Читать далее

Читать далее

Читать далее

Глава 21.

Они шли по коридору, как вдруг Северус, внезапно остановившись и развернувшись всем корпусом в сторону брата, спросил его прямо, без обиняков:
– На сколько лет выгляжу я, о прелюбезный брат мой Квотриус? Смотри, не лги мне – сам знаешь ты, что годы украшают мужчину. Я уже мужчиною стал с тобою, посему говори – не будет мне страшно, каковой бы правда ни оказалась. Главное, дабы сие суть правда была, самая верная.
– О брат мой, теперь же посвящён я в тайну великую…
Брат заговорил еле различимым шёпотом, чтобы не услышал никто из камерных рабов, спавших мертвецким сном после страшной грозы и разбуженных внезапным появлением Господ, теперь трущих неистово глаза грязными кулаками, чтобы проснуться окончательно и разглядеть, кому это не спится по ночам в доме.
… – Что пришлец ты из времени иного, а не…
– Пойдём, Квотриус, на кухню, полагаю, Карра твоя выполнила поручение, и факел уж освещает один из кухонных столов, а то слишком много здесь… подслушивающих и интересующихся чужими тайнами ушей! – возвысил слегка голос Северус.
Эхом отозвались его слова на весь коридор, и рабы тотчас завалились на свои рогожи спать – узнали они голос Господина дома – чародея, а расслышали только со слов Квотриуса, неразумно оброненных им что-то о пришлеце, вестимо, о Господине Северусе, из какого-то непонятного рабам "времени". Для них, рабов, время измерялось лишь количеством кормёжек, да почти незаметной – уж всё полегче, чем воевать то с ромеями, то с соседями своими! – работы в господском доме и на усадьбе.
Они пришли на тёмную, большую кухню, где в углу коптил чуть ли  не выпадающий из кольца факел.
– А Карра весьма неисполнительна, делает всё кое-как, следует наказать её. Как думаешь ты, о Квотриус?
Cие был невинный такой вопрос из тех, что задают по привычке даже шпионы “на пенсии”.
– О, нет, Господин и брат мой Северус, пойми – не защищаю я бывшую свою… утешительницу, скажу тебе так о ней, вовсе нет. Была она мне чем-то вроде игрушки живой, да к тому же, любила меня, пока не состарилась, и весьма сильно полюбляла она Господина своего. Да не отплачу злом ей!
Просто Карра – пиктка, да к тому же очень ленивая от природы, а, самое главное, она низкоросла весьма, так что вставить факел нормально в столь высокое для неё кольцо она не смогла бы, даже стараясь. А у неё нет и старания даже
– Отчего бы не сделать её вольноотпущенницей без выкупа, пускай возвращается обратно в своё племя – всё лучше, чем набирать жир на объедках господских блюд. Она же и неряшлива весьма.
– В том-то и дело, что однажды я осмелился сказать высокорожденному отцу… нашему, правда, недавно, – Квотриус стыдливо опустил глаза, – что она больше не нужна мне, но, напротив, вызывает лишь отвращение и попросил отца отослать её обратно туда, где её и заполонили много лет тому.
Но наш высокорожденный отец доступно объяснил мне, ничтожному полукровке, что племя её истребили полностью, а её – молоденькую девушку, оставили для развлечения легионеров, и оказалась она девственной – в свои целых двенадцать на вид! – лет. Такого же среди Нелюдей не встречается, уж думали, что была она уже брюхата, ведь знаешь ты, о Северус, Нелюди не заводят пар на всю жизнь, но расходятся, как только детям исполнится по пять лет.
И не быть бы ей живой, если бы на отчаянную, но бесполезную, борьбу её и громкие вопли, так как было ей страшно больно, не подошёл мой отец, и не вызволил обесчещенную человекообразную девчонку из рук солдат, сказав: "Да станет она моею рабою!", – и легионеры были вынуждены покориться полководцу своему.
Взяв же Карру в дом, отец так ни разу и не познал её, приготовляя для меня, зная, что не люблю я использованные отцом вещи. То касалось, в очередь первую, рабынь, коих присылал мне высокорожденный отец мой во множестве, дабы одна из них по нраву пришлась мне, и остановил бы своё внимание я на ней, и начал бы спать с нею, мужчиною став. Таково было желание высокорожденного отца… нашего.
Уже тогда, в шестнадцать лет всего, проявлял я характер свой злой, выгоняя отцовских рабынь, коих он присылал и устраивал он днём "смотрины" самых красивых, но принадлежавших ему, рабынь – бритток.
Но, несмотря на юность и крови бурление, и любовь мою к мачехе недоступной, и семени избыток во снах моих, не приливала у меня к паху кровь и не восставала плоть моя, когда приходили эти поистине красивые рабыни по ночам в мою опочивальню, и раздирал я одежды их в знак позора и выгонял вон.
Так всё и было, покуда однажды не пришёл ко мне отец мой – высокорожденный патриций и всадник с толстенькой, некрасивой, маленькой Каррой. А уж много лет видывал её я в… библиотеке, месте, для рабынь неподходящем, ибо неграмотны они, да и свитки дороги, и папирусы драгоценны.
И высокорожденный отец сказал тогда мне: "Вот, отроче, дарю тебе рабыню, в кою не вошёл ни разу, лишь ласкал целомудренно, чтобы обучить играм любовным. Но не может она похвастаться девственностью, которой грубо, второпях, лишили её легионеры мои вот уж десять лет тому.
Да, она старше тебя и познала то, что могло бы оказаться любовью твоей, но природа уж не раз взыгрывала в ней, и стоило мне большого труда отказаться в сии мгновения от неё, но ради тебя, сыне, отказывался я от утех с уже обученной всему рабыней, зная твои взгляды странные на тех, кого я познал – будто бы они есть лишь моя собственность.
Карра же эта, не будучи совсем уж дурищей, смекнёт, как всё это получше да пообольстительнее проделать с тобою.
Знаю, сыне, что девственен ты, так Карра лаской и умением, полученными от моего обучения, поможет на первых порах тебе преодолеть неловкость, возникнущую всенепременнейше меж вами."
С теми словами он поднял меня с ложа моего, я же, представив, что сия коротенькая, некрасивая, совсем взрослая толстушка есть… тогдашняя любовь моя, так и не смог обнять её тело мягкое, раскормленное, лишь поцеловал ради стараний отца в единственно красивые у неё большие пухлые губы.
В ту ночь я так и не почувствовал желания стать мужчиной с ней.
Она же, приготовляемая в камерные рабыни мне со дня того, как была привезена в дом отца нашего… моего, прости, о Северус, давно следила за мной и повадками моими, ещё, когда был я дитятей. И, к счастью для нас обоих, полюбила меня любовью великою, только и дожидаясь той ночи, когда призовут её ко мне для исполнения желания её и, как ей, видно, казалось, и моего удовольствия и радости.
Я же не мог прогнать её, как других рабынь отца моего, ибо сам привёл он эту женщину в опочивальню мою, и лежал я рядом с ней всю ночь напролёт без сна, не чувствуя вожделения к Карре.
Лишь на пятую, снова бессонную ночь, когда наутро уж хотел я отдать обратно отцу её, соблазнила меня ласками страстными, неуёмными Карра на совокупление нечестивое с нею, безобразною, как грации лишённой, так и стыдливости не имевшей. Ибо развратны ласки были её весьма и весьма.
О большем же рассказывать я не стану, ибо стыдлив.
– Да и так ты, вместо ответа на мой, казалось бы, простой вопрос, поведал целую жизненную историю никому из нас не нужной рабыни. Но и о себе хоть ты немного рассказал, и сие есть хорошо, а то уж и не знал я, что подумать о твоей страсти к этой зловонной, со спутавшимися волосами, старухе.
Или ты позовёшь к себе на ложе её, сразу, как только перенесусь я путями, ещё неведомыми мне, в будущее, чтобы предаться с жирной, страшной коротышкой сей утехам уж не знаю, каковой извращённой любви? Ведь любовию нельзя назвать еблю со старухой этой, – Северус от негодования перешёл на народную латынь, слишком грубую для ушей брата, но так ему и надо, знай наших!
– О брат мой Северус, молю – не злословь меня. Не скоро, совсем не скоро забуду я лобзания, ласки твои и то большее, чему не было места уж несколько ночей меж нами, и не позову я Карру, ибо ни одна, даже самая прекрасная женщина, не доставит мне ни грана удовольствия после того, что соделывал ты для меня…
Прошу, не будь так жесток к твоему младшему брату – бастарду, полукровке, с детства семьи не знавшего.
Я ведь задолго до твоего появления разлюбил Карру, ибо стала противно обрюзгшей она и старой для меня. Совокупление с ней, видимо, похоже на сношение с неодушевлённым предметом, нет в ней уж давно ответного чувства ко мне, хотя бы и малого.
В ночи, когда охватывало меня вожделение жгучее к… тогдашней возлюбленной моей, не звал я больше Карру, а обходился мастурбациями, но не будем больше об этом…
А отвечу я на вопрос твой, о, возлюбленный брат мой Северус, просто – выглядишь ты лет на двадцать восемь, большее – на тридцать, днём, когда глаза твои мертвы.
– О, боги, боги! – простонал Северус, закрыв лицо ладонями. – Зачем дарите вы мне вновь первую младость, когда достиг я во времени своём уже второй, последней? Боле же не будет ни единой!
Внезапно отняв руки от лица и взглянув прямо в поблёсквающие, отражающие свет факела, глаза брата, Северус быстро произнёс:
– Квотриус, возлюбленный мой, а не лжёшь ли ты мне ответом сим, стараясь истину приукрасить?
А сам осторожно проник в ближайшее воспоминание брата, не отводившего, к счастью, глаз, быстро "перелистал" рассказ о Карре, признаться, изрядно утомивший его излишними жестокими и безнравственными подробностями войны и мира ромеев, и вот оно – последнее воспоминание о словах, в которых упоминался возраст "здешнего" Северуса! – истинная правда в последней инстанции. Брат сказал то, что хотел, то, что видел ежедневно перед глазами.
В мозгу Квотриуса пронеслись картинки, сопровождавшие его ответ – вот Северус, нагой, совсем ещё – или уже? – молодой, лет даже двадцати шести – двадцати семи, прижимается всем телом к Квотриусу. Глядит на него сверкающими каким-то неотмирным светом глазами – да, так! – источающими невероятной силы и насыщенности серебряное блистание, идущее из глубин души.
Вот более "старший" Северус отчитывает за что-то Квотриуса днём, а глаза Снейпа пусты и мертвы, как и всегда, и не выражают никаких эмоций. Лишь рот его, изогнутый в недоброй усмешке, выказывает то, что говорит сейчас Северус, на вид действительно тех лет – в районе тридцатника. Об этом изменении и сказал Квотриус, когда брат старший вещает о чём-то неприятном для младшего брата.
Видимо, это было в самом начале присутствия Северуса в этом времени, когда он с резкостью, граничащей с банальной грубостью, относился к Квотриусу, как грязному, недостойному, но обязанному продолжить маггловский род  в общем-то, чуждых ему, Севу, Снепиусов, ведь они – всего лишь жалкие магглы – "полукровке". А тот всё глядел на Северуса расширенными от восхищения и, может быть, уже любви, глазами и старался при каждом случае поползать перед профессором на коленках, пытаясь облобызать его "сандалии", хотя это и было противно старшему, тогда ещё "брату", именно так, в кавычках. Граф Снейп, чистокровный маг, не хотел иметь ничего общего с, позорящим его древний род, каким-то образом затесавшимся в череду благородных предков, Квотриусом. "А вот так оно и вышло – всем смертям назло", – как пел Грегори Леттиус.
Снейп медленно и аккуратно разорвал ментальный контакт с братом, так, что тот, должно быть, ничего или почти ничего – но ведь он маг теперь! – не почувствовал, решив на словах выяснить этот вопрос.
– Квотриус, скажи мне, не почувствовал ли ты чего-нибудь странного, происходившего около минуты, не долее, в разуме твоём? – участливо спросил Северус.
– Да, брат мой Северус, почувствовал я, как невидимые, неизъяснимые нити связали нас посредством взгляда глаза в глаза. И признаюсь, что было мне страшновато, не по себе, да ведь и происходило со мною таковое вторжение мягкое в мозг непосредственно впервые, так что тебе, о, возлюбленный брат мой, не о чем беспокоиться. Словно искал ты что-то, перебирая невидимые свитки в разуме моём, кои, наверное, кажутся зримыми тебе, а, может, даже осязаемыми.
Как называется сие чародейство вхождения в разум другого мыслящего существа чрез глаза только?
– Легиллименция, умение читать чужие мысли, воспоминания, даже образы. К этому разделу магии нужно иметь прирождённый талант.
Как-нибудь после возвращения из похода я попробую узнать, есть ли он у тебя. Сделать это несложно, но нам надо, наконец, заняться зельем.
Скажи мне только одно слово – какой сейчас месяц на дворе? И тотчас приму я всё, как есть и успокоюсь в своих догадках.
– Конец месяца девятого, брат мой Северус.
Но вижу я, что смущён ты чем-то. Молю, поделись со мной тем, что волнует тебя, и станет легче нам обоим.
– Я… Просто думал я вначале, до гроз, что такой странный это, с тёмными долгими ночами, июнь. Представь себе глупость мою. Я не верил, что переместился во времени… на столько месяцев.
Ибо произошло сие недоразумение смешное и загадочное со мною, хоть и небольшим, но знатоком астрономии… Сие есть наука о…
