Навеяло одним блогом. Сейчас принято считать, что "всё вокруг дорого", и нет ничего дешёвого. Спорить не буду, просто посчитала, исходя из своего личного опыта, и сравнила цены и зарплату сейчас и в СССР. Не для спора, а в качестве размышления.

Минимальная зарплата в СССР, конкретно в Ленинграде, была 75 рублей (на  1986 год, когда я начала работать). Десяток яиц стоил 90 копеек - это 2-я  категория, первая стоила 1 рубль 10 копеек. На минимальную зарплату можно купить 83 десятка яиц 2-й категории (то есть,  830 яиц).

С 1 января 2025 года МРОТ в Санкт-Петербурге — 28 750 рублей https://t-j.ru/guide/mrot-sankt-petersburg/ 
Яйца 1-й категории, например на Озоне: 119 рублей за десяток. Можно  купить 241 с половиной десяток яиц (то есть, 2415 яиц). И это не самые  дешёвые яйца, например в Пятёрочке покупая сразу упаковку 3 десятка,  один десяток получается меньше 100 рублей. Соответственно общее количество купленных на МРОТ яиц будет ещё больше.

Обыкновенное драповое пальто (мужское) с  каракулевым воротником, скромное и простое, как ходили мужчины в советское время, в СССР стоило 180 рублей. То есть, две с лишним  минимальные зарплаты. Мы папе всей семьёй покупали, сумма на руках была  большая по тем временам, для верности пошли всем скопом.

Сейчас песцовую шубу  можно купить за цену от 29 тысяч (короткая типа куртки) до 70 тысяч (длинная до щиколотки). То есть, короткую песцовую шубу можно купить за одну минимальную зарплату.  А мужское драповое пальто с меховым воротником - за пару тысяч. Шикарное фирменное - за 10 тысяч. Всё равно меньше одного МРОТа.

Источник: https://author.today/post/609996

Среднестатистический старик (или старуха) склонен идеализировать свою молодость.

Наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она насмехается над начальством и нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами; они не встают, когда в комнату входит пожилой человек, перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие.

Сократ (470—399 гг до Р. Х.)

День 1 мая - это обычно очередной всплеск подобной идеализации в интернете. Но мне время нашей молодости запомнилось по-другому.

Демонстрация

Я закончила школу при развитом социализме. У власти стоял Брежнев, вернее - ЦК КПСС. В то время явка на демонстрации дважды в год - 7 ноября и 1 мая - была строго обязательна для лиц, старше 14 лет. Мы, школьники, начиная с восьмого класса, точно так же как и наши родители, должны были в обязательном порядке являться утром означенного дня на пункт сбора. Нас всех проверяли по списку, отмечая не явившихся. Потом дети строились в колонну, и колонна стартовала, держа путь в несколько километров к площади, на которой, вознесенное трибунами над толпой, стояло наше городское партийное руководство и взирало на дисциплинированных строителей коммунизма, которые шеренгами проходили внизу перед ним. Никакой транспорт в центре города несколько часов не ходил, так как нужно было пропустить огромную массу народа - практически всех жителей города, исключая только маленьких детей, да неходячих инвалидов.

Кто ходил на демонстрации, тот помнит характерные "пробки", когда очередная колонна демонстрантов останавливалась, пропуская ту, что должна была следовать впереди неё по установленному графику. Чем ближе к вожделенному центру с партийным руководством мы подходили, тем пробки становились чаще и продолжительнее. В конце концов, толпа народа уже начинала напоминать верблюда, который пролезает в игольное ушко.

Я родилась и выросла в третьем по величине городе России - Новосибирске. Климат этой местности резко континентальный: то есть зима длинная и очень холодная, лето короткое и очень жаркое. Межсезонье чрезвычайно коротко: весна порой длится две недели и за эти четырнадцать дней умудряются растаять все сугробы и вырасти на деревьях полноценные листья. Ноябрь - это уже настоящая зима в Новосибирске, а первое мая - ещё почти зима: местами сугробы, утрамбованный лёд, оставшийся от минувших холодов.

