Знаменитая Николь-Барб Клико (урожденная Понсарден)

Портрет мадам Клико и ее правнучки Анны де Мортемаром-Рошешуар, будущей герцогини д'Юссе. В Шато-де-Бурсо. 

Женщина, которую в России XIX века знали все, потому что никакое важное событие русской жизни не обходилось без изготовленного в ее погребах легендарного «вдовьего» напитка. Как ей это удалось?

Эту великую женщину вообще трудно переоценить. Барб Николь Клико-Понсарден, оставшись вдовой в 27 лет, оказалась способна продолжить дело мужа, а ведь в то время место французской женщины в обществе вполне соответствовало классической немецкой формуле трех «К»: Kinder-Kuche-Kirche. Она вообще опередила свое время: обучившись тонкостям производства, будучи еще женой, проявляя смекалку и находя новые рынки сбыта, обнаруживая интуицию, граничащую с гениальностью, она сделала свое шампанское знаменитым, а торговую марку — одной из самых узнаваемых. В рекордные сроки, не обладая знатным происхождением, она получила имя «Великой Дамы Шампани».

Тем не менее родовой замок у мадам Клико все же был. Когда она наконец нашла удачную партию для своей дочери Клементины — не обремененного состоянием, но все-таки графа Людовика де Шевинье — у нее зародилась очередная продуктивная идея. Вдова купила средневековый замок Бурсо , что в 26 км от Реймса и всего в 9 км от Эперне. 

Тогда, в 1818 году этот пострадавший от времени замок выглядел суровым и мрачным — таким же неприветливым он дожил до наших дней. До революции замок принадлежал семье д`Англюров, мощному и многочисленному роду из Шампани, чьи корни восходят к эпохе крестовых походов. Но для родового гнезда "Великой Дамы" он был в самый раз. Происходила она из приличной буржуазной семьи и вышла замуж по любви за виноторговца Франсуа Клико. И удивительное дело — мало того, что природа не обделила ее ни трудолюбием, ни талантом, так еще и провидение в нужный момент вело за руку.

Тогда в 1818 году ,купив большой замок Бурсо, госпожа Николь Клико-Понсарден желала, тем самым, доставить удовольствие своей дочери Климентине и, особенно, своему зятю, графу Людовику де Шевинье, который мечтал стать владельцем замка и считал, должно быть, не без основания, что высокий титул без высокого звания — словно весна без подснежников. 15 июня представился прекрасный случай, чтобы сделать этот королевский подарок, потому что именно в этот день графиня де Шевинье произвела на свет нового человечка,любимую внучку,ради которой нужно было жить и работать...

Дорогая ее внучка Мария-Клементина   была совсем немного похожа на свою бабушку, но, по всей вероятности, она представляла собой незаурядную личность,как  в дальнейшем окажется....Но,вернемся к замку

                                         .

Вдова Клико

Родоначальником  замка был Ожиер д'Англюр, который, последовав за Филиппом Огюстом на Святую Землю, попал в плен, затем, получив разрешение от султана Сомадэна, вернулся во Францию, чтобы собрать там деньги на свой выкуп. Несмотря на усилия всей своей семьи, ему не удается собрать нужную сумму, и когда истекает срок выплаты, верный своему слову Ожиер возвращается, чтобы уже остаться навсегда.

Но великий Сомадэн умел оценить верность долгу. Он был восхищен честностью этого шевалье и подарил ему свободу, с одним единственным условием: имя султана должно навсегда прикрепиться к роду д'Англюров. С этого дня все выходцы рода стали зваться Сомадэн д'Англюр. Их герб отныне украшен серебряными бубенчиками, а их девиз:» Дамас и Сомадэн!«

 Но вернемся к нашей героине и узнаем, как живется маленькой Николь Понсардэн, девочке из приличной буржуазной семьи, имеющей даже свой собственный герб: рыбку, плывущую под мостом.

Игристое вино из провинции Шампань долгие века считалось «вином дьявола». Виноделы пугали сограждан то отсутствием глаза, то руками, изуродованными шрамами. Было известно, что проклятые бутылки время от времени взрываются сами по себе. А поэтому все, кто спускался в погреб, надевали железные маски.

