Читайте Тютчева, господа!
(Статья Владимира Малышева, источник)
О необходимости противодействовать враждебной пропаганде против России, которая велась за рубежом, Николай I стал думать сразу после того, как вступил на трон после мятежа декабристов. Было ясно, что идеологическую подпитку мятежники получали из-за рубежа.

В 1832 г. на базе Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии была создана служба политической разведки. До этого времени собственная разведка существовала в Военном министерстве и Коллегии иностранных дел России. Однако их деятельность строилась в основном на получении отдельных сведений. Поэтому Николай I решил создать внешнеполитическую разведку России, которая стала бы более профессиональной и систематически собирала необходимую разведывательную информацию.
Читать далее

Вот только что смотрела по каналу "Культура" передачу "Оперные театры мира" с Николаем Цискаридзе. Посвящена передача Парижской национальной опере. И вдруг слышу: - Вы не представляете себе, на что идут режиссеры, чтобы придать операм "современную направленность". Отелло выезжает на велосипеде, король Лир стучит на пишущей машинке, а помещица Ларина - катается по сцене, как дворовая собака!!!! Буквально так и было сказано, вполне себе спокойно, без тени возмущения в голосе диктора, читающего авторский текст. Действительно, подумаешь, ведь это новаторское режиссерское решение.
Европейская передовая мысль.
Не знаю, как бы реагировали Пушкин и Чайковский на этакое "прочтение" характера созданного ими персонажа, почтенной пожилой русской помещицы. Вот именно, русской!
Еще одна капля в создание образа испокон варварской жуткой России. И, видимо, канал "Культура" без словечка протеста таковое действо одобряет. Глотает и не подавится.
Ох, недаром Тютчев еще в далеком 19-м веке высказал в статье «Россия и Запад» мнение о прозападной интеллигенции, будто списанное с портрета некоторых сегодняшних культурно-политических деятелей.
«Сей безымянный народец, – отмечает он, называя его “злейшим врагом”, – одинаков во всех странах. Это племя индивидуализма, отрицания». При этом Тютчев отмечал ложность навязываемых России с Запада норм и стандартов:
Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась.
(Это цитата из статьи В. Малышева. Как-то очень ловко наложились впечатления от телепередачи и чуть ранее прочитанной статьи)
В общем, не смогла я больше смотреть передачу о Парижской национальной опере, противно стало.

Нашла еще одну интересную группу "ВКонтакте", называется "Свет в окне библиотеки".
По-моему, саратовская. И те сообщения, что я видела, сделаны с бесспорным вкусом.

Сегодня, 5 декабря, дню рождения наших классических поэтов, Федора Тютчева и Афанасия Фета, посвящена следующая статья, настолько интересная, что опять просто не могу не стащить и не поделиться))
Правда, портреты я бы разместила наоборот))


.
Свет в окне библиотеки
сегодня в 9:20
5 декабря - знаковая дата для русской поэзии.
Именно в этот день родились Фёдор Иванович Тютчев (1803 - 1873) и Афанасий Афанасьевич Фет
(1820 - 1892).

Несмотря на приличную разницу в возрасте, — Тютчев был на 17 лет старше Фета — они не только были знакомы, но и относились друг к другу с большим теплом.

Они родились в разные годы, но в один день — 23 ноября по старому стилю (сейчас 5 декабря).
Когда произошло их первое знакомство — неизвестно. Фет к Тютчеву, судя по его воспоминаниям, относился с обожанием, свойственным юному «фанату». Тютчев же по скромности своей комплиментов Фета стеснялся, но отвечал ему тем же. В 1859 году Фет написал статью «О стихотворениях Тютчева». Это был отзыв на поэтический сборник Тютчева 1854 года. «Поэтическая сила, т. е. зоркость г. Тютчева — изумительна». Он в стихотворениях является «магическим толкователем тончайших чувств». А между тем масса читающей публики сборник Тютчева по достоинству не оценила, отчего ее эстетическое чувство, по мнению Фета, сильно пострадало.

В 1862 году Фет в теплом и ироничном дружеском стихотворении просил Тютчева прислать ему свою фотографию:

Мой обожаемый поэт,
К тебе я с просьбой и с поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.

Давно мечты твоей полет
Меня увлек волшебной силой,
Давно в груди моей живет
Твое чело, твой облик милый.

Твоей камене — повторять,
Прося стихи — я докучаю,
А все заветную тетрадь
Из жадных рук не выпускаю.
Поклонник вечной красоты,
Давно смиренный пред судьбою,
Я одного прошу — чтоб ты
Во всех был видах предо мною.

Вот почему спешу, поэт,
К тебе я с просьбой и поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.

