NADYNROM все записи автора Посты о Берн-Джонсе в сообществе уже были:
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post68954482/
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post70085902/
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post83529317/
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post81351532/
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post93381541/

Выкладывались многие интересные работы художника. А я вот хочу добавить к тому, что уже было, чуть больше его биографии.



Эдвард Коули Берн-Джонс родился 28 августа 1833 года в Бирмингеме в скромной семье рамочника-золотильщика. Мать художника умерла спустя неделю после рождения сына, и это наложило отпечаток на его взаимоотношения с отцом, который первое время не мог видеть младенца, считая его причиной смерти любимой жены.
С раннего детва мальчик жил в мире собственных грез и фантазий, скрываясь в нем от равнодушия окружающих и скуки провинциальной жизни. Первые двадцать лет жизни Берн-Джонса прошли в Бирмингеме, а самыми яркими впечатлениями стали торжества по случаю коронации королевы Виктории 20 июня 1837 года. В возрасте одиннадцати лет Эдвард был принят в школу короля Эдуарда VI. Согласно архивам школы, он был одним из первых учеников и выиграл много призов, особенно по математике. Юноша также проявил талант к рисованию, делая многочисленные карикатуры на преподавателей. С 1848 года он посещал вечерние курсы в государственной школе рисунка.
В 1853 году Берн-Джонс поступил в Эксетер-колледж Оксфорда, одного из старейших университетских городов Англии, где изучал теологию, намереваясь в дальнейшем стать священником. В стенах колледжа он познакомился с Уильямом Моррисом, ставшего на долгие годы его другом и единомышленником. Молодых людей связала общая любовь к искусству и увлечение Средневековьем, в котором они видели источник творческого вдохновения.



Берн-Джонс и Моррис

Из статей критика Джона Рескина друзья узнали о существовании Братства Прерафаэлитов, идеи которых были созвучны их собственным взглядам на искусство. А после того, как они увидели акварель Россетти «Данте, рисующий ангела» (1853), прерафаэлиты стали для них художественным идеалом, а сам Данте Габриэль Россетти – кумиром. Моррис и Берн-Джонс приняли решение отказаться от богословия ради живописи – отныне искусство стало их единственной религией.
В 1855 году молодые люди, так и не получив ученую степень, оставили Оксфорд, чтобы всецело посвятить себя искусству. Они переехали в Лондон и сняли небольшую комнату на двоих, все свободное время занятиям искусством. Пройдет совсем немного времени, и они возглавят движение прерафаэлитов второй волны, отличительной чертой которого отныне станут увлечение стариной и утверждение художника как мастера-универсала.
В начале 1856 года Берн-Джонс лично познакомился с Россетти, который в то время лично преподавал в Рабочем колледже, и стал ассистентом в его мастерской.



Д. Г. Россетти. Автопортрет

С ноября 1856 года Берн-Джонс и Моррис снимали комнату на Ред-Лайон-Сквер, 17, в которой некогда жили Россетти и Деверелл. Приблизительно в это же время Эдвард, прежде известный друзьям как просто Джонс, добавил к своей фамилии приставку «Берн», даба придать ей индивидуальность. Слишком уж распространенной была фамилия.
Художник свел личные знакомства с Рескином и Хантом, благосклонно отнесшимся к его ранним опытам. В следующем году он вошел в группу художников, работавших под руководством Россетти над проектом большой стенной росписи холла оксфордского Зала Союзов сценами из жизни короля Артура. В работе над росписью также принимали участие Моррис, Хьюз, Стэнхоуп, Принсеп и Поллен.
Если не считать уроков у Россетти, Берн-Джонс не получил практически никакого художественного образования, добившись всего в искусстве своим невероятным упорством. Его многочисленные работы, выполненные чернилами или акварелью, проработаны с исключительной тщательностью и представляют собой сочиненные композиции на литературные и романтические сюжеты. К этому периоду относится картина Берн-Джонса «Русалка (1857) [ К моему глубочайшему сожалению, репродукцию этой работы я пока не нашла, так что буду благодарна за помощь ], выполненная акварелью с добавлением гуаши – любимая техника художника, позволявшая ему добиваться свежести и глубины цвета. Ее стилистика указывает на увлечение Россетти, в мастерской которого он проводил несколько дней в неделю, стремясь постигнуть все премудрости своего учителя.
Влияние творчества Россетти на искусство Берн-Джонса неоспоримо. Оно проявилось и в типах лиц персонажей, и в декоративности и прихотливости рисунка. Как и его учитель, художник стремился к эстетизации действительности, однако самым большим его пристрастием всегда оставалось классическое искусство, о чем красноречиво говорят холсты Берн-Джонса. Он пользовался покровительством Рескина, который приобщил его к таинствам живописи и архитектуры итальянского Возрождения. Берн-Джонс неоднократно копировал великих итальянских мастеров, чье влияние (особенно Микеланджело и Боттичелли) заметно во многих его работах.