Когда мы шли демонстрироваться, асфальт был частично закатан утоптанным льдом, частично покрыт проталинками, частично - мокр. Пойти в валенках было нельзя: и в начале ноября и в начале мая на дороге появлялись сырые участки, на которых предмет мечтания стоящих в пробках демонстрантов - валенки - непременно бы промокли, и потому идти нужно было всегда сапогах, а у людей в сапогах, при таком режиме передвижения, ноги быстро замерзали. Постоянные остановки на этом сыром льду иногда по получасу, вели к тому, что некоторые, кто послабее здоровьишком, после демонстрации простывали, заболевали, вынуждены были взять больничный и не выходить на работу. Но социалистическое государство с этим невольным простоем смирялось ради успешного идеологического воспитания.

После праздников непременно следовало собрание, где перед всем классом наша классная руководительница - "классуха" - зачитывали список неявившихся. И они должны были по очереди встать и объяснить причину своей неявки.

"Отвертеться" от демонстрации, в принципе, было можно. Нужно было заранее у себя на работе взять некое "открепление", т.е. например, заявить, что на "День седьмого ноября, красный день календаря" ты уезжаешь в деревню Гадюкино, попроведовать свою бабушку, ветерана гражданской/отечественной войны и старую партизанку, для того, чтобы наколоть ей дров, наносить воды, починить валенки и бла, бла, бла... Желательно было ещё и предъявить билет на означенное число. Кажется именно таким образом мои диссидентствующие родители и избегали дважды в год этой всеобщей "обязаловки".

Я никакого открепления не брала, а просто на демонстрации не ходила, потому что считала это для себя ненужным, тягостным и лишним, да к тому же вредным для здоровья. А когда наша "классуха" устраивала "последемонстрационные разборки" у меня всегда был один и тот же ответ на её стандартный вопрос:

- Почему не была на демонстрации?!!

- Болела...

- А справка от врача есть?!!

- Есть...

- Давай сюда!!!

- Дома забыла...

- Когда принесёшь?!!

- Завтра...

После чего я имела право сесть на своё место за партой. На следующий день, диалог повторялся в несколько упрощённом виде: "Справку принесла?!! - Забыла. - Когда принесёшь?!! - Завтра". И так продолжалось каждый день до тех пор, пока "классухе" не надоедало.

Такое сходило с рук, конечно же, не каждому, но я была очень болезненным ребёнком. Я действительно постоянно болела по-настоящему и у меня действительно были настоящие справки от врача. До восемнадцати лет я стояла на учёте в туберкулёзном диспансере - но это, кстати, от обязанности присутствовать на демонстрациях не освобождало. Так что наша Валя-классуха вполне могла, в конце концов, махнуть на меня рукой и сосредоточить свое идеологически-дисциплинарные усилия на моих более здоровых одноклассниках, которые осмелились демонстрацию прогулять.

Помню, в восьмом классе был внутриклассовый скандал. На самой демонстрации я, как всегда, отсутствовала, но вот разборки, которые происходили после этого в классе, вынуждена была выслушать - явка на собрание была обязательна.

Суть состояла вот в чём: классу выдали флаг, чтобы его торжественно несли. Флаг, по традиции носили мальчики, ибо это довольно здоровая оглобля, а развивающееся полотнище, испытывая сопротивление треплющего её ветра, тоже норовит сделать предмет ещё менее удобоносимым. Таким образом - это дело для мальчишеских рук, а вовсе не для девчачьих. Но наши мальчики переноску флага саботировали. Поскольку все мы жили не в элитарном городе - лёгкие диссидентские настроения были обычны не только среди взрослых, но и среди школьников. В общем, когда "классуха" кому-нибудь из мальчиков протягивала флаг, тот просто молча не брал его, прятал руки за спину и отворачивался. В конце концов, с воплем "Ну, возьмите же кто-нибудь!!!", она поставила флаг древком на землю перед группой мальчишек и сама убрала руки, рассчитывая, что кто-нибудь вынужден будет подхватить падающий флаг. Но флаг спокойно упал на землю, а мальчики наши так и стояли со спрятанными за спину руками.

Одна девочка не выдержала, ей просто стало жалко смотреть на нашу убогую классуху, и она сказала: "Давайте, я понесу", и взяла этот несчастный флаг...