Погреба напоминали преисподнюю, особенно после «мартовской луны», когда температура в хранилище немного повышалась и первая взорвавшаяся бутылка вызывала цепную реакцию. Тогда погреба превращались в пенные топи. Боролись с дьявольской вакханалией как умели, например, делали наклонные полы, а осколки стекол рабочие собирали и продавали ювелирам - на всякую бижутерию, и особо недовольных не было. Хозяева же вознаграждались невзорвавшимися бутылками. Еще, кстати, считалось, что вино, если к нему до срока приблизится женщина, превратится в уксус, поэтому женщин к виноделию не допускали. А они туда и не стремились. Ну что приятного женскому взору может представиться в темном подвале?

Маленькая Николь Барб, дочка мэра города Реймса, не очень боялась прислужников дьявола из подземелья. Девочка уродилась в своего отца - человека в высшей степени прагматичного. До Великой Французской революции месье Понсарден был ярым монархистом. Иначе и быть не могло в городе, где каждый французский король проходил церемонию коронации в белоснежном соборе и реймские колокола возвещали миру о новом монархе.

Но времена пришли тяжелые, и папаша Понсарден из монархиста сначала стал якобинцем, а позднее преданным бонапартистом. Император Наполеон присвоил ему баронский титул. И барон Понсарден умудрился его не потерять и после реставрации монархии. Нечего и говорить, что богатство такого изворотливого человека только преумножалось.

Николь получила домашнее воспитание, была единственной наследницей приличного состояния...

Красотой она не блистала, особых талантов не проявляла, а какие мечты занимали юную буржуазку, никого не интересовало. Сохранилось семейное предание семьи Понсарден - якобы ее мать внушала дочери: «Ах, Николь, я знаю, ты прославишься вскоре после замужества!» У нее никогда не было ни брата, ни сестры.

Ее отец, банкир Понсардэн, имел красивый дом в Реймсе, на улице Серее; именно здесь и родилась Николь. Революцию она встретила 12 — летней девочкой. Ей пришлось покинуть королевское аббатство в Сан-Пьер-ле-Даме, где ее обучали хорошим манерам, потому что город захватили санкюлоты. Они ворвались в собор, растащили сокровища и разбили статуи.

Чтобы обеспечить безопасность своей наследницы, господин Понсардэн доверяет ее одной очень смелой швее, которая была глубоко предана этой семье. Одетая словно нищенка, Николь будет жить у нее до тех пор, пока не прекратится весь этот кошмар… Проходит несколько лет.

Ей минуло двадцать два года, и она снова живет в своем доме на улице Серее. Семья решает выдать ее замуж. Она согласна, потому что уже давно любит Франсуа Клико, виноторговца, брак с которым был самой выгодной партией в городе. Этот брак действительно выглядел браком по любви, потому что Николь всегда была само очарование. Однако это был и довольно любопытный брак. Николь, помня, что в это время признавался лишь гражданский союз, решает перенести свадьбу в менее людное место, тем более что благословляет этот союз священник.

Таким образом, свадьба Николь и Франсуа перемещается… в подвал. И здесь происходит чудо: произнеся благословение, старый священник вручает Франсуа сверток пожелтевшей бумаги. С волнением молодые люди разворачивают бумагу. Название гласило:
«Памятка о разведении виноградников и о производстве вина». Это было не что иное, как один из самых редких экземпляров, рассказывающих о том, как делать шампанское по гениальной методике Перинена.

Молодожены сразу же принимаются за работу и следуют в Буди, чтобы разводить виноград. В это же время Франсуа много разъезжает в поисках клиентов и встречает в Бале одного «маленького, кругленького и веселого человечка» по имени Бон, несомненно, одного из самых лучших коммивояжеров Европы, который посвящает весь свой талант делам фирмы; он продает шампанское всему свету: немцам, русским, англичанам…   

Но случилась трагедия. В 1805 году неожиданно от лихорадки умирает Франсуа. Двадцатисемилетняя Николь остается вдовой, ее дочери Клементине - три года. Злые языки судачили, что молодая вдова Клико не слишком горюет о смерти мужа. Что не пройдет и года, как она снова выйдет замуж и станет еще богаче, а виноградники и производство уйдут с молотка, поскольку старику Клико они не нужны, а ей и подавно. Да и не может женщина руководить виноделами, никогда такого не было и быть не могло.