Дж. Э. Миллес. Портрет Джона Рескина

В 1858 году Берн-Джонс стал членом Хогарт-клуба, куда, помимо него, вошли также крупнейшие представители движения прерафаэлитов – Россетти, Браун, Брет, Суинберн, а также – Рескин, Уоттс, Уэбб. Клуб просуществовал до 1861 года и занимался в частности организацией выставок, первой из которых стала экспозиция работ двадцатишестилетнего Берн-Джонса, открывшаяся в 1859 году. В том же году художник совершил свою первую из четырех продолжительных поездок в Италию.
9 июня 1869 года Эдвард Берн-Джонс женился на сестре своего старого школьного друга Джорджиане Макдональд.



Портрет Джорджианы

Она была одной из сестре Макдональд, каждая из которых была по-своему знаменита. Ослепительная красавица Эгги был замужем за художником Эдвардом Пойнтером. Алиса, старшая из сестер, произвела на свет знаменитого писателя Редьярда Киплинга, который, таким образом, приходился Берн-Джонсу племянником. Луиза стала матерью британского премьер-министра Стенли Болдуина.
Супруги поселились на Грейт-Рассел-стрит в комнатах, освобожденных Генри Уоллисом. Они были постоянными гостьями Уильяма и Джейн Моррис в Красном Доме, который Берн-Джонс помогал декорировать.
Джорджиана стала идеальной хозяйкой дома и хранительницей очага. Она отличалась ровным и спокойным характером. Именно такая жена нужна была нервному, аскетичному художнику, предпочитавшему светским удовольствиям работу в мастерской до полного нервного истощения, неизменно происходящего после каждой большой работы. Джорджиана окружила Эдварда заботой, заменив ему мать, которую он никогда не знал, став его музой и помощницей в делах. В 1861 году она родила сына Филиппа, а пять лет спустя – дочь Маргарет.



Джорджиана с Филиппом и Маргарет



Джорджиана Филиппом и Маргарет

В 1879 году, когда Берн-Джонс увлекся своей красавицей-ученицей Марией Замбако, их брак оказался под угрозой, и лишь терпение и такт Джорджианы позволили супругам сохранить семью.
Таланты Джорджианы были разнообразны. Она училась в Школе рисунка в Кенсингтоне и уже после замужества продолжала рисовать, делая иллюстрации к сказкам собственного сочинения. Позднее она обратилась к технике ксилографии, делая гравюры по рисункам мужа, что вызвало восхищение Рескина.



Джорджиана

Джорджиана не была красавицей, но Берн-Джонс, часто писавший жену в своих картинах, предал ее чертам столько возвышенной чистоты и духовного благородства, что она, наряду с Лиззи Сиддал и Джейн Моррис, вошла в историю искусства как одна из муз прерафаэлитов.
Год вступления в брак стал поворотным в творческой карьере Берн-Джонса. В этот период он создал картины, позволяющие говорить о нем как о зрелом мастере. Речь идет о полотнах «Сидония фон Борк» (1860) и «Клара фон Борк» (1860), задуманных как парные. В обеих работах заметно влияние стиля Россетти, который в те годы был кумиром художника. Литературной основой для картина послужила новелла немецкого романтика Вильгельма Мейнхольда «Колдунья Сидония фон Борк», увидевшая свет на английском языке в 1847 году в переводе леди Уайльд, матери Оскара Уайльда.
Лицо Клары, моделью для которой стала Джорджиана, выражает невинность. Сюжет картины краснореречив и символичен. Клара фон Боhк держит в своих руках желторотых птенцов, оберегая их от происков кота своей кузины-колдуньи, вертящегося у нее под ногами.



