Петру ВЯЗЕМСКОМУ - 231 год, а как современен!

Вы гласность любите, но в одиночку, с правом,
Чтоб голос ваш один руководил толпу;
Но голосу других, драконовским уставом,
Нет места в гласности у вас на откупу.
Неволи худшей нет – свободы по заказу,
Когда во славу ей и мнению в чести,
Так, а не иначе – велят и видеть глазу,
Так, а не иначе – устами речь вести.
Односторонний ум лишь годен на стоянку;
Свободным плаваньем он не заходить в даль;
Он тот же Фамусов, но только наизнанку,
Молчалин тот же он, но только громкий враль.
“Сужденья своего иметь и он не смеет”,
Но затвердив наказ урочных фраз и слов,
Послушливый и в том, чего не разумеет,
Передовому он поддакивать готов.
“Очаковских времен” исчезли бригадиры,
Но семя их в ином подобьи расцвело:
Есть новые тузы, есть новые кумиры
И старое тряпье в подкраску перешло.
Прихвостников найдешь и в ложных либералах;
Но держатся они не прежнего хвоста –
Неурожая нет в льстецах и подлипалах;
Но их прием не тот и вывеска не та.
Будь новый Ювенал, будь новый Грибоедов,
А Репетиловых отыщет чуткий нос;
И с внуков взыщется за осмеянье дедов;
А кто смешней из них? Сомнителен вопрос.

1861.

Эдичка Лимонов велел читать Хлебникова.
Послушно читаю.

Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звезды – невод, рыбы – мы,
Боги – призраки у тьмы.

1915

(Но все равно - Эдичка, извини! - Пушкин нравится больше).

"Гравюра Фламмариона."

21 марта - Всемирный день поэзии.

Николай Николаевич ТУРОВЕРОВ (1899-1972), донской казак, офицер русской и белой армии, участник всех войн первой половины 20 века, русский поэт.

ТОВАРИЩ

Перегорит костер и перетлеет,
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.
Нет, не мученьями, страданьями и кровью
Утратою горчайшей из утрат:
Мы расплатились братскою любовью
С тобой, мой незнакомый брат.
С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»,
Встречались мы, наверное, не раз.
Меня Господь спасал среди пожарищ,
Да и тебя Господь не там ли спас?
Обоих нас блюла рука Господня,
Когда, почуяв смертную тоску,
Я, весь в крови, ронял свои поводья,
А ты, в крови, склонялся на луку.
Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за отчизну умереть?

ЖЕНА

Судачили уже тогда:
Женился Пушкин, яму вырыл...
А он из всех — Наташу выбрал,
И этот выбор — вне суда.
В чем равенство двух совершенств,
Зависимость их друг от друга?
К обедне поднимали в шесть,
На кухне мать секла прислугу.
Меж ссор и сплетен не слышна,
Как с круга гончаров античных,
Как эта смуглая москвичка
Навстречу Пушкину сошла?
Он выбором ее обрёк,
И, даже не случись дуэли,
Сыскали бы другой предлог
И точно так же вслед свистели:
«Ханжа! Кисейная душа!»
Кто в девочке признает ровню,
Тем более — так хороша,
Тем более — так безусловно.
А он ей ночью на живот
Клал обожающе ладони,
Шептал: пускай тебя, мадонна,
Любовь моя обережет.

Татьяна ГАЛУШКО, 1965.
Худ. Андрей ВЫСТРОПОВ, "Последняя зима".

...Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь…
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.

И люди все, и все дома,
где есть тепло покуда,
произнесут: пришла зима.
Но не поймут откуда.

Иосиф БРОДСКИЙ, "Откуда к нам пришла зима" (отрывок), 1962.

Худ. Лев ШЕПЕЛЕВ, "Иней в Петербурге", 2002. Меньше

Татьяна ГАЛУШКО (1937-1988)

Сугубо ленинградская поэтесса - по жизни, по известности, по атмосфере её стихов и даже по работе в Музее-квартире А.С. Пушкина на Мойке, 12.

