут по голове.
Распродав книги, я попробовала сделать целую серию дешевых книжек по украинской этнографии. Одна из книжек была издана дважды, и тираж мгновенно разошелся. К написанию текста я привлекла знакомую – автора книги по истории костюма – Надежду Михайловну Каминскую. Издатель заказал нам еще одну книгу, но грянул дефолт 1998 года, издательство быстро свернуло свою деятельность. Денег на самостоятельную издательскую деятельность у меня не было и пришлось искать новое применение своим талантам. Да и создавать книгу, заниматься творческим трудом и одновременно торговлей трудно.
А с подругой мы расстались. Долг я до сих пор не получила.

Серия сообщений "профессия-художник":
Часть 1 - Об этнографии и не только
Часть 2 - профессия: художник
...
Часть 19 - БЫТРЕКЛАМА часть 4
Часть 20 - БЫТРЕКЛАМА часть 5
Часть 21 - ИСКУССТВО ВЫЖИВАНИЯ
Часть 22 - Искусство?
Часть 23 - Мир Теймур Мамедов
...
Часть 27 - Доброе..
Часть 28 - Михаил Шемякин об "искусстве" Херста
Часть 29 - Делюсь впечатлениями

В Викшице за пять банок тушенки нам устроили баню "по-черному". В маленькую бревенчатую избушку входили партиями, по 4-5 человек. Когда я вошла в баньку, мне показалось, что я сейчас умру: такой стоял невыносимый жар. Стены были покрыты черным слоем копоти. Постепенно организм привык к жару, но все же я постаралась помыться по-быстрому и с визгом плюхнулась в ледяную воду озера. Из баньки пару ступенек деревянной лестницы спускалисьв небольшую купальню. А из озерного "бассейна" - опять в жар избушки. Ощущения незабываемые! Позже, на турбазе, мы пошли в сауну. Никакого сравнения!
После бани, на лодке мы поплыли на остров. Мне казалось, что я родилась заново. В голову почему-то лезла картина эпохи Возрождения, на которой по безмятежной водной глади плывет лодка, а в ней сидит кто-то святой, окруженный сияющим нимбом. Кожа была бархатная, а на душе - покой и благодать. Вместе с грязью и потом с души ушла суета и все наносное, мелкое, сиюминутное. Осталась только красота мира и мы - мелкие, суетящиеся человеки.

Назад я плыла в "мужской" компании, но скучать не пришлось. Руля у лодки не было, и мне дали пожарную лопату, которой я рулила. Рулила я неграмотно, поэтому лодка плыла по синусоиде, а парни все время меня ругали и орали, пытаясь руководить моими действиями. Но рулить - не грести. Да и Оля меня активно раздражала. На привалах Алла жаловалась на коварную попутчицу. Однако церемониться с ней перестали, и волынить ей удавалось по минимуму.
Приплыли на турбазу. Мне показалось, что путь назад был гораздо короче. К сожалению, топографические способности не передаются по наследству. У меня - топографический кретинизм. Я совершенно не ориентируюсь. даже в городе. Могу заблудиться, свернув в боковую улицу.
В Петрозаводске вся наша одичалая толпа в штормовках явилась в ресторан
"Петровский". Ресторан имитировал интерьеры 18 века, официанты ходили в ливреях, посетители ели из деревянных мисок деревянными ложками. Невоспитанные туристы принялись ходить, рассматривая невиданную экзотику, по отдельным залам ресторана, пугая посетителей, сидящих в уединенных интерьерах за столами.
Я даже помню те незабываемые вкуснющие блюда, которые мы заказали : уху, мясо с грибами в горшочках, клюквенный морс. Пообедав, все решили, что надо еще что-нибудь проглотить. Заказали еще что-то, а потом принялись орать песни. Прибежала администратор и принялась увещевать певунов. Она уговаривала посетителей заткнуться, потому что недалеко от ресторана находилась могила Неизвестного солдата. В ответ туристы потребовали книгу жалоб и накатали коллективную жалобу. Это было последнее запомнившееся из путешествия яркое событие. Как я вернулась домой - уже забылось.


"Мой" остров.

Викшица





Райская жизнь...