"Классуха" после демонстрации долго орала. Она хвалила сознательную Таню Ш., стыдила остальных, угрожала, возмущалась, и было это, как всегда в таких случаях, безрезультатно. Хотя, может быть, часть школьников и сделала вывод, что не следует всё же сильно выстёбываться на демонстрациях.

Далее жизнь школьная продвигалась как обычно: между обязаловкой и принудиловкой среди политинформаций, которые никого не информировали и комсомольских собраний, проведённых согласно графику.

И всё-таки я была на демонстрации два раза!

Первый раз - в школе. Кажется, в десятом классе. Даже не помню, май это был или ноябрь. Почему я пошла? Этому были две причины. Во-первых, мне всё-таки надоело врать, делая вид, что я забыла несуществующие справки. Во-вторых, я решила посмотреть, что из себя представляет демонстрация.

Утром мы собирались в школьном дворе, отмечались по списку, после чего нам, девочкам выдали "гвоздѝки", которые нужно было нести в руках. "Гвоздѝка" представляла собой палку, сантиметров 60-70 длинной и диаметром в два сантиметра. На конце этой палки была примотана проволокой тряпочка из красного сатина, изрезанная бахромой по краям. Бахрома свешивалась в разные стороны и должна была символизировать гвоздику "спутницу тревог" - как в песне. А многострадальным мальчикам достались, естественно, многострадальные флаги.

Сначала мы бодро взяли старт, но через несколько пройденных улиц скорость стала заметно снижаться. Частенько мы стояли, пританцовывая на обледенелых тротуарах, пытаясь подбодрить, развеселить себя и окружающих подтруниваниями друг над другом и анекдотами, иногда даже политическими, коих в застойное время было предостаточно. Но потом и нарочитая бодрость сникла. Малокровная советская юность замёрзла, уныла, примолкла и с нетерпением ждала только одного: когда же мы пройдём эту дурацкую площадь, и нас отпустят по домам?!

Площадь была ещё далеко. Кругом на улицах только добавлялись колонны, толпы людей. Надо было не потеряться, не отстать от своих, чтобы замёрзшие демонстранты какого-нибудь хлебного комбината не оттёрли тебя от твоего класса. И тут меня осенило: а не потеряться ли мне на самом деле? До идеологической цели было ещё пара километров, скорость нашего продвижения - несколько шагов в минуту. Если так идти дальше, то понадобится часа два для того, чтобы продемонстрироваться наконец перед трибунами с партийцами. Тут уж точно простынешь, и справка от врача на этот раз будет настоящая! Во только очень уж это обидно: и на демонстрацию, как дуре, пойти, и заболеть после неё! Нет уж, нужно было что-то одно. А потому самое время было - сваливать и отогреваться дома горячим грузинским чаем (ибо другого не было). И я решила дезертировать с идеологического фронта!

Поразмыслив над техникой побега, я представила себе, как буду выглядеть со стороны: вот я с дурацкой тряпкой на дубинке - "гвоздикой" - в руках, пойду в противоположную сторону, когда все сплошным потоком идут "туда". Все точно поймут, что я сбегаю с демонстрации. Ещё, чего доброго, кто-нибудь начнёт выяснять из какой я школы и из какого класса. А мне это совсем ни к чему! Первым делом нужно было избавиться от улики. Ненавязчивым движением и отмотала проволочку, держащую сатиновую тряпочку на палке и лёгким движением кинула её на снег подтаявшего сугроба. Сзади шли школьники другого класса. "Кто потерял..." - одна из девочек, пыталась привлечь внимание к потере, но затруднилась определиться: Цветок? Но с настоящими цветами никто на демонстрацию не ходит. Тряпку? Но это как-то неэстетично звучит. Гвоздику? Но перекрученный кусок тряпки совсем не походил ни на какой цветок. "Кто потерял...?" - возвысила голос дисциплинированная школьница, но ответом ей было - молчание. Далее следовал следующий этап побега - "потеряться". Это было просто. Нужно было сделать шаг в сторону, в тот же самый недотаявший сугроб, чтобы не загораживать дорогу идущим сзади людям и сделать вид, что у тебя развязался шнурок, и ты его завязываешь. И не беда, что на моих сапогах никаких шнурков не было.