– Ведаю я, что есть за учение таковое, астрономиею великою зовимое. Знаком даже я с картиной мироздания Птолемея Великого, по которой Солнце, Луна и все пять планид вращаются вокруг нашей сферы Земли на фоне Сферы  Неподвижных Звёзд*.
Северус проигнорировал неправду, решив не допускать анахронизма, рассказывая Квотриусу о настоящей, расширяющейся под воздействием энтропии, Вселенной**, а просто продолжил начатую фразу:
… – От того произошло недоразумение сие, что прибыл я сюда из начала июня самого, коий лишь наступил во времени моём.
Снейп говорил, а сам срезал отточенными движениями кусочки кожицы с небольшой части – отростка неровного корня имбиря, отчего вся кухня вдруг пропиталась чудесным запахом специи.
– А вот видишь…
Он продолжал, согнувшись и раскрыв смазанные бараньим жиром тяжёлые дверцы отдельно стоящего подобия шкафа с блюдами на открытых полках, в поисках тёрки, столовых ножей, а не тех тесаков для рубки мяса, что попадались ему на глаза, какой-нибудь деревянной доски, и нашёл её, огромную, всю в пятнах глубоко въевшегося жира, пошарил поглубже, и на него с грохотом вывалились явно используемые для растирания специй – то, что нужно! – маленькие ступка и пестик, а за ними – и доска поменьше и почище, для нарезки овощей, но тёрка, на которой надо было измельчить кусочек очищенного имбирного корня и ещё парочку ингредиентов, всё не находилась.
Северус давно забыл, что вообще начал говорить что-то и теперь попусту ярился из-за отсутствия Мордредовой тёрки – Квотриусу не дано было услышать продолжение фразы гневливого профессора Зельеварения. А услышал он совсем иные словеса от брата высокорожденного:
– Что стоишь, братик? Помогай уже, или эта рабская работа, которой я тут занимаюсь, повергает тебя в ужас?! – вскричал зельевар специально, чтобы ранить Квотриуса, на вульгарной латыни. – Тогда ступай в опочивальню спать, можешь помастурбировать на сон грядущий, а ещё лучше – позови свою Карру. Какая-никакая, а всё-таки баба! Хватит тебе со мной в игры мужские играть.
Отрекаюсь я от того, что бы…
Квотриус ловко упал на колени и уткнулся сразу и лбом, и носом в видавшие виды туфли Снейпа, запричитав жалостливо:
– Увы! Увы мне! О высокорожденный брат и Господин мой Северус! Не говори столь ужасных слов преданному рабу своему, младшему брату твоему! Сжалься!
Опять гордыня взыграла в тебе, и только потому, что не возжелал ты объяснить мне, что так усердно ищешь. Вместо того, чтобы разбудить кухонных рабов, и они бы тотчас нашли всё тебе желаемое, сорвались с языка твоего слова гневные, неправедные, злые, страшные, несправедливые.
Посмотри на меня, Северус, видишь, умываю я лицо слезами от грубых слов твоих, от того, что чуть было не отрёкся ты от любви нашей, великой, разделённой, одной на двоих! Но успел я, успел прервать тебя на полуслове, видно, богам милостивым не по нраву пришлось отречение твоё, пусть и от мужчины, но мужчины, с которым ты дважды делил ложе и продолжаешь ласкать так, что теряю рассудок я.
Горячи лобзания и ласки твои, о, Северус! Уносят они меня в Эмпиреи, где никогда доселе, деля ложе со старой, противной Каррой, не бывал я!
Так буду я, как раб, делать всё, что сочтёшь… ты нужным, только не покидай меня сейчас! Покуда не пришло время твоё возвращаться в мир иной и во время иное, будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом!
– Вот ещё, из-за какой-то тёрки покину я тебя, возлюбленный брат мой Квотриус! Прости лучше меня, ибо несдержан на язык я, от того и произнёс грубые слова, чуть было не разлу… да нет, плевал бы я на слова, произнесённые в гневе и запальчивости, а вот ты, мой милый Квотриус, нежен и чувствителен, как благородная девица, несмотря на то, что ты – потомственный всадник с правом передачи звания своему первенцу.
Так что давай, перестань плакать, как слабая женщина, у которой слёзы да истерики – единственное оружие против сильных телом и духом мужчин, утри слёзы, пойди умойся колодезной водой и сходи в камору рабов, всполоши их всех грозным окриком Господина, да вызови сюда, как можно быстрее, кухонных рабов, а я пока перенесу из своей опочивальни остальные… составляющие части зелья.
О! Вижу я, как испуганно смотришь ты на меня, но беспокойству твоему нет причины – их немного, всего семь, включая одну часть, уже подготовленную для натирания на тёрке, которую я так и не нашёл, зато обнаружил всё остальное, могущее нам пригодиться, в этом… сооружении.
Ну, встань, отряхни землю с колен, и поцелую я тебя крепко и сладко, в знак того, что ни в чём ты не виноват, и люблю я тебя пуще прежнего за образумившие меня слова твои, словеса правдивые.
Подойди же, возлюбленный мой, не бойся вспыльчивости моей, прошу! От дурного моего, резкого характера, который и здесь остался со мной, хотя и возраст, и время года не те… там страдает множество людей, соратников моих и, вынужден признать, подростков тоже.
За это подростки награждают меня обидными прозвищами вроде "Ужас Подземелий" или "Господин Летучая мышь", но знаю я, что заслужил их, а продолжаю платить злом за зло или, хуже того, злом за безразличие к зельеварению, которому я… В общем, сие неважно и неинтересно.
Опять заболтался я. Иди же ко мне, в тёплые объятия мои, Квотриус, любовь моя вселенская, величайшая!
Квотриус несмело подошёл к брату, который столь непостоянен в словах и поступках, что у молодого человека разболелась голова, и упал на грудь своему возлюбленному старшему брату – своему дальнему, чрезвычайно дальнему потомку.
Тот ласково гладит Квотриуса по голове, прочерчивает дорожки тёмных бровей, целует веки – о, какая изысканная ласка! – потом своим сухим горячим ртом находит губы Квотриуса, лобзает их, очерчивая красивые контуры и проникает языком вглубь его рта, осушая его и вызывая выделение новой, такой сладкой, многочисленной слюны.
Она затапливает рот Квотриуса, имея какой-то странный железистый привкус, и Северус выпивает и её, а после, внезапно оторвавшись от губ брата и шепча, словно здесь их могут подслушать:
– Квотриус, возлюбленный мой, откуда в твоей слюне кровь? Уж не прикусил ли я тебе язык? Пощупай его.
–А, вот она – трещинка на кончике языка, солёное и железистое, как говорит Северус, кровь, выделяется оттуда, –  определил Квотриус.
Он пересказывает это явно встревоженному брату своему, и тот быстро, как и всполошился, успокаивается.
– Ну, тогда за дело, любимый мой! Приводи с собою кухонных рабов, а я – за… составляющими зелья.
Да, и ещё – умеешь ли ты нарезать разные по составу травы и цветы равными долями? Обязательно потребуется сие умение.
– Не уверен насчёт трав и цветов, но сырое мясо только что освежёванного лесного зверя или овцы нарезать ровно точно смогу.
– Значит, и со стеблями, и с цветами справишься. Теперь спокоен я. Ступай же, Квотриус, да не забудь умыться и начисто вымыть руки водой из колодца и ничего и никого после не касайся ими – готовить зелье нужно только чистыми руками, а после пойдёшь за рабами. И оставь мне полведра чистой воды на краю колодца, чтобы умыть руки!
Северус тонким слухом, воспитанным студентами – а как ещё пресекать на уроке подсказки или ловить шалунов по ночам в запертых классах? – услышал, как набирает полное ведро воды непривычный к такому занятию Квотриус, и вдруг раздаётся радостный возглас его брата – белоручки: "Эврика!", шаги снова приближаются, переходя на бег, и в кухню врывается счастливый будущий Господин дома и наследник с чем-то весьма тяжёлым и громоздким на вид.
– Тёрка, о брат мой Северус! Нашёл я её в горе немытой посуды, оставленной рабами на завтра, вернее, уже на сегодняшнее утро – моют они её непосредственно перед тем, как начинать готовить, – пояснил непонимающему ситуацию Северусу младший брат. – Я только что слышал, как петухи поют, значит, полночь, и наступил следующий день.
– О, да ты молодец, Квотриус, теперь не нужно будить лишних свидетелей нашего ночного времяпрепровождения. Но скажи, ведь вымыл ты её тщательно?  
– О, молю, прости глупца, но нет, не вымыл. Северус, возлюбленный брат мой, не сердись, я сейчас пойду и сделаю это, уже иду.
И Квотриус выскочил из кухни. Северус же последовал за ним, чтобы самолично вымыть злополучную кухонную утварь – только так он мог быть спокоен за её чистоту, а "инструменты" должны быть предельно чистыми..
Во дворе было сыро и прохладно в одной тунике, подпоясанной красивым поясом. А ведь надо было отмывать Мордредову тёрку – поцелуй её Дементор! – в ледяной колодезной воде. Снейп зябко поёжился, но он же играл роль стоика, а философу, разделяющему это учение, никакой холод не страшен!
– Квотриус, отдай мне её и скажи, что натирали на ней? Сам я вымою её.
– О Северус, Господину дома не пристало заниматься чёрной работой! Я же – простой твой домочадец, и мне позволительно, думаю я, пока не видят нас рабы, сделать работу сию с превеликим удовольствием для тебя.
А тёрли на ней репу, чтобы подать к трапезе мягкую, варёную, сытную массу. Так что отмыть её не представляется сложным делом.
– Тебе же холодно, ты весь дрожишь, – говорил Квотриус.
Он болтал массивную тёрку в лохани, без труда удерживая её в одной руке, изредка проводя по ней другой, чтобы вычистить налипшие и уже успевшие засохнуть волокна, прежде пареного перед натиранием, овоща.
– Дай, Квотриус, проверю я, готова ли она для натирания кусочка имбирного корня, – нетерпеливо подпрыгивая от холода, сказал Северус.
– Здесь мы мало, что увидим, о брат мой возлюбленный. Пойдём в тёплую кухню, прогреем плиту, чтобы согрелся ты и не заболел перед походом. Там и посмотрим, как вымыл я утварь сию, а с собой захвачу на всякий случай я ведро воды, ибо и мне тоже уже прохладно, – рассудительно говорил Квотриус.
Северус подумал, что из брата выйдет превосходный Господин дома, заботящийся и о хозяйстве, и о колонах, коих у Северуса, как теперешнего хозяина, было в избытке – они-то и поставляли еду Господам Снепиусам на стол, и даже о здравии и хорошей кормёжке для рабов. Значит, нечего бояться покидать это время. Всё равно, Северус имением своим не занимался, свалив все заботы на Фунну – управителя оного имения. Он сделал так не из-за жажды безделия, но от того, что просто не знал, как правильно должен вести себя Господин дома, вот и решил показаться ленивцем.
Да, покидать это время он будет ещё неведомым способом, но, скорее всего, при помощи волшебной водицы из найденного славного ручейка. Вот только… неутолённая любовь к Квотриусу будет мучать его и жечь его сердце, душу и занимать разум во внешне спокойной и размеренной жизни и в Хогвартсе, и дома, в Гоустл-Холле. Как же мучаться Северусу в одиночестве, после того, как познал он любовь мужчины, любовь плотскую, разделённую, одну на двоих!
А уж как Квотриус будет заботиться о будущей жене своей и детях, что народятся от Союза, да о простых домочадцах, вкушающих пищу вместе с Господами!
И будет он целомудрен с супругой своей, не станет Квотриус устраивать оргий за столом, упившись вина и задирая столу и тунику жены своей, как это делал Малефиций на его, Северуса, глазах.
Так думал Северус, рассматривая допотопную с затупившимися краями отверстий, начисто, без единого изъяна, вымытую Квотриусом на холоде, пришедшем после сильной грозы и первого холодного дождя в ледяной воде лохани, грёбанную тёрку.
И ведь не за себя убоялся брат младший, не за своё самочувствие, а за Северуса! Любит, ох и любит Квотриус брата старшего, такого же чародея, как и сам Квотриус теперь, только много более опытного и великое число ненужных здесь, в этом мире, заклинаний, знающего! Тех, что разум лишь тяготят.
– Квотриус, выполнил ты чёрную работу совершенно, но сначала хочу подарить я тебе поцелуй за то,что ты есть!
Пожелание вырвалось у преисполненного нежности к брату Северуса само по себе, из глубины сердца любящего.
– Целуй, о, дари мне лобзания твои горячие, Северус! – жадно откликнулся брат, подойдя вплотную к Северусу.
Северус поднял за подбородок, такой округлый и нежный, голову Квотриуса и жадно приник к его рту губами, вспомнил вовремя о ранке на кончике языка младшего брата и не стал предлагать ему страстную игру языков, а ткнулся своим под корень пораненного, видно, костью, языка Квотриуса, и тот жарко выдохнул Северусу в рот, обдав его лицо горячим дыханием, после чего крепко прижался к стройному телу старшего брата и потёрся возбуждённым от одного лишь поцелуя пенисом о бедро Северуса.
Сам затеявший всё это Снейп был уже не рад такому скорому возбуждению брата, ведь теперь ему надо обязательно получить разрядку, чтобы можно было спокойно и размеренно
начать-таки работу над ингредиентами будущего Веритасерума, а то уж и новый день наступил, а к процессу они всё ещё не приступали.
И ещё одно понял Северус – что не спать им обоим до третьих петухов, что брат возбуждается от одного лишь поцелуя, хоть и страстного, в укромное местечко потому, что неудовлетворён он полностью после всего двух, таких долгих ночей без соитий.