Клара фон Борк

В противоположность ей Сидония фон Борк, для которой, как считается, позировала любовница Россетти Фанни Корнфорт, олицетворяет хищное и злое начало. Исследователи отмечают некоторое сходство картины с профилем Изабелы д’Эсте, который художник мог видеть во дворце Хемптон-Корта. Зловещая угроза чувствуется в этой картине во всем – пластике фигуры, узоре платья, напоминающем сеть, мрачном колорите и даже в подписи, выведенной на бумаге в углу картины, возле которой художник изобразил большого черного паука.



Сидония фон Борк

Значительный интерес представляет не столько живописная манера, более свободная, чем в работах последующих лет, сколько, в первую очередь, композиционное построение полотен, глубокое пространство которых является опровержением утверждений некоторых критиков, считавших плоское построение более поздних работ признаком недостаточного умения, а не результатом тонкой и умелой стилизации.
К несомненным удачам раннего периода творчества относится и картина «Прекрасная Розамунда и королева Алиенора» (1862).



Полотна на этот сюжет писали многие прерафаэлиты – Россетти, Хьюз, Эвелин де Морган.
Берн-Джонс использовал популярную в викторианском искусстве тему супружеской измены, умело и оригинально расставив пластические и смысловые акценты. Розамунда, бывшая любовницей короля Генриха II, предстает перед зрителем в девственно-белом платье, тогда как королева одета во все черное, подобно злой колдунье. Изобразив Розамунду жертвой, художник, вопреки общепринятой морали, вызвал у викторианского зрителя чувства симпатии и сострадания к ней.
Картина написана акварелью, но обладает исключительной плотностью и глубиной цвета, характерными для масляной живописи. Известно, что Берн-Джонс в ранний период практически не писал маслом, поскольку страдал аллергией на этот вид красок.
Есть и второй вариант, выполненный в красных тонах:



В 1861 году в компании с Милессом и Брауном Берн-Джонс вновь совершил путешествие в Италию, а в 1862 году побывал там с Рескиным, внимательно и скрупулезно изучая живопись эпохи Возрождения, особенно Мантеньи, Боттичелли и Микеланджело. Под влиянием этих художников он в значительной степени изменил свою раннюю манеру, основанную на подражании Россетти, выработав свой собственный стиль, который был скорее умозрительным, чем эмоциональным. Его работы стали более жесткими. Отныне линия и контур доминируют в них над цветом, ставшим более локальным.
Любимыми темами художника были исполненные религиозного мистицизма средневековые легенды и сюжеты античных мифов, также трактованные в мистическом ключе. Основная художественная проблематика его полотен – герой как игрушка Судьбы, инструмент в руке Провидения. Статичность поз и плавная ритмика его холстов создает ощущение замедленности, зачарованности действия. Картины Берн-Джонса созерцательны и полны неземной отрешенности.
Обретя свой идеал в классическом искусстве, Берн-Джонс крайне нетерпимо относился ко всем новым веяниям в живописи. Скромный и замкнутый в жизни, художник отличался в вопросах искусства крайней категоричностью суждений. В частности, со свойственной ему прямолинейностью, он утверждал, что импрессионизм подарил миру лишь «пейзажи и шлюх». Кстати, Россетти также не понял и не принял импрессионистов.
Свое живописной кредо Берн-Джонс сформулировал так: «Я представляю картину как красивый романтический сон о том, чего никогда не было и никогда не будет; сон этот озарен неземным светом, в нем мы видим те земли, в которых никто и никогда не побывает и не постигнет их. Мое единственное стремление – сделать формы красивыми.
Такие художественные взгляды сделали Берн-Джонса одним из лидеров эстетизма, а впоследствии позволили причислить его творчество к символизму.
Движение прерафаэлитов второй волны, к которому примыкал Берн-Джонс, значительное влияние уделяло декоративно-прикладному искусству, противопоставив бездушным изделиям промышленного производства высокое качество вещей, сделанных вручную. Увлечение Средневековьем заставило прерафаэлитов изменить отношение к ремеслам, сделав их важнейшей составляющей искусства. В 1861 году, когда Моррис открыл в Лондоне фирму «Моррис, Маршалл, Фолкнер и Ко», занимавшуюся производством предметов декоративного искусства и домашней утвари (расписной мебели, витражей, керамики, обивочных тканей и т. п.), Берн-Джонс присоединился к другу, став одним из деятельных участников движения «Искусства и Ремесла».