И Тютчев фото прислал. Со стихотворным ответом:

Тебе сердечный мой поклон
И мой, каков ни есть, портрет,
И пусть, сочувственный поэт,
Тебе хоть молча скажет он,
Как дорог был мне твой привет,
Как им в душе я умилен.
Иным достался от природы
Инстинкт пророчески-слепой —
Они им чуют, слышат воды
И в темной глубине земной...
Великой Матерью любимый,
Стократ завидней твой удел —
Не раз под оболочкой зримой
Ты самое ее узрел...

До 1953 года предполагалось, что это было одно стихотворение. Потом появилась версия, что «Тебе сердечный мой поклон...» было написано на одном листе с подписью и датой, «Иным достался от природы...» — на втором. Стихотворения, разные даже по строфике, были по ошибке соединены в списках.

Есть еще несколько известных стихотворных обращения Фета к Тютчеву: «Нетленностью божественной одеты... » 1863 года, «Прошла весна — темнеет лес...» 1866 года и, наконец, «На книжке стихотворений Тютчева» 1883 (или 1884) года:

Вот наш патент на благородство, —
Его вручает нам поэт;
Здесь духа мощного господство,
Здесь утонченной жизни цвет.

В сыртах не встретишь Геликона,
На льдинах лавр не расцветет,
У чукчей нет Анакреона,
К зырянам Тютчев не придет.
Но муза, правду соблюдая,
Глядит — а на весах у ней
Вот эта книжка небольшая
Томов премногих тяжелей.

Фет много писал о Тютчеве в своих мемуарах под интригующим названием «Мои воспоминания». «...Не могу не приветствовать в моем воспоминании тени одного из величайших лириков, существовавших на земле», — отмечал он.

«Было время, когда я раза три в неделю заходил в Москве в гостиницу Шевалдышева на Тверской в номер, занимаемый Федором Ивановичем. На вопрос: «Дома ли Федор Иванович?» — камердинер-немец, в двенадцатом часу дня, — говорил: «Он гуляет, но сейчас придет пить кофей». И действительно, через несколько минут Федор Иванович приходил, и мы вдвоем садились пить кофей, от которого я ни в какое время дня не отказываюсь. Каких психологических вопросов мы при этом не касались! Каких великих поэтов не припоминали! И, конечно, я подымал все эти вопросы с целью слушать замечательные по своей силе и меткости суждения Тютчева и упивался ими».

Фет вспоминал, как однажды показал Тютчеву свое новое стихотворение и как счастлив он был услышать отзыв старшего товарища: «Как это воздушно!» О первой встрече поэтов ничего неизвестно, но вот о последней — в 1864 году — мы знаем из первых уст. Фет застал Федора Тютчева в один из худших моментов его жизни: после смерти Елены Денисьевой, с которой тот прожил в гражданском браке 14 лет и которая родила ему троих детей. Тютчев собирался уехать во Францию и позвал своего друга попрощаться. Этот эпизод Фет подробно описал в воспоминаниях:

«В первом часу ночи, возвращаясь в гостиницу Кроассана, я вместе с ключом от номера получил от швейцара записку. Зажигая свечу на ночном столике, я, при мысли сладко задремать над французским романом, намерен был предварительно, уже лежа в постели, прочесть и записку. Раскрываю последнюю и читаю: «Тютчев просит тебя, если можно, прийти с ним проститься». Конечно, я через минуту был снова одет и полетел на призыв. Безмолвно пожав руку, Тютчев пригласил меня сесть рядом с диваном, на котором он полулежал. Должно быть, его лихорадило и знобило в теплой комнате от рыданий, так как он весь покрыт был с головою темно-серым пледом, из-под которого виднелось только одно изнемогающее лицо. Говорить в такое время нечего. Через несколько минут я пожал ему руку и тихо вышел».

Федор Тютчев

В небе тают облака,
И, лучистая на зное,
В искрах катится река,
Словно зеркало стальное…
Час от часу жар сильней,
Тень ушла к немым дубровам,
И с белеющих полей
Веет запахом медовым.
Чудный день! Пройдут века —
Так же будут, в вечном строе,
Течь и искриться река
И поля дышать на зное.
1868 г.

Картина Бориса Лавренко. Русь. 1969 г.

Сергей Лим. Ночной берег.


Как хорошо ты, о море ночное, -
Здесь лучезарно, там сизо-темно…
В лунном сиянии, словно живое,
Ходит, и дышит, и блещет оно…

На бесконечном, на вольном просторе
Блеск и движение, грохот и гром…
Тусклым сияньем облитое море,
Как хорошо ты в безлюдье ночном!

Зыбь ты великая, зыбь ты морская,
Чей это праздник так празднуешь ты?
Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звёзды глядят с высоты.

В этом волнении, в этом сиянье,
Весь, как во сне, я потерян стою –
О, как охотно бы в их обаянье
Всю потопил бы я душу свою…

Ф. Тютчев.
Январь 1865.