Решил Северус сегодня, после приготовления зелья войти в брата и удовлетворить его настолько, насколько тот сам пожелает, ибо не будет им иначе доброго пути, чтобы ни вещал старый авгур, в предсказания которого Северус поверил лишь в первую минуту, после же вспомнил из римской истории множественные случаи ложного вещания оракулов, гадающих по внутренностям птиц.
И вот Северус приподнимает тунику брата, под которой, естественно, по обычаям ромейским, к которым постепенно переходит и он сам, ничего нет, впрочем, как и у него самого сегодня – ведь всё отдал он рабыням стирать, даже бельё.
Старший брат нащупывает гордо поднявший влажную уже от смазки головку пенис Квотриуса и решительно, как себе делал всю жизнь, совершает несколько движений, следя, чтобы прольющееся сейчас, вот уже сейчас, семя не попало бы в ведро с чистой водой, отводит, не прекращая простых, таких естественных для мужчины, действий, Квотриуса в сторонку, совершает несколько особенно сильных, завершающих движений туда-сюда, обхватив кожу на головке, и вот она – сперма, брызнула на земляной пол, обильно смочила голые ноги Северуса и его ладонь.
Северус тщательно вылизывает ладонь и пальцы руки, и чувствует, что ему до страсти захотелось повторить утренние безумные ласки теперь уже прошлого дня, свершённые здесь же, в кухне, но… надо готовить Веритасерум. Потому он только наклоняется и впервые не произносит Очищающего заклинания, хотя волшебная палочка – она вот тут же, рядом, на столе – и втирает в кожу ног капли благословенной, ароматной, такой вусной, сладковато-солоноватой, как и весь Квотриус, жидкости, кроме его исключительно приятно сладчащей слюны. Потом старается осторожно одёрнуть, не касаясь, не приведи Мерлин, члена Квотриуса, его задравшуюся тунику.
Ведь только Квотриусу показалось его семя безвкусным и неароматным по сравнению с божественно вкусной, как нектар богов, спермой Северуса…
Но при виде совсем близко от себя соблазнительного пупка младшего брата, Северус языком теребит его, вызывая стон Квотриуса и короткий всхлип, сдерживаемые изо всех сил, чтобы не дать волю повторному возбуждению, не то высокорожденный брат осердится на несдержанность брата – бастарда своего в ласках, недопустимых перед таким важным занятием, как чародейство над отваром трав, цветов и клубня имбиря..
Вдруг Северус, сам с трудом переводя дыхание от страсти, его охватившей, медленно, словно задыхаясь, проговорил:
– Даю тебе слово высокорожденного патриция, коим я являюсь и во времени моём,  овладеть сегодня тобою… брат мой… возлюбленный… Квотриус и… познать тебя вновь… как делал это я дважды… и соделаю вновь, в раз… третий.
Высказав эти слова, он перевёл дух, словно после долгого бега, вдохнул побольше воздуха, шумно, всей грудью выдохнул и объяснил, теперь уже спокойным, ровным, таким… обволакивающим разум голосом:
– А теперь просто не обращай на меня внимания, как на возлюбленного, а относись ко мне, как к чародею главному, знающему. Ты же помощником будешь моим во всех стадиях приготовления зелья.
Северус вымыл руки в уже слегка согревшейся в помещении воде, и они приступили к работе над зельем…
– Режь вот так, нет, не то. Сейчас я покажу тебе, в чём твоя ошибка – смотри, нож следует держать вот так, почти, как бы это сказать, а, вот, почти также, как лежит каменная столешница на этом столе и резать надо с оттягом на себя, так…
– Брат мой Северус, вот, смотри, трава сия под названием: "Слёзы Анурии" нарезана, да так ли, как ты того требовал?..
– Как же вкусно пахнет имбирём, брат мой возлюбленный. Как намереваешься ты использовать оставшуюся, большую часть корня?
– Отдам, как подарок, матери своей, да расскажу, как использовать сей корень при приготовлении ароматных блюд. Себе же оставлю ещё несколько небольших выростов, не очищая их, вдруг Сыворотка Правды пригодится ещё…
– А сам, сам попробуешь ли блюда с имбирным корнем или будешь продолжать есть одни хлебы?
– Попробую. А сейчас, Квотриус, прошу – помолчи и запоминай – девять оборотов справа налево, как солнце ходит, со словами…
– Теперь добавляем в полчаса, как кипящее зелье с травами, видишь, я принёс из библиотеки клепсидру, натёртый кусочек около пятнадцати скрупулусов*** весом, и помешиваем уполовником, хотя и нужна осиновая веточка, но не припас я её – забыл, глупец неотёсанный, ну да дел у меня сегодня и без того много было – супротив движения солнца двенадцать раз, произнося Nortuum questum, запомнил?
– Позволь повторить всю процедуру, о брат мой возлюбленный Северус, ибо терзает меня страх, что неверно запомнил я её.
– Повторяй, брат мой Квотриус, кстати, вышел из тебя отличный, понятливый, схватывающий знания на лету, помощник. Мне бы таких сту… а, ладно, не будем об этом.
Северус говорил, опираясь копчиком о каменную столешницу и по привычке складывая руки на груди, а левую ногу, как во время нудных лекций о стадии Возгонки старшекурсникам, выдвигая чуть вперёд, но спину держа прямо, как учил его наставник Моальворус с десяти лет и почти до совершеннолетия.
Квотриус на удивление бойко изложил весь процесс приготовления Веритасерума – от подготовки и названия ингредиентов, до заклинаний, произносимых во время помешивания и ни разу не перепутал сторону, в которую надо помешивать зелье при добавлении новых компонентов.
Потом, получив в ответ изумлённую и радостную улыбку старшего брата, внезапно опустил глаза, сказав тихо:
– Теперь зелью предстоит настояться последние неполных два – о, всего два! – часа, брат мой Северус!
Он поднял голову и посмотрел на старшего брата совсем иным взором – зовущим, манящим, притягивающим, как магнит.
– Ты не… забыл… клятвы своей, о Северус?
– Нет, Квотриус,
Старший брат ответил тихо, словно боясь нарушить то предчувствие счастья, что переполняло сейчас их обоих в равной степени.
– Только не будь груб с возлюбленным, сделай всё мягко, осторожно, но страстно, – напомнил Северусу его внутренний голос.
– Идём… сегодня…  к тебе.
Северус договорил так же тихо, приобнял растерявшегося от такого явного проявления заботы брата за бёдра, и они молча прошествовали по коридору.
Лишь Карра, проснувшаяся и подвинувшаяся в кажущемся полусне, чтобы Господа могли войти в опочивальню Квотриуса, тут же окончательно проснулась потому, что часто и подолгу спала днём, и привстав на мясистые, но узловатые по-старчески колени, прислонила ухо к двери, чтобы назавтра было о чём посплетничать с другими рабынями, убирающими опочивальни Господ.
Домочадцы же спали на втором этаже, рядом со складом ненужного, старого оружия и пробитых доспехов, которые Малефиций, которому все эти вещи и принадлежали, не спешил выбрасывать, изредка заходя в большую, загромождённую хламом комнату и предавался воспоминаниям вот об этом медном панцире, сильно вмятом в районе сердца рогатиной пикта, которому Малефиций за такое неуважение к собственной персоне проломил череп рукоятью спаты. Или вон о том гладиусе, неугодном богам, хоть и закалённом и обмытом кровью жертвенного петуха, а не каплуна, с которым Малефиция постигали сплошные поражения от когда-то объединённых в борьбе против ромейских легионов объединённых сил ненавидящих друг друга в мирное время народцев уэсге и скотарду.
Последний народец был почти полностью уничтожен, за исключением двух уже осёдлых родов, которые не явились на большую битву с легионерами Божественного Кесаря и их союзниками – кочевавшими неподалёку и обложенными данью, присмиревшими к тому времени уэсге – соседями и вечными противниками, как это заведено меж соседей, племенами и родами скотарду.
В итоге последние, за исключением упомянутых родов, которые просто обложили данью, были полностью вырезаны, и лишь всадники привели с собой немногих уцелевших, красивых рабынь маленького, но очень воинственного народца.
И такая судьба – полное исчезновение и ассимиляция, подчас насильственная – ромеями или более сильными соседями – постигла не только бриттские народцы Курдрэ и Скотарду, не говоря уже об истребляемых "Нелюдях" – пиктах.
… Тох`ым лежал на спине, глядя в звёздное, пугающее чёрной опрокинутой бездной, небо, а по груди его текла уже не тоненькая струйка, а целый горячий поток крови. Как только Тох`ым понял, что его рана открылась, он горько усмехнулся, подумав, что за ночь истечёт кровью до смерти, и кончится его страшная, гнетущая душу, три или четыре пальца, или уже пять пальцев раз лет кабала.
Тох`ым физически ощущал, как его тело покидают и без того немногочисленные силы, после сегодняшних пыток и издевательств только резко сократившиеся. Ни остальные рабы с Х`аррэ, ни Нх`умнэ не появлялись – он был один, совершенно один, и он умирал, не плача, не жалуясь, но, напротив, с радостью.
Умереть хотелось, очень, но в сердце осталась одна забота – Х`аррэ и неравнодушный к худощавому, низкорослому, зеленоглазому юноше, больше напоминавшему ребёнка, похотливый Рангы.
Как только навсегда закроются коричневые глаза Тох`ыма, и перестанет биться сердце, которому не хватит крови, чтобы работать хотя бы в пол-силы, Х`аррэ в следущую же ночь будет беспомощно биться и хрипеть, придавленный лицом и грудью к земле весом ненавистного Рангы, а тот будет раздвигать ему плоские, девственные ягодицы и, наконец, проникнет внутрь, причинив злейшую боль, но будет продолжать… Что бывает дальше, Тох`ым не знал.
О, если бы к Тох`ыму сейчас, пока он ещё в сознании и силах, подошли бы рабы с Х`аррэ и проклятым похотливым животным Рангы, Тох`ым, как ему казалось, собрав всю волю, поднялся бы с земли, на которой лежало давно скинутое багряное одеяние – и в смерти не хотел Тох`ым пачкать его, обрушил бы он кулак на затылок Рангы с такой неведомо откуда, но обязательно придущей силой возмездия, что раскроился бы толстый череп Рангы на куски, и вытекли бы глаза и мозги его врага, врага Х`аррэ.
Вот тогда и можно было бы рухнуть вновь на пропитанную уже кровью землю и продолжать истекать живоносной жидкостью, покуда не придёт милосердная Смерть, освободившая бы и тело, и душу Тох`ыма от такого тяжёлого, непереносимого, унизительного для человека с гордостью поругания, как рабство. Кабала у Истинных Людей, Правящих и Миром, и рабами своими одинаково жестоко.
И пришли уставшие и голодные, уже озябшие от выпавшей осенней росы, после разгрузки телеги и раскладывания на траве и земле дома Истинных Людей – гордого племени х`васынскх`, облепленные мошкарой рабы. И были среди них и Х`аррэ – милый сердцу Тох`ыма, и Рангы – ненавистный.
Вот только пришли они слишком поздно – в ушах Тох`ыма уже звучали похоронный шёпот и свисты из-за обильно уходившей в землю крови из развороченной раны.
– Что тут опять разлёгся? Где жратва? – спросил один из рабов.
Тох`ым в последний раз разомкнул пересохшие губы и ответил:
– Я умираю, люди. Забудьте обо мне. А Нх`умнэ ещё не было – можете съесть мою часть жрачки, мне она теперь ни к чему. К завтрашнему утру вас станет на один палец раз меньше.
Х`аррэ, друг мой, дай я попрощаюсь с тобой навеки. Знаешь, когда я горел в лихорадке, собирая хворост, мне было страшное видение – я был очень дурным, злым, свободным человеком.
Знаю, что и душам нашим не встретиться в мире ином – я отправлюсь к демонам страшным, которые отомстят мне за то, что без-душ я на самом деле, а ты – к Мерлину великому и Моргане пресветлой.
Помни, что бы ни произошло с тобой, – Тох`ым скосил глаза на дрочащего, как всегда, на корточках, Рангы, – поминай добром этих богов. Они спасут тебя даже тогда, когда, кажется, и выхода нет. Просто возопи: "Мерлин всеблагой и пресветлая Моргана!", и они услышат и помогут тебе.
Это говорю тебе я – человек, умирающий свободным в душе, но бывший злым и несправедливым, обуянным гордыней в той, иной, свободной жиз…
– Я знаю, Тох`ым, – просто сказал Х`аррэ, и глаза его опечалились пуще прежнего, – я же тоже много, чего помню, но ты ведь стал лучше. Так что я не дам тебе умереть.
Вурдэ, помнишь, ты говорил, что в своём роду лечил людей травами и плодами?
– Ну помню, только Тох`ым твой – уже не жилец. Это как пить дать.
– Сейчас я принесу ему и воды, а старуха Нх`умнэ принесёт всем нам поесть. Поесть надо и Тох`ыму.
Но скажи, Вурдэ, листья какого дерева связывают кровь? Прошу,  расскажи мне о нём много пальцев раз как хорошо..
– Да ладно, малыш, совсем заебал ты мне мозги, пойдём, оно растёт на опушках, здесь недалеко. Только рвать листья будешь сам – у меня руки-ноги совсем отваливаются после сегодняшнего денёчка.
– Хорошо-хорошо, Вурдэ, благородный хозяин, как скажешь, так я и сделаю, только покажи мне дерево.
– Да, и листья нужно брать зелёные, а не цветные, как на многих уже деревьях сейчас. Осень ведь же.
Последнее, что запомнил Тох`ым до глубочайшего обморока, в которой он провалился, была пригоршня одуряюще свежей воды и вкус разжёванных кем-то вяжущих листьев, которые этот кто-то упросил Тох`ыма проглотить это месиво, что он из последних сил и проделал.
– Х`аррэ… – выдохнул он.