Тут бы и конец унылой истории из жизни французских буржуа. Но вышло иначе. Настал день, когда Филипп Клико объявил о закрытии компании «Клико и сын».В отчаянии отец Клико решает распродать виноградники и погреба, так как у него больше нет наследника. И вот тогда Николь показывает свой характер. Она отказывается от распродажи, заявляя, что должна, в память о своем муже, продолжить его дело, и через четыре месяца после смерти Франсуа она создает в компании с помощником свою собственную фирму. 

Город с интересом ждал, сколько денежек от продажи загребут владельцы. И дождался. Через неделю после похорон Николь неожиданно провозгласила себя единоличной хозяйкой новой фирмы Veuve Clicquot-Ponsardin. Слово Veuve (Вев) обозначает уважительное обращение к вдове, принятое тогда во Франции. Более того, она заявила, что будущее новой компании будет отныне связано прежде всего с шампанским. А от банковского дела и торговли шерстью можно и отказаться.\

... Что она себе напридумывала, сидя в осиротевшем доме, видя, как семейное дело приходит в упадок? Городские обыватели поняли, что все пошло не по правилам. Одни теперь говорили, что, видимо, несчастная вдова так горевала о безвременной потере мужа, что повредилась умом, а старик свекр пошел у нее на поводу. Интересно, через сколько дней она окончательно угробит приличное предприятие

Другие же утверждали, что в таком повороте дела не обошлось без нечистого. Чтоб женщина взялась делать «дьявольское вино»?! Скорее всего случилось это потому, что свихнувшаяся вдова запродала свою душу главному врагу рода человеческого. А он обещал ей за это помогать. Иного объяснения горожане не нашли. С той поры и до самой смерти Николь Клико сопровождали эти темные слухи. Тем более что дела ее сразу пошли в гору.

Легенда дома Veuve Clicquot-Ponsardin гласит, что Николь приказала перенести большой дубовый стол из гостиной в винный погреб, где отныне и образовалось ее рабочее место. Она досконально изучила весь производственный цикл - состав почв, свойства лозы, способы борьбы с насекомыми, этапы уборки урожая, режим хранения в подвалах, переработку, розлив в бутылки. Рабочий день хозяйки заканчивается поздним вечером. Несколько лет Николь Клико работает как одержимая. Почему? Потому что, как сказала она своим виноделам: «У моего вина будет одно качество - лучшее изо всех!».

Еще она тратит много времени на своих клиентов, изучает их вкусы, выслушивает пожелания и претензии. Ведет бесконечные записные книжки, думает, анализирует. Чаще всего клиенты жаловались на мутный осадок, скапливающийся в бутылках. Конечно, виноградари пытались удалить омерзительный осадок, но, едва откроешь бутылку, из нее тут же выходит газ, те волшебные пузырьки, что и делают шампанское шампанским. Ситуация неразрешимая.

Вот ее-то неожиданно для всех и разрешила наша вдова, в темных своих погребах. Как? Долгое время это было ее величайшей тайной. Горожане, естественно, поминали дьявола. Тем более, что покупатели всем винам предпочитали теперь вдовье вино, чистейшее, без следов осадка. Лишь через десять лет секрет выплыл наружу.

Оказалось, что сообразительная Николь велела в полках, на которых хранились бутылки, проделать множество отверстий, дырок, куда отныне горлышком вниз, под наклоном, и вставлялись бутылки. Их периодически поворачивали, меняя угол наклона, так что весь осадок постепенно скапливался на пробке. Тут бутылки замораживали, аккуратно откупоривали, пробки с замерзшим осадком, тихо хлопнув, вылетали из горлышка!

Внутри оставался чистый напиток, его снова закупоривали, и - чудо! -все пузырьки оставались в бутылке! Метод получил название «ремюаж», и вскоре его переняли все - но! За потерянные конкурентами годы вдовье вино успело стать в Шампани вином номер один. Маркой, брендом, который принадлежал мадам Клико. Остальным пришлось ее догонять.

Конечно, виноделам из Шампани явно везло больше, чем всем прочим. Природа естественным образом помогала создавать им уникальное вино: ведь вторичная ферментация, которая и делает вино игристым, начиналась здесь после зимних холодов, останавливавших первичную.