Белая ночь. Я сижу в лодке и ловлю рыбу на макароны. А вокруг-тишина...

Лодочная "станция" в Викшице.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 20 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ
Часть 21 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть2
Часть 22 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть3
Часть 23 - Мюнхгаузен в юбке
Часть 24 - Справедливость есть, и за нее стоит бороться.
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду

Эти несколько дней одиночества на острове были одним из самых памятных событий моей жизни. Я всласть высыпалась и вставала, когда солнце лепило вовсю. Вытаскивала на солнце влажный спальный мешок. В палатке почему-то все сырело. Умывалась, стараясь не соскользнуть с гладкого мокрого камня в холодную воду. Отправлялась в лес за хворостом. Сухие ветки валялись под ногами. Вокруг было полно черники, которую я мимоходом срывала и совала в рот. Язык окрашивался в фиолетовый цвет. Потом начинались муки по разжиганию костра. Спички в палатке сырели. Я не знала, что хранить их нужно было в полиэтиленовом кульке. Позавтракав, я отправлялась за хворостом. Ветки валялись в лесу, нужно было их собрать и принести к к месту, где разжигался костер, приготовить топливо на обед.
Стояли жаркие дни и я пожалела, что не взяла купальник. Хотя на острове можно было ходить нагишом. Потом я рисовала по памяти пейзажи Карелии: озера, камни, сосны. Потом опять костер. К середине дня спички подсыхали, костер разжигался быстрее. Вокруг стояла необыкновенная тишина. Только птички чирикали. Вечером я опять разжигала костер и варила полный котелок макарон. Надев длинные физкультурные трикотажные штаны и штормовку, я садилась в лодку и гребла на середину озера. Там из воды торчали травинки. Они служили для меня ориентиром. В это место я выкидывала в воду макароны: на подкормку и привлечение рыбы. Потом уплывала опять на остров. Где-то через час, в 8-9 вечера, я намазывала Дэтой – средством от комаров – лицо и руки и, взяв удочку с остатками макарон, опять плыла к травке. Там я сбрасывала якоря- привязанные к веревкам два камня и начинала ловить рыбу на макароны.
У меня был небольшой опыт рыбной ловли. В детстве я жила в Черкассах – небольшом городе на берегу Днепра. Моей соседкой и подружкой была девочка Таня. Отец Тани был рыбаком- любителем и состоял в обществе рыбаков. Однажды он взял нас с Таней на три дня на дежурство. Мы приплыли на искусственную дамбу посреди Днепра. На дамбе стояли три домика. Танин отец плавал по Днепру, отслеживая сети браконьеров, а мы с подругой сидели на дамбе и ловили удочками рыбу. С собой мы привезли жестянку из-под леденцов, наполненную червями. Червей мы нарыли в каком-то свинарнике, куда меня привела Таня. Нам было лет 9-10. На дамбе жила собака, которую рыбаки приучили к водке. Водку подливали в еду. Однажды Танин папа взял нас на лодку. Мы выплыли на середину Днепра, превращенного в море, и ловили рыбу с лодки. В это время собака обнаружила забытую на скамейке банку с червями, и раскидала червяков по земле. В день, когда на дамбу приехал сменщик с сыном, на Днепре поднялся шторм. К дамбе поспешили все рыбаки, плавающие по Днепру. В двух домиках были припасены раскладушки. Все три домика сразу превратились в спальные комнаты. А утром буря стихла, за нами пришла лодка и отвезла на берег. Я несла с собой целую гроздь выловленной рыбы. Было раннее утро, и я радостно заорала возле дома: « Мама! Посмотри, сколько рыбы я наловила!»
Мама вышла на балкон и замахала на меня руками: «Не ори! Соседи еще спят!»
И вот теперь я опять ловила рыбу, только на макароны. Сначала мне казалось, что ничего у меня не выйдет, но вскоре я надергала с десяток небольших красноперок. Стояла белая ночь. Края озера таяли в молочном тумане с сиреневым оттенком. Было непонятно, где кончается озеро, а где начинается небо. Если не шевелиться в лодке, то вода совершенно неподвижна. Тишина ошеломляющая. И вдруг откуда-то с небес раздается крик: это летит клин журавлей. Только вредные комары отравляют эту сказочную жизнь. Они прокусывали ткань штанов и кусали зверски. Наловив рыбы, я подтягивала свои якоря в лодку и плыла к острову. В лесу сумерки, страшно. А вдруг в палатку в это время кто-то забрался и поджидает, сидя в углу?