Провозившись некоторое время с несуществующим шнурком, и убедившись, что меня безнадёжно оттёрла от моей школы идущая сзади швейная фабрика, я выбралась из заснеженного газона и бодрым шагом отправилась обратно, для профилактики сохраняя на лице крайне деловое выражение, которое должно было означать что-то вроде того: "Я тороплюсь в аптеку за лекарством для моей бабушки из деревни Гадюкино!!" И не беда, что 1 мая и 7 ноября аптеки в городе не работали. В руках у меня была теперь изящная "дубинка", утратившая свое красное коммунистическое украшение. Выглядела она настолько нейтрально, что за улику сойти не могла. С "дубинкой" мне почему-то было жалко расстаться, и некоторое время она украшала у нас дома крышку старой стиральной машины "Белка-5".

Моё дезертирство прошло в классе незамеченным, и я усвоила твёрдо: "главное - стартовать, а остальное - неважно!"

Второй раз я была на демонстрации в институте на первом курсе. С Ленинградским вузом я решила не шутить и несуществующими справками не прикрываться. Я, конечно, понимала, что за прогул демонстрации не отчислят из института, но всё же решила не портить себе отношения с администрацией вуза. Это был уже Ленинград и погода там во время демонстраций гораздо теплее. Торжественно отметившись в списке своей группы, я уже прекрасно знала, что демонстрация моя продлится до первой же удобной подворотни по пути следования колонны. Но удирать одной мне было теперь неинтересно. Весело поговорив с идущими рядом ("А далеко идти? На Дворцовую площадь?? Да вы что?!! В такую даль?!!! Пешком?!!! Это ж с ума сойти!! Давайте лучше пойдём к кому-нибудь в гости пироги есть!"), мы всей компанией отправились есть пироги к одной из одногруппниц.

А потом грянула перестройка, и посещение демонстраций перестало вменяться в обязанность. Сейчас остались только воспоминания о бессмысленно мёрзнущих, подпрыгивающих от холода, людях, о потерянном времени, об унизительных собраниях, на которых требовалось объяснять "почему я не явился..." и есть ли у меня на то достаточно уважительная причина. Всё это был - позор!

Демонстрация нашего позора.

Автор - А.М. Возлядовская

Никакой идеализации...

Наверное, я ещё недостаточно старуха.

В 1991-1992 годах я работала в Крестильном храме при Вознесенском соборе, где настоятелем был отец Павел. Спустя много лет мне попались его воспоминания:

ПУТИ ЧЕЛОВЕКУ

АВТОР: РЕДАКЦИЯ · 10.05.2015

Отец Павел Патрин (в центре) с сыновьями, протоиереями Георгием и Александром

14 апреля исполняется 55 лет хиротонии постоянного нашего читателя – митрофорного протоиерея Павла Патрина, одного из старейших священников Новосибирска. Однажды мы печатали два отрывка из его книги («Времён связующая нить», № 565, июнь 2008 г.), в которых батюшка рассказывал о православных подвижниках – схиархимандрите Серафиме (Томине) и протоиерее Григории Пономарёве, которых он хорошо знал. Но судьба самого отца Павла также необычна.

Родился отец Павел в Китае – в посёлке Верх-Урга, расположенном в так называемом Трёхречье, которое объединяет три притока реки Аргунь: Хаул, Дербул и Ган. После революции Трёхречье активно заселялось беженцами из России, не пожелавшими жить при советской власти. Судьба многих русских людей, поселившихся в Китае, трагична, советская власть достала их и здесь: несколько тысяч работников КВЖД, вернувшихся на родину в 1935 году после продажи железной дороги японцам, были репрессированы – практически все расстреляны. Не одну тысячу поглотил Архипелаг ГУЛАГ в 1945 году, когда в северные районы Китая вошла Красная армия. Семье Патриных повезло – репрессии тех времён её миновали, а в 1955 году по решению главы семейства Гавриила Патрина их семейство Патриных вместе с родственниками Щекалёвыми вернулось на родину.