                                     А белесые известковые почвы, которые определяют минеральность и изысканную тонкость вкуса? А гармоничное сочетание укоренившихся здесь сортов винограда, которые позволяют наслаждаться вкусом шампанского (независимо от стиля и названия дома)? А те меловые галло-романские шахты-амфитеатры, где добывался камень для постройки Реймса — с постоянными температурой и влажностью, оказавшимися благоприятными для выдержки вина? Виноделы с XIX века используют то, что у них под ногами, и гордятся протяженностью своих погребов.

Казино Аркашона (на фото) является точной копией Замка де Бурсо.

                                             У Veuve Clicquot они самые длинные в Реймсе, около 24 км. Понятно, что большинство местных жителей имели отношение к производству шампанского. Причем сотрудникам, проработавшим в доме 40 лет, давалось право назвать одну из галерей погреба своим именем, и табличек с такими именами здесь немало. У многих — 50–60 лет трудового стажа. Отдавая должное погребам, их обустраивают, как музеи: в одной из шахт Veuve Clicquot на стене скульптор изваял барельеф, посвященный плодородию: богиня c бутылкой шампанского и пухлый ангелочек с виноградной гроздью.

                                            
Но даже и необыкновенного винодельческого таланта, как оказалось, по тем временам было далеко недостаточно. В разоренной Франции свирепствовал террор. В Европе шла война, сворачивались коммерческие связи, особенно торговля предметами роскоши. Доставка товара европейским потребителям становилась слишком рискованной. Австрийский представитель дома Veuve Clicquot-Ponsardin сообщал в «головной офис»: «Наблюдается страшный застой в делах. Из-за угрозы нападения английского флота все морские перевозки прекращены. В Вене дворяне живут впроголодь, так как их пшеница уже три года не находит сбыта. Королевские дворы разоряются». Самым же прискорбным событием для бизнеса стала война, начавшаяся между Францией и Россией.

И тут счастье снова оказалось в руках мадам Клико, которая, как выяснилось, не упускала из виду стратегию сбыта. С самого начала своей таинственной деятельности в погребах мадам рассылала это было ее величайшей тайной. Горожане, естественно, поминали дьявола. Тем более, что покупатели всем винам предпочитали теперь вдовье вино, чистейшее, без следов осадка. Лишь через десять лет секрет выплыл наружу. Оказалось, что сообразительная Николь велела в полках, на которых хранились бутылки, проделать множество отверстий, дырок, куда отныне горлышком вниз, под наклоном, и вставлялись бутылки.

Для настоящей аристократки, супруги первого пэра Франции, а не какой-нибудь певички, актриски или куртизанки, Вторая империя – со всеми ее взлетами падениями и казусами – была одним мало значащим эпизодом на фоне богатой событиями жизни.

Анна д’Юссе  принадлежала к высшей аристократии страны, ее род существовал до Крестовых походов. Для ее семьи, если судить по гербу, участие в этих походах было важней родства с французскими королями :).

внучка-Герцогиня Анна д’Юзес, урождённая Мари Адриенн Анн Виктюрньенн Клемантин де Рошшуар де Мортемар 

От родителей унаследовала большое состояние, созданное винным домом «Вдова Клико», владелица замка в городе Бурсо, который ей достался тоже по наследству от прабабушки Николь Клико.

Начну с того, что герцогиня была правнучкой знаменитой мадам Николь Клико-Понсарден и выросла в ее замке Бурсо, в котором было не найти на скатертях пятен от красного вина (поскольку прабабка создала то самое шампанское «Вдова Клико», которое известно до наших дней).

В ее детские годы церемония открытия охотничьего сезона проходила в маленьком замке Виллерс-в-Прейер. «В стиле Людовика XVI, красивом, но недостроенном. Мы проводили в нем не больше десяти — пятнадцати дней в году,— пишет она в своих «Воспоминаниях»,— но в эти периоды я пользовалась полной свободой, что позволяло мне много заниматься... изучением сельской жизни: я проводила время на птичьем дворе, на ферме, не говоря уже о рыбной ловле и долгих прогулках по полям и лесам» После «Великой войны» от замка остались лишь руины.

Когда настало время претендентов на руку и сердце, встречаемых, как обычно, на балах или на приемах, ее заинтересовал только один молодой человек: единственный, которого она, казалось, не привлекала. «Он никогда не танцевал со мной, и я страшно нервничала. Однажды, на бегах в Доншампе, повстречав его, отец сказал мне: «Вот блестящая партия, и ты могла бы стать герцогиней!» — «Что мне до того,— ответила я,— за этого я никогда не выйду замуж!» — И про себя добавила: «Потому что он не обращает на меня внимания ...».В итоге, в 1867 году девушка все же вышла замуж на понравившегося ей молодого человека – она была не из тех, кто пасует перед трудностями.