Берн-Джонс и Моррис с женами и детьми [Вот кто третий мужчина на фотографии, я пока так и не поняла].

Во многом именно на проектах и рисунках Берн-Джонса держалась деятельность фирмы, в которой он был разработчиком витражей фактически до конца своей жизни. Сохранилось более тысячи цветных стекол, выполненных им.
Одной из последних работ художника в этой области является великолепный витраж собора Святого Филиппа в Бирмингеме.



В шпалерах и витражах он, как правило, выполнял человеческие фигуры, а Моррис – орнаменты. Здесь Берн-Джонс стремился к законченности и эмоциональности в трактовке лиц, несмотря на протесты Морриса, настаивавшего на усилении декоративного начала в такого рода вещах.
Работая как декоратор, Берн-Джонс не оставлял занятий живописью, в которой также в значительной мере проявилось декоративное начало - его картины выполнены с подчеркнутой линеарностью. При этом пространство в них решено весьма условно, что придает им сходство со шпалерами, а многочисленные детали (складки одежды, доспехи, элементы архитектуры, растительные мотивы) предназначены скорее для украшения.
В 1864 году Берн-Джонс был избран членом Общества английских акварелистов. Первой работой художника, показанной на одной из его выставок, стал «Милосердный рыцарь» (1863).



Сюжетной основой для картины послужила легенда одиннадцатого столетия в пересказе Кинельма Дигби. Ее герой – рыцарь по имени Джон Гуальберто, который впоследствии был канонизирован. Художник, по примеру многих прерафаэлитов, сопроводил картину надписью, объясняющей ее содержание: «О рыцаре, простившем своего врага, в то время как он мог его уничтожить, и как образ Христа поцеловал его в знак того, что его поступок угоден Богу». В «Милосердном рыцаре» нашли зримое отражение те идеалы прерафаэлитов, которые в этот период были наиболее близки душе художника – преклонение перед духом рыцарства, следование высоким нравственным принципам. Окончательный вариант картины, выполненный гуашью, отличался суровостью и аскетизмом как пластики, так и цвета, в то время как первые зарисовки исполнены чувственности и порыва, далеких от религиозной сдержанности.
Берн-Джонс участвовал в выставках Общества английских акварелистов вплоть до 1870 года, когда вокруг одной из его картин разразился скандал. Организаторы потребовали убрать из экспозиции акварель Берн-Джонса «Филлида и Демофонт» (1870), шокированные откровенной мужской наготой персонажа.



Подчеркнутый эротизм в трактовке древнегреческого мифа, по всей видимости, являлся отголоском его внебрачной связи с Марией Замбака, ученицей и натурщицей художника, который наделил ее чертами женский образ картины. В знак протеста против снятия картины Берн-Джонс покинул ряды Общества акварелистов, тем самым лишив себя возможности участвовать в его выставках.
Уже к середине 1860-х годов Берн-Джонс приобрел некоторую репутацию, позволившую ему занять твердое положение в мире искусства. Он стал успешным художников в среде богатых и образованных людей. Среди его постоянных меценатов были Фредерик Лейланд и Уильям Грэхам. Последний являлся одним из самых преданных почитателей Берн-Джонса. После смерти Грэхама его коллекция была продана на аукционе Кристи, а среди картин находился один из вариантов знаменитого «Зеркала Венеры».