Автор: Мария Хурсанова, Woman.delfi.ua
 

Наши мамы, бабушки жили и рожали и растили нас в другой стране. Стране, носившей гордое имя - СССР. Я осмелюсь предположить, что почти все мы, будущие мамочки нового поколения, интересовались их опытом.

Собрав воспоминания и впечатления мамы, других старших женщин семьи, я заинтересовалась: неужели действительно все было так печально, уныло, а порой – страшно и трагично?

За 20 лет независимого существования Украины действительно многое изменилось. Однако, иногда не в лучшую сторону. Если вам интересно узнать, как это было, эта статья для вас.

1) Отношение к беременности.

Беременность в советском обществе никогда не являлась поводом для уважения к женщине, скорее наоборот. В советском обществе не принято было афишировать свою беременность как в наши дни. Зачастую советские женщины старались скрыть свою беременность настолько, насколько им позволяло их положение. Гражданских браков не существовало официально, но многие мужчины и женщины проживали вместе. В те годы этот факт назывался весьма грубым словом "сожительство" и, как результат, на саму женщину падала осуждающая тень советского коллектива. Незамужних матерей–одиночек советское общество попросту игнорировало и осуждало.

Я тут не стала писать о вопросах контрацепции. Наверняка все вы наслышаны о том, что творилось и что приходилось предпринимать женщинам для безопасного секса.

2) Сроки декретного отпуска.

Теперь уже даже не верится, да и мало кто из нового "цифрового поколения" знает, но долгое время в СССР неделя была шестидневной, с одним выходным – в воскресенье.
Вообще, отпуск по уходу за ребенком в возрасте до 1 года был предоставлен только в конце шестидесятых. Этот отпуск составлял в разные годы от трех месяцев до полугода (это был максимум). Так что в 3 месяца новорожденного отдавали в ясли, потом в сад или родители искали какой-то иной способ оставить малыша дома (бабушки-пенсионерки, работа в разные смены и т.д.). И только в конце 70-х этот "отпуск" увеличился до полутора лет. Кстати, это отрицательно сказалось на женской карьере. Еще через десяток лет декретный отпуск в СССР был такой: 56 дней - полностью оплачиваемый, 1 год - пособие, 3 года - без прерывания стажа и запрет администрации на увольнение.

Вот и выросли целые поколения психологически травмированных людей. Ведь не секрет, что маленький человечек нуждается в маме в первые годы своей жизни. Об этом написаны горы литературы. И никто сейчас не подвергает сомнению тот факт, что чем больше внимания, заботы и поддержки получает малыш в первые годы жизни от родных людей, тем успешнее складывается его судьба, тем больше шансов у него жить здоровым, состояться и реализоваться как Личности. Отдали бы вы свою кровинушку в трехмесячном возрасте в ясли на попечение чужих теток-нянек? Мой ответ однозначен: НЕТ!

Источник

Автор: web7

Какой маме жить легче? Давайте сравним: бытовая жизнь мамы современной и советской. Наблюдения от первого лица.

Каждый из нас не один раз в жизни сталкивался с фразой: «Теперь что! Вот в советские времена ... ». А давайте сравним бытовую жизнь мамы современной и советской.

1. Декретный отпуск.

Если современной маме повезло устроиться официально на работу, она имеет право уйти в декретный отпуск уже на тридцатой неделе беременности. Через месяц после рождения ребенка оформляет отпуск по уходу за ребенком на три года (можно и на шесть, но в таком случае стаж работы будет учитываться только первые три). В советские времена такой отпуск давали на 56 дней до, и столько же после родов. Наши мамы выходили на работу, когда детям исполнялся год. Существовали даже ясли для детей, которых отдавали еще в шестимесячном возрасте. А некоторые мамы выходили на работу, оставляя месячного малыша на старших детей.

2. Роды.

После рассказов, как рожали двадцать лет назад, удивляюсь, как вообще мамы решались на такой подвиг второй раз. Ультразвуковой диагностики не делали, невозможно было определить, нужно ли кесарево сечение. Часто женщины часами мучились, чтобы им срочно назначили операцию. Но даже если роды проходят без осложнений, пережить «пятнашки с йодом», ледяную грелку на животе, а потом находиться в палате по 5 - 7 человек.