Она вступила в брак по любви с герцогом Эмманюэлем де Крюсоль (1840-1878), ставшим позднее герцогом д’Юзе, и дальше ее ждала счастливая супружеская жизнь. Как вспоминала герцогиня, она была «счастлива счастьем, которое не покидало меня все одиннадцать лет, что я прожила под защитой человека, которого я любила больше всего на свете».После смерти мужа герцогиня д’Юссе навсегда осталась ему верной, хотя овдовела в 31 год (никакого легкомыслия, как видите, хоть речь идет о Франции).

До конца дней герцогиня носила траур по своему супругу. Но она хотела превратить свою жизнь в нечто значимое, и сдержала слово.

Давно увлеченная лошадьми и собаками для псовой охоты, она стала первой женщиной, которая носила звание старшего егермейстера, и содержала в Сельпе-Борд самый большой выезд во Франции. Два раза в неделю — только война прервала ее охоту — она спускала собак в лесу Рамбуйе и принимала в Боннеле лучших псовых охотников Европы. До очень преклонного возраста — она ездила верхом еще в возрасте восьмидесяти пяти лет — она вела за собой людей, лошадей и собак с дьявольской скоростью, поражавшей не одного охотника. Крепко сидя на лошади, быстрая как молния, она преодолевала склоны и канавы, и с удивительной быстротой оказывалась в указанном месте, налево и направо отдавая указания с по разительной уверенностью и точностью. Во времена монархии она наверняка стала бы Старшим Ловчим Франции, подобно графине де Брион, принцессе Лотарингской, ставшей Старшим Берейтором. Талантливых дам короли не всегда отправляли в гостиную, на кухню... или же в спальню...
 

Следующим страстным увлечением герцогини стала … скульптура. В соборе Святой Клотильды в Реймсе, являющемся ковчегом Франции, находится восхитительная статуя Богоматери, вышедшая из-под резца герцогини. Мадам д’Юзе подписывала свои произведения «Мануэла».

герцогиня Анна Д'Юссе работает над скульптурой Жанны д'Арк

Она боролась за политические права женщин и часто предоставляла свое большое состояние на службу благородным делам, список которых слишком длинный, чтобы приводить его целиком. Война 1914 года превратила герцогиню в сестру милосердия, а ее замок Боннель - в госпиталь.Герцогиня д’Юзе дала вовлечь себя в политику – профинансировав предвыборную кампанию генерала Буланже, в надежде, что тот восстановит монархию. Но Буланже был всего лишь красивым мужчиной, без особого ума. Никто никогда не подозревал герцогиню д'Юзе в каких-либо других чувствах, связанных с ним, кроме как любви к монархии. Если она и ошиблась, поддерживая этого пустого мечтателя, она сделала это безо всякой личной заинтересованности.

Она интересовалась всеми новшествами и была первой женщиной Франции, получившей водительские права... и первой же оштрафованной за «превышение скорости» Это произошло в Булонском лесу, когда герцогиня ехала со скоростью... тринадцать километров в час! Тем не менее в 1926 году герцогиня возглавляла французский женский автомобильный клуб.Великая госпожа охоты умерла не в Бормеле или в одном из своих замков, а у своей дочери, герцогини де Люин, в замке Дампьер. Это было в феврале 1933 года, ей было восемьдесят шесть лет.

 У Анны д’Юссе было четверо детей – 2 сына (Жак и Луи-Эмманюэль де Крюсоль – соответственно, 13-й и 14-й герцоги д’Юссе) и 2 дочери (Симон – в замужестве герцогиня де Люин и Мальтильда-Рене – герцогиня де Бриссак).Их периодически поворачивали, меняя угол наклона, так что весь осадок постепенно скапливался на пробке. Тут бутылки замораживали, аккуратно откупоривали, пробки с замерзшим осадком, тихо хлопнув, вылетали из горлышка! Внутри оставался чистый напиток, его снова закупоривали, и - чудо! -все пузырьки оставались в бутылке! Метод получил название «ремюаж», и вскоре его переняли все - но! За потерянные конкурентами годы вдовье вино успело стать в Шампани вином номер один. Маркой, брендом, который принадлежал мадам Клико. Остальным пришлось ее догонять.

