В наши дни судебные приставы могут изъять у должника любое движимое и недвижимое имущество, могут зачитать приговор санкционному сыру, вытащить его, приговорённого, из тары и отправить на сожжение в печь. А несколько веков назад за крамольные дела казнили не только людей… но и колокола.

В Средние века к колоколам было особое отношение. И не только потому, что их отливка и сам материал, из которого их делали, стоили очень дорого. Колокола являлись прежде всего символами. Одни символизировали торжество веры, другие, которые использовались для мирских целей, — глас народа.

Картина А. Д. Кившенко "Отправка Марфы Борецкой и новгородского вечевого колокола в Москву в 1478 году"

Единая с городом судьба

Конечно, многие правители, захватывая вражеский город, вывозили оттуда не только казну и прочую захваченную добычу, но и снимали со звонниц колокола. Так, например, поступил Пётр Великий, захватив колокол в Або и поместив его на звонницу Троицкого собора. Иногда, если приходилось спешно отступать, цари предпочитали бросить большую часть трофеев, но увезти с собой колокола. Увезённый колокол был огромной обидой для города, который его лишился, символом потери свободы.
Умыкнув чужой колокол, правители показывали, кто теперь в доме хозяин. Или хотя бы оставляли память о своей победе. И киевские, и полоцкие, и владимирские князья при всяком удобном случае забирали неприятельские колокола. Но, если это случалось во время войны, колокол ещё можно было отбить, да и враг обычно свой трофей не портил. Напротив, заботился, размещал на собственной колокольне и гордился приобретением.
Совсем другое время началось, когда появилось Московское царство. Если тверской соборный колокол был просто передан тверичами по мирному соглашению, то затем с нелояльными к Великому Московскому князю колоколами — новгородским и псковским — поступили, как с преступниками. Оба колокола были вечевыми, то есть, по московскому мнению, созывали на площадь мятежников. Новгород и Псков не желали расставаться со своей свободой. Так что, взяв верх над непокорными городами, москвичи расправились и с их колоколами. В 1478 году Иван III лишил Новгород не только мятежных горожан, выселив боярские семьи на окраину царства, но и вечевого колокола — символа независимости. В 1510 году, когда Василий III подмял под себя
Псков, с вечевым колоколом поступили ещё строже. Его наказали, как преступника, — отбили уши и вырвали язык, чтобы никогда больше не созвал псковитян на площадь. Правда, вырывать языки и резать уши позже приходилось и невечевым колоколам. Иван Грозный усекал новгородский соборный колокол за мятежные воззвания, а псковский, не тронув города, велел скинуть с колокольни, выдрать язык и сослать в Белозерск…

Преступник

Но самым известным "преступным" колоколом считается угличский. Его вина разбирается и доказывается в уголовном деле об убиении царевича Дмитрия от 1591 года. История гибели малолетнего сына Ивана Грозного и Марии Нагой хорошо известна. После смерти Грозного и по решению регентского совета в 1584 году Марию вместе с ребёнком и челядью отправили подальше от Москвы — в Углич, — дабы не вела интриг. Там, в Угличе, они и жили. Мальчик ненавидел московских родственников и их соглядатаев, присматривающих за ссыльными и в Угличе. Но в целом был обычным ребёнком, как и другие дети его возраста. Единственное, чем отличался, — внезапными припадками, в описании которых медики видят симптомы эпилепсии. 15 (25) мая 1591 года очередной припадок случился с ним во время игры в тычку — это бросание ножа или свайки в кольцо на земле. И во время припадка он вроде бы сам перерезал себе горло. Неизвестно, был ли это несчастный случай или Дмитрию кто-то "помог". Сразу началась паника, а мать мальчика — Мария Нагая — потребовала розыска виновных. С этой целью она велела сторожу Спасского собора Максиму Кузнецову и священнику храма Федоту Огурцу бить в набат. Начался колокольный трезвон. Сбежался народ. Нагая объявила об убийстве ребёнка Осипом Волоховым, Данилой Битяговским и Никитой Качаловым. И народ, не мешкая, растерзал обидчиков.
Об этом событии тут же донесли в Москву, царю Фёдору Ивановичу. Борис Годунов назначил комиссию по расследованию смерти царевича. В Углич срочно выехали Василий Шуйский, митрополит Геласий, дьяк Елизарий Вылузгин и окольничий Андрей Клешнин. Было допрошено около 150 человек. В результате комиссия постановила, что смерть Дмитрия произошла в результате несчастного стечения обстоятельств и он зарезался сам. Но, поскольку эта смерть привела к бунту в городе Угличе, комиссия решила примерно наказать всех виновных. 200 горожан приговорили к смертной казни, 60 семей сослали в Пелымский острог.
Но самое интересное, что специальной статьёй к наказанию приговаривался и колокол, которому было не меньше 300 лет. Этого старика сбросили с колокольни, высекли двенадцатью ударами плетей, отрубили ухо и вырвали язык. На этом мучения колокола не закончились. После экзекуции его тоже сослали в Сибирь, в Тобольск. Добирался туда несчастный узник на телеге, которую тащили те угличане, которых отправили по этапу в Тобольск.