__________________________________________________________

* Описана действительная геоцентрическая Птолемеева картина мира, согласно которой человечество существовало до открытия Коперника о гелиоцентрическом мироздании Солнечной системы (т. е. с центром вращения – Солнцем, а не Землёй)
** Расширяющаяся Вселенная с разбегающимися от центра мира галактиками – одна из принятых на сегодня астрономических картин мира.
*** Один скрупулус равен примерно одному грамму.

Глава 23.

"Господину Директору
Школы волшебства и
магии
"Хогвартс"
Альбусу Дамблдору
от министра магии
магической Британии
Р. Дж. Скримджера

Господин Директор!

Сим уведомляю Вас о крайнем сроке личного разговора, к моему глубочайшему сожалению так и не состоявшегося, с преподавателем школы "Хогвартс" сэром Северусом О. Снейпом, графом, Мастером Зелий и т. д. , а главное – "бывшим и раскаявшимся" по Вашим неоднократным устным и письменным заверениям, Пожирателем Смерти в сроки, не большие… "

– Так, сколько бы отвести старикану времени на выколупывание из укрывища этого несносного Снейпа? – решительно подумал министр магии. – Полмесяца? Нет, и не потому, что я такой добрый, просто мне времени не хватит для осуществления своего плана. А планов  у меня ну просто громадьё.
– А-а, наверное, полутора месяцев будет достаточно, но следует припугнуть Дамблдора, этого зарвавшегося "Господина Директора", пока ещё так следует величать его, ну а потом, после того, как я… Не примусь за его директорское кресло вплотную, а у меня ведь все козыри – денежки – на руках.
– Ладно, не вслух, лучше я напишу – "месяца", пускай трепещет, жалкий старикан, затеявший игру лично со мной, мини-и-стром ма-а-гии.
Так, продолжаем писать:

"… одного месяца, начиная с сегодняшнего дня.
Иначе, клянусь Мерлином всемогущим, Вас, Господин Директор, будут ждать очень большие непрятности, связываемые с занимаемой должностью.
С сим остаюсь,
министр магии
Руфус Дж. Скримджер.

P. S. : Настоятельно прошу Вас, Альбус, не отвечать на мой ультиматум, если Вы, конечно поняли, что послание, Вам адресованное, представляет собой именно его."