Сегодня практически каждая третья семья договаривается с врачом, который и будет принимать роды. Все чаще современные мамочки хотят рожать вместе с папой, для облегчения боли им делают эпидуральную анестезию, при необходимости заранее готовят к кесаревому сечению. «Я очень довольна, что к операции мы готовились заранее. Мой ребенок лежал ножками вниз, даже не попой. Кроме того, она была обмотана пуповиной трижды вокруг шеи и столько же вокруг ног. Неизвестно, смогли бы спасти ребенка, если бы я рожала самостоятельно », - рассказывает одна из мам.

Главное - с первых минут жизни малыш постоянно находится с мамой. Современные папы не кричат возле роддома: «Ну кто там? На кого похож?», А могут спокойно поддержать жену и малыша в палате. Даже пребывание в больнице сегодня продолжается 3 - 5 дней, а не 10, как раньше. После выписки родители прекрасно знают, что нужно делать с ребенком: как кормить, перепеленать, одеть, ухаживать. Этому всему гораздо легче научиться, когда поблизости медперсонал, ведь первые вопросы возникают в первые часы жизни малыша. Наши родители, когда приносили домой своего первенца, долго ходили вокруг него, не зная, как подступиться. И не удивительно, тогда мамам приносили детей туго замотанными в пеленки раз в три часа, «чтобы покормить».

В ночь на 9 ноября 1975 года на участвовавшем в военно-морском параде в Риге большом противолодочном корабле «Сторожевой» Балтфлота произошел бунт, возглавленный замполитом капитаном III ранга Валерием Саблиным. Офицер военно-морского флота Саблин пытался свергнуть советское руководство.

Саблин хотел отвести корабль в Кронштадт (по другой версии — в Швецию) и потребовать предоставить ему доступ к СМИ для обращения с призывом к свержению Леонида Брежнева. Это почти неизвестное на Западе восстание «советского Дон Кихота» закончилось трагически. Корабль был атакован советской авиацией, Валерий Саблин арестован. 13 июля 1976 года он был приговорен к расстрелу. У Валерия Саблина было не слишком много средств, чтобы использовать их в борьбе со сверхдержавой. С захваченным эсминцем советского Военно-морского флота и горсткой верных матросов осенью 1975 года он взял курс на Ленинград. Офицер со своим видением «социализма с человеческим лицом» поплатился жизнью за попытку развязать новую русскую революцию, пишет немецкая интернет-газета Aktuell.ru. Собственно, Саблин как офицер и политработник эсминца «Сторожевой» должен был проводить среди матросов идеологически верную линию. В течение долгих лет он, убежденный коммунист, изучал классиков марксизма-ленинизма. Однако его сомнения в правильности курса «дряхлого» кремлевского руководства из-за этого только росли.

В записи говорится о тех событиях, которые наше поколение, в общем-то, не знает, т.к. родилось позже. В советское время говорить об этом было не принято, более того - опасно, а теперь  - не модно.

В рубрике "Переслушивая Свободу" с Иваном Толстым - 1954-й. Второй Съезд писателей

В тот год, после 20-летнего перерыва, должен был состояться Второй съезд советских писателей – событие, к которому долго и шумно готовились и в Советском Союзе, и в эмиграции.

Михаи́л Арсе́ньевич Кре́чмар (род. 2 июня 1962, Ленинград, СССР) — российский зоолог, охотовед, писатель, режиссер-документалист и журналист Дальнего Востока России. Кандидат биологических наук. С января 2010 по март 2012 г. являлся заместителем директора по научной работе ФГУ «Государственный природный биосферный заповедник «Кедровая Падь», старшим государственным инспектором Российской Федерации по охране территории заповедника. В марте 2012 года назначен главным редактором журнала «Основной инстинкт. Охота и рыбалка по всему миру», с сентября 2012 г. переименованного в «Русский охотничий журнал». Автор ряда научных трудов и монографий по таксономии, поведению и экологии млекопитающих.