Но нет, никого нет, только куча спасательных поясов, сваленных у входа, напоминает свернувшегося человека. Я залезаю в белый чехол спального мешка, ложусь и слушаю жужжанье залетевших в палатку комаров. Я жду, когда последний комар сядет мне на лоб, и я его прибью. Потом можно спокойно спать.
Я уже забыла, что где-то далеко есть город Харьков, а там, в маленьком домике, предназначенным под снос, находится моя личная мастерская. Ключи от нее я оставила своему коллеге Шуре, и он там сейчас шурует.
Где-то на озере плавает группа туристов. Нужно прожить здесь, на острове еще несколько дней. Скоро они приплывут и заберут меня отсюда…
Утром я опять разводила костер из влажных, не желавших разгораться сучьев, чистила уснувших, вынутых со дна лодки, рыбок и жарила их на сковородке на сливочном масле, в которое заползло множество муравьев. Рыбки подгорали и прилипали к сковороде, но все равно, они были очень вкусные.
Так пролетели эти несколько дней. Неожиданно на остров приплыла наша группа. Конечно, я их ждала, но все равно: явление туристов произошло как-то неожиданно. Все они были усталые, похудевшие, и напоминали мне облезлых котов. Увидев меня, загоревшую и отдохнувшую, все заахали и кинулись обнимать, как родную. Туристов переполняли впечатления, и с ними нужно было немедленно поделиться. Ведь я ничего не знала о последних событиях в группе. Все, по очереди, принялись рассказывать о похождениях свежему человеку, то есть мне.
Главные новости – даже не поход и не плаванье по озеру. Главное – кто с кем подружился, кто кого охмурил, кто с кем сошелся. Пара любовников разбежалась. Женя поменял красавицу-врачиху Аню на Киру с облупленным носом. Мне с возмущением рассказали, что в компании дам Женя принялся обсуждать достоинства Ани: « Вот вроде бы красивая, умная, но чего-то в ней не хватает!»
— Да,— сказала Кира, присутствующая при этой беседе,— в женщине должна быть какая-то изюминка.
Вскоре все заметили, что Женя уединяется с Кирой, в которой, наверное, было много этого изюма. Видимо, Кира была практически кексом, потому что Аня вскоре была напрочь покинута коварным Женей. Сформировались еще какие-то пары, но их связи были не такими заметными.
В полной мере проявилась подлая натура Оли. Она стала поистине злым гением группы: всех накручивала, ссорила друг с другом. Но особенно постаралась напакостить руководительнице группы Вале. Валя осунулась, ходила поникшая. Мальчишка на нее не смотрел, Оля провела большую агитационную работу.
Я решила сделать Алле на память подарок: нарисовать ее портрет. Усадив Аллу на упавший ствол, я сделала карандашный портрет. Увидев портрет, ребята выстроились ко мне в очередь. У туристов намечалось пару дней отдыха, и все эти дни я без устали рисовала. Вскоре один из парней – член «мужского экипажа» упросил сделать его портрет и портреты его друзей на фоне карельских пейзажей. Саша пообещал мне, что ребята возьмут меня к себе в экипаж, и грести я не буду. Я с радостью согласилась. Портретируемые остались довольны, носились с альбомными листками целый день. Я предвкушала праздный путь назад, когда можно ни о чем не думать, а только наслаждаться прекрасными пейзажами.



Я буду дописывать этот рассказ и понемногу добавлять пост.

Серия сообщений "рассказики":
Часть 1 - мемуарчики часть1
Часть 2 - мемуарчики часть2
...
Часть 19 - БЫТРЕКЛАМА часть 5
Часть 20 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ
Часть 21 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть2
Часть 22 - ПОХОД ВТОРОЙ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ часть3
Часть 23 - Мюнхгаузен в юбке
...
Часть 38 - Натурщики
Часть 39 - Запомнилось...
Часть 40 - Еду я, еду