– Пока стоит на недельку затаиться, чтобы хитроумный и изворотливый старик не заподозрил меня в тех махинациях, которыми я собираюсь заняться.
Скримджер отослал министерскую сову в Хогвартс и, вольготно откинувшись в кресле, радостно предвкушал обязательную будущую расправу и над Пожирателем Снейпом, процесс над которым будет окрытым, и над неуправляемым Дамблдором, которого тихо и мирно уберёт Попечительский Совет.
Ведь, войдя в кабинет министра, неугодный ему сэр выйдет из него уже в магических наручниках, и его препроводят в камеру в подвале министерства, где, имеются в виду подвалы, конечно, с ним "поработают" доблестные, знаменитые на всю магическую Британию министерские Ауроры.
Нет, особого насилия не будет, просто Веритасерум и парочка-троечка Tormento, чтобы подписал нужный, заранее составленный протокол допроса, где будут изложены "истинные" намерения подсудимого. Это обыкновенная необходимость для того, чтобы склонить судей, уж и не помнивших, когда проводили процессы над Пожирателями, к вынесению правильного вердикта.
– Да, наверное, ещё в войну, когда некоторых собратьев по оружию графа Снейпа брали в плен, – вспоминал Скримждер с ухмылкой.
Он тщательно прожёвывал, наслаждаясь вкусом, кусок тёплого круассана с заварным кремом, такого сладкого. Министр магии был изрядным сладкоежкой и излюбленной выпечкой были именно круассаны.
– Так вот, этот протокольчик понадобится, чтобы склонить правосудие к "правильному" приговору – пожизненному заключению графа Снейпа в Азкабан.
Вся эта муторная процедура, займущая, в зависимости от действительных намерений Снейпа и его выдержки, – продолжал раздумывать Скримджер, попивая крепкий, сладкий чай, – если он окажется крепким орешком, и подпись придётся физически выбивать, неделю, две – максимум, больше он не продержится, всё-таки "белая кость", граф и всё такое, одним словом, аристократ, которому сломай лишь разик его длинный нос, тут же всё подпишет.
Они ж трусливые, эти аристократы… Одним словом, крысы. Все они, в отличие от нас, волшебников с небольшим "стажем", белоручки, и как его только не тошнило на вечеринках у Волдеморта!
А вот пройдёт неделька, и я займусь вплотную многоуважаемыми членами Попечительского Совета Хогвартса – это удобно и практично – по крайней мере в нём есть двое хорошо себя зарекомендовавших после так называемой Последней Битвы, послужившей, по иронии судьбы, началу гражданской войны,развязавшейся ровнёхонько через полгодика. Меня интересуют не ввязавшиеся в неё, а срочно вышедшие из игры следующие именитые, в своём роде, так сказать… зарекомендовавшие себя, персоны.
Первый, это лорд Люциус Малфой – тёмная лошадка.
У меня есть агентурные, неопровержимые доказательства, он питает уже давно более, чем дружественные, но неизвестно, разделённые или нет, чувства к носатому графу. Чего стоят только драгоценные подарки, которыми лорд Люциус Малфой старается задобрить графа Снейп.
И второй – простой, как вышедшая из употребления метла, на которой теперь не долетишь даже до ближайшей пекарни, как гласит пословица, недалёкий, туповатый – то, что нужно! – сын мясника, магглорождённый Уолден МакНейр, сумевший затесаться аж в сам Ближний Круг.
Думаю, они быстро поведутся на простой подкуп против старикана Директора, до сих пор, будто в стране война, возглавляющего свой подпольный кружок под громким названием "Орден Феникса", вот, правда, незадача – неизвестно ничего об этом самом грё… Ордене и его количественном, да и что тут говорить, качественном составах ёбаных подпольщиков. И вообще ничего о его теперешней деятельности. А мне-э, мини-и-истру ма-а-аги-и, о-очень бы хотелось знать… чем занимаются подпольщики в мирное-то времечко.
С остальными членами Попечительского Совета нужно будет работать строго индивидуально, может, они сейчас и не настроены против Дамблдора…Но будут, будут обязательно!
Моя же задача, как политика, – Руфус принялся за следующий круассан с шоколадом, – предоставить им абсолютную, слегка, конечно, подправленную, как надо мне, правду об укрывании да и вообще, содержании на должности профессора Хогвартса Пожирателя Смерти, позорящего своей чёрной тенью – он ведь всегда ходит в чёрных мантиях – честь всего остального, не находящегося под каким-либо подозрением в нелояльности власти преподавательского состава школы.
Ведь почему я так уцепился за этого, Мордреду его в зад! – Снейпа? Вот если бы сидел он тихо в своём замке, говорят, весьма приличном, питался бы из собственных закромов, а говорят, они весьма обширны, ну, может и в свете появлялся – это на его разумение, а не лез бы учить
 уму-разуму детишек неиспорченны… А я верю в их целомудрие и невинность – сам расстался с девственностью только после Хогвартса, чтобы не писал этот зазорный старик о настоящем поколении студентов – ну вот не правда всё это!– министр шумно отхлебнул из чашки. Скримджер на пять минут, не больше, ибо время политика дорого, погрузился в приятное воспоминание об избавлении от невинности в дорогущем борделе, позабыв о своей малопривлекательной внешности с мелкими, будто смазанными чертами лица.
– Так вот, я бы и не взялся за графа-то нашего вовсе. На фиг он бы мне тогда сдался!
А сейчас, имея в запасе приличное количество галеонов из бюджетного фонда государства – а кто их считает – мои же бухгалтера! – не своё же жалование тратить,  и около полутора месяцев времени в запасе, можно кого угодно убедить в том, что белое – это чёрное и наоборот. Так что, все они моими будут, голубчики – Попечители, никто даже от лишнего сикля не откажется, тут же речь будет идти о тысячах, ну, или сотнях, галеонов, в зависимости от сговорчивости того или иного типчика. Но казённые, а не свои деньги тратить легко. Тем более, что на святое дело избавления самого Хогвартса от пачкающей его тени Пожирателя и укрывающего его, злостного нарушителя всех законов об образовании Директора!
И пойдёт старина наш Дамблдор, изгнанный подавляющим большинстом господ Попечителей, далеко и надолго, да в свой маленький домишко – доживать, коротать годы свои старческие, – размечтался Скримджер
Он расслабился, вытянул ноги и запрокинул руки за голову, сцепив их и потягиваясь после вкусного перекуса.
– И перестанет мозолить мне глаза своей – да! – подрывной деятельностью и препирательствами.
А на его место место хоть кого хочешь из Попечительского Совета назначай, то есть, тьфу, типа выбирай. Я бы предпочёл Малфоя – он и хитёр, и изворотлив, как старикан, но прошлое его нечисто, что не даст ему права быть Хозяином Хогвартса без моего на то дозволения, а я такого дозволения, уж не дурак, не дам, и станет Хогвартс управляемым непосредственно мной.
Малфой ведь – такой красавчик, хоть и, говорят, изрядно поцарапанный в своём же имении во время Войны! Хоть и не был, и не принимал, и не участвовал ни в одной из военных операций Пожирателей – дружков своих.
И кто его так?..
… Они стояли в тёмной холодной опочивальне не как молодые, страстные, преисполненные огня в крови, тянущиеся друг к другу, как магнит и железо, любовники, а как целомудренный жених и невинная невеста, чуть поодаль, всматриваясь в лица, словно ожидая некоего сигнала, позволившего бы им любить.
Почему они не обнимались и не целовались жгуче, а стояли вот так и ждали? Никто из них не знал. Шли минуты, прошло, по внутренним часам Северуса, около получаса, а они всё стояли, всматриваясь – один – в матово поблёскивающие, а второй – в сияющие, изо всех сил сдерживаемой страстью, в остальном одинаково чёрные глаза. Глаза, которым одним только и позволено было любить.
Наконец, первым не выдержал Квотриус и встал в пол-оборота к Северусу, теперь было видно на фоне окна, как он дрожит – мелко, нервно, словно призывая брата положить конец его внутренней муке. И Северус на одеревеневших от долгого, неподвижного стояния ногах, подошёл к брату сзади, прижался к нему и обнял его за бёдра. Квотриус тотчас же затрепетал ещё сильнее.
– Что с тобой? Ты боишься… той боли? – спросил Северус.
– О, нет! – горячим шёпотом заверил его Квотриус. –Не боли боюсь я, да и она должна быть слабее, но не о ней речь…
– О чём же?
– О ком! – яростно и страстно выкрикнул брат. – О тебе, душа моя, лунный камень, жемчужина! Отчего так долго не подходил ты ко мне?! Стал я вдруг противен тебе?! Отчего?! Отчего ты так мучаешь меня?
– Нет, возлюбленный мой, вовсе не противен ты мне, отнюдь, но желанен свыше меры, – всё так же, на ухо, прошептал Северус. – Я ждал, когда… ты подойдёшь ко мне, вот и всё. А ещё любовался тобою, просто, как прекрасным изваянием из плоти и крови, с чудесными живыми глазами.
– Ты… Ты жесток, о, душа моя. Ты же знаешь, что никому не положено приближаться с… такой целью к Господину дома против его на то изволе…
–  Но… раньше был ты намного смелее, вспомни сам. Это ты пришёл ко мне нагим однажды ночью с… той самой целью. Противоречишь ты сам себе, –  прошептал Северус, а сам, быстро сообразив, в чём дело, коснулся источника раздражения молодого человека – его давно уже восставшего мужского достоинства.
Квотриус издал тихий стон.
–  Я… я, –  ему было трудно говорить от возбуждения, –  Я боюсь за тебя, о Северус, лампада души моей. Уходим мы в земли незнаемые… Что ждёт нас там – слава или погибель? Не воин ты, Северус мой прекрасный, вот и боюсь я потерять те…
–  Молчи, молчи, ты не знаешь обо мне всего, но рапирой орудовать умею я в совершенстве. Так не бойся же, а отдайся чувствам, тебя переполняющим в миг сей прекрасный. Мы же чародеи, и умею я убивать с помощью волшебной палочки, и только, самому же мне и щита даже не потребуется.