ЖЕНА

Судачили уже тогда:
Женился Пушкин, яму вырыл...
А он из всех — Наташу выбрал,
И этот выбор — вне суда.
В чем равенство двух совершенств,
Зависимость их друг от друга?
К обедне поднимали в шесть,
На кухне мать секла прислугу.
Меж ссор и сплетен не слышна,
Как с круга гончаров античных,
Как эта смуглая москвичка
Навстречу Пушкину сошла?
Он выбором ее обрёк,
И, даже не случись дуэли,
Сыскали бы другой предлог
И точно так же вслед свистели:
«Ханжа! Кисейная душа!»
Кто в девочке признает ровню,
Тем более — так хороша,
Тем более — так безусловно.
А он ей ночью на живот
Клал обожающе ладони,
Шептал: пускай тебя, мадонна,
Любовь моя обережет.

Июль 1965, Карелия

Тема товарищества, дружбы - одна из любимейших Пушкиным тем.
Часто эти чувства у поэта связаны с патриотизмом:"Друзья, отчизне посвятим души прекрасные порывы!"
Но естественны и разочарования в человеческих отношениях, о чем АСП написал коротко, но ёмко в стихотворении "Дружба" середины 20-х годов 19 века:

Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Иль покровительства позор.

Позже в романе "Евгений Онегин" он повторит в более мягкой форме одну из формул дружбы:"... от делать нечего друзья" (= обмен безделья).
И тем не менее, когда обстоятельства жизни складываются особенно горестно для поэта, он обращается к друзьям:

Поедем, я готов; куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая...

И в последний, самый тяжелый год своей жизни Пушкин вспоминает об истоках лицейской дружбы:

Всему пора: уж двадцать пятый раз
Мы празднуем лицея день заветный.
Прошли года чредою незаметной,
И как они переменили нас!
Недаром - нет! - промчалась четверть века!
Не сетуйте: таков судьбы закон;
Вращается весь мир вкруг человека,-
Ужель один недвижим будет он?

Припомните, о други, с той поры,
Когда наш круг судьбы соединили,
Чему, чему свидетели мы были!
Игралища таинственной игры,
Металися смущенные народы;
И высились и падали цари;
И кровь людей то Славы, то Свободы,
То Гордости багрила алтари...

С этими лицейскими идеалами и ушел из жизни поэт...

Р.Ѕ. Портрет А.С. ПУШКИНА. Худ. Алексей ПЛАТУНОВ, 1938г.

На ФБ Леонид Юзефович помещает главы из повести в стихах Владимира ВИНИЧЕНКО - "Баллады старого барака". Этот автобиографический рассказ наполнен таким высоким посылом, что перерастает рамки личного переживания, становясь переживанием и читателя, и всего народа...

БАЛЛАДА О ВОСКРЕСШЕМ ЧЕЛОВЕКЕ

Наш сосед вернулся из плена.
Шёл уже пятьдесят шестой.
Пехотинец обыкновенный,
в сорок первом боец простой.
Он исправно нёс свою ношу,
мерил вёрсты, землю копал,
но под станцией Золотоноша
дважды раненный в плен попал.
Он прошёл все вымыслы ада,
смерти глядя сто раз в глаза,
об одной мечтая награде -
возвратиться живым назад.
Выжил он, не поправши долга,
и была не его вина
в том что так непростительно долго
продолжалась его война.
Смутных лет промчалось немало
в колебанье добра и зла.
Справедливость восторжествовала
и его средь живых нашла.
Как мертвец, восставший из тлена,
или призрак, обретший плоть,
наш сосед вернулся из плена,
из далеких игарских болот.
Он вернулся весной, на пасху,
серый, от сапог до лица
и с безумной звериной лаской
целовал ступени крыльца.
От стыда опустили веки
пацаны, что сбежались смотреть
на отчаянного человека,
опровергшего свою смерть.
И, подавленный этой сценой,
я, не глядя ему в лицо,
словно камешек драгоценный,
протянул голубое яйцо.
Как слепец. получивший зренье,
оглядевший землю окрест,
повторял он, словно в сомненье:
- Это я сегодня воскрес...
А потом я узнал "всю правду"
(кто-то взрослый нам рассказал)
и его жестоко, неправо
я изменником обозвал.
Захлебнувшись дымом махорки
и уняв контужную дрожь,
он сказал мне тихо и горько:
- Ничего, подрастешь - поймешь...
Я не тратил времени праздно -
рос и зрел со всею страной.
И былая полная правда
подрастала вместе со мной.
Постигая оттенки света,
я не раз убеждался во мгле
как непросто судить соседа
по эпохе и по земле,
воздавать позор или славу,
отмерять гранит или пыль.
До чего же трудное право -
перепахивать свежую быль,
где под нашей поступью твердой
кости рядом живших хрустят.
Не живые прощают мёртвых -
пусть они нас. живых, простят.
1970-е

Источник.