Постоянно неудовлетворенный результатом Берн-Джонс нередко возвращался к работе над своими полотнами через много лет, поэтому весьма затруднительно проследить эволюцию его стиля. Робкий и не уверенный в себе художник выставлялся очень редко и поэтому был совершенно неизвестен широкой публике. Лишь в 1877 году под давлением друзей он показал семь работ на выставке в только что открытой художником-любителем Коутсом Линдсеем Галерее Гросвенор.
Одну из главных задач галереи Гросвенор ее организатор видел в том, что она предоставляла возможность художникам, обойденным вниманием Королевской Академии, показывать свои работы публике. Картины Берн-Джонса были замечены и получили высокую оценку. Известный английский романист Генри Джеймс писал он них: «Это культурное, высокоинтеллектуальное, эстетически утонченное искусство для тех, кто смотрит на мир не прямо – в его случайной реальности, а через отражение и изображение его в литературе, поэзии и культуре». Это высказывание красноречиво показывает, насколько далеко ушел Берн-Джонс в сторону вымысла и фантазии от первоначальной идеи прерафаэлитов, сформулированной Рескиным - «рисовать то, что видишь, то, что является реальным фактом».
Именно этот путь принес художнику признание сначала на родине, а потом и за ее пределами. В 1879 году на Всемирной выставке в Париже он вместе с Фредериком Лейтоном представлял живопись Англии. Довольно быстро Берн-Джонс обрел своими картинами значительное состояние. В 1880-е годы он был даже более востребован, чем исключительно популярные Миллес и Лейтон, считавшиеся самыми богатыми художниками того времени.
Конец 1870-х и 1880-е годы отмечены обращением Берн-Джонса к большим монументальным формам. Значительно возросли размеры его полотен, в этот период он все чаще обращается к живописи маслом. В то же время художник задумал и воплотил несколько живописных циклов, состоящих из картин, последовательно раскрывающих выбранную тему. Одним из первых таких циклов стала серия из четырех картин под общим названием «Шиповник», являющаяся блестящей интерпретацией сказки Шарля Перро «Cпящая красавица» и поэмы Теннисона «Греза», написанной на похожий сюжет.



I. Лес шиповника




II. Комната совещаний



III. Сад во дворе



IV. Беседка Розы. (Спящая красавица)

В нем художник вновь обратился к эстетике обожаемого им Средневековья. Все четыре полотна выполнены на вытянутых горизонтальных холстах, совокупно образующих протяженное панно. Композиция «Шиповника» построена по принципу фриза – передний план образован из объятых сном и лежащих в самых разных ракурсах фигур. Мощную ритмическую поддержку им составляют густые заросли цветущего дикого шиповника, сплетающиеся вокруг спящих подобием причудливого орнамента. Для образа принцессы художнику позировала его дочь Маргарет.



Портрет Маргарет

Берн-Джонс всегда отличался исключительно основательностью в подходе к изображаемому предмету. Чтобы добиться большей достоверности в передаче растений, он попросил одного из друзей, имевшего загородный дом с садом, прислать ему самые тернистые ветви кустарника, и тщательно изучал их причудливую пластику. Во время работы над «Милосердным рыцарем» художник тщательно изучал собрание средневековых лат и вооружения из коллекции сыра Коутса Линдсея. Однако для «Шиповника, как и для цикла «Персей», он изобрел и создал собственную броню из картона и жести. Это придало его работам большую пластическую свободу и фантастическое вневременное звучание, что абсолютно соответствовало духу мифа.
Художник написал два варианта этого цикла. Авторские повторения были для Берн-Джонса, как и для многих других прерафаэлитов, обычной практикой. Один из них, работа над которым продолжалась в течение шести лет (1884-1890) был написан по заказу коллекционера Томаса Агню.
Вторым знаменитым циклом Берн-Джонса стал «Пигмалион и Образ», состоявших также из четырех картин, последовательно передающих содержание знаменитого античного мифа о любви скульптора к своему творению. Этот цикл также известен в двух вариантах, первый из которых (1867-1869) выполнен в более темных и резких тонах, в то время как второй (1875-1878), написанный маслом, отличается большей мягкостью, почти пастельностью цвета и тона.
Художник проследил все стадии развития сюжета: рождение замысла – «Сердечное желание»




благоговение перед творением собственных рук – «Удержанная рука»




чудо превращения – «Божественное одушевление»




преклонение перед обретенным идеалом – «Постигшая душа».