Несколько, всего пять или шесть движений, и семя пролилось на землю, а Квотриус словно бы обмяк в объятиях Северуса, сейчас просто снова обхватившего брата за бёдра и всё так же жарко прижимавшегося всем телом, упираясь восставшим пенисом ему в ягодицы, что вызывало чувства и смущения, и стыдливости, и желания, сжал их ему и начал целовать его шею сзади, проводя кончиком языка прихотливые дорожки из-под корней коротко подстриженных волос к выступающему позвонку. Затем Северус довольно чувствительно прикусил мочку младшего брата, отчего тот сначала дёрнулся, а потом застонал грудным голосом, каким-то пряным от очень сильного желания, вновь охватившего его с большим жаром и необъятностью.
Северус только сейчас почувствовал, как возбуждён сам и как горит всё тело – оказывается, ему давно уже стало жарко, как… как в первый раз. И он, разомкнув руки, легко развязал пояс и скинул тунику на ложе, а затем повернул Квотриуса, как неподвижную куклу, к себе лицом и раздел его тоже.
Тут брат словно ожил и страстно вжался в тело Северуса, целуя его опущенную голову, лаская его лицо нежнейшими прикосновениями подушечек пальцев, обрисовывая черты, брови, веки, как это делал сам Северус совсем недавно – этой же долгою ночью, всего пару часов назад, не больше.
Забыв напрочь о саднящей ранке на кончике языка, он облизывал им губы Северуса, а потом, словно бросившись в ледяную реку, так горела кожа под руками ласкающего Квотриуса брата, погрузил язык в глубину рта Северуса, обвёл контуры его зубов, таких странно неправильных, подлез под корень языка брата и поласкал только им обоим известное местечко, выпил слюну Северуса, горьковато-сладкую, дурманящую разум, отдающую неведомыми, словно бы очаровывающими всего младшего брата ароматами, пьянящими не хуже неразбавленного вина и затеял игривую борьбу языков.
Северус ввязался в неё с большой охотой и победил Квотриуса, оказавшись теперь в его влажной пещерке, облизывая изнутри щёки, такие мягкие и скользкие, безупречнейшие зубы, и также отблагодарил брата интимной лаской под языком, выпивая, глотая выделяющуюся сладкую, как дикий мёд, но не противную Северусу – известному ненавистнику сладостей, а, напротив, весьма прельстивую и даже вкусную слюну. Слюна Квотриуса имела и небольшую солёность, приятно гармонирующую с зашкаливающей, горячей, растворённой сладостью его интимного местечка во рту.
Квотриус по привычке запрокинул голову, подставляя шею спереди для поцелуев и ласк, но успел увидеть, что Северус смачивает в слюне указательный палец и задрожал от нетерпения – он знал, что сейчас будет происходить, но, кроме секундного трепета и тихого стона, ничем не выказал своего ожидания. Северус же поцеловал, захватив много кожи с правой строны шеи Квотриуса, и стал посасывать её, впервые решив поставить метку страсти на возлюбленном, сам же введя уже второй палец в его анус. За вторым пальцем с небольшой задержкой из-за весьма ощутимого поцелуя с благодарным Квотриусом, последовал и третий. Младший брат захрипел от предвкушения чудесной предстоящей, а, впрочем, уже начавшейся захватывающей игры пальцев Северуса внутри.
Пока старший брат вновь увлечённо занялся прерванным поцелуем, засосом на видном месте – шее Квотриуса, его пальцы уже вовсю поигрывали с простатой брата младшего. Квотриус громко вскрикнул и дёрнулся задом, насаживаясь поглубже на пальцы, выполнявшие столь сладостную миссию.
Вдруг он стал так покачивать бёдрами, что пальцы с натираемым "орешком" стали плавно кружить в его сфинктере и там, внутри. Младший брат почти закричал, но остановился, перейдя на тот же хрип, что и несколько минут ранее. Это подсказало Северусу одну идею, которую он возжелал реализовать, оказавшись в Квотриусе.
Покружить там, внутри, но не пальцами, а пенисом. Что-то из этого получится и выйдет ли эта задумка, ведь анус брата так узок.
– Пора, – решился Северус.
– Ложись на ложе, как женщина, на спину, а ноги немного разведи в стороны – я лягу сверху, почти прижавшись к тебе.
Изумлённый, даже встревоженный взгляд матовых глаз был ответом Северусу, но тот успокоил брата, сказав:
–Сие есть только начало, поверь мне – это… э… должно быть, прекрасная поза для соития двух мужчин. По крайней мере, наслышан я о ней весьма много.
И опять Северус, разумеется, умолчал о своём информаторе – Люпине в состоянии большого подпития, рассказывающем очередной похабный анекдот, как перепились два мужика, а потом не смогли трахнуться в этой позе потому, что тот, кто лежал снизу, стукнул ногой по плечу верхнего так, что тот сначала заорал благим матом, который Ремус тщательно воспроизвёл, так как в этой непечатной фразе и была суть анекдота, а потом мужики заснули и с утра не смогли понять, как оказались в одной постели, потому как оба были чистой воды натуралами.
… Образ Люпина, даже Ремуса-из-так-напугавшего-Северуса-видения почти померк в сознании Снейпа, а зря – Ремус-то очень даже скучал по своему другу и собутыльнику, и оставалось всё меньше надежды, что тот вернётся до следующего полнолуния, а, значит, ему придётся аппарировать из обжитых апартаментов в Хогвартсе, с окраины Хогсмида – их с Северусом заветного, безлюдного переулочка – в свой маленький домик с большим подвалом и прочной клеткой в нём. Но, может, профессор Слагхорн изобразит нечто похожее на Аконитовое зелье Северуса? Ведь специально учился старик Гораций у Снейпа…
… Квотриус, объятый желанием поскорее заполучить внутрь себя пенис брата, кажется, готов был на всё. По крайней мере, он беспрекословно выполнил то, что сказал Северус, лишь расширенные от изумления происходящим, словно во сне – сейчас его будут брать, как женщину! – выдавали тревогу и волнение Квотриуса, сейчас более обычного объятого жаждой соития и вожделением, ей сопутствующей.
Северус осторожно опустился лёгким, тонкокостным телом на пружинящее от через день, при посещении терм, подкачиваемых на стадионе мышц, и впервые подумал:
– "А смогу ли я подняться на вытянутых руках, удерживая тяжёлые ноги Квотриуса на плечах? Да ведь ещё и двигаться надо активно."
Но потом страсть от близости мгновения единения с братом, превращения в единое целое четырёхруко-ногое чудо овладела его рассудком, вытеснив ненужные сейчас, слишком рациональные мысли вон из головы. Даже блока ставить не потребовалось – они ушли сами по себе, растаяв бесследно в огромном желании доставить брату наисладчайшую радость от близости.
– А теперь, возлюбленный, забрось ноги мне на плечи так, чтобы колени твои оказались бы согнутыми на них. Видишь, я вовсе не собираюсь овладевать тобой, как женщиной. Разве пробовал ты… так овладеть Каррой своей?
– Нет.
Квотриус выдавил короткое слово сквозь зубы от одного упоминания ненавистной ему женщины, которую они, входя, к тому же ещё и забыли отослать, а это – большая ошибка братьев.
Теперь эта негодная старуха, наверняка, подслушивает каждый их шёпот в надежде расслышать хоть что-нибудь из-за тяжёлой буковой двери, и ведь обязательно услышит, как уже слышала вскрики, хрипы и стоны его, Квотриуса, а не молчаливого даже в страсти брата Северуса – стоика.
– Прошу, нет, молю, Северус, возлюбленный брат мой, не сдерживай пыл свой, как не делал ты сего вчера утром ранним, пускай старуха слышит наши голоса, слышит, что оба мы – понимаешь? – оба, не боимся злословия рабов, но презираем их.
– Так разве грязной рабыни ради должен я вскрикивать, стонать горячо и кричать имя твоё на пике страсти, о, неразумный мой Квотриус? Что ты такое говоришь? Иль обидеть ты хочешь меня?
Да, буду, буду я делать сие, но ради нас тобой, и только. Такой ответ устраивает тебя?
Да закидывай же ноги поскорее – я так хочу овладеть тобой, и представить себе ты даже не можешь.
– Представь, могу, но хочу я точно с такой же страстью отдаться тебе.
Так?
Закинув ноги точно и сразу спросил Квотриус, и легли они на плечи Северуса, но, вот странное дело – он не почувствовал тяжести мускулистого, довольно широкоплечего младшего брата, хотя тяжесть должна была быть неимоверной.
– Так, а теперь держись за меня ногами крепче, я начну подниматься на руках.
– Прошу, не говори больше, а то, словно бы, учишь ты меня, как дитя несовершеннолетнее, а ведь я всё уже понял.
Северус молча проглотил угаданную Квотриусом – любящим сердцем – свою должность и привычку, иногда, действительно, вот, как сейчас, совершенно неуместную, и, внутренне коря себя за допущенную слабость, довольно быстро встал на руки, упёршись пальцами ног в скользкий шёлк, которым покрывались ложа Господ. Это было состояние неустойчивого, но всё же, равновесия, так необходимого Северусу, чтобы можно было раскачиваться всем телом, входя в Квотриуса и на мгновение покидая его. К тому же, хотелось бы воплотить задуманное вращательное движение.
Северус посчитал, что во время прелюдии достаточно хорошо растянул брата, в чём тот активно помогал ему, даже слишком активно, а потому вошёл в его подходящее непосредственно для прямого вхождения в такой позе отверстие, но не сразу на всю глубину, а лишь на величину головки. Той самой "шишечки", которая так часто фигурировала в анекдотах Ремуса но сейчас, как и в первый и в последовавший разы, было не до пошлых историй и не до смеха. Северус с братом творили магию любви, оба будучи магами, а это значит, что и удовольствие друг от друга они получат поистине волшебное. Опять же Ремус рассказывал байки о соитии с мужчиной – магом, от которого теряют голову даже самые прожжённые в амурных делах магглы – и мужчины, и женщины.
Квотриус заёрзал и застонал, отрывисто дыша.
Старший брат вошёл глубже, на половину ствола, слегка вращая из стороны в сторону своё орудие внутри брата – и у него получалось… кажется.
Да! На этот раз раздался глухой двойной стон – Северус и не думал, что это лёгкое вращение внутри ануса брата придаст настолько ослепительный в буквальном смысле слова эффект даже ещё и не соитию, нет – у него перед глазами заиграла вспышка ветвящейся многими корнями от главного ствола, ударившего в землю, молнии той поздней

