Сочный пирог с грудинкой индейки

Десерты к Новогоднему столу источник varenikoff

Торт с голубикой

С вашего позволения подобрала  к Новому году Салаты и закуски

Салат «Баклажанный рай»

САЛАТ ИЗ БЕЛОЙ РЕДЬКИ

      Дом был прелестным и загадочным, приглянулся он нам сразу: мы проходили рядом, случайно свернув с оживлённой набережной на тихий Черноморский переулок.
      Не долго думая, мы трепетно приблизились к романтическому подъезду этого старинного дома, над полукруглым сводом которого, в изящных венчиках потрескавшейся лепки, по обе стороны  фамилии изначального владельца дома, красовалась дата его основания: 1902 г.
      Мы подошли туда скорее по наитию, не предвкушая перемен и не ожидая никаких сюрпризов, однако, сюрпризы, связанные с домом, последовали незамедлительно: незнакомка, вынырнувшая из подъезда, будто прочитала наши мысли и тут же поинтересовалась: не ищем ли мы квартиру?..
     «Чудеса, да и только» - запела душа, сердце забилось в дурманящей истоме, и мы, будто по мановению волшебной палочки,   тотчас поселились там!..
      Правда, в первый год обитания в этом дивном необыкновенном доме (где по непроверенным утверждениям старых жильцов Исаевых какое-то время проживал А. П. Чехов), до вожделенного балкона мы так и не добрались: жили в освободившейся квартире напротив.
      Покинув просторные, дышащие солнцем, хоромы гостеприимного летнего убежища с целью попутешествовать по Крыму и легкомысленно оставив в вверенной нам комнатушке увесистый рюкзак, мы вернулись за ним лишь через год, в конце изможденного зноем лета. На сей раз нам повезло: мы обосновались именно в квартире с вожделенным просторным балконом, который оказался в полном нашем распоряжении!
      Как выяснилось, капризный взор некоего маститого режиссера также останавливался на этом одиозном балконе, где в скором времени на кинопленку были запечатлены и балкон и очарование старинных комнат.

      А сюрпризы, связанные с домом на Черноморском переулке не убывали: местность сотрясалась от бурных продолжительных оваций,   а бессонница становилась привычной гостьей: здесь, рядом  - ялтинский концертный зал, где, невзирая на недовольство некоторых чувствительных жильцов, блещут знаменитости, колдуют пиротехники, безумствует толпа, гремит музыка и льется песнь рекой…
      Приезд Воланда был для нас неожиданностью. Он появился в дверях поздним вечером, с небольшим вместительным чемоданчиком, сдержанно поздоровался и незамедлительно юркнул на балкон. Прекрасно ориентируясь в лабиринтах коридоров и чувствуя себя как дома, Воланд расположился в гостиной, сосредоточенно рассортировал вещи. Вследствие временного отсутствия хозяев, мне выпала честь приветствовать его самолично, занимать беседой и подавать горячий чай.
      Вскарабкавшись на вершину Ай-Петри, перефотографировав всех и каждого, порассказав невероятных историй и выпив море красного вина в бессменном обществе двух чужестранцев, Воланд испарился…
      Южное солнце расточительно и коварно, но, тем не менее, глава эта написана мною в здравом уме и твердой памяти: фамилия 26-летнего датчанина, явившегося из сумрачного, обдуваемого ветрами, Копенгагена и дружившего с хозяевами много лет, была не иначе, как Воланд (мои изумленные междометия в связи с этим непреложным фактом на него никак не подействовали, а ссылки на некое бессмертное творение нисколько не впечатлили - то ли вследствие некомпетентности, то ли из врожденной скромности)!..

      Любуюсь теплыми южными ночами и романтическими колоннами милого сердцу балкона, мы спросили у хозяев позволения ночевать здесь. Прелестный лик луны, мерцание звезд, аромат кипарисов  - как все замечательно, если бы… не дворники. Мое давнее «пристрастие» к ним укрепилось и возросло в геометрической прогрессии вследствие неминуемых «сюрпризов», настигающих рано утром...
      Не спиться, обречённо вслушиваюсь в несмолкающие отрывистые тирады. Дружный, поминутно крепнущий, многоголосый хор становится все громче, все смелее: дворники уже под балконом.
    — Федя, Федя! — дребезжит старческий надтреснутый голос: породистый разжиревший кобель Федя, виляя хвостом и заливаясь радостным лаем, несется по двору, безжалостно волоча за собой брюзжащего пенсионера-хозяина. Ему не до танцующих грез. Ему бы поскорее все обнюхать и отметить…
      Притаившись, ожидаю. Федя вновь заливается звонким лаем; ворчливый монолог озадаченного владельца Феди вновь сменяется монотонной прокуренной хрипотцой: дворники, слегка пошатываясь, оживленно дискутируют, будет ли к вечеру шторм. Штормят атакующие децибелы, безмолвствуют не выплеснутые, умерщвленные во чреве, идеи. Ветерок глумливо щекочет шуршащие листки с оборванными, вырвавшимися из повиновения, фразами…
      А там, внизу  - настоящая, с кровопролитием, баталия: алкаши, злые с похмелки, разбивают друг другу носы; вооружившиеся метлами дворники  - то ли взяв на себя функции рефери, то ли включившись в побоище самолично  - поднимают неистовый гомон. Не поделившие сферу влияния группировки поспевают на подмогу «своим». Их лица напряжены и сосредоточены: решается судьба пустой бутылки…
      Пальцы нервно теребят исчерканный блокнот; строки, будто встревоженные чайки, улетучиваются из сознания: пулеметный треск тоненьких каблучков-гвоздиков оповещает о возвращении Диан с охоты. Жрицы любви, притормозив на углу, припоминают подробности ночи. Возбужденно-победоносные вопли и самодовольные хихиканья свидетельствуют об удачном исходе…
      Где-то в соседнем дворе  - вой, визг, лязг!  - воюют старушки. Им тоже не спится: переругались то ли из-за кота, то ли из-за рыбной кости, попавшей в горло все тому же коту…
      Не перестаю дивиться, как огромен и многолик этот мир. А на стенах старинного, отороченного кипарисами дома  - вновь торжествует солнце! Пусть же вечно, в ритм бурлящему рокоту волн, льются голоса, выплескиваются эмоции и бушуют страсти. Пусть волнует и завораживает нас  первозданный театр, имя которому «Жизнь»!

      Вот и догорело лето. Жаркие дни, дарящие радостные встречи, сменились прохладой, но наш  излюбленный старый дом всё так же светел и гостеприимен. Опустела Ялта. Там, внизу, под излюбленным балконом — все тише голоса, все реже шаги…
      Город забыл о времени. Время у города - Вечность. Наслаждаясь шепотом волны, он нежится в золотом сиянии извечных своих соседей - незыблемого моря и блаженных небес. Грациозно, не спеша, скользят бесплотные облака.
      На душе - печально и светло. Вот она, вся как на ладони, далеко обозреваемая вокруг, жемчужина Крымского побережья - величественная и прекрасная Ялта. Грозы, ураганы и шторма, также, как наши мимолетные победы и потери, не тревожат её; Она подмигивает нам мудрым лазурным глазом, упиваясь своей царственной незыблемостью...
      Мира и добра тебе, Ялта - дивная и исцеляющая, наша вторая, излюбленная обитель, неизменно - уже который год подряд - раскрывающая нам свои радушные объятия!