Тобольский узник

"Первоссыльный неодушевлённый с Углича" — как поименовал его тобольский воевода Лобанов-Ростовский — прибыл отбывать наказание в 1593 году. Его заперли в приказной избе, а позже перевели на колокольню церкви Всемилостивого Спаса, приварив, вероятно, ухо и снабдив новым языком. Но голос у колокола был громкий, резкий и неблагозвучный, так что его отправили на колокольню Софийского собора как часовой колокол. Часы он отбивал исправно. Его было слышно за несколько вёрст. Там он и пребывал до 1780 года, когда колокольня стала разваливаться. Тогда, вместе с другими колоколами, узника подвесили на брёвнах, протянутых между зданиями. Денег на строительство новой колокольни не было. И восемь лет, до городского пожара, колокол висел на временных опорах. Пожар был страшнейший, сгорело все, что могло сгореть. Некоторые колокола, расположенные рядом с угличским, от жара расплавились, но наш страдалец уцелел. На ненадёжных опорах он провисел до 1797 года, когда была наконец-то возведена новая колокольня. Разумеется, на ней в конце концов он и оказался.
Дабы этот несчастный колокол никто с другими не спутал, тогдашний архиепископ приказал сделать памятную надпись: "Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия, в 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь, в ссылку в град Тобольск, к церкви Всемилостивого Спаса, что на Торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитной".

Наконец свободен!

Но на этом приключения колокола не закончились. В первой половине XIX века в Сибирь попали ссыльные декабристы. Они сразу же оценили тобольский раритет. И в письмах домой рассказывали о судьбе "первоссыльного неодушевлённого", чем вызвали большой интерес к артефакту даже при дворе. В 1837 году, когда Тобольск собирался посетить наследник престола Александр Николаевич, колокол был переведён под деревянный навес возле Крестовой церкви, чтобы его можно было хорошо рассмотреть. Но цесаревич не приехал. А колокол так и остался при архиерейской церкви.
А в самом Угличе вовсю шла кампания за возвращение страдальца на родину. В 1849 году два краеведа и местный учитель составили об этом прошение, которое подписали ещё сорок человек. Они обязались вернуть угличский колокол из Сибири за собственный счёт. Прошение из Министерства внутренних дел, куда было адресовано, попало в Синод. Синод затребовал… положительную характеристику на колокол от Ярославской и Тобольской епархий! Епархиальные власти изложили историю его ссылки. Синод, прочитав, в чём оный обвинялся, признал характеристику… неудовлетворительной! Во-первых, в Синоде не были уверены, тот ли это колокол, которым возвестили о смерти Дмитрия. Во-вторых, учли мнение тобольских властей, что колокол является чуть не единственной достопримечательностью Тобольска.
Очередная попытка вернуть колокол была предпринята в 1888 году. Переписка между инициативной группой граждан в Угличе и властями тянулась до 1892 года, когда дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки. Ссылка колокола приближалась к круглой дате. В изгнании он провёл 300 лет. И личным рескриптом Александра III угличский колокол был амнистирован. В Тобольске новость восприняли очень болезненно, но с решением императора спорить было бессмысленно. Ссыльный студент Ляхмайер сделал муляж колокола. Приехавшие из Углича энтузиасты, выплатив 600 рублей, отбыли со своим сокровищем домой.
Оказавшись в Угличе, "первоссыльный" был отвезён на соборную площадь и водружён на временные опоры. Собрался весь город. После торжественной литургии колокол окропили святой водой, а потом звонарь дёрнул за верёвку — и над городом Угличем поплыл колокольный звон. Позже колокол был помещён в музей древностей, а затем — на колокольню церкви Димитрия на Крови.

Автор: Николай Котомкин

Журнал: Загадки истории №17, апрель 2019 года

Фото взято от сюда https://kiprioman.livejournal.com/505341.html