Глава 21.

…Северус готовился к церемонии торжественно. Он зашёл в лабораторию, налил из большого фиала с притёртой крышкой розовой воды, хранящейся специально для таких случаев. Затем прошёл в спальню, разделся, принял расслабляющую ванну с травами, тщательно вымыл волосы, и, не вытираясь, подошёл к кровати, уже подготовленной Линки для Хозяина. Северус поставил подушки так, чтобы сидеть на кровати, достал из заветного ящичка наркотик и осторожно взял крупинку, а потом поджёг её и торопливо затянулся. Время потекло по иным законам – медленно, так, что секунды казались вечностью. Милый призрак появился через несколько таких вечных секунд. Альвур был полностью одет, и нагота крепкого жилистого тела Снейпа дисгармонировала с его торжественной мантией.
Призрак присел на краешек кровати и тихо сказал:
– Я вижу, тебе холодно. Я согрею тебя.
Он неторопливо избавился от мантии, надетой на голое тело, как было положено у чистокровных магов ещё во времена учёбы Северуса, и лёг рядом с ним, накрыв обоих царапающей голое тело парчой, расшитой единорогами.
– Альвур, родной, я так скучал по тебе, – тихо промолвил Северус, – и я боюсь, очень боюсь потерять тебя потому, что в моё сердце неожиданно ворвался человек из плоти и крови. Я не знаю, что со мной, но, кажется, я люблю его и хочу быть с ним. Мы с ним очень разные во всём: он моложе меня почти вдвое, я был его учителем, понимаешь? Потом мы вместе воевали больше года, а после войны он был дважды женат, имел любовниц, но не любовников, нет, ведь он – Герой, убивший Волдеморта, так сказать, центр внимания всего магического сообщества Британии, так получилось, что после всего этого его угораздило полюбить меня, я читал его мысли, он не закрывался от меня, он, и в правду, меня очень любит, но его страстность пугает меня. У нас слишком разные темпераменты, хотя, что уж тут скрывать, я тоже хочу его, но…
Альвур, тебя я люблю и желаю сильнее. Ведь ты призрак, моё воспоминание о тебе! Я хочу этого сейчас, Альвур, любимый, возьми меня.
– Я знаю, как ты любишь меня, я это ощущаю всем своим естеством призрака, поверь, есть и такое, но я не могу выполнить твоё желание – ты уходишь, ускользаешь от меня. Ты говорил сейчас о своём любимом, подчёркивая разницу между вами, но я чувствовал, ты нарочито рассказывал так, чтобы не сделать мне больно, чтобы я не покинул тебя. Так успокойся на этот счёт – наши с тобою души связаны воедино кем-то, кто не знает милосердия и жалости, заставляя нас страдать от вечной незавершённости нашей любви.
И с кем бы ты не делил ложе, в конце концов, там, где душам даруют вечный покой, мы будем вместе, и мы не будем страдать из-за плотской любви…
– Ты говоришь мне всё это, чтобы оттолкнуть меня, а не приблизить, но я – живой человек. А ты – лишь призрак, и я… заставлю тебя сделать то, о чём сначала умолял, я просто покурю ещё.
Северус вскочил с кровати, схватил ещё крупинку опиума и затянулся, потом ещё и ещё, жадно, будто боясь опоздать… Вдруг мир вокруг него стал ярким, разноцветным, а в голове был только один голос, он кружился в мозгу, разъедая его изнутри: "Ты жаждешь соития с призраком, когда тебя любит и желает реальный человек, и ты тоже любишь его. Ты извращенец, Северус Снейп, ты должен отпустить меня или ты действительно предпочитаешь стать некрофилом?! Ты – трус, трус, трус!"
– Никогда никто не осмеливался называть меня трусом безнаказанно! Это касается и тебя, Альвур, "наставник"!
Северус разъярённо взглянул на фигуру, съёжившуюся под мантией и беззвучно рыдающую.
Он, всё ещё ослеплённый гневом, откинул мантию прочь, жадно обхватил Альвура и, не помня себя, начал его яростно ласкать. Потом он улёгся сзади и стал зацеловывать шею и спину Альвура, время от времени сжимая его ягодицы. Распалённый гневом и желанием, Северус перевернул покорное тело и увидел, что Альвур не возбуждён, несмотря на все его усилия. Он в изумлении отпрянул и спросил, удивившись вырвавшемуся из горла хрипу:
– Так значит… все мои попытки напрасны? Ты не хочешь меня?
– Я уже сказал тебе всё, что считал нужным для нас обоих. Я скоро растаю. Но я повторю – если ты боишься отношений с живым мужчиной, какими бы разными вы не были, ты – трус, Северус.
– Ты можешь подарить всего один поцелуй, мне, трусу?
– Иди ко мне, прижмись всем телом, вспомни, как мы целовались, пока я был жив…
Северус обхватил тело возлюбленного, но не почувствовал его. Альвур медленно таял в его объятиях, пока не исчез совсем.
…Мокрые волосы холодили тело, и Северус провёл по ним рукой, мгновенно высушивая. Он поцеловал подушку, на которой покоилась голова Альвура, и лёг на неё. Сон пришёл на удивление быстро, и был он спокойным и счастливым – Северус видел во сне, как Гарри перебирает его волосы, зарывается в них лицом, гладит, пропуская между пальцами, отдельные пряди, а сам Северус сидит в кресле возле камина и протягивает Поттеру кальян, объясняя, как им пользоваться, как не переборщить с дозой, каким прекрасным и разноцветным становится мир… Но Гарри отказывается, говоря: "Мир рядом с тобой и так слишком прекрасен, я люблю тебя, ты мой, мой Сев!" Поттер садится перед Северусом на корточки и тянется к нему лицом, блаженно зажмурясь и подставив губы. И Северус наклоняется, чтобы принять предложенный дар. Долгий поцелуй, жар в крови, но не такой мучительный, как бывет наяву, а просто лёгкое, спокойное желание утомлённого путника… Путника? Что за бред! Я же сплю… ах, да, я же опять летал, вращаясь и теряя силы, в этом ослепительном разноцветном мире, где так много света и оттенков всех цветов… опиум, проклятый наркотик. "Трус, трус, трус!" – звучит в ушах, как проклятие.
Альвур тает в объятиях, а вместо него оказывается Поттер. "Убирайтесь, мистер Поттер, из моей постели! Да кто Вам дал право?" Но настырный Поттер прижимается разгорячённым пахом к бедру Северуса всё сильнее, поцелуи его становятся яростными, как укусы, но Северус приказывает себе… Ме-е-е-рли-и-и-н! О, Боже!
Снейп просыпается от ощущения липкой спермы на животе и груди, вздрагивает от омерзения и покорно идёт в ванную, чтобы до утра отмокать в тёплой, подогреваемой заклинаниями, воде.
– Просто я слишком давно не… брал себя в руки, а тут ещё и Поттер приснился, – уговаривал себя успокоиться Снейп, – если бы это происходило наяву, я, без сомнения, сдержался бы, но вот Поттер во сне – это уже качественный скачок. Если и дальше так пойдёт… нет, даже думать о таком нельзя – я просто поставлю блок и буду держать, когда чёртов мальчишка рядом.
Ориентрируясь по внутренним, давно отлаженным, часам, Северус вылез из подостывшей воды, насухо вытерся и пошёл в спальню за бельём… В ногах кровати лежала тёмно-синяя парчовая мантия, вышитая единорогами. Повинуясь неосознанному стремлению, Снейп сначала с опаской дотронулся до её края – да, на ощупь она была такой же, как ночью.
– Но… как? Это же невозможное перекрестье миров или… это прощальный подарок, – осознал Северус. Он позвал Линки и приказал ему сложить или свернуть мантию как можно уже и тоньше. Когда эльф исчез, Снейп оценил его помощь – плотная мантия сейчас представляла собой свёрток длиной около шести дюймов и примерно такой же толщины.
Подобрав свёрток, Северус поцеловал ткань и убрал её в заветный ящичек, который, видимо, ему больше никогда не понадобится…
– Если я с горя, что меня бросил Поттер, не стану наркоманом, – почему-то вслух сказал Снейп и ухмыльнулся, доставая бельё, а потом пошёл бриться, как всегда, маггловским способом.
…Снейп разучился за четыре года держать блок постоянно и напряжённо ждал, когда Поттер отправится "на дело". Хотя это гарантирует свободу мыслей часа на два, не больше, а потом опять вернётся Поттер, и мука Северуса продолжится. Надо будет дать Гарольду зелье Сна-без-сновидений, да пораньше, а самому посидеть у камина, выпить огневиски – ровно столько, чтобы во сне никакие Поттеры не мерещились и хорошенько выспаться и, да, не забыть поставить в пределах досягаемости Антипохмельное зелье. Пока же предстоял завтрак с Поттером – ещё одно испытание блока.
Завтрак прошёл без притязаний Гарри на личную территорию Снейпа, то есть вполне цивилизованно. За исключением одного момента, когда Северус, отправляя в рот остаток тоста с джемом, не успел вытереть уголок рта салфеткой, как тут же к нему протянулась рука Поттера, смахнувшая пальцем злополучную каплю и отправила её себе в рот, а сам Поттер при этом многозначительно взглянул на Снейпа и облизнулся. Северус лишь грозно взглянул на нарушителя спокойствия, и промакнул рот.
– Вам бы тоже не помешало бы воспользоваться салфеткой, мистер Поттер, – откомментировал своё действие Снейп.
– А было вкусно, – беззаботно отозвался Гарри.
– То, что ты сделал, в высшей степени недопустимо и непристойно.
– Да ну, я уже возбудил тебя?
– Глупый мистер Поттер, не Вам ли знать, как трудно это сделать?
– Да уж, – угрюмо согласился Гарри, принимаясь за яичницу с беконом.
– Впрочем, на самом деле тебя очень легко возбудить, – вдруг радостно сообщил Поттер и залез на Северуса, так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, сидя на его бёдрах, и начал медленно ласкать кончиками пальцев лицо Сева.
– Мой, ты только мой, Северус.
– Блок, держать блок, – подумал отчаянно Снейп, чувствуя, как отхлынула от лица кровь и болезненно напрягся член.
– Ну вот, ты уже готов, – промурчал в ухо Северусу не менее возбуджённый Гарри, – пойдём?
– К-куда?– выдавил Снейп.
– А, можно никуда не ходить. Сиди, как сидишь. В итоге Гарри снова попробовал сделать Северусу минет, но тот отказался, причём столь резко толкнув Гарри, что тот свалился на спину, при этом больно ударив копчик.
– Да что с тобой происходит, эй, железный человек? – спросил с возмущением Поттер, выбираясь из-под стола, как вдруг увидел протянутую ему руку.
– Вставай уже, негодник, – смеясь, ответил Снейп, – хватайся за руку да береги голову от удара об столешницу.
Гарри вылез, весь бордовый от гнева и унижения.
– Ничего, я своё наверстаю, – сказал он, шумно выдохнув, – не сегодня, так завтра, не завтра, так через месяц– другой, или через полгода, не имеет, в сущности, значения.
– А, я понял тебя, – всё ещё смеясь, сказал Северус, – через полгода ты переспишь со мной и бросишь, как надоевшую игрушку, ведь этого ты добиваешься.
Гарри перегнулся через стол, оказавшись так близко от лица Свевруса, что тот даже отшатнулся.
– Нет, я люблю тебя сильно и страстно и, разумеется, хочу быть с тобой в постели. Ты знаешь мои мысли, ты читал их, а уж сегодня мог бы быть со мной поласковее, ведь этим вечером я отправлю человека на долгие муки, и страшную, неведомую ни мне, ни ему, смерть. И, как ты думаешь, как я себя чувствую? Да, я заигрываю с тобой, чтобы ты, наконец, перестал приказывать своему разуму Мерлин знает что, а просто приласкал бы меня, держа в своих объятиях. Видишь, я унижаюсь, выпрашивая крохи тепла, а ты смеёшься.
– Но утром я…
– Мне нужна твоя любовь сегодня, как никогда.
– Прости, но я знаю, как бы мы не ласкали друг друга, забываясь на считанные мгновнения, в оставшееся время ты будешь думать только об этой мрази, Терри Буте, и жалеть его, будто он человек! Разве не так? Лучше пойдём выпьем огневиски, по стаканчику, не больше, для храбрости.
…Северус призвал ту самую пятигранную бутыль "Огденского" и налил из неё себе и Поттеру, они выпили стаканы до дна, и Поттер вновь стал подбираться к Северусу, когда того осенило. Он сказал Гарри отрывисто:
– Идём со мной, – и привёл его в библиотеку, достал книгу, всю затёртую и зачитанную, произнёс над ней какое-то короткое заклинание, положил на стол и с силой прижал руками к нему. Потом отдал почему-то тёплую изнутри книгу Поттеру и сказал:
– Это, и в правду, может быть пригодится Вам, мистер Поттер. Читайте от корки до корки, можете делать пометки на полях.
Поверьте, это… очень увлекательное чтение, оно займёт Ваш ум. Когда… будет пора, я прийду за Вами.
Северус вышел, а Гарри уткнулся носом в название книги, столь тщательно и не понятно, почему, обработанной Снейпом: "Гомосексуальные условия магии: Посвящённый и Посвящаемый".
– Что за чушь? Мистика какая-то? Зачем она мне?
Открыв книгу, Гарри обнаружил ещё и подзаголовок: "Положение гомосексуальных пар в магическом сообществе".                       
– А вот это уже поинтереснее.
Незаметно для себя, Поттер так увлёкся чтением и получением новой для него информации об отношениях внутри пары – учитель и ученик, и это не казалось ему противоестественным, напротив, он и сам считал, что в паре кто-то должен был вести, а кто-то, напротив, быть ведомым. Ответ на вопрос "Кому быть лидером?" лежал на поверхности. Конечно, Северусу, вот только его нежелание идти навстречу потенциальному ученику – Гарри – сильно смущало.
Потом пошла алхимия, Поттера пердёрнуло сначала из-за терминологии, столь ненавистной со школьной скамьи, но, постепенно, прорываясь через "сублимацию" и "тинктуру", на него снизошло озарение – они в своих отношениях дошли только до "возгонки" и ни шагом далее. У Гарри отлегло от сердца, значит, всё ещё будет, только не так быстро, как хотелось бы ему.
И тут пришёл Северус, как всегда неслышно он подобрался к самому плечу Поттера, посмотрел, на чём тот остановился, и улыбнулся своей мысли: "Он мальчик с мозгами, что бы я не говорил вслух всё время нашего общения. Он поймёт."
– Северус?
– Да, мистер Поттер, я пришёл Вам сказать, что пора идти на охоту.
– Сколько у меня ещё времени в запасе?
– Как я понимаю, ужинать Вы откажетесь, поэтому предложу Вам выпить ещё по стакану огневиски. На это у Вас время есть.
Гарри запомнил страницу и закрыл книгу.
– Отчего бы и не поужинать? Я сегодня толком не ел, если помните.
– Я удивлён, признаюсь, но ужин-таки приказал накрыть. Идёмте.
– И от стаканчика огневиски перед аппарацией я бы тоже не отказался.
– Слово гостя – закон в моём доме.
Они ужинали в молчании, становившемся всё более напряжённым. Наконец, профессор соизволил сообщить сухо:
– Мистер Поттер, было приятно отужинать в Вашем обществе. Одевайтесь пока в Ваши вещи…
– Какие мои вещи? Я пойду в этих.
– Но тогда Ваши э… друзья точно подумают, что Вы завели себе новую подружку, у которой и живёте. Переодевайтесь просто потому, что у рубашки на пуговицах мой вензель, и я не хотел бы выставлять его перед зорким оком Авроров.
– Ну тогда, конечно, я-то и не заметил.
– Вы слишком рассеянны перед важным делом. Это плохо. Соберитесь, мистер Поттер.
– Это всё книга виновата, – пожаловался или попробовал оправдаться Гарри, но Северус был неумолим:
– Перед аппарацией вы получите… очень большой стакан огневиски с тем вчерашним зельем. Не бойтесь, огневиски заставит Вас собраться. Слегка пьяный человек соображает быстрее трезвого, погруженного в свои думы, индивидуума. Это проверено лично мной.
Идите же и примените раздевающее и одевающее заклинания, у Вас мало времени. Да, вещи в гостевой.
Через две минуты появился Гарри, застёгивающий пуговицы на жилете.
– Подойдите ко мне, я помогу Вам. Что, одевающее заклинание даётся с трудом? Зато, я полагаю, с раздевающим у Вас намного лучше.
Гарри залился краской в ответ, но ему было чертовски приятно чувствовать, как ловкие пальцы Сева, застёгивая непослушные пуговицы, скользят по его груди и животу. Мерлин, опять стояк, да какой! Стыдно перед Севом – он же не делает со мной ничего, что могло бы вызвать такую реакцию… Делает, его руки на мне, это блаженство.
– Вот и всё, мистер Поттер. Скорее надевайте мантию, удобная она штука, правда?, – в голосе профессора мелькнул смешок, который он, разумеется, тут же подавил, но его глаза весело блестели, – под ней… ничего не видно.
– Линки! Виски!
От увиденной ёмкости у Поттера перехватило дыхание – чудовищно прекрасный, специально прогнутый "талией" под руку огромный бокалище, полный медового цвета жидкости.
– Пейте. А то останететесь без "сладкого". Да побыстрее, и ничего не бойтесь.
Поттер выпил бокал за шесть глотков. Северус всё это время внимательно посматривал на него.
– Шесть? Да Вы молодец, Поттер, только попрошу не лезть целоваться, а то Вы точно опоздаете.
– Яд! – в ужасе вскричал Гарри, – я забыл.
– В правом кармане мантии. До встречи.
– Люблю, – одними губами прошептал Гарри, но Северус услышал и важно кивнул в ответ.

Ната, моя подруга, благодаря тебе я узнала,  нет, серьёзно, танку о своей душе, которая так поистине близка мне, соответствует мне.

Японское пятистишие вашей души

Японское пятистишие вашей души

Ваше имя Вам подходит... Куда унеслось ты, Сердце мое? Погоди! Горные вишни Осыплются, - ты опять Вернешься в свое жилище.