Если архитектура - это музыка в камне (с), то кулинария - это поэзия... в салате.
Так мне подумалось после прочтения стихотворения Елены Евстратовой

ХРАНИТЕЛЬ ПРАЗДНИЧНЫХ ТРАДИЦИЙ

Сверкнув зелёными глазами,
Взглянул горошек на меня,
В салат свалился он и замер
Среди морковного огня.

А рядом – кубики колбаски
В обнимку с кислым огурцом.
И тут же, души нараспашку,
Легли картошечка с яйцом.

Явился майонеза тюбик,
Дорисовав последний штрих:
В салат, который все так любим,
Залился щедро и притих.

Вокруг гостей голодных лица
И ёлочной гирлянды свет.
Хранитель праздничных традиций
В хрусталь торжественно одет.

31.12.15

И алаверды от меня:

Ах, милый старый оливье!
Не изменю вовек тебе.
Ты мил мне утром, днём и в вечер.
Я верю в наш союз - он вечен.

17.01.2016

Невозможно не улыбнуться в ответ и не подобреть...

Прочитала в одной юбилейной статье такой пассаж (с цитатой из творчества юбиляра):

Он кружил, он стоял у реки,
А на клёши с обоих боков
Синеватые лезли жуки
И враги синеватых жуков.
«Враги синеватых жуков» - за одну такую строчку Аполлон дает пропуск в поэзию.

Хочется спросить добренького Аполлона, автора статьи и заодно своих друзей:"Правда что ли, что такой строчки достаточно, чтобы попасть на Парнас?"
Вот если бы я была Аполлоном... Злая я...

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Оглядывая нынешний дурдом,
я думаю: Библейская страница
покамест не сбылась. Творенье длится.
Мы всё ещё живём во Дне Шестом.


По сути, толком не надкушен плод,
и восхитительная паранойя
свободы от Творца — ни что иное,
как из Эдема плановый исход.


Ведь с Богом человек — когда он спит.
А бодрствовать сподручней по лекалам.
Господь забылся творчеством — Лукавый
присвоил быт.

Виктор КУЛЛЭ
http://kulle.livejournal.com/292490.html

Игорь СЕВЕРЯНИН

О люди жалкие, бессильные,
Интеллигенции отброс,
Как ваши речи злы могильные,
Как пуст ваш ноющий вопрос!
Не виновата в том крестьянская
Многострадальная среда,
Что в вас сочится кровь дворянская,
Как перегнившая вода.
Что вы, порывами томимые,
Для жизни слепы и слабы,
Что вы, собой боготворимые,
Для всех пигмеи и рабы.
Как вы смешны с тоской и мукою
И как несносны иногда...
Поменьше грез, рожденных скукою,
Побольше дела и труда!

Сентябрь 1908

"Натюрморт с хамоном", Ангел Бербел, 1965.

Завидую цветам, исподтишка
целующим твой локон незаконно.
Склонись ко мне златых волос корона -
я счастлив был бы участью венка!
Иль платья - наподобье цветника,
где зреют два роскошнейших бутона.
Касанье ненасытного виссона
тревожит кожу и пьянит слегка.
Ещё счастливей золочёный лиф,
что, лентой твои груди подпирая,
укромнейшие тайны прознаёт.
Но пояс, льнущий к талии, ревнив:
столь прочен узел - век не знать мне Рая.
Да я ведь не безрукий идиот!

1507-1508


МИКЕЛАНДЖЕЛО

перевел В.Куллэ.

Лидия КОСК

СТЕКЛЯННАЯ ГОРА

В гору несу
надрываясь
бесценную ношу
ведро воды

Ответственность помогает
ногам когда спотыкаюсь
о глыбы
замерзшего снега

Падаю
со мной по склону
стекает вода застывая
как на щеках слезинки

И снова дорога в гору
по скользкому слою наледи

В лучах блеснувшего солнца
я вырастаю с тенью
и снова иду сражаться
с горою своей стеклянной

Перевод с польского Наталии Романовой

Лидия Коск – польский поэт и писатель, автор десяти книг стихотворений и коротких рассказов. Стихи в переводах на английский публиковались во многих американских журналах. Живет в Варшаве, где ведет литературные семинары и руководит Театром поэтов.

http://magazines.russ.ru/interpoezia/2014/1/14k.html