Wiki

Ещё о Сат-Ок'е. Закрывая вопрос лично для себя

Признаться, удовольствовался первой третью его книги «Земля солёных скал». Дальше читать было лень, да, в общем-то, и достаточно. По нижеприведённым отрывкам лично мне очевидно, что автор к моменту написания никогда не был в местах, про которые он говорит.

"Земля солёных скал".

«Я привел тебя в чащу и хочу, чтобы ты познал ее…
Взгляни, там со старых огромных деревьев ниспадают до самой земли темные покрывала мха, зеленые и бурые».
Лес в описываемом регионе – не сомкнутый, а довольно разреженный, как северо-восточное лиственничное редколесье – от ели до ели 20 – 50 метров. Описание соответствует не долине Маккензи, а тихоокеанскому побережью Канады, картинки которого и видел, скорее всего, автор при написании этой книги.

«Между крыльями подковы, посередине, на просторном пустом месте, стоит тотемный столб из липового дерева»…
Ближайшая липа растёт в паре тысяч километров от описываемой территории.

«Есть мне не очень хочется, но я все же нанизываю на стрелу кусочек мяса и начинаю печь его над пламенем костра. Я сижу рядом с Непемусом и смотрю на огонь».
Изготовление стрел – дело очень ответственное, на него уходит труд и время. Молодой мудак ещё может такое себе позволить (хотя, если он в жизни выстрогал их хотя бы десятка три – то очень вряд ли), но здесь он, вдобавок, под присмотром наставника! Продолжение

В конце 1980-х в Институте истории, этнографии и археологи народов Дальнего Востока задумали издать в шести томах историю Дальнего Востока России.

Первый том, описывающий период с первобытных времен до ХХVII века, вышел в 1989 году, второй, охватывающий события с ХХVII века по 1917 год - в 1991 году. Третий том вышел 13 лет спустя. Директор института Виктор Ларин объясняет задержку отсутствием финансирования и сменой общественного строя.

Пришлось изменить концепцию истории Гражданской войны и описать события объективно, без идеологических штампов. Переписанная история оказалась правдивой, но вряд ли увлекательной, как это получалось ранее.

Несгораемый Лазо

Они [советские историки] посмотрели бы хоть раз на настоящий паровоз - в него даже кошку на лопате не закинешь - размеры входного отверстия были 64 на 45 сантиметров Юрий Филатов, краевед

Прежде всего, из истории региона вычеркнули факт сожжения в топке паровоза Сергея Лазо. Действительно, 26-летний командир партизанского отряда погиб в 1920 году, но более прозаично. После работы в архивах выяснилось, что его отряд состоял не только из большевиков, но и заключенных читинской тюрьмы, которых освободили с условием, что они перейдут на сторону "красных". Однако, бывшие зеки не исправились, а наоборот своими грабежами и агрессией доставляли много хлопот большевикам.

О смерти Сергея Лазо первой сообщила японская газета "Джапан Кроникл" - в апреле 1920 года он был расстрелян во Владивостоке и труп сожжен. Спустя полгода объявился безымянный машинист паровоза, который рассказал, будто бы видел, как на станции Уссури японцы передали казакам из отряда Бочкарева три мешка, в которых были три человека. Казаки попытались затолкать их в топку паровоза, но они сопротивлялись, тогда их расстреляли и мертвыми засунули в топку. Эта история еще в советское время казалась малоправдоподобной.

Какая – то наивная романтизация жизни в СССР пошла среди молодых.

Возможно, среди малообразованных и малообеспеченных, не буду спорить. Но зато – среди активных. Активным молодым людям просто из-за избытка молодых сил хочется имперской стали, мощи, реванша, и чтобы все на свете боялись? Не думаю, что причина романтизации самого отвратительного государства на свете – только в этом. Дело еще и в элементарном незнании фактов, о которых старательно умалчивают «взрослые». Почему умалчивают – в общем, ясно. Иначе их спросят: «Папа-мама, как же вы жили в такой стране и не восстали?» Стыдно говорить правду, да и не объяснить всю бездну несвободы, в которой жили тогда, при которой не то что о восстании – о прогуле партсобрания подумать было страшно…

Продолжение...