Вы можете поместить результат гадания на своей странице

<form name="frm" method="get" action="/ftell.php"><input type="hidden" name="link" value="ftells:18054"><table border="0" style="width: 400px; border: 1px solid #EEEEEE;"><tr><td style="text-align: center; margin: 0px; padding: 8px; background-color: #006680; color: #FFFFFF; font: 16px Arial"><a href="<a href="//www.liveinternet.ru/journal_proc.php?action=redirect&url=http://aeterna.ru/ftell.php?link=ftells:18054"" target="_blank">http://aeterna.ru/ftell.php?link=ftells:18054"</a> style="display: block; padding-top: 4px; color: #FFFFFF" target="_blank">Японское пятистишие вашей души</a></td></tr><tr><td style="text-align: left; padding: 8px; background-color: #FFFFFF; color: #000000; font: 12px Arial"><table border="0" width="100%"><tr><td style='text-align: left; padding: 2px; background-color: #FFFFFF; color: #000000; font: 12px Arial'>Ваше имя</td><td style='text-align: left; padding: 2px; background-color: #FFFFFF; color: #000000; font: 12px Arial'><input type="text" name="yourname" value="Надежда"></td></tr><tr><td style='text-align: left; padding: 2px; background-color: #FFFFFF; color: #000000; font: 12px Arial'>Вам подходит...</td><td style='text-align: left; padding: 2px; background-color: #FFFFFF; color: #000000; font: 12px Arial'>Куда унеслось ты, Сердце мое? Погоди! Горные вишни Осыплются, - ты опять Вернешься в свое жилище. <img src="<a href="//www.liveinternet.ru/journal_proc.php?action=redirect&url=//s61.radikal.ru/i171/1009/8c/97be6fc9fbd0.jpg"" target="_blank">//s61.radikal.ru/i171/1009/8c/97be6fc9fbd0.jpg"</a> align="right" alt="image" /></td></tr></table></td></tr><tr><td style="text-align: center; margin: 0px; padding: 8px; background-color: #006680; font: 12px Arial"><input type="submit" value="Узнать"><br><small><a href="<a href="//www.liveinternet.ru/journal_proc.php?action=redirect&url=http://aeterna.ru/ftells.php?link=ftells"" target="_blank">http://aeterna.ru/ftells.php?link=ftells"</a> target="_blank" style="display: block; padding-top: 4px; color: #FFFFFF">все гадания на aeterna.ru</a></small></td></tr></table></form>

Пятница, 29 Апреля 2011 г. 15:31 (ссылка)

Прочитало: 1 за час / 13 за сутки

От Fortunae

Пятница, 29 Апреля 2011 г. 01:50 (ссылка)
Процитировано 1 раз

Обновление от 28.04.2011

Названия фиков – кликабельны

СЛЕШ

SammyDark~Слепой~PG-13~ДМ/ГП~Romance/ангст/драма~макси~глава 9
Аннотация: Любите и изучайте великое искусство музыки. Оно откроет вам целый мир высоких чувств, страстей, мыслей. Оно сделает вас духовно богаче. Благодаря музыке вы найдете в себе новые неведомые вам прежде силы. Вы увидите жизнь в новых тонах и красках.

SammyDark~Смех~NC-17~ДМ/ГП~Romance/драма/~макси~главы 19-23
Аннотация: Он любит устоявшуюся жизнь, но однажды судьба меняет правила. Она рвет на части привычное, она напоминает, что существуют неожиданности.
Чей смех ворвется в его жизнь?..

GrayOwl~Звезда Аделаида-II~NC-17~СС/НП,СС/ГП~drama/romance~макси~глава 17
Аннотация: Историко-эротический роман. Часть вторая.
Благодаря волосу вейлы в волшебной палочке Северуса Снейпа его любят и мужчины, и женщины. Правда, некоторые – безответно. Но сердце профессора Зельеварения хоть и не резиновое, но похоже на то. Хватает многим – кому и тела, и души, а кому и в развес. По частям.
История быта, живые описания нравов пятого века как среди варваров – бриттов, так и среди знающих толк в удовольствиях ромеев. Магия Стихий в действии. Смесь старинной патетики с игрой слов и смыслов современности.
Змий времени закольцован. Уроборосу засунули в пасть собственный хвост. Линейность времени искажена, а вместе с ней должны измениться и законы проистекания магии.

GrayOwl~Лилейная Невеста~NC-17~СС/ГП, СС/РЛ~макси~Глава 42
Аннотация:Первая книга трилогии "I`m going slightly mad. It finally happened".
Поиски любви Северуса Снейпа. О вине и стихах, о любви и смерти, об алхимии и... опиуме.

МАГия~Проклятие Блэков~NC-17~ДМ/ГП/СС~романс~макси~глава 12
Аннотация: Каким все будет, если Гарри изначально окажется сильнее Дамблдора? В каждой аристократической семье есть тайные заклятия, передающиеся из поколения в поколение.

Драгмира~Без чувств~NC-17~ГП/ДМ~AU/Angst/Romance~миди~главы 1-19
Аннотация: когда боль от предательства любимого человека больше нет сил терпеть, остается только один выход...

Maggy~Я – Слизерин!~NC-17~ГП/ДМ, ЛМ/СБ и др.~action/romance~макси~пролог-глава 1
Аннотация: 1. Это вторая часть фика «Традиционное воспитание», поэтому без прочтения первой части читать вторую бессмысленно – многое не поймете. А вообще, это – рассказ о том, кем бы стал Гарри, воспитываясь, как чистокровный волшебник, а не как жертвенный ягненок.
2. Трава-а-а, и не спрашивайте, что курил аффтар. Когда до аффтара дошло, что Гарри, выращенный Малфоем, и Гаррик в рабстве у Дурслей – это два разных человека, и что вернуться со времени школы к канону у аффтара никак не получится, было уже поздно.

Devil Asuka 666/flipperland (перевод IceLeele@)~Вейлосутра~NC-17~ГП/ДМ~Romance~Мини~Закончен
Аннотация: Эта история про то, что происходит, когда Драко Малфой отказывается быть снизу для некого Гарри Джеймса Поттера, а также про особенность животной формы вейл. О двух упрямых мужчинах и об очень уникальном способе траха.

Soldafon~8 марта~G~ДМ/ГП,РУ~AU/Humor~мини~закончен
Аннотация: Этот шуточный фанфик-поздравление, был написан в подарок к 8 марта SammyDark и всем девушкам

Soldafon~Мысли на снегу~G~ДМ~POV/Romance~мини~закончен
Аннотация: "А что есть счастье для тебя, Драко Малфой?" Сайд-стори к фанфику SammyDark "Слепой"

ГЕТ

padfootjr24 (перевод alextyna)~Лорд Азкабана~R~ГП/БЛ/НТ~Angst~миди~в работе
Аннотация: Гарри отправляют в Азкабан за убийство Дурслей, которого он не совершал. Годы спустя Дамблдор прибывает, чтобы освободить его, но обнаруживает нечто такое, чего он никак не ожидал. Темный и очень неумолимый Гарри.

niddy~Внучка Дамблдора~G~ГП, НЖП, ДМ, РЛ, СС~романс/драма~макси~главы 23-24
Аннотация: Одна неожиданная встреча в начале лета перевернула всю историю магического мира… Дамбигад, да ещё какой)))) Волан-де-Морт не лучше, да и вообще многие оказались вовсе не такими светлыми и благородными, как о них все думали))))

Alleeya~Битва с Судьбой: вызов~R~ГГ~Romance/Adventure/Drama~макси~пролог
Аннотация: Ты можешь всё изменить, но помни – за всё приходится платить. И не сладко будет тому, кто бросит вызов самой Судьбе...

ДЖЕН

MrZloi~Путь начинающего темного мага~R~НМП,АД,ЛВ,ГП~общий~макси~глава 51
Аннотация: Гарри Поттеру исполнилось одиннадцать лет и он, счастливый, беспечный и полный надежд, отправился в Хогвартс. Но эта история не про него, а про другого мальчика, так же ученика Хогвартса. Мальчика не менее счастливого, но прекрасно осознающего всю трудность своей будущей жизни и готового на все только для того, чтобы это будущее хотя бы просто было.

Наталько~Будущее. Твое. Мое. Наше~PG-13~AU,OOC/Drama/Angst/~макси~пролог
Аннотация: Воландеморт захватил Хогвартс, поймал Гарри Поттера и его друзей по счастливой случайности, но все пошло не по его плану. Удача, которая как он считал, отвернулась от Поттера, все же продолжает ему сопутствовать. Гарри только остается воспользоваться выпавшим шансом правильно.

СМЕШАННЫЕ

Джилл Мориган~Джейми и Песок Хроноворота~R~ГП/ДМ~Aсtion/Romance~Миди~в работе
Аннотация: Всегда делай то, что считаешь правильным, а не то, что от тебя ждут или требуют. Потому что никаких хроноворотов не хватит, чтоб исправить.

GrayOwl~Хоуп, или Легенда о Женщине~NC-17~СС/РЛ~romance/angst~макси~в работе
Аннотация: Вторая книга трилогии "I`m going slightly mad,It finally happened".
Северус Снейп и его поиски любви. О любви и смерти, стихах и… женщине.

Ориджинал

Тиа Атрейдес~Песнь Дождя. Книга 2. Наследство Одноглазой Рыбы~фэнтази~макси~глава 21
Аннотация: Новая редакция Сумрака и гитары

Тера~Сильнее жизни~фэнтези/приключение~макси~глава 30
Аннотация: Демоны - кто они? Создания из легенд и мифов? Безжалостные убийцы, стремящиеся уничтожить все человечество? Или Падшие ангелы, когда-то дерзнувшие пойти наперекор Создателю? И что делать, если ты, обычный, ничем непримечательный человек узнаешь о себе то, что навсегда изменит твою жизнь, поставит тебя на грань Добра и Зла? Сделает игрушкой в чужих руках. И как же тяжело узнать кто твой друг, а кто враг. А может быть, враг себе ты сама?

Капитанова Киреэна~Daemon~фэнтези/приключения~макси~глава 6
Аннотация: Я Наташа. Обыкновенный подросток учусь пардон училась в одиннадцатом классе и увлекалась фентези. Один раз я решила с друзьями пойти на кладбище.... с этого и началась моя история....

Капитанова Киреэна~Второй шанс для темной императрицы~фэнтези/приключения~макси~глава 5
Аннотация: Я покончила в новогоднюю ночь жизнь самоубийством , на "том свете" и меня поставили перед выбором либо я исправляю чужие ошибки и попадаю в рай либо..

Лобанова Елена~Реализация~фентези/приключение/мистика~макси~глава 9
Аннотация: Попаданцы всех стран, объединяйтесь! В одном месте. (В Мутном). Шел себе человек по улице, а на него, допустим, цветочный горшок упал. И человек тоже упал. И очнулся в другом мире: гномы, эльфы, гоблины, средневековье и все ему одному - герою. А сколько таких? Какими только способами не попадают и кем только при этом не становятся?! На всех миров не напасешься и просторов для подвигов. Так что... обойдутся одним миром, специально для них выделенным.

Виктор Ночкин~Король-демон-11. Львы и Драконы~фэнтези/приключение~макси~закончен
Аннотация: продолжаются глобальные приключения с участием Ингви и всех других-прочих.

Марахорская Анастасия~Приключения - это наш профиль~фэнтази/приключение~макси~закончен
Аннотация: Существуют такие люди, которые не ищут приключений. Они их сами находят с завидной периодичностью. Что же тогда объединяет эльфа-изгнанника, злобную ведьму и сбежавшую человечку? И при чем тут вообще взбалмошная попаданка? Каким боком тут эльф-наставник, и странный чтец мыслей... Откуда вообще взялся змеемаг и дракон? И кто же сломал дерево? Нити судьбы плетутся богами, узор же получается непредсказуемым... Из их плетения следует лишь то, что приключения - это однозначно их профиль!

Аниме-зона/Манга-портал

Rin Ran~One Piece: Последний десерт~NC-17~Зоро/Санджи~макси~глава 6
Аннотация: «Нет плохих продуктов – есть плохие повара»

Эксклюзив от СлиФора

tanguna~Потерянный~PG-13~ТР/ГП~Romance~Миди~в работе
Аннотация: Принимая сложное решение, Гарри Поттер возвращается мыслями в прошлое, к лету после шестого курса. К лету, когда он заново научился жить.

Глава 11. Практикум по любви голубого цвета и тоска по зелёному.

Серия сообщений "Мои романы по миру ГП: "Звезда Аделаида"":

The sands of Time Were eroded by The River of Constant Change (c) Genesis, 1973

Часть 1 - "Звезда Аделаида",шапка + глава 1.
Часть 2 - "Звезда Аделаида", глава 2.
...
Часть 9 - "Звезда Аделаида", глава 9.
Часть 10 - "Звезда Аделаида", глава 10.
Часть 11 - "Звезда Аделаида", глава 11.
Часть 12 - "Звезда Аделаида", глава 12.
Часть 13 - "Звезда Аделаида", глава 13.
...
Часть 25 - "Звезда Аделаида", глава 25.
Часть 26 - "Звезда Аделаида", глава 26.
Часть 27 - "Звезда Аделаида", глава 27. Заключительная.