Но даже и необыкновенного винодельческого таланта, как оказалось, по тем временам было далеко недостаточно. В разоренной Франции свирепствовал террор. В Европе шла война, сворачивались коммерческие связи, особенно торговля предметами роскоши. Доставка товара европейским потребителям становилась слишком рискованной.

                               На торгах в Финляндии винтажная бутылка шампанского "Вдова Клико" была продана за 30 тысяч долларов!         

Австрийский представитель дома Veuve Clicquot-Ponsardin сообщал в «головной офис»: «Наблюдается страшный застой в делах. Из-за угрозы нападения английского флота все морские перевозки прекращены. В Вене дворяне живут впроголодь, так как их пшеница уже три года не находит сбыта. Королевские дворы разоряются». Самым же прискорбным событием для бизнеса стала война, начавшаяся между Францией и Россией.

И тут счастье снова оказалось в руках мадам Клико, которая, как выяснилось, не упускала из виду стратегию сбыта. С самого начала своей таинственной деятельности в погребах мадам рассылала агентов во все стороны света. Один из ее помощников Луи Бонэ проехал всю Европу в поисках подходящих рынков и, наконец, остановил свой выбор на России. В 1806 году он был представлен царствую¬щей чете и одним из первых в России узнал важную новость, о которой тут же сообщил своей хозяйке: «Сообщаю вам радостную весть. Царица беременна. Если она родит принца, это станет для нас благословением.

В этой огромной стране шампанское будет литься рекой. Никому в Реймсе не говорите об этом. Все наши конкуренты помчатся на север». Натурально, едва событие произошло, конкуренты помчались. Агенты Моэ, Рюннара, Жаксона, Родерера, явившись на берега Невы, искусно вплетали в разговор с нужными людьми: «О, я пришлю вам ящик нашего вина, это вас ни к чему не обязывает». Но в ответ слышали: «Пардон, месье, мой винный погреб уже заполнен годовым запасом Кликовского».

                                       Так в России перекрестили благословенное «вдовье вино». Подсчитывая щедрые комиссионные, Луи Бонэ писал своей благодетельнице: «Русские получают почти детское удовольствие, наблюдая за тем, как пенится шампанское. Они приходят в восторг от того, как пробка выстреливает сама по себе, а пена орошает платья сидящих за столом дам». Николь взяла на заметку эту особенность, и шампанское для России делали особо игристым. Проспер Мериме писал о ней: «Мадам Клико напоила Россию. Здесь ее вино называют Кликовское и никакого другого знать не хотят».

И опять в Шампани поползли слухи о помощи таинственных темных сил, которые помогли предприимчивой вдове завоевать такой огромный рынок. Кто еще мог подсказать ей, каким следует сделать фамильный герб дома Veuve Clicquot-Ponsardin? Ведь рисунок, образованный фамилиями Клико и Понсарден, до боли напоминал якорь, который начертан на гербе Санкт-Петербурга! И предложила эту эмблему, ни с кем не советуясь, сама Николь.
Кому война, кому мать родна

С вторжением Наполеона в Россию все изменилось. Вышел царский указ, запрещающий ввоз французского вина в бутылках. Для шампанского это был приговор - в бочках Кликовское перевозить было невозможно. Луи Бонэ изворачивался как мог, со дня на день ожидая высылки, а то и чего похуже, как французский шпион. Он придумал контрабандный вариант, при котором бутылки ввозились в бочках с кофейными зернами, но как ничтожно мало бутылок можно ввезти таким способом! В 1809 году он все-таки вынужден был вернуться во Францию.

                                          
В России без Кликовского скучали, скудеющие подвалы воскрешали в памяти довоенные времена, когда шампанское лилось рекой. А Луи Бонэ, пребывая в Шампани, свято верил, что придет время и «Вдова Клико» обязательно вернется в Россию. Николь Клико разделяла его надежды. Ее веру не поколебало даже вторжение русских в ее собственные подвалы.

История дома Veuve Clicquot-Ponsardin рассказывает, что однажды послеобеденный отдых вдовы был нарушен истошным криком вбежавшего рабочего: «Мадам! Они сбивают замки, они пьют наше драгоценное вино!» Вдова даже не покинула своего кресла, а только произнесла: «Пусть пьют, потом они за все заплатят!»