Однако миф в интерпретации художника обретает несколько иной, отличный от канонического смысл. Идеальная красота, созданная руками скульптора, волей Афродиты обрела телесность, но осталась столь же холодна. Это горький итог, который ждет каждого художника, стремящегося воплотить идеал в реальность. В то же время цикл отражает чувства и эмоции Берн-Джонса, переживавшего в те годы страстный роман со своей ученицей Марией Замбако и пребывавшего тогда в жестоком внутреннем конфликте между чувством и долгом.



Портрет Марии Замбако

«Пигмалион и Образ» как никакой другой цикл демонстрирует влияние на художника идеалов итальянского Возрождения, особенно Микеланджело. Порой художник прибегает к прямому цитированию: так, сцена чудесного оживления Галатеи в «Божественном одухотворении» движениями и жестами рук поразительно схожа с «Сотворением Адама» с потолка Сикстинской капеллы. Дополнительную остроту этому сходству придает и то, что и в том и в другом случае речь идет о сотворении человека. Берн-Джонс преклонялся перед гением Микеланджело и даже пошел на разрыв с Рескиным после того, как тот подверг критике великого скульптора. И это несмотря на то, что маститый критик был одно время кумиром художника. Превознося художественные и человеческие качества Рескина Берн-Джонс писал: «Он так прекрасен, так добр – лучше, чем его книги, которые сами по себе являются лучшими книгами в мире».
Второй вариант цикла «Пигмалион и Образ» был показан в 1879 году на выставке в Галерее Гросвенор и имел шумный успех. Публика восприняла его как выражение викторианского представления о возвышенной любви и об идеальной женщине – жене и матери, возводимой мужчиной на пьедестал.
Одной из самых известных картин Берн-Джонса стало полотно «Король Кефетуа и девушка-нищенка» (1884), принесшее художнику мировую славу.



В основе его лежит средневековая легенда о доблестном короле, который, возвращаясь из похода, увидел и страстно полюбил девушку-нищенку, скромную и добродетельную. Публика хотела видеть в полотне лишь утверждение добродетели как высшего блага, достойного королевского вознаграждения. Она воспринималась как некое утешение для красивых женщин викторианской эпохи, посвятивших себя семье. Однако те, кто был знаком с легендой, согласно которой нищенка, хоть и стала королевой, так и осталась нищенкой, достойной презрения в глазах многочисленных придворных, могли увидеть нечто большее – печальное размышление о жестокости общества и торжестве сословных предрассудков. В 1889 году за эту картину, показанную на Всемирной выставке в Париже, художник был удостоен ордена Почетного легиона.
Пожалуй, самым знаменитым циклом Берн-Джонса является его «Персей, написанный на сюжет античного мифа. В 1875 году художник получил заказ от политика и будущего премьер-министра Великобритании Артура Бэлфора на десять картин, предназначенных для музыкального салона его лондонской резиденции. Несмотря на то, что в гуаши были выполнены все предварительные эскизы, лишь четыре из них получили окончательное воплощение в масле – «Персей и морские нимфы»? оно же "Вооружение Персея". [Мне попадались два варианта]




«Скала гибели»



«Колесо Фортуны»



и «Зловещая голова»



Работа над циклом затянулась надолго. Причиной тому был большой размер картин, сложные символические интерпретации сюжетов, избранных художником, и постоянное недовольство автора собственным результатом. В конце концов заказчик, уставший ждать завершения всего цикла, любезно принял те четыре панно, которые были выполнены.
Впоследствии художник сделал повторение повторения четырех законченных работ, в то время как эскизы так и остались эскизами. Картины цикла «Персей» приобрели огромную популярность и оказали огромное влияние на современное искусство, в дальнейшем во многом предопределив художественную проблематику символизма и модерна.
В 1882 году Берн-Джонс затеял серию небольших акварелей под общим названием «Книга цветов», над которой трудился на протяжении целого десятилетия.
[ Собираюсь сделать отдельный пост с репродукциями акварелей из "Книги цветов". Пусть нашла репродукции не очень хорошего качества, но зато все ].
Стремление Берн-Джонса к большой монументальной форме нашло отражение в активном сотрудничестве с фирмой его друга Морриса, где в 1880-е годы он был одним из главных дизайнеров. Конец десятилетия ознаменовался созданием первой крупной серии гобеленов на тему «Поклонения волхвов». Сохранилось огромное количество этюдов и эскизов к этой большой работе, свидетельствующих о том, насколько серьезно он подходил к любой форме художественного творчества.
Самым выдающимся достижением Берн-Джонса в области гобелена стал цикл работ о Святом Граале, предназначенный украсить столовую в Стейнмор-холле, загородной резиденции австралийского промышленника Уильяма Норси д’Арси.