                          
И они заплатили. Несмотря на запрет русского царя на торговлю французским вином в бутылках, предприимчивый Луи Бонэ зафрахтовал голландское судно, стоявшее в Руане, на нем он и решил перевозить шампанское небольшими партиями, втайне от победителей. И вот судно с 10 000 бутылок на борту незамеченным покинуло Руан, взяв курс на Кенигсберг. Бонэ умудрился затолкать на борт столько шампанского, что не оставил места даже для своей кровати.

Он трясся буквально над каждой бутылкой, и неудивительно. Он вез уникальное, исключительное шампанское Клико урожая 1811 года, которое, как объясняли виноделы, «было благословлено появлением кометы Галлея». В своем письме к Николь Бонэ восторженно пишет: «Ему нет равных. Восхитительное на вкус, оно настоящий убийца, и тот, кто захочет попробовать его, должен привязать себя к стулу. Иначе он может оказаться под столом вместе с хлебными крошками». «Вино кометы» действительно было легендарным, именно оно упомянуто в «Евгении Онегине»: «Вошел: и пробка в потолок, вина кометы брызнул ток!»

В Кенигсберге как раз отмечался день рождения прусского короля, когда Бонэ пришвартовался к берегу. Местным торговцам он объяснил, что, увы, вся партия уже продана, но он готов сделать одолжение некоторым людям, если они согласны хорошо заплатить. Со всей французской восторженностью он писал хозяйке: «Какой спектакль! Как бы мне хотелось, чтобы вы были здесь и могли насладиться этим зрелищем! А пока мадам наслаждается заслуженным триумфом. Николь Клико уже под сорок. Ни о каком замужестве она и не помышляет, как и не задавалась этим вопросом в более молодые годы.

Все меньше женственности и привлекательности остается в ней. Зато по части деловых качеств, решительности, отсутствию сентиментальности ей поистине нет равных. Посвятив свою жизнь «вину дьявола», она чувствует себя счастливой. Ради своего бизнеса она готова на любые жертвы. Продать фамильные драгоценности, подписать закладные в тяжелые годы неурожая или военной блокады - запросто! А в лучшие времена - решиться на покупку виноградников Grand Cru, вложив немалые деньги, заработанные тяжким трудом, переломить свою французскую прижимистость - легко! И с этой покупкой Николь не прогадала - игристое из нового винограда получилось еще лучше прежнего.

Рассказывают, что как-то Николь зашла в винную лавку, посмотрела на полки и не увидела своего шампанского. Возмущенная, она обратилась к продавцу, и тот указал ей на «родной» продукт. Ее шампанское было выставлено, но бутылки сливались с чередой себе подобных. Вернувшись в поместье, Николь взяла бумагу и краски и начала творить. Воистину лучшим пиарщиком была она сама. Она придумала и нарисовала свою знаменитую оранжевую этикетку, и теперь ее бутылки затмевали невзрачных соседок.

 Почему Николь выбрала этот цвет? Возможно, в честь своей единственной дочери Клементины, чье имя ассоциируется с клементином - так называется гибрид мандарина и апельсина.

Дочь Клементина семейным бизнесом не интересовалась, хотя плодами его пользовалась с удовольствием. Николь отдала свою маленькую Клементину в английский монастырь в Париже и забрала ее оттуда в 1817 году, к великому неудовольствию своей юной дочери, которая находила жизнь в провинции ужасно скучной. «Не плачь, малышка, - говорила ей мать, чтобы успокоить, - я куплю тебе ум, когда выдам замуж...» И она держит слово, найдя среди воздыхателей Клементины красивого мальчика, не имеющего ни гроша, но обладающего достаточным умом: это граф Людовик де Шевинье.

Людовик соблазняет девушку, но поскольку он нравится своей будущей теще, то свадьба проходит в радостной и праздничной атмосфере. В начале нашего рассказа уже говорилось о том, как вдова отпраздновала рождение своей внучки, купив замок Бурсо.Людовик очень любит свою «Дорогую маму», которая практически все время живет в замке, но, будучи довольно легкомысленным и злоупотребляя ее влиянием, он едва не приводит фирму к катастрофе. К счастью, возле Николь теперь всегда находится опытный помощник, который следит за виноградниками.Господин Эдуард Верле сможет предотвратить все бедствия и с помощью своей хозяйки убедить Людовика выбрать для себя наиболее безопасный путь: политику. Эдуард Верле станет компаньоном вдовы.