Видение Святого Грааля

Тема поисков Святого Грааля с юности волновала Берн-Джонса своей многозначностью, возвышенным и мистическим духом. Они считали ее самым красивым и законченным эпизодом артуровского цикла. Работа над серией гобеленов продолжалась несколько лет. Они были вытканы в Мертонском аббатстве в период с 1891 по 1894 год и стали, безусловно, одним из самых впечатляющих творений на эту тему.
Берн-Джонс также внес значительный вклад в деятельность другого предприятия Морриса – издательства «Кельмскотт Пресс», основанного в конце 1880-х годов. Его цель художники видели в возрождении древней традиции высокохудожественного книгоиздания. Настоящим шедевром книжного искусства стало издание «Кентерберийских рассказов» Чосера с иллюстрациями Берн-Джонса. Книга вышла в 1896 году за четыре мясяца до смерти Морриса.



Одна из страниц книги Чосера

В 1885 году Берн-Джонс был принят в Королевскую Академию, но атмосфера официоза, царившая в ней, была чужда художнику, и он подал в отставку. В ежегодных выставках Королевской Академии он принял участие лишь один раз, показав свое полотно «Глубины Моря» (1886).



В 1894 году, спустя год после отставки, Берн-Джонс был удостоен титула баронета, что немало удивило и позабавило его друзей, хорошо знавших характер художника и его отношение к официальному признанию.
В 1890-е годы здоровье Берн-Джонса, подорванное постоянной изнуряющей работой в мастерской, значительно пошатнулось. Сокрушительным ударом для него стала смерть Уильяма Морриса в 1896 году, ведь их дружба и сотрудничество продолжались почти полвека.



Уильям Моррис

Эдвард Берн-Джонс скоропостижно скончался в своем доме в Западном Кенсингтоне (Лондон) 17 июня 1898 года и был похоронен в Роттингдине (Суссекс), где он имел загородный дом.
Репутация Берн-Джонса после смерти была неоднозначной. Одни критики упрекали его творчество в декадентстве, а его полотна – в чрезмерно тщательной проработке. Другие насмехались над его идеями рыцарства. Сам художник хотел, чтобы его картинами наслаждались, а не анализировали их.
Сегодня Берн-Джонс читается одним из виднейших представителей британской художественной школы, развивавшей эстетические принципы Братства прерафаэлитов. Его работы отличаются удивительной отточенностью образов и зрелостью стиля. Они соединяют в себе и чувственность, и внешние приличия, свойственные викторианской эпохе.



Мастерская Берн-Джонса

Его неземной красоты женщины, словно освещенные изнутри высшим духовным светом, пользовались у публики даже большим успехом, чем гораздо более чувственные образы, созданные Россетти. Берн-Джонс оказал заметное влияние на целый ряд современников художников младшего поколения, таких как Джон Мельюш Страдуик, Джон Роддэм Спенсер Стэнхоуп, Чарльз Фэйрфакс Мюррей и Эвелин де Морган. Особая роль в этом ряду принадлежит художнику Томасу Мэтьюсу Руку, на протяжении многих лет выполнявшего функцию ассистента в мастерской Берн-Джонса и принимавшему самое активное участие в создании крупнейших полотен и циклов мастера.
Самая представительная коллекция работ Берн-Джонса хранится в Городской галерее искусств его родного Бирменгема.

За основу текста взята статья в книге: Мировое искусство. Прерафаэлитизм/ Сост. И. Г. Мосин. СПб., ООО «СЗКЭО Кристалл», 2006