В 1848 году в Бурсо состоится еще одна свадьба: Марии-Климентины-младшей и графа де Мортемара. И по этому поводу вдова совершает настоящее безумие: рядом со средневековым замком она строит великолепный замок в стиле Ренессанса. Свадьба, на которую приглашены самые знаменитые люди Франции, будет настоящим триумфом!

Жизнь в Бурсо — сказочная: здесь устраивают праздники, охоту и подают на стол лишь фирменное шампанское — мадам Клико допускала только свои вина. Перефразируя Людовика XIV, она любила повторять: «Вино — это я…». «Разумеется, на скатерти не было и капли красного вина», — написал Шарль Монселе, побывав в замке.\

Одна из ее племянниц описала жизнь в Бурсо глазами Маленькой девочки:
«В двенадцать лет, в том самом возрасте, когда еще разрешается глазеть по сторонам, ничего не говоря, в розовом платье я стояла в углу огромного зала. Было очень холодно, как и в комнатах Версаля. Создавалось впечатление, что ты потерялась. Пища подавалась огромными порциями в столовой с таким же высоким камином, что и в зале, служившем пьедесталом статуи Дианы, изображенной в полный рост. Моя кузина Анна де Мортемар и я, Юдифь д'Англемон де Тасини, в сопровождении нашей бонны Виктории спешили выскользнуть в парк с самого утра…»

 
Как жила Николь Клико после триумфа 1814 года? Какие события происходили в ее жизни? Все источники отвечают одинаково - вкалывала до гробовой доски, до 1866 года. За сим все.Свое главное детище - Дом Veuve Clicquot-Ponsardin Николь завещала своему партнеру Эдуарду Верле, которого избрала самолично, к превеликому неудовольствию близкой и дальней родни.

Кто-то сказал, что шампанское обладает «вкусом противоречия». Это самая парадоксальная история успеха самого парадоксального вина, придуманного самой странной для своего времени женщиной. Белое вино делается из превосходного черного винограда, который, в свою очередь, растет только на самой скудной почве. Праздничное вино, очутившееся на гребне волны в одном из самых беспокойных столетий, полном войн и крови... Невиданный успех, родившийся из «некуда деваться».

И вот что странно. История «шампанской вдовы» имела продолжение. Какой такой мор напал на шампанских виноделов-мужчин - неизвестно. Но Николь Клико была лишь самой первой молодой вдовой. Вровень с ней стоит блестящее имя Луизы Поммери, которая более 40 лет возглавляла компанию покойного мужа, пережила прусскую оккупацию. Ее шампанское вкушала вся викторианская Англия. Двадцать тысяч человек шли за ее гробом в Реймсе в 1890 году.

Супруг  внучки Герцог'Юссе

Вдова Камилла Родерер уже в XX веке 42 года правила Домом Луи Родерер, которому еще царь Николай II присвоил статус Официального Поставщика Двора Его Императорского ВеличестваВдова Лоран-Перье хозяйствовала 38 лет, умерла в 1925 году, ее сменила Мария-Луиза де Нонанкур. Вместе с ней Дом Лоран-Перье благополучно пережил оккупацию Франции.Мадам Лили Боллинже овдовела в 1941 году и в тяжелые годы тоже умудрилась сохранить свой бизнес.

                          В память о великих женщинах-виноделах человечеству остались торговые марки идеально сделанного шампанского. А истинные ценители всегда поднимают тост за знаменитых «шампанских вдов».

А Бурсо? В Первую мировую войну здесь был военный госпиталь (и во Вторую тоже), затем замок был продан. Его купило почтенное армянское семейство, которое в 1927 году стало выпускать шампанское, названное именем замка. Этот напиток даже по стилю напоминает шампанское Veuve Clicquot и каждый год удостаивается лестных слов в винных справочниках. Но Бурсо закрыт для визитов и выглядит нежилым, парк пребывает в запустении, а ведь когда-то он был в списке выдающихся. Голубая кровь восхитительным образом смешалась с игривыми пузырьками шампанского, но это место осталось истории.

================================  

http://www.champagnechateau.com/page-fr/vente-